Эта история случилась десять лет назад, как раз через три дня после того, как он был избран Первым Инкой. Все торжества, связанные с этим, были уже позади, и теперь предстояло начаться трудовым будням, но Асеро не очень-то беспокоился. Уже в течение всей тяжёлой болезни Горного Потока ему приходилось управлять страной почти самостоятельно, так что это для него было не в новинку. Конечно, тогда он надеялся, что всё это временно, Горный Поток оправится от своей болезни, и Асеро обойдётся скромной ролью его заместителя (ведь он любил своего дядю как родного отца и отнюдь не хотел его смерти, да и к трону не особенно стремился), но со смертью Горного Потока этим надежды были похоронены, и Асеро сменил жёлтое льяуту наследника на алое с золотыми кистями, что означало, что теперь он обязан отвечать за свою страну до конца своих дней. Он был избран подавляющим большинство большинством голосов (для него самого было сюрпризом, что он наберёт так много, а его основной соперник Горный Лев — так мало, однако мысль, что приход к власти Горного Льва может иметь роковые для страны последствия, напугала многих), и уже никто не решится оспорить этот выбор.
Поэтому, просыпаясь в то утро, Асеро не думал о плохом. Рядом спала Луна, его любимая и единственная жена, ибо, вопреки обычаю, он не хотел заводить дополнительных жён. Асеро с нежностью поглядел на её увеличившийся живот — через полтора-два месяца следовало ожидать появления наследника. Впрочем, если родится девочка, он тоже будет рад. В конце концов, у них потом должно быть ещё много детей, тем более что Луна молода и переносила своё положение без проблем. Глядя на неё, он думал, встать ли ему, или полежать ещё немного, дожидаясь, когда она проснётся. Хотя на девизе инкского государства было сказано "не ленись", а это означало в том числе и то, что не следует валяться в кровати, хотя после вчерашнего пиршества всё равно, скорее всего, все отсыпаются вопреки девизу.
Вдруг дверь спальни резко распахнулись, и в спальню ввалились десяток вооружённых воинов, среди которых Асеро с удивлением увидел своих охранников, которые должны были в это время дежурить у дверей спальни. Они направили на него свои шпаги, и их предводитель, которого Асеро видел как-то до этого мельком, но не помнил по имени, сказал:
— Да свершится справедливая месть! Да будет злодей покаран за свои преступления! Убейте его!
Луна мгновенно проснулась и при виде обнажённой стали закричала от ужаса. Асеро крикнул как можно резче и повелительнее:
— Стойте! За какие преступления вы хотите меня убить?
— А будто не знаешь? — сказал предводитель с издёвкой. — Сначала ты втёрся в доверие к Горному Потоку, воспользовался его немощью, а потом, когда он всё же узнал про твою мерзкую и двуличную природу и был готов тебя разоблачить, ты отравил его! И потом, когда даже вопреки завещанию Горного Потока ты всё равно не набрал достаточного количества голосов, ты велел своим людям подделать результаты. А напоследок ты решил убить всех тех, кто знает о твоём преступлении! Но не выйдет. Ты сам умрёшь!
— Клянусь, я невиновен! — вскричал Асеро, — Но раз вы считаете, что я такой злодей, то вы не поверите моей клятве... но почему вы хотите убить меня сразу? Арестуйте и судите по закону! Я уверен, что в суде смогу доказать свою невиновность. Я не знаю, кто меня так грязно оклеветал, но если вам не жаль меня, то пожалейте хотя бы мою жену и наше будущее дитя. Они-то ни в чём не виноваты!
Воины в смущении переглядывались. Очевидно, что о беременной женщине они как-то не подумали. Предводитель сказал:
— А ведь и в самом деле. Если мы проткнём его прямо на кровати, мы можем задеть женщину. Ну-ка возьмите его под локти и отведите в другой конец спальни.
