В преддверии нулевой мировой войны (продолжение Попаданцы в страну царя Петра)

Открыв страницу с чертежом пули Минье он положил блокнот на стол. Юленшерна подошел поближе. На рисунке был изображен цилиндрический снаряд с вырезами на поверхности и выемкой внизу. Несколько мгновений советник рассматривал изображение, затем перевел взгляд по-старчески выцветших глаз на Чумного. Вытащив платок из кармана и звучно высморкавшись, деланно равнодушно спросил:

— Что это?

— Это чертеж пули Минье.

— Минье? Француз?

— Да Herr Юленшерна.

Королевский советник задумчиво пожевал губами. Франция была традиционным союзником Швеция и все исходившее оттуда воспринималось им положительно.

— Это хорошо, Франция самая цивилизованная страна Европы. И что же дают эти пули Минье? — требовательно уставился на Чумного королевский советник.

— Пуля Минье делается по калибру чуть меньшего чем диаметр нарезного мушкета. Это позволяет быстро загнать ее в дуло. При выстреле давление пороховых газов раздувает пулю как зонтик и прижимает к нарезам. В результате при таком же темпе огня как у гладкоствольного мушкета, стрелки смогут вести эффективный огонь на дистанции вчетверо большей.

'Иметь возможность поразить противника на расстоянии где тот не сможет стрелять, ценная вещь. Пожалуй не врет что он из Мастерграда и может оказаться полезным. Про такое простое и мудрое изобретение еще никто не знает.' Юленшерна слегка хмыкнул и кивнул на блокнот.

— И много у Вас там еще таких изобретений?

— Хватает! — оскалился в торжествующей улыбке Чумной. 'Ну вот и подцепил деда на крючок! Здесь Софья сможет спокойно родить а там посмотрим. Может и останусь, а не понравится махну дальше на Запад!'

— Хорошо, допустим я Вам верю что Вы из Мастерграда. А скажите Herr Волохов, почему Вы покинули свой чудесный город и пришли именно к нам а не во Францию или не остались в Польше?

— Не по мне сейчас жизнь в городе, градоначальник всех прижал, большая часть братвы по тюрьмам сидит, а мне воля нужна а не вкалывать на фраеров! А в Польше...там что ни пан то и царек в своем имении. Ни по нраву мне каждому магнату кланяться и думать какую еще он пакость придумает. А до Франции далеко и деньги закончились а единственной нормальное государство поблизости это Швеция. Так что по всему к вам пришлось пробираться.

Королевский советник слегка повернулся к переводчику и пока тот говорил, сидел с каменным выражением лица. После минутного раздумья раздвинул губы в самой приветливой улыбке:

— И что вы хотите от нас за Ваши секреты?

— Нормальные условия для меня и моей Софьи! Дворянство и имение в Швеции!

Юленшерна задумчиво пожевал губами. Несколько секунд он безмолвно смотрел на русского, затем, хотя в его глазах все так же стыл лед, по губам его скользнула почти отеческая улыбка. Пожалуй если и остальные тайны перебежчика столь же полезны для военного дела имеет смысл со всем соглашаться. А дальше как писал Макиавелли: '...разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию, если это вредит его интересам и если отпали причины, побудившие его дать обещание.'

— Ну что-же, для его королевского величества Карла XI это вполне возможно... Все зависит от пользы которую Вы принесете Швеции. Добро пожаловать Herr Волохов!

* * *

Солнце уже тонуло в укутавших запад облаках, последние лучи окрашивали в разные оттенки красного горизонт, скользили по простору Северной Двины. Непроходимые леса, посреди которых текла река, заканчивались, в соленом пропитанном йодом воздухе чувствовалось близкое море. По темнеющему небу стремительно неслись тучи, вслед за ними их тени по воде. Чайки с криком падали чтобы, схватив зазевавшуюся рыбину, взмыть ввысь. Свежий попутный ветер гнал белопенную волну, посвистывал в снастях и парусах двух парусно-паровые яхт идущих вниз по течению, к Архангельску. Над мачтой переднего вьется бело-сине-красный флаг с золотым двуглавым орлом: новым российским флагом. Ветер наотмашь бил по лицу обеими руками держащегося за балюстраду на баке корабля царственного юноши: Петра Алексеевича.

— За тем мысом — Александр протянул руку вперед, где Северная Двина резко поворачивала, — Архангельск а дальше море.

— Чую! Морем пахнет!

Глаза на круглом лице царственного юноши: Петра Алексеевича горели восторгом, ноздри раздувались, всей грудью он вдыхал живительный, пропахший солью и йодом морской воздух. Палуба под ногами в такт с волнами слегка покачивалась. В одном суконном кафтанчике, подбитом беличьим мехом, он не чувствовал холода, лишь при особенно резких порывах вздрагивал.

— Парадиз! Истинный парадиз! — произнес царь оборачиваясь к стоящим позади товарищам: Верному Данилычу и мастергадскому послу, — а я еще не хотел ехать, потому как дел много!

