| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Сколько? — раздался у меня за спиной удивлённый голос принцессы.
Я обернулась. Этап примерок, видимо, уже завершился, и теперь стороны перешли к обсуждению цены. Которая, видать, оказалась сюрпризом.
— Прекрасная госпожа... — торговец со вздохом развёл руками.
— В прошлом году, когда вы отсылали их ко двору, мне сказали, что они стоят на сотню таэлей меньше.
— Так оно и было. Но вы же понимаете, прекрасная госпожа... Всё дорожает. Монеты стоят не больше, чем бронза, из которой их льют. Если я не смогу разыскивать и покупать товар, то просто разорюсь и уже ничего не смогу предложить прекрасной госпоже! Я и так предлагаю вам себе в убыток ради счастья видеть вас у себя.
Мекси-Цу поджала губы, и мне на мгновение стало интересно, начнёт ли она торговаться. Но, видимо, это было ниже достоинства принцессы.
— Ну, хорошо, — она поднялась. — Отошлите всё это в Восточный дворец. Я распоряжусь заплатить.
— С превеликим удовольствием, благодарю за оказанную честь! — торговец с энтузиазмом закланялся. Потом повернулся ко мне: — А вы, госпожа, присмотрели себе чего-нибудь?
— Да, — я показала свиток. — Я хочу купить эту картину.
— Прекрасный выбор, госпожа, прекрасный выбор! Желаете посмотреть футляры?
— Футляры?
— Такие картины положено хранить в футлярах, положив в них благовония, чтобы усладить все органы чувств. Если пожелаете, у нас есть мускус, и ещё смесь...
Принцесса кашлянула.
— Выберите футляр на своё усмотрение, — сказала я. — А благовония я сама подберу.
— Это хорошо, что ты стала интересоваться живописью, — сказала её высочество, когда мы покинули лавку и заняли свои места в карете с опущенными шторками — она по ходу движения, я напротив. — Дама должна развивать свой вкус. Только так мы можем угодить своему господину.
Я, разумеется, поблагодарила. Интересно, как бы отреагировала принцесса, если бы я сказала, что желательно развивать не только вкус, но и интеллект.
День рождения его высочества приближался, и я, избавившись от тревоги "что подарить", с интересом ждала, как будет обставлен праздник. Тем более что почти сразу за ним шёл ещё один — День поминовения усопших. По такому случаю нам, наложницам, тоже сделали подарок: в один прекрасный день я, выйдя в общую комнату, обнаружила, что она вся увешана образцами тканей. Первой, конечно, выбирала Кольхог, взявшая себе роскошную красно-золотую парчу, но после неё и остальные могли найти себе по вкусу материю на новые платья. Не то чтобы мы испытывали в них недостаток, но всё же надеть обновку всегда приятно.
— Тебе подойдёт... — Кадж, щеголявшая новенькой нефритовой подвеской в виде иероглифа "счастье", задумчиво обозрела предложенное великолепие. — Пожалуй, вот это зелёное с серебряным узором будет неплохо, а?
Я согласилась, что действительно неплохо. И подаренные заколки придутся впору. Усин ухитрялась сооружать из моих отросших волос некое подобие узла, и если зачесать повыше, то можно было даже воткнуть шпильку, с головки которой на цепочке свисал хрустальный шарик. А то мне завидно — все остальные носят всякие висячие штуки в волосах, а я нет.
Мой подарок день ото дня нравится мне всё больше и больше. Уж не знаю, насколько он придётся ко двору местному взыскательному вкусу, но я то и дело, когда уставала от нудных занятий каллиграфией и музыкой, доставала свиток и медленно разворачивала его, любуясь тонкостью изображения. Он был метра четыре в длину, не меньше, и прописан с потрясающей дотошностью. Если гора, то виден каждый камень, если деревья, то у сосен можно посчитать иголки, а уж детализированность одежды и оружия на людских фигурках станет подарком для будущих реконструкторов. Все эти детальки можно было рассматривать часами. И хотя я пока ещё ничего не знала об императоре Гай-ди, картина давала возможность проследить основные этапы его похода, видимо, против западных горцев, даже если не читать поясняющие иероглифы.
