Почему его не добили, Джерр не знал, от боли он потерял сознание. Видимо, в какой-то момент сочли мертвым. Как тот грабитель оказался в больнице в одной палате с ним, почему не попытался прикончить жертву,— тоже неясно. Может, как раз выждал удобный момент, чтобы это сделать, когда появилась Алия.
Заканчивая свой рассказ, Джерр видел, что магистр слушает его серьезно, но сурово, без сочувствия. Никаких "ах, они такое-сякие", ничего в этом роде. И даже не предложил немедленно бежать к местному генералу изобличать преступников.
Почему-то именно такая реакция, а еще — строгая, суровая, но справедливая отповедь перед этим — вызвали у Джерра неудержимое желание прояснить ситуацию до конца и откровенно высказать то, что он не собирался говорить никому и никогда.
Он сказал магистру, что он принял определенное решение:
— Я не знаю, хочу ли я стать военным или боевым магом, но знаю, кем я хочу перестать быть. Я устал быть жертвой. Вы себе не представляете, насколько мне это надоело! Знаете, почему я всегда в такой одежде?
— Чего-то стесняешься,— сказал магистр.
Он просто повторил то, что ему раньше говорила Алия.
— Ничего подобного,— ответил Джерр.— Элементарный расчет. В Школе Магии учатся очень долго, дети успевают стать взрослыми, но развиваются неодинаково, это зависит от расы. В том числе возникает большая разница в физической силе: ликки, сороканцы, шаперонцы, унусы, арранцы — каждые последующие примерно вдвое сильнее предыдущих...
— Ваших девочек забыл. Насколько они сильнее, трудно сказать, поскольку в дверях спортзала застревают,— усмехнулся магистр.
Магистр, желая поддержать беседу, собирался упомянуть к слову какой-то курьёзный случай из жизни, но Джерр вдруг, непонятно почему, обиделся:
— Вам вообще интересно, что я говорю? Может, я вообще зря начал так издалека, физиологию рас все знают, но я собирался рассказать про то, как это влияет на жизнь в школе, хотя вы, наверное, в курсе...
Икен заметил, что собеседник почему-то сильно нервничает, и решил пока сделать вид, что ему интересно:
— На самом деле я не в курсе деталей. Сам посуди: где государственные дела Совета Цитадели, а где — школьные. Редкие лекции по торжественным случаям не в счет. Мои личные детские воспоминания бесполезны — с тех пор столько поколений сменилось... Единственный источник информации из школы — это новости от Алии. Еще один взгляд изнутри (твой) мне бы не помешал. Но будь готов к уточняющим вопросам.
— Понял, продолжаю. Из-за того, что расы настолько различаются, нереально противостоять давлению, даже если объединиться вдвоем-втроем. В Младшей Школе, когда еще никто не умеет колдовать, возникает иерархия, основанная на грубой силе.
Магистр нахмурился:
— Извини, когда речь зашла о детях, я подумал, что ты собираешься рассказать что-то забавное, но, теперь вижу, что совсем наоборот.
— Наоборот, да. Иерархия, основанная на преследовании и унижении слабых — в этом нет ничего забавного, независимо от возраста. А тут она выстраивается по расовому признаку... не знаю, как объяснить, но от этого все становится еще хуже.
— И кто оказывается на вершине?
— Если вы опять намекаете на необъятных толстушек с терскими генами — они, конечно, вне конкуренции, но их слишком мало, и они добродушны, поэтому все подчиняются арранцам. Но я не про вершину, а про дно.
— Догадываюсь, к чему ты клонишь... точнее, к кому.
— Да, я про нас — терсов мужского пола. Пока девочки пребывают где-то там в облаках, на вершине иерархии, мы опускаемся вниз. Начинаем мы откуда-нибудь из середины, но постепенно включаются терские гены, от которых мы теряем мышечную массу и продолжаем расти только в длину. Скоро мы на своей шкуре ощущаем, как живется самым слабым расам, а потом — бац! — случается "терское преобразование", бессмысленное и беспощадное, которое дает все то, что полагается взрослому мужчине, но иссушает до нуля.