— Мин херц! — отозвался Меньшиков, ты еще суда морские не видел английские, голландские! Вот там громады и восторг!

Петр при слове английские нахмурился, отвернулся. Меньшиков, поняв что сказал лишние, напомнив о врагах: пришельцах из туманного Альбиона, замолчал и досадливо прикусил губу.

Месяц тому назад небольшой караван отправился к Архангельску. Первая парусно-паровая яхта изготовлена совместно царскими плотниками и мастерградскими мастерами для Петра, вторая чисто посольская. Несколько минут стояло молчание, прерываемое лишь грубыми голосами матросов да плеском волн. Наконец Меньшиков придумал как отвлечь царя.

— Мин херц. Холодно то на ветру. А не хочешь попробовать мастерградского напитка называемого коньяк. Погреться? Мне ящик его Александр презентовал. Зело вкусен и крепок! Особливо если его с ломтиками цитрона употреблять! Не желаешь?

Царя угощался и французским коньяком и тем напитком который мастерградцы не без успеха выдавали за собственный коньяк и, не мог не признать что в деле спиртоварения пришельцы на голову превосходили западных конкурентов. Хотя спирт на изделия мастерградцев шел далеко не винный и они не выдерживали его годы в дубовых бочках, итоговое изделие возможно и уступало по качеству лучшим коньякам двадцать первого века, но на голову превосходило поделки семнадцатого.

Петр обернулся, с сомнением посмотрел на верного соратника. Налетевший порыв ветра заставил его вновь вздрогнуть. Он глянул на Александра, в вежливой форме но порицавшего царя за злоупотреблением горячительного. Мастерградец смотрел вполне доброжелательно.

— А... давай! — махнул рукой царь, — и правда холодно!

— Федька! — взревел паровозом Меньшиков, — тащи коньяку бутылку и цитрон к нему порежь! И стол раскладной не забудь!

Корабли повернули за мыс. На правом берегу стоял во всем подобный Кукую иноземный двор: такие же чистенькие дома под черепичными кровлями, цветники под окнами, крепкие амбары, только обнесенный валом с орудиями и мортирами. На берегу порт. Единственная морская лазейка Руси в большой мир, если не считать портов на внутреннем Каспийском море. Вдоль берега тянулась деревянная набережная, а дальше в воду — длинная причальная стена на сваях. Под навесами вповалку лежат горы тюков, мешков и бочек. Высятся бунты пиленного леса и свертки канатов. Над причалами вздымает лес мачт с паутиной снастей десяток океанских кораблей. С кормы судов ниспадают, величественно колышась на свежем ветре полотнища стягов морских государств: голландцев, англичан, ганзейских городов. За закрытыми пушечными портами угадываются орудия. Где только не побывали эти корабли! От морей омывающих далекую китайскую империю до Америки! Что только не везли в обширных трюмах от пряностей до золота и чернокожих рабов.

Петр не сводит глаз с зрелища перед ним, покраснел. Так ему стыдно стало что у него, в его царстве такого нет. Дремотно и лениво. Губы что-то шепчут, кривится. На правый берег, где расположился собственно Архангельск ноль внимания. А что там смотреть? Все та же лапотная Русь, лишь вдоль берега сотни лодок и поморских кочей. В самом конце приткнулись к пристане два вполне европейского вида трехмачтовых флейта. На палубе суетятся моряки, дружно опускают в трюм что-то массивное.

Человек одетый в турецкий халат и с шутовском колпаком на голове проворно выскакивает на палубу, слегка припадая на травмированную давними пытками левую ногу. Кланяется, на морщинистом лице желание услужить господину. В руках раскладной стол. Торопливо разложив его там, куда жестом небрежно указал Меньшиков, бросается назад. У двери на миг останавливается, украдкой зыркает на мастерградского посла. Во взгляде яду и бессильной ненависти хватит чтобы погубить целый город. Он проиграл...Убил бы себя если бы не было так страшно знакомится с старухой смертью. Взгляд никто не заметил кроме Александра, но тот лишь ухмыльнулся про себя. Вырвали у тебя жало ехидна, теперь ярись без толку!

Если бы кто-нибудь попробовал узнать в меньшиковском шуте лощеного и гордого хозяина жизни: Романова Федора Владиславовича, то ни за что не преуспел в этом деле. Когда царь убедился что ничего толкового из перебежчика больше не выжмешь, то в гневе чуть не приказал повесить негодяя. Лишь в последний момент Меньшиков упросил отдать Романова ему в холопы. Дескать смешной он, хороший из него шут получится. А сам еще подумал, глядишь пригодится в торге с мастерградцами. Вот только пришельцы довольно быстро узнали об участи бывшего главного бунтовщика Мастерград и решили что пытаться его забрать не стоит. Зачем давать знамя для недовольных? А больше наказать его, чем он это сделал сам, невозможно. Пусть теперь до конца жизни носит заслуженную награду: шутовской колпак.

