Турмалин глянул в графу "название" и обомлел. Кажется, он нашёл то, что безуспешно искал все эти дни. По крайней мере, переписчик весьма похоже скопировал руны, выдавленные на переплёте тетради, разве что в паре мест ошибся.
Турмалин продолжил читать. Описание находки тоже совпадало. По всему выходило, что предок Килеха принёс тетрадь из военного похода и подарил родному городу.
Рядом с датой поступления значилась более поздняя приписка: "Подземничья рукопись, привезённая освободителями форта Аргеда, отослана в храм Ллевис госпоже настоятельнице для последующего перевода на среднеэльфийский и язык Южной Империи".
Турмалин вскочил и приложил руку к груди, пытаясь унять сердцебиение.
Аргеда! Тот самый форт, в котором командовала воительница Адаманта, и после падения которого она бесследно исчезла. Голова кружилась от нежданного успеха. Никто не мог найти дневники великой Адаманты, а он, Турмалин, нашёл. Спустя почти полвека!
Внутренний голос услужливо подсказал, что нечего приписывать себе всю славу, ведь это Чароит открыл сундук, и половинка настоящего дневника сейчас у него. И вообще, мало ли было офицеров в Аргеде, которые тоже вели дневники. С чего он взял, что найденные ими записки принадлежали именно великой воительнице?
Пыла сразу заметно поубавилось, но нервная дрожь никуда не исчезла.
Турмалин дрожащей рукой переписал на клочок пергамента имя офицера, доставившего таинственную кристаллийскую тетрадку в Город Десяти Башен и захлопнул фолиант.
В этот момент часы на каминной полке пробили семь ударов. Надо же, вот и пролетел день.
В храме Солнца-и-Луны сейчас садились ужинать. Желудок намекал Турмалину, что неплохо бы поспешить туда, но ноги, повинуясь зову сердца, несли его прямиком к дому Килеха. Турмалин надеялся, что время для визитов ещё не слишком позднее.
Он немного заплутал в переулках, но в итоге всё же отыскал нужную улицу. Найти же дом было проще простого — оказалось, что в этом квартале семью Тиан знает любой прохожий.
Какой-то особо любопытный тип даже посмел осведомиться, а не является ли уважаемый господин тем самым светлым эльфом, что был соратником Килеха в последней заварушке? Похоже, слухи об их приключениях уже обошли весь город. Турмалин кивнул и тут же получил в ответ поток восхищений и горячих благодарностей.
Он был даже рад, когда, наконец, добрался до дверей и постучал.
Открыли почти сразу. Пожилая женщина — видимо, мать Килеха — прищурилась, пытаясь разглядеть гостя. А, разглядев, всплеснула руками:
— Это же вы тот эльф, про которого мне сынок столько рассказывал? Вы пришли навестить Килеха?
— Да, — Турмалин слегка смутился, — надеюсь, я не слишком поздно?
— Что вы! Ничуть не поздно. Мы как раз садимся ужинать. Если вы присоединитесь, Килех будет очень рад. У него сегодня столько гостей!
Турмалин вошел в дом. Он, признаться, не ожидал столь радушного приёма, и теперь чувствовал себя неловко.
Обстановка в доме была достаточно скромной, но не бедной. Никаких излишеств и бесполезных украшений. Такое ощущение, что каждая вещь, каждый предмет мебели находились здесь на своём месте. В прихожей было темновато, а вот гостиную освещали сразу восемь масляных светильников из дутого цветного стекла. Судя по запаху, масло в них было весьма недешёвым и не коптило. От кухонных ароматов у Турмалина заурчало в животе. Похоже, ужин вот-вот подадут. Он понял, что не в силах отказаться от жареного мяса с приправами и печёной картошки.
Скрипнула тяжелая дверь, и Турмалин обернулся навстречу Килеху.
— Вечер добрый!
Килех заулыбался:
— Господин светлый эльф! Рад видеть вас в нашем скромном доме. Прошу, присаживайтесь. Расскажите, как дела в храме?
— Всё неплохо. Бриан выздоравливает, Эрко вчера пытался вставать с постели. Жрецы говорят, ещё пара недель, и его отпустят домой.
