− Разве я не был в своём праве? Ты обвиняешь меня, что твои девочки погибли из-за того, что жили в имении и противоречишь себе же, жалуясь, что я не разрешил твоей жене бездельничать у меня под носом.
− В деревне её заперли с дочкой в доме и подожгли.
Все, кто оказались свидетелями неприятного разговора затихли.
− Мне очень жаль, что всё это произошло с твоей семьёй, но ты несправедливо обвиняешь меня. Ты мог отомстить жителям деревни, а отомстил ни в чём не повинной Анне.
− Разве я что-то сделал? Я ей только посоветовал, а решение она принимала сама. Я ей помогал, так же как вы, лэр-в Лерон, помогали моей семье. Вы ещё не знаете, но вашей супруге я тоже помог. Я объяснил ей, что она безумна и надеюсь, она приняла правильное решение. И вам ещё не сообщили про вашу младшую племянницу? Так я вам расскажу. Девочке, стремящейся быть лучше всех, надеющейся занять место в сотне, предложили действенный способ увеличения силы дара. Кажется, она выгорела полностью, когда пыталась справиться с вышедшей из-под контроля магией. К счастью, при этом пострадало всего две ученицы, и они вскоре будут здоровы.
− Ты безумен, Сири!
− Я помогал вам и вашим родным, пытаясь отплатить за вашу заботу. И не думайте, что я не знаю, почему вы помогли мне вывезти семью. Всё дело в моей жене, ведь так? Вы её хотели, желали, чтобы она сама к вам пришла. Вы всё делали для того, чтобы она приняла правильное, на ваш взгляд, решение. А она любила меня, любила всем сердцем, как и я её.
Больше мужчина ни стал ничего объяснять, не отвечал на вопросы, наступила тишина, а потом улыбнулся и упал замертво.
− Я иду, снежинка моя, девочки мои, я иду...
О том, что происходило в зале, никто ничего не узнал. Алеша Ферокса вскоре послали проверить сведения, касающиеся описанных мужчиной "несчастных" случаев.
Он всё подтвердил. Жена лэр-ва Лерона выгорела, спасая глупеньких сельских девочек, и когда узнала, что восстановлению не подлежит, тронулась умом.
После разговора с Сири она покончила с собой, так как побоялась, что её "затмение" и неконтролируемые обрывки ушедшей силы, повредят дочерям и племянницам.
В деревне нашлись завистницы, которые раздули неприязнь к тихо живущей женщине, а когда приметили, что к ней приехал лэр-в и пробыл на её дворе несколько минут, то совсем затравили. По пьяни, во имя помощи несчастному обманутому мужу её и подожгли.
А в школе младшей племяннице лэр-ва подкинули книгу, где был листок с советом, как увеличить силу дара. Только описанный обряд не увеличивал, а расшатывал магию. Девочка сама принимала решение, использовать сомнительный листок или нет. Впрочем, как и Анна, выслушав советы доверенного человека, сама принимала решения.
В столице пару недель погудели о деле белой крепости, не зная, что у "дела" были глубокие корни из прошлого, и забыли.
Героям была отдана последняя честь, детишки погибших лэров получили право на обучение в школах столицы. Честь по чести были розданы пособия семьям всех воинов.
"Площадкой силы" вплотную занялись опытные лэры. Капитан Тарин, как носитель уже можно сказать, энциклопедических знаний, был послан туда одним из первых, изучать разрушенный феномен. Все исследования носили тайный характер из-за опасения насчет возможного проведения нерегулируемых жертвоприношений, подмены мест силы и профанации простых жителей в плане простого решения проблем с миром изнанки.
Гаруня ничего не знала, ничего не видела, ничего не слышала. Её жизнь снова сделала кульбит, и она совершенно неожиданно обнаружила в себе новое призвание фантастической важности и полезности.
