Книга 3. Готландский Поход

КЕСАРЬ ЗЕМЛИ РУССКОЙ

Книга третья. ГОТЛАНДСКИЙ ПОХОД

Глава первая. ГОТЛАНДЦЫ.

После завершения боевых действий на Десне пришло время заняться внутренними делами. Одной из проблем лично для меня и для всего княжества было отсутствие дорог, но при всём при этом, у меня основные селения стояли на реках. То есть, можно организовать массовое производство примитивных шлюпок и проблемный вопрос перемещения товаров будет решён. Для организации массового производства больших лодок или шлюпов я поехал в селение Приморское, что стояло на реке Дивной (Западная Двина) в 30 км от устья Рижского залива.

В Приморском мы осмотрели все изделия древних мастеров и отобрали две самые большие и качественные лодки. После чего загрузили в эти шлюпки двух дедков, пять отроков и направили их по воде в Полоцк. Сам я поехал вдоль берега на конях.

По прибытии в свою столицу, я сразу же потащил бригаду будущих корабелов на пилораму.

— Вот вам люди — я показал на пилораму — доска и брус, я хочу, чтобы вы начали строить добрые лодки в Полоцке.

— Прости вождь, но тут у тебя мало хорошего леса — произнес один из старичков — давай мы поставим мастерские в Приморском, там дуб.

— Нет мастер — я покачал головой — нельзя в Приморском, туда постоянно купцы заморские приходят, а ну как вместо купцов придут грабители? Вас побьют и мои мастерские сожгут.

Я развернул карту и посмотрел.

— Вот тут есть еще одно наше селение, в том селении людишки племени водь и чудь живут. Селение ограждено небольшой стеной, есть дома с печами и много охотников, что смогут защитить вас. Я дам еще десяток воинов и поставлю там своего наместника, вот в том селении и ставьте новую пилораму, начинайте производить доски и делать лодки. Я хочу, чтобы весной, мы смогли обеспечить всех желающих крепкими лодками для добычи рыбы на реке и на наших озерах. Лодки должны быть разные по размеру, например на шесть и на десять человек, а по весне начнем строить первые боевые речные ладьи, хотя бы на дюжину вёсел с одной большой мачтой.

Этот разговор проходил, без энтузиазма со стороны мастеров. Как оказалось у них каждый строит себе лодку сам, то есть лодка, особенно морская, строится каждым мастером под себя. Людка она ведь кормилица, и если ты плохо сделал лодку, то речной бог тебя заберет ибо ты сам в этом виноват. А вот производить лодки для чужих людей, мои мастера не хотели, не по правилам это, ведь в той лодки не будет души.

Не дошел еще до местного народа капитализм, нет ещё борьбы за рынки сбыта и никто из темных людишек не читал Карла Маркса, но я им обязательно вобью в головы основы капитализма.

Пришлось установить чёткую оплату.

— За шестивесельный речной шлюп плачу десять гривен серебра, за двенадцати весельную речную ладью буду платить всей бригаде пятьдесят гривен серебра, а вот маленькие лодки стройте и продавайте сами, за то возьму с вас лишь десятую часть от полученной прибыли.

Когда я озвучил стоимость закупки будущих судов все разговоры, про душу лодки и её привязанность к мастеру тут же закончились, а старикашки начали о чём то бурно спорить. Ну пусть спорят, пусть думают о дереве, о железных скобах, крепкой веревке, о клятых парусах, которые так трудно достать. Хотя нет, я сейчас им помогу.

— Значит так мастеровые, можете нанять себе бригаду лесорубов и пусть по всей реке валят дубы, очищают стволы, тащат к реке и там вяжут в плоты, и эти плоты уже спускают по реке к вашей пилораме. А вы уж позаботьтесь о том, чтобы люди знали как выбрать правильное дерево. Что касается парусов, так пробуйте хоть из выделанных шкур шить. Бабы то у вас есть?

Мужики кивнули.

— Поставьте у себя цех по пошиву парусов. За каждый парус пропитанный жиром морского кота (тюленя), что водится в Белом (Балтийском море), размером 3 на 5 саженей, буду платить по пять десятков гривен серебра, итого за добрую чайку с парусом ваша артель получить цельную сотню гривен серебра.

Старики закивали головами, заохали и я их понимал. Для этих людей сумма в сто гривен серебра это как для любого подростка с 21-го века 100500 миллионов. Цыфра звучит красиво, но никто не верит в то, что такое возможно вообще. Никто даже осознать не может величины этой суммы для небольшого селения, но я вот могу. Я точно знаю, что если мои людишки получат это серебро, то могут года два минимум вообще не работать.

Пришлось корабельных дел мастерам отправить одного настоящего кузнеца, с двумя подмастерьями и двух мастеровых по дереву с первой моей пило рамы, пусть там обживаются и начинают формировать новую артель. Мне без флота никак нельзя, в последнем походе Радомира произошла неприятная ситуация, на него напали в районе янтарных пляжей, сразу аж четыре узких кораблика, которые я называю морскими чайками. И славный пират Балтийского моря вынужден был отступить, а проще говоря просто сбежал, отстреливаясь из новых арбалетов. Его спасло только то, что боевых по настоящему слаженных пиратских отрядов, которыми потом станут богаты местные моря пока что нет. То есть погоня плавно переросла в гонку древних яхт, почти сутки враги растянувшись в длинную колонну пытались догнать корабли Радомира. При чем действовали так неудачно, что первый корабль уже почти догнал отстающую чайку Радомира, а последний вражеский корабль еле просматривался на горизонте. Вот тогда Радомир чуть замедлил движение передового корабля своего рейда, и подпустив вражеского лидера поближе обрушился на противника десантами с двух кораблей. Вначале мои пираты побили врага болтами, а потом высадились на борт и захватили свой первый за это поход трофей. После чего уже три корабля Радомира пошли к островам Рижского залива, обогнули их и в темноте скрылись в прибрежных водах. А к утру Радомир со своим флотом быстро проскочил в Рижский залив и вошел в Западную Двину.

Вот такой был последний поход Радомира. Он шёл с Руяна с зерном и нарвался на охрану янтарного каравана, которая не брезговала пиратством.

— А я говорил, не бери чайки, тебя уже вычислили, эти чайки четко опознаются как пиратские суда, ты ведь уже нападал на торговцев, тебя все знают. Все правильные кормчие будут считать за честь тебя утопить — наставительно проговорил я Радомиру — Ну ничего брат мы это так не оставим, готовь большие дощаники, пойдем к нашим старым знакомцам, к купцам с Готланда. Забросим мехов и чуток оружия, наберем соли, проведем разведку, может парусами разжиться удастся, а на обратном пути к тем бизнесменам наведаемся, что янтарь добывают. Мы нападем со стороны моря, пусть все думают, что это были пираты с западного побережья, пусть на готландцев думают.

Я недавно заказал четыре баллисты для стрельбы укороченными сулицами, эти супер бабахи я решил поставить на носу и на корме своих огромных торговых кораблей. У торгового дощаника по сравнении с чайкой было одно преимущество, на корабле имелось что-то наподобии верхней палубы, то есть был оборудован помост шириной примерно метра два. Такой кораблик неплохо держит морскую волну, и рассчитан на то, что на нижней палубу сидят двадцать четыре гребца и там располагается весь запас провизии и товары, а вот на верхней палубе могут размещаться воины охраны. Но самое главное, что на тех корабликах есть место под установку второй мачты. Такой корабль может перевозить до 100 человек и огромную кучу груза. Основной недостаток такого корабля состоит в том, что это огромное, и очень тяжелое судно. То есть борта обшиты досками толщиной в три пальца и не внахлест, а вровень, как у галеры. И вот эти доски на некоторых кораблях уже начали рассыхаться и протекать, поэтому приходится постоянно конопатить борта просмоленными веревками. Когда нибудь у меня дойдут руки заменить прохудившиеся доски, когда не будь, но не сейчас, нет у меня пока таких специалистов.

Пока, что эти старые корыта можно использовать как торговое суда для прибрежного плавания, однако по моим подсчетам эти корабли проходят еще 2-3 года и их придётся списывать. Лично я опасаюсь выходить в море на этом чуде-юде древней техники. Надеюсь за 2-3 года я научусь делать собственные морские корабли.

Устройство моих баллист было самое примитивное. Длинная балка, исполняющая роль ложе на подставке. Механизм натягивания крупной веревки-тетивы, типа обычного воротка, и прибитые к балке с торца две стальные пластины. А дальше все просто, в эти стальные пластины вставляются четыре, по две с каждой стороны, метровых плеча луча изготовленные из осины.

Когда такое изделие заряжаешь и спускаешь держатель, то огромный 70 сантиметровый болт вылетает с шелестом и свистом, как будто я только что Гагарина на орбиту запустил.

Летит далеко и бьет мощно, хотя и стреляет медленно. Есть проблема, сложно целиться и попадать. Вот если вы убегаете изо всех сил налегая на весла, а за вами гонится вражеский корабль, тоже на веслах, то скорость сближения двух кораблей минимальная, и за то время пока враг дойдет до расстояния метания стрелы из луча, вы успеваете всадить в него несколько десятков мини сулиц из моей баллисты. Стреляет моя супер бабаха примерно 400 шагов и огромный болт падает сверху, поражая экипаж. Если сломается плече баллисты, то его можно легко заменить, для этого имеется запасной комплект.

Но самое главное, что я таки переделал паруса. Ранее на захваченных у готландцев огромных дощатниках стояло по одной большой мачте, на которой располагался огромный прямоугольный парус, был еще один небольшой квадратному парусу на носу. Такое парусное вооружение было всем местным мореходам знакомым и достаточно практичным, но я решил применить имеющиеся знания попаданца. Вместо квадратного носового паруса мы установили на носу косые кливера и косую бизань на корме. Вот теперь мои суда напоминали что-то средневековое, красивые, грациозные и по настоящему быстрые.

Кораблики получились достаточно энергоемкими в области парусного вооружения, да и опыта использовать таких парусов у команд не было, от слова вообще. Как оказалось не только у команды, но и у меня тоже.

То есть я конечно могу посадить всех людей Радомира на весла одного судна, а всех своих на весла другого, и этой парой боевых кораблей пойти к готландцам, но кто тогда останется на охране моей просто чудовищной казны. Особенно учитывая назревающие волнения в среде переселенцев. Пришлось забрать всех наемников из Орши, оставив там всего 34 человека на охрану пограничного селения, так как у наемников уже заканчивался срок найма, и с первым снегом они собирались уйти. Вот пусть наемники и прогуляются по морю, может понравится и они останутся служить мне дальше, а может часть этих бездельников просто сгинет в море, тогда мне меньше серебра платить придется.

При выходе в море, полное парусное вооружение позволяло мне идти без применения весел, а если нужно увеличить скорость, то можно использовать комплексный ход, то есть и паруса, и весла. При завязке боя, главное мне поямать ветер, то есть, если мои корабли будут идти по ветру, то у меня освободиться огромное количество стрелков, которые будут бить врага арбалетами и огромными баллистами. При таком подходе я мог стать почти хозяином этого моря, так как врагов типа викингов тут пока еще нет.

В поход я собрал на каждый корабль почти по 80 человек экипажа. На корабле Радомира, было 42 его воина и 34 наемника, а на моем корабле было 50 моих мечников и 30 арбалетчиц.

Загрузив все суда мехами, железными изделиями и корзинами янтаря, поставив на нижнюю палубу бочки со смолой, припасами и водой, взяв с собой на продажу недорогих но качественных мечей, наконечников для копий и топоров, мы вышли из Приморского и пошли к устью Рижского залива.

Когда вышли в море, то я понял, что Балтика нас не ждала. Погода была мерзкая, дул достаточно приличный ветер в правый борт, и по морю бегали почти двухметровые волны. Мы поставив паруса и медленно пошли на запад.

Я не мастер морской навигации, и не умею делать штурманские вычисления, но я держу в голове почти весь глобус земного шара, по этому знаю, что если выйти с Рижского залива и идти строго на запад, то рано или поздно ты упрешься в шведское побережье, а если повезет, то можешь попасть прямо на Готланд. Местные купцы ходить через море не умеют, они тут занимаются каботажным (прибрежным) плаванием. И чтобы в моем варианте дойти до Готланда, используя древние способы плавания, мне пришлось бы потратить почти две луны, то есть два месяца пути. Поэтому я и решил рискнуть, делаю морду кирпичем, часто смотрю в небо, потом бросаю в наполненный водой шлем свою намагниченную палочку, делаю умное лицо и подаю команду повернуть левее или правее.

Насколько я помню ширина Балтийского моря всего то 350-400 км. Если идти под парусом со средней скоростью 5-6 км в час, то вы дойдете до прото Швеции всего за двое-трое суток. Правда нужно еще выйти из Рижского залива и на это требуется потратить еще целые сутки.

Как только мы прошли большой остров, ветер поменялся и стал дуть почти в нос, поэтому пришлось в спешке убирать паруса и свернув налево пристать к берегу.

Как ни странно, но я думал что мы сможем пройти большее расстояние за световой день, когда солнце начало склоняться к горизонту, мы всего навсего достигли огромного острова в Рижском заливе, а это получается, что мы смогли пройти не больше 120-150 километров. Хотя я конечно и не представляю как тут это расстояние измерить. Чистейшей воды авантюра, наши суда больше похожи на огромные шлюпы, а я вот тут на этих деревянных корытах пытаюсь море перепрыгнуть. Ну ладно большой прыжок начнем завтра, а сегодня отдыхать.

Мы высадили половину команды, разожгли костры приготовили покушать. Я спокойно поел, сходил в кусты и полез на судно спать, а те воины, что охраняли корабли спустились на берег на ужин и по делам. Некоторые людишки отдыхать не спешили и бродили вдоль берега, что то подбирая в песке. За несколько часов воины накопали в прибрежных водах аж 5 корзин солнечного камня. Нет, этот бизнес нужно срочно брать в свои руки, а то тут всё богатство проплывает мимо моих рук и идет к каким то лохам с Руяна, это несправедливо. Я как нормальный новый русский, уже давно считаю все ресурсы этого мира чисто своими.

А что?

Вы скажете, что это плохо? Тогда почему вы там в 21-м веке молчите, засунув свои языки в задницу, когда сотня семей новых олигархов практически захватили все природные ресурсы страны и качают сверхприбыли в свой личный карман. При чем там в 21-м веке это называется — 'эффективный собственник'. Вот и я тут в 5-м веке собираюсь стать 'эффективным собственником'.

Спать на корабле было неуютно, его качало, как мандавошку на стриптизерше, и уже к полуночи я почувствовал рвотные позывы. Вот же хрень какая, морская болезнь, от качающейся палубы. Потом я плюнул и полез в воду, хотел просто искупаться, чтобы типа развеяться, но за мной полезли человек двадцать с зелеными лицами, и я понял, что это братья по несчастью. Потом пришлось спать на берегу назначив караулы.

С рассвета ветер так и не поменялся, он гад был северо-восточный, то есть дул от будущего Питера мне почти в борт, но я не собирался сдаваться, я то знаю что такое косой парус. Мы с трудом вышли в открытое море и поставив косой передний кливер, чуть повернув по ветру основной треугольный парус, пошли на на юго-запад, постоянно набирая ход. Через какое то время, пришлось убрать парус и начать доворот на правый борт, чтобы компенсировать постоянный снос корабля влево, соответственно все люди сидели на веслах. На веслах у меня было две почти равные смены, то есть гребёт одна смена, а другая отдыхает, потом я выбираю в смене самого слабого и начинаю следить за ним. Как вижу что гребец устал, бью по железке обозначаю типа склянки. И произвожу смену гребцов, вот так мы и шли весь световой день. Несколько часов по ветру со сносом на левый борт, потом на веслах шли постоянно поворачивая вправо. А когда солнце стало садится, я приказал зажечь факелы на корме и на носу, чтобы не потерять своего попутчика, и уменьшив дистанцию между кораблями мы продолжили наш поход чисто на парусах. Потом опять целый день проводили маневр галсами, влево под парусами и правее на веслах, а после обеда вторых суток движения ветер почти полностью стал западным и нас погнало в право, в сторону шведского побережья.

Под утро третьего дня в первых лучах солнца появилось маленькое темное пятно на горизонте. Темное пятно медленно приближалось и как солнце окончательно взобралось на небосвод это пятно определилось как полоса земли. Вот только вопрос, что это за земля, остров Готланд или побережье материка?

Мы шли параллельными курсами, ветерок дул уже почти в корму и я подал сигнал 'поднять все паруса'. Мы приблизились почти на тысячу саженей к полоске земли, повернули влево и прошли параллельным берегу курсом. Через какое то время мой наблюдатель увидел, что то типа бухты, мы убрали половину парусов, сели на весла и медленно погребли к берегу. Это я тут рассказываю так быстро, но вот по реальному времени наше путешествие длилось ужасно долго, так-как мы целый день шли вдоль берега ища место для безопасной высадки и только к вечеру решились пристать. Почему так долго, да потому, что тут блин одна пена у берега. Некоторые люди, что раньше ходили в море сказали, что пена означает наличие подводных камней. Соответственно в таких местах наши деревянные корабли прибоем может просто разбиться о подводные камни. Ночевать в море тоже опасно, так как может за ночь течением вынести на скалы, вот и приходилось выискивать удобное место для причаливания.

Огромное бревно киля наших дощатников взрыхлили песок и корабли осторожно сели на прибрежную мель, это типа мы так пристали к берегу.

Потом выбросили в воду по два каната с каждого корабля, и вцепившись в них руками, как трудяги-муравьи мы поволокли наши корабли ближе на берег. После этого вбили в песок по два огромных бревна и к этим бревнам надежно привязали корабли, так, чтобы корма, оставшаяся в воде не рыскала от набегающих волн. Якоря не помогали, потому, что были очень примитивными и недостаточно тяжелыми. Огромное дубовое бревно с разлапистыми ветками и с вбитым железным кольцом, к которому привязан просмоленный канат в это время называлось якорем, а настоящих железных якорей у меня нет.

В начале мы боялись, что очередная набегающая волна просто перевернет корабли полу вытащенные на берег, но после того как на четырех канатах корабли были надежного пришвартованы к берегу, мы стали выгружать имущество и готовить пищу. Сидя на берегу и поедая приготовленную кашу я внимательно осматривал временно приютивший нас пляж. В отдельных местах побережья были ясно видны следы множества ударов водной стихии, вон там, неподалеку валяются вывернутые с земли огромные деревья, вон на скале отметина от постоянной приливной волны, вон круглые огромные камни, что тысячелетиями обтесывают прибоем. А в середине этого красивейшего вида находимся мы. Страшная картина, вон неподалеку валяются десятки огромных вырванных с земли дубов, а тут мы на своих корытах. Я только представил себе мощь этого торнадо, как по плечам пробежала неконтролируемая дрожь.

— Слушай Радомир, — обратился я к брату — а нас тут очередной прилив не раздавит вон об те дубки?

— Какой такой прилив? — не понял брат.

А ну да, о чем я спрашиваю, тут люди то и не знают наверное причину отливов и приливов, наверное все думают что морские чудища пьют воду и получается отлив, а когда прилив, то чудовища в эту воду мочатся. А те дубки, что валяются позади нас, случайно сломали малолетние тролли, что играли в лесу.

— Вон видишь месяц, — я показал пальцем на луну — когда этот месяц появляется над нами, а потом уходит, то иногда вода уходит от морских берегов вслед за ним, а потом внезапно возвращается назад.

Брат долго смотрел на небо, а потом спросил — а при чем тут месяц, он что может воду забирать?

— О брат, это целая легенда, нам нужно поймать местного жителя и пусть он расскажет об этом, я уверен — это будет интересно.

