— А зачем пришли вы? — я повернулся и махнул рукой, тут же вытащили и бросили у берега тела убитых лучников и поставили на колени троих связанных пленников.
— Эти люди сказали, что их отправил воевода Милослав, что бы убить меня стрелами, так ли это?
— Врут они, воевода Милослав отправил к тебе послов с предложением переговоров.
Врут говоришь, подумал я. Интересное дело, быстро эти чудо богатыри обосрались. А что тут удивительного я привел почти две сотни конных воинов, а еще у меня куча ладей с гребцами. Получается патовая ситуация, они меня атаковать не могут, в открытом бою моя кавалерия растопчет это стадо за пять минут, но я их тоже атаковать в крепости не смогу, слишком мало сил. Сейчас у нас так сказать паритет по количеству личного состава.
— Что будешь делать? — спросил Алларат — крепостицу эту мы возьмем, только крови много будет.
— Да не буду я её брать, сядем в осаду и уморим их голодом — отмахнулся я — а для быстроты принятия решения мы им немного нервишки подпортим.
Я повернулся к десятку больших и малых командиров, что вышли со мной на берег, чтобы рассмотреть крепость противника, так сказать на рекогносцировку.
— Ставьте лагерь вон на том песчаном пляже, Алларат твои всадники вон там в лесочке станьте, чтобы стрелами коней не побили, а ты Радко стань лагерем слева. От конных отрядов организуйте высылку патрулей, вдоль берега до самого моря, а вы — я указал на отряд Аркха — готовьтесь как придет Радомир высадится ночью на берег и там закрепиться. Как только вы высадитесь, то мы вам плоты с бревнами отправим, принимайте плоты и ставьте напротив вражеской крепости огражденный лагерь.
— Что удумал то, — спросил Алларат, видно не привык подчинятся младшему по возрасту человеку.
— Сейчас поставим там свой лагерь, а потом свяжем большие щиты из веток, ночью подкатим к их стенам бочки со смолой и подожжом вражеские башни. Следующей ночью опять подкатим бочки о подожжом один из участков стены. Рано или поздно они решаться на вылазку под наши арбалеты. Вот тогда конница переправиться в плавь и атакует их в копья.
— Умно, только сильно сложно.
— Сложность большой нет — возразл я — главное, что бы каждый сотник и десятник свою задачу понял.
Подъехав ближе к берегу я крикнул — Эй Милослав, я отдам тебе пленников, ты сам можешь поговорить с ними, и даже посадить их на кол сможешь, если посчитаешь что они оговорить тебя хотели.
— Смотри Алларат как нужно врага своего разводить.
— Что значит разводить?
— Понимаешь, они ведь какую то гадость против меня удумали, но у них ничего не вышло, не сработал план. Теперь они сидят и пытаются придумать как затянуть время. Но мы их план сломаем. Пока мы будем к штурму готовиться, пусть враг думает как проблему этих татей решить.
— То есть ты их пытаешься обмануть? Знаешь, а царь наш Атли так же с ромеями поступал. Я в начале не понял, чего это наш царь на колдуна распятого бога так осерчал, требовал отдать его голову, а как ромеи не отдали, то переправил все войско через реку и пошел брать вражеский город. Ромеи сказали, что они не хотят в спор между калдуном и царем нашим вступать, а потом тот самый калдун испугался и ворота города открыл. Вот теперь я понял, что обманул наш царь ромеев, и так же хочешь обмануть этих бодричей.
— Ахахаха, — я хлопнул Алларата по плечу — разгадал ты мой умысел, молодец. Я и вправду хочу запутать ворога, пусть думают его вои, что во всем виноват их тупой воевода, что нарушил слово о мире и послал татей меня убить.
Начали тянутся долгие дни, противник все время выходил на берег и кричал о переговорах, а я требовал вначале выдать мне голову того, кто отправил татей, и только после этого я подумаю о переговорах.
Через пару дней пришол Радомир и мы сплавили плоты с брувнами на остров, что сейчас занимали бодричи. Аркх и радомир стали ставить там укрепленный лагерь. Наш лагерь медленно обрастал частоколом и рвом, так, что теперь моих людей с наскока не возьмешь, а если враг с дуру выйдет за стены в ночную вылазку и нападет на Радомира, то я смогу переправиться и ударить конницей по флангам вражеского отряда.
Противник начал нервничать, было несколько попыток выйти из лагерыя и спустить ладьи на воду, но тут же на перехват врага отходили от берега наши ладьи, а воины Радомира и Аркха били самострелами, после чего враг разворачивался и бежал за стены.
На третью ночь полыхнула ярким пламенем одна из выстроенных вражеских башен. Люди Радомира смогли подтащить ночью бочки со смолой и спалить башню.
Вражеский воевода стал нервничать, ведь все видели как Радомир ушел в море, а потом Радомир вернулся. И теперь там за стенами несчастные ободриты сидт и думают смог ли Радомир сничтожить большие морские чайки или нет. Ведь сжечь морские суда ободритов на острове Эзен, что стоял в Рижском заливе было не сложно. Там всего то сотня воинов охраны была.
Радомир конечно их нашел, попытался высадится на берег, но обориты оказали упорное сопротивление и Радомир перебив три десятка охранников ушел в море. Ни захватить, ни сжечь корабли бодричей Радомир не смог. Только вот те, кто сидит за стенами об этом не знают и воевода Милослав сильно нервничает. Дела у окруженных обстояли действительно плохо, и воевать они не могут и вернутся домой тоже не получается.
А в стане врага начинался настоящий кипишь, периодически несколько десятков воинов подходили к лагерю, что построил радомир в нескольких сотнях шагов от вражеской крепости и кричали оскорбительные слова, вызывая наших воинов на честный бой, но я боя не разрешал, а один раз Радомир приказал дать залп из сотни арбалетов. После чего на берегу осталось больше десятка раненых и убитых вражеских воинов, а сотальные крикуны сбежали за стены и теперь кричат только по ночам. Ну ну, как говорится собака лает, а караван идет, у меня то есть все и мясо я заготавливаю, почти ежедневно уходят отряды охотников, и рыбу ловлю сетями, а вот у врага продовольствие уже на исходе и скоро все решится. Я думаю, что враг уже достаточно на нас обозлился и готов бросится в самоубийственную атаку на лагерь Радомира, но кто то удерживает воинов, видно там в лагере есть толковый командир. Атака это смерть, так как до лагеря Радомира бежать не меньше чем триста-четыреста шагов, а на противоположном берегу у меня почти две сотни всадников, которые могут быстро переправиться на остров и ударить ободритам в тыл. Это называется оперативное окружение, когда у тебя нет преимущества в количестве войск, но у тебя есть преимущество в качестве позиций, а враг ничего не может сделать и ему нужно принимать сложный вопрос, либо сдаться на моих условия, либо попробовать пойти в самоубийственную атаку.
— И что, что происходит? — нервно спросил Милослав — я же ему сказал, я же сказал этому дикарю, что готов к переговорам, а что он устроил, что это за осада, разве он меня не понял?
— Ты Милослав сам ничего не понял — с грустью произнес Тумир — я же тебе говорил, что Чеслав дал тебе десять дней, чтобы очистить остров, и ты его не послушал, а теперь он должен держать перед своими людьми слово и должен всех нас побить.
— Как побить? Мы ведь не собирались воевать, мы же тебе сказали, что бы ты пригласил его на переговоры, мы могли бы продать ему эту крепость и уйти.
— Ты действительно Милослав ничего не понял, ты не понял с кем ты связался, Чеслав ведь сказал, что умрут все, слышишь все, кто не успеет покинуть его земли за десять дней, а ты все про свои переговоры. Ты удумал его обмануть, а он сам роен от лисици и белого волка, таких не обманешь. Не будет он больше с тобой разговаривать.
— А ты почему не ушел ты?
— Я не могу бросить тут своих людей — Тумир опустил голову, поднял веточку с земли и потеребив её пальцами, отбросил в сторону — я умру вместе с вами. Чеслав отдал мне шнеку, он хотел, чтобы я ушел, но я остался с вами.
— Ты думаешь он будет нас штурмовать? — спросил Панкрелий.
— Нет, я думаю он занет, что кораблей у нас уже нет, их либо захватили, либо сожгли. Припасов у нас тоже не будет, охотников на берег не пустят, повсюду конные патрули, и рыбы у нас не будет, так что мы продержимся ровно столько сколько хватит припасов. А те люди, что сейчас на острове, то люди Радомира, добрые вояки, и топором и мечом махать умеют, не сможем мы их с острова выбить.
— Припасов у нас почти сотня бочек засоленного мяса и сотня мешков зерна — ответил Милослав — я думаю, что мы продержимся три-четыре луны не меньше, если конечно Чеслав не предпримет штурма.
— Нет, если я что и понял, общаясь с Чеславом, то штурма не будет, он будет по ночам пробовать поджигать стены крепости, может попробует забросить к нам горшки с горящим маслом, он на такие выдумки горазд. А как замок загориться, то мы сами и выйдем.
— А если мы сами предпримем вылазку и перебьем там всех людей Радомира?— никак не мог угомонится Милослав.
— У Чеслава несколько сотен всадников, ты бы что сделал если ы захотел выманить своего врага из замка? — спросил Тумир.
— Что, что — сплюнул Милослав — я бы послал самый слабый отряд, что бы обманным отступлением выманить врагов из замка, а там ударить со всех сторон.
— Вот и Чеслав так думает, он не зря конных на берегу держит. Если мы с лагеря выйдем, то его конные вмиг в реку бросятся и начнут перерправу на остров. Так что выйди с крепости и отдай зачинщиков покушения, потом проси переговоров. У нас есть человек Озантрикса. Думаю я, что Здобня не просто так напал на Чеслава, хотел он большую войну начать. Хотел он нашего конунга Ворломира с князем Чеславам стравить, не знаю правда зачем.
— Тащи сюда эту тать, что сорвала нам все планы — зашипел Милослав — мы у Здобни все и поспрошаем.
Через какое то время привели пленника, что подарил Милославу болотный князь Чеслав.
Пленника пытали и он выдал, что их подговорил пойти в засаду десятник Здобня. Здобню быстро взяли ночью воины Панкрелия, и немного поспрашивав, потом отрубили несчастному голову.
Рано утром брус с набитыми кольями оттащили в сторону и из лагеря вышел человек, а за ним восемь воинов несли мешок. В мешке лежали восемь отрубленных голов заговорщиков. Голова десятника Здобни и его людей, это был откуп за попытку покушения на князя болотного и приглашение к переговорам.
Глава девятая. ИСТОРИЯ ОЗАНТРИКСА
Переговоры были трудными.
Ободриты требовали денег за 'прекрасно' построенную крепость, а я говорил о том, что 'строители' слишком затянули с подготовкой объекта. Ведь 'заказчик' требовал сдать крепость за 10 дней, а 'неумелые рабочие' сидели почти три луны, то есть 68 дней. А у уважаемого князя за это время дружина сожрала кучу плюшек из 'не очень богатой' казны.
То есть, я намекал, что мне пришлось таки повоевать, и на войну я потратил свои ресурсы. И все это только потому, что кое кто, не будем говорить кто, хотя это был слоненок, то есть глупый воевода Милослав, не выполнил условия договора. Если ранее я обещал заплатить откуп за крепость, то теперь как бы уже самим ободритам платить нужно за право свободно уйти домой.
Когда все таки мы решили, что я от доброты душевной выплачиваю 'строителям' тысячу гривен серебра и возвращаю все захваченные корабли, а ободриты отдают мне крепость, то мы хлопнули по рукам.
По итогам заключенного мира уважаемый воевода Милослав предложил закатить пир, но я сославшись на пост, пить с непрошенными гостями отказался, а в разговоре, так чтобы слышали все, но все же как бы очень тихо сказал Тумиру — мы помним нашего князя Буса, который сел за один стол с гетами, а те опоили воинов Буса и убили его, а с ним еще всех старшин перебили. И после такого коварства нам боги запрещают пить со своими бывшими врагами, которые еще не доказали свою дружбу.
Тумир понял мои подколы и тоже как бы тихо, но все же так, чтобы все слышали спросил — а что будет являться знаком дружбы для князя Чеслава?
— Совместный поход — ответил я — поход против каких либо общих врагов, должен подтвердить нашу дружбу.
— И каких врагов имеет в виду уважаемый рикс Чеслав? — крикнул через весь стол Милослав.
— Я иду на Готланд — ответил я, и мой голос зазвенел в наступившей тишине.
— Но мы не сможем пройти к Готланду, на такой поход нам потребуется не меньше трех лун, да еще куча припасов А потом с добычей нужно еще назад попробовать сбежать, ведь за нами погонится весь флот свебских конунгов, они те земли охраняют, а скоро зима.
— Я проведу вас морем прямо к берегу свебскому и мы будем там через пять дней.
Все загомонили, зашушукались, а какой то мужик в дорогом прикиде поднял руку и зал притих.
— Я Панкрелий — сказал мужик — лет десять назад, мы ходили к землям свеолов по морю через земли юттунгов у бурга Хедебю. Там мы разбили флот ютландского конунга, а дальше прошли вдоль островов до земель сконцев и готландцев, но теперь тот путь закрыт. Ютландские конунги давно свели дружбу с англами и теперь имеют сильные дружины, и много морских чаек, так что не пропустят они ваши корабли. Хоть ютландцы и режут регулярно друг дружке глотки, но против общего врага они объединяются всегда, и могут выставить сразу до 50 морских чаек, по два десятка человек в каждой.
Панкрелий задумался.
— Шесть зим назад мы пытались пройти на прямки по морю от Руяна и до острова Бронхольд к землям сконцев. Мы даже встретили их флот и разбили врагов, но по пути назад наши суда попали в шторм и многие погибли. Не любит бог морской отчаянных мореходов, или ты князь Чеслав с Чернобогом дружбу водишь, раз гнева его не боишься?
— А чего нам боятся Чернобога? — не понял я — мы ему дары богатые привезем, за защиту и покровительство. Думаю жреци не будут возражать.
— Жрецы то? — удивился Панкрелий — те не будут. Они с радостью позволят тебе преподнести дары Чернобогу, что стоит на Руяне.
— Ну вот ,видите, одна проблема уже решена. А что касается врагов, вот скажите как ходят к нам готландцы и свеи?
— Они идут на полночь вдоль своего берега до земель свеолов, а потом на восток до земель чуди синеокой, а потом на полдень вдоль земель эстов и так попадают к реке янтарной.
— Вот, видите — я наставительно поднял вверх палец — они плавают вдоль берега, а я проведу вас напрямик, через море к берегу свебскому, а как побьем врага, то потом назад прямиком к нашим берегам вернемся.
— Доброе дело, слыхал я, что ранее мореходы могли и так хаживать, правда нет уж тех мореходов, по вывелись все. Ты рикс перед тем как дары Чернобогу подносить, должен в храм Световита зайти и поклонится светлому отцу нашему дарами богатыми, да благословения у жрецов испросить.
— Ты прав Панкрелий, с богами нужно ладить, да только был мой человек у вас в храме, и ему там обиду смертную сотворили, оружие у свободного человека отняли и у воинов его.
— Обида та золотом проплачена, — отмахнулся Панкрелий — коль малая цена за мечи твои дадена, так ты скажи, жрецы за хорошую сталь больше дадут.
Ну, ну, подумал я, делать мне нечего в вашем храме, я туда приду, только приду с дружиной в тысячу человек и то много раз подумаю.