Полковник Робус слов на ветер не бросал и очень скоро вызвал чаровницу к себе, где и устроил ей разнос, как сотруднице тайной службы. Он удивительно умел совмещать целование ручек со строгим взглядом и беспощадностью. Гаргулья изредка попискивала.
− Но, Фима...
А полковник грозил ей всякими страстями, последующими за её необдуманными действиями.
− Так что же, никто не сможет прочитать то, что я буду писать?
− Ну как же никто, рубинчик, я буду читать!
− Но, Фима...
Гаргулья была разбита и разочарована, перед ней встал вопрос, а стоит ли жить дальше? Невольно глаза увлажнились, и она отработанным жестом схватила бумажку со стола, намереваясь промокнуть влагу, пока она не стала кристалликом.
− Куда?! − рявкнул несносный предатель Фима, — Это же документ. На вот, душа моя, давай я тебе сам глазки осушу.
Полковник ловко присел и начал заботливо ухаживать за расстроенной сотрудницей.
− Кто ж так документы оформляет, можно подумать, что это детские каляки, − едко заметила Гаруня.
Лэр-в тяжко вздохнул.
− Никак не могу выбить нам отдельного лэр-ча в отдел, − пожаловался он.
− Непорядок, − всё ещё обижаясь прогундосила гаргулья.
− Все соки из меня выжали эти бумажки. Финведомство козни строит за потерю двух своих сотрудников, как будто я виноват, − с удовольствием пожаловался полковник, радуясь, что Гаруня уже не собирается плакать.
Гостья вертела бумажку в руках и никак не могла понять, что там за подсчёты и о чём вообще документ.
− Не приходилось видеть, как здесь оформляют внутренние документы, − оправдалась она, крутя бумажку.
− Так вот, ты его держишь в руках. Это расходы вашей группы во время поездки.
Глаза гаргульи расширились в изумлении.
− Но, Фима... так не делают! Нужен особый бланк. Вот смотри, мы берём и расчертим листик, − Гаруня уверенной рукой на чистом листе начала выстраивать сложные линии.
− Так, вот наверху название документа, номер, число, от кого....
Она чертила, вносила данные, проговаривала, что делает, а полковник следил за ней затаив дыхание. Когда она закончила, он подпихнул ей ещё листик, потом ещё, и ещё.
− Что-то я устала, − очнулась гаргулья спустя несколько часов работы.
− Цветочек, а завтра ты придёшь помочь мне?
− Но как же расследование?
− Рутина! Другие дела пока не требуют срочного внимания и твоего нестандартного подхода. А нам бы деньги получить на развитие.
− Фима, а Ильяну ты оформил в наш отдел?
− Да, сапфирчик, − счастливый полковник бережно складывал в папочку уже красиво оформленные бумажки. От одного предвкушения удивления на лице финансового советника, на душе птички пели и хороводы водили.
− Её изобретения и усовершенствования принадлежат нашему отделу. Если ими хотят пользоваться в другом ведомстве, пусть пишут заявку, мы рассмотрим условия. Копировальню уже просили дать?
− Да, Гарунечка, − расцвёл Робус, одаривая гаргулью обожающим взглядом, − ни шерха они не получат теперь задарма!
− Вот! Кто к нам с бумажками приходит, тому и мы бумажками ответим! — воинственно пригрозила гаргулья.
С этого дня, окруженная всеобщим почтением, она каждый день ходила во дворец на работу и почти целый день заседала в огромном кабинете.
Время шло, лэра Авелин с благоговением приняла в подарок несколько семечек, переданных Шариком, и под его чутким присмотром, посадила их в оранжерее. Теперь гаргулье приходилось подкармливать ещё и малышей. Её величество подыскивало способ заменить магическую составляющую, что производило тело гаргульи, и обещала вскоре освободить Гаруню от неловкой обязанности.
Хавронья, крайне разочарованная прекращением творческой деятельности, погрузилась в работу нюхача в новом ведомстве, но по ночам грустила, вспоминая шквалы оваций, выплеснутые на неё волны обожания, дожди из цветов и вкусные персональные подношения, ради того, чтобы позволить себя погладить.
Анка осталась горничной гаргульи, а Донка выскочила замуж и уехала в крепость работать с мужем.
Дару сделался "правой лапой" гаргульи, как шутили в разрастающемся тайном ведомстве. Гаруня воевала с советником по финансам. Они закидывали друг друга отчётами, приходами, расходами и поучали, как надо работать, опять же друг дружку. Советник лично бегал к гаргулье устраивать склоки и долго плевался после каждой битвы, но изредка, когда никто не видит, нежно поглаживал дома статуэтку в виде этой самой гаргульи.
Он небезосновательно считал её бумажным гением. Каждая группа документов в любом ведомстве теперь имела собственный, отличный от других стандарт и каждая бумажка, поступающая к финансисту, была пронумерована, датирована, кодирована, это ли не счастье!
Работа кипела у всех. У Алеша в подчинении было уже прилично народу, и ведомство расслоилось на отделы. Молодой лэр-в приобрёл властность, стал снова желанным мужчиной для многих магичек и в какой-то момент, утолив сексуальный голод, пресытился исключительно телесными радостями.
Обо всех переменах, произошедших за промчавшиеся пару лет, гаргулье думалось лениво и безрадостно. Лэр-в Ферокс старший, приехавший в отпуск в столицу, первым делом не жену обнял, а ахнул, как Гарунечка вымахала.
Не стоило ожидать от этого дуболома ласкового слова, и если кто-то по наивности мог подумать, что командующий отметил карьерный рост гаргульи, то он заблуждался. "Гарунечка" как-то незаметно переросла Ильяну, Фиму, и тянулась уже догнать Алеша. Тем насмешливее прозвучало уменьшительное произношение её имени.
− Кордилион! − осадила мужа Ильяна.
Но Гаруня не обижалась, она прошла к столу и с удовольствием изучала, чем новеньким порадует повариха.
К людской неблагодарности она привыкла. Ведь специально прислала к грубияну Фероксу старшему своих учеников, по блату можно сказать, чтобы научили того правильно работать с документами, а он обижается.
Всё-таки, в большинстве своём, мужчины существа примитивные, неусидчивые и по-драконьи лелеющие своё эго. Приходится быть терпимой и смиренно ожидать запоздалой признательности за оказанную услугу.
В конце концов, ему были присланы лучшие помощники из расы гоблинов, оказавшихся чрезвычайно дотошными, педантичными и очень ответственными работниками. Непревзойденные служащие в мире документации и не надо годами ждать, когда вырастят и обучат нового лэр-ча. Этим открытием королевство обязано, не преувеличим, если скажем, легендарной гаргулье.
Да, в столице появилось такое понятие, как мода. Законодательницей считают лэру Ферокс, но во дворце-то знают откуда ноги растут и у "моды", и у "школы искусств", и у павильона, где раз в месяц ученики ставят, пока простенькие, театральные постановки, устраивают концерты-солянки, читают стихи.
Гаргулья подошла к зеркалу и заметила, что ей приходится чуть приседать, чтобы полностью себя увидеть. Действительно высоковата стала и, пожалуй, располнела, а крылья всё те же. Ферокс-солдафон прав, крупновата она нынче. Как-то незаметно раздобрела. Покрутившись ещё немного, Гаруня совсем растеряла настроение, вспомнив, что и Алеш называет её малышкой, а сам как-то иронично улыбается. Даже Фиму заподозрила в коварстве, последнее время он её не рубинчиком-сапфирчиком называет, а крошкой, малюткой или птичкой-невеличкой и это при том, что она уже выше него. Вырвавшийся тяжкий вздох совершенно не облегчил положения.