Ночь прошла беспокойно, во первых берег чужой, во вторых мания преследования не дает покоя, да и злые викинги мне везде мерещатся, постоянно кажется, что из огромного поваленного стихией леса на меня смотрят жадные глаза троллей-людоедов. Но ночью не произошло ничего, а вот утром, когда мы уже позавтракали, воины Радомира прошманали близлежащую местность, и один моряк, что вылез на холмик за птичьими яйцами, вдруг резко пригнулся и побежал обратно к нашим кораблям.

Воин прибежал запыханный.

— Вождь там почти дюжина кораблей идет.

— Ничего себе, это же целый флот — не поверил я — а какого размера корабли, как наши?

— Нет, вроде поменьше.

— Ну пошли сходим посмотрим.

Пока ходили, кто то даже на мачту залез и пытался наблюдать за приближающимися лодками оттуда, но поворот острова не позволял нам видеть друг друга.

Морячок ошибся, это не была авианосная эскадра НАТО, даже не Китайский флот. Там плыли реально одиннадцать шести весельных лодок, а на каждой лодке кроме гребцов были еще свободные люди. Итого человек сто, не больше.

— Как думаешь, сколько их? — спросил я Радомира.

— Я думаю, что нас давно заметили и хотят напасть. Это наверное один из отрядов — ответил Радомир — а еще один отряд должен прийти к нам по суше.

— Я бы тоже так поступил, нужно нападать с двух сторон, хороший прием — вздохнул я — но как они узнали, что мы здесь?

— А ты посмотри на горы позади нас — брат показал рукой на закат — видишь вон там полоски поднимаются в горку, так это козы тропки натоптали, вот нас какой то местный пастух и увидел, а потом своим вождям сказал. Вопрос только в том сколько в тех родах мужчин, а то вдруг они наши корабли захотят присвоить.

— Все на борт — закричал я — снимать канаты, стащить корабли на воду, идем на те лодки, пока не подоспели пешцы.

Мы очень медленно стащили корабли на воду, пока группа людей спользуя огромные лисины сталкивала корабли, другая часть сели в лодку и загребая веслами тащили канатом корабли в воду. Потом часть людей поднялась на борт и начали отталкиваться веслами. Очень медленно мы отошли от песчаной отмели и начали разворот. Развернуться мы успели как раз когда на расстояние трех выстрелов из лука из-за мыска вышли вражеские лодки. Вышли и стали, чего то выжидая.

Мы зарядили баллисты, арбалеты и стали ждать. Я на всякий случай приказал поднять на мачте щиты.

Простояв чуть больше того времени чтобы принять решение, от непонятного отряда отделилась лодка и пошла к нам. Стала примерно в сотне шагов от первого нашего корабля.

Я подошел к корме, поднялся на бочку, что бы лучше было видно и призывно замахал руками.

Судно нерешительно подошло еще на парудесятков шагов и стало.

Да что вы такие трусливые то? Вот час назад летели так, что весла мелькали как лопасти пропеллеров, а тут встали, типа испугались. Может реально ждут кого?

— Эй, Радомир — крикнул я — что там видно на берегу?

Радомир поднял голову и что то спросил у человека, сидевшего на мачте. Но тот покачал головой и я даже отсюда понял, что никого не видно.

Ну, ладно если гора не идет к Магомету, то тогда пипец вам хлопцы, сейчас Магомет сам придет к вам и тогда уж мало никому не покажется.

— Левый борт, трави весла — заорал я — поставить носовой парус, правый борт весла на воду, поворот.

Когда судно развернулось на нужный мне курс, я заорал: "— ставь основной парус, суши весла..".

Маневр оказался таким молниеносным, что товарищи в лодке даже не успели свалить.

Команда переговорщиков, что нерешительно топтались в сотне шагов от нас в лодке, попытались развернуться, но их лодчонка только приблизилась к нам, а мы долго не думая забросили в лодку незадачливых переговорщиков веревки с крючьями.

— Убрать парус, тащите их — скомандовал я.

Местные даже не стали сопротивляться, когда мы притянули их лодку к своему борту.

Я показал пальцем на того мужичка, что стоял у носа лодки в то время как все остальные сидели на веслах, и поманил его к себе.

Мужика втащили на борт и я показал жестом типа садись на бочку.

Мужичок потоптался и сел.

— Кто из ваших людей знает другие языки? — произнес я и показал на свой язык.

Мужик не то что бы не понял, он подумал, что я собираюсь ему отрезать язык и сжался от страха.

Я покачал головой и показав на восток произнес — мы купцы, пришли вон от туда и привезли товары.

— Покажите ему меха — крикнул я воинам.

Кто то из моих морячков залез в огромный ящик и вытащил связку мехов.

Я показал пальцем на себя. Потом на меха, потом на мужичка и вопросительно кивнув головой спросил.

— Кто у вас тут занимается торговлей?

На всякий случай я залез в пояс и достал несколько серебряных лепестков и показал серебро.

Мужичок видно понял, что мы не работорговцы и повернулся к своим людям, что сидели в лодке, потом что то прокричал, а с лодки к нам на корабль полез еще один абориген. Его подняли и поставили рядом с бочкой.

Я осмотрел нового персонажа и показав на восток.

— Мы купцы с земли вендов, что находится на востоке, мы привезли товар, где тут у вас торжище?

Мужик кивнул и затараторил перевод своему главарю.

Главарь закивал а потом произнес что то и переводчик сказал — мы рыбаки, люди вождя Харольда-большого у нас тоже можно что нибудь продать, но основной торг находится в бурге Нерквид.

— Где этот ваш бург Нерквиде — спросил я.

— Это город торговцев в трёх днях пути на полдень, там торговцы причалы и склады поставили, там же торг ведут — ответили мне через толмача.

— Что вы можете мне продать? — спросил я — вон там ваши овцы паслись?

— У нас много овец — ответил мужик.

— Если у вас есть овцы, то у вас есть наверное и шерсть на продажу и ткани?

— Нет всю нашу шерсть вождь продает торговцам, а мы только пастухи и рыбаки.

Я еще раз осмотрел лодки, что сиротливо стояли в двухстах шагах от меня. Там действительно люди были обычные, без доспехов и щитов, но вот на простых рыбаков они не походили, почти все с топорами и небольшими то ли копьями то ли баграми. Сразу видно, что это налетчики, и они чего то ждут.

— Чеслав, люди, конные! — закричал Радомир с соседнего судна.

Вот и хорошо, теперь понятно, чего они ждали.

— Сколько? — крикнул я.

— Два десятка конных, и еще десятков пять пеших, все при оружии.

Во это уже почти армия по местным меркам, если считать 'рыбаков' в лодках, то получается аж полторы сотни человек, правда у меня тоже полторы сотни, к тому же мои все в бронях и с нормальным оружием, а не с этим дрекольем и топорами, что сейчас у 'рыбаков' при себе.

— Радомир — крикнул я — подойди к тем лодкам и отбери у них железо, а я к берегу пристану.

Вторая галера взмахнув двадцати парами весел, как огромная сороконожка пошла в сторону десятка сиротливо стоящих лодок. Там поздно сообразили, что здоровенная деревянная сороконожка нацелилась на них и попытались развернутся, но с борта вначале крикнули, а потом и пустили для профилактики несколько болтов. Лодки встали и начался сбор оружия, а я приказал править к берегу на встречу с местным руководством.

Руководство продвигалось вдоль извилистого берега очень медленно, мы уже успели вытащить и разложить на земле некоторые виды товаров на продажу. Я приказал поставить стол и пару стульев, накрыл стол куском полотна и положил на него несколько ножей, саблю, меч, топор, пилу и десяток наконечников для стрел. Потом закрыл все это вторым куском полотна, это уже так сказать десерт. Разложив товары я сел и в этот момент со стороны моря донесся еле слышимый крик.

— Чеслав, Чеслав.

Метрах в трехстах от берега стоял корабль Радомира, с него махали руками и кричали — корабли, Чеслав корабли идут.

Я поманил пальцем воина, что стоял ближе ко мне.

— Слушай скажи десятнику пусть узнает, что там кричат с другого судна.

Пока разбирается мой десятник, с непонятными криками, я продолжал осматривать приехавшую гоп компанию.

Мужик приехал с таким лицом как ходят чиновники Московской гордумы. Тот был важный, прямо весь из себя, как тетерев на току. Неизвестный вождь с ходу начал что то тараторить, показывая на корабли. Я сидел на стуле и оценивающе смотрел на отряд местного правителя. Два десятка конных были просто голодранцами. Какие то прямоугольные деревянные щиты, даже не обитые кожей, в руках копья, а на голове обычные шапки, даже кожаных доспехов и шлемов нет. Да, у меня там в лесах даже воины песьеголовых по колоритнее выглядели, а ведь вождь реально собирался меня впечатлить таким воинством. Или он сам меня боялся, так что же он пыжится тогда?

Прошло всего несколько минут, я понял что приехавший вождь сильно нервничает, он понял, что мы заметили их хитрость. Он ведь пытался нас окружить направив дри отряда.

А я вот не нервничаю, я спокоен. Почему? Да потому, что понятия не имею, что делать. Это может быть настоящая операция по захвату пришельцев, только неудачно исполненная, а может реальный косяк местного вождя.

Мужик продолжал что то орать, периодически тыча пальцем в товары, в это время подошел мой воин и наклонился к уху — там князь четыре корабля к нам идут, на дюжину весел каждый.

Я кивнул, понятно, суда маленькие, типа ладей, а это примерно по 20-25 человек на каждом. Ну и что с того, я вот рыбаков с топорами уже разоружил, сейчас этих успокою, а потом и морячков, что своими шлюпками на два крейсера напасть решили угомоню. По нынешним меркам моя галера на два десятка пар весел — этот крейсер 'Варяг' местного разлива, с 80 человеками экипажа.

Приняв решение я прервал тираду мужичка и показал на второй стул.

— Садись вождь, в ногах правды нет.

Переводчик посмотрел на меня и что то сказал своему вождю, видно переводил мое приглашение.

Но вождь не сел а пнул ногой корзину с янтарем, что я выставил на обозрение и выплевывая слова начал тыкать в меня своим копьем.

Вот варвары, я им тут основы рекламы и маркетинга можно сказать преподаю, а он мне товар пинает и железом угрожает.

— Уважаемый Харальд сказал, что на его земле нель... — начал было переводить толмач, но я его оборвал.

— Сядь сука жирная и закрой свой рот — гаркнул я — а ну переведи, этой жирной твари, пусть сядет, а то я ему это копьё в задницу засуну.

Переводчик пытался осмыслить фразу и очень долго соображал. Долго для того, чтоб Харольд-толстый сам понял смысл сказанного, понял и решил проявить настойчивость. Он просто со всей дури вмазал по второй корзине ногой, и янтарь разлетелся по песку. А я как то одним движением перетек из сидячего положения в стойку со смещением влево, одновременно, выхватил меч и раскручивая корпус вправо, рубанул жирдяя по ноге. Хрясь, и вождь не до викингов заваливается на правый бок, не сумев удержать равновесие, потому как подрубленная нога резко обломилась и вождь упал, а я повернувшись к нему спиной опять спокойно иду к своему стулу.

Шви-и, шви-и, просвистели болты над головой, это мои арбалетчики лупанули по вражескому отряду. Я медленно подошел, стряхнул со стула пару пылинок и сел на свое место. Всадников уже не было, они лежали на земле, кони беспокойно носились по берегу, а вражеские пешие воины, что не успели отдышаться после долгого марш броска, так и стояли заворожено взирая на своего предводителя, валяющегося на песке и его побитую конницу. Эту идиллическую картину нарушал только дикий вопль одноногого Харольда и хрипы умирающих воинов, пронзенных калеными болтами.

При чем, что интересно ни один из моих воинов даже не вытащил меч, а стояло их на берегу аж пять десятков латников. И вот это уже серьезный сигнал противнику, сигнал обозначающий то, что пришельцы не воспринимают воинов вождя Харольда как угрозу, причем относятся к ним с таким презрением, что даже мечи не вытащили. Они просто стоят и смотрят как на земле корчатся раненые.

Переводчик молчал, и с сочувствием смотрел на своего вождя.

— Повяжи ему кожаный ремень выше раны — сказал я переводчику — и посадите этого жирного уродца на стул.

Минут двадцать длилось оказание помощи этому так называемому вождю, а я периодически поглядывал на море, но все еще ничего там не видел. Почему я сказал 'так называемого'? Да тут все просто, если ты настоящий вождь, то должен уметь оценивать ситуацию на лету, должен уметь подстраиваться под угрозы внешнего мира, принимать быстрые и взвешенные решения.

Ну например лежишь ты на сеновале и пялишь свою бабу, или двух, да пусть хоть трех сразу, в зависимости от фантазии, величины кошелька и длинны своего инструмента. И тут тебя слуга отрывает от такого важного дела криком: 'вождь там два корабля к нашему берегу пристали'.

Ну что бы вы сделали в такой момент? Кайф вам обломали? Обломали. Поэтому вы с мыслью: 'сейчас приду и всех этих пришельцев поимею вместо моих, трех, четырех, ну или дальше по мере созревания фантазии и накопления сексуальной энергии'.

Вы без настроения и с явным намерением ввязаться в драку прилетаете на берег моря, где стоит два огромных корабля, на стуле сидит какой то важный хмырь, а вокруг него стоит пять десятков вооруженных и одетых в брони воинов. Что в этой ситуации должен сделать настоящий и умный хозяин? Правильно, нужно попытаться вытащить из этой ситуации как можно больше ништяков и не нарываться на пиздюлину, ведь по факту видно, что прибывшие незнакомцы круче твоих гопников.

Ну, а что сделало это жирное чмо? Права начало качать, дорогой товар ногами пинать, чистый морской воздух своим смердячим дыханием загрязнять.

И вот теперь даже его крестьяне с топорами испугались не на шутку, потому что потерять за минуту два десятка конных воинов и своего вождя, это удар по самоуважению очень серьезный.

После оказания помощи, вождя посадили на стул, я осмотрел его, вроде глаза не мутные, соображают.

— Я Чеслав — спокойно произнес я — я привез товар и хочу посмотреть ваши товары, но если ты вождь Харольд-одноногий не желаешь со мной торговать, то я утоплю тебя в море и найду другого вождя, с кем буду вести дело.

Переводчик затараторил, Харольд заохал, а потом что то быстро и отрывисто заговорил.

Перевели и оказалось, что тут есть, что то типа совета купцов и они сидят в том самом Неквид бурге. Купцы занимаются торговлей, а остальным запрещается продавать товар под страхом смерти и Харольд поставлен чтобы следить за порядком на этой территории, а поэтому не может допустить такого безобразия, что бы заморские купци без дозволения старших тут торг вели.

— А ну ка уточни, что он сказал? — я спросил уже у толмача — что значит остальным запрещается, как можно запретить торговать свободному человеку, или вы все рабы?

Толмач опустил голову.

— Нет мы свободны, но нас действительно купили. Меня купили у юттунгов и посадили тут на землю.

Вот оно что, только теперь я понял, что этот остров типа большая резервация, как Австралия. Тут то ли фермы, то ли производственные мастерские. Торговцы скупают толковых рабов по всему региону и привозят сюда, а рабы им обеспечивают процветание, производят добавочный продукт так сказать. Торговать рабам нельзя, так как ничего тут народу не принадлежит, всё, даже люди этого острова принадлежат уважаемым купцам, а бежать некуда, кругом ведь море. И поэтому местные со мной торговать не будут, не будут по нормальному, но ведь можно и по плохому.

— Эй вы — я повернулся к своим людям — повесьте вождя вон на том дереве

А потом я повернулся к толмачу.

— А ты слушай внимательно, сейчас три воина поймают коней и поскачут в этот Неквид бург. Пусть там скажут своим купцам, что два корабля напали на вашу деревню и убили вашего вождя и его людей, а также забрали товар и по пользовали ваших девок, ну можете добавить еще чего нибудь страшного, для красоты момента. А теперь смотри — я откинул полотно, что прикрывало железные изделия — мечей я вам не продам, но вот такие ножи и наконечники для копий вам пригодятся. А я бы купил у вас шерсть, соль и что там у вас ещё есть? Вы потом своим купцам скажете, что мы всё у вас забрали.

Толмач отошел и о чем то долго разговаривал с людьми ныне покойного Харольда-одноногого. А потом толмач подошел ко мне и тихо сказал — а вы можете забрать меня с собой? Я боюсь тут оставаться, кто нибудь обязательно на меня укажет, что я с вами общался и меня убьют как вашего пособника.

Я осмотрел толмача, да действительно толмач мне был нужен. Человек, что хоть и плохо, но может оказывать помощь в общении с местными людьми пригодится в дальнейшем.

— Я заберу тебя, скажи, а кто все эти люди, что они умеют, есть ли мастеровые?

— Есть, как не быть, есть овцеводы, есть люди что клей рыбий делают, есть те кто лодки умеют делать и сети плести — толмач показал рукой на лодки.

Офигеть, вот это удача, заберу всех.

— Эй толмач как там тебя? — спросил я.

— Амунсий.

— Амунсий, скажи людям, что я напал на их деревню и всех забрал в рабство, всех.

Толмач постоял, постоял, потом переспросил — я не понял что сказать?

— Скажи, что мы сходим пока к тем судам — я показал рукой на вражеские корабли — захватим их, а потом заберем всех вас с собой. Я заберу всех в свои земли, там вы будете работать на меня, но вы будет полностью свободными.

Толмач неуверенно пошел к людям и озираясь на меня, что то начал рассказывать, а те кивали.

— Ну все наговорились — крикнул я — вот мой приказ, подходить по одному, в кучу бросать оружие и всем лезть на борт галеры. Сейчас захватим те суда, а потом я отпущу вас в селение к бабам и детям.

— Эй Путята — крикнул я — гони всех этих вояк на весла и поставь над ними десяток охраны, выходим на бой.

Воины десятника Путяты, быстро разоружили и пинками загнали почти шесть десятков крестьян на весельную палубу. Я взошел на борт осмотрелся, да места маловато.

— А ну подвиньтесь — крикнул я — садитесь по два человека на весло, эй толмач переводил, и будь тут с моими людьми. А еще скажи им, кто во время боя со скамьи встанет, того мечом по голове и в море, без разговоров.

Мы задним ходом медленно начали отходить от берега, а я подошел к борту и крикнул — Радомир, забирай всех рыбаков на весла, пусть гребут.

Радомир заржал.

— Да посадил уже, но есть лишние, что их утопить?

— Посади по два на весло, пригодятся еще.

Радомир кивнул, а мое судно уже начало поворот вправо, продолжая двигаться задним ходом. Ветер меня просто радовал, враг шел на веслах и даже если у них были паруса, то ветер все равно для них встречный, а для нас самое то.

— Поднять паруса, суши весла — скомандовал я — эй вы там переведите этим придуркам пусть весла поднимут и не гребут.

Паруса под ветром вздулись, мачты затрещали и моя сороконожка, как древний 'галеон' начал набирать ход, а за мной ходко шла галера Радомира.

— Эээй, брат — заорал я — где ты бездельник? Я иду сразу на последнего, а ты бери первого, середину пока не трогаем.

— Пооонял — в ответ проорали с соседнего судна.

Над морем пролетела команда:

— Арбалеты, заряжай, готовсь!

Первое вражеское судно, начало отворачивать влево, оставляя нас по правому борту, ну и ладно, я чуть повернул и мы пошли почти на таран, а вражеский кормчий заорал со страху и весла ладьи мельтешили со страшной скоростью, стараясь уйти от столкновения, вот сотня шагов, пять десятков.

— Бей! — заорал я — заряжай, сводись, бей!

