И вроде жизнь наладилась — новый-дивный мир, халявная травка, перехватывающий дыхание кустарный самогон, свобода секса и свобода творчества. Пока в поисках бесплатной рабочей силы на общину не набежали бородатые мужики с ковбойскими замашками.

Так бы Коваль и остался бесплатной рабочей силой у бородатых мужиков в шляпах, но к счастью, до того, как он непоправимо подорвал здоровье, на "огонек" к "ковбоям" заскочила группа людей со специфической подготовкой и парой 82 минометов.

Прибывшие рембы залихватски расстреляли три ящика патронов, пролили реки вражеской крови, покарали вселенское зло и освободили творческих личностей. Увы, так бывает только в плохом кино.

На практике люди со специфической подготовкой положили во двор ранчо два 82 миллиметровых подарка. Один в трех метрах от колодца, второй точно в колодец. "Поздоровавшись", приезжие вызвали владельцев ранчо по рации, а спустя десять минут приступили к переговорам с ковбоями, успевшими трезво оценить умение без пристрелки положить вторую мину в колодец.

Обменяв русскоговорящих пеонов в количестве семи голов, на бензин по цене двести галлонов за голову. Довольные сделкой, люди со специфическими навыками укатили по своим специфическим делам.

У ковбоев с ранчо поводов для радости было больше.

Во-первых — они счастливо отделались всего двумя минами.

Во-вторых — пополнили запас дефицитного горючего.

Потеря семи пар бесплатных рабочих рук их ничуть не опечалила, наловят еще.

Люди со специфическими навыками передали освобожденных в конвой, шедший на запад под охраной людей с навыками не столь специфичными, но тоже вполне себе.

На промежуточном финише Седой отобрал нужных ему "специалистов". Хотел кузнеца?

Н-на, получи.

Ну и что, что горе-кузнец, другого у меня нет. Так-то.

Но ладно кузнец, он хоть и жаждет ковать ножи вместо гвоздей и скоб, однако связи с реальностью не потерял, найти с ним общий язык и заставить созидать на благо общины не так уж сложно.

Но делать это каждый раз!!!

К Ковалю прилагался бонус в виде невыразительно-блеклой девки с грязью под ногтями, бородавкой на щеке и толпами обкурившихся тараканов в голове. Причем она не столько дура, сколько стервой.

Я готов уживаться с тараканами в голове Лепиловой, которая бесценный специалист. Но терпеть задвиги от стервочки с прокуренными мозгами.

В первый день я не внес новеньких в свои бумаги. А на второй за новенькой прочно закрепилось прозвище Беда.

Причем за неполные сутки она так достала всех, что в графе Ф.И.О. я недрогнувшей рукой написал — Беда (точка).

Мало того, что это чудовище категорически нельзя приставить ни к одному ответственному делу. Так она еще и постоянно капает на мозги единственному кузнецу. Не делай то, делай это. Ты же ЛИЧНОСТЬ, не иди на поводу сатрапов. Бросай свои железки, пошли купаться.

Когда навес с кузней, на обустройство которого пары дней за глаза, не был готов за неделю, я снял сладкую пару с довольствия.

Что характерно, через двое суток кузня стояла в лучшем виде, причем первые сутки сладкая пара пыталась качать права и попрошайничать.

Неделю спустя Беда заявилась к бабке Ю канючить травок со сладким дымом. Ушлая бабка сослалась на пункт инструкции по технике безопасности, согласно которому ее обещали закопать. Живьем.

Три дня спустя Ольга сообщила — С ее склада приготовленных для Седого "веществ" пропало чутка продукции. Воровку быстро нашли. И закопали. Живьем.

Сурово?

А как по другому?

Дав прикопанной слегка проникнутся духом потустороннего мира, пациентку карательной психиатрии извлекли на свет божий.

И доложу я вам, тараканов в ее слегка поседевшей голове изрядно поубавилось. Еще пара тройка воспитальных процедур и выкуется полноценный гражданин. А пока, оружия ей не давать и спиной к ней не поворачиваться.

