На самом деле здесь совсем не уныло, в лицее есть и развлечения, но настолько своеобразные, что вряд ли простой человек сумеет в них вникнуть и понять суть. И, конечно, не поймет он, чего такого страшного — накричать на нашкодившего студента.
Ян шел и размышлял, что, чем дальше, тем меньше они все — и Энгер, и Аня, и сам Ян, и даже Бартек — напоминают нормальных людей. Жизнь словно бы за ширмой или под пуховым одеялом, приглушенная и ровная, накладывает на облик отпечаток отрешенности. Ян вчера смотрел старые фотографии и новые, недавние. Заметил, как сильно отличается выражением лица он теперешний от себя же даже вот позапрошлогоднего. Кажется, про таких говорят — "не от мира сего"... Это всё из-за учебы и привычки держать барьер... Простецов пси-эм постепенно приучается считать жутко примитивными существами, поскольку их эмоции всегда видны как на ладони. Разве что попадется какой с сильной энергетикой... Но всё равно скучно. Неинтересные они. Вот маги посложней, с магами всегда нужно считаться. Например, "силовик", если сердит, может походя так шарахнуть — ой-ей, неделю будешь валяться. Самое неприятное — шарахнет и не заметит ничего. То есть он, например, не поймет даже, почему пси-эм грохнулся в обморок. Впрочем, случается такое крайне редко и только с "зелеными" эмпатами. Тем не менее, единожды напоровшись, магов начинаешь побаиваться. Замыкаешься, ставишь глухие барьеры. Лицо у тебя становится холодное, неприятное. Тебя начинают считать высокомерным выскочкой, подозревать в гадких и коварных замыслах, верить в твою сверхъестественную способность подчинять и ломать волю. Замкнутый круг — ты боишься их, они боятся тебя. По настоящему свободно и хорошо только со своими, в узком и тесном мирке себеподобных... Не случайно пси-эмы редко вступают в браки с магами других групп и почти никогда — с простецами. И очень странно, Ян только сейчас подумал — чтобы получилось, что он, Ян, родился в семье сплошь силовиков и травников. Ну, иногда случается. Может, кто из предков затесался... Ген всё-таки рецессивный.
Ян остановился у булочной, скучно и привычно огляделся поверху, ничего любопытного не обнаружил и зашел в магазин. В магазине ему нужно было полдюжины любимых агнессиных ванильных булочек,штучки четыре с маком — для Леха, одну несладкую — для голубей в сквере. Продавщица из булочной, пани Маришка, добродушная и пухлая, как дрожжевое тесто, которым торгует, Яну нравилась. Не то, чтобы она какая-то особенная была, красивая там или необычная. Просто хорошая. Еще, Ян знал, она его жалеет, но, во всяком случае, она чуть не единственная из всех не лезет с соболезнованиями и слюнявыми утешениями.
Рядом с ней спокойно. В этом всё дело.
Зайдя, разочарованно вздохнул — за прилавком стояла другая продавщица, панна Гортензия, длинная и с лошадиной физиономией. Впрочем, из подсобки Ян расслышал шкворчание Маришки и решил подождать. Замер у витрины, сосредоточенно разглядывая товар, впитывая родные, теплые запахи свежего хлеба, дрожжей, ванили...
— Янош? Что-то ты сегодня припозднился.
Ян оторвался от созерцания витрины и неловко улыбнулся — Маришка возвратилась, стояла, озабоченно склонив голову и уперев руки в пышные бока.
— Здравствуйте, пани Маришка. Дополнительные занятия были.
— Загоняют вас с вашей учебой! Кого они из вас готовят?!Мальчики твоего возраста должны больше гулять, а не сидеть в душных классах, — возмущенно фыркнула Маришка. — Вон ты какой бледный и худой стал. Вас хоть кормят в школе?... Тебе как обычно сегодня?
— Да, шесть с ванилью и четыре с маком. И одну простую.
— Да выучила уж... Вот, бери. Приятного аппетита.
