-У вас недостаточно знакомых, способных дать необходимые консультации?
-Отчего же...
-Зачем же понадобился я?
-У меня есть идея. Моя идея строится на других людях. Отчасти люди эти вне круга моих нынешних знакомств и связей. Идея большая — грандиозное дело.
-Ваша идея?
-Моя. Отчего спрашиваете?
-Не думаю, что ваша. И пахнет авантюрой. Я не играю в авантюрные игры.
-Вы практически всю свою сознательную жизнь на государевой службе играли в авантюры.
-Вы, князь, тоже ведь в службе?
-Да.
-Не проще ли вам обратиться в соответствующие инстанции, с полномочиями, возможностями и средствами?
-В том — то вся и закавыка. Не проще. Нужен нетривиальный подход. Сергей Владимирович, мы, я имею в виду — наша держава, где — то из — за упрямства, неповоротливости, а где — то и из — за недальновидности некоторых наших 'сильных мира сего', попали в достаточно неприятное положение, близкое к политической изоляции. Если нам в ближайшее время не удастся выкарабкаться, мы нанесем себе серьезный ущерб...
Фон дер Лауниц поиграл стоявшей на столе стопкой и отложил ее резким движением в сторону.
-Порой в политике блефование допустимо, но это занятие в любом случае не для глав государств. На этом уровне нужно быть, а не казаться. Согласны?
-Согласен.
-Значит, тем лучше поймете меня. Настало время наводить мосты. Настала необходимость сегодня проводить нашу внешнюю политику, как сказал бы Клаузевиц, 'другими средствами'. С англичанами это сложно.
-Отчего же?
-Они с нами на равных говорить не станут, не пожелают. Нам нужно строить свой дом и тут без союзников не обойтись. Без партнеров не обойтись.
-И кого вы намерены выбрать в партнеры?
-Японцев.
-Японцев? У меня есть для этого необходимые предпосылки?
-Есть. Вы обладаете крайне важным и, к сожалению, крайне редким сегодня качеством: умением слушать. Еще. Есть знания. Есть знакомства. Перспективные. Эти знакомства вам и предлагается развить таким образом, чтобы организовать канал. Информационный. Или туннель.
-Дополнительный туннель?
-Сомнения?
-Станет ли сей принцип основополагающим для нашей, да и не только нашей дипломатии? Я о 'тайной дипломатии'. Касаемо 'тайной дипломатии', скажу вам откровенно, она вызывает у меня массу сомнений.
-Почему? Вы столь щепетильны стали? Ну, да у всех есть секреты. Всем есть, что скрывать. Например, посредством 'тайной дипломатии'. В носу ковыряют все, только предпочитают делать это непублично.
-Некоторые ковыряют в носу, когда думают, что их никто не видит.
-Вот и вы будете ковырять в носу, делая вид, что вас никто не видит. — тихо сказал фон дер Лауниц. — И довольно уже про ковыряния в носу.
-Погодите, я не дал вам никакого ответа. Тем паче — согласия меня во все это втягивать. Если я вас верно понял, вы хотите втянуть меня в тайный, я подчеркиваю, в тайный, — сговор с японской стороной?
-Вас втянуть? Нет. С вашей помощью мы намерены организовать иной канал. Канал для направленных информаций. Понимаете, что это такое? Что такое направленные информации? Это в большинстве случаев вполне достоверные сведения и вместе с тем, отдельные элементы дезинформации. В совокупности они подаются, однако, таким образом, чтобы заставить людей, для которых они предназначены, предпринимать шаги в желаемом, скажем, для нас — направлении.
-То бишь — ширма? — спросил Чечель. — Вам нужна ширма?
-Не просто ширма. Ширма качественная.
-Не кажется ли вам, что в ваших, далеко идущих планах, есть ошибки?
-Ошибки?