Два залпа по тридцать болтов почти выбили команду первого вражеского кораблика, баллисты же мне не понравились. Слишком быстро велся бой и почти все здоровенные болты, выпущенные из баллист промахнулись. Однако, когда наше судно пошло дальше, на борту первого вражеского корабля боеготовой команды уже и не было.

Потом был такой же ряд залпов по второй и третьей вражеским ладьям, а четвертая всё же успела развернутся и начала убегать.

Вражеский капитан очень быстро оценил ситуацию и еще когда мы были у второй ладьи начал маневр к берегу. Сбежать по морю он и не думал, а куда вы уйдете от сорока весельной галеры, да еще при попутном ветре и при таких огромных парусах.

Однако уйти врагу я не дал, на последнем повороте мы на всем ходу врезались в корму отходящего вражеского судна. Удар был такой силы, что меня оторвало от рулевого весла и бросило через всю палубу на нос корабля, а вместе со мной в море полетела мачта. Под воздействием инерции и приличного ветра простенькие канаты не выдержали и лопнули. Здоровенный парус надулся и как воздушный шарик ушел ввысь, захватив с собой ствол огромной сосны, что служил нам мачтой. Когда рвались канаты, я думал, что где то там вверху бог громовержец хреначит в свои титанические барабаны. А вот враг, был просто раздавлен как таракан, огромный таран пробил тонкостенный борт небольшой ладьи и одним махом перерубил шлюпку-переросток пополам.

— Руби канаты — кто то орал у меня над ухом, а кругом царил хаос.

Я медленно поднялся, ептить, чуть ключицу не сломал влетев в какое то бревно, а бревно оказалось ручным воротом якоря. Якоря понятное дело не было, его сорвало с палубы и он полетел вперед на борт вражеского кораблика по инерции завершая разрушение, а потом мой чудо якорь начал тонуть, медленно погружаясь на дно, а в это самое время, моя галера по инерции продолжила движение и теперь якорь уже зацепившись за дно тормозил наш корабль, поэтому нос галеры как у подводной лодки начал медленно погружаться под воду. Корма поднималась, и была угроза, того, что мы аки подводная лодка просто нырнем в пучину морскую. Но вот застучали топоры, в последний раз канат якоря свистнул, освобождаясь от крепления, а нос галеры резко пошел вверх, корпус корабля подпрыгнул, а я в это время сидел почти впритык к креплению якоря у носа корабля. Поэтому как только канаты были перерублены и нос пошел вверх, то от удара под зад я опять полетел вверх как шарик от пинг понга.

Красота, я подлетел всего метра на два, но и этого хватило, чтобы рассмотреть всю картину разгрома. Сзади по корме нашей галеры плавали доски, бочки и десяток голов, впереди уплывала бывшая моя мачта с дорогущим парусом, а боя не было.

Узрев картину таранного удар, что провел я, и увидев несущуюся вторую галеру Радомира, вражеские экипажи побросали весла и попрыгав в воду погребли к берегу по собачьи забив по воде руками.

— Эй кто там живой есть? — я свесился вниз и заорал гребцам — весла на воду, нужно догнать наш парус.

Мы пристали почти через час, когда я поднял на борт свой парус, а Радомир прицепил и подтащили к берегу три трофейных ладьи, а из команды неудачливых то ли пиратов, то ли вражеских морских пограничников, уже не было никого, они как только добрались до берега, включили пятую передачу и побежали в сторону виднеющихся вдали сопок.

— Ну ты даешь Чеслав — ржал Радомир — ты на хрена его таранил, не ну ты умора.

— А что мне делать? — я оправдывался как мог, косяк то на лицо, но все думали, что это план такой особо хитрый у князя был — мы уже мимо пролетали, а он гад к берегу отвернул, вот и пришлось вражине в зад бить.

— Так ты чего парус то не убрал, и на вёслах за ним не пошел? — не унимался подпрыгивая от смеха Радомир — остальные как увидели, что ты сотворил с тем несчастным, так сразу все в воду попрыгали.

— Да и пусть боятся — поддакнул я — а то вообще обнаглели на такие корабли кидаться, им бы бежать, как увидели, что тут дела плохи, так нет, они решили смелость проявить.

— А чего это они так то? — не понял Радомир — чего они действительно не сбежали, сдурели, что ли?

— Да понимаешь брат — медленно произнес я — весь прикол в том, что раньше сюда все враги приходили по морю вдоль материка, то есть с другой стороны. Голландцы могли собрать в кулак кучу судов с воинами и встретить кого угодно, любого, кто решится подойти к ним со стороны материка, а тут такая неожиданность, кто то осмелился напасть со стороны моря, а вот готландские хозяева к такому не готовы. Они думали, что тут пара лодок с ворами, вот и кинулись на тех судах, что были поблизости, а основной флот у них наверное с другой стороны острова стоит.

— Слушай Чеслав, а чего мы сидим? — вскочил Радомир — а пошли наведаемся в этот их Неквид.

— А почему нет? — пожал я плечами — эй Амунрий, Аменсий, Амунсий или как тебя, песий сын? Иди сюда!

Толмач пришел и согнулся пополам, выражая свое почтение.

— Ты милейший смотри спину сломаешь — посетовал я — а скажи ка мне любезный сколько воинов в торговом посту сидит, что вы бургов называете?

— Так сотня была, а теперь уж и не знаю — произнес толмач и посмотрел на остатки разбитой ладьи, что плавали в море.

— Значит так, передай тем бездельникам что на веслах сидят, что мы идем грабить этот Неквид бург, а потом забираем их женщин, детей, скот и уходим в мои земли — произнес я — есть возможность стать свободными уже сейчас и получить десятую часть добычи.

Амунсий поскакал к местным людишкам, что мы на время припахали на галерные работы, так сказать.

— Значит так брат есть всего одно предложение — сказал я — у нас остался один парусный корабль, и на нем под парусами до этого бурга дойдем за пол дня. Поэтому предлагаю пойти прямо сейчас вперед на парусах, на одной галере, а основные силы пойдут на веслах и придут может быть только завтра к утру. Но я думаю, что к этому времени уже можно там всё к рукам прибрать.

— Хороший план — подтвердил Радомир — вот ты собирай караван и давай за мной, а я заберу твоего толмача и пойду вперед на парусах.

— Не брат, это ведь я такой хороший план придумал — возразил я -вот я на твоем корабле и пойду.

— Нееее, брат — покачал головой Радомир — ты свой корабль уже сломал, и я тебе свой ломать не дам, так что греби веслами и не возмущайся, а толмач твой мне не нужен, и так повяжем всех.

Я провел работы по текущему ремонту, пересадил часть людей на три захваченных ладьи и поставив на своей большой галере косой носовой парус медленно двинул наш караван к вражескому городку. Мы шли почти в притирку к берегу, ветер дул в корму. Основной парус лежал свернутый на судне, в походе его в походе не починить, это абсолютно не реально. Сзади к моей галере были привязаны две большие трофейные лодки рыбаков, а за кормой шли три двенадцати весельные ладьи, захваченные в последнем бою, за которыми также тянулись привязанные лодки.

Пол дня, мы шли уже полдня, солнце клонилось к закату, а конечной цели похода как не было так и нет.

Было скучно, и я как мог расспрашивал туповатого, но очень хитрого Амунсия про историю этих мест. И вот что рассказал мне Амунсий:

— Поведаю я тебе князь Чеслав о славно правнуке великого Одина о сыне царя Регира о конунге Вольсунге, что был море странником и владыкой Вранов — начал Амунсий торжественную речь — Очень давно, когда еще большие царские дубы были желудями, в белом море правели несколько больших родов. Род вождя Рерира, что был море странником и владыкой Вранов поставил свой дом на острове Ружа. Род славных воинов готтар нашел свой дом на острове Гаутланд, а черноголовые морские разбойники сели на Скальный холм. По Белому морю в земли галльские и ромейские возили много пушнины и солнечного камня, а назад везли сладкие фрукты и доброе железо.

Но в один год в Черных скалах на острове, что ныне зовётся Бургун Хольм (скальный остров), появился вождь по имени Нифлунг, этот вождь был жаден до серебра, но силен как бык. Сотня его морских драконов останавливали все купеческие суда, что плыли из Белого в Северное море и брали непомерную дань. Дружинники Нифлунга не пропускали ни один торговый караван мимо своего острова, тех, кто отказывался платить жестоко казнили. В те времена Нифлунг стал богаче самого императора ромейского и стали звать его золотым драконом, так как золота у него было видимо-невидимо.

Однако Один — бог воинов разозлился на жадного Нифлунга и поведал о том золоте соседям. Вождь Вранов по имени Вельсунг собрал дружину добрую и посадив их на три сотни кораблей напал на жадного Нифлунга. Была сеча сильна, но убил в ой сече Вельсунг жадного дракона и захватил вождь Вранов острова дивные, а выжившие родовичи Нифлунга бежали с Борн Хольма в начале в земли ютунгов, а потом и далее — в земли галльские, и там осели на границе с ромеями. С тех пор полюбил Один род Вельсунга и назвал его величайшим из конунгов, назвался тогда Вильсунг избранником богов-ассов и наследником самого Одина.

У старого конунга Вильсунга было девять сыновей, но последняя жена родила ему близнецов по имени Сигмунд и Сигни, они родились в один день и были близнецами. Дочь красавица Сигни превосходила всех красотой, а младший сын Сигмунд не знал себе равных по силе и мужеству.

Чтобы объединить силу двух родов решил старый конунг выдать свою дочь замуж за конунга гаутландцев по имени Сиггейр.

По поводу свадьбы в замке конунга Вильсунга был собран небывалый пир, ведь единственная дочь Вильсунга, красавица Сигни уезжала вместе с мужем в его земли. Собрались на праздник все друзья и родственники старого конунга, его сотники и даже простые воины.

— Постой, постой — я придержал за руку Амунсия — а эти гаутландцы, это случайно не ваши готландцы?

— Так и есть князь, правил в те времена островом Гаутланд конунг Сиггейр, и владел он всеми родами, что на полночи обитают по морю Белому.

— Понятно, продолжай.

Глава вторая. РАССКАЗ О ВЕЛЬСУНГАХ.

Замок конунга Вильсунга был выстроен вокруг исполинского старого дуба, названного "Дубом валькирий". Его могучий, в шесть обхватов ствол поддерживал всё здание, а вершина, с далеко раскинувшимися ветвями пышным зеленым куполом подымались высоко над крышей. Между корнями этого лесного великана, на земляном полу замка, стояли длинные столы, на которых лежали зажаренные целиком туши оленей, вепрей и ланей, а подле — открытые бочки с пенящимся медом и крепкой брагой. Хозяева и гости ели, пили и веселились, и только сама новобрачная Сигни была задумчива и печальна. Не по своей воле выходила она замуж. Ей не нравился Сиггейр, а за его вкрадчивыми, льстивыми речами она угадывала коварство и скрытую жестокость. Сигни с грустью думала о том, что скоро она навсегда расстанется с родным домом, расстанется с отцом и братьями.

Уже немало старого меду было выпито и порядком захмелевшие гости только что затянули своими охрипшими в походах голосами дикую, как вой морского ветра, воинственную песнь, как вдруг дверь в пиршеский зал внезапно распахнулась, и на пороге появился неизвестный старик — оассказчик на мгновение остановился, сделав трагическую паузу — На голове у старца была потрепанная широкополая шляпа, на плечах висел дырявый синий плащ, в же правой руке он держал огромный сияющий меч. У пришельца был всего один лишь глаз, но этот глаз сверкал таким умом, да и вся наружность старика была так величественна, что все невольно смутились и никто не осмелился даже поприветствовать нового гостя обычным словом "добро пожаловать". Не обращая на это внимания, старик медленно и важно прошел между рядами гостей и, подойдя к дубу валькирий, с такой силой воткнул в него меч, что он по рукоятку ушел в ствол.

— Я оставлю здесь свой меч, — произнес торжественно пришелец, и его слова громко прозвучали в наступившей тишине, — в дар тому, кто сумеет его вытащить. И знайте, что лучшего меча никто из смертных еще не держал в своих руках.

Сказав это, незнакомец повернулся и, не оглядываясь, вышел из зала. Слуги Вильсунга кинулись вслед за ним, но таинственный гость уже исчез, так никто и не увидел, откуда он пришел и куда скрылся.

Едва опомнившись от изумления, все, кто только был в зале, вскочили со своих мест и окружили дуб валькирий, в стволе которого тускло поблескивала золоченая рукоятка меча.

Младший сын рода Вильсунгов уже было протянул к ней руку, но глава семейства остановил его и, обращаясь к Сиггейру, сказал:

— Ты мой гость, дорогой зять, попытайся же первым вытащить этот меч.

Сиггейр просиял от радости, он был молод и силен и надеялся без труда завладеть подарком незнакомца. 'Если старик смог его воткнуть, то уж я, конечно, сумею его вытащить', — подумал он.

Однако надежды конунга Гаутланда были напрасны и, хотя он тянул с такой силой, что на лбу выступили крупные капли пота, меч не сдвинулся ни на волосок.

— Нет, видно не рука простого смертного всадила сюда этот меч, не руке простого смертного его и вытащить! — сердито проворчал Сиггейр, садясь на свое место.

Сиггейра сменил старый Вёльсунг, а того сменили сыновья и гости. Каждому хотелось испытать свою силу и получить чудесное оружие. Один за другим подходили они к дубу, и один за другим смущенно отходили прочь. Меч словно прирос к стволу и не двигался с места.

Лишь один Сигмунд молчаливо стоял в стороне. Старый вождь заметил это и подошел к нему.

— Разве тебе не хочется завладеть таким прекрасным мечом? Или ты не доверяешь своим силам? — спросил он своего младшего сына.

— Нет, я не хотел мешать другим, — ответил Сигмунд.

Он подошел к дубу и, схватив одной рукой рукоятку меча, выдернул его так же легко, будто вынимал из ножен.

Рассказчик торжественно поднял руку как бы изображая древнего героя Сигмунда с мечом в руке, а потом, после короткой паузы продолжил. — Все невольно вскрикнули, восхищенные исполинской силой молодого Вильсунга. Не меньше восторгов вызвал и сам меч. Он был действительно великолепен. Испытав его, Сигмунд вырвал у себя волосок и бросил на лезвие. Едва коснувшись меча, волосок распался на две части.

— Послушай, Сигмунд, — сказал Сиггейр, который все время с завистью смотрел на меч, — продай его мне. Я дам тебе столько золота, сколько он весит.

— Если бы тебе подобало его носить, — насмешливо отвечал Сигмунд, — ты бы и сам его вытащил. Теперь же я не продам его за все золото, которое есть в твоем доме.

Король Гаутланда вздрогнул от обиды. Но он был достаточно умен, чтобы не давать волю своему гневу, и весело расхохотался, дружески хлопнув Сигмунда по плечу.

— Ну, так носи его сам, — воскликнул он, — а мы выпьем за то, чтобы подвиги, которые ты совершишь этим мечом, навеки прославили твое имя!

Сказав это, он взял из рук слуги полный рог меду и осушил его одним духом. Остальные последовали его примеру, после чего веселье в зале вспыхнуло с новой силой и продолжалось уже без всяких помех до самого утра.

Однако, с первыми же лучами солнца Сиггейр поднялся и, обращаясь к Вильсунгу, сказал:

— Подул попутный ветер, дорогой тесть, и я хочу воспользоваться им, чтобы сегодня отплыть домой. Позволь же поблагодарить тебя за гостеприимство и радушие.

Лицо старого Вильсунга омрачилось.

— Ты слишком рано собрался в дорогу, — возразил он. — У нас не в обычае кончать свадебный пир так скоро.

— Знаю, — ответил Сиггейр. — Но я и не собираюсь его кончать. Я получил важные известия и должен спешно вернуться домой, но, если ты со всеми, кто здесь присутствует, через две луны пожалуешь ко мне в гости на Гаутланд, то мы продолжим там то, что начали здесь, и поверь, я сумею ответить гостеприимством на гостеприимство.

Слова Сиггейра вызвали одобрительные крики гостей, которые уже заранее радовались предстоящему празднику.

— Я принимаю твое приглашение, — сказал старый Вильсунг, — и даю тебе слово, что через две луны буду у тебя в Гаутланде со всеми, кто пожелает пойти со мной, а таких, — добавил он, оглядывая зал, — наберется немало, у тебя может не хватить хмельных напитков.

— Чем больше гостей ты привезешь, тем веселее нам будет, — приветливо улыбаясь, ответил Сиггейр -а бочек с добрым писвом у меня заготовлено вдостать.

Он попрощался с Вильсунгом и вышел, чтобы приказать своим людям собираться в дорогу. В этот момент Сигни, которая до сих пор безучастно сидела на своем месте, вдруг бросилась на колени перед старым королем и со слезами на глазах воскликнула:

— О дорогой отец! Молю тебя, позволь мне не ехать! Не верь Сиггейру, он коварен и злобен. Пусть уезжает он один в свой Гаутланд, а я останусь здесь, с тобой и братьями!

— Ты с ума сошла, Сигни! — сердито взглянув на дочь, отвечал старый конунг — Как я могу нанести такое оскорбление своему гостю и зятю, да к тому же такому уважаемому человеку, как Сиггейр? Немедленно ступай к нему и не смей подавать даже виду, что он тебе неприятен!

Сигни понурила голову и, не говоря больше ни слова, вышла вслед за Сиггейром. А два часа спустя корабли гаутландцев уже покинули родную землю и быстро понеслись по бурным волнам моря. Они увозили Сиггейра и его молодую жену, глаза которой до последней минуты были устремлены к родным берегам, словно она предчувствовала, что уже никогда больше их не увидит.

Старый Вильсунг сдержал обещание, данное им зятю. И через две луны после отъезда Сигни он со всеми своими сыновьями, друзьями, родственниками отправился в Гаутланд, чтобы там продолжить празднество, так неожиданно прерванное Сиггейром. Плавание было удачным, попутный ветер быстро нес вперед их легкие, похожие на большие лодки корабли, и однажды под вечер они увидели перед собой суровые скалистые берега Гаутланда. Путники приветствовали их радостными криками. В ожидании скорого отдыха и обещанного Сиггейром богатого угощения они затянули веселую песню и еще дружнее налегли на весла.

Лишь один старый вождь не разделял общего веселья и, стоя на носу своего корабля, с удивлением всматривался в быстро приближающийся берег. Он ожидал, что Сиггейр, заранее зная о его прибытии, с богатой свитой выйдет ему навстречу, но все вокруг было пусто, и только на одной из прибрежных скал виднелась высокая стройная фигура женщины. Лучи заходящего солнца играли в ее длинных золотистых волосах. Прижав к груди свои белые, украшенные тяжелыми браслетами руки, она напряженно всматривалась в проплывающие корабли, а потом вдруг, как бы не в силах более ждать, бросилась в воду и поплыла им навстречу. Вскоре она поравнялась с кораблем Вильсунга и, схватившись руками за борт, одним быстрым и ловким движением поднялась на палубу.

Это была Сигни. С ее платья и волос ручьями стекала вода, щеки побелели. Не говоря ни слова, она бросилась к ногам отца и прижалась лицом к его коленям.

— Что с тобой, дочь моя? — воскликнул старый Вильсунг. Где твой муж? Уж не случилось ли с ним какого-нибудь несчастья?

При этих словах отца Сигни резко выпрямилась. Ее большие синие глаза потемнели от негодования.

— Ах, если б это было так! — гневно вскричала она. — Но нет, с ним не случилось несчастья. Это он готовит несчастье другим. Там, — и она показала рукой на длинную гряду прибрежных скал, — там, за этими скалами, он собрал великое войско, которому приказано напасть на вас, едва вы сойдете на берег. Таков будет тот пир, на который он вас пригласил. Не медли же, отец мой! Прикажи повернуть корабли и, пока не поздно, направь их прочь от этой проклятой земли!