Двое воинов прямо таки выдернули Асеро из-под одеяла и отвели его от кровати. Почему-то в тот момент он испытывал вовсе не страх (кажется, он до сих пор до конца не осознал, что всё происходит на самом деле), а жгучий стыд, что столько людей вдруг увидели его нагим. И не просто увидели, а с любопытством разглядывают. Видимо, для них было несколько странно осознавать, что телесно Первый Инка не отличается от простых смертных.
— Позвольте мне одеться, — попросил Асеро.
— Ещё чего! — издевательски ответил один толстый воин с противным лицом, — В царском одеянии в последний раз пощеголять решил?
— Я не виноват, что у меня здесь другой одежды нет, — ответил Асеро, — а стоять нагим мне стыдно.
— Стыдился бы лучше своих дурных дел, — проворчал предводитель, — ладно, дайте ему одежду.
Двое воинов, державших его за локти, не отпуская пленника, натянули на него тунику.
— Не пойму, зачем все эти церемонии, — проворчал толстый воин, — как будто не всё равно, в каком виде отправляться к Супаю — голым или одетым.
— Всё-таки объясните, почему вы хотите меня убить сейчас, а не судить по закону, — спросил Асеро.
Предводитель ответил:
— Так приказал Горный Лев. Ведь если мы возьмём тебя в плен, то тебя могут освободить из-под стражи твои сторонники, и дальше будет примерно то же, что последовало после освобождения Атауальпы. — После секундной паузы он добавил — К тому же твои преступления слишком бесспорны, чтобы ты мог рассчитывать на помилование.
— Но кто вам сказал, будто я совершил всё то, что мне приписывают?
— Горный Лев. Он великий воин, его заслуги всем известны, и потому он не может лгать.
— Но многие и меня считают великим воином. И, тем не менее, для тебя очевидно, что либо он лжёт, либо я лгу. Значит, кто бы из нас ни был прав, а великий воин лгать может.
— Веско, — сказал предводитель, — да только Горного Льва я давно знаю, и потому верю ему больше, чем тебе. И потому его приказа я послушаюсь.
— Чего тянуть, Птичий Коготь, — сказал толстый воин, глядя на предводителя, — и так вы с ним слишком долго болтали.
Асеро заговорил шёпотом, так чтобы не слышала лежавшая на кровати жена:
— Птичий Коготь, умоляю тебя... я вижу, ты человек честный и благородный, и ты видишь, что моя жена носит под сердцем ребёнка. Если ты убьёшь меня прямо у неё на глазах, кто знает, как это отразится на ней и на малыше... Не марай же руки в их крови, они-то не виноваты ни в чём. Ты же можешь вывести меня отсюда и убить где-нибудь в другом месте, а ей не говорить, что я убит.
Птичий Коготь на минуту задумался:
— Странно... тебе грозит почти неминуемая смерть, но больше чем о собственной участи ты беспокоишься о жене и о ребёнке. Это как-то странно для негодяя. Хотя, может, ты просто надеешься выкрутиться и оттягиваешь свой конец под любым предлогом? Что, очень не хочется умирать?
— А кому же захочется? — грустно пожав плечами, ответил Асеро. — Спроси любого, и он предпочтёт в шалаше жить, одну траву есть и лохмотьях ходить, чем быть мёртвым, пусть бы и в роскошных одеждах. Но я не молю тебя о пощаде, зная, что раз ты считаешь меня злодеем, то жалеть меня не можешь.
— А можешь поклясться, что если я возьму тебя в плен, твои сторонники не будут прибегать к попытке силой освободить тебя?
Асеро грустно покачал головой:
— Я могу не предпринимать попыток освободиться из заточения сам, но ведь мои сторонники могут попробовать освободить меня без моего ведома. Так что я не могу тебе в этом поклясться. Знаешь что, отведи меня к Горному Льву и казни меня у него на глазах — ему наверняка понравится это зрелище, а я ему перед смертью хоть в последний раз ему в глаза взгляну.
Птичий Коготь ненадолго задумался:
— Вот что, Пумий Хвост, — сказал он, обращаясь к толстому воину, — идя сюда, я был уверен, что иду убивать негодяя, но теперь я не уверен в этом. Я не знаю, кому теперь верить. Но почему бы нам в самом деле не исполнить его просьбу — только так мы сможем узнать истину.