-Две самых частых ошибки, которые совершают люди, подготавливая политические интриги. Они связаны с переусложнением. Это представление о политике, как о подобии шахмат, и вера в работающие планы. Историческая практика показывает, что чем проще политическая интрига, тем с большей вероятностью она сработает. Сочиняя интригу важно не перекрутить. А по мере усложнения плана всегда существует вероятность того, что его сбой возрастет.
-Все верно. Никто не спотыкается, лежа в постели. Как бы хорошо ни был выстроен план, он выстроен людьми и исполнен людьми, а значит не может не содержать ошибок, случайностей или преднамеренных сбоев. Даже самые опытные политики, как правило сначала принимают решение на эмоциональном уровне, а потом уже обосновывают его на логическом, и не потому, что они глупы, а потому, что они такие же люди, как и все прочие.
-Вот именно: такие же люди как и все. Для которых личные предпочтения, религиозные взгляды и родственные узы сплошь и рядом играют куда большую роль, чем здравый политический расчет.
-Поверьте, Сергей Владимирович, я и не жду от вас проявления здравого политического расчета. В конце концов, вы лишь один из факторов.
-Благодарю за откровенность.
-Не стоит за это благодарить. Я просто продолжаю рисовать перед вами картину. Для наглядности. В задуманном деле сторон может быть существенно больше. Эффект многофакторности, так сказать. Интрига может иметь достойный характер, и при этом слегка смахивать на вид интеллектуальной порки. — фон дер Лауниц сдержанно засмеялся. — Пустая бочка громче гремит, как говорят японцы. Сейчас вы в стороне. Вне службы. Вне внимания некоторых заинтересованных персон. Это, поверьте, дорогого стоит. Конечно, вы не невидимка, и ваше появление, скажем, возле персоны японского дипломата, разными людьми может быть истолковано по — разному. Невозможно предугадать, что кому придет в голову во всех этих политических хитросплетениях. Но тут подспорьем ваша прежняя служба. Карты вам в руки, вы все — таки в 'английском столе' Департамента Государственной Охраны служили, знаете про дипломатический мир все и вся.
-Эге, кажется, начинаю что — то понимать, коль речь зашла и об 'английском столе'. — усмехнулся Чечель.
-Хороший купец не выкладывает весь товар сразу.
-Ну, так пусть вопросами, интересующими вас, занимается Департамент Государственной Охраны.
-Представьте, что они идиоты...
-Только представить?
Чечель явно пребывал в шутливом расположении духа.
-Не зарывайтесь, милостивый государь. — резко оборвал его фон дер Лауниц.
-У кого веселый нрав, тот и сквозь железо пройдет.
-Веселье, дошедшее до крайности, рождает скорбь. — ответил титулярный правитель Феодоро. — Но довольно сыпать прибаутками!
-Вы уж меня простите, Бога ради, князь...Под утро дочитал сборник восточных мудростей, нахожусь под впечатлением и сыплю азиатскими афоризмами направо и налево...
-Вы, Сергей Владимирович, будете принимать участие в проведении акции внешнеполитического характера. — сказал фон дер Лауниц.
-Целью комбинации, многоходовой и сложной, должно быть следующее: создание канала для дезинформирования Лондона, прикрытие настоящего канала связи с Токио. Так?
-В общем и целом — верно излагаете.
-Пыль, нагромождаясь, образует горы, верно?
-Не хватит ли цитировать японских мудрецов?
-Перспектива оказаться главным действующим лицом захватывающего политического бестселлера меня почему — то не устраивает. — задумчиво сказал Чечель. — Люди иногда или вовсе исчезают, или их находят завязанными в мешке.
-До этого не дойдет. — уверенно ответил фон дер Лауниц.
-В самом деле? А вдруг дойдет? Я как — то слышал замечательные слова: 'Я служу монарху и в этой службе есть правило — не соблюдать никаких правил'.
-Сейчас задача ваша сводится к следующему: изложите варианты, письменно, как вы все это себе представляете, только коротко, и принесите мне, я скажу куда.
-А разве я уже дал вам свое согласие?
-Сколько времени вам на это понадобится? Два дня? Четыре дня? Шесть? В дальнейшем вы также продолжите заниматься консультациями — это вас избавит от многих вопросов любопытствующих. Ну, а проведем мы вас по линии экономического департамента министерства.
Чечель налил стопку водки, выпивать, однако, не стал.
-Сергей Владимирович, я предлагаю вам службу. — сказал фон дер Лауниц. — Нам нужны отношения не на месяц — два, а на годы. Нужны мосты. Сначала — наведение мостов, затем детальный и плодотворный обмен мнениями, участие в создании благоприятной почвы для углубленного обмена мнениями о перспективах взаимоотношений между нашими державами. Далее — поддержание и прикрытие прямого канала связи в обход всех бюрократических учреждений между Москвой и высшим руководством в Токио, причем все это будет находить полную поддержку на самом верху. Вы понимаете, где это на самом верху?
-В Кремле?
-В Кремле. Не скрою, некоторые выражали сомнения. Да и решение начать тур вальса с японцами далось нелегко: раздумья — не окажется ли канал ненужным, искусственным образованием?
-Забавные существа, однако, эти государственные деятели...Что ж, не стану вас больше ни о чем спрашивать. Я вас понял. И, полагаю, большого пакета тем для обсуждения пока не предлагается?
-Да. Токио, по всему, не готов к широкому сотрудничеству.
-Понял.
-Спасибо, Сергей Владимирович, — улыбнулся фон дер Лауниц.
-Пока благодарить не за что.
-С чего начнете?
-Верный Уставу о служебном старшинстве бояр, окольничих и других думных людей, начну свои попытки с пресс — атташе посольства Японии в Москве.
-В ваших силах его убедить?
-В моих силах рассказать ему о плане. Решать будет он.
9 августа (27 июля по русс.ст.) 1932 года. Вторник.
Москва. Воробьевы горы. Комплекс зданий северо — американского посольства.
Со времен царя Бориса, основателя династии Годуновых на российском престоле, так называемый Посольский квартал на Москве традиционно располагался в бывшей Немецкой слободе и около нее. Много иноземцев появилось в Москве во время Ливонской войны: тогда русские войска взяли так много пленных, что ими торговали в городе — за мужчину давали по гривне, а девка шла по пяти алтын. Часть ливонских пленников Иван Грозный поселил отдельно, и они — то образовали первую в Москве Немецкую слободу, получившую такое название из — за того, что москвичи всех иноземцев прозвали 'немцами', 'немыми', то есть не говорящими по — русски. Находилась слобода на правом берегу Яузы, возможно, несколько ниже по течению, чем основанная позже. Ливонцев было около четырех тысяч, и их поселение оказалось довольно крупным. Улицы в нем носили название по тем городам, откуда были родом их обитатели: Дерптская, Нарвская... Чтобы не тратиться на содержание пленных, царь Иван разрешил им выделывать и продавать вино, пиво и другие напитки, что обычно было монополией казны.
Вскоре милости, оказанные Борисом Годуновым, покровителем многих иностранцев, еще и приумножили богатства и достаток поселения. В начале XVII века Немецкая слобода была вполне благоустроенна, имела даже три лютеранские церкви ( в одной из которых был похоронен принц Иоанн Датский, жених царевны Ксении, дочери царя Бориса), одну реформатскую, одну католическую и одну англиканскую. Возле них были отведены небольшие места под католическое и английское кладбища.
С 1608 года в Немецкую слободу стали постепенно переноситься 'посольские дворы'. В те времена привилегии послов в Московском государстве состояли, прежде всего, в личной неприкосновенности и беспрепятственном проезде, а затем — в освобождении от пошлин и в бесплатном содержании. Для послов, особенно часто приезжавших в Москву: польско — литовских, крымских, ногайских, были устроены особые дворы, другие послы располагались в частных домах, а с начала XVII века на Ильинке уже существовал Посольский двор для всех иностранных послов. Первыми 'посольскими дворами' в Немецкой слободе стали французское посольство и посольство Ганзейского Союза. Потом появились австрийское, шведское, венецианское, голландское...
Впрочем, предприимчивые иностранцы на Москве селились в разных местах — там, где им было удобно. Более или менее крупные поселения существовали в районе Покровки, Огородной слободы, в Замоскворечье. На Ильинке традиционно остались 'старые' посольства — дипломатическая миссия папского нунция, польское, несколько позднее, после разрыва польско — литовской унии, Великого Княжества Литовского. Много позже, в веке XIX, на Ильинке расположились посольства 'великих держав' — германское и испанское, на Покровке — норвежское, сардинское, португальское, на Софийской набережной, прямо напротив Кремля — резиденция датского посла, на Варварке — посольства абиссинское, сиамское, итальянское, у Арбатских ворот — японское и турецкое, на Маросейке — дипломатическая миссия Персии, в Выползовом переулке, в тихой Мещанской слободе устроились посольства Афганистана, Хивы, Бухары и Коканда...Сербское, греческое и болгарское посольства разместились у церкви Святых Кира и Иоанна на Солянке, китайское — на Чистопрудном бульваре. Все остальные иностранные дипломатические миссии и представительства располагались отныне исключительно в Немецкой Слободе...Несколько неожиданно почти идеальный ранжир размещения посольств на Москве был смят и нарушен. Это сделали американцы в середине XIX века. Для своего нового посольского здания они облюбовали Воробьевы Горы. Не на набережной Москвы — реки или хотя бы на Варварке и Волхонке, а на Воробьевых Горах, стоящих в стороне от больших дорог столицы. Комплекс построек северо — американского посольства включал в точности скопированное поместье третьего президента САСШ Томаса Джефферсона в Монтичелло.
Фон дер Лауниц любил бывать на коктейлях и фуршетах в 'домике Джефферсона' или, в 'Sparrow Hills House' — как его еще называли, в 'доме на Воробьевых горах' — бывшем особняке промышленника Чоколова, превращенном практичными американцами в гостиницу и административные офисы.
Полномочные министры и чрезвычайные посланники, атташе, промышленники средней руки, светские бездельники, съезжались на запах вкусной еды, в надежде попутно выудить какой-нибудь эфемерный политический секрет, чтобы переслать его в свою столицу, разнести по салонам и удостоится похвалы.
Увеличение капитала знакомств фон дер Лауница интересовало мало, на подобных мероприятиях он предпочитал 'поохотиться'. Изобразив на своем лице скромность и нежность, титулярный правитель Феодоро доверительно брал под локоток какого — нибудь скромнягу — дипломата из португальского посольства и шепотом излагал ход работы по составлению каталога книг Аптекарского приказа, хранящихся в фондах Государевой библиотеки. Или, осторожно оглядевшись по сторонам, доверял швейцарскому посланнику абсолютно достоверную информацию о том, что итальянский чрезвычайный и полномочный министр возможно свой отпуск проведет в поместье валашского господаря в Синайе, но летом там жарко, что он еще не решил, хотя валашский князь так настойчиво приглашает...Болгарскому дипломату фон дер Лауниц рассказывал, разумеется, тет — а — тет, о переносе сроков рассмотрения новых тарифов в Международной дирекции Дунайских гирл*, с французским атташе по культуре беседовал, напустив мрачный вид, о книге 'Христианство у вотяков со времени первых исторических известий о них до XIX века'. Или, к неожиданности многих, фон дер Лауниц отходил к окну со специальным советником Секретаря Рейнского 'Союза народов'*, бездарным графом Гронингом, которого пытались двигать по службе, но в связи с полной неспособностью к чему — либо назначили в Секретариат Комиссии и отправили с длительным вояжем в Москву...