Сигни говорила так громко, что ее слова были слышны на всех кораблях. Воины положили весла и молча смотрели на своего вождя. Лицо старого Вильсунга было угрюмо. Его косматые седые брови сдвинулись. Наконец он решительно покачал головой.

— Ты мне не веришь, отец? — в отчаянии вскричала Сигни. — О, клянусь всеми богами, что я сказала правду!

— Я верю тебе, дочь моя, — спокойно ответил старый вождь, — и мне не надо твоих клятв. Мы избранный богами род, когда-то мы разбили черноголовых нифлунгов, так и сейчас мы побьем жадных гаутландцев. Я дал клятву Одину не отступать перед врагами ни на шаг, как бы сильны они не были. Мы высадимся на берег и примем бой с дружиниками твоего мужа.

Сигни побледнела еще больше, но потом ее глаза сверкнули, и она гордо подняла голову.

— Хорошо, отец, — сказала она, — поступай так, как ты считаешь нужным. Позволь только мне остаться с вами и разделить вашу победу или вашу смерть!

Суровые, словно высеченные из гранита черты старого вождя немного смягчились, но лишь на одно мгновение.

— Нет, Сигни, — произнес он решительно, — не мне нарушать обычаи наших предков. Ты замужем, и не судьба отца и братьев, а судьба мужа отныне должна стать твоей. Ты вернешься к Сиггейру и останешься с ним навсегда.

И, уже не обращая больше внимания на дочь, Вильсунг обернулся к своей дружине и громко воскликнул:

— Воины Одина! Вы слышали слова Сигни и знаете, что вас ждет. Мы не хотели вражды с Сиггейром и приехали к нему как друзья, но бежать от него было бы недостойно нас! Лучше погибнуть в бою и быть почетными гостями в Валгалле, чем умереть смертью трусов и отправиться в подземное царство Хель. Вперед же, воины, и да поможет нам Один!

— Вперед! — дружно крикнули дружинники.

Они снова взялись за весла и несколькими взмахами подвели корабли к берегу.

Сигни первая легко соскочила на землю.

— Прощай, отец, — грустно сказала она — Я исполню твое приказание и вернусь к Сиггейру, но знай, что, если вам суждено будет погибнуть, твоя смерть не останется не отомщенной. Прощай же навсегда, прощайте и вы, друзья и братья!

Она в последний раз окинула взором спокойные, бесстрашные лица молчаливо готовящихся к бою родовичей, а потом, уже не оборачиваясь, быстро побежала к груде утесов, которые скрывали дружину Сиггейра, и вскоре исчезла за ними.

Тем временем дружина Вильсунга вышла на берег построившись плотными рядами вокруг своего вождя и его десяти сыновей. Им не пришлось долго ждать. Не прошло и нескольких мгновений, как справа и слева показались первые ряды бесчисленной рати Сиггейра. Гаутландцы наступали широким полукругом, стремясь отрезать дружину Вильсунга от берега моря.

Старый конунг взглядом искал в их толпе своего зятя, но тот был слишком хитер и осторожен, чтобы самому встретиться в бою с прославленным старым воином и его могучими сыновьями, и предпочел остаться в своем дворце, поручив командовать дружинами своим сотникам.

— Жалкий трус! — с презрением крикнул Вильсунг. — Вперед, воины! — и, высоко подняв свой меч, кинулся навстречу врагам.

Натиск Вильсунгов был так стремителен, что ряды гаутландцев смешались. Впереди всех, мощными ударами прокладывая себе дорогу, шел старый конунг. Рядом с ним неотступно следовал Сигмунд со своим чудесным мечом в руках. Казалось, что Вильсунг, доселе никогда не знавший поражения, и на этот раз одержит победу. Однако гаутландцев было слишком много. Девять раз прорывались варанги сквозь их ряды, устилая свой путь трупами многочисленных врагов, но и сами понесли при этом тяжелые потери. Не замечая, что от его дружины осталось не более трети, Вильсунг в десятый раз повел ее на врага. В этот момент метко брошенное копье одного из гаутландцев пронзило ему грудь. Старый богатырь пошатнулся и, не издав даже стона, мертвым рухнул на землю. Увидев это, Сигмунд, думая, что отец только ранен, бросился к нему и опустился около него на колени. В тот же миг крепкая ременная петля перехватила ему горло и опрокинула его на землю. Сигмунд попытался встать, но тут же свыше десяти гаутландских воинов навалилось на него, обезоружили и туго связали по рукам и ногам. Точно так же были взяты в плен и остальные девять братьев Сигмунда, а еще через несколько минут последний вой, истекая кровью, пал, пронзенный копьями своих врагов. Битва была окончена.

Гаутландцы привели Сигмунда и его братьев во двор королевского замка. Здесь их поджидал сам Сиггейр, сидевший на простой деревянной скамье в окружении своей свиты. Рядом с ним стояла Сигни. Ее лицо было величаво и бесстрастно. Казалось, она полностью смирилась со своей судьбой и участью отца и братьев. Зато глаза вождя Гаутланда загорелись дикой радостью при виде пленников.

— Привет тебе, Сигмунд, — сказал он насмешливо. — Не повторишь ли ты еще раз, что я недостоин носить этот клинок?

И его рука любовно погладила рукоятку чудесного меча, которым он уже успел опоясаться.

— Этот меч не для тебя, Сиггейр, — спокойно отвечал Сигмунд, — и рано или поздно он достанется тому, кому предназначался.

— Тебе-то он уж во всяком случае, не достанется! — злобно возразил Сиггейр. — Эй, воины, отрубить им головы!

— Постой, Сиггейр! — поспешно воскликнула Сигни, не в силах далее сдерживаться. — Постой, не торопись выносить им свой приговор.

— Что это значит, жена моя? — угрюмо сказал король Гаутланда. — Так-то ты любишь своего мужа! Или ты забыла, какую обиду мне нанесли в доме твоего отца, или ты хочешь, чтобы я ее простил?

— Нет, я не забыла нанесенной тебе обиды, — ответила Сигни, — и я сама не могу ее простить. Но ты забываешь, что я дочь от рода Вильсунга и я не хочу, чтобы мой муж пролил кровь моих братьев. Прикажи отвести их в лес и заковать в колодки. Если они умрут там от голода и жажды, тогда месть твоя свершиться, а на твоих руках не будет их крови.

— Клянусь Одином, ты права, Сигни! — усмехнулся Сиггейр. — Теперь я вижу, что ты верная жена и хорошая подруга. Смерть родичей твоих от моей руки действительно не будет мила богам, а ежели остатки рода Вильсунга подохнут от голода, так нет в том моей вины. Вы слышали её слова? — обратился он к своим воинам. — Делайте же так, как сказала моя жена. А вы, Вильсунги, страдая от голода и жажды, просите утешения богов! — И он громко расхохотался.

Повинуясь приказу своего вождя, гаутландские воины отвели братьев Вильсунгов в лес и там приковали их рядом друг с другом к огромному стволу поваленного бурей дерева. Убедившись в том, что пленные не могут шевельнуть ни рукой, ни ногой и что убежать им никак не нельзя, они оставили их одних, а сами вернулись в замок сообщить Сиггейру, что они исполнили его повеление.

У Сигни был старый преданный слуга, находившийся при ней с детства, и она надеялась с его помощью освободить братьев и помочь им бежать. Однако все случилось совсем не так, как она рассчитывала. В первую ночь на поляну, на которой сидели связанные братья, вышла из чащи огромная лосиха и, тяжело ступая, направилась прямо к ним. Братья с ужасом заметили, что ее глаза горят в темноте, как у хищного зверя. Лосиха подошла к одному из них и, перекусив ему горло, с жадностью стала его пожирать. Тщетно остальные пленники кричали и свистели, надеясь испугать страшного зверя. Лосиха остановилась лишь тогда, когда съела свою жертву, после чего вновь скрылась в чаще леса.

Наутро на поляну пришел старый слуга, которого прислала Сигни. Он принес братьям еду и питье и попытался их освободить, но одному человеку это было не под силу. Кроме того, он был стар и слаб, сама же Сигни не могла выйти из замка, так как за ней зорко следили. А на следующую ночь вновь явилась лосиха, и еще один из братьев окончил свою жизнь, съеденный кровожадным животным.

Шел день за днем, ночь за ночью, и Вильсунгов становилось все меньше и меньше. Сигни рвала на себе волосы, не зная, как спасти братьев от чудовища. Она не догадывалась, что лосиха не кто иной, как сама мать Сиггейра, что была злой колдуньей. Колдунья разгадала замысел Сигни и посоветовала сыну десять дней не выпускать жену из дому, а сама по ночам превращалась в зверя и убивала братьев по одному.

Так прошло девять ночей. К исходу последней ночи из всех сыновей Вильсунга в живых остался один лишь Сигмунд. Он уже почти примирился со своей участью, как вдруг ему в голову пришла счастливая мысль. Утром, когда на поляну опять пришел старый слуга, который ежедневно навещал братьев, он обратился к нему и сказал:

— Беги скорей к моей сестре и скажи ей, чтобы она прислала мне горшок самого лучшего, душистого меда. Да смотри торопись и принеси мне этот мед не позднее вечера.

Слуга со всех ног бросился выполнять поручение и под вечер вернулся с медом.

— Хорошо, — сказал Сигмунд. — А теперь намажь мне этим медом лицо, а остаток положи в рот.

Слуга не понял, что задумал молодой Вильсунг, однако сделал так, как тот ему сказал, после чего попрощался с Сигмундом и ушел домой.

Сигмунд и сам не знал, удастся ли его замысел, и с волнением ожидал наступления ночи. Но вот солнце село, на небе появились первые звезды, и он услышал в отдалении грузные шаги своего врага. Лосиха подходила все ближе и ближе. Остановившись перед Сигмундом, она некоторое время смотрела на него, как будто наслаждаясь видом своей жертвы, а потом раскрыла свою пасть, готовясь перекусить ему горло. В этот миг в ноздри ей ударил резкий запах меда. Лосиха снова закрыла пасть, внимательно обнюхала молодого воина, а затем принялась слизывать мед с его лица. Она так увлеклась этим, что наконец засунула ему язык прямо в рот. Сигмунд, который только и ждал этого, крепко стиснул его своими зубами. Испуганная лосиха рванулась прочь и изо всех сил ударила передними ногами в дерево, к которому был прикован молодой богатырь. Дерево разлетелось на куски, и Сигмунд оказался на свободе. Не теряя ни минуты, он, не разжимая зубов, перехватил своей могучей рукой язык лосихи и вырвал его из пасти колдуньи-зверя. Кровь хлынула ручьем, а через мгновение колдунья мертвой упала на землю.

С первыми лучами солнца в лес прибежал старый слуга. На этот раз его сопровождала Сигни, которой Сиггейр, уверенный в том, что братьев уже больше нет в живых, предоставил полную свободу. Какова же была их радость, когда они увидели Сигмунда живым и на свободе, а лосиху — бездыханной у его ног!

— Видно, не суждено тебе погибнуть бесславной смертью! — воскликнула Сигни, горячо обнимая брата. — Ты совершишь еще немало подвигов, а Сиггейр дорого заплатит нам за свое предательство.

— Придет время и для этого, сестра, — ответил ей Сигмунд. — А пока пусть твой муж лучше думает, что последнего из Вильсунгов нет больше в живых. Иди домой, а я спрячу труп лосихи, чтобы никто ничего не нашёл.

— Где же ты будешь жить, дорогой брат? — спросила Сигни.

— Здесь же, в лесу, — ответил Сигмунд. — Так что мы скоро увидимся. А сейчас спеши назад, пока Сиггейр тебя не хватился.

Сигни попрощалась с братом и побежала домой, а Сигмунд утащил труп лосихи и бросил его в море с высокой скалы.

В тот же день Сиггейр послал в лес своих воинов узнать, живы еще Вильсунги, и те, вернувшись, доложили ему, что нашли дерево, к которому были прикованы пленники, разбитым, а рядом с ним много засохших и одну свежую лужу крови.

"Видно, дикие звери или моя мать растерзали всех десятерых", — сказал про себя Сиггейр, а вслух добавил:

— Теперь, Сигни, мы можем жить спокойно и нам не грозит ничья месть — Вильсунгов больше нет в живых!

'Что бы ты сказал, Сиггейр, если бы знал правду!' — подумала Сигни, но ничего не ответила мужу и лишь молча наклонила голову в знак согласия.

Сигни часто ходила навестить своего брата в лес и одной темной ночью у них случилось любовное соитие, а через девять месяцев у Сигни родился третий сын, которого назвали Синфиотли. Сиггейр думал, что это его сын и много ему позволял, а когда Синфиотли исполнилось шесть лет Сигни сказала Сиггейру, что слыхала от купцов будто приплыл к ним на остров странствующий учитель меча и она хотела, чтобы её сын Синфиоти стал учеником у странствующего мастера. Так Сигмунд стал воспитывать Синфиоти, а когда сыну исполнилось шестнадцать лет, то мать рассказала ему всю историю Вильсунгов и поведала ему, что старый учитель меча — это и есть её брат также егог отец Сигмунд. Взорвалось ненавистью сердце сына к подлости Сиггейра и решил он со своим настоящим отцом Сигмундом отомстить старому царю за его коварство. Сигни посоветовала брату и сыну напасть на конунга гаутландцев ночью. За несколько часов до наступления темноты оба богатыря вооружились и пошли в палаты, но им навстречу попался старший сын Сиггейра, который шел в кладовую за пивом. Когда он увидел двух вооруженных воинов, то начал кричать и со всех ног кинулся к отцу, и богатыри не успели опомниться, как на них напала стража.

Сигмунд и Синфиотли яростно защищались, но в тесном и узком коридоре они не могли свободно действовать мечами. Поэтому, убив с полдюжины гаутландцев, они были наконец обезоружены и взяты в плен.

Удивление Сиггейра при виде Сигмунда, которого он считал давно умершим, могло сравниться лишь с его гневом, который еще больше возрос, когда во втором пленнике он узнал своего младшего сына Синфиотли.

— Я не знаю, как тебе удалось избежать моей мести, Сигмунд, и переманить на свою сторону моего сына, — мрачно сказал он, — но я знаю, что на этот раз ты последуешь за своими братьями и захватишь с собой этого змееныша, изменившего родному отцу. Пусть ваша смерть будет примером того, как вождь Гаутланда умеет расправляться со своими врагами.

И действительно, казнь, которую придумал для своих пленников Сиггейр, была ужасна.

Невдалеке от замка находился небольшой каменистый холм. В нем была выкопана глубокая яма, посередине которой установили гранитную плиту, разделяющую ее пополам. Сигмунда и Синфиотли посадили по разные стороны от этой плиты, после чего яму закрыли слоем толстых бревен. Сверху, на бревна, Сиггейр приказал насыпать большую груду камней, которые должны были возвышаться как вечный памятник его мести врагам.

Вся бледная от горя и отчаяния, Сигни молча смотрела, как заживо хоронят ее брата и сына. Вдруг она о чем-то вспомнила и стремительно бросилась в замок. Скоро она вернулась назад, держа в руках большой сноп соломы. Как раз в это время гаутландские воины готовились засыпать камнями ту часть ямы, в которой находился Синфиотли.

— Подождите минутку, — обратилась к ним Сигни. — Дайте мне бросить сыну хотя бы этот сноп, чтобы он умер не на голых камнях.

Воины переглянулись между собой, и один из них сказал:

— Ну что ж, пусть она бросит ему сноп — от этого он не проживет дольше, а если и проживет, то только лишний риз помучается.

Он приподнял одно из бревен, настланных поверх ямы, и Сигни просунула в отверстие свой сноп.

— Спасибо тебе, — сказала она воину и, стараясь скрыть радость, которая светилась в ее глазах, быстро ушла.

Тем временем груда камней над Сигмундом и Синфиотли все росла и наконец превратилась в целую гору.

— Пора кончать работу, — сказал воин, разрешивший Сигни передать Синфиотли солому. — Сдвинуть эти камни не под силу даже великану. Теперь пленники уже не убегут, и наш вождь может быть доволен.

— Ты прав, — подтвердил другой воин, — мне кажется даже, что мы перестарались.

И гаутландцы, бросив работу, толпой направились в замок.

Не слыша больше грохота камней над своей головой, Синфиотли понял, что их оставили одних, и осторожно ощупал руками сноп, который ему бросила мать. В нем лежал меч, тот самый меч, который когда-то принадлежал Сигмунду, а потом был отнят у него Сиггейром. Синфиотли еще ребенком часто видел его у пояса отца и часто слышал от матери, что он может разрубить любой камень.

"Сейчас я проверю, правда ли это", — подумал юноша и изо всех сил ткнул острием меча в гранитную плиту, отделяющую его от Сигмунда. К удивлению Синфиотли, чудесный клинок пробил ее насквозь, словно она была из мягкого дерева, и чуть было не поранил товарища по несчастью.

Услышав скрежет стали о камень, Сигмунд ощупью нашел в темноте торчавшее из плиты лезвие и сразу понял, что они спасены. Работая мечом, как пилою, оба богатыря в несколько минут разрезали преграду, которая их разделяла, и бросились друг другу в объятия.

— Дорогой отец! — воскликнул Синфиотли, прижимаясь к груди Сигмунда. — Позволь мне отныне называть тебя так, потому что другого отца, кроме тебя, мне не нужно!

— Охотно позволяю, сын мой, — отвечал Сигмунд, — но давай сначала подумаем, как нам отсюда выбраться, чтобы камни, которые лежат у нас над нашими головами, не раздавили нас.

Он взял из руки Синфиотли свой меч и, подойдя к одной из стен ямы, осторожно разрезал им с двух сторон крайнее из бревен. Оно с треском упало на землю. Сигмунд прислушался, но все вокруг было тихо. Тогда он принялся долбить мечем лежавшие над прорубленным им отверстием камни. Их обломки градом посыпались вниз. Оба богатыря укладывали их ровным слоем на дно ямы и, становясь на них, поднимались все выше и выше. Постепенно они достигли верхнего края приготовленной для них могилы и, раскидав руками последние преграждающие им путь камни, вышли на волю.

Была уже ночь, и на небе ярко сверкали звезды. Сигмунд долго смотрел на лежавший перед ним замок, в котором, как видно, все давно уже спали, а потом повернулся к Синфиотли.

— Пойдем, — решительно сказал он. — Там, где не помогла сталь, поможет огонь.

Юноша понял замысел своего названого отца, и его глаза сверкнули. Оба направились в лес и стали поспешно собирать хворост. Охапку за охапкой носили они его к деревянному замку и укладывали вокруг стен, не оставляя ни одной свободной щели, ни одного прохода.

Удовлетворенный своей местью, Сиггейр спокойно спал, когда его разбудил внезапный шум и грохот. Весь замок был в огне. Длинные языки пламени лизали сухие сосновые бревна, из которых были сложены его стены, и поднимались багровым венцом над черепичной крышей. Застигнутые врасплох гаутландцы, наталкиваясь друг на друга и потеряв голову от страха, метались по двору. Некоторым из них удалось проскочить сквозь огонь, но тут их настигал меч Сигмунда.

— Сиггейр, Сиггейр! Ты слышишь меня, Сиггейр? Это я, Сигмунд, тот самый Сигмунд, которого тебе так хотелось погубить, и мой меч снова в моих руках. Пришел час расплаты, Сиггейр, выходи!

Вождь Гаутланда, который задыхался от дыма, страха и злобы, отвечал ему лишь глухим проклятием.