На столе появилась пузатая бутылка на этикетке которой производителем гордо указан Мастерград, хрустальные рюмки. Рядом тарелка с тоненько нарезанными лимонами. Меньшиков сглотнул тягучую слюну. Взглядом попросив разрешения у царственного приятеля, сковырнул пробку. Темная прозрачная жидкость полилась, заполнив до краев рюмки, в воздухе разлился запах крепкого алкоголя.

Петр сграбастав рюмку, принюхался, пахнет хорошо, довольно улыбнулся и провозгласил:

— За то чтобы Россия крепкую ногой встала у морей, не хуже голландцев или англичан.

Молодецки махнул рюмку, со стуком поставил обратно. Собутыльники разом кивнув, выпили, потянулись за закуской. Тягучая обжигающая жидкость полилась по пищеводу согревая озябшее тело Петра изнутри. Удовлетворенно кивнул, хорош коньячок!

— Герр Питер обратил внимание на флейты на российском берегу Архангельска? — словно невзначай поинтересовался Александр.

— Заметил, — бросив острый взгляд на мастерградца ответил царь. Подхватив с тарелки ломтик лимона, бросил в рот задвигал челюстями. Хорошо!

Меньшиков поспешил вновь наполнить рюмки.

— Ваши? — слегка прищурясь поинтересовался Петр, — Про которые ты просил разрешения купить у голландцев?

— Да, наши. Военная эскадра Мастерграда. Сейчас переоборудуем корабли. По весне смонтировали паровые машины мощностью пятисот лошадиных сил так что восемь узлов без парусов корабли выдадут легко. Сейчас устанавливаем носовые и кормовые скорострельные орудия, изготовленные по типу применяемых в армии, только ствол подлиннее, прицел другой, лафет тумбового типа с возможностью горизонтальной наводки на 360 градусов. Орудия способны стрелять до десяти выстрелов в минуту на расстояние до восьми верст. Прошибать насквозь самые крепкие борта.

— Сила! — покрутил головой Меньшиков. Оба и царь и его доверенный соратник видели съемки с артиллерийскими учениями мастерградской армии. Александр скупо улыбнулся.

Меньшиков поднес рюмку к рту, но пить не стал. Поджав губы посмотрел коньяк на свет, вздохнул и поставил обратно. Петр слушал мастерградца с интересом, забыв про налитую доверху рюмку. Глаза удовлетворенно заблестели.

— Весьма хорошо. Значит больше воровать не дадите? Вы обещали озорство унять! Купцы, кто из Архангельска ходит в Европу, завалили мольбами. Тати морские сразу грабят а военный флот англичан сначала беззаконно останавливает и досматривают. Потом под конвоем ведут в английские порты а там неправым судом конфискуют и товар и корабль!

По мере того как говорил, настроение Петра менялось. Выставил вперед маленькую круглую голову как-будто собирался ее боднуть, глаза яростно заблестели. Под конец почти закричал, надрывая жилы на горле:

— Что те, что другие истинные воры!

Александр развел руками и начал отвечать спокойным, неспешным голосом, так не соответствующим содержанию речи:

— Герр Питер ты видишь сам, англичане — мерзавцы. Они считают, что в соответствии с Навигационным актом имеют на это право.

Навигационный акт (англ. Navigation Act) — закон, изданный Кромвелем 9 (19) октября 1651 года. Предоставлял английским кораблям исключительное право ввозить в Англию товары неевропейских стран и производить каботажное плавание; в 1660 году акт был распространён на вывоз из Англии в колонии.

— А кто они такие чтобы присваивать себе право распоряжаться на морях? Наши суда останавливать и досматривать? А потом облыжно обвинять в нарушении их законов? — взорвался от ярости царь. Лицо налилась гневом, щеки покрылись пятнами.

Александр посмотрел с удивлением, отодвинул в сторону рюмку.

— Никто! Сила есть вот и присвоили себе право. У них один из первейших в мире флотов. Пока не получат крепко, так и будут заставлять, чтобы товары из России ввозились в Англию только на английских судах. Говорил я тебе Герр Питер пока не встанешь твердою ногой при Черном и Балтийском морях и на Дальнем Востоке, никто с Россией на равных говорить не будет. Без морских перевозок страну не поднять. Не даром не только твой батюшка Алексей Михайлович сражался за выход в Балтику, за эти земли еще Иван Грозный воевал. Это называется геополитические интересы России.

Будущий император тихонько вздохнул, сделал усилие чтобы успокоиться и вновь сосредоточился на том, что говорил мастерградский посол:

— Так будете, как договорились, сопровождать караваны с русскими купцами? — с надеждой заглянул в глаза мастерградца царь.

В ответ Александр вздохнул и покачал головой:

— Не в этом году.

Петр удивленно посмотрел на мастерградца.

— Необходимо натренировать людей ходить под парусом, артиллеристов стрелять. На это надо время. Хотя экипаж наняли из поморов, а те знают море, но на судах западной постройки они не ходили. Так что мастерградские инструктора вместе с десятком голландских офицеров и матросов быстро с обучением не справятся. Вот в следующем году купцы смогут нанять эскадру и если англичане хотят лишиться флота Канала, то пусть пробуют на прочность русские торговые караваны.