— Ещё чего, — ответил Пумий Хвост, — если ты не отдашь приказ прикончить его на месте, то я и сам это без твоего приказа сделаю.
— Ну а вдруг он и в самом деле не виноват, а Горный Лев нас обманул? Мне не хотелось бы проливать невинной крови!
— Вот что, буду откровенен, — сказал Пумий Хвост, — мне на самом деле плевать, кто из них прав, а кто виноват. Хочешь узнать настоящую причину, из-за которой я в это дело втянулся? Это вот — она! — он указал на Луну, в страхе скорчившуюся на кровати, — Горный Лев сказал мне: "Убьёшь Асеро — она твоя!". А если он останется жив, это, сам понимаешь, невозможно.
— Ошибаешься, Пумий Хвост, — вскричала Луна, — даже если у тебя хватит низости его убить, я всё равно твоей не буду. Я уже один раз тебе отказала, даже когда ещё не знала, какой ты подлец. Но неужели ты думаешь, что я соглашусь принадлежать негодяю, способному отнять у невинного человека жизнь только для того, чтобы овладеть его женой?!
— А как будто тебя будут спрашивать, дорогуша! И отец, и брат у тебя быстренько отправятся вслед за муженьком, и кто помешает мне сделать с тобой всё, что захочется! — с этими словами он запустил руку к ней под одеяло, пытаясь, видимо, схватить её за грудь. Луна закричала, и попыталась вывернуться, но силы были явно не равны. Асеро мог только зубами скрипеть в бессильной ярости — его по-прежнему крепко держали за локти. Однако Птичий Коготь перехватил руку негодяя и сказал:
— А вот так мы не договаривались. Насильничать я тебе не позволю — пусть даже Асеро негодяй, но насилие над беззащитной женщиной может опозорить в первую очередь нас самих. Если она не хочет быть твоею — никто не вправе её к этому принуждать.
— Она жена одного негодяя, сестра другого, дочь третьего — чего её жалеть?
— Да разве важно, кому она там сестра или дочь? Насиловать я её не позволю. И Горному Льву расскажу, что ты пытался сделать это.
— Ну валяй, рассказывай. Он, если хочешь знать, сам мне это позволил.
— Он?! Позволил?! Значит... значит, он и в самом деле негодяй, а Асеро невиновен! А я как последний дурак, поверил всем его пламенным речам! Я просто идиот!
— Ты прозрел слишком поздно! — вскричал Пумий Хвост и с этими словами вонзил Птичьему Когтю шпагу в живот. Тот со стоном повалился на пол, но двое воинов, державших до того Асеро за локти, отпустили его и кинулись мстить за своего предводителя, за убийцу в свою очередь вступились другие и завязалась куча мала. Освободившийся Асеро тут же бросился к своей шпаге, а потом схватился с Пумьим Хвостом. Теперь, с оружием в руках, он мог справиться хоть с четырьмя такими. Через довольно короткое время негодяй был повержен, а с кем он сражался потом, Асеро уже и не смог вспомнить, но кажется, он убил ещё двоих или троих. Ясно помнил он только тот момент, когда обнаружил, что враги закончились и перед ним гора трупов. Не осталось даже раненых.
Глядя на убитых, Асеро испытывал смешанные чувства — с одной стороны была радость избавления — враги хотели убить его, проткнуть шпагой нагого и беззащитного, Пумий Хвост хотел совершить безобразное насилие над его женой, но теперь они вместо этого сами лежат мёртвые, а он цел и невредим, отделался несколькими царапинами. С другой стороны, он понимал, что только часть убитых была негодяями, остальные — просто обманутые люди, погубленные Горным Львом. К последним Асеро испытывал жгучую жалость. Вот тот же Птичий Коготь — если бы не клевета Горного Льва, жил бы себе человек честно и счастливо, наверняка ведь после него семья осталась... Думал ли обо всём этом Горный Лев? Думал ли он вообще о тех людях, чья кровь прольётся в результате его клеветы? Никогда до того Асеро не подписывал смертного приговора инке, суд на высшем уровне в их стране случался редко, но теперь было ясно, что без этого не обойдётся и он подпишет Горному Льву смертный приговор без колебаний.
— Как ты, в порядке? — обратился он к жене.
— Н-не знаю, — ответила она, — меня трясёт.
— Меня, если честно, тоже.
— Но ведь ты убивал на войне?
— На войне — одно, там человек внутренне готов к этому, а здесь — нет. Незадолго до этого мне твой отец говорил: "Послушай человека опытного, Горный Лев никогда не смирится со своим поражением, и поэтому постарайся как можно быстрее отослать его из столицы под каким-нибудь пристойным предлогом. Иначе он может замыслить переворот, и прольётся кровь". Но я тогда не придал значения его словам, да и даже он вряд ли думал, что это случится так скоро. Я и представить себе не мог, что Горный Лев может убить меня. Услать куда-нибудь в ссылку... ну это может быть. И тем более никогда не думал, что он может так подло и низко оклеветать меня. А что в нашей стране найдутся люди настолько подлые и низкие, что попробуют обесчестить тебя на моих глазах... этого мне и в дурном сне не могло присниться. Мы же не христиане какие-нибудь! И ведь эти люди были из дворцовой охраны, ещё вчера они видели нас на пиршестве, где пировали вместе со всеми и наверняка изображали при этом ликование. Они же видели, что ты беременна, и всё-таки...
— Ой! — вскрикнула Луна.
— Что с тобой?!
— Не знаю... Больно!
— Значит, тебя всё-таки ранили?
— Нет, но похоже... Ой! Похоже, началось.
— Проклятье! Всё-таки они... они довели тебя до этого. Лежи, я сейчас позову лекаря!
Прибывший лекарь сказал, что роды уже начались, и корчащуюся в муках Луну увели, ибо не должно такому делу происходить рядом с трупами.
Потом она мучилась около двоих суток, но для Асеро эти дни казались долгими, точно два месяца. Хотя потом всё закончилось благополучно рождением здоровой девочки, но, тем не менее, Асеро настаивал на смертной казни для Горного Льва, а тот, оправдываясь, уверял, что приказал Пумьему Хвосту лишь арестовать Асеро, а по поводу убить и всего прочего — это было его самоуправство. Ни Асеро, ни Инти не поверили ему, но большинство из носящих льяуту ему удалось убедить, и в результате Горный Лев отделался высылкой из страны, но с тех пор Асеро всегда внимательно подбирал людей в охрану, а во время путешествий спал не раздеваясь и держа шпагу под боком, чтобы в случае нападения можно было мгновенно вскочить.
Дверь открылась, и в спальню вошёл наместник. Он старался выглядеть весьма любезно и озабоченно, но при его виде у Асеро по спине пробежал холодок. Ещё вчера он не верил в злонамеренность Куйна, и потому сегодня мысль о том, что этой ночью из-за интриг наместника могла оборваться его жизнь, казалась особенно ужасной. Для Асеро было отвратительно думать, что тот, кто сейчас так заискивает перед ним, хладнокровно замысливал лишить его всех радостей бытия, а он сам, хотя за ним нет никакой вины или даже ошибки, чтобы спастись, должен был прибегать ко всяким ухищрениям и даже теперь притворяться, что ничего не знает. Наместник тем временем закончил с дежурными соболезнованиями и поинтересовался у Инти, что тот думает по поводу ночных событий. Инти ответил:
— А что тут можно думать? Судя по тому, что говорит Кондор, сюда действительно являлся призрак, а по этому поводу лучше к амаута, может, найдут аналогичные случаи в хрониках. Да и не явится, наверное, призрак до следующей годовщины.
— Не доверяю я им, мудрецам нашим, — ответил Куйн, — почём знать, может это они призрака из могилы вызвали.