— Хорошо, — Килех неловко присел за стол.
Турмалин только сейчас заметил толстую резную трость в руках собеседника и участливо поинтересовался:
— Нога всё ещё болит?
— Немного. Скоро пройдёт.
— А глаз?
Килех пожал плечами.
— Я и одним неплохо вижу. Так что на службу вернусь всё равно. А если матушка просила и вас тоже убедить меня...
— Нет-нет, — возразил Турмалин, — ничего такого она не говорила. Да я бы и не стал.
— Вот и правильно! — в гостиную вошел Моран, тот самый верзила, что провожал их до леса и всё сокрушался, что не может составить компанию. — Не переживай, братец, ещё покомандуешь. Ребята тебя уже заждались, всё время справляются о твоём здоровье. Хотели в подарочек креплёного прислать, но я сказал, что тебе вредно будет и себе забрал.
— Ах ты ж негодяй, — возмущение Килеха было не слишком-то настоящим. Похоже, ему было приятно, что подчинённые помнят и ждут.
Моран хмыкнул и пригладил усы:
— А ты матушке расскажи-ка, как я тебя обидел, винцом не поделился.
— Вот ещё!
Килех махнул рукой и пояснил Турмалину:
— Это Моран, наш младшенький. В храме Правосудия службу несёт. Добрейшей души человек, когда не зарывается.
— Здрасьте! — Моран шутливо поклонился. — Располагайтесь, скоро ужин будет.
Турмалин кивнул и как бы невзначай спросил у Килеха:
— Скажите, а Койл, сын Креде — это ведь тоже кто-то из вашей семьи, да? Я сегодня в архивах был, читал про героев войны...
Моран опередил брата с ответом:
— Вот так номер! Сегодня все гости приходят к Килеху, а потом их вниманием овладевает наш героический дедуля! Прям поветрие какое-то.
Турмалин было открыл рот, чтобы поинтересоваться, кто же ещё приходил к Килеху, как вдруг до его ушей донесся знакомый голос из коридора:
— Не могу согласиться с вами, господин Койл. Вы же понимаете, что исход Южной кампании решил в итоге численный перевес, а блестящих военных решений в конце войны было немного.
И тут Чароит! Куда не пойдёшь, всюду он!
Распрощаться бы сейчас с Мораном и Килехом да уйти. Но было уже поздно: дверь отворилась, пропуская в гостиную согбенного, морщинистого и седого, как лунь, но всё ещё крепкого старичка. За ним маячил, возвышаясь на полголовы, Чароит.
Старик возвестил дребезжащим голосом, обращаясь к оппоненту:
— Так-то оно так. Но победу объединенным силам по итогу принес именно перелом ситуации на Южном фронте. Ох, как мы тогда вам вдарили! Ты-то не помнишь, конечно. Молодёжь!
Цепкий взгляд Койла углядел Турмалина, и старик довольно хмыкнул:
— Вот с такими вместе мы вашего брата и гоняли! Да, хорошие деньки были. Не то, что сейчас.
Койл закашлялся, вцепившись в рукав Чароита. Тот поддержал старика за плечи.
— Садитесь, дедушка, в ногах правды нет. Вы ещё расскажете нам про войну?
Старик просиял:
— Обязательно! — и, повернувшись, прикрикнул на внуков. — Вам бы всё языками чесать. Послушали бы, что дед говорит. Вон даже подземник больше меня уважает!
Кряхтя, он опустился на кресло и попытался ткнуть в Морана клюкой. Тот привычно увернулся и возмутился:
— Мы вас тоже уважаем, дедушка.
— Уважают они, как же, — проворчал Койл чуть более благодушно. — Вино вон умыкнули, а старого не угостили даже.
Пришлось Морану доставать бутылку и делиться с зорким дедом. А тут и ужин подоспел.
В гостиную вошла мать Килеха и Морана с большим подносом в руках. Она укоризненно посмотрела на старика:
— Папа, ну как так можно. Опять выманиваете вино у детей! Вам же знахарь запретил.
