Кадет

— Петр, — подала голос моя ненаглядная — приехали наши командиры. Знакомься — Андрей, мой брат. Он и готовил эту засаду. Немного не успел к началу.

— Благодарю хлопец. Все правильно сделал. Знакомиться будем потом, сейчас доложи более подробно, что ты там им предложил — сочным баритоном приказал высокий мужчина, перетянутый многочисленными ремнями портупеи с шашкой на левом боку и кожаным командирским планшетом на другом.

В голове явно не ко времени мелькнуло: "Ну, прям настоящий полковник".

Пересказ много времени не занял. Стоящие рядом с Андреем загомонили, посыпались советы, как поступить в сложившейся ситуации. Я выделил одного из его окружения. Не понравился мне мрачноватый казачина внушительных габаритов, который громким голосом на украинской мове заявил:

— В вагонах сидят москали, нехер с ними разговоры говорить, расстрелять издали и все. Отпустим живыми, через некоторое время полезут в Украину порядки комиссарские наводить. А оно нам надо? Бить их пока красными не стали. А ещё лучше пусть синими будут. Место для них найдем, земля украинская, лишь спасибо скажет за такое удобрение.

Что верно то верно. Земля здесь сплошной чернозем и не последнюю роль в этом сыграли закопанные в разные времена трупы. Представить себе и то сложно, сколько крови пролито на этих просторах, сколько человеческих судеб, поломано и похоронено в земле. Всем нужна она, и неважно этим претендентам кто будет на ней жить. Главное сохранить эту ценность. Кто только не лез к нам, начиная со скифов и заканчивая "дерьмократами" Европы и США.

— Прутся сюды все кому не лень — продолжал между тем казак, пугающий меня своей агрессивностью — особенно москали. Медом для них намазана земля, липнут как мухи, и стаей, и в одиночку. Вот и этот — небрежный кивок в мою сторону — тоже, небось, русский. Базикае не по— нашему.

— Прекрати Михась, не нарывайся. Вишь как молодой напрягся и за ручку нагана хватается. И ведь не побоится, пристрелит тебя, не задумываясь. Лишь он один, из всех атаманов, твоих любимых хохлов, смог правильно оценить обстановку и принял верное решение. А он даже не атаман, адъютант нашей Марии. Да нехай он будет хоть индейцем, все одно такие нам сейчас и нужны. И перестрелку с солдатами устраивать здесь не с руки. Глянь, чем вооружены твои хлопцы, на троих одна винтовка, и как прикажешь тут воевать. Не знаешь? Ну и прикрой свое хайло, не порть отношения.

Позиция Андрея меня удовлетворяла. Правильно мыслит человек. И этим мне кого-то напоминает. Все-таки сто лет прошедших, мало, что изменило в людях. Андрей в моем времени был бы не одинок, уже одно то, что у нас можно видеть как "украинские" армянин с евреем выгоняют грузина за его нарочитую любовь к Украине, никого не удивляет — наоборот. А многие просто мечтают забыть, что они хохлы и славяне с богатой историей борьбы за самостийность. Они с удовольствием подставляют шею под ярмо в надежде, что будут жить причем не в своей конюшне, а в европейской, и кормиться станут не пшеницей, а кукурузой привезенной из Америки. Вот такая связь с будущей действительностью возникла в моей голове, пока слушал окружающих.

Да и что с них взять. Человеки..., они такие..., и Андрей лишь подтверждение очевидного. У меня есть возможность сравнивать, и вывод напрашивается один: — люди не меняются. Цели да, меняются. И смысл жизни другим видится. А так.... Жив? Ну и радуйся. Чего не хватает? Особенно мне, когда даже особых усилий не нужно предпринимать, чтобы выделиться. Я и так тут белая ворона. Что не сделаю сразу замечают, пытаются оценить, того и гляди, как вот такой националист пустит пулю в лоб. Без объяснений, только потому, что я выделяюсь своей русскостью. Ну и зачем я ему стану доказывать, что в душе-то я украинец и не измени в свое время идеалы и приоритеты жизненные, возможно стал бы ему рукоплескать, подпрыгивать, и орать "Москаляку на гиляку". Хорошо, что я уже другой. Взял и снял маску, перестал быть, как все, и как мне кажется — нашел себя. Путано, конечно, и вероятно понять меня могу только я. Прошло-то всего — ничего, а изменилось во мне мнооого чего. И главное — меня уже невозможно больше обмануть. И от этого мне спокойно и радостно. Считаю, все, что я делаю сегодня должно вести к лучшему. И ещё..., я понял, почему здесь оказался.

Глава 14

Сокол, именно так звали Андрея его друзья, сумел договориться с солдатами и вскоре наш отряд с нагруженными "трофеями" телегами, возвращался к себе на базу. Два пулемета с пятью ящиками патронов к ним и двенадцать винтовок с десятью цинками боеприпасов законная добыча в этом походе. Юра рад приобретенному оружию, а Степан недоволен, считает, нам мало перепало по сравнению с другими. Меня же в большей степени радовало, что все обошлось без стрельбы, и никто не пострадал. Все время пока подвозили продукты к поезду и заправляли паровоз водой, меня трясло от напряжения в ожидании срыва навязанной солдатам экспроприации. Слава богу, все обошлось. Я уговорил Марию не оставаться на ночь здесь, было как-то не по себе. И от празднующих удачную операцию повстанцев и от ощущения надвигающейся опасности. Гайдамаки Скоропадского могли в любую минуту оказаться на станции, я узнал у железнодорожников, что на этой линии постоянно курсирует бронепоезд и ждать, когда он тут появится, не желал.

Получив от Андрея благодарность, Мария гордо восседала на своем скакуне и всю дорогу делилась со мной планами. Из всего сказанного я выделил два момента. Как и в той жизни, мечта о создании независимого своего государства, пусть даже в границах уезда была основной темой нашей беседы. Это не Марии идея, с ней поделился "сокровенными планами" Андрей. А она теперь делилась со мной его бредовыми измышлениями. Я ей так и сказал. Она обиделась, даже некоторое время молчала, но затем не удержалась и стала посвещать меня в тайны "Мадридского двора". Ее за язык никто не тянул, сама рассказала, видимо хотелось показать насколько ее ценят родственники. Я не удивился, так как предпологал подобное решение со стороны Андрея, мы и сами поговаривали насчет захвата города Радомысль, почему бы и у них, в штабе повстанцеской армии, не возникнуть идеи — поправить свои скудные денежные запасы за счет города. Понятно любому — помощь отряда Марии для этой операции была бы весьма кстати. А до нее дошло лишь, что ее похвалили. Хвастается, что ее отряду Андрей придает большое значение. Он попросил принять участие в подготовке к операции и провести разведку в городе, а также в прилегающей к нему местности.

— Мария, ты хоть представление имеешь, что такое разведка и как она проводится? Ведь не знаешь, да и откуда бы знания такие появились?

— А вы у меня на что? Ты учился на военного, Зимчук со своими друзьями тоже ради этого штаны протирали. Степан вообще готовый разведчик. Так неужто не сумеете организовать как надо? Если нет, или вам боязно, то я найду способ провернуть это дело без вас. Пошлю селян хуторских, будто бы на рынок и они все там посмотрят. Конечно, лучше если кто-то из вас отправится в город, все-таки военный сможет разглядеть то, что не увидит обычный мужик.

Я вгляделся в ее зеленые глаза. Нет, не смеется, наоборот очень серьезно смотрит, видимо то, что говорит, уже решено на совещании штаба повстанцев, там, кстати, начальником подвизается отец Сокольских.

— Нашему отряду Андрей подчинил тех, кого вы по дороге к станции подобрали. — В ее словах я уже не чувствую той теплоты, и нежности к коим я успел привыкнуть. Говорила со мной АТАМАН Мария. — Они теперича мне подчиняются. Там у них где-то душ тридцать выходит. Привлечем и других сельчан. Наберется, я думаю человек сто не меньше. А у Андрея вообще будет тыщи полторы. У него даже две пушки есть. Так что гайдамакам не поздоровится. Он попросил, чтобы мы узнали какими силами, располагает город, где можно напороться на пулеметы, ну и вообще все, что касаемо противника, разведать. Нужно сделать это до снега. В первых числах ноября он планирует войти в город.

Я задумался. Захват города, пусть он и небольшой, но все-таки город, там, наверное, жителей только наберется.... Кстати, а сколько их там?

— Маруся — страшно не любит это имя, муж ее так называл, а я это использую когда мне нужно что-то ей втемяшить в ее прекрасную головку. — Марусенька, ну ка скажи мне, сколько жителей в этом самом Радомысле?

— А я знаю? Это не ко мне, Романа нужно спросить он житель города, должен знать. А накой тебе-то?

-Ну, ты же сама сказала — разведать, что там и как. Не зная местность, не ведая, сколько людей в нем сегодня живет, и где они работают, какие здания и из чего построены, сколько дорог из города выходят и многое другое взять штурмом город будет очень трудно. Без таких сведений мы считай слепые и глухие, а с ними можно проникнуть тихо и неожиданно для противника. На основании этих данных составляют подробную карту предстоящего захвата любого населенного пункта.

— Вот и Андрей также говорил. — Нетерпеливо перебила мои поучения Мария. — Что значит военные мужчины, у вас даже мысли одинаковы. Я бы ни в жизнь не додумалась до таких мелочей. Для меня хватило бы знать, сколько там вояк Скоропадского находятся и чем вооружены, ну ещё разве где проживают на сегодня, в казарме или по квартирам. Горожане попрячутся по домам сразу же, стоит только им услышать стрельбу, зачем мне знать, сколько их там схоронилось в своих подвалах. Ну да вам, мужикам, виднее. Давай подождем Романа, он все расскажет, и посоветует как осуществить разведку. Его же город, он тут кажный дом знает.

Ну что же, другого я от нее и не ждал. Что нам стоит дом построить. Тяп, ляп — готово. Нет, Мария, это не фунт изюма схрумкать. Тут надо думать. К сожалению и посоветоваться даже не с кем. Я с такими делами не сталкивался, ну разве только при компьютерных играх. Типа взятия поселения Фемискира в rome: total war, в этой игре я всегда играл за Юлиев. Но даже там трудно было сообразить, что взятие поселения возможно только при использовании амазонок. Лишь со временем, набравшись опыта, получалось пройти игру до конца. Лучники, гастаты, кавалерия с колесницами мне известны гораздо больше, чем сегодняшнии реалии с пулеметами "Максим", с селянами, гарцующими на скакунах мысленно представляя себя казаками — сечевиками. Мой же боевой опыт закончился, не успев начаться в госпитале противника. Может, у Андрея он имеется? Все-таки два года воевал с австрийцами, офицер как-никак. Должен знать, что и как делать. Хотя мне тоже есть, кому подражать. Все тот же Махно. Он что, гений военный, заканчивал академии? Анархист по убеждению, сидел в тюрьмах за это, когда бы он учился военному делу? А гонял по Украине и белых и красных и даже зеленых. Тех же гайдамаков с петлюровцами лупил, и в хвост, и в гриву. Чем я хуже? Так ведь у меня знания будущего к тому же имеются.

Одно плохо. Тут я пока никто. Адъютант ее превосходительства, Марии... — Черной, или просто Маруси.... Маруся раз, два, три, калина.... Вот это помню отлично. Песню эту мама любила петь, когда собирались друзья, подруги ее, сослуживцы по ментовке. А раз есть повод, значит мама всегда готова исполнять песни, у нее голос был хороший, голосистая она у меня, пела душевно. Никто и не вспоминал, что песня написана именно в это время. Кажется, один из махновцев ее и написал, походная отрядов Махно стала. Спеть что ли? А! Была не была...

Розпрягайте, хлопци, коней, тай лягайте спочивать.

А я выйду в сад зелений,

В сад криниченьку копать.

Маруся раз, два, три, калина.

Чорнявая дивчина в саду ягоду рвала.

Копав, копав криниченьку у зеленом у саду.

Чи не вийде дивчинонька рано-вранци по воду.

Вышла, вышла дивчинонька рано-вранци погулять,

А за нею козаченько веде коня напувать.

И Мария и Роман смотрели на меня, широко открыв от удивления глаза. Ещё бы, я и сам оху... удивлен не меньше их. А что? Знай наших. Вы думали, я только на русском языке говорю? А вот и нет. Я, как и мама, моя, могу и на русском и на украинском, но раз, русский по национальности то никто не заставит в приказном порядке говорить на хохляцком. Могу, но не буду. Принципиально не стану. Никакими законами у человека не вытравить свое я. Всегда найдет время и место, чтобы вспомнить свои корни.

— Ну что вылупились, припев подхватывайте...

Маруся раз, два, три, калина.

Чернявая дивчина в саду ягоду рвала.

И еще раз....

Маруся раз, два, три, калина.

Чернявая дивчина в саду ягоду рвала.

— Так и продолжаем.... Припев все вместе поем, подпевайте...

Я пел куплеты, а припев уже подхватывал весь отряд.

Хороша песня. В тему. Было видно по нашим конникам, слова пришлись по сердцу всем. Сразу приободрились, и пыль из-под копыт уже не беспокоит. Кстати имеется у меня в памяти и такая песня, про пыль из-под копыт. Может спеть и ее? А что? Пусть слушают, оказывается голос у меня неплохой, пою почти как мама, хоть и принадлежит тело не ее сыну а.... Не важно. Есть голос, почему бы и не спеть.

Ехали казаки домой

Раскудрявив чуб на ветру

С ними есаул ехал молодой

Вспоминал про мать и сестру

С ними есаул ехал молодой

Вспоминал про мать да сестру

Сколько ж он врагов порубал

Шашкою своей боевой

Коник вороной под ним подустал

Да с поникшей шел головой

Коник вороной под ним подустал

Да с поникшей шел головой

Ох, пыль из-под копыт

Ковыль седой гнется

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце

Пули засвистели вдали

Ох уж эта стерва, война

И попала вдруг есаулу в грудь

Маленькая пуля одна

И попала вдруг есаулу в грудь

Маленькая пуля одна

Обнял он за шею коня

Да одно лишь смог прошептать

Ты скачи домой коник вороной

Матушку хочу повидать

Ты скачи домой коник вороной

Матушку хочу повидать

Ох, пыль из-под копыт

Ковыль седой гнется

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце

Взвился на дыбы вороной

Крылышки к ногам приросли

Потерпи браток, вон уж хуторок

Светится огнями вдали

Потерпи браток, вон уж хуторок

Светится огнями вдали

Мамка да родная сестра

Есаула в дом отнесли

А его конек встать уже не смог

Со сырой родимой земли

А его конек встать уже не смог

Со сырой родимой земли

Ох, пыль из под-копыт

Ковыль седой гнется

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце

Ах, казачья песня к дому прилетит

К матушке в родное оконце.

Фу, длинная песня, но вытянул. Тихо-то как, лишь скрип повозок ее нарушает да ещё плач Марии.

— Мария, ты что, плачешь?

— Жалко есаула и коня ево.

— Ну да, птичку жалко....

-Каку птичку, дурак — и хлобысь по макушке своей маленькой, но весьма увесистой ручкой, и тут же вдогонку высказывает претензию: — ты почему мне раньше песни не спевал, ведь как хорошо вытягиваш, любо — дорого послушать.