Ганеги было трудно чем-то удивить, но Мастеру Зарису это удалось. Шторн припомнил бледный огненный шарик, каким тот пытался напугать пробиравшихся к Гонготским болотам друзей. Он не шел ни в какое сравнение с Даром цанхи, получившим свое развитие после визита к Источнику. То, что демонстрировал Зарис, завораживало и пугало одновременно.
А потом он удивился еще раз, когда задрожали шипастые щиты, рухнули на землю, задрав к небу стальные стойки, и из бушующего огня полезли невредимые пришельцы. Огонь лизал их доспехи, хлестал извивающимися языками, безуспешно пытался обвить конечности раскаленными щупальцами, но был не в состоянии причинить им никакого вреда.
В это время в конце левого рукава ущелья показалась королевская конница, возглавляемая бесстрашным Драггаром. Обнажив мечи, всадники неслись на неприятеля, лишившегося своего неприступного укрытия.
И вдруг...
Раздался оглушительный хлопок, затем второй, третий... Загромыхало так, что заложило уши даже у стоявшего вдали Шторна. Людей, лошадей, склоны оврага рвало на части и разбрасывало во все стороны. Ущелье затянуло дымом и пылью, оно наполнилось криками умирающих и диким ржанием лошадей.
"Ловушка",— догадался Шторн, к сожалению, слишком поздно.
Сквозь повисшую в ущелье пелену он видел, как метались уцелевшие всадники, не в силах унять обезумевших скакунов. Воины пытались удержаться в седлах, потому как упавшие тут же попадали под копыта лошадей. А тут еще ожила одна из грибовидных башен, заскрипела, разворачиваясь в сторону ущелья, осыпала варголезцев смертоносными иглами, вырывавшимися из отверстий на вертикальном срезе "шляпки". Они разили и людей, и лошадей, превращая сумятицу в хаос.
Шторн протянул руку к каменной глыбе, лежавшей в десятке шагов от него, приподнял ее усилием мысли, почувствовал предел своих возможностей и тут же, прежде чем камень вырвался из невидимой хватки, запустил его в сторону "гриба". Пролетев над головами пришельцев, глыба угодила в спинку кресла, смяла ее вместе с сидевшим там стрелком.
Механизм заткнулся, перестав плеваться иглами.
Один из неприятелей метнул в Шторна диск с мигавшим на выпуклой стороне огоньком. Великий Мастер машинально отмахнулся от него, отправив в обратный полет. Диск врезался в передний ряд столпившихся на кромке огненного безумия пришельцев, и вдруг взорвался, разметав чужаков по площадке. Тут уж не могли спасти никакие доспехи. Их разорвало на части с такой же легкостью, как и податливые тела пришельцев. Уцелевшие ринулись на Ганеги. У них не было ни мечей, ни копий. Зато коробочка на предплечье стреляла иглами, а между указательным и средним пальцами перчатки выскакивало жало трехгранного шипа. Впрочем, их прочные перчатки сами по себе были серьезным оружием. Помнил Шторн и о ловчих сетях, и о зубчатых дисках. Но и с ним теперь справиться было не так-то просто. И пусть из тридцати с лишним навыков лишь десяток можно было использовать для боя, но до сих пор никому не удавалось победить Великого Мастера Шторна Ганеги.
Отведя в сторону метивший в голову диск, Шторн взмахнул растопыренной пятерней, и рассек пространство бритвенно острыми невидимыми лезвиями, оставившими на доспехах пришельцев глубокие царапины...
"Не годится".
Приблизившегося вплотную неприятеля он встретил ударом посоха, и того отбросило назад, в ревущее пламя. Тут же легким пасом отшвырнул назад второго. Третий выстрелил в него иглой, но та увязла в воздушном щите. Шторн сделал хватательное движение пальцами. Неведомая сила вцепилась в шлем пришельца и сорвала его с плеч. Ганеги стремительно прочертил линию указательным пальцем, и уродливая голова чужака рухнула ему под ноги. Тело же продолжало стоять некоторое время, пока не подкосились колени, и оно не рухнуло на землю. Снова толчок, отбросивший к линии огня упрямо рвущихся к Шторну противников. Потом взмах руки, отбивший выпущенную почти в упор иглу. Круговое движение руки, сбившее с ног следующую жертву. И опять удар посохом, промявший кому-то грудину...