— Плевал я на него, — прокряхтел дед и спрятал на всякий случай руку с бокалом под стол.
— Присаживайтесь, угощайтесь, — женщина сделала приглашающий жест, — господин Чароит вот сюда, а господин светлый эльф — сюда. Простите, я не знаю вашего имени...
— О, оно слишком сложное для людей, — Турмалин смутился и уселся между Килехом и дедом. По правую руку от старого Койла устроился Чароит. Не успел он опомниться, как старик и ему от души плеснул вина.
— И не вздумай отказаться! — предвосхитил он жест кристаллии. — Когда ещё за одним столом соберутся люди, светлый эльф и подземник? Это обязательно нужно отметить!
Перед Турмалином тоже поставили полный бокал.
— За старые добрые денёчки! — провозгласил дед и залпом осушил свою чашу.
Килех и Моранн тоже опрокинули кубки. Чароит пригубил из своего. Небось только сделал вид, негодяй.
Турмалин омочил губы в бокале, притворяясь, что пьёт. Вроде, никто не заметил. Только капли вина всё равно попали в рот и обожгли язык. Турмалин закашлялся, а дедок рассмеялся:
— Во! Небось в вашем Озёрном Краю такой наливки и не делают.
— Не делают, ваша правда, — Турмалин наконец-то продышался и смог ответить.
И как только люди пьют эту огненно-сладкую воду, если у кристаллий от пары капель мутнеет взгляд и во рту начинает полыхать, словно в камине?
Турмалин украдкой взглянул на Чароита. Тот невозмутимо терзал ножом кусок зажаренной свинины. Его бокал опустел наполовину, но наблюдатель был трезв, как стекло. Наверняка, это какая-то хитрость, потому что ни один кристаллия не способен выпить столько креплёного вина и не свалиться под стол.
Турмалин не считал возможным расспрашивать Койла про тетрадь из городского архива при всех, поэтому сидел, как на иголках и почти не участвовал в разговорах. Он и сам не заметил, как в тарелке оказалась добавка, но налёг на картошку с энтузиазмом. Всё-таки, что бы там ни говорили, а на Изнанке многие вещи вкуснее. Но вот те, кто утверждают, что это всё из-за солнца, пожалуй, преувеличивают. Клубни-то в земле растут, какое им дело до солнца?
От размышлений о превратностях сельского хозяйства Турмалина отвлекло знакомое слово, сказанное вслух:
— Аргеда? Как же, как же, был! — подтвердил Койл. — Даже награждён медалью.
— Правда? — изумился Чароит. — Так, может, вам и на саму воительницу Адаманту поглядеть довелось?
— Вот кого не видел, того не видел, врать не буду, — дед развёл руками, — только в кабинете у неё был, когда наши форт взяли. Подземники-то кто полёг, кто сбежал, хвост поджавши. А солдатики форт осматривали, чтобы, значит, ценного ничего не пропустить...
Турмалину было не слишком приятно выслушивать речи о трусливых подземниках. Интересно, как Чароит это всё терпит?
Но тот и ухом не вёл, лишь нахваливал стряпню хозяйки да подбадривал старичка:
— Как интересно! Прошу вас, продолжайте.
Койлу явно льстило внимание подземника. Но то ли вино было тому виной, то ли старость, а только дед начал клевать носом, отчего рассказ выходил весьма путанный:
— Так вот и говорю я им, мол, нечего тащить важные документы к себе в мешок. Городу пригодятся же! Вдруг там хитрости военные да тайны переписаны, а? Меня потом лично мэр благодарил за вклад! Даже пятью сотнями золотых премировал. И капитана Аббаса тоже. Не наш мэр, конечно, а градоначальник ихний, из Города-на-Перекрёстке.
— Надо же! — Чароит даже тарелку отодвинул.
А Моран рассмеялся:
— У дедули премия с каждым годом всё больше и больше получается. Помнится, когда я был маленьким, он рассказывал, что ему всего тридцать золотых пожаловали!
— Так ты знаешь эту историю? — Чароит вскинул брови.
В этот момент Койл оглушительно захрапел.