Свет померк, ветерок стал злым, лучи Вариетаса — не приятными, жизнь приобрела мрачные краски. Никто её не любит, никто обожающим взглядом не обласкает! Все только со своими бумажками носятся, ничего толком сделать не могут без неё. До чего же трудно быть незаменимой!
Прошло ещё какое-то время, работа занимала все мысли наиценнейшей сотрудницы королевства, но мрачность, неожиданно пришедшая со словами, что Гаруня "вымахала", никуда не делась. Даже на чаепитии у лэры Авелин, которая изучила гаргулью вдоль и поперёк, зашёл разговор о не сходящей с лица гаргульи тревоге, а не о проблемах королевства.
− А я всё думаю, когда ты заметишь, что слишком часто стала перешивать гардероб, − на все тревоги ответила её величество. — Напомни-ка мне, как гаргульи размножаются?
− Дикий способ, − слегка обиженно, из-за показавшегося некоторого небрежения Симоны Авелин к её проблемам, буркнула Гаруня.
− И всё же! Ну-ка, милая, пошевели мозгами, − усмехнулась лэра, не забывая крошить в ступку редкую траву.
− Когда гаргульи достаточно вырастают, то сбиваются в кучи и скидывают с себя излишки камня, − не задумываясь протараторила гостья.
− Драгоценная моя, ещё раз с самого начала.
− Когда вырастают...
− Стоп.
И обе уставились друг на друга. Потихоньку Гаруня поправила норовящую оторваться из-за натяжения пуговицу на жилете и вдруг до неё дошло.
− О-о-о, — выдохнула она и тут же испугалась. — Но как это сделать? Я не хочу ничего себе резать!
− Вот здесь кроется проблема. Придётся тебе, сокровище ты наше, ехать к своим родственникам и узнавать всё на месте.
− Причем тут Фероксы? А-а... − хлопнула себя по лбу Гаруня. Новость совершенно выбила её из своего привычного спокойного мирка.
− Дошло? Вступишь в клуб гаргулий, поделишься излишками, − при этом лэра скептически посмотрела на раздавшийся зад гостьи, − не забудь про меня.
Удивленный взгляд в сторону исследовательницы полный недоумения.
− Гаруня, при твоей должности уже несолидно бегать в темноте, подкармливая энта своими отходами. Если у меня будет хотя бы маленький кусочек изменчивого камня, то подкормку можно будет сделать лабораторным способом. Формулу я уже вывела.
Гаргулья смутилась. После того, как закончились её основные изменения, она перестала производить огненную воду. Более того, в обычном своём состоянии стала уязвима для магических и физических атак. Но высокая степень регенерации выручала и никуда не делась её способность окаменевать.
Лэра отодвинула чашку с чаем, запихнула недоеденную конфету в рот, отложила ступку, и отправилась выискивать карту на стеллажах. Вскоре, разложив искомое с краю стола, она с удовлетворением постучала ногтём в серые размытые пятна.
− Вот. Туда тебе надо.
Гаруня пальцами прошагала расстояние от столицы до серого непотребства и вопросительно уставилась на величество. Симона невозмутимо схватила ещё конфету и сделала ничего не понимающий вид. Тогда гаргулья начала жалобно дрожать губами и часто смаргивать. На полковника действовало стопроцентно. На лэру тоже возымело действие. Она выплюнула недоеденную карамель.
− Из-за тебя даже сладости не чувствую, а мне больше трёх штук в день нельзя. Ввела, понимаешь ли, моду на худых, а сама скоро в кресло не влезешь!
Это была неправда, в креслах гаргулья не сидела, крылья же мешают, но что взять с женщины, у которой отняли конфету. Гаргулья смиренно приняла злопыхательства на свой счёт.
− Ладно, договорюсь об отпуске для тебя и твоего любимчика Алеша. Проветритесь немного. Заодно Робусу спокойней будет, к нему жена вот-вот в отпуск приедет. Ты у нас хоть и гаргулья, но та ещё сердцеедка.