Вдруг из густой завесы огня и дыма, которая все больше и больше окутывала замок, появилась женщина.

— Наконец-то, сестра! — радостно воскликнул Сигмунд, узнав в ней Сигни. — А я уж боялся, что ты не успеешь спастись.

— Я пришла проститься с тобой и Синфиотли, — отвечала Сигни. — Спасибо тебе, что ты отомстил Сиггейру за смерть наших родных. Прощай и постарайся заменить Синфиотли отца — это моя последняя просьба к тебе.

— Как! — вскричал Сигмунд, догадываясь о намерении сестры. — Ты хочешь оставить нас и погибнуть вместе с нашим врагом?

— Никто из моей семьи не может сказать, что я мало сделала для того, чтобы отомстить Сиггейру, — гордо отвечала Сигни. — Этой мести я посвятила всю свою жизнь, ради нее я пожертвовала двумя старшими сыновьями, которые сейчас гибнут в пламени, зажженного тобой замка. Но долг есть долг, и жена должна до конца следовать за мужем, как сказал мне на прощание наш отец... хотя этого мужа мне и дали насильно, — добавила она тихо.

Сигни порывисто поцеловала брата и сына и, прежде чем те успели ее удержать, снова исчезла в огне.

Долго, до самого восхода, горел замок Сиггейра. Уже давно рухнули его стены, похоронив под собой вождя Гаутланда и всю его семью, а Сигмунд все стоял и стоял и в суровом молчании смотрел туда, где в последний раз видел Сигни, достойную дочь своего благородного отца — .. Амунсий закончил свою песнь и смахнул рукой капли пота с лица.

Все слушатели, а было их немало, завороженно открыв рты смотрели на рассказчика. Да, крутая басня, или баллада, да хрен поймешь как тут такие сказки называются. Но ведь у местных людишек не было ни кинотеатров, ни интернета, ни даже газет, поэтому вот такие скальды как Амунсий, пользовались тут большим успехом, он тут как Петроян в 21-м веке, впору по бургам ездить и концерты давать

— А что стало с Сигмундом? — спросил я — он что стал конунгом Гаутланда?

— Да нет — отмахнулся Амунсий — Сигмунд собрал всех воинов павшего конунга Сиггейра и заставил произнести клятву верности единственному выжившему наследнику рода Сиггейра, своему сыну Синфиотли, потом забрал все корабли и ушел в земли своего отца, где и провозгласил себя конунгом варангов. Однако вскоре настигла их род новая беда, появились злобные венды и Сигмунд проиграв несколько битв с остатками рода вынужден был бежать за море, там они сели рядом со своими бывшими врагами бургундцами и назвались франками, а на острове Ружа стали править новые хозяева.

— А что Синфиотли, он куда подевался?

— Так он остался на Гаутланде, его наследники и ныне правят сдесь.

Ни хрена себе тут страсти бушуют, Шекспир блин отдыхает. Не дай бог, мне тут такие враги попадутся, что двадцать лет будут планы мести строить, а потом собственную сестру трахнут, чтобы потом коварно отомстить, одним ударом лишив своего врага всего и сразу.

— А как давно была та история? — спросил я.

— Да почитай при моем прадеде и была.

Вот блин, так это было совсем недавно. А если этот самый Сигмунд был правнуком Одина, так тут недавно сам бог викингов разгуливал, вот это номер, а я думал, что про Одина это легенды типа, но вот местные то людишки его воспринимают как реального человека.

А еще меня напрягло начало этой истории, про какого то вождя Рерира, что был море странником и владыкой Вранов. А если этот Рерир сидел на острове Ружа, то это наверное остров Руян? А после того как с острова бежали франки, то теперь эти враны управляются кем то другим. При чем когда то венды тут рулили не слабо, даже франков разбили, а вот потом пришли готтар и разбили вендов. Крутая история, хотя всё это ведь просто былины, сказки.

Понятно только одно, на Белом море всегда шел спор за контроль над торговлей, и я думаю этот спор до сих пор не утих. Амунсий сказал, что ранее выход в северное море контролировали черноголовые воины с Брунхольма, а теперь, кто теперь контролирует проливы между Данией и Швецией? Нужно разбираться!

Глава третья. ГОТЛАНДСКОЕ ГОРОДИЩЕ.

Я был в тяжелых раздумьях. Что делать, пристать к берегу?

Я посадил на весла почти сотню местных холопов, пообещав им, что увезу их в свои земли. Но вот захотят ли они идти, ведь могут воспользовавшись темнотой просто сбежать и всё.

Напасть на мою команду они не решаться, оружие я все отобрал, да и люди у меня все бронные, все кроме арбалетчиц. Однако плыть ночью я не собираюсь, придется все таки приставать. Выбрав неплохое место мы стали причаливать к берегу.

Причалили, я выставил два поста наблюдателей подальше от берега, вытащили казаны и начали готовить ужин, покормлю и загоню всех на галеру.

— Путята — позвал я десятника и по совместительству боцмана — покормите первыми наших гребцов и загоните их всех на нижние палубы, пусть там спят, а потом выставь охрану и будем кормить наших людей.

— Да не переживай князь — махнул рукой Путята — я ходил посты проверять, они чуть за горкой встали и сказывают, что издалека наши костры не видно, так, что нападения не будет.

— Хорошо, что в ложбинке, что то мне не весело в чужой земле ночевать — тихо произнес я — но я не только нападения оттуда боюсь, я боюсь, что 'наши гребцы' взбунтуются. Ты скажи пусть воины ночью брони не снимают, а посты проверяйте укрупненными патрулями и пленников считайте почаще.

Утром проверили гребцов и оказалось, что семь человек таки сбежали, ну и черт с ними, пусть бегут. Остались именно бывшие рабы, то есть те, кому в принципе терять нечего, и те кто не считает этот чудо остров своей землей.

Позавтракали, загрузились и пошли дальше оставляя по правому борту неприветливый берег острова Готтланд.

Вот вдали появились точки, потом точки приблизились и стало видно несколько домиков на берегу. Ну пропускать такую возможность нельзя, придется пограбить.

Пристали, обшарили все окрестности, но людей не было. Было много животных и птицы. Куры, гуси, даже овцы виднелись на лугу, но людей не видно, грабить то нечего. Ведь если нет людей, то это уже и не грабеж, а примитивная кража. Западло, не по пацански как то.

— Тащите все ценное в галеру, всех овец соберите, сети вон на берегу сушаться, снять. Бочки водой из ручья заполняйте — я раздавал команды, а сам аосматривал по стронам.

Когда все кинулись обшаривать окрестности, я тоже пошел прогулятся по селению. Это было небольшое селение, всюду на длинных жердях висели сети, лежало несколько перевернутых лодок. Сушилась рыба, много рыбы было развешено на веревках у кровли крыши сложенных из камня домиков, по округе ходили куры и гуси, на лужайке щипало травку несколько десятков овец. По всему выходило, что местные нас поздно заметили, поэтому подхватив детей просто сбежали, даже скот увести не успели.

Я искал следы цивилизации, станки для производства тканей, гончарные круги, кузницы, мастерские для производства лодок, весел, все что могло указать на развитость селения, но ничего не было. Да были куски ткани, что сушились на веревках, в домах стояла глиняная посуда, но все это было привезенным, то есть местные где то всё это покупали. По крайней мере я даже в пределах видимости не смог углядеть приличного леса, от куда можно было таскать бревна для разделки их на доски и строительства лодок.

Награбленное добро мы по закидывали на суда, причем в грабеже активно участвовали и мои гребцы, я ведь пообещал им часть добычи, вот они собственно и занимались сбором этой добычи.

К торговому порту мы приблизились только к вечеру. На рейде стояла громадина галеры Радомира, а у причалов несколько десятков совсем маленьких рыбацких лодок и несколько приличных шести весельных баркасов, наверное 'местные олигархи' на таких по морю ходят. Сразу было видно, что грабеж удался, местных не было видно вообще, только женщины. Тётки с угрюмыми лицами ходили, то там, то сям, что то носили, что то собирали. Видно сексуальный пыл захватчиков уже поубавился и женщины, не боялись повторных оргий, а зря, я тут еще привез почти сотню голодных мужиков.

Пока мои экипажи пришвартовались я нашел Радомира. Тот сидел в каком то домике довольный как кот обожравшийся сметаны.

— Брат — увидев меня Радомир и полез обниматься — ты представляешь, у меня места нет на судне, чтобы загрузить весь товар.

— А что много взяли? — спросил я, присаживаясь на табурет.

— Много? Ты что брат, не много, а ооочень много, да тут два амбара только мехами забиты, а еще вот!

Радомир вывалил на стол кучу серебряного и золотого барахла — тут семь домов купцов было, так мы их все обчистили, богатенькие купцы тут живут.

— Я надеюсь ты их не всех убил.

— Нет конечно, — возмутился брат — некоторых правда попинали, охранников самых ретивых побили, а купчишек всех повязали.

— Никто не болтает языком, вы не проговорились кто мы такие? — спросил я у Радомира.

— Да кому, ты что, тут было всего два десятка вооруженных мужиков, что на нас кинулись, так мы их побили, а все остальные, так и вовсе безоружные — засмеялся Радомир. Мы уже все домишки тут проверили, все добро, что подороже на судно загрузили, остальное барахло вон в амбары местные сносят — засмеялся Радомир — я сказал, что мы честные воины Чернобога и лишнего не возьмем.

— Что за история — спросил я — что за Чернобог, и при чём тут вы?

— Ахахаха-ха — опять заржал Радомир — на том паскудном острове, что Руяном зовётся, стоит статуя Чернобога, это идол, что темными делами помышляет, ему всякие дары после набегов приносят. Вот я и потребовал, чтобы местные мне дары для Чернобога преподнесли. Пусть местные думают, что тут руянцы промышляли.

— Да брат, как же они тебя поняли, ты ведь их язык то не знаешь?

— А меч мен на што, я меч показал, да и потребовал, что бы они все добро в амбары сносили. А еще я часто кричал слово 'Чернобог'.

— Видно сильно тебя руянцы обидели, что ты на них беду накликаешь — с грустью проговорил я — а я то торговать с ними хотел.

— Так торгуй — махнул рукой Радомир — чем тебе это помешает, а гаутландцы пусть думают, что это руянцы на них воинов Чернобога натравили, нам же лучше, сам говорил, что стравить этих псов меж собой нужно, пусть повоюют.

— Да брат, ты такой простой — похлопал я его по плечу — и этим ты мне нравишься, только вот ты подумай, если война начнется, то в этом море уже не будет нам спокойной торговли. Ведь и руянцы и гаутланцы будут нападать на всех чужаков, потому как у них кораблей много, как же ты торговать то будешь всего с двумя кораблями?

— Да пусть только попробуют напасть — самоуверенно заржал Радомир — у нас уже не два, а все пять кораблей! Мы им так на валяем, не боись.

Да, подумал я, наваляешь ты, валяльщик хренов. И где мне найти толковых людей, куда не кинь одни идиоты примитивные, не способны даже на два шага вперед думать, не то что партию шахматную разыграть, все в Чапаева играют. Ладно, уже осень, я думаю до весны тут все успокоится, а там, что нибудь придумаем. Только вот два полных амбара мехов мне точно не нужны, что мне с ними делать, мне соль нужна, зерно, бочки, ткани. Заберем также всё железо, сети рыбацкие, ну и меха, как без них. А меха придется сжеч к чертовой бабушке, жаль конечно, но рыночные отношения не терпят конкуренции.

— Слушай Радомир, а ты сказал, что купцы и людишки богатые были, где они?

— Да там — Радомир махнул рукой — связанные сидят, мы тех кто оружие в руки не брал так и вязать даже не стали. Вон шляются по селению. А представляешь я тут два загона нашел, так там рабы сидят, мужчины и женщины, почти сотня человек, я не знаю что с ними делать.

— Значит так пошли в начале к рабам сходим, а потом и к купцам заглянем, пусть они еще чуток понервничают.

Сходили, сбили замки с деревянных решетчатых загонов, я приказал вытащить всех рабов на воздух. Прошел осмотрел людей, я пытался понять по какому принципу тут людей ловили, есть ли среди них специалисты, мастера, умельцы там всякие?

Женщины, были разные, тут понятно, те кто покрасивше пойдут в наложницы, а вот остальные, те что пострашнее, что с ними делать, если мастерицы какие, так сгодятся, а если ничего не умеет баба, да ещё и кривая, нахрен она такая нужна? Так, а если всех посадить в одно селение на Ладожском озере, пусть землю обживают, убежать то не куда, вот так всех скопом и поселить и мужиков и баб вместе, как не будь приживутся. И им хорошо и у меня число налогоплательщиков увеличится. Как говорили древние мудреци: 'курочка по зернышку клюёт', вот и я наклюю себе податного населения пару сотен тысяч, а там заживем.

— Кто язык наш понимает? — спросил я.

Тишина все молчали.

— А где этот толмач Амунсий, где этот скальд недоделанный, а ну ведите его сюда.

Пока я обходил и осатривал людей пришел Амунсий.

— А ну ка Амунсий спроси, кто из них мастеровым наукам обучен, кто кузнец, кто с деревом работать может, кто полотно ткать, а может кто горшки делает или посуду глиняную, лодки, сети и кого вообще можно к работе толковой приспособить?

Амунсий затараторил, но я видел, что люди его не понимают.

— Нет князь у них никаких мастеровых, молчат все.

— Вот ты Амунсий тяжелый тип — покачал я головой — они молчат потому что тебя не понимают, но купцы не просто так их сюда притащили, на этом острове простых людей нет, сюда только люди полезные завозятся. Нужно найти тех, кто сюда рабов привез.

— А что тут искать, брат — не понял проблемы Радомир — пошли у купцов и спросим, они то точно всё знают.

— Ладно, отпустите людей, пусть найдут себе работу, а мы пока с купцами поговорим — махнул я рукой.

Когда я развернулся и пошол к пирсу, а за мной пошла нестройная цепочка моих воинов, то бывшие рабы стояли в недоумении, не понимая что делать дальше. Некоторые мужики побежали за нами, а бабы как курицы опять сбились в кучу и начали о чём то кудахтать на непонятном языке. Бывшие рабы поняли, что я тут типа налетчик и самими рабам не угрожаю, а вот их бывшим хозяевам может не поздоровиться.

Купцы оказались прилично побитые, видно оказывали сопротивление и получили по морде, но вот прошло время и местные 'олигархи' должны проникнутся сутью проблемы, ведь их по сути первый раз грабят. Со стороны материка наверное и приходили когда либо бандиты и грабители, но со стороны моря мы первые.

— Амунсий переводи — я сел и откинулся на спинку стула — я воевода Проскинья с Руяна, мы жрецы Чернобога и пришли сюда, чтобы вернуть награбленное.

Пока Амунсий переводил, Радомир смотрел на меня с изумлением.

— Ты брат Проскиня даже меня переплюнул — шепнул мне на ухо Радомир.

— Не мы такие, жизнь такая брат — тихо сказал я и пожал плечами — нам нужно напугать этих купцов, чтобы они раскошелились и вытащили нам все серебро.

Я увидел, что лица купцов приняли нужное для восприятия информации выражение, а наше шушуканье они восприняли как обсуждение способа жестокой казни.

— Скажи им Амунсий, что негодяи с Готтланда напали на наших купцов, что занимались добычей и перевозкой солнечного камня в устье реки Дивная (Западная Двина), мол враги побили много купцов и их людишек, и забрали две сотни корзин янтаря.

По мере того, как Амунсий переводил, купцы мотали головой и что то пытались доказать Амунсию, а тот повернулся и сказал.

— Князь они божатся и говорят, что это не их люди такое совершили, они сами понимают что нападать на купцов грех, и если уважаемый воин Чернобога славный Проскинья отпустит купцов, то они сами найдут и накажут этих воров, что пошли в чужие земли грабить купцов, славного рода руггов.

Ага нужно мне больно, что бы вы разбирались, мы сами с усами, подумал я, а потом произнес — Амунсий скажи этим купцам, что старци наши собрали большую дружину и направлили меня на Готланд отомстить татям и забрать компенсацию за две сотни корзин солнечного камня, одна корзина стоит десять гривен серебра, так что нам не хватит этих мехов, что мы взяли в амбарах, посему мы заберем свех местных людей и продадим их в рабство храмовым жрецам Чернобога.

Амунсий опять перевел, а глаза купцов превратились в тарелки и они опять затараторили.

— Князь они говорят, что не могут отвечать своим товаром и своим серебром за каких то разбойников, что нападают на чужие земли.

— Видно вы купцы не поняли ничего, а жаль — я встал — скажи, им Амунсий, что я собирался их отпустить за выкуп, а теперь мне придется принести их в жертву великому Чернобогу, иначе души наших убитых купцов и их верных людей, наших родовичей не смогут попасть в рай.

Услышав перевод готтландские купцы попадали на колени и поползли ко мне с целью лобызания грязных сапог, но я был непреклонен, лицом изображал непробиваемого чиновника, основная задача которого содрать побольше денег с хреновых налогоплательщиков.

А Амунсий переводил стенания и причитания купцов.

— Князь они готовы заплатить любые откупные, но у них все равно не хватит серебра, чтобы покрыть ущерб от потери двух сотен корзин солнечного камня.

— Да — я остановился и повернулся к лежащим на полу купцам — а во сколько вы оцениваете свои жизни?

— Мы дадим по сотне гривен серебра — загомонили купцы.

— Вот как? — удивился я — вы оцениваете свои жизни так дешево?

— Нет, нет, что вы — затараторили купцы через Амунсия — просто все серебро мы уже потратили, мы скупили много мехов и солнечного камня, и рабов купили, а вот серебра у нас и не осталось вовсе.

— А что за рабы? — безразлично поинтересовался я — зачем вы покупаете рабов, которые даже язык ваш не знают?

— Нет, нет, что вы уважаемый Проскинья — затараторил один купчишка, это люди от родов боев и белгов, они хорошие мастера по работе с железом, каждый из этих рабов нам обошелся по пятьдесят гривен серебра.

Ни фига себе, если купец не врет, то это действительно большая цена за раба, ведь настоящий мастер такую сумму за пол года отработает, а потом минимум лет десять будет приносить чистую прибыль.

Только вот бои и белгы это вообще кто такие, немцы, англичане или франки?

— А кто они эти бои? — спросил я.

— Не знаю, но говорят, что от рода кельтского — ответил купец.

Опа-на, фига себе, так кельты это вроде там на британских островах жили, или нет? А кто их тут знает, может они пока где то в Европе живут, а потом переселятся в Британию.

— Ну что же, подвел я итог разговора — вы отдаете по сотне гривен серебра с головы каждого купца, и еще я забираю ценных рабов, кстати у меня слишком много мехов на судне, может вы хотите выкупить часть товара?

— Купцы посовещались и один сказал — мы пока твои пленники, а пленники не могут торговаться.

Вот жучара хитрый, типа давай отпусти нас, а мы потом подумаем, может у нас еще серебро или золото найдется.

Я конечно их отпустил, во всеуслышание поклялся богами, что уплатившие виру купцы, теперь абсолютно свободны, а потом, как ни странно, но все таки нашлось золото, купцы часть своего товара у меня выкупили по бросовым ценам, то есть почти бесплатно. А нафигам мне их меха, у меня в Полоцке и своих мехов девать некуда. Пусть забирают свой хлам, а то у меня и так перегруз, возьму только самое ценное, бочки с солью, сети, всё найденное железо и бывших рабов.

Вот единственное, что меня напрягает так это полная глупость наших кинорежиссеров, что показывают кровавые картинки грабежей и разорений от таких пиратов как я.