Отсчитав положенных сорок пять грошей, Ян запихал бумажный пакет в рюкзак, задержался, чтобы погладить толстого рыжего магазинного кота Шнапса, заодно полюбовавшись его незатейливой и приятной кошачьей аурой... Как видно, совсем недавно Шнапс охотился на мышь, поскольку аура его азартно топорщилась пламенными иголочками возбуждения, а хвост нервно подрагивал. С котами, во всяком случае, хорошо. Коты — существа, к магии чувствительные, и, например, тот же Шнапс прекрасно осведомлен о яновом пси-эме. Но Шнапс, в отличие от других осведомленных, Яна ни капельки не боится. А с тех пор, как Ян взял за привычку иногда приносить Шнапсу пакетик-другой корма, так и вовсе в Яне души не чает. Отличный кот.... А Шнапс как раз выставил на Яна вопросительно свои ржавые глазищи, прогибаясь под поглаживающей рукой — дескать, где корм-то? Хорош наглаживать! "Извини, дружище, сегодня забыл купить..." Впрочем, Шнапс недавно вкусно поел да помышковал, поэтому решил на Яна не обижаться. Мявкнул, мурлыкнул и нырнул за витрину.
Выйдя в уличную жару, Ян порадовался, что возня с Шнапсом его задержала — на дороге образовалась пробка, опять какое-то ДТП, но, слава Свету, пострадавших уже увозила машина медпомощи и их страдания слушать не пришлось. Поглядев на пробку и прикинув, как ее придется обходить, Ян решил не кормить сегодня в сквере голубей, а лучше прямиком домой.
По пути встретил еще пани Гнежку, соседку, у нее взял для Гнес какой-то журнал, поздоровался паном Домбрувом... Очень милый старичок...
А вот входная дверь оказалась незаперта.
Сразу засосало под ложечкой. В последнее время и так нервы не в порядке. Дядя Анджей, мама... Огляделся по сторонам, подумал, может, всего лишь Гнес на пару минут выскочила к соседке и забыла закрыть? Нет, Гнес неоткуда взяться, она до самого вечера в лавке. Захотелось развернуться и убежать. Аж самому сделалось стыдно за свою отчаянную трусость. Уговорив себя, что в любом случае всегда можно "прыгнуть", но все равно с испугу затаив дыхание, протиснулся в щель. Замер на пороге, прислушиваясь и "приглядываясь".
Сразу понял, что посторонних в доме нет. Чисто. Барьер на месте. Тогда что? Опять стало нехорошо. Гнес пьет таблетки для сердца. Вдруг у нее случился приступ и она сейчас где-то тут лежит?... Перед глазами встало мертвое мамино лицо. На негнущихся ногах протащил себя через гостиную, кухню, заглянул в свою комнату, чувствуя, что скоро непорядок с сердцем будет и у него. Заглянул в санзону. Никого. Нет, Гнес дома отсутствует. Дома... прислушался... Ну, конечно...
Облегчение накатило жаркой волной и оказалось настолько полным, что ноги подкосились вторично. Быстро, торопясь убедиться, пробежал через кухню и коридор наверх, в комнату Леха. Без стука — не до вежливости! — дернул дверную ручку и ввалился в комнату брата.
Лех ... спал. Не потрудившись даже снять кроссовки, с ногами завалившись на не разобранную кровать. Ян на цыпочках, вытянув шею, приблизился. Всё это — и спать среди дня, и оставить незапертой входную дверь — было так непохоже на с некоторых пор помешанного на безопасности Лешку, что Ян растерялся. Спал Лешка крепко, но беспокойно — всхлипывал, вздрагивал, Янош даже решился разбудить брата.
— Лешка? Просыпайся!
Лех вздрогнул всем телом, как от удара.
— Ян?! — приоткрыл мутные глаза, глупо улыбнулся брату... и отвернулся к стенке, тут же ровно засопев.
Ян оторопело замер. Это что еще такое?! Долго разглядывал такого ненормально сонливого старшего. Волосы отрастил... лохмы... то есть, просто не стрижет с мая месяца... с мамы... значит... неопрятный стал... за собой почти не следит... если тетя не напомнит, рубашки не меняет... ох. Что-то делается... со всеми, не только с Лехом.
Вздохнул и решил не мешать. Пусть его. Ушёл. Тихо прикрыв за собой дверь.
