— А что там за вихрь с ними был — и ночью в селении? — заинтересовался я иным проявление прорвы.
— Шиш... — коротко и ясно. — Злой дух.
Ага, стало быть, призрак.
— А как он овладевает нашим братом?
— Через очи и рот, — дал дельную подсказку Хорс.
Ясно, значит мне, при виде призрака, не стоит таращиться на него с открытым ртом, а то злобный дух почти как назойливый паразит, постоянно норовит попасть в глаза и рот одновременно.
Жаль, у меня нет с собой солнцезащитных очков, сейчас бы я отдал за них всё, что угодно, кроме жизни — тот же карабин, но не ракетницу, пока к ней имелись боеприпасы. Да лопатку. Оставалось заняться рытьем земли и не в качестве окопа, а могилки, где меня и застукают порождения прорвы с иными чудовищными проявлениями.
Предположим: переправиться через реку порождения с чудовищем не смогут, зато призрак летает по воздуху или также держится у земли, напоминая воронку смерча в миниатюре?!
Столь интересующей меня информацией, спутники не владели в совершенстве. Родовиты и впрямь не все волшебники, другое дело Нюша, и уж тем более волхв.
Всплеск воды у противоположного берега насторожил нас.
Ого! А это кто там, и гребёт когтистыми конечностями к нам, свирепо скалясь?
Ярила бросил боевой клич, мы сбились в кучу, ощетинившись оружием, не забыв про тыл. Браты оттеснили меня туда, и разошлись, валясь наземь.
— Тварь!
Передо мной трясся мокрый длак. Никаких разительных перемен с ним не произошло, иначе бы вояры прибили на месте. Выходит, не одержим шишом, побрезговавшим вселиться в него, или злой дух мог исключительно в люд.
Длак отряхнулся, и, высунув язык, подался ко мне клянчить еду.
— Отвали! Нет у меня узелка — потерял я его вместе с харчами!
— У-у-у... — затянул недовольно длак.
Не узнай я, что мы тут специально сидим, привлекая порождений прорвы, заставил бы его заткнуться на раз. Но раз так, пускай себе воет, тварь, сколько хочет, всё одно не проймёт меня. А прикармливать его никто кроме меня не стремился. Нет, жадинами родовитов ни только не обзовёшь, но и не назовёшь, просто не я один оставил свой узелок там, где нам повстречался Зырь.
А всё-таки чудовищный исполин должно быть не хуже порождений взрывается изнутри и горит? Стоит устроить ему западню — вырыть яму — и, заманив туда, сжечь там.
Я предложил свою идею вожаку. Ярила собрал братов в круг, и каждый вояр высказал своё веское слово. Их мнения совпали с моим предложением, чем несказанно порадовали меня. Варвары, но соображают: от безделья войны не выигрываются — тут следует приложить максимум усилий.
Для ловушки нам требовалась приманка. Родовиты недвусмысленно покосились на длака, тварь словно почуяла, что её ждёт, дала задний ход. Ну и зря отказалась от такого лакомства, какое собой представлял Зырь. И жри его — не хочу. А раз не хочешь — и не надо. Найдём чем его туда подманить.
Остаток дня, мы провели, не разгибая спин, соорудив у брода охотничью яму на слона — завалили брёвнами. Ещё бы мост возвести через реку тут, ведущий к западне, и совсем было бы хорошо. Но порождения не должны обнаружить ловушку раньше времени.
— Встанем у них на пути, а как появится Зырь... — зачал я.
— Тут нас и угробит всех разом, обратив в образин, — озадачил Ярила.
Ладно, чему быть — того не миновать. А сам вступил в отряд смертников — мог ведь и отказаться. Хотя чего и я кому вру, стараясь заставить себя поверить: всё получиться, как нельзя лучше, но если и не совсем так, как спланировали, то всё равно деваться некуда — порождения прорвы нас и на Лысом Горбу в покое не оставят, и выше достанут, а где бы ни скрывались от них. Прорвались, теперь только держись. Да рано нам сдаваться без битвы, так просто не отдадим им свои жизни, и угробить себя не позволим.