Сегодня ее отправили присматривать за загнанным в крааль стадом. Хотя надежда больше не на неё, а на освоившегося в роли пастушьей собаки Ларса.

Такой вот "царский" подгон от Седого. Дай боже, что нам негоже, в самом прямом смысле.

Неврождённого обмыли, отплясали как минимум на двойню. Часа через два, оставив младенца под присмотром Мэри, на праздник ненадолго заглянула сама виновница торжества.

Предстояло решить важный вопрос — дать новорождённому имя.

Общественное мнение склонялось к тому, что нарекать мальчика должен отец.

— Кибальчишем, без вариантов, — вещает разгулявшийся Степаныч.

— Кто есть Ки-баль-чиш? — интересуется Чак.

— Советский народный батыр-юниор. Выступал в одной команде с Чуком и Геком.

Краем глаза вижу, как молодая мама морщится, приняв шутку за правду. А ей страсть как хочется назвать ребенка самой. Причем Чаку, в этом вопросе не то что бы без разницы, скорее он движем инерцией традиции — он Глава семьи, и уж нарекать мальчика должен именно отец.

— Чак, я что думаю. Гекко наверняка хотела дочку. Вынашивала ребенка долгие девять месяцев (на самом деле не девять, местный месяц длиннее). Будет кормить и стирать за ним пеленки. А все плюшки достались тебе — сын ведь родился. Посему стоит чутка восстановить справедливость и дать маме назвать ребенка.

— Точно, а ты девочку наречешь, — тут же переобулось в прыжке общественное мнение.

— Ну зачем, девочку. Следующего мальчика назовешь.

Похоже, обалдевший от внимания, Чак решил, что следующим у него тоже будет мальчик. А как иначе, он же не бракодел какой-то.

Видели бы вы, как смотрела на меня молодая мамочка. Более преданного взгляда я не видел, ни до, ни после.

Мальчугана нарекли Боливаром.

Что сразу породило шутки про то, вынесет ли он двоих.

21 число 02 месяца 18 года.

Прииск.

— Это пиздец!

— Море, пальмы, девушки, белый пароход, мало поношенный смокинг, лакей-японец. Н-дэ, генерал-губернатору придется переквалифицироваться в управдомы.

Природа конца сезона дождей, по брови налакавшаяся живительной влаги, разом поперла полчищем свежих ростков, стеблей и побегов. При этом, казалось бы, зеленее, чем есть, местной флоре быть уже не возможно. Ан нет, флора день за днем задирает планку изумрудных тонов к новым высотам.

А как она пахнет! Головокружительно — в самом прямом смысле. Вдохнешь аромат не того цветка, полдня башка трещит как с похмелья.

И оглушительно звучит. Тоже в самом прямом смысле.

Дабы перекричать сошедших с ума насекомых, пернатых, а возле реки еще и земноводных, приходится изрядно напрягать голос.

— Что,— не разобрал мое брюзжание геолог.

— Пиздец, это молотком по пальцу, жена ушла к другому, или когда ощущаешь в вобственной заднице твердый-инородный предмет. А это ...... мне даже не подобрать слов. Крах всех надежд и нищета!

План был копать отсюда и до послезавтрашнего заката.

Однако клокочущая ярость текущего с гор мутного потока, как корова языком — до скального основания слизала песчаную отмель, золотоносный островок, сколоченные в прошлом году лотки и шлюза.

За прошлый год мы, особо не напрягаясь, намыли без малого четырнадцать килограмм золотого песочка. Если бы золотодобыча и дальше шла такими темпами, золотоносная россыпь принесла бы еще минимум полста кило золотишка.

Не скажу, что за такую прорву золота Демидовск не то, что гвозди, кирпичи бы доставлял самолетом. По той легкости, с которой Седой передал мне золотишко для сомнительной в целом затеи с монетами, следует ровно один вывод — с золотом у Демидовска все в полном порядке.