Вечером Гнес сильно задерживалась на работе, поэтому ужинали без нее. Ужинать было неуютно, поскольку Лех молчал с видом подавленным и мрачным, а Яну кусок в горло не лез — до сих пор болела голова. Уже за чаем Ян рискнул:
— Слушай, а что с тобой сегодня было?
Лех оторвался от созерцания мечущихся чаинок, удивленно приподнял брови:
— А что со мной было?
— Ну... я сегодня домой пришёл, а ты спишь. Я тебя хотел разбудить, а ты не просыпался никак... И дверь входную ты не закрыл. И прямо в кроссовках лег.
Лех поглядел странно и очень неестественно-равнодушно пожал плечами:
— И что? Эка невидаль! Ты, помнится, когда на первом курсе занимался основами пси-эм, так же себя вел. Я просто очень вымотался на одном силовом упражнении.
— Понятно, — Ян смущенно уткнулся взглядом в свою чашку и больше решил к этому вопросу не возвращаться. Похоже, Лешка изрядно стесняется своей слабости. Ага, привык, что самый крутой и сильный...
Лех.
Унылая внешность профессора Рема полностью отражала его нудную, серую сущность. А меж тем профессор преподавал самую важную для Леха дисциплину — моделирование будущей реальности. Нет, речь, конечно, не шла о том, чтобы по собственному желанию перекраивать свою и чужую судьбы. Сама по себе дисциплина — искусственное смешение элементов предсказательства, гадальных практик и программирования сложных систем. Если проще — должны были научить доверять интуиции, пользоваться шестым чувством и быстро просчитывать все возможные варианты любого своего и чужого поступка. Вещь для будущего Координатора весьма полезная, а из Леха — он уже давно понял — готовили именно Координатора, при чем координатора-силовика или даже исполнителя приговоров. Очень уж специфические темы пошли... Нельзя сказать, чтобы карьера Координатора была мечтой всей леховой жизни, но, во всяком случае, не согласиться Лех не мог — эта работенка подходила ему больше других хотя бы в силу, так сказать, устройства психического аппарата. Лех умел бить, и умел бить без жалости и колебаний. Это он выяснил давно, уже на первом году изучения боевых искусств. Ну не вызывала у него напряжения необходимость бить и драться, как, например, у бедняги-пси-эма Яноси! Получать удары Лех, правда, не любил, но тоже переносил вполне нормально. Так что на безрыбье сойдет и координаторское местечко.
Но моделирование реальностей Лех изучал со страстью религиозного фанатика совсем не в качестве подготовки к принятию сана. Всегда и во всем Леха интересовала прежде всего выгода и целесообразность конкретно для него, Леха Бартоломью Горецки. Лишних телодвижений Лех давно уже не делал. Не потому, что такой ленивый и корыстный — это Лех сам себя успокаивал, — а потому что устал. Честное слово. В свои восемнадцать лет в этом безумном, постоянно меняющемся мире. Усталость медленно и давно копилась, исподволь давила, но была до недавнего времени сносная и терпимая. А месяцы после маминой смерти поломали и разладили что-то внутри Леха, и он сдался. Поплыл по течению, ни на чем особо не останавливаясь и стремясь ничего не менять даже в мелочах. Он, раньше обожавший рисковать, превратился в невротика, постоянно опасающегося, что что-то пойдет вне намеченного плана. Вдруг захотел законсервировать существующее положение лет этак на двадцать и жить, изо дня в день занимаясь одним и тем же. И желательно — по заранее утвержденному плану
Глубоко в душе Лех, конечно, понимал, что всего-навсего боится потерять то немного, что у него осталось — брата и дом. Тётю и отца он в категорию "необходимостей" как-то не вводил, не особо задумываясь, почему. С отцом, впрочем, было итак понятно — с тем отношения были натянутые уже давно, но раньше мама как-то примиряла враждующие стороны... Ну а тётя... тётя просто не занимала в жизни привыкшего рассчитывать только на себя Леха того места, которое, наверно, должна занимать официальная опекунша в жизни опекаемого. Но Ян... Янося... Скорее всего, это из-за его сверхъестественного почти сходства с матерью, не исчезающего, а становящегося с возрастом все более вызывающим. И еще было что-то неправильное, почти болезненное в том, как мама относилась к младшему — это все замечали — и как приучила Леха к нему относиться. Со смесью восхищения и бесконечного стремления защитить от всего и вся, что ли... Мама, мамочка...
