Риммер так и остался сидеть, подпирая подбородок левой рукой. В то же время его правая мгновенно почернела, стала призрачной, рванулась к хорохорящемуся духу, схватила его за горло и притянула через стол к повелителю. Глядя непокорному в глаза, Риммер приоткрыл рот и с расстояния полу-локтя стал его пожирать... Можно было бы этого не делать, но такое зрелище благотворно действовало не только на притихших духов, но и жавшегося у дверей Халиуса. От тела пронзительно верещащего и трясущегося духа, извиваясь тонкой нитью, ко рту непроницаемо спокойного — даже безразличного — Риммера тянулась призрачная сущность. Дух на глазах становился меньше и меньше, терял свои очертания, превращаясь в бесформенную массу. В конце концов он полностью растаял, а оставшуюся на руке слизь Мастер-Тень небрежно сбросил на пол.
— Так будет с каждым, кто решит показать мне свой норов,— холодно произнес Риммер и внушительно посмотрел на побледневшего в одночасье Халиуса.
Окинув взглядом оробевших духов, Мастер-Тень выбрал самого большого и — на вид — самого опасного из них и поманил его пальцем.
Дух, борясь со страхом, обреченно приблизился к столу.
— Поручаю тебе присматривать за этим человеком.— Риммер ткнул пальцем в Халиуса.
— За что, господин?!— удивленно воскликнул "бывший хозяин", выпучив глаза.— Чем я заслужил подобное недоверие?
— Так будет, пока ты не заслужишь обратное... Можешь идти!
Разобиженный Халиус покорно вышел из помещения.
— Ну?— нахмурился Риммер, грозно взглянув на продолжавшего стоять перед ним духа.
В миг тот стал бесплотным и едва различимым и порывом ветра последовал за своим подопечным, скользнув в щель между дверью и полом.
Все складывалось как нельзя лучше. Но Риммера терзало непонятное чувство неудовлетворенности.
Чего-то не хватало...
Окинув взглядом теснившихся в комнате духов, он взмахнул рукой и сказал:
— Исчезните!
И они исчезли, словно их и не было.
Еще декаду назад он мечтал стать человеком. И он стал им. Будучи простым неприметным цанхи он жаждал власти, славы и могущества. Теперь он мог получить и это.
Но чего-то все равно не хватало.
И постоянно хотелось есть.
Нет, речь шла не о тривиальной человеческой пище. В последнее время он постоянно нуждался в Силе. Его итак уже распирало — дальше некуда, но вместе с тем и чувство "голода" становилось с каждым днем все сильнее.
Он подумал было, а не прогуляться ли по городу? Правда, ночь на дворе и люди спят, наивно надеясь на прочность дверей и сложность замков...
"Глупцы! Что мне ваши двери и замки?"
Но размениваться на мелочь не хотелось.
"Скучно и... противно".
Впервые Риммер пожалел о том, что в этом мире осталось так мало цанхи. Вот достойная пища!
Одного он уже сегодня выжал до капли, но Силы в нем было мало. Таких как этот... Растиф нужно было, по меньшей мере, с десяток, чтобы утолить голод.
А цанхи в городе, благодаря созданному после войны Мастеров Братству Кувена, практически не осталось. А если и есть какие, то они прячутся, скрывая свою сущность.
Впрочем...
Риммер вспомнил о Теметиуре, которого видел на днях.
"Как же я о нем забыл!"
Вот в ком Силы немеренно!
И искать его не надо: стражники отвели Огнеборца в Прайю.
Риммер почувствовал как настроение меняется к лучшему.
Тиметиур...
Они познакомились еще до войны. Правда, тогда Риммер скрывал свой Дар, а слава об Огнеборце гремела по всему Варголезу. И этот зазнавшийся юнец посмел прилюдно толкнуть возникшего на его пути мужчину, годившегося ему в отцы. Тогда Риммер едва сдержался. Достаточно было одного прикосновения, чтобы наглец стал НИКЕМ. Но люди, покровительствовавшие "отнимающему Силу", велели не трогать Тиметиура. А Риммер оказался слишком слаб, чтобы воспротивиться их воле.
Это было давно. Теперь он, Мастер-Тень, был свободен и силен, как никогда. И не существовало такого человека — простого смертного или цанхи — неважно, — который посмел бы ему указывать, что делать, а что нет.
Так что пришло время рассчитаться по старым долгам.
А заодно и подкрепиться.
Оставив Улитку на попечение духам, Риммер покинул убежище через дымоход и по крышам домов, по пустым улицам устремился в Верхний Асхонел. Железные ворота, охранявшиеся нарядом городской стражи, являлись непреодолимой преградой для ночных воров и грабителей, для разъяренной толпы, коли такая решит прорваться в соседний квартал, да и удары тарана потенциального противника они смогли бы сдерживать невесть сколько долго. Однако Риммера они не могли остановить. В самом начале привратной площади Тень оторвалась от земли и огромной черной птицей пронеслась над воротами, растревожив дремавших у караульного помещения стражей.
И снова легкое бесшумное скольжение по городским улицам...
Прайя была одним из немногих сооружений Сандоры, сохранившихся в своем почти что первозданном виде. Возникшая как крепость на подходах к столице, она еще два с половиной столетия назад оказалась поглощена ненасытным городом. Но в отличие от других замков и крепостей, которые постигла та же участь, Прайя сохранила и крепостную стену, и ров, заполненный ныне водами, отведенными от канала. Правда, подъемный мост врос давно в землю, а угловые башенки крепостной стены были заселены и обжиты представителями Братства. Но, тем не менее, врагу понадобилось бы приложить немалые усилия, чтобы взять штурмом эту цитадель.
Просочившись сквозь прочную решетку ворот, Тень оказалась во внутреннем дворе Прайи.
Риммер бывал здесь. Давно, правда, еще в те времена, когда Фамор Фрамес уступил Прайю Ории — созданной королем Сарэном комиссии, призванной контролировать деятельность Мастеров и наказывать цанхи, нарушивших закон. Но с тех пор здесь мало что изменилось. По крайней мере, тюрьма находилась на том же месте, что и раньше. Преодолев полсотни шагов, отделявших крепостные ворота от центрального строения, Тень проникла внутрь сквозь оконную решетку.
Камера заключенного. Чувства Риммера в образе Тени были обострены до предела. Поэтому приторная смесь из запахов пота, испражнений и страха показалась невыносимой. Узник — немолодой уже мужчина — лежал на разбитой кровати лицом к стене и, судя по ровному сопению, спал. Отметив мимоходом, что Силы в узнике совсем мало, а, значит, он не цанхи, Тень просочилась сквозь частую решетку, отделявшую камеру от длинного коридора, в самом конце которого, сидя за столом, дремал краснорожий охранник. С другой стороны, там, где находилось караульное помещение, доносился приглушенный деревянной дверью стук игральных костей, звон монет и довольный смех.
Риммер не знал, в какой из камер содержат Тиметиура, поэтому неспешно скользил Тенью по каменному полу и сквозь решетки присматривался к спящим узникам. Зрение Тени сильно отличалось от человеческого. Даже в полной темноте Риммер видел четкие черно-белые очертания предметов. А живые существа выглядели палитрой художника, экспериментировавшего с синим, красным и желтым. И только Сила тонким ветвистым побегом обвивавшая позвоночник, излучала яркий белый свет. По интенсивности свечения можно было судить о количестве и качестве так необходимой Тени субстанции.
Преодолев половину коридора, освещенного тусклым светом масляных ламп, Риммер не обнаружил ни одного цанхи. Халиус достаточно рассказал ему о кувенах, чтобы допустить, что узниками этой тюрьмы были в большинстве своем ни в чем не повинные люди. Впрочем, возможно кто-то из них мог быть скордом, разорявшим варголезские склепы или пимперианские руины, или Коллекционером, имевшим страсть к предметам древности и артефактам Мастеров.