Причем, в отличие от других анклавов, Демидовск может позволить оставить солидную часть золота себе, а не тащить на обмен Ордену. В некотором роде, накопить золотовалютных резервов.

Но и от лишнего полуцентнера золота тоже не откажется. Это факт.

Пятьдесят кило золота, а это уже не деньги. Это средства. И на эти средства можно было оплатить транспортировку и приобретение у Демидовска множество полезностей.

Лично для меня — как местного заправилы, это еще и возможность чувствовать себя увереннее. Не то что бы, плечи шири, взгляд жёстче, нос до неба. Нет.

Однако, имея за спиной солидный золотой запас, как то само собой, без всякого блефа, уверенно ставишь себя в переговорах.

Теперь же, только заламывать руки, рвать волосы в самых неприличных местах, и винить можно только горе-старателей в лице самих себя. В любом ремесле мастерство приходит с опытом. Мы свою цену за опыт начали платить сполна.

Полста кило золотишка. Для начала.

Полгода назад начать разработку выше по течению и двигаться к океану казалось хорошей идеей. Как минимум удобной.

Щедро армированной нанесенной рекой ветками, годами слежавшийся песок, щедро перемешанный с крупным булыжником, стойко держал полноводный напор вод в сезон дождей. Пока неискушенные горе-старатели разбередили в слежавшемся песке чудовищную рану.

Как известно крепость стены в ее монолитности. Стоит проломать стену в одном месте, остальная часть рушится легче и легче. Нанесенной раскопками раны хватило, что бы за три месяца бурный поток размыл песчаный островок и отмель до скального основания.

— Не бывает одиночных россыпей, — уверенным тоном утешает меня Гена. — Найдем и другие.

— Боюсь это невозможно без профильных специалистов, взрывчатки, серьезной техники и небольшой бензоколонки. Мотопомпы, лопат и салуна без кордебалета будет маловато.

— По всему россыпь намывает по малой воде. Намыло раз, намоет и второй.

— Угу, лет за двести.

Гена молчит. Возразить ему особо нечего, мы впустую облазили все легкодоступные места вверх по течению ручья. И длинноногих танцовщиц кордебалета в заведении Немца нет.

Хотя последнее не самый критичный фактор.

С затянутого облаками неба снова полетели к земле редкие крупные капли. Такое здесь бывает в конце мокрого сезона. Дождь не моросит, а бомбардирует лесные дебри редкими, но весьма убойными каплями.

Самое поганое, подобные дожди не разгоняют тридцатиградусный зной. Стоишь мокрый до пороха в патронах, а тебе жарко.

— Я то думаю. А если россыпь намывала не эта речушка, а вон тот ручеек, выше по течению. Поэтому выше по течению следов золота нет.

— Предлагаешь пройтись?

— Почему нет, раз уж пришли. Проложим маршрут надвое суток. Сперва по ручью, а потом через вон тот перевал спустимся к нашей реке (реке, впадающей в бухту, на которой расположен поселок) и по ней спустимся до поселка.

До скрывающегося в облаках перевала километров пятнадцать. Что там дальше неизвестно, эта местность еще толком не обследована. Но вряд ли маршрут получится больше двадцати верст, скорее меньше. По времени должны уложиться.

— Веди, Сусанин.

22 число 02 месяца 18 года.

Река в 6 км восточнее поселка.

Золота мы не нашли.

Зато нашли кое-что другое — систему пещер начинающуюся у реки очень крупным залом с высоким, щедро облепленным сталактитами, сводом и соединённым с рекой озерцом на треть зала.

Широкая, идущая почти параллельно реке, галерея заканчивается в еще одном крупном сухом зале. От которого вглубь горы ведут две галереи. Короткая, заканчивающаяся выходом на скальный карниз, метрах в двадцати над рекой. И длинная, проходящая гору насквозь, и заканчивающаяся в узком провале на противоположном склоне. От длинной галереи ветвятся несколько шкуродеров, но лезть в них мы не решились, оставив их для специально подготовленной партии.