Нет, накрепко привязанный к брату, Лех не мог позволить, чтобы Яну, например, кирпич на голову упал. Или, скажем, переживающий период "войны за независимость", тот переехал жить в этот их пси-эмовский кампус. Стоить отдать Яна в лапы этим долбаным пси-эмам. и всё, возврата не будет! Превратят в ледяную бесчувственную марионетку навроде отца! Сталкивался Лех, и неоднократно, с пси-эмами Координаторской. Вот же холодные гадины — у крокодилов, ей-Богу, больше эмоций!
Нет, знаком он с господами пси-эмами, знаком. И когда в лице Яна проскальзывали эти их фирменные нотки отрешенности и безразличия — Лех сжимал кулаки. Ели они попробуют выковать из Яноси себе подобного...! Пусть только попробуют! Уж Лех-то придумает, что с ними сделать... Он не позволит больше кому-то кого-то у себя отнимать...
В общем, унылый профессор Рем должен был научить выстраивать жизнь в соответствии с потребностью Леха в порядке и устойчивости. То бишь — как не допустить кирпичей и кампусов. Но профессор никак не мог разродиться уже в конце концов и объяснить своим учениам, как именно высчитывать линию вероятностей. Хоть убей. Рем объяснял долго, нудно, кажется, уже сам окончательно запутавшись, Лех едва сдерживался, чтобы не зевнуть. Наконец, профессор устал пыжиться, снял очки и велел немногочисленным своим слушателям открыть соответствующий параграф учебника и "закрепить усвоенный материал". Лех подумал, что учебник — лучшее, что можно придумать в данной ситуации, и погрузился в чтение. Но почти сразу разочарованно захлопнул книжку — с учебником дело обстояло еще хуже, чем с лекцией профессора Рема. То ли авторы сами не понимали предмета своего изучения, то ли просто не верили в возможность моделирования, но... Свет, лабуда лабудой! Придется наведаться в библиотеку в поисках более удобоваримой информации.
Лех с тоской поглядел в окно и обнаружил за ним превосходную погоду. Гораздо более превосходную, чем атмосфера скуки в аудитории. Прикинул — кроме моделирования сегодня еще два занятия по прикладной телекинетике и одно — физподготовка. Ничего такого, что нельзя было бы пропустить, короче. Просчитав, как учил унылый Рем. все возможные варианты развития событий вплоть до неполучения зачета по телекинетике по причине тотальных прогулов, принял решение. Улыбнулся и начал отсчитывать время до звонка.
В баре "Ночная кобыла", куда Лех заявился после долгих душевных борений, по причине неурочного времени народу было мало, а денег в кармане Леха — вполне достаточно. Спасибо папеньке, хоть в "дотациях" не отказывает. Но знал бы папенька, на что денежки уходят... Далеко не на книжки и чупа-чупсы.
Заказав коктейль — легкий, конечно, всего лишь тоник, Лех отсел подальше от стойки и принялся наблюдать за колоритной публикой заведения. Публика интернациональная, поскольку "Ночная кобыла" — бар категории "для всех", считающийся "приличным" и "культурным", расцветкой здесь никого не удивишь. Вот, например, господин в серой ветровке и задвинутой чуть не на нос кепке. Это вампир, сразу видно, даже без сканирования. Боится яркого света, а движения — как у танцора. За столиком чуть правее — три девицы, прям как в сказке. Это нейтралки. Скорее всего, подрабатывают. Одна из них, белобрысая, подтверждая предположения, улыбнулась и подмигнула Леху. Парень поспешно отвернулся. Несмотря на всеобщее мнение о том, что он, Лех, меняет девушек, как перчатки, по-настоящему и "взрослому" у Лех ни с одной из них так и не вышло. Слева обнаружился тип внешности весьма необычной — напирсингованый татуированный громила с два Леха толщиной. Лех его поразглядывал задумчиво, магическую ориентацию определить затруднился, зато сообразил, что это барный вышибала, и решил излишнего интереса не демонстрировать.
