Танцы с духами

— Хотел. Какого-нибудь разумного молодого человека с хорошим образованием.

— Возьми сына наместника Който.

— Почему его? — Насторожился Король.

— Я хочу, чтобы его сын жил со мной во дворце.

— А без отца...

— Лайсину и в горах неплохо. Но если мужчине поставить условие, что вожделенная служба зависит от решения его сына... Они заставят мальчишку поехать со мной.

— Герден... Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Дом Който — старинный аристократический род. Не думаю, что сын наместника захочет выкупить должность своим ребенком!

— Дед! — Герден улыбнулся. — Видел бы ты этих аристократов! Если папочка Корвес захочет, они ему отдадут не только собранные налоги, но и собственных жен с любовницами впридачу.

— Но захочет ли мальчик стать твоим другом?

— Зачем другом? — Удивился принц. — Я хочу, чтобы ребенок аристократического дома Който стал моим слугой. А еще лучше — рабом! Тогда он точно никуда от меня не денется!

— Герден! Ты сошел с ума? Что там у вас происходит? — Забеспокоился дед.

— Шучу. — Мирно ответил ребенок. — Неудачно. Но я хочу получить Лайсина Който. Дед... — Голос принца стал очень печальным. — Скажи, разве я у тебя хоть раз что-то просил?

— Ладно. — Смирился с прихотью внука Король. — Завтра подготовлю указ и пришлю по почте. Развлекайся.

Только дед не знал того, что Герден, проводивший каждое лето в провинции Тамт, нашел в библиотеке одно интересное заклинание, которое теперь жаждал опробовать на приглянувшемся ему юном Лайсине. Называлось оно "ошейник раба".

Как правильно рассчитал юный Герден, господин Илисор Който очень обрадовался открывающимся перспективам. Еще бы! Второй советник Его Величества! Ему предоставлялась возможность не только показать себя, но и присмотреть выгодного жениха для подросшей дочери среди аристократии целой страны. Собственные амбиции, завистливые глаз соседей и быстрые сборы помешали ему как следует обдумать пункт указа, в котором оговаривалась обязательная поездка Лайсина вместе с отцом и дальнейшая передача опеки над ребенком Его Величеству.

— Что такого в том, чтобы мальчишка поехал со мной? — Пожимал плечами Илисор на задумчивые слова своего отца о том, что тут что-то нечисто. — Он понравился принцу. Пусть служит ему пажом или кем прикажет Его Высочество. Что в этом страшного? Не камни же он будет таскать.

— При передаче опеки Лайсин теряет защиту своего Дома. Случись что — и мы не сможем ему помочь. — Сказал сыну старый наместник.

— Даже если с ним что-то произойдет, — хмыкнул Илисор, — моя жена родит еще одного. Дурацкое дело — не хитрое.

— И все же... Поговори с принцем Корвесом. Лайсин слишком юн и неопытен, чтобы разобраться в отношениях окружающих его людей.

Вздохнув, Илисор послушался совета и подошел к загорающему на террасе с бутылкой местного вина принцу.

— Господин Корвес... Еще раз благодарю за лестную оценку моих способностей и Вашу рекомендацию... Но мне бы не хотелось брать Лайсина в город. Он слишком мал для того, чтобы я мог посвятить все свое время для служения Государю.

Сидевший в кресле Корвес приоткрыл глаз, а потом расхохотался.

— Илисор, ты серьезно считаешь себя лучшим? Если так, то заблуждаешься. Скажи, ты хорошо читал указ и прилагающийся к нему служебный контракт?

— Ну... да.

— Если да, то должен был обратить внимание на самое важное условие твоего договора: передача опеки над мальчиком дому Фортис. Слепец... — Корвес махом выпил бокал крепкого вина и передернулся. — Откажись, пока не стало поздно. Или думаешь, что неопытный дипломат, почти проваливший миссию в соседней стране и сосланный с глаз долой в родную провинцию, настолько дорог сердцу Короля? Наивный... Тому чудовищу, что скачет сейчас на лошади по лужайке перед замком, нужен твой сын. Если тебе дороги ваши с ним жизни... В-общем, иди и еще раз хорошенько подумай.

Илисор не был глупцом и в те, почти позабытые годы, предупреждал старого посла о провале подобного политического курса... Но тот, потерпев неудачу, все свалил на новичка. Теперь же сыном наместника двигало огромное желание доказать, какого прекрасного специалиста лишилась страна, двигаясь вперед без поддержки его аналитическим умом в течение долгих пятнадцати лет. В конце концов, что такое жизнь не очень-то нужного мальчишки по сравнению с открывающимися перед взглядом горизонтами?

Через десять дней кортеж Его Высочества Корвеса отбыл из провинции, увозя с собой не только деньги, но и отца с сыном Дома Който. Господин Илисор боялся расплескать полнившее душу ликование, а Лайсину было интересно вживую любоваться тем, что они с Роченом видели только в книжке. И все было бы здорово, если бы не рука принца Гердена, крепко сжимавшая его пальцы днем и забирающаяся под его рубашку ночами...

Герден сразу поместил новую игрушку в свои покои.

— Теперь ты будешь жить здесь. Мои учителя станут обучать тебя вместе со мной. Я не хочу, чтобы ты в чем-то отставал, вызывая в моей душе разочарование. Старайся если не превзойти, то хотя бы стать равным. Вот в той комнате — моя библиотека. Кроме заданий по программе, я сам буду развивать твой ум, рекомендуя нужную литературу.

— А гулять? — Спросил, улыбаясь, Лайсин. — Когда мы будем гулять?

— Разве тебе недостаточно неба в открытом окне? Или ты хочешь видеться с кем-то еще? — Синие глаза Гердена полыхнули черным. — Запомни: ты — только мой.

Рука подростка впечатала тело Лайсина спиной в твердую стену.

— Твои отец и мать продали тебя за должность и будущее замужество сестры. Если ты сбежишь... они лишатся всего. Темными холодными ночами, ютясь вокруг камина в крошечном горном шале, они станут проклинать тебя, возжелавшего свободы. Запомни это... раб!

— Да, мой господин. — Покорно нагнул голову Лайсин.

А вечером он, наконец, увидел те самые тени, которых боялся Герден.

Они вдвоем сидели на широкой кровати принца.

— Раздевайся. — Приказал ему Герден.

— Зачем? — Удивился Лайсин. — Я без пижамы замерзну. Огонь в камине погас, и становится зябко.

— Я буду согревать тебя всю ночь. — Усмехнулся Герден. Сияя синими глазами, он расстегнул свою рубашку, а затем бросил ее на пол. — Иди ко мне. Я помогу тебе раздеться.

Сильные руки повалили худого мальчишку на кровать.

— Не надо... — Попросил Лайсин, пытаясь спихнуть с себя навалившегося сверху Гердена. — Отпусти...

— Нет. Волден говорил, что это сладко... — Ноздри Гердена раздулись, а на шее проступила пульсирующая жилка. — И я хочу понять, насколько.

— Пусти! — Лайсин высвободил прижатую к простыне руку и со всей силы ударил Гердена кулаком по губам. На них тут же выступила кровь и темной каплей упала на шею мальчишки.

— Да... — Улыбнулся тот окровавленным ртом и нагнулся, слизывая красную дорожку.

— Гад! Ты — гад! — Из серых испуганных глаз побежали слезы, размывая кровь. — Ненавижу!

— Я тоже. — Согласился Герден. — Ненавижу твою чистоту. Ненавижу свет твоих серых глаз. И... не могу без них жить. — Жесткие пальцы рванули застежки пижамы. — Какое красивое белое тело... — Холодная ладонь погладила грудь и живот, скользнув скользкой рыбой в штаны. — Да ты еще ребенок!

Лайсин сделал еще одну попытку вырваться, внезапно прокусив удерживающую его плечо руку. Принц зашипел и на мгновение ослабил хватку. Скатившись с кровати и поддернув вверх пижамные штаны, мальчишка бросился к двери. Но она оказалась заперта. И тогда он метнулся к окну, выбив локтем зазвеневшее стекло, осколок которого впился ему в ногу. Но мальчишка не замечал разливающейся по подоконнику крови. Широко распахнутыми глазами он смотрел на Гердена. Трясущиеся пальцы сжимали еще один осколок, приставленный к собственному горлу.

— Если ты подойдешь, я себя зарежу. — Сказал он хриплым шепотом. — Мне все равно, что будет с сестрой или отцом. Мне все равно, что будет с этим чокнутым миром. — Ненавижу! Ненавижу себя за то, что пожалел такого гада, как ты!

На белой шее проступила алая полоса.

— Не делай этого! — Герден протянул руку, сделав к отчаявшемуся пацану шаг. — Прошу!

— Да пошел ты... — Серые глаза посмотрели куда-то вдаль. — Рочи, ты был прав. Прощай, мой друг!

Герден упал на колени, тупо глядя на капающие с подоконника красные капли.

Лайсин шагнул на карниз и перехватил раму так, чтобы сразу упасть вниз.

— Тени! — Вдруг вспомнил и заорал принц. — Где же вы?! Спасите его!

Попрощавшийся с жизнью пацан сморгнул и медленно опустил руку: из стен, озаренных неярким светом ночника, выходили, окружая Гердена, серые, растянутые по стене и полу, тени.

— Не дайте ему умереть! — Герден сжал кулаки до побелевших суставов.

— Разве он важен для осуществления твоей мечты? — Зашелестела тусклыми голосами комната. — Ты сможешь найти себе более покорные игрушки. Отпусти его. Пусть прыгает.

Лайсин бросил осколок в сторону и повернулся к комнате спиной, вдыхая ртом горьковатый столичный воздух. Только теперь его затрясло так, что он никак не мог разжать кулак, стиснутый на оконной створке.

— Нет! — Герден в два прыжка пересек отделяющее его от окна расстояние и схватил мальчишку за ногу. — Я ни за что не дам тебе умереть!

Лайсин молча бил его по лицу ступней другой ноги.

— Я... обещаю...

— Клянусь. — Подсказали тени.

— Клянусь договором с тенями, что никогда...

— Не сделаю то, что будет угрожать жизни. Прямо или косвенно. — Снова подсказали тени.

— Не сделаю!!! — Герден поймал вторую ногу и прижал ее к себе.

Мальчишка изворачивался, пытаясь освободиться. И скоро в крови они были оба: ведь битые стекла валялись кругом. Но вот пальцы Лайсина, наконец, разжались, и он полетел грудью вперед, на торчащие из рамы осколки. Расширившимися от ужаса глазами он видел мерцающий блеск приближавшейся смерти... И проснулся.

За окном сиял закатным солнцем вечер. Он лежал в игровой комнате принца на маленьком диванчике, в пижаме, безо всяких ран, но весь в холодном и липком поту.

— Так это был всего лишь сон? Какой страшный... — Тихо сказал он и попытался встать. Только ноги почему-то не слушались, а горло словно сдавила удавка. Подняв руки, он коснулся шеи и тут же подскочил: на ней был надет тонкий металлический обруч безо всяких застежек. Сделав пару шагов, он упал на колени, раздирая ногтями нежную кожу горла. Из глаз от боли и унижения полились слезы. Потом он начал задыхаться. Падая на бок, он увидел, как в открытую дверь вбегает Герден.

— Не трогай меня! — Прошептал мальчишка и потерял сознание.

Ненадолго приходя в себя, он видел рядом лицо Гердена и чувствовал на своей руке его пальцы. Это было... невыносимо. Ему тут же становилось плохо, и он снова уходил в небытие.

Но на седьмой день кризис миновал. Лайсин почувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Открыв глаза, он увидел спящего рядом на стуле принца. В этот раз его облик не вызвал никакого отвращения. Наоборот, Лайсину даже стало его жалко: тот похудел, а под глазами лежали синие тени. Едва он пошевелился, как Герден поднял голову и улыбнулся.

— Как ты? Лучше? Я говорил тебе, чтобы ты не вылезал из окна во время полета аэромобиля? Говорил. А ты не слушал и заболел. Пить хочешь? Наверно, клюквенного морса? Сейчас принесу. Ты лежи, не вставай!

Лайсин молча лежал и напряженно думал о своем сне. Ему приснилось или все случилось наяву? Вытянув ладонь из-под одеяла, он внимательно ее осмотрел. Тогда между большим и указательным пальцами в ней торчал осколок стекла. Было очень больно. Но сейчас — ни царапины. Что же это? Бред воспаленного воображения или подтертая магией явь? А ведь было что-то еще... Точно! Потихоньку приподнявшись, он оперся спиной о диванный валик и задрал подбородок. Рука снова затряслась, но решительно коснулась шеи. Обруча, к его великому облегчению, на ней не было. "Значит, это был всего лишь страшный сон!" — Обрадовался Лайсин и улыбнулся вошедшему с подносом и кувшином на нем Гердену.

— Ты лежи. — Тот быстро поставил запотевший кувшин и стакан на столик рядом с диваном. Сам налил красноватый морс и подал его Лайсину. — Пей. Поварихи обрадовались, что ты выздоровел, и уже готовят тебе кашу. Но много есть все равно нельзя. Вкусно? — Спросил, забирая стакан и снова наполняя его кисловатой жидкостью. — Будешь еще? Нет? Писать хочешь?

Откуда-то из-за дивана Герден достал ночную вазу. Лайсин покраснел и просипел:

— Ты что, сам меня...?

Тот фыркнул:

— Не няньку же к тебе сажать! Чего краснеешь? Стесняешься? — Плечи подростка приподнялись вверх и опустились. — Думаешь, у меня другая конструкция?

Лайсин улыбнулся и слабой рукой потянулся к стакану.

— Вот и молодец. Тебе надо много пить.

Он поднялся.

— Если захочешь, позови. Я — за дверью. Просил подвинуть кровать, чтобы слышать твое дыхание. Не возражаешь, если я немного посплю?

Лайсин покачал головой.

— Вот и хорошо.

Герден вышел, а Лайсин сполз на подушку и задумался, глядя на мокрый бок кувшина. Когда мальчишке надоело рассматривать медленно ползущие по нему капли, он протянул руку и пальцем растер воду, сделав поверхность стекла почти зеркальной. И в ее светло-красной глубине он увидел свое отражение: бледный светловолосый мальчик на белой подушке. Он потянулся вверх, чтобы проложить дорожку каплям, собравшимся у ручки и... замер, не веря своим глазам: на его шее узкой полосой блеснул белый обруч.

Лайсин не закричал и не затрясся. Видимо, нервную горячку снимали подмешиваемые в питье лекарства. Но мозг снова услужливо прокрутил весь его "сон", чересчур похожий на реальность.

"Значит, все-таки я — раб". — Уныло подумал он. — "Ребенок без имени с собачьим ошейником. Если я убегу, мой хозяин всегда будет знать, где меня искать..."

Пока Герден спал, Лайсин продумывал линию своего поведения.

"Придется нащупывать границы дозволенного. Подстраиваться под его тяжелый и непредсказуемый характер. А еще... если так повернулась жизнь, учиться. Быть может, накапливая знания, однажды я снова стану свободным!"

Глава тринадцатая. Рочен.

Он быстро шел по переходу между корпусами, здороваясь со знакомыми и кивая головой улыбающимся пациентам. Первый день после выходных, как всегда, был самым напряженным: привозили поломавшихся в путешествиях, порезанных в пьяных драках и разбившихся в авариях пациентов. С большей частью потока благополучно справлялись дежурившие с ним в одну смену врачи, накладывающие бесконечные гипсы и зашивающие неглубокие раны. Его бригада только что закончила вторую операцию: когда на столе оказался выпавший из окна вагона поезда мужчина, на него было страшно смотреть. Кругом, куда падал взгляд, были сплошные кровоподтеки и лоскуты содранной кожи. Казалось, дело дрянь. Но принесший снимок рентгенолог сказал, что пострадавший, скорее всего, смог при падении сгруппироваться и прокатиться по насыпи так, что сломанными оказались кости ног и большой палец левой руки. Это если не считать разбитых коленей и ушиба головы. Так что пассажир, выпавший наружу ради эффектного кадра, скоро поправится. А вот старушка, открывшая дверь аэромобиля, не посмотрев в зеркало заднего вида, сгруппироваться не успела. Поэтому, ударившись о чужой капот, она отлетела к противоположному тротуару, где бессознательное тело остановил рекламный щит. Металлическая конструкция дрогнула, но выстояла. Ну а старушка, с черепно-мозговой травмой и открытыми переломами, легла на операционный стол к Рочену.