Дилетант 2 История сослагательного наклонения

— Я же тебе объяснил тогда, что за него просила Дашкова, и я дал слово.

Крылов засопел, что выражало его крайнее неудовольствие собственным бессилием перед обстоятельствами, но сдаваться не захотел.

— Но я-то такого слова не давал. ... Давай его тихонечко отравим, всё будет так естественно — комар носа не подточит.

— А кота куда денем?

— Какого кота? У него есть кот? Причём здесь кот?... Да и черт с ним, с котом.

— Да это я так шучу. Нет у него кота. Да и 'Новичка' пока нет.

— Какого новичка?

— Не важно... А вот как я Екатерине Романовне в глаза буду смотреть, если буду знать, что не сдержал слова? А она ведь у нас дома каждую неделю бывает. ... Она хоть и отошла от дел, но работу нашу знает. Нет, брат, нет. Я может и закоренелый циник, и соврать мне ничего не стоит, но в отношении Дашковой хочу быть честным. ... Я тебя вызвал по другому поводу. ... Слышал — сенат Франции обратился к пожизненному Первому консулу Жану Виктору Моро с предложением сделать его власть наследственной?

— Здрасте, я сам тебе об этом и докладывал, ... ещё в марте, а буквально утром получил сведения из Парижа, что 18 мая сенат утвердил ему титул наследственного императора французов.

— Вот и я сегодня утром узнал от Виктор Палыча. ... Что ты по этому поводу думаешь?

— Думаю, что во Франции восстанавливается монархия, правда династия будет не Бурбонов. Мне кажется, что другие монархи должны это приветствовать, ведь главным посылом их неприятия французской революции было свержение монархии, а теперь всё должно, как ты говоришь, устаканиться. ... Ты не согласен?

— Согласен — не согласен... Если бы моё согласие что либо решило... А чего это он вдруг захотел стать императором? Мне казалось, что он спокойно относился ко всем этим внешним атрибутам, а власти у него и так хватает, по существу её не меньше чем у турецкого Султана.

— Это всё его жена Евгения. Ну очень честолюбивая и, главное, самолюбивая особа. Мало ей быть женой первого консула, ей, видите ли, корону подавай. Да уж, следующее наверное желание будет стать владычицей морскою! Она ведь дружна с женой Бонапарта Жозефиной, а в женской дружбе сам знаешь как бывает — у той муж был первым консулом, а мой значит должен стать выше. Вот видимо и заставила мужа сделаться императором. ... По крайней мере, в Париже об этом сплетничают.

— Мне почему-то кажется, что при европейских дворах это воспримут иначе, чем ты думаешь. Скорее они провозгласят Моро узурпатором, чем признают ровней себе. Да это ладно, лишь бы новую коалицию не собрали.

— Будут собирать, будут — переговоры между Веной, Лондоном и Берлином уже ведутся. Кстати, начались эти переговоры ещё до этой истории с императорством... Да это-то ты знаешь, Уоррен тебе, небось, все пороги истоптал? ... Без нас их коалиция Моро на один зуб. ... Слушай..., мысль сейчас в голову пришла — вот это статья Воронцова в 'Таймс' не ход ли французов с целью вбить клин между нами и британцами? А?

— Думаешь, Воронцов стал работать на французов? ... Да ну, вряд ли. С чего бы вдруг? ... Если только его использовали в тёмную? ... Если это так, то за этим должен стаять наш старый друг?

— Тогда что же получается? ... Наш друг пытается вбить клин между Англией и Россией? ... Или наш друг пытается предотвратить союз Англии и России и, тем самым, предотвратить, или хотя бы отсрочить втягивание России в новую европейскую войну? ... И Воронцов не каналья и мерзавец, а твой...

Крылов не закончил фразу и пристально посмотрел на меня, надеясь, что её закончу я.

Ага! Сейчас, только шнурки поглажу!