Конечно, о "преобразовании" магистр знал, да и все об этом знали — но, в основном, из анекдотов. Хотя самих терсов было раз, два и обчелся, зато глуповато-смешных баек про них ходило бессчетное количество. Все они обыгрывали противоположное развитие терсов: девочки и женщины у них раздувались до невероятной толщины, а мальчики — наоборот, с возрастом теряли вес, и взрослые мужчины получались предельно тощими. Магистр воспринимал это как экзотическое свойство экзотической расы, но, как и большинство, не задумывался о том, что сами терсы могут считать естественный для них процесс чем-то крайне досадным, а вовсе не темой для анекдотов. По крайней мере, один из терсов точно не радовался:
— В первые дни после "преобразования" чувствуешь удивительную легкость в движениях,— рассказывал Джерр.— Но потом понимаешь, что если ты можешь свободно двигаться с "высохшими" мышцами, то для всех остальных твое тело и вовсе как перышко. Вступать с кем-либо в какое-либо физическое противостояние становится совершенно безумной затеей. Немного утешает то, что усы появляются раньше, чем у остальных ребят, и девушки начинают интересоваться, но...
— И девушки-терски?
— Терски — единственная светлая сторона во всем этом. У них в том же возрасте происходит собственное "преобразование", только наоборот — все толстое и круглое становится еще круглее, а потом — еще, еще и еще. В головах бушуют гормоны, и они начинают настоящую "охоту" на повзрослевших соплеменников. Мы это называли "зов крови". Они были осторожны и даже... нежны в обращении, боялись кому-нибудь чего-нибудь ненароком оторвать или поломать, что неудивительно — в них мышц не меньше, чем жира и сила соответствующая. Вели они себя хоть и аккуратно, но крайне навязчиво, сами это понимали и трогательно смущались — только представьте себе, как щеки величиной с полголовы заливаются румянцем. В общем, юные озабоченные терски — это очень смешно, а иногда даже... познавательно,— Джерр, начавший было улыбаться, вновь погрустнел.— Но оказаться на самом дне "пищевой пирамиды"... — такого врагу не пожелаешь.
— Есть еще чистокровки и синки,— напомнил магистр.
— А давно вы их видели в Школе? Cинки живут в своих общинах, чистокровки — на островах, а мы — вместе со всеми.
Джерр все больше нервничал и остановился, пытаясь справиться с волнением. Магистр вежливо его подтолкнул:
— Продолжай.
— Хорошо, продолжаю. Мне это трудно сформулировать без ругани... терсы — уже почти взрослые или совсем взрослые — оказываются в самом жалком положении,— голос Джерра стал совсем тихим и печальным.— Мы слабее всех, у нас нет скорости лабердинцев и ловкости каллеганцев, мы не можем собрать толпу, как ликки, зато для них (мальчиков для битья с начала Младшей Школы) наконец-то появляется "легкая добыча" на уровень ниже в иерархии. Но самое унизительное — это неофиты-малолетки — даже они оказываются сильнее "преобразованных" терсов! Я уж не говорю о детях массивных рас. Старшие опасаются гнева преподавателей, а еще больше — Алии, а у малолеток мозгов еще нет, тормозов нет, зато если побить взрослого — об этом потом можно всем друзьям рассказывать, это ведь так забавно и весело!— терс скрипнул зубами, очевидно, что ему было не забавно, и не весело.
Магистр слушал лекаря, сохраняя серьезное и даже участливое выражение лица. Вот же... кто бы мог подумать? Джерр — нахальный гений, запугавший половину преподавателей нетривиальными вопросами и придирками — оказывается, имел свой страх, и какой — страх перед детьми! Неудивительно, что он ни с кем этим не делился.
— За мелочью в Младшей Школе строго присматривают воспитатели,— осторожно заметил магистр.— Если бы арранцам или данхарцам позволяли драться в полную силу, Школа была бы усыпана трупами.