Вяло текущий через провал и длинную галерею сквознячок неплохо подсушивает воздух подземелья.

— Кроме первого зала натечных отложений нет. Да, и водно-механических отложений негусто. Чутка гальки в длинной галерее, — пытаясь изъясняться человеческим языком, увлеченно вещал геолог. Получается плохо, половина сказанного Геной для меня пустой звук.

— Радует, что этот Мир не обзавёлся летучими мышами. Как минимум я их не встречал, а я повидал немало мест. А тут бы был метровый слой окаменевшего дерьма.

— Очень ценное удобрение, кстати, — щурясь после темноты подземных залов, вставил свое мнение геолог.

— Вот что, Гена, мне нужен подробный план пещер, — видя вопросительное выражение на лице геолога, поясняю, — Кураторы с "большой земли" настойчиво просили подыскать укромное местечко на случай эвакуации научного персонала. А лучшего места нам не найти.

Шанс найти наш поселок за краем ойкумены, из области сверхмалых вероятностей.

С другой стороны. Человек слишком бодро шагает по здешнему Миру, стремительно сдвигая этот самый край ойкумены все дальше и дальше.

Учитывая специфику научной группы, подселенной в поселок, нами могут заинтересоваться весьма тревожные люди.

Так что, кураторы не зря перестраховываются.

Теперь же, в случае визита нежданных гостей, можно рассадить население по лодкам и резво эвакуировать вверх по реке до пещер.

Дайте мне сутки и вокруг пещеры появятся наблюдательные пункты и сложенные из крупного камня стрелковые ячейки.

Даёте неделю. И без того прикрытый растительностью вход в пещеры затянет маскировочная сеть. В пещерных залах появятся склады, оборудуются медпункт, мастерские и жилые помещения. Сложенные из камня стрелковые ячейки захряснут эрзац-бетоном долговременных огневых точек, в которых смогут держать оборону даже женщины и подростки.

Все серьёзные бойцы встретят неприятеля на дальних подступах. Даже если к нам нагрянут серьёзные спецы, опираясь на доскональное знание местности и надежные тыл в пещерах, поднятые в ружье "ополченцы" гарантируют незваным гостям горячий прием.

А времени в запасе больше, чем не деля. Намного больше.

Под это дело стоит запросить у кураторов телефонных аппаратов, катушек с "полевкой", что-нибудь потяжелее "Бренов" — хотя бы один крупняк и пару подствольников. А главное — тертого войной отставника. Кадровый офицер, это все же величина иного порядка.

Впрочем, если кураторы почуют неладное, в Поселок перебросят своих специалистов со всем необходимым, и еще добавят сверху.

12 число 03 месяца 19 года.

Поселок.

Скучно.

СКУЧНО.

С К У Ч Н О!

И жарко.

Вроде привык уже, а все равно жарко.

— Муха, скучно-же-ж.

Псина, пытающаяся спрятаться от собственного потомства на террасе, ворчит, явно согласная со мной. Вчера подобная тактика еще прокатывала, сегодня, недовольно пищащие комки шерсти освоили контрприем — устраивают кучу малу под ступенькой, по башкам, спинкам и, что там подвернётся под лапку, штурмуют неприступную высоту ступеньки.

До верха, понятно, добираются только самые резвые, а менее расторопное большинство возмущённо пищит снизу.

Находчивый щен с рыжей полоской вдоль морды, встав на задние лапы, вцепился в заднюю лапу более проворного собрата, уже торжествующего на вершине восхождения. Скребя когтями по дереву настила, резвый верхолаз упирается, возмущенно пищит, дрыгает другой лапкой, пятясь стряхнуть зубастого нахала. На какое-то время статическая система гравитации двух уравновешенных щенков и силы трения замирает в равновесии.

Гравитация и находчивый щен побеждают, стягивая вниз возмущенно пищащего верхолаза. Этой скромной победы гравитации явно недостаточно и динамическая система барахтающихся щенков скатывается на собратьев с самой нижней ступеньки.