И лишь один человек излучал яркое белое свечение, озарявшее узкую камеру с низким потолком.
Тиметиур.
"А он заметно постарел за прошедшие годы".
Зато Риммер внешне совсем не изменился. И теперь они выглядели одногодками. Нет, Тиметиур казался, пожалуй, даже постарше.
Беспрепятственно миновав решетку, Тень скользнула в камеру.
Тиметиур спал на кровати, заложив руки за голову. Отсутствие свободы и элементарных удобств его, по-видимому, совершенно не волновало. Даже во сне он был образцом спокойствия и твердости. На его теле не было ни следа пыток или хотя бы побоев. Возможно, у кувенов до него еще не дошли руки. А могло быть и иначе. Халиус краем уха слышал о том, что в последнее время кувены пытаются найти общий язык с уцелевшими Мастерами, переманить на свою сторону — особенно это касается Мастеров-ремесленников. Где-то в Кимских горах есть обитель, в которой им позволяют заниматься любимым делом, однако на благо Братства. Правда это или пустые слухи... Как знать.
Так или иначе, но с Тиметиуром у кувенов все равно ничего не выйдет. Во-первых, для них он слишком крепкий орешек. А во-вторых, даже если им удастся "уговорить" опального Мастера, толку от него не будет никакого... после того, как Риммер отнимет у него Силу — всю, до последней капли.
Тень поднялась с пола, медленно вытянулась во весь рост человеческим силуэтом, налилась объемом, превратившись в злорадно хихикающего Риммера Квесси.
Он протянул руку к груди Тиметиура, слегка согнул пальцы, словно обхватил ими большой шар, и в тот же миг от тела спящего к ним потянулась белесая субстанция Силы.
Тиметиур заворочался, его лицо перекосила гримаса боли. Он тихо застонал...
...и открыл глаза.
Цепкие пальцы правой руки метнулись к горлу склонившегося над ним человека. Риммер подался назад и помог противнику встать с кровати и тоже вцепился в глотку цанхи. Молча, лишь сопя и глядя в глаза друг другу, они закрутились по камере в безумном танце ненависти.
— Ты?!— удивился Тиметиур, узнав своего противника.
Риммер ехидно хихикнул, все крепче сжимая пальцы. Приложи он достаточно сил, и Огнеборец упадет со сломанной шеей. Но он не спешил, наслаждаясь своим превосходством над человеком, который тридцать лет назад кичился высоким происхождением и Силой. Впрочем, даже тогда достаточно было одного прикосновения, чтобы лишить зазнайку его способностей. Однако чисто физически Огнеборец значительно превосходил немощного стареющего Риммера. Тридцать лет назад... А сейчас он казался беспомощнее слепого щенка, угодившего в пасть матерого волчары. Его глазки испуганно бегали из стороны в сторону, он даже задрожал, когда Риммер начал не спеша откачивать из него Силу.
И тут что-то ударило Риммера в спину. От острой боли перехватило дыхание, а тело выгнуло дугой. Разжав пальцы, он отпустил горло Тиметиура, тут же мешком упавшего на пол, и обернулся лицом к выходу из камеры.
По ту сторону решетки стоял охранник, быстро перезаряжавший арбалет, а по коридору уже стучали сапоги спешащих к камере гайверов.
В иной ситуации Риммер справился бы с ними со всеми. Но сейчас его разум пожирала БОЛЬ — давно позабытое чувство. Будучи Тенью, он ее не чувствовал. Но его тело из плоти и крови было так же беззащитно, как и прежде.
— Дурак...— простонал он и рухнул на пол Тенью, которая тут же скользнула к стене, оставив на месте ранения окровавленный арбалетный болт, добралась до окна и просочилась через решетку наружу, уронив на подоконник каплю черной как ночь субстанции...
Тень медленно ползла по городским улицам, теряя на каждом шагу частичку самой себя. Остававшиеся на брусчатке капли тихо шипели и таяли, исчезая без следа. Несколько раз, чтобы сберечь свои силы, она обращалась в человека, но от этого становилось только хуже. Риммер нетвердо стоял на ногах, шатался, словно пьяный, из стороны в сторону, падал, вставал и все время стонал. Рана быстро затянулась, но продолжала донимать острой болью. Когда она становилась совсем уж нестерпимой, человек снова падал на землю Тенью.
Последнее превращение произошло вблизи убежища, и в дверь дома, принадлежавшего одному из адептов Халиуса, постучал изможденный человек. Лишь когда его пропустили в прихожую, окончательно ослабший Риммер повалился на пол. Его подхватили под руки и отнесли на кровать.
Халиус послал хозяина дома за знакомым лекарем, а сам остался в комнате с раненым...
Риммер лежал с закрытыми глазами и тихо постанывал.
"Сейчас или никогда".
Опустив ладонь на рукоять ножа, Халиус стал тихо приближаться к кровати. Когда до ложа оставалось всего два коротких шага, горло Халиуса захлестнула тугая петля. Он попытался освободиться, но, протянув пальцы к горлу, не обнаружил никакой удавки. А она, тем не менее, продолжала затягиваться.
Халиус захрипел.
Риммер открыл глаза, с презрением посмотрел на предателя.
— Прикончи ублюдка,— слабым голосом бросил он за спину Халиусу.
Покорный дух, которому было поручено присматривать за Халиусом, набросил еще одну петлю тонкого щупальца на горло жертвы и дернул ее назад.
Халиус не устоял на ногах и упал на пол. Над ним склонилось что-то бесформенное, мутное...
...и ужасное.
Уже находясь на грани обморока, он прохрипел:
— Пощади... Я знаю, как тебе помочь...
— Говори,— донесся до него сквозь шум в ушах слабый голос Риммера.
Петля на горле тут же ослабла.
Халиус перевернулся на живот, подтянул под себя колени, уперся дрожащими руками в пол, пытаясь отдышаться.
— Сейчас... сейчас...
На спине хлестким ударом, разорвавшим льняную рубаху, отметилось щупальце духа. Халиус зашипел от боли.
— Рана смертельная. Ты жив только потому, что в тебе скопилась великая Сила,— затараторил он, не дожидаясь следующего удара.— Однако она покидает твое тело. Лекарь сможет залатать рану, но ты будешь и дальше слабеть, пока не умрешь. Тебе нужно восполнить запас Силы.
— Я не смогу, я слишком слаб,— пробормотал Риммер.
— Прикажи духам, и они выполнят за тебя грязную работу.
— Как?
И Халиус объяснил, что нужно сделать.
Риммер задумался.
Если Халиус прав, то десятки духов за одну ночь соберут достаточно субстанции, чтобы восполнить утраченное.
"Но они не должны почувствовать слабости повелителя!"
Из последних сил Риммер встал с кровати, пошатываясь, схватился за изголовье, зажмурился, разгоняя застилавший глаза туман.
— Ко мне, мои духи!— как можно тверже крикнул он.
И в тот же миг комната наполнилась порождениями Центалы.
Окинув взглядом покорную нечисть, он протянул левую руку, тут же удлинившуюся черным призрачным языком, который обвил тело самого мелкого духа и притянул его к повелителю.
Дух затрепетал в недобром предчувствии. Но Риммер поднес к нему правую руку и нежно погладил по лохматой голове.
— Не бойся, малыш. Сегодня у вас будет веселая ночка...
Нищий по прозвищу Пустозвон обитал в самом удаленном закутке квартала Проклятых. Соседей, если не считать десяток крыс, подбиравших за ним крошки, у него не было. Пустозвон любил одиночество.
И выпить был не дурак.
Вот и сегодня он потратил всю выручку на кусок хлеба и бутыль вина.
Правда, Шапшен не одобрял пьянство, тем более, на территории общины. Хочешь напиться — пожалуйста, но в этом случае не стоит показываться на глаза Отцу. А лучше всего переночевать где-нибудь за пределами квартала Проклятых.