Джерр фыркнул и с горечью спросил:
— Про воспитателей — вы это серьезно?! Подумайте, как один человек, причем, как правило, в преклонном возрасте, может уследить за десятками шалопаев? Нет, я ничего не имею против воспитателей, даже наоборот. Даже очень-очень наоборот. Без них в Младшей Школе было бы так, как вы сказали: всем хана, кроме арранцев. Старики делают все, что могут; благодаря ним, даже неофиты не до такой степени "без тормозов", чтобы кого-то убить.
— Вот видишь.
— Но если не убить, а просто поиздеваться? Вы просто не представляете, насколько терсы "популярны" в качестве "добычи"! "О, глядите пацаны, терс! Интересно, если пнуть, сколько метров пролетит?" Из-за эластичных костей нам трудно нанести тяжелую травму, но как же бесит! Мне кажется, вы-то должны меня понимать, ведь молодые меранцы обычно оказываются следующими в очереди на получение тумаков.
— Да, я тебя прекрасно понял, не думай, что я тебе не верю. Просто у нас такого не было.
— Может, вы забыли?
— Э-э-э нет, исключено. Я был очень самолюбивым юношей, и если бы меня пытались загнать мордобоем на "дно" какой-то дебильной иерархии, такое я бы запомнил на всю жизнь. Иерархия, построенная на физической силе — это нонсенс для школы магов. Начиная с младшей школы, детишки были просто помешаны на волшебстве, вот как Эйдар сейчас. Колдовать еще не умели, зато имитировали в играх, которые иногда сами придумывали, но в основном старики-воспитатели подкидывали (ненавязчиво так) то одну забаву, то другую. Теперь я понимаю, что они нарочно подбирали игры и развлечения, связанные с нашей стихией. Я учился на факультете света, и всякое-разное, связанное с театральщиной и актерством мне не очень нравилось, зато соревнования на зрительную память и глазомер — вот это — было моё. Получается, с тех пор система деградировала?
— Не знаю,— растерянно ответил Джерр.
— То, что ты рассказал, мне не понравилось. Если я когда-нибудь вернусь в руководство факультета, придется серьезно вникнуть в положение дел в среде молодняка.
Магистр лукавил: не собирался он лезть в дела Школы, тем более, когда во "взрослом" мире такие проблемы. Опять же, Алия магистру кое-что рассказывала, не делая скидок Джерру только за то, что они друзья. Получалось, что терс — тоже не невинная овечка, в том числе из-за слишком длинного языка. Впрочем, акценты зависят от точки зрения.
Не то, чтобы он совсем не сочувствовал молодому магу, но за свою жизнь успел столкнуться с вещами гораздо более страшными, чем школьная травля — с таким, что могло разрушить даже психику взрослого и оставило незаживающие раны в душе циничного старика. Магистр не собирался идти на встречную откровенность и делиться своими самыми темными воспоминаниями — Джерру обо всем этом знать ни к чему, у него свои проблемы. Он столько времени держал их в себе... пусть выговорится.
Джерр еще довольно долго изливал душу, а магистр наблюдал за его аурой и был почти уверен: они ходят по душевным ранам, мучившим молодого парня, наверное, очень давно, и то, что он рассказывает, почти всегда говоря "терсы" или "мы", но избегая говорить "я", происходит в первую очередь из личного опыта.
Старик понимал, что здесь надо соблюдать осторожность, но не хотел упускать возможности поговорить по душам, раз уж Джерр решился довериться командиру. Он сильно подозревал, что эта экспедиция будет долгой, сложной и опасной, и лекарь — на редкость талантливый, но с непростым характером — может не выдержать и в самом деле дезертировать. Или наоборот — пройти сквозь все трудности и стать незаменимым союзником.
Под конец Джерр рассказал и про то, с чего начал разговор — про свою манеру одеваться:
— ...и вот, я ношу такие мантии, чтобы выглядеть хоть немного зрительно "шире". Взрослых, ясное дело, этим не обманешь, а тупые "мелкие хищники" могут не заметить излюбленную добычу. Это срабатывает, но не всегда. Даже сейчас... когда я давно сдал экзамены и формально уже не студент... но по внешности трудно отличить юного терса, недавно прошедшего "преобразование", от старших — вплоть до возраста, когда появляются морщины и седина. Проклятые малолетки по-прежнему не воспринимают меня всерьез — наверное, думают, что я один из них! Сколько же это будет продолжаться?! А тут еще выясняется, что моя девушка меня по улицам на ручках носила как младенца, причем, в больничном матрасе, который нормальные люди вообще-то вдвоем таскают. Хорошо, что это не в Столице было, не на глазах всей нашей Школы!
Старый магистр закрыл лицо рукой и согнулся, сотрясаясь от беззвучного смеха.
— Смеетесь!?— Джерр решительно развернулся и собирался немедленно уйти, причем, скорее всего, навсегда.
— Погоди,— Икен смог справиться с весельем.— Я смеюсь не над тобой.
И опять немного соврал: смеялся он в том числе и над Джерром. Лекарь хмыкнул, не понимая, а магистр пояснил, все еще усмехаясь:
— Давным-давно была у меня женушка, первая из...— старик вздохнул, улыбка его поблекла, но снова вернулась, и он продолжил,— В ней смешался гремучий коктейль из нескольких рас, включая, кстати, и шаперонскую... такая была горячая штучка, хотя наша Алия, пожалуй, еще горячее. Но моя зазноба ростом была с меня и зарабатывала на жизнь цирковыми танцами. Так что поверь, я лучше тебя знаю, что такое попасть в лапы сильной женщины. И, как ты понимаешь, если бы меня что-то напрягало, я бы не женился и сейчас не веселился, вспоминая. Могу, кстати, поделиться с тобой кое-каким жизненным опытом про то, как с такими девицами обращаться. В общем, не переживай, с этим все будет хорошо, если только ты сам не испортишь.
Магистр старательно создавал впечатление, что он в юности и Джерр сейчас — родственные души, хотя сам себя Икен помнил другим: гордым, себе на уме (с преподавателями не спорил и не откровенничал), а внутри — простым, как медная монетка: слава и девушки — вот все, что его тогда интересовало.
Обидевшийся было лекарь, оттаял, заулыбался, и магистр захотел над ним подшутить, не смог устоять перед искушением:
— Моя первая супружница с возрастом то полнела, то худела — ну, ты знаешь, как это бывает у шаперонок: метр — туда, потом метр — обратно. Не боишься, что твоя стройняшка Алия станет вдвое шире Джуны?
Джерр в ответ только ухмыльнулся:
— Видели бы вы ту терскую пышку, которая лишила меня девственности.
Магистр смущенно кашлянул, представив себе соответствующие картины (а воображение у магистра было богатое):
— Типа, "зов крови" все-таки сработал? А как же Алия?
— Алия тогда совсем не интересовалась мальчиками... в таком смысле. И вообще, с той терской все было несерьезно.
— Экий ты шустрый — наш пострел везде поспел!
Джерр перефразировал магистра:
— В общем, если бы меня были сомнения такого рода — я бы не увязался вслед за шаперонкой в эту вашу авантюрную "экспедицию".
Икен заговорщицки подмигнул:
— Между прочим, Алия говорила, что сначала воспринимала тебя как красавчика с супермозгом, которого надо постоянно спасать, чтобы завистники не сожрали, но теперь вы сами порвете кого угодно, включая огненных.
Джерр изрядно смутился от характеристики, которую ни разу не слышал из уст самой огненной, и осторожно признал:
— В конце Старшей Школы действительно стало проще — прессинг меньше, даже можно было иногда "отыграться" за прежнее. Но это только, когда мы в паре с Алией. Тогда — да, тогда все очень круто. Но я не собираюсь постоянно цепляться за ее юбку! Из принципа, даже если так труднее! А без нее все сразу становится печально, тем более, что кроме Школы есть вся остальная Столица со шпаной и гопотой на улицах. Вот, уже в который раз ограбили, да еще чуть не убили.