Но оно дело твердить об этом и не верить. А без веры не добыть победы. Значит надо думать про тех, кто стоит за нами, и надеяться: мы не подведём их ожиданий.
Сами заждались наступления ночи и порождений.
* * *
-Шевелись, Зырь! Теплокровные неподалёку! — гнал Шиш стража прорвы за остатками угробленных лешаков и жихарей. — Стоят и ждут за Великой водой, когда ты доберёшься до них и всех угробишь! А затем и выродков в селении у Лысого Горба!
Реагируя на постоянный призыв злобного духа, Зырь ориентировался, куда ему следует двигаться. Око у стража прорвы не восстановилось до конца, но и не лишился его окончательно. Шёл мстить, ломая по пути многовековые деревья, то поперёк ствола, то выворачивал с корнями, оставляя позади себя бурелом; брёл дальше напролом, ничего не видя.
Глава 14
"Это вы заказывали "меню"?.. И тебя буду!"
Всякий раз, когда солнце опускалось за дальнюю кромку горизонта, и сгущались сумерки, мне становилось не по себе. Одно дело знать, что по ночам шастают жуткие твари в поисках поживы, не гнушающиеся ничем, в том числе и людом, и совсем другое, когда ты точно знаешь: по твоему следу идут порождения прорвы и ведут чудовищное исчадие; тут уже просто хочется зарыться в землю с головой. Да и то не выход, сами норовят выскочить оттуда и достать тебя. Остаётся одна надежда на огонь.
Мы разожгли костёр, навалив целую гору хвороста и дров, работали, не покладая рук, и теперь каждый вояр в отряде сжимал факел, а иные, что также были запалены нами, торчали вокруг костра, напоминая круг огоньков. За ними и расположился наш, поредевший на четверть, отряд.
Надеюсь, и очень: костёр, разложенный нами здесь, окажется сигнальным, и волхв с Лысого Горба узрит его. Так это или нет, спрашивать можно было любого вояра в отряде или вожака, но это ровным счётом ничего не изменит.
Я, то и дело, кидал в надежде взгляд в сторону Лысого Горба, видимого лишь днём, а ночью толку — и там пока никто не разжигал костра. Зато мы собирались здесь неслабо зажечь, и не только порождений.
— Шаляй, — Хорс толкнул меня, приглашая "брататься".
Мне с воярами предстояло пройти неведомый и невиданный мной ранее ритуал. Похлопав друг друга по плечам, и облобызав, мы образовали круг у костра из вытянутых и сомкнутых рук.
— Повторяй за нами, — подсказал Ярила держа меня за правую руку, тогда как Хорс за левую.
Начались дикарские пляски. Мы повели хоровод вокруг костра с гортанными выкриками. Смысл их мне непонятен, зато действо вполне — варвары, столь незатейливым образом, поднимали боевой дух, впадая в безумство. И я, отринув заморочки современного человека, вместе со всеми ушёл с головой в процесс братания перед схваткой с порождениями прорвы. Мы не слышали, как они рычали из-за Большой воды, реагируя на наши безумные пляски; продолжали носиться вокруг костра, сотрясая оружием и щитами — били по ним, и ногами по земле, вызывая на бой Зыря. И когда казалось: появись здесь сейчас подле костра порождения вместе с исполином — им не устоять против нас. Но одно дело так думать, и совсем иное столкнуться с ними на деле. Всё встало на свои места, и мы, когда до нас донёсся треск ломаемых деревьев вблизи реки.
С противоположного берега донеслись отголоски эха разбушевавшегося исчадия. Зрелище — убийственное. Такое ощущение, будто многовековые деревья — кегли, а разбивает их, подкидывая вверх и в стороны, огромный каменный шар, катящийся точным курсом на тебя. И грохот, этот усиливающийся и нарастающий грохот, сопровождающийся дрожью земли. На него в первую очередь мы и отреагировали, не устояв на ногах, попадали и притихли.
В реку стали валиться, вылетая вперёд исполина, обломки стволов, из которых можно сложить не то что хоромы терема, но и крепостные стены со сторожевыми башнями возвести.
Один обломок достиг нашего берега, взрывая землю вместо фонтана брызг воды. Мы слишком близко стояли у реки, и нам следовало отойти подальше, теперь же срываться куда-то сломя голову поздно, исполин всё одно достанет нас, а не сам, так порождения или призрак.
Надежды на благоприятный исход ночной схватки с порождениями никакой.
Вот и всё — отбегался ты, Шаляй, скоро, и очень, если ещё повезёт, встретишься с теми, кто покинул сей жуткий мир много раньше тебя, и, похоже, иным образом, как загнуться здесь, в иной не попадёшь, а в свой — никогда. Забудь — то несбыточная мечта! Отныне ты — варвар — родовит! Так умри достойно братьям-славянам! И помни: ты — вояр!
Стараясь не смотреть за реку, я неосознанно взглянул туда, где осталась Нюша и детвора.
— Смотрите, — у меня из глотки вырвался крик. — Там... — я указал в сторону Лысого Горба, — ...огонь!
Кто-то развёл костёр, и не у подножия Лысого Горба, а на вершине. То был сигнальный костёр. Сомневаться не приходилось: посыльный добрался до селения, а некто ещё из родовитов забрался на вершину предупредить волхва.
И как знак беды — в небе над нами закружил стервятник, опускаясь, всё ниже и ниже; клекотал и хлопал крыльями, привлекая наше внимание.
Кто ты — тварь или волхв? — наверняка думал так не я один.
Вояры отряда вздели оружие к небу, сотрясая им, впервые использовали щиты для защиты спереди.
Ну да, а чего нам бояться нападения с тыла — там у нас пылает костёр, так что ни одно порождение не выскочит на его месте из-под земли.
А вот и они! Когда и как сумели переправиться через реку — неважно, а то, что уже окружили нас, подбираясь крадучись всё ближе, словно их кто-то гнал, а не только жажда отведать нашей плоти и зов крови. Стало быть, исполин отвлекал наше внимание.
Ну что же, возможно, нам это даже на руку — разберёмся как-нибудь с ними и озаботимся тем, кто вот-вот достигнет реки. А там, если что, и полезет к нам прямиком и далее напролом, его ждёт сюрприз.
Да явился в лице посыльного. Чтоб его! Шиш там — в нём, не иначе! Иначе быть не может. А не обманет злобный дух, будто привёл подмогу. Не звали мы её, у нас на иное действо был расчёт.
Ярила встретил его, заставив поверить меня: опрометчиво поспешил к нему на верную погибель, но сия незавидная участь постигла посыльного.
— Прости, брат, — вожак выдернул окровавленный клинок из вояра.
И в тот же миг, не обращая внимания на цепочку огней вокруг нас, порождения бросились сбивать их. Первая же тварь, задевшая горящий факел когтистой конечностью взвыла, но кинулась дальше, валить иные. Её примеру последовали немногие порождения, вспыхнули, служа нам и дальше тем, чего стремились лишить, да сразу не вышло.
Всё — теперь только держись!
Я укрылся за круглым и чуть выпуклым щитом метрового диаметра, сжимая в руке лопатку. Ракетница мне пригодится для исполина, если, конечно, уцелею в сшибке с порождениями. Их немного, но и нас много меньше, чем их, и больше нас не становиться от каждой новой встречи с ними.
Сшиблись. На меня налетела образина и опрокинула на спину, стараясь дотянуться когтями, а я зацепить её в противовес лопаткой — бил по лапам.
— Слезь с меня! Свали...
Навалившееся на меня порождение оказалось сильным и тяжёлым, но не здоровым, являя собой мертвеца.
— Да на...
Когти шаркнули по предплечью.
— А-а-а...
Руку словно обожгло. Боль, нестерпимая боль, пронзила меня разом с когтями порождения, и ощущение, будто в тебя вгрызлись зубья пилы — всего на миг, но показался мне вечностью.
Я просто чудом не выронил лопатку, рубанув наотмашь по лапе порождения. Оно взвыло.
— Ага... получило...
Некто выручил меня, и этот некто, один из братов, и мне всё равно: Хорс, Ярила или кто-то ещё.
Но нет — никого рядом со мной не оказалось, если не брать в расчёт мечущееся порождение, объятое языками пламени.
Не понял! Что это было? Кто тебя, тварь, и чем? Неужели волхв — тот стервятник в небе и есть он, если вспомнить, как его встретили вояры, потрясая бравурно оружием над головами.
Моя правая рука обвисла, я выронил лопатку. Всё — вояр из меня, как из длака — собака. Опять сбежала, тварь, поджав хвост, и забилась куда-то в укромное место. А точно сквозь землю провалилась.
Щит на спину и лопатку в иную руку, а правую — на ракетницу. Ей за её рукоять и держусь. На один рывок с выстрелом, думаю: меня хватить, а там пусть хоть вовсе мне правую руку оторвут или отгрызут эти треклятые порождения прорвы.
Где же вы? — повернулся я, подставляя спину со щитом ко тьме вместо костра. Позади меня взвыла нелюдь, заставляя обернуться и при этом отскочить в сторону — уж больно не хотелось, чтоб она вставила мне клыки в глотку и перегрызла, ломая кадык с шейными позвонками.
И ещё одно порождение окутали языки пламени. Да что-то с ними было не так, если можно обозвать языками те тонкие и выдёргивающиеся точно змеи всепожирающие вспышки огня.
Откуда они взялись? Неужели заклинание бросил волхв?
Искать глазами в небе над собой стервятника, времени нет, зато желания хоть отбавляй, и у порождений достать нас.
Они догорали и подле иных вояров-родовитов, а не только возле меня.
Но как? Что случилось? В чём причина неведомого мне явления? Неужели на это у них и был расчёт?
Вот тут вдруг я и увидел, откуда сквозит магией. Из щита Ярилы с клубками змей в виде сплетений огня, вырвались знакомые уже языки пламени и потянулись спиралевидными завитками к порождению — одни вцепились, удерживая его, (если меня, конечно, не обманывало зрение, и я не бредил в пылу схватки), а иные быстро окутали и опутали, сжигая тёмную плоть на корню.
Вот и всё — очередное порождение само было пожрано рунической магией родовитов. Кто бы мог подумать, что вояры способны на это. И я, бросив мельком взгляд назад, едва меня вновь попыталось достать новоявленное порождение, а затем сбежать от вырвавшихся огненных змей со щита. А таковых там у меня, в магическом сплетении, оставалось раз за разом всё меньше и меньше — у каждого вояра.
Ещё немного и магические стражи со щитов исчезнут бесследно у нас. Но это полбеды — и порождения не убежали, как в прошлый раз от нас, вспыхивая огнём во тьме, плескались в реке, но даже вода оказалась не способна затушить магические возгорания.
Опасаясь быть пожранным огненными змеями сам, я покосился на доставшийся мне щит: приметил там парочку аспидов со зловеще раскрытыми пастями, и клыки у них напоминали языки пламени. А ещё мне показалось: они сверкнули на меня очами, подобными на искры, готовыми пожрать любого, но меня не тронули, смыкая пасти полные огненных клыков.
— Бры-ыр-ред... — мотнул я головой.
— Что с рукой? — Хорс водрузил мне свою на плечо.
Не со мной, а с рукой!
Здорово варвар уделал меня на словах, словно всё, что тут произошло, для него — обыденное зрелище. У варваров изначально был основной расчёт на руническую магию защиты в противостоянии с порождениями прорвы. Тогда почему она не сработала в дебрях? Место там, что ли проклято, или рядом требовалось присутствие волхва?
Не знаю, что у меня в данный момент времени была за гримаса на лице, но Хорс шарахнулся в сторону Ярилы, и вожак удружил мне глоток эликсира, не забыв окропить рваные раны на руке.
Жжение в руке только усилилось, заставив мои глаза выскочить из орбит, а зубы сомкнуться едва ли не до хруста эмали. И все болезненные ощущения исчезли в одно мгновение — правая рука послушно согнулась в локтевом суставе, и на разодранном рукаве рубища остались исключительно окровавленные полосы, а под ними на месте чудовищных ран, обнажились жуткие шрамы.