Шторн Ганеги вошел в раж, попробуй его теперь останови.
На площадку вырвались выжившие в ловушке всадники и набросились на сбившихся в кучу пришельцев. Одни сражались верхом, другие спешились, чтобы не толочься в давке. Удары мечей, топоров и боевых молотов сыпались на плечи и головы пришельцев со всех сторон. Даже после чувствительных потерь численное преимущество оставалось на стороне варголезцев. Чужаки огрызались ответными ударами, сыпали иглами и дисками, пронзали закованных в броню латников прочными шипами, ломали кости мощными перчатками. В ожесточенной мясорубке промелькнуло окровавленное лицо Драггара Ивери...
"Жив, старый рубака. Снова повезло счастливчику..."
Худо-бедно дело шло на лад. Враг был силен и прекрасно защищен. Прирожденные воины, закаленные в боях, наносили невосполнимый урон варголезскому отряду. Но и на них нашлась управа. Грозные косские топоры, имевшие на обухе острый шип, пробивали прочные доспехи пришельцев на ура. Ощутимые раны наносили тонкие стилеты, которые гвардейцы приловчились загонять между пластин. Один на один чужаки не имели себе равных, но против трех-четырех варголезцев даже они были бессильны что-либо предпринять. Главное было не попасть под крушащий удар перчатки, уйти от острого клинка, отвлечь внимание пришельца на себя, пока к тому сзади подбирается товарищ по оружию. И если не удавалось обезвредить неприятеля с одного удара, всегда была возможность завалить его на землю. С которой тому уже не суждено было подняться. Его лупили топорами, а потом добивали мечами, втыкая клинки в образовавшиеся трещины и пробоины.
Исход битвы был уже предрешен, когда из огня, поскрипывая суставами, вышел железный гигант. Увлеченные боем варголезцы не заметили его появления и поплатились за свое невнимание. Мощным ударом топора чудище разрубило пополам сразу двоих, а еще троих, стоявших рядом, смело с дороги в сторону. После чего оно шагнуло вперед и нанесло следующий удар. На этот раз его жертвами стали еще трое, среди которых был один пришелец. Кажется, ему было все равно, кого убивать.
Варголезцы отпрянули в стороны, оттащили за собой раненых товарищей, ощетинились мечами и топорами... и пригорюнились, понятия не имея, как сражаться с железным монстром.
Собрав первую жатву, гигант замер. Медленно, с легким жужжанием поворачивалась массивная голова, ярко сверкали сапфировые глаза, скользя по окружившим его полукругом воинам. Но никто из них не решался первым наброситься на чудовище, державшее наготове свой смертоносный топор. Даже Шторн Ганеги засомневался, что ему удастся справиться с железным гигантом. Слишком много сил ушло на схватку, стоившую жизни шестерым пришельцам.
Словно приняв решение, железный рванулся вперед, не испытывая никакого уважения к телам павших. Затрещали кости, заскрипели сминаемые доспехи, взвился вверх огромный топор...
...Шторн Ганеги ударил спрессованным воздухом, вложив в него весомую часть оставшихся сил. Кого другого сбило бы с ног, но гигант даже не заметил мощного толчка в грудь. И тут же ударил топором. Ганеги успел отпрыгнуть в сторону, его тело на мгновение зависло в воздухе, сгруппировалось и лишь после этого мягко опустилось на землю справа от Железяки. Взмах рукой, скрежещущий лязг по доспехам невидимых бритв, оставивших едва заметные царапины. И снова кувырок в сторону от рассекшего воздух топора.