Тут все чинно, вначале налет, так сказать наезд, а потом взаимовыгодная торговля и никто никого не убивает. А зачем убивать? Мы взяли серебро и золото, купцы получили свои жизни и даже выкупили часть захваченного нами товара, хорошая сделка, все довольны. И потому как купцы себя ведут, это считается нормальным, то есть я сегодня более удачлив и мне повезло, поэтому золото досталось мне, а завтра повезет им и я буду сидеть в рабской клетке, а купцы будут продавать мои корабли. Бизнес есть бизнес, а в этом мире бизнес лучше идет у того, у кого имеются более острые мечи, верная дружина и кого боги привечают. Если я сегодня победил, значит боги на моей стороне, а как бедному купцу идти против богов? Это не правильно, ибо все в этом мире делается по воле богов.

Нет, мне этот мир больше нравится, никакой фальши, тут всё просто, есть у тебя сила, значит ты князь или конунг, силы нет, но ты можешь заплатить налог — ты свободный гражданин, а не можешь сам заработать и оплатить налог — так будь добр иди в холопы или рабы, все по честному, все по велению богов.

Я осмотрел бывших рабов боев, белгов или кельтов, как их там? Я так и не понял что это за люди, и с помощью купца переводчика объяснил, что выкупил их, чтобы отвести в свои земли, и будут они там у меня свободными гражданами. А один ушлый бывший раб тут же спросил — а когда мы будем свободными?

— Да вот прямо сейчас вы и свободны — ответил я без раздумий.

— Свободные люди имеют право носить оружие — тихо молвил кельт.

— Вот как — я почесал затылок, точно так и есть, у меня все кто хочет, тот ходит с оружием, если нет меча, то топор, нет топора, то нож. Да у меня даже дети и женщины все с ножами ходят, типа нож это признак свободного челоека. А этот мерзкий кельт типа меня на понт берет.

— Ну что же, вам дадут ножи — ответил я — но их нужно будет отработать, и я вас предупреждаю, что за убийство человека свободного в моей земле наказание одно — смерть, за убийство раба — потребую большой выкуп.

Я повернулся к десятнику.

— Путь принесут клятву перед своими богами, что отслужат мне честь по чести пять лет, после этого выдай им что не жалко из запасов, копья там, топоры, ножи.

А купцы, как услышали этот разговор, то сразу все дематериализовались, просто свалили куда то в неизвестность, ну и правильно, кельты товарищи гордые, могут и отомстить за обиды, а что им тут же не мояя земля, тут можно и прирезать кого нибудь.

Я последний раз пробежался по поселку и нашел примитивный ткацкий станок, тут же построили всех женщин и показывая пальцем на станок, я начал выискивать мастериц. Нашлись шесть баб, но у них были приличные семьи, вот пришлось сделать грозное лицо и отдать приказ грузится на суда, всем вместе с семьями и со своими станками.

Погрузили всё на корабли, заполнили почти сотню бочек водой, как ни странно, но купцы нашли и продали мне еще почти сотню мешков соли, которые я понятное дело ранее не нашел, хорошо спрятанные товары не являются добычей. Это я теперь понял и пришлось честь по чести покупать, ведь я уже не грабитель а коммерсант. Вот в результате этих торгово-меновых сделок, я избавился окончательно от всех ранее захваченных мехов, даже свои продал, те что привез из Полоцка. За соль пришлось отдать и часть ранее награбленного, ибо соль в нынешнее время стоит очень дорого.

Распределили людей по имеющимся судам и вдоль берега пошли на север к селению рыбаков и крестьян, что изъявили желание переселится в новые земли. Как ни странно, но охрана острова так и не успела среагировать, а может и успела, может летят уже на всех парах десятки кораблей, что бы наказать агрессора, но только им идти с западной части Готланда на восточное побережье не меньше пяти дней, а мы уже на третий день взяли курс строго на восток.

Ветер дул в левый борт и нас медленно сносило на юго-восток, но мы упорно шли плотной группой. Ветерок был уже даже не осенний, холодно было так, что залетающие брызги пронизывали тело ледяными колючками. Я держался молодцом, да и воины мои были в целом невозмутимы, а вот люди гражданские, те, которых я вез в новые земли начинали сдавать. Смена на веслах сидела не больше полу часа, я специально старался держать высокий темп, чтобы люди имели возможность погреться. Ночью зажигали огни и я ориентируясь по намагниченной стрелке примитивного компаса старался держать курс на восток.

Утром как то внезапно ветерок пропал а потом начал задувать в правый борт. Интересное явление получается, что если плыть вдоль нашего восточного берега Белого (Балтийского) моря, то ветер дует южный, в центральной части моря — ветер как бы неустойчивый, то есть меняется по несколько раз в день, а если плыть вдоль шведского берега, то ветер дует северный. В дальнейшем я это обязательно приспособлю для организации морской торговли.

В полдень показалась полоска берега и мы начали медленно отворачивать левее, стараясь компенсировать снос по курсу. То, что наш ордер снесло сильно южнее уже было понятно, так как я не видел островов Рижского залива и теперь нужно было поворачивать на левый борт. После совершенного маневра, корабли шли уже практически каботажным, то есть прибрежным курсом, строго на север.

К вечеру впереди по курсу я увидел парус, вначале один, потом второй, третий и вроде даже четвертый. Получается, что неизвестные корабли возвращаются из моих земель, или от островов идут. Как бы то ни было, но просто так без осмотра я отпускать эти корабли не собираюсь, не фиг тут без таможенного досмотра ходить. Я хоть и не Верещагин, но за державу обидно, так или иначе, но нужно отбить желание соседей напрямую торговать с эстами и весью без моего на то дозволения.

— Радомир — заорал я на соседнее судно — забирай мористее, ты идешь слева, держи линию, что б никто не ушел.

— Понял — послышался крик брата.

— Усташь ты идешь ближе к берегу — прокричал я кормчему двенадцати весельной ладьи, что держалась справа по борту и чуть дальше за кормой.

Встречные корабли приближались и я увидел, что это стандартные двенадцати весельные ладьи, видно тут пошла мода на такие корыта. Суда не плохие, но в основном предназначены для каботажного плавания, то есть ходят только вдоль берега, но зато могут легко подниматься вверх по рекам из-за низкой осадки.

— Путята, заряжайте баллисты, к бою готовьте самострелы — подал я команду — приготовится, идем на сближение.

Путята начал доворачивать на первый в караване корабль, а капитан встречного корабля решил уточнить, кто такие плывут ему на встречу, и тут же поднял щит на мачту. Мы ничего не ответили и через несколько мгновений на встречном корабле щит сняли и он стал забирать ближе к берегу. Мы тоже повернули к берегу и пошли наперерез.

Непонятное суденышко изобразило ускорение, то есть весла стали загребать чаще, ну и ладно, не хотите как хотите.

— Носовая баллиста, целься, бей — скомандовал я.

Тренькнуло и болт ушел в сторону небольшой галеры, мимо, болт пролетел почти в корпусе позади судна.

— Заряжай быстрее, целься, бей.

Опять мимо, теперь болт ушел выше на целый рост человека.

— Доворот вправо, обе баллисты сводись, целься бей — заорал я.

Теперь уже два болта прошли в опасной близости от корабля и враг не выдержал, повернул на восток и пошел строго к берегу.

— Усташь — проорал я на соседнее судно — догнать, его вяжите там всех, если сбегут на берег подожги корабль и за мной.

Мы медленно повернули левее и пошли на сближение со вторым кораблем, а тот уже начал разворот, ну и глупец, при развороте скорость падает почти в ноль, а я все таки на приличной скорости иду под парусами.

Очень быстро моя сорока весельная галера подстроилась под боковой ветер и стала неминуемо настигать второе неизвестное судно. Вот тут я увидел как третий корабль резко взял на запад и стал уходить в открытое море, а за ним стало повторять тот же маневр и четвертое вражеское судно, а на горизонте появилось пятое неизвестное судно, что шло со стороны моих земель.

Да сколько вас тут?

— Борода! — прокричал я прикладывая ладони ко рту — забирай мористее и помоги Радомиру, вон тех берите!

Второе судно приближалось очень быстро, после разворота экипажу двенадцати весельной ладьи не удалось набрать скорость, а мы шли на двух парусах, к тому же работали двадцать пар весел, разгоняя мой деревянный крейсер с неимоверной скоростью. Да, да я прикинул и понял, что наша скорость движения не менее 12-15 км в час, сейчас это для меня страшная скорость, так как убегающее судно почти стояло на месте. Когда до судна осталось метров 200 я чуть довернул к берегу отрезая беглеца от предполагаемого маневра и повернувшись правым бортом подал команду — баллисты, бей.

Один болт врезался в борт судна, а второй пробив повешенный на корпус щит вошёл в голову сидевшего на веслах гребца. Расстояние между корпусами двух кораблей уменьшилось до приемлемого для начала стрельбы из арбалетов.

— Арбалеты, целься, бей — подал я команду своим стрелкам и тут загудели дуги стальных арбалетов и засвистели уносящиеся вдаль болты.

Болты сделали свое дело, несмотря на то, что вдоль борта были прикреплены круглые щиты, наше судно было почти в два раза выше и мы били сверху, поэтому почти половина сидевших у противоположного борта гребцов получила свой стальной кусочек счастья. А судно, лишенное гребцов одного из бортов, стало медленно поворачивать вправо и терять ход, а оставшиеся в живых гребцы бросили весла и стали прикрываться щитами.

Через несколько мгновений прогрохотали дуги огромных баллист и оба болта влетели в кучу людей сидевших на судне под прикрытием щитов.

— Суши весла! — заорал я — приготовится к досмотру!

— Вара, вязать всех, обыщите судно, — крикнул я последнему свободному капитану с того корабля, что шел за мной, а сам начал раздавать команды по преследованию пятого корабля.

Мы не приближались, пятое судно развернулось и теперь живенько убегало от нас на север, ну и черт с тобой, все равно не уйдешь, там мои земли и рано или поздно я тебя там найду. Мы повернули налево и пошли на помощь к Радомиру, там два беглеца пытались скрыться от нас забирая мористее, то есть подальше от берега.

Вот уже появился корабль Бороды, так я называл капитана с огромнейшей бородой, хотя звали его конечно не так, а мои кельты, что сидели на веслах прозвали своего капитана Лангобардом, то есть длиннобородым, а местные кривичи звали его просто — Велибор.

Велибор шел наперерез уходящему в море третьему судну и отставал всего на несколько десятков корпусов, но я шел все равно быстрее, и увидев, что теперь число преследователей увеличилось, враги не выдержали, повернули на север и подняв огромные квадратные паруса, набирая ход пошли вслед за их пятым кораблем. Всё теперь догнать третье вражеское судно будет не реально.

Мой корабль был тяжелее, а ладья Велибора-Бороды имела совсем плохой парус, поэтому с каждым мгновением мы всё больше и больше стали отставать.

— Убрать парус — проорал я — доворот влево, идем к Радомиру.

Мы прошли почти час и я увидел, что галера Радомира уже идет на восток и тащит захваченную вражескую ладью.

Ну блин, плохой из меня капитан, сколько кипиша на ровном месте, вся флотилия разбежалась и управлять этим стадом у меня нет никакой возможности.

И так, что мы имеем, один корабль захвачен Радомиром и еще один вражеский корабль сейчас захвачен и досматривается не менее боевым капитаном Варом. Два корабля удирают на север на всех парусах и их преследует только длиннобородый Велибор, еще один раньше повернул на восток и пошел к берегу, за ним погнался Усташь.

И так, те что ушли на север, рано или поздно нам попадутся, лучше конечно раньше, чем позже, а вот Усташь своего уже не догонит, только бы он не затупил и не влетел в засаду, нужно подстраховать.

— Радомир — заорал я — забирай все трофеи и идите к устью Дивной. Как доведешь переселенцев, то сам пройдись на север за Велибором, поищи беглецов, а я пойду к Усташу.

— Понял тебя Чеслав — послышался ответ — давай до встречи.

Я повернул на юг и мы пошли на веслах, ветер был встречный примерно 6-8 м/с и это очень мешало продвижению, особенно учитывая, то, что все таки мое судно было забито под завязку людьми и грузом.

Шли мы на веслах до самого вечера и уже в лучах закатного солнца я увидел, что навстречу идет Усташь. Да, плохо, не догнал он беглеца, ну и черт с ним, главное, что сам цел. Я поравнялся с бортом и развернул свою галеру.

— Что там Усташь? — прокричал я свой вопрос.

— Ушел, там еще три галеры стояли у берега и я не стал рисковать.

— Правильно, идем на полночь, ты впереди, я сзади, прикрою.

Так мы и шли всю ночь, Усташь зажег кормовые огни, а я старался держаться в паре сотен метров сзади. Люди по очереди спали, ветер был приличный, поэтому мне двух парусов вполне хватало, чтобы поддерживать приличную скорость.

А с рассвета я увидел наш ордер. Корабль Радомира стоял почти в тысячу саженей от берега, а еще три наших двенадцати весельных галеры стояли на расстоянии двух полетов стрелы, как бы перекрывая путь к прорыву в открытое море. Я по одному виду понял, что Радомир уже встречал противника и смог пресечь попытку прорыва. И сейчас, скорее всего неизвестные корабли бежали дальше на север в сторону Финского залива, гады.

Мы подошли к галере Радомира и убрав паруса встали примерно в тридцати шагах.

— Что брат не догнали? — грустно усмехнулся Радомир.

— Нет — отмахнулся я рукой — Усташь своего не догнал, а нарвался там на три ладьи и ушел назад, ну и я не стал ввязываться, люди устали, да и пресная вода заканчивается.

— Этих гавриков брать нужно брат — махнул на север Радомир — они наш Приморск сожгли.

Твою ж мать, все это время пока мы гонялись за неизвестными судами я даже и не подумал, что они могут с моей земли уходить после налета. Но ведь пять ладей это слишком мало для налета, там всего по 25 человек можно запихнуть в одно судно, а в Приморском человек сто только мужчин с оружием на стенах могло быть, любую осаду отобьют, пусть хоть и две сотни у врагов будет. Тем более, что до Приморского еще подниматься вверх по реке день не меньше, особенно если суда груженые.

Я прыгнул в лодку и уже через несколько мгновений, забирался на палубу к Радомиру.

— А ну тащи пленников поговорим.

— Да я уже наговорился с ними, весело так поговорили, с душком — заржал Радомир.

Ну я не сомневался, что поджарят почти всех пленников и выпытывают у них любую информацию, в эти времена пользоваться средствами допроса умеют практически все.

Радомир крикнул и притащили довольно приличного мужика, то есть почти целого, ну относительно целого и хорошо одетого по нынешним меркам, хотя следы физического воздействия на теле у пленника были.

— Это Винтимир, кормчий того корыта, что я взял — пояснил Радомир — интересный человек, много знает, а еще много говорит и почти ничего не утаивает. Правда жаба? — Радомир похлопал пленника ладошкой по лицу — ты ведь князю Чеславу все скажешь, как городок его сжигал, как людей его резал, да?

С каждым словом Радомира лицо Винтимира тускнело, а голова вжималась в плечи.

— Ну хорошее начало — тихо проговорил я — говори человек, зачем пришел в мои земли, кто послал, кого искали, и что нашли? А главное, кто там сейчас от нас на двух ладьях убегает?

— Мы, мы, мы — забубнил перепуганный Винтимир — мы пришли по приказу Тумира.

— Кто такой Тумир?

— Это воевода наш.

-Ты что падаль — гаркнул Радомир — с тебя что по одному слову вытаскивать нужно, или сразу язык вырвать?

— Не надо язык, — пленник затрясся — мы не знали, мы думали в земли песьеголовых идем, мы всё время туда ходили за полоном, нам вожди песьеголовые людишек пленных продавали, а там городок стоит, вот мы и попробовали взять его, только там воины на стенах оказались. Мы три дня на приступ ходили, а потом нам суда сожгли горящими плотами.

— Сколько у вас было судов?

— Шесть снеков двадцати весельных было и пять снеков двенадцати весельных, людей оружных две с половиной сотни было — затараторил пленник — как ваши воины по реке плоты горящие пустили, то мы все малые снеки на берег успели вытащить, а большие погорели.

Пленник опустил голову.

— Потом Тумир разозлился и наказал под стены городка бочки со смолой подкатить и город поджечь.

— И эта падаль, которого ты зовешь Тумир сейчас на одном из тех двух кораблей, что к острову ушли? — я приблизил лицо к глазам пленника.

— Да, д-да, он был на своём снеке и ушел на полночь, как твои корабли увидел.

— А вы откуда знали что это я возвращаюсь?

— Пленники сказали, что ты на двух больших кораблях ушел на закат — поднял глаза пленник — но мы увидели много маленьких судов и подумали, что это не твои корабли, а потом как узрели большие галеры, то отворачивать уж поздно было.

— Ты сказал вас было почти две с половиной сотни. Так от чего же вы мой городк сожшли, что не смогли приступом взять?

— Больно самострелы там лютые, наши щиты пробивали. А как разозлился воевода наш Тумир, то и наказал большие фашины делать, чтобы от самострелов прятаться. Мы подкатили к стенам бочки со смолой и подожгли их, а как городок загорелся, мы с другого края на приступ пошли, тут по нам в спину три десятка конных воев ударили. Многие наши под стенами полегли — тихо произнес пленник — мы подумали, что это передовой отряд вашей дружины, Тумир наказал бросить городок, собрать раненых и уходить в море.

Вот же твари, выходит, что все таки мне городок сожгли. Если на каждую двенадцати весельную ладью запихнуть с перегрузом по тридцать-сорок человек, то ушло не больше ста, один корабль прорвался на юг и еще два корабля где то на севере прячутся. То есть сбежать удалось не более чем сотни супостатов, а остальные вражеские воины либо погибли под стенами Приморского, либо пали сейчас под нашими стрелами и болтами.

А конные, что в спину врагу ударили — это наверное Креслав воинов младшей дружины привел. Молодец воевода, вначале пожег корабли неприятеля, пустив горящие плоты по реке, а потом и копьями ударил врага, я бы до такого не додумался.

— Ты сказал воевода Тумир, а какого рода племени этот воевода и кто вы будете, где живете?

— Так на реке Обра наши городки стоят — ответил пленник.

Блин, нужно было голландцам про ободритов приврать, а то мы там руянцев подставили, а руянцы так вообще агнцы безобидные. Эти вот бодричи, мать их итить мне уже второй раз попадаются.

— Ах вы ж твари, все никак не успокоитесь, ну ничего я вас взбодрю, ободриты вы хреновы, я вас суки на всю жизнь отучу в мои земли ходить — сплюнул я — заберите это мясо, можете утопить, он мне больше не нужен.

— Он мой — радостно произнес Радомир — если он тебе не нужен то я его себе заберу.

— А тебе он зачем?

— Так ты сам сказал, что это моё море — развел руками Радомир — а как я по этому морю без проводников ходить буду, вот я этого бодрича на цепь посажу, и он мне будет показывать свой берег и городок свой покажет, и стоянку снеков своих. О брат, а какие у них корабли ты бы видел — мечтательно произнес Радомир — они сделаны не так как наши галеры, там доски тонкие, дубовые и все внахлест прибиты, судно легкое и ходкое, по морю аки птица чайка летит.

— Слушай Радомир, ты можешь дальше идти? Вода у тебя есть?

— Есть еще, на пару дней хватит.

— Значит так отпускаем остальных, пусть идут к Полоцку, а мы с тобой острова обойдем, ты пойдешь в обход островов справа по морю, у тебя паруса целы, а я слева пройду. Если врагов тут не найдешь, дойдешь до конца острова и меня там не увидишь, то ты подожди чуток, и обходя островок с полночи иди мне навстречу к проливу, а я если первым дойду до края, то пойду тоже к тебе на встречу. Ты только ближе к берегу иди и внимательно высматривай, а то этот Тумир может и на острове спрятаться.