— Да у нас все её знают, — улыбнулся Килех. — Нашли в форте какой-то документ на вашем языке, но солдаты не поняли, что это такое и хотели присвоить на память. Только капитаны углядели это дело и пресекли. В Аргеде два полка бок о бок воевали: наш и из Города-на-Перекрёстке. Солдаты как раз из разных полков были, вот и решили поделить добычу. А дед наш вместе с капитаном Аббасом отобрали бумаги — каждый у своего подчинённого, и передали властям. На том, собственно, всё и закончилось. Дед даже не знает, было ли в этих документах что-нибудь действительно важное. Поэтому придумывает вечно что-то новенькое: то там план атаки нарисован, то сведения о численности армии, то описание чудищ подземных. Слушайте вы его больше.
— В атаку, ребятушки! — рыкнул старик, не просыпаясь. — Зададим жару пещерным рожам!
— Ох, извините, — матушка Килеха и Морана смущенно глянула на Чароита. — Папа совсем старенький, не соображает, что говорит.
Тот жестом показал, что, дескать, всё пустяки и не стоит переживать.
Моран, кряхтя, оттащил деда в спальню и вернулся как раз, когда подавали чай с яблочным пирогом и свежим миндалём. А ещё медовые булочки и печенье с кленовым сиропом.
Турмалину особенно понравилось печенье. Пока чай остывал, он думал об услышанном. Выходило, что у них с Чароитом оказалась не вся тетрадь, а лишь её часть. А другая — в Городе-на-Перекрёстке. И, наверное, имеет смысл туда добраться, поискать следы. Может, тогда удастся отыскать ключ к мудрёному шифру? Но идти туда лучше одному. Или по крайней мере, без Чароита. Так будет спокойнее. Пока легендарный наблюдатель ещё не разоблачил его, лучше избавиться от его общества.
Переписывание они закончили, сведения нужные добыли — больше Турмалина в городе ничто не держало. Разве что последнее обещание — освободить некроманта из заточения и получить денег на дорогу.
Оставалось лишь молить богов, чтобы по тёмной дороге к храму Чароит всё-таки не стукнул его по голове чем-нибудь тяжёлым. А то ведь такой удобный случай!
Но страхи оказались напрасными: Чароит распрощался с гостеприимными хозяевами, махнул рукой Турмалину и сообщил:
— Если в храме кто будет спрашивать, я завтра на рассвете вернусь. Не скучайте там без меня!
После того, как за кристаллией закрылась дверь, Турмалин честно выждал полчаса, общаясь с Мораном и Килехом. Если бы кто-то спросил, о чём был разговор, он бы вряд ли смог это вспомнить. Слишком неспокойно было на душе.
Обратная дорога оказалась длиннее, чем Турмалин рассчитывал. Кажется, он всё-таки заплутал в городских улочках и переулках.
Но это сыграло только на руку: когда он вернулся, большинство обитателей храма мирно почивало в своих кельях. Если уж освобождать пленника, то вот оно — самое подходящее время.
Турмалин поплотнее закутался в плащ, и на цыпочках свернул в нужный коридор. Сегодняшний день был удачным, и он очень надеялся, что везение не покинет его сейчас.
В этот миг храмовый колокол пробил полночь.
Глава тринадцатая — А
Вода была довольно тёплой для середины осени. Она нежно гладила кожу, ластилась словно заигравшийся щенок и льнула к телу как новая любовница. Почти прозрачная у берега, она понемногу темнела с каждым десятком проплытых метров, но в ней не чувствовалось привкуса привычной для жилых планет химической грязи.
Сперва Эрр-Да шёл близко к поверхности, то и дело выныривая покачаться на барашках волн — судя по всему, надвигалась непогода — но, когда берег превратился в едва заметную полоску на горизонте, движимый неясной тревогой предпочёл опуститься пониже. Это было и безопаснее, и ориентиры потом искать было бы легче. Некоторое время он кружил над одним местом, понемногу спускаясь в глубину и рассматривая окрестности, а потом поплыл дальше. Очертания дна были смутно знакомы — помнится, где-то здесь он недели три назад нашёл жемчужниц, которых после перепрятывал.