Шторн лавировал по площадке, стараясь держаться на расстоянии от железного гиганта и в то же время отвлекать на себя его внимание, потому как среди соратников Ганеги не было человека, способного уничтожить это порождение чужого мира. Да и он сам не знал, как с ним разделаться. В его арсенале было с десяток навыков, способных причинить боль или убить человека, но нанести вред железному даже он был не в силах.
Между тем бушевавший все это время огонь медленно пополз к сражавшейся парочке, словно выплеснувшееся через край кипящее молоко, и остановился в шаге от них. Над ревущим пламенем выросла человеческая фигура, сотканная из огня и, как только гигант повернулся спиной, огненное существо прикоснулось к ней раскаленной добела ладонью. Замысел Зариса был понятен Шторну, и он истратил последние силы на то, чтобы обездвижить грозного Железяку. Рука, протянутая в сторону гиганта, дрожала от напряжения, побелели пальцы, судорожно сжимавшие посох, по перекошенному лицу Ганеги катились капли пота. Но и противнику приходилось нелегче. Как он ни силился, не мог сдвинуться с места. Натужно скрипели скованные суставы, медленно поднимался вверх огромный топор, внутри гиганта что-то трещало и лопалось.
А раскаленная ладонь Зариса тем временем делала свое дело. Темный металл покраснел, стал мягким, потек тонкой струйкой по спине. Еще немного, и пальцы провалились в пустоту, а потом скользнули вглубь железного гиганта, разлились нестерпимым жаром по безразмерному нутру...
Выжатый до основания Шторн обессилено уронил руку. Получивший свободу Железяка резко вскинул топор над головой... и вдруг затрясся, заурчал. Топор выпал из разжавшихся пальцев, скользнул по плечу, упал на землю. Гигант опустил руки, тронулся с места, пошатнулся и зачастил ногами, пытаясь удержать равновесие. Его повело в самую гущу наблюдавших за поединком варголезцев, и воинам пришлось разойтись в стороны, пропуская мимо тяжелого увальня. Он так и не остановился, врезался в стену оврага и замер. Самый отчаянный из воинов осмелился приблизиться к нему. Но только он несмело протянул руку, как взвизгнули шестеренки, видимые сквозь оплавленную дыру в спине, Железяка оттолкнулся от стены, сделал шаг, и его повело в противоположную сторону. Так, шатаясь то влево, то вправо, он побрел по ущелью. Несколько воинов направились было за ним, но Шторн остановил их: грозный страж Врат теперь был неопасен.
Но и сам Ганеги основательно растратился в этом сражении. Победа далась слишком дорого. От сил, полученных в подземелье Сандоры, не осталось и следа. Шторн снова почувствовал себя простым смертным — слабым и беспомощным.
"Что, если силы не восстановятся?"
Ганеги поспешил прогнать страшащую мысль.
Теперь оставалось лишь разрушить Врата, и можно будет возвращаться в столицу.
С победой.
Но сил не осталось.
В отличие от него Зарис выглядел прекрасно. Пламя, бушевавшее вокруг него, придавало цанхи новых сил.
-Зарис...— едва шевеля губами, пробормотал Шторн.— Врата...
Мастер огня понял его, кивнул и растаял. После чего огненная волна накатила на врата, окружила их со всех сторон, пламя вспыхнуло с новой силой.
"Чтобы раскалить камень, потребуется какое-то время",— подумал Ганеги и присел на землю.
Взглянув на то, что осталось от сгоревших шатров, он вдруг подумал, что в одном из них могла находиться принцесса Гинера, а значит...
Он не питал к ней особой любви, но чисто по-человечески ему было жаль девушку. Ей бы жить и жить...
Не судьба...
Зарису понадобилось немало времени, чтобы раскалить Врата. Лишь после этого он отвел огонь в сторону. За работу взялись гвардейцы. Вооружившись косскими топорами и боевыми молотами, они принялись бить ими по изогнутой стене. Камень лопался даже от легкого прикосновения и раскаленными кусками разлетался по сторонам. В это время огонь сжался до небольшого пятачка, полыхнул на прощание, породив человеческую фигуру, и исчез. Фигура в свою очередь начала остывать и тускнеть. И через некоторое время перед Шторном стоял обнаженный Зарис, мало чем отличавшийся от прежнего. Правда, нынешний потерял свои роскошные волосы и стал абсолютно лыс.
Подошел Драггар, серьезно пополнивший свою знаменитую коллекцию шрамов. Сорвав с плеч сильно пострадавший в бою плащ, он накинул его на плечи Зариса.
— Его Величество будет доволен,— сказал он, опустившись на землю рядом со Штороном.
— Гинера...— слабым голосом произнес Ганеги.
— Мы сделали все, что было в наших силах.
— Да, но...
Сверху посыпались камни. Все разом обернулись и увидели стоящего на краю оврага мальчишку.
Выглядел он усталым и истощенным. Взглянув на разрушаемые Врата, паренек неуклюже скатился вниз, растянувшись на земле, поднялся сам и, пошатываясь, направился к людям.
— Ты кто такой? Откуда здесь?— спросил его Драггар.
— Меня зовут Мангор,— ответил тот тихо.— Я живу здесь недалеко, в Яснере.
— А где остальные жители?— поинтересовался Шторн.
— Их увели эти...— он кивнул на лежавшее неподалеку тело пришельца.
— Куда?
— Не знаю,— всхлипнул парнишка.— Они пришли ночью, согнали всех деревенских на площадь, а потом заперли в самом большом сарае. А утром одни вернулись к Вратам, а другие ушли за солнцем и угнали с собой всех наших. И моего брата тоже. Я побежал за ними и провалился в яму. Два дня там просидел, только недавно выбрался.
— Ты хочешь сказать, что был еще один отряд?— нахмурился Шторн.
— Да. Тех, которые угнали людей, было больше. А еще с ними были железные чудовища. Не такие большие, как этот,— он кивнул на неподвижно стоявшего у разваливавшихся на глазах Врат Стража,— но тоже страшные и злые.
Ганеги посмотрел на Драггара.
Тот, совсем недавно праздновавший победу, теперь выглядел мрачнее тучи.
— Ты не ошибаешься, мальчик?
Мангор покачал головой.
— А не было ли с ними девушки? Красивая такая, из знатных,— спросил Шторн. Впрочем, в последний раз, когда он видел Гинеру, она выглядела... не очень хорошо.
— Не знаю. Может, и была. Я не видел.
Шторн снова уставился на полководца.
— Что скажешь?
— То, что я скажу, тебе определенно не понравится...
Глава 15
Жезл Стража...
Упоминание этой реликвии не давало мне покоя на протяжении последующих нескольких дней. Она интересовала меня по нескольким причинам. Во-первых, раз уж мне предстояло провести в этом мире остаток своих дней, хотелось бы иметь под рукой нечто более весомое, чем обычный меч. Что, если Шторн все же сбрендит и устроит скромный апокалипсис в одном отдельно взятом королевстве? Он или какой другой цанхи, которым отныне предстояло жить долго и счастливо в новом будущем мире... Впрочем, нет. Огвонтер решил пощупать Патэприен на прочность и уже отправил сквозь Портал свои передовые отряды. И это, во-вторых. Я не очень много знал об этом мире, соседствующем с Патэприеном, но информация, почерпнутая из табличек и скупых высказываний Шторна, вызывала серьезные опасения за будущее Варголеза. И черт бы с Ним! Война — неизбежная реалия любого мира. Но дело в том, что мне в нем жить дальше. А потому прав был парень, поведавший о Жезле Стража. Если есть хоть какая-то возможность избавиться от потенциальных захватчиков, ею непременно нужно воспользоваться. Наконец, в-третьих, Жезл мог бы стать довольно ценным предметом торгов в возможной беседе с Аведером Сафери, единственным человеком в Патэприене, который был способен помочь мне не только покинуть этот мир, как бы неоднозначно это ни звучало, но и, возможно, добраться до самого Яргоса.
И все сводилось к тому, что мне во что бы то ни стало нужно было добраться до древней реликвии династии Гримменоров.