— Оставим эту тему. — То, что Иван не в курсе раскладов с Воронцовым это не от недоверия к нему или его людям, а просто специфика разведки — всёго не должен знать никто. Всего не знаю даже я. Кроме того, действительно хорошая разведка, это когда информация идёт от разных не связанных друг с другом источников. Есть, конечно, риск, что эти источники могут пересечься и работать друг против друга, ну что ж, в каждой работе есть свои издержки, как бы это цинично не звучало. — Давай лучше о европейских делах. Что если англичане с австрияками всё же сварганят какую-нибудь коалицию и попытаются взять реванш за Люневиль и Амьен?

Иван Андреевич разочаровано покачал головой и откинулся на спинку кресла.

— А что если Моро вздумается напасть на Англию?

— Нет, нет, ты давай в гадалку не играй. Давай по порядку — есть у Моро план нападения на Англию?

— Если в его голове он и есть, сие нам пока неизвестно, ибо, как ты говоришь — голова предмет тёмный и исследованию не подлежит, у нас же таких данных нет. Может, есть у Вас?

Обиделся, что ли? Вот блин!

— Ты давай не ерунди, и по пустякам не обижайся. ... Всёго не должен знать никто. ... Так что Моро?

Крылов вздохну, как-то виновато на меня посмотрел, словно извиняясь за минутную слабость.

— Моро три с лишним года занимается, если так можно сказать, ликвидацией последствий революции. Впрочем, отдавая должное его предшественнику, надо отметить, что Моро продолжает реформы начатые Бонапартом. Я уже тебе и Императору докладывал — Моро начал с жёсткой экономии во всех сферах, потом установил официальный курс денежной единицы по отношению к металлическому серебру, создал довольно эффективный налоговый аппарат, в общем — экономика Франции сейчас выправляется. Может в голове у него и есть какие планы в отношении Англии, или там кого ещё, но реально ему сейчас война не выгодна, поэтому в ближайшие лет пять я бы его как агрессора не рассматривал. Потом, когда жирку накопит, может быть, а пока нет. Хотя армию он реформировал, и флот тоже.

— Да я чего боюсь — если у англичан с австрияками получится пруссаков и шведов уговорить, да вздумается вдруг на Францию попереть, то как бы новая заварушка в Европе не началась, а нам это ни к чему — лучше торговать, чем воевать. Наше листовое железо сейчас очень на европейских рынках идёт. Мы только-только начали свою промышленную революцию — мы перевели все домны на каменный уголь, ну, или почти все. В Потёмкине Иванов запустил плавильную печь для переплавки чугуна в сталь и прокатный стан, Демидов с Черепановым на Урале и Перетц с Кулибиным и нашим Ванькой в Царском Селе готовятся запустить самоходные паровые машины. ... Кстати, посмотрим, чья лучше будет. ... Нам сейчас некогда думать о войне. Мы даже на Кавказе боевые действия свернули. .... Если в Европе серьёзная заваруха начнётся, не отсидимся, а мы только-только начали наводить порядок в нашей артиллерии...Ладно, расскажи лучше, что у тебя в Индии получается?

— Пока могу сказать, что нам удалось найти понимание у князя Сикхского государства, по ихнему махараджа, Ранджита Сингха. По докладам очень неглупый правитель. Естественно просит оружия и военных советников. Советников, конечно, найду, а вот оружием нашим светиться там не хочется. Будем через посредников закупать у англичан для шведов, у шведов, для армии Новой Каледонии ну, а потом...

— Понятно. ... Если свяжем там англичан, они вынуждены будут отложить пока дела с Францией.

— Вот, вот, пока. ... Ну, потом ещё чего придумаем. ... Тут ещё вот чего, ... информация пока не проверена, да и пришла из Литвы, а не из Англии и вполне может быть дезой, но на всякий случай я уже меры принимаю, да и ты должен знать...

Крылов почему-то замялся и отвернулся к окну.

— Что это с тобой? ... Ай ли и на меня лимонники патент выписали?

— Так ты уже об этом знаешь?

— Да нет. Просто ты как-то странно себя ведёшь, вот почему-то и подумалось. Так что, правда?

— Я же говорю, что информация не проверена. Странно, что британская агентура молчит.

— Да просто Литва поближе, ... впрочем, провокации какой-нибудь от кого угодно можно ждать.

— Можно, но вот шведские мотивы, например, не прослеживаются.

— А английские?...

— Н-ну, во-первых, англичане тебя считают препятствием своего влияния, а после того как мы подчистили их агентуру в Турции и разоблачили заговор янычар против султана Селима, имеют большой зуб и жаждут мести. А во-вторых, после гибели Бонапарта уверовали в то, что таким макаром можно проблемы решать.

— Вот! Недаром я боялся, что мы с Бонапартом откроем ящик Пандоры. ... И кто же на меня патент получил?

— Вроде бы под Брюсселем готовится группа из поляков для акции против тебя. Впрочем, это может быть и дезой, и отвлекающим манёвром, да и просто провокацией, но свой хитрый пистолет ты всё же поближе держи.

Полчаса до рейса, полчаса до рейса, мы почти у взлетной полосы. И бегут быстрее всех часов на свете эти электронные часы. Вот и все, что было вот и все, что было, ты как хочешь это назови. Для кого-то просто лётная погода, а ведь это проводы любви.

— Проводы любви?... — Дуня привстаёт на локтях и поворачивается ко мне. (Я что, это вслух спел?...) — Глаза её потемнели. -Ты это о чём?

— Это песня.

— Чья?

— Не помню. ... Взялась откуда-то в голове вот и вертится.

— А полностью как звучит? ... Напой..., ну пожалуйста...

— Вот и все, что было вот и все, что было, ты как хочешь это назови. Для кого-то просто лётная погода, а ведь это проводы любви.

— Ну, поёшь ты, конечно не очень. ... Лётная, это какая?

— Это, когда журавли улетают.

— Мне показалось, или ты действительно грустишь о какой-то другой женщине?

— Тебе показалось....

— А теперь мне кажется, что ты меня обманываешь. ... Ты грустишь об Ольге? Я не ревную, я знаю, она была у тебя ещё до меня.

— Об Ольге?

Видимо мой удивлённый тон в чём-то убедил её, но и вызвал другие подозрения.

— Я её знаю?

— Нет. ... Ты про кого?

— Я иногда чувствую, что кто-то между нами стоит. ... Другая женщина. Я думала, что это Ольга Жеребцова и, собственно, не ревновала — глупо же ревновать к мёртвой, да и не любил ты её, ... но сейчас я поняла, что нет, это не она. А кто ОНА? Только не ври.

— Гм. ... Вот ты сказала 'только не ври', предполагая, что я должен сказать правду?

— Да.

— А какую правду ты хотела бы услышать?

— Что значит, 'какую правду', разве может быть две правды, или, там, три?

— Может. ... У каждого своя 'правда'. Вот у англичан своя 'правда', у французов соя.

— Ты хочешь увести разговор в софистику, не выйдет. Ты не Англия и я не Франция. У нас с тобой должна быть одна 'правда'.

— Хорошо. Зайдём с другой стороны. ... Человек, добиваясь ответа, интуитивно этот ответ предполагает. Какой ответ предполагаешь ты?

— Это не честно. Во-первых, ты сам говорил, что вопросом на вопрос отвечать не красиво, а во-вторых, мой ответ будет для тебя подсказкой, а я хочу знать правду!

— Правда в том, что нет у меня ни какой другой женщины.

— И не было?

— Тихо... Тебе не кажется, Зиночка проснулась? ....

— Ты не переводи... Да, ... плачет.

Жена вскочила с постели и, как была босиком, побежала в детскую.

— А не рассказать ли Дуне всё?

— Всё, всё? А ты уверен-то сам, что знаешь это всё?

— Не уверен.

— Вот. Кроме того, есть риск, что Дуня тебя не поймёт?

— Есть. Более того, есть риск, что она может посчитать, что, либо я её разыгрываю, либо сошёл с ума.

Дуня вернулась так же стремительно, как и убежала в детскую.

— Что там?

— Наверное, что-то приснилось. ... Там няня.

— Я знаю, что там няня. Ты чего так сорвалась?

Дуня вздохнула и закатила глаза.

 — Ох, вот никогда вы, мужчины не поймёте нас, женщин. Как это что — ребёнок заплакал. ... Но мы с тобой не договорили. Ты мне так и не сказал, была ли у тебя другая женщина, которую ты любил.

 — Ну что ж, я отвечу... Что ты знаешь о реинкарнации?

 — Ты опять? Опять хочешь запутать меня в своих философских измышлениях, что бы соскочит с вопроса?

 — Честно, нет. Но что бы ответить, хочу понять, поймёшь ли ты ответ.

 — Не волнуйся, пойму. Реинкарнация, это что-то из язычества по поводу переселения душ. Мол, душа может переселяться из одного тела в другое. ... Не хочешь ли ты сказать, что женщина, которую ты любил, была в прошлой твоей жизни? ... Или — Дуня сделала круглые глаза. — Ты сам был в прошлой жизни женщиной?

  — Она не воспринимает тебя в серьёз.

  — Может это и хорошо?

  — Да нет, и в той жизни я был мужчиной.

  Дуня с подозрением посмотрела на меня.

  — Ты меня разыгрываешь? ... Значит, в другой жизни была женщина, которую ты любил. И как её звали?

  — Жена.

  — Ты был женат? ... И у вас были дети?

  — И внуки.

  — Так ты был старый?

  — Ну, в начале-то я был молодой, а потом..., ну да, по нынешним меркам, очень старый — мне было шестьдесят пять лет.

  По глазам жены я видел, что она мне не верит.

  Есть ещё возможность свести всё к шутке.

  — И как ты попал сюда? Умер?

  — Наверное. ... Человек, как правило, не знает, что умирает.

  — Значит, там ты умер, а здесь родился?

  — Да нет. Здесь я себя помню только с момента, когда пришёл в сознание в Алексеевском.

  — Как?

  — А вот так. Здесь моя душа попала в тело, вернее в то, что от тела осталось, но уже взрослого человека.

  Наступила пауза. Было видно, что Дуня пытается сопоставить известные ей факты и понять, что в моих словах не является шуткой.

  — Так, подожди. ... Ты меня все-таки запутал. ... Ну, допустим, твоя душа каким-то чудесным образом попала в тело... А в каком году ты умер?

  — Э-э...

  — А, ну да, в 791, ... и, стало быть, сразу переселился в это тело? А то тело куда делось?

  — Понятия не имею... Подожди, я тебе не говорил, что умер в 1791 году.

  — А что, раньше? И где твоя душа всё это время шлялась?

  — Она всё воспринимает, как шутку, как какую-то новую игру.

  — Вот и хорошо, сведём всё к игре.

  — А с чего это она, ну, в смысле моя душа, должна была где-то, как Вы, сударыня, изволили изящно выразиться, шляться?

  — Стоп, стоп, стоп. ... Давай с самого начала.

  — Давай.

  — И так, ты утверждаешь, что живёшь уже вторую жизнь. Я правильно поняла?

  — Правильно.

  — В первой жизни ты был мужчиной..., русским, кстати? А то я с каким-нибудь арапом...

  — Русским, русским.

  — Это хорошо. ... Значит, э-э-э, мужчиной, русским, шестидесятипятилетним стариком, а потом взял да и помер. Отчего? Ты болел?

  — Да нет, в общем-то я был относительно здоров, для своего конечно возраста.

  — А родился ты, стало быть, ещё при... — Дуня стала считать, смешно загибая пальцы. — ... Ого, при Екатерине Первой!?

  — Нет. Я родился при Никите Сергеевиче.

  — При каком Никите Сергеевиче? ... Не было такого.

  — Это пока не было.

  — Ага, значит, пока не было, но будет. ... И ты мне сейчас скажешь, что родился в .... двадцатом веке, там в двадцатом веке умер, и душа твоя переселилась в наш век?