Торговец, прислав, как и обещал, футляр к картине, всё же не удержался и вложил в него немного своих благовоний. То ли цену задрать хотел, то ли просто не мог себе представить, как это — взять вещь и не надушить.
Тем временем мы с Тайреном продолжали читать "Военную стратегию" по главке в день. Честно говоря, я уже подустала от неё — хотя главки были коротенькие, переспрашивать почти каждый второй иероглиф было довольно утомительно. Но после того как я сама настояла на изучении, отказываться было как-то неловко.
— "Когда же оружие притупится и острия обломаются, силы подорвутся и средства иссякнут, князья, воспользовавшись твоей слабостью, поднимутся на тебя. Пусть тогда у тебя и будут умные слуги, после этого ничего поделать не сможешь", — прочла как-то я. — Э-э... Когда это было написано?
— Около тысячи лет назад. Ну, чуть поменьше.
— Хм. А нам ещё рассказывают, что нравы портятся, и что вот раньше была настоящая верность государям, да вся повывелась.
— А что, скажешь, не так? — поднял брови Тайрен. — Я вот ещё не видел своими глазами тех образцов верности и мужества, о которых повествуют хроники.
— Как же "так", если тут очевидец и участник событий полным текстом говорит — единственное, что удерживает князей от восстания, это опасение, что они получат по зубам. Что-то это мало похоже на образец верности.
Тайрен взял трактат у меня из рук и внимательно перечитал указанное место. Похоже, до сих пор ему не приходило в голову рассматривать этот пассаж под таким углом.
— Всё же, когда это писалось, люди уже ушли от чистоты нравов времён первых императоров, — сказал он. — Люди портятся постепенно.
— Но если бы они портились постоянно, сейчас уже было бы невозможно жить. Однако люди мало меняются, и изменения нравов, как правило, диктуются изменениями самой жизни. Готова держать пари на своё жалование, что если взять те же хроники, о которых вы упомянули, то в них можно найти примеры не только благородства, но и подлости.
— Можно. Но всё же то, что происходило в прошлом всегда как-то... значительнее, что ли.
— А людям всегда так кажется. Я бы заключила и другое пари, да не с кем — пройдёт ещё тысяча лет, и люди начнут ставить в пример друг другу те события и поступки, что совершаются сейчас.
— Господин Гюэ просит аудиенции у вашего высочества, — доложил от входа молодой евнух.
— Проси.
Вошедший Гюэ Кей — давно его, кстати, не видела — первым делом спросил, чем это мы занимаемся. И, услышав, что читаем Уе-Цаня, посмотрел на Тайрена как на сумасшедшего:
— Только не говори, что ты заставляешь своих наложниц изучать военное дело!
— Не беспокойся, у остальных моих наложниц круг интересов куда более традиционен для женщин, — усмехнулся Тайрен и посмотрел на меня. — Правда ведь?
— Правда, — подтвердила я. — Если сомневаетесь, можете заглянуть к нам как-нибудь вечером, когда у нас кто-нибудь читает вслух. Вот вчера, например, читали про любовь.
— Несчастную?
— Разумеется. Вот раз за разом поражаюсь этим сюжетам: герой клянётся в любви героине, в жёны её взять обещает — и добро бы какой-нибудь легкомысленный ловелас, так ведь нет, он честно собирается сдержать обещание. Но потом выясняется, что родители подобрали ему совсем другую невесту. И этот баран женится!
— А что, он должен был пренебречь родительской волей? — осведомился Кей.
Я несколько сбавила обороты. Здесь сыновнее послушание и почитание родителей были возведены в культ. Тот же наставник Фон раз за разом пичкал меня историями о том, как люди ломали себе жизни ради отца и матери, часто уже покойных, и это преподносилось как высшая доблесть, достойная всяческого одобрения и подражания.
— Нет, конечно. Но он мог бы не давать опрометчивых обещаний! Ведь знал же, когда клялся, что у родителей может быть по этому поводу своё мнение, вовсе не обязательно совпадающее с его собственным. Так может, сперва следовало спросить их, хотя бы для порядка? Как можно клясться, если исполнение клятвы зависит не от тебя?
Тайрен посмотрел на меня с чем-то, очень похожим на гордость. Потом перевёл взгляд на Кея:
— И ты всё ещё удивляешься, почему я провожу с ней столько времени?
— Неужели тебе не хватает друзей для беседы?
— С друзьями — это другое.
— А в чём разница?
— Да как тебе сказать... Я почти всегда знаю, что вы все скажете. У вас почти не бывает сюрпризов. А вот с ней... Никогда не угадаешь, что услышишь в следующий момент.
Я опустила глаза. Судя по всему, это можно было считать комплиментом. Если бы ты ещё объяснил, почему ты меня по ночам в покое не оставляешь, цены бы тебе не было.
Кей хмыкнул, засопел и уселся у стола, видимо, решив, хотя бы на время смириться со странными пристрастиями друга.
— Ну и как тебе Уе-Цань? — спросил он у меня.
— Странно, — честно ответила я. — Я как-то ожидала большей конкретики. А он постоянно пишет очень общие и очевидные вещи.
— И что же для тебя тут такого очевидного? Тебе уже доводилось водить армии и выигрывать войны?
— Нет. Но, знаете, чтобы понять, свежее яйцо или нет, вовсе нет нужды нестись самому...
Тут мне пришлось прерваться, потому что Тайрен заржал, что твой жеребец, и долго не мог успокоиться. Кей удивлённо посмотрел на него, но потом тоже прыснул. Чужой смех заразителен, так что в конце концов я к ним присоединилась, и мы душевно поржали втроём.
— Так всё-таки, — уже дружелюбнее спросил Кей, — что там для тебя очевидно?
— Да многое. Скажите, вашим правителям действительно приходится объяснять, что полководец на поле боя должен распоряжаться сам, не дожидаясь их ценных руководящих указаний?
— А у вас на западе полководцы всегда сами себе хозяева и от ваших царей не зависят?
— По-разному бывает. Но, мне кажется, что здравомыслящий человек и сам понимает, что в разгар боя во дворец за указаниями не набегаешься. Не говоря уж о том, что бои, как правило, всё-таки не у самой столицы происходят. Пока гонец доскачет, или даже голубь долетит, боевая обстановка может десять раз измениться. Волей-неволей придётся командующему что-то решать самому. Царь или император, ежели он сам во главе войска не стоит, может определять разве что общий ход компании, да и то... Если он приказывает "наступай!", а полководец отвечает "сил нет!", то, может, полководцу на месте-то виднее?
Мужчины переглянулись. Похоже, опять я задела тему, которую они и сами обсуждали между собой.
— Если бы все императоры рассуждали так же, как ты, думается мне, побед у нас было бы больше, — обронил Тайрен.
— Тайрен! — предостерегающе произнёс Кей. — Твои предки...
— Всё, молчу.
— Уе-Цань был великим человеком, — задумчиво проговорил Кей. — Да, он был бы рад одобрению с твоей стороны.
Я пожала плечами, не зная, как реагировать на очевидную шпильку.
— Я и не говорю, что он не был велик. И он, конечно, всё правильно пишет. Но хотелось бы чего-то... более осязаемого. А то если свести все его наставления к краткому изложению, получится что-то вроде: надо исходить из соображений пользы...
— Ну? По-твоему, это не мудрость?
— Мудрость, конечно. Но именно это я и имею в виду, когда говорю, что он пишет очевидные вещи. Довольно трудно представить себе человека, который будет исходить из соображений вреда. Во всяком случае, вреда для себя. Все хотят пользы, трудности начинаются тогда, когда приходится определять, что будет пользой в каждом конкретном случае.
— Ладно, — сказал Тайрен. — Вот подучишься немного, и дам тебе другой трактат. Там больше, как ты выражаешься, конкретики, что считать пользой. По крайней мере, во время войны.
Я покивала. Расстались мы с Кеем, когда я уходила, довольно мирно, но Усин, поджидавшая меня у порога и ставшая свидетельницей нашего прощания, всё равно осталась недовольна:
— Этот офицер Гюэ мог бы быть и повежливее. Между прочим, его ранг уступает рангу старшей сестры.
— Вот как?
— Да у него всего-то шестой!
Я покачала головой. Нет, я знала, что вместе со званием наложницы наследника удостоилась пятого ранга, но, честно говоря, думала, что этот ранг имеет значение только в гаремной иерархии. Что его можно приравнять к мужским рангам, для меня оказалось сюрпризом.
18.
Ныне князья предстают пред царем, говоря:
Ищем законы свои утвердить у царя.
Вижу: знамена с драконами так и горят,
В сбруе коней колокольчики звоном звенят.
Кольцами звонко бряцают в упряжке ремни:
В блеске прекрасном и светлом явились они.
В храм пред таблицу усопшего их привели,
Сами сыновнепочтительно дар принесли.
Ши цзин (IV, II, 8)
День рождения Тайрена отпраздновали в императорском дворце, куда с ним пригласили только её высочество супругу, но всё же совсем без праздника мы не остались. Пир у императора был вечером, а днём принцесса Мекси-Цу устроила в Восточном дворце приём, куда пригласила дворцовых дам, причём как внутренних, то есть обитательниц гаремов, Тайрена и императорского, так и внешних — супруг и дочек придворных. Мы преподнесли свои подарки, но не лично, а разложив на столиках в специально выделенной комнате и подписав, от кого какой. И я ощутила что-то вроде гордости, своей рукой выведя два иероглифа, составляющих моё здешнее имя.
Сам же приём до смешного напоминал те, что устраивали на моей матушке-Земле — длинный стол с вином и лёгкими закусками, негромкая музыка, время от времени провозглашаются тосты, а в перерывах между ними несколько десятков женщин бродят по залу, демонстрируя наряды и сплетничая.
— Слышали, гун Вэнь опять приводил своего старшего сына к его величеству, и государь изволил хорошо отозваться о манерах и познаниях молодого господина Руэ. Говорят, её величество была в ярости, но всё же послала в резиденцию гуна несколько подарков для молодого господина. И что ж вы думаете? Их не приняли! С благодарностями, конечно же, но отослали обратно...
Я отвернулась от секретничающей группки девушек. Сплетни ходили постоянно, их я наслушалась ещё в бытность свою служанкой, да и сейчас Усин с хомячьим упорством продолжала собирать разговоры и приносить мне, как заботливая кошка — мышей для хозяйки. Большую их часть я пропускала мимо ушей, всё равно речь шла о людях, которые мне были незнакомы и не интересны.
— Сестра Тальо! — Кадж подхватила меня под руку, её глаза блестели, видимо, от нетерпения поделиться новостью. — Ты слышала? Кольхог потеряла последний стыд!
— И в чём это выражается?
— Она попыталась вломиться в покои его высочества, когда услышала, что сестры Тальо там не будет. Кричала и рыдала, его высочество тоже кричал и в конце концов приказал евнухам её вывести. Говорят, теперь её выселят из покоев Восточного дворца, и она переедет к нам в Хризантемовый павильон.
— Только этого не хватало!
— Да, соседство малоприятное. Но какой урок для неё! Наконец-то Кольхог получила по заслугам. Ты не знаешь, но она всегда вела себя так, словно это она здесь принцесса. Может, нам найти дохлую крысу и подсунуть ей под дверь?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