Раздав указание, мы выгрузи переселенцев на два захваченных у бодричей корабля и сами пошли в преследование неизвестно где укрывшегося врага по имени Тумир.

Глава четвертая. ВАРЯГИ

У Радомира судно было быстрым, так как все паруса он сохранил, а я вот паруса частично потерял, поэтому и плелся, обходя справа огромный остров в Рижском заливе.

Мы медленно шли по заливу до самого вечера, вглядываясь в следы на песке и ища признаки нахождения врага, следов не было, поэтому как начало смеркаться мы пристали к берегу.

Я выслал патрули и наказал готовить пищу, через несколько часов пришли патрульные и доложили, что нашли ручей. И вот вместо того, чтобы отдыхать, мы стали пополнять запасы пресной воды. Вначале мы перетащили два десятка пустых бочек к ручью, а потом наполнив бочки покатили их по песку к своей галере. Это я вам скажу упражнение на выносливость.

Радовало, только то, что за все время мы не обнаружили ни одного признака нахождения людей, то есть тот участок побережья, где мы высадились был достаточно пустынным.

С рассвета, столкнули галеру на воду и подняв единственный носовой кливер пошли на север.

Через два часа мой впередсмотрящий обнаружил следы на песке. Парус убрали, и долго наблюдали, за берегом. По всему выходило, что тут были люди, а потом кто-то ветками замел следы на песке, однако еле заметная черная полоса тянулась в глубь острова прямо в лесочек. Везде песок был светлым, лежалым, а тут огромная темная полоса, которая образовалась от того, что при заделке следов, верхние слои песка перемешались и теперь мокрый песок явно показывал направление движения неизвестного противника.

— Если кто-то пытался скрыть следы своего присутствия на этом острове, то зачем так далеко заметать следы? — спросил десятник.

— Вот и я об этом подумал.

— Может проверим, а князь?

— Проверить конечно нужно, вот только меня пугает, такая тщательность заделки следов — я еще раз посмотрел на явно видимый след шириной шагов двадцать, уходящий в лесопосадку.

— Я думаю, что они тут протащили свой снек, или как там зовут их корыта? — задумчиво проговорил десятник — иначе зачем заметать следы людей, следы людей маленькие мы бы их с моря и так не заметили.

— Вот и я думаю, что там сейчас не меньше пяти десятков воинов — тихо сказал я — а нас всего шесть десятков, и то, половина отроков безусых.

— Ну и что? — не понял десятник — у нас два десятка стрелков, сейчас Ульянка их быстро болтами нашинкует.

— Нет Боромир, ты не понял, что бы туда в лес идти, нам нужно оставить на корабле не меньше полутора десятков человек, и тогда получиться, что против их трех десятков воинов, мы выставим четыре с половиной десятка наших полу воинов. Побьют они нас, как пить дать побьют.

— Ты думай о том князь, что наши лесные людишки все в лучших бронях, а стрелки болтами калеными пробивают щит почти на вылет.

— Тут ты прав, пристаем вон там — я показал пальцем на небольшую бухточку — и пойдем к тому лесочку чуть справа, на судне останутся пять стрелков и десяток менее опытных воев, остальные на берег, стрелкам по два десятка болтов, остальным по три сулицы с собой.

Пристали, спешились я осмотрелся, походил по песку. Песочек такой нормальный, то есть ступня полностью проваливается в песок, значит след был хороший, поэтому его и заметали. А как переворошили верхний слой, то сразу стала видна полоса более мокрого песочка, ведущая почти на три сотни шагов до лесочка. А там в лесочке я уже точно знал, стоит шнека, или снека, новое название, я так и не понял как правильно произносить и возможно не одна, так как от нас ушло два корабля. Корабли на две десятка весел могут вместить не больше сорока воинов, это точно. Я вот на свои двенадцати весельные ладьи пробовал загружать максимум людей и смог натолкать не более пяти десятков человек, которые сидели как килька в банке. Моя нынешняя галера сделана по другой технологии и могла вместить при необходимости до ста человек. Поэтому всегда нужно надеятся на худшее, то есть если враг тут протащил две снеки, то против меня могут выйти до восьми десятков воинов.

— Первая шеренга копейщики — скомандовал я — щиты к груди, вторая шеренга копейщики, щиты на голову, третья шеренга стрелки, щиты за спину.

Я еще раз осмотрел свое мини войско, в этот развед поход я взял тридцать копейщиков и пятнадцать арбалетчиц. Как бы то ни было, но идти нужно в плотной группе, так и отбиваться легче и основную задачу можно выполнить, а основная задача, это прикрытие стрелков. Как ни крути, но стрелки моя основная ударная сила, хоть девушки и плетутся в третьей шеренге, но пятнадцать болтов, враз пробьют дыру в любом вражеском строе, а уже в эту дыру я буду метать сулицы, а потом будем добивать врага мечами и топорами.

Мы шли очень медленно, песок мешал движению, кроме того приходилось постоянно останавливаться и осматривать темнеющую полоску леса, а еще требовалось обходить валялись на берегу сломанные деревья и всякий выброшенный приливами мусор соблюдая при этом плотное построение.

И эта предосторожность таки нам помогла, когда мы прошли уже большую часть пути, из леса вышли две шеренги воинов, подняли луки и пустили стрелы, прямо в небо.

— Копейщики, щиты вверх, сели! Стрелки кругом, садись, заряжай — заорал я — а сам завороженно наблюдал как почти три десятка стрел ушли высоко в небо, а потом медленно развернувшись начали свой смертельный полет вниз.

Прикрылся щитом и посмотрел на вражескую рать, там стояло всего двадцать семь человек, и все с луками, враги методично выпускали стрелы вверх, одна-за одной, одна— за одной, стрелы уходили в облака, а потом обрушивались вниз стальным дождем. Пять залпов в небо и маленький перерывчик, пока враги вытаскивают из тульев стрелы и втыкают их в песок возле своих ног. В это время я дождался когда из последнего залпа стрелы обрушились на песок и подал команду — стрелки встать!. Целься, бей! Развернутся, сесть, заряжай.

Мы сделали всего один залп и четверо вражеских бойцов упало на песок.

Слишком быстро враги сориентировались, первая шеренга тут же убрала луки и взяли щиты, а вторая шеренга стала метать в нас стрелы из-за щитов.

Вот что такое слаженная команда. Перестроились быстро, если раньше они метали стрелы в небо и мы стояли подняв щиты над головой, прикрываясь, от падающего сверху железа, то вот теперь вражеские лучники пустили стрелы прямо вдоль земли, стараясь найти прореху в наших щитах.

И спасло мою команду от больших потерь, только то, что стоящие с поднятыми щитами воины все таки были одеты в бронь. Повезло только тем, кому стрелы попали в корпус прикрытый доспехом, но шесть стрел все таки попали в ноги и руки. И наступило то время, когда я подумал, что мы можем проиграть этот бой, так как враги стали комбинировать стрельбу, два выстрела в небо, два выстрела вдоль земли, точно в корпус. А на пять-шесть выстрелов врага, мы отвечали только одним своим залпом.

Однако и враги поняли, что попали пальцем в задницу, так как их щиты не спасали, со второго нашего залпа упали трое, а после третьего залпа сразу шесть воинов. Поняв смертоностность наших болтов вражеский отряд развернулся и побежал в лес под прикрытие кустарника и деревьев. При этом всех раненых противник утащил с собой.

Я тоже не стал дурковать и подал команду отойти на пять десятков шагов назад.

Отошли, с трудом вытащили стрелы у раненых воинов. Одному пришлось пробить ногу до конца и только потом обломав стрелу вытащить её из тела. Плохо дело. Враг показал нам стрелков, да он получил серьезную взбучку, и я точно знаю, что там имеется не меньше полутора десятков раненых лучников, а у меня сейчас минус шесть.

— Раненые воины на корабль, а тот десяток воев с корабля пусть идут сюда — скомандовал я, отправляя раненных на судно.

— Становись — проорал я и оставшиеся воины все встали в одну шеренгу — стрелки вторая шеренга, садись, все садись, стрелки повернитесь кругом.

Я осмотрел свой строй, да жиденько и странненько, все сидят почти на карачках, но так площадь поражения от стрел значительно меньше.

— Вот так мы будем встречать лучников врага — подал я команду, стрелки заряжают арбалеты, и после пуска болтов, сразу поворачиваются и нагибаются для зарядки своих самострелов, а воинам первой шеренги внимательно смотреть и не оставлять зазоров в линии щитов. Всё встали, отдыхаем, дождемся людей с корабля и пойдем дальше.

Минут через двадцать прибежали отроки, что недавно я забрал с младшей дружины, пацаны хоть и были еще безусыми, но многих из них я помнил, многие ходили со мной еще в первый поход на песьеголовых и опыт боев имеют.

— Встали, приготовились — я осмотрел свое войско — внимание щитоносцы, сулицы бросаете только две, третья остаётся в руках, используем ее как копье. Враг может выскочить из леса и атаковать нас в копья или в мечи, так, что держим врага на дистанции и метаем сулици когда наши стрелки перезаряжают самострелы.

Я посмотрел на сосредоточенные лица воинов, убедился, что стрелки все зарядили арбалеты и подал команду — вперед!

Медленно очень медленно мы пошли вперед. В трех десятках шагов от леса я остановил отряд. Слишком тихо, врага нет, а я думал, что противник не пустит нас в лес, ан нет, засада видно будет серьезная где нибудь в чаще.

— Встали полукругом — скомандовал я — фланги на месте, центр десять шагов вперед, стрелки в центр строя.

Перестроились, я вышел, осмотрел и поправил отставших, подогнав их чуть вперед, прикрывая промежутки в линии, ну всё пора начинать. Я если честно очень сильно нервничал, и все эти действия проверки, подправка линии, опять проверка, все это я делал потому, что очень, ну очень сильно не хотел идти в этот чертов лес.

Враги сидят тут уже как минимум пол дня и все пенёчки уже знают, а я лезу в этот лес наугад, к тому же воины у меня это простое ополчение, хотя враг об этом может и не знать.

Зашли в лес, опять встали, осмотрелись, нашли сломанные ветки и установили примерное направлении отступления противника, прошли шагов тридцать и я увидел явный след волочения шнеки, точно такие же следы мы оставляли на волоке когда таскали корабли из Западной Двины в Днепр.

А что если эти хитрецы потащили свои снеки-шнеки на западное побережье. Ведь если они меня увидели и решили уйти, то они до тащат свой корабль с восточной до западной части острова почти за трое суток, а мне, чтобы обойти этот островок по воде нужно будет затратить четыре дня, а при сильном встречном ветре на веслах и все пять дней, потому, что идти на веслах на огромном корабле против ветра дело скажем так трудное.

Мои раздумья прервали крики, и звуки бьющих в щиты стрел. Я наклонился, спрятал подбородок за щит и оставив только глаза начал осматриваться. Так вижу два, семь, десять, двенадцать лучников, мечников пока не видно, и это хорошо.

— Стрелки левый фланг, бей! — проорал я, перекрикивая звуки боя— Заряжай, сводись, в центр, бей!

После второго ответного залпа вражеские лучники отошли. Вот же ж война блин. Все больше походит на перестрелки из двадцатого века, когда за каждую кочку, за каждый камень приходится кровь проливать, когда каждый этаж дома по пол дня берешь с боем.

— Десять шагов вперед и стой — скомандовал я, и наш треугольник медленно двинулся вперед, я осмотрелся и опять скомандовал — десять шагов вперед и стой.

Мы опять прошли десяток шагов, а потом опять и опять. Когда дошли до того места, где нас встретили лучники, мы нашли кровь на земле и даже брошенный колчан с пятью стрелами. Видно раненного уносили, лук забрали, а колчан упал в траву и потерялся. Плохо дело, где блин убитые, враг отходит довольно организованно, но ведь и я поступаю как то странно, я по идее должен ломануться вперед и налететь на засаду мечников, а я иду как черепаха, прикрывшись щитами, вот интересно, а враг будет меня дальше тащить за собой в лес или попробует штурмом взять мою пузатую галеру, что осталась на берегу.

Плохо дело, если мы продвинемся еще шагов на пятьсот в лес и не найдем противника, то придётся уходить, но ведь не могли враги так далеко затащить свои снеки.

Я осмотрел и понял, что стрелки ушли в сторону от следа волочения корабля.

— Туда идем, пять десятков шагов и стой.

Мы пошли по пути волочения судна и уже очень скоро я понял, что основные силы врага всё таки остались прикрывать свои корабли.

За деревьями показались десяток бородатых мужиков с большими круглыми деревянными щитами. У нас все щиты были каплеобразными сплетенными из ивовых прутьев и обитые кожей, а тут настоящие круглые дервянные щиты и мужики злые с топорами и копьями зыркают на нас. Они стояли группами по два-три человека, полностью закрывая дальнейший путь продвижения.

Сулицами пробить такой щит не реально, а вот болтами можно попробовать.

— Внимание стрелки бьём по моей команде все вместе вон по той тройке вражеских воинов — я показал пальцем на тех что стояли в ближнем кустарнике — Стреляем по пятеркам. Первая пятерка, целься, бей! Заряжай. Вторая пятерка, целься, бей!. Заряжай. Третья, целься, бей! Заряжай. Первая, целься, бей....

Два круга непрерывного обстрела, повергла врагов в шок, один из болтов попал в ногу и как только воин опустил щит, тут же второй болт пробил железный шлем и один из воинов упал, а пока остальные пытались оказать помощь раненому, еще два болта по очереди влетели в голову второму воину, третий замешкался и вот уже вся тройка лежит и стонет на травке.

Хороший результат, тяжелый дубовый щит болт не пробивал, но в железный шлем каленый наконечник входил как нож в масло. Даже небольшого пробития всего сантиметра на два-три, хватало, чтобы вывести воина из строя.

— Внимание стрелки, бейте ту тройку — я показал пальцем на очередные цели — первая пятерка, целься, бей! Заряжай. Вторая пятерка, целься, бей! Заряжай. Третья, целься, бей! Заряжай. Первая, целься, бей....

Вторая тройка получив парут болтов, не выдержала отстрела и начала медленно отходить, прикрываясь щитами. Но когда воины попытались двигаться, то в их боевом порядке появились бреши и сразу несколько болтов попали в ногу одному из воинов, а потом второй попытался прикрыть своего упавшего товарища и опустил щит, в это время один из болтов попал ему точно в челюсть. Воин наклонился и рухнул вперед на своего раненого товарища, а потом ему в спину вошло еще два болта.

Трень, трень, трень, забарабанили стрелы по нашим щитам, несколько арбалетчиц взвизгнув упали на землю.

Вот блин, сука, лучники обошли нас и влупили по неприкрытым арбалетчицам. Спасло только то, что у меня большинство арбалетчиц в от момент стреляли и были повернуты к обошедшим нас вражеским лучникам спиной, а вот на спине у арбалетчиц висели щиты. Поэтому пострадали только те арбалетчицы, что повернулись для заряжания и сейчас стояли к лучникам лицом. Пострадали всего пять девок.

— Круг — прокричал я — сомкнуть фланги, стрелки в центр строя.

Мы еще не успели перестроится, а на нас со всех сторон уже ринулись огромные бородатые дядьки с топорами.

— Сулицами, бей! — первая шеренга метнула в набегающего врага сулици и прикрилась щитами. — Стрелки, по своим секторам, целься, бей! Зряжай.

Хрясь, аааа, хрясь, твою мать, ааа, хрясь.

Враги налетели на моих воинов и бой закипел со всех сторон.

Я стоял во второй шеренге рядом с арбалетчицами и считал врага, вот так просто стоял и оценивал бой.

Все таки я стал другим, совершенно другим, а прошло то всего года два как я попал в этот мир. Я понял, что место командира в обороне, как говорил Чапаев: '... сзади на самом высоком месте, так чтобы отлично видеть врага, а вот если враг отступает, то тогда можно на белом коне в первом ряду'.

Прав был комдив Чапаев, если бы я сейчас там в первой шеренге отбивался от наседающего врага, то не смог бы управлять боем, а управлять нужно было. Я уже их посчитал, там за деревьями прятались примерно дюжина стрелков, а вот с топорами и копьями нас атаковали ровно двадцать четыре человека, а еще недалеко стояли два воина и наблюдали за боем.

Мои воины успели метнуть в набегающего врага по одной сулице, а вот вторую метнули не все, и теперь мои тридцать три богатыря в чешуе как гром горя, отбивались короткими копьями от врага. Вражеские воины оставили одну сторону не атакуемой, и туда стреляли лучники.

— Стрелки — скомандовал я — бейте лучников, стреляйте по готовности.

Вдруг один из воинов сел, ему вогнали копье в ногу, а через голову раненого уже летела в нас сулица, я увидел миг движения плеча вражеского вина и отшатнулся в сторону, а сулица влетела внутрь строя и попала в голову арбалетчице, что стояла за мной. Я чуть отодвинул впереди стоящего воина, сделал короткий шаг и метнул свою сулицу в зазевавшегося врага.

Есть, счет один-один.

Раненных у меня было уже много, как и у врага, а вот убита только одна арбалетчица. Я наклонился, поднял самострел, вытащил из тулья шесть толстых болтов, взвел, вогнал болт и присмотревшись увидел, вражину, что закинул щит за спину и рубил по нашим щитам двуручным топором.

Поднял самострел, выстрел и болт по самое оперение входит в огромную грудь бородача.

Есть, минус два.

Когда строй стоит плотно, прижавшись друг к другу, то пробиться сквозь щетину наконечников копий или дротиков очень трудно и враг это уже понял. Даже имея не очень опытных воинов мы держались стойко и с легкостью сдержали первый налет. Враг применял стандартную тактику, подбить своим щитом копье моего воина, потом одним движением зацепить топориком и опустить щит, а дальше резким движением ударить топором в лицо и как финал, добавить по голове. Только враги не учли, что вся первая шеренга моих воинов была одета в стальные шлемы, хоть удары по голове были точными, но пробить таким ударом стальной шлем очень трудно, а попасть в открытое лицо не просто, так как мои люди успевали пригнуть голову и подставить под удар налобник, а как только враг сделал шаг назад, тут же получал короткий удар копьем в обход щита в голову или в ногу.

Вот и получались такие наскоки, враги налетят, а потом откатываются под короткими контрударами моих копейщиков. Уже многие из моих воинов истекали кровью, топорики попадали короткими ударами в лицо, щеки прорезались до зубов, но вот смертельного удара от такого тычка нанести невозможно.

Я взвел и зарядил арбалет, высмотрел зазевавшегося врага и всадил ему болт в правое плече, все, этот уже не боец. Мои арбалетчицы успокоились и стали работать как на тренировке, согнуться, зарядить, поднять голову, осмотреться, выстрелить и опять согнуться для взведения.

Враг дрогнул, чуть откатился назад, всего на десяток шагов, и я заорал — второй десяток вперед, добить лучников.

И вот тут враг купился, как только мои мечники выскочили со строя и побежали в сторону лучников, часть воинов бородачей, кинулись за ними и тут же получили болтами и сулицами в спину.

Вражеские лучники стали убегать, а за ними погнались десять моих воинов, а вот на другом фланге осталось всего одиннадцать воинов врага против моих двадцати.

— Навались, по два на каждого — заорал я и разрядил арбалет, а потом закинул его за спину, поднял с земли сулицу и метнул её во врагов, потом выхватил меч и бросился в атаку — В мечи бей!

Атака была настолько неожиданной, что враги подались назад и мы смогли сразу же зарубить трех отставших и зазевавшихся бородатых воинов врага, а остальные, развернулись и побежали в глубь леса.

— Стой! — заорал я, пытаясь перекричать боевой клич своих воинов — стой, все ко мне.

Собрались, осмотрелись, много раненных, но идти могут.

— Раненные в глубь строя — скомандовал я — идем по следу волока.

Мы прошли еще примерно шагов сто и обнаружили стоящие в лесу два снека, на борту каждого из кораблей находилось по пять-шесть воинов. Воины присели за бортами и прикрывшись щитами выглядывали из-за бортов.

— Вот я и нашел тебя Тумир — заорал я — я знаю ты здесь.

— Переговоры — прокричали с судна — мы можем откупится.

— Ты глупец Тумир, я и так заберу откуп, когда убью всех твоих воинов.

— У меня при себе ничего нет — проорали с судна — я обещаю тебе честью рода, что пришлю тебе серебро, если ты отпустишь нас.

— Соберите сухих веток — тихо сказал я, повернувшись к своим воинам — нужно сжечь это гнездо.

Пока противник наблюдал за нами мы, спрятавшись за деревьями периодически били болтами в самых зазевавшихся. Когда мои арбалетчицы выпусти три десятка болтов, то я посчитал и чуть не прослезился, попали то только несколько раз и при этом умудрились серьёзно ранить всего одного вражеского воина, а еще два отделались лишь касательным попаданием в конечности. Плохо, так у нас болты кончаться, нужно разводить пионерский костер.

Через некоторое время у меня за спиной горел огромный костер и мы начали вытаскивать головешки и их подбрасывать ближе к вражеским кораблям. Все это приходилось делать прикрывшись щитами, так как враги тоже периодически стреляли из луков, но ситуация была уже не в их сторону. На каждую стрелу враг в ответку получал по 3-4 болта, и когда второй лучник упал, пораженный моими арбалетчицами, то противник опять решил возобновить переговоры.

— Стой Чеслав — закричал тот же голос — не жги корабли, эти шнеки стоят по сотне гривен серебра каждая, забери в качестве нашего откупа корабли, и меня забери в залог, отпусти только нескольких моих воинов, они привезут тебе откуп за остальных.

Ну вот это уже более предметный разговор.

— Бросьте железо и сдавайтесь — крикнул я — поговорим.

Пленных связали и пересчитали. Вместе с ранеными насчитали аж двадцать шесть человек, и выходило, что где то в лесу всё ещё бегает почти десяток вражеских воинов.

Тумир оказался достаточно большим дядькой, да и все его бойцы были не сильно меньше. Если по моим воинам считать, так это примерно ростом с Гореслава, здоровенные бородатые дядьки. При чем реально дядьки. Мои воины были на много моложе, да и сил у врагов было побольше.

Я увидел красивый трофейный лук, взял стрелу и попытался натянуть тетиву, не смог, рука дошла только до половины стрелы. Это какая же силища или опыт должен быть, чтобы колчан стрел из такого лука выпустить. Я вот пыжусь, пыжусь и даже до половины стрелы не дотянул.

Всё оружие мы собрали и покидали в шнеки, загрузили туда же и связанных раненых вражеских воинов, а что мне их отдельно, что ли тащить, так некоторые и не ходячие вовсе. Восьмерых здоровых вражеских воинов привязали к канатам, потом впряглись несколько моих воинов и дружно потащили снеки к морю. Эта операция продолжалась почти два дня.

Только к вечеру второго дня мы вытащили суда на песчаный пляж острова. Я приказал, по мере возможности осмотреть раненых и разжигать костры.

Потом позвал пленного вражеского вождя Тумира к общему костру. Пленники ходили под честным словом, то есть они не были связаны, но не имели права брать в руки оружие. Единственный человек у которого был его меч, это был Тумир. Я как то подумал, что все таки по статусу вражеский воевода может быть по совместительству и вождем какого либо рода, или какой нибудь большой шишкой там в своих землях, а обижать такого ценного пленника это большая ошибка, тут могут все мои деяния воспринять как оскорбления роду и начнут воевать до последней капли крови. А оно мне надо? Нет конечно, я то собираюсь тут свои интересы взаимовыгодной торговлей поддерживать.

— Скажи мне Тумир — я посмотрел воеводе с реки Обра в глаза — ну и какого хрена вы полезли на мои земли?

— Чернобог попутал — сплюнул Тумир — мы раньше были в тех землях, встречали там купцов заморских, так нас и отправили на море варту нести. Вот мы и зашли в реку проведать куда купцы готландские повадились плавать, хотели городки их пожечь да чужеземцев прогнать, не знал я что тут земля уже занята, что ты сам тех голландцев прогнал.

— А что ты там на море делал то? — не понял я.

— Варту мы несли, ну побережье охраняли от чужаков — сказал воевода — ютландцы и сконцы наши корабли в северные моря пускать перестали, так мы теперь и их суда в наши земли не пускаем и торговлю их тут пресекаем.

— А где вы границу с заморскими купцами установили?

— Это наше море завсегда нашим было — покачал головой Тумир — никто и помыслить не мог, что бы нашим интересам свою силу поставить. Однако же свершилась подлость в храме богов и раскололись рода наши.

— А что за подлость свершилась? Расскажи, уваж.

— Давно это было, еще до того как родились наши деды, но историю ту помнят многие. После смерти великого ведуна храма Святовита начался раздор между князем и жрецами. Всё судили, рядили, кого назначить новым великим ведуном, кому белые одежды носить. Князь предлагал своего человека, купчишки другого, а жрецы своего человека выдвинули. Так и рассорились внутри себя, разделились да и воевать начали.

— Воевать то с кем, с князем и его дружиной? Это ведь бред — не понял я — если у князя есть сила, то он своего человека по любому поставить должен был, а ежели силы нет, так нечего и влезать в конфликт было, пусть бы граждане сами решали.

— Умён ты не погодам — усмехнулся Тумир — но я вижу, что ты не понимаешь нашей власти. Под властью жрецов десятки родов были, а у каждого рода свой вождь. Князя единого на общем сходе выбирали и князь клятву давал охранять храмы Световита и жреческий люд беречь. Не должен был князь в этой сваре участвовать, не должен был. Теперь то все это знают и теперича с князя особую клятву берут, что он вмешиваться в дела людские и в дела жреческие не будет.

— А только тогда стало быть князь вмешался и начался раздор?

— Так и есть, вмешательство князя разрушило единство наше. Вот тогда и появились вороги презлые, что обрушились на границы наши.

— Кто то был? — спросил я.

— Многие рода дикарей лесных, что деревья вместо богов почитают.

— Ого, так это вы что с эльфами воевали?

— Нет не так их звали, но не эльфы, наши предки их издревле бошами называют.

— Это выходит вы с германцами воевали, ничего себе. Слушай, а я и не знал, что германцы деревьям поклоняются.

— Не знаю я кто такие германцы, как и ельфы твои, но вороги презлые. Долго нам пришлось с ними воевать, но всё таки мы им вломили, да так вломили, что бежали те за великую реку Лабу, а река та теперь нашей стала.

— Граница по Эльбе выходит у вас с германцем? — я почесал затылок — во дела, пипец.

— Ворога внешнего наши предки тогда побили, до вот внутренние распри так и не затихли. Как князь с войны вернулся так и стал жрецов неволить, побил смертным боем многих. Вот тогда родовичи наши за жрецов и вступились, изгнали князя с его дружиной.

— А из-за чего князь то ваш на жрецов напал?

— Да пока война была, как то тихо умер верховный жрец, которому князь самолично белые одежды одевал и посох вручил. Заподозрил тогда князь других жрецов в отравлении своего ставленника и начал дознание вести. Пытал многих, огнем жег, хребты ломал. Люди от боли себя оговаривать стали, а князь упоенный кровью начал купцов хватать. Тут и народец не выдержал, взялись дружно за топоры да и погнали поганого вон из земли нашей.

— А как князя того звали, что ваши предки изгнали?

Воевода долго смотрел на меня, а потом сказал — воеводу того Ярманарий звали, так как он наш народ от ярма рабского уберег, да ворогов за лабу изгнал. Только вот как ушел он с дружиной своей к границе земель греческих, то мерзкие греки стали называть его царем Херманарием.

— Ого — удивился я — так это ты про Германариха речь ведешь, про царя готского?

— Имя ему Ярман-арий, а тебе верно послышалось, что он Германарих. Только не царь он нам, никогда царем не был, хотя себя и называл так. Все рода ныне знают, что царь наш древний, то воин святого бога-асса Яровита и имя ему Световит. А те кого ты готами называешь, то воины, изгнанные из храмовой дружины, за дела их темные, за то, что получив силу большую и знания, стали на путь обогащения. Гордыня и алчность сгубила их душу, вот и поддались на уговоры Чернобога. Больше полутора сотен лет назад, пошли они на полдень в теплые земли убивая вождей и подчиняя себе племена многие, а потом и царями себя называть стали. Ярман-арий и есть один из таких царьков, отступник, душегуб и убийца, ему золото важнее служению Белбогу было, стал он на путь тьмы и душу его пожрал Чернобог, теперь всех тех, кто служит Чернобогу ромеи геттами называют, а ты их вот готами зовешь. Гетты те очень сильно били ромеев еще тысячу лет назад, вот они такое словечко к новым ворогам и прикрепили.

Я очень долго смотрел на воеводу и не мог понять, кто это? Может этот Тумир какой то фанатик, что придумал себе красивую историю мира и теперь убивая своих соседей оправдывается перед богами, что мол я не грабитель и не душегуб, а пришел наставить слепцов на путь истинный. Всех мерзких выкормышей Чернобога мы мол убьём, потому как мы истинные служители Белбога. Такие как Тумир, либо всех на путь светлых богов наставят, либо вырежут всех под корень.

— Слушай Тумир, а я так и не понял, с кем вы сейчас воюете?

— На той стороне Белого моря разные рода живут, много там ютов, есть бои, белги, сконы, свебы, есть даже англы. То все родовичи ворогов наших, тех кого мы за Лабу изгнали. Только сидят они в землях далёких, да дебрях непролазных. Много раз мы ходили путями пешими в их ютланд, да никого там не находили. А как мы уйдем восвояси, так они ладьи свои из лесов темных достают и начинают разбойничать в море.

— А потопить их корабли в море, пробовали?

— Да всё пробовали, и ворогов бивали и сами биты не единыжды были, да толку от того нет. Одних побьешь, так другие приходят. Вот и удумали наши старцы, по берегу нашему варту морскую вести, чтобы в земли данников наших никого не пускать, а буде кого увидим так бить всех без пощады.

— А вот те вороги, они язык наш знают?

— Многие язык предков помнят, но многие уже смешались с соседями и обычаи древних богов наших не почитают, и язык асов уже не понимают.

Я так и не понял, что несет этот черт бородатый, опять про каких то ассов, предков богов мне тут голову дурит. Яровит, Световит, Белбог, Чернобог, тьфу, пока разберешься в их реалиях то мозг сломаться может. Я понял только то, что тут всех нас скопом поделил на своих и чужих. Тех кто подчиняется каким то жрецам храма, так тех своими называют, а кто непонятным деревьям лесным поклоняется, так те варвары-вороги. Деревьям тут германцы поклоняются, и выходит, что наши предки германцам этим прилично всыпали, да так всыпали, что бедные германцы бежали за Эльбу и теперь там где-то римлян кошмарят. Но осталась часть северных германских родов, что по берегам шведским и датским живут, так те сейчас пиратством промышляют. Интересная тут геополитическая ситуёвина выходит. Только вот мне пофиг кто тут с кем воюет, жрецы Белбога и дружина Световита такие же жадные ублюдки как и готы Чернобога, и те и другие пытались меня ограбить. Только пока между ними война шла, на политической карте появились злые кочевники, что почти всех отступников гетто-готов избили, а других под свою руку взяли.

— Слушай Тумир, а что ваш род кому подчиняется?

— Не понимаю я тебя, как это кому?

— Ну вот вас же кто то на эту варту отправил, неужели старейшинам рода интересны земли что на севере находятся, зачем им эти суоми, чудь и другие дикари, зачем вы чужаков по морю гоняете?

— Раньше наши корабли в северное море спокойно выходили, торг с далекими землями вели, а вот как ютунги со сконцами выход в Северное море нам закрыли, с тех пор и мы никого не пускаем в наши земли.

Блин что, то моя картина мира рушится на глазах, а я не пойму где зарылся секрет, вот например я могу поверить, что этот Тумир наш далекий родственник потому, что говорит хоть и с сильным акцентом, но на нашем языке и по моей терминологии он слово знает, значит 'словянин'. Но я же видел готов, которые ни фига по нашему не понимали, однако я видел и посла готов, что шпарил по нашему без акцента. Может действительно в эти годы постепенно разные охочие люди записывались, типа в княжью дружину. Если допустить что готы, это типа орден воинский, то в орден могут принимать всех самых сильных, самых смелых, в общем самых-самых как рыцари тамплиеры например. И тогда там будет в этом ордене настоящий винегрет, и тогда выходит, что с годами славяне перемешались с иностранцами и язык свой поменяли. А может они и не были никогда славянами. Ладно с историей потом разберусь, а сейчас с этими вот пленниками требуется ситуацию прояснить.

— Слушай Тумир, а часто вы ходите на свою варту?

— Часто, почитай все лето варяжим.

— Что ты сказал? — не понял я услышав знакомую фразу, от которой опять в голове загудело — что значит варяжим?

— Да то и значит, что мы море сторожим, значит варяжим — ответил безразлично воевода — вот ты воинов назначаешь чтобы он кашу варил, и сидит тот воин в казан смотрит, чтоб не подгорела страва, чтоб огонь не потух, чтобы соли вдоволь было. Так мы и называем такую сторожу, что человек тот 'варяжит', то есть присматривает за порученным ему делом.

— А воины твои часом варягами не называются? — спросил я.

— Нет, воины наши так и есть воины, а зачем их по другому называть? — не понял Тумир.

Блин, а я то думал, что разгадал тысячелетнюю загадку появления варягов, выходит нет.

Приготовили пищу, по вечеряли, переночевали, а с утра произошло сразу два события. Во первых из леса вышли два воина, постояли, постояли и медленно пошли к нам.

Я осмотрел и понял, что это типа переговорщики. Я встал, взял пятерых воинов, щит и медленно пошел на встречу.

Воины остановились в двух десятках шагов, мы тоже стали.

— Где наш воевода? — спросил один из воинов.

— Там сидит возле костра — я повернулся и махнул рукой.

— Что будет с ними?

— А почему ты не спрашиваешь, что будет с тобой?

— У нас есть оружие и если понадобится то мы умрем с честью — пафосно ответил воин.

— Мы скоро уйдем, а потом сюда придут эсты, они вас свяжут и продадут готландцам — я усмехнулся — и ты умрешь рабом на их острове.

Наступила тишина, все молчали, а я изучал воинов. Да это были действительно настоящие воины, моим было до них далеко, теперь понятно почему они смогли взять и сжечь селение Приморское, там оставалось всего пять десятков мужчин, и шансов отбиться у них не было, меня спасло только то, что Креславу удалось сжечь корабли, иначе все это стадо пошло бы вверх по реке до самого Полоцка, и сожгли бы мне на фиг столицу княжества. А так воспользовавшись замешательством врага, Креслав смог ударить конницей воинам Тумира во фланг и заставил противника отступить. Я больше чем уверен, что там всех раненных перебили, а что тут такого, тут ни ООН, ни 'прав человека', ни методичек по 'Защите чести и достоинства комбатантов', что нам в Чечне совали ООНовские наблюдатели, пока что нет.

— Я предлагаю тебе почетный плен — крикнул я — вы сдаете оружие и я даю вам лодку, вы пойдете в свою землю и соберете откуп, за каждого пленника по сотне гривен серебра.

— Аха-ха-ха — засмеялись оба воина — сколько не дадут даже за воеводу.

— Вот как? — удивился я — выходит ваш воевода меня обманул, он сказал, что за всех пленных откуп будет тысячу гривен серебра, и еще я заберу ваши шнеки.

— Ты получишь не больше трех десятков гривен за простого воина и сотню за воеводу, больше старейшины не дадут — ответил воин.

— Так, понятно и сколько вас еще там в лесу — я показал за спину переговорщикам.

— Шестеро.

Я посчитал и прикинул, получается, что почти тысячу гривен серебра выкупа я за пенников все же получу. Маловато конечно, но все же. Тысячу гривен серебра это стоимость всего лишь двадцати моих не очень дорогих мечей.

— Пошли — я махнул рукой, показывая на костры, сам развернулся и пошел к воеводе Тумиру.

— Тумир — я обратился к пленнику — я дам одну шнеку, пусть уплывают все раненые и больные, а все здоровые останутся у меня в гостях как залог того, что ваши старейшины не будут пытаться вас отбить. А как привезут откуп, то всех отпущу. Если нет серебра или злата, то я могу взять большими парусами, размером 5 на 5 саженей. Скажем за всех пленников пять парусов, сойдёт?

Тумир оценивающе посмотрел на меня, потом сказал — паруса для ладей большая ценность, возьми лучше серебром.

— Мне не нужно серебро — я показал рукой до горла — серебра у меня вот сколько, а парусов у меня нет, так что выбирайте, пять парусов, за три с половиной десятка воинов, это хороший откуп, тем более что ты мне и так должен, ты сжег мое городище, не забывай воевода.

— За паруса ты отпустишь всех моих людей?

— За пять парусов я отпущу всех твоих людей — я показал рукой на восток — там еще два десятка пленников из ваших родов имеются, среди них есть и раненые, но я их лечу. Если не подохнут по воле богов, то отдам всех.

— Радомир, Радомир — заорали от берега — Чеслав там корабль Радомира идет.

Ну вот, подумал я, брат оказался умнее и не стал дожидаться меня у северной окраины острова, а обогнул его и пошел на юг.

Встреча была шумной, обнимались не только мы с Радомиром, но и наши воины, ведь по нынешним временам, мы не просто отбились от вражеского нападения а совершили небывалый подвиг. Во первых достаточно удачно ограбили готландцев, а во вторых на обратном пути нарвались на вражеский отряд и почти полностью его разбили, прихватив кучу кораблей и пленников.

Глава пятая. ПОСЛЫ

Эта история для славного воина готтар по имени Алларат началась очень давно. Когда то еще будучи прытким отроком пошол он в поход со своим вождем Онегесием в дальние страны, где было много золота и можно было добыть себе славу мечем. Онегесий смог своею хитростью и славой великого воина пробиться ко двору великого царя по имени Руас. А когда Руас умер, то Онегесй стал правой рукой его племянника Атли. Тогда на великом сходе всех родов славных гуннов многие старци проголосовали за Атли. Именно Атли суждено было стать главой всех родов кочевников от Дуная и до самых гор Урала.

Алларат помнил свой первый поход, когда он со своим десятком сопровождал их вождя Онегесия и славного царя Атли на переговоры с послами императора Восточной Римской империи.

Каждое сказанное слово помнил Алларат. Съехались тогда два великих посольства у греческого городка Маргусса. Посол от императора Феодосия тогда сказал, что добрый Римский император Феодосий как только узнал о смерти великого царя Руаса то сразу направил к славным гуннам посольство, что бы выразить свою скорбь и запечетлеть почтение новому царю Атли.

Однако Атли стал зол ицом и ответил, что Феодосий трус и посольство его направлено только для того, что ы спасти свой народ от неминуемой войны. Ибо узнав о коварстве римлян все гунны только и мечтают начать войну, и чем быстрее император константинопольский ответит за свои злодеяния тем быстрее разрешиться вопрос войни и мира. А вы, послы презренного царя феодосия находитесь сдель только для того, что бы услышать, каким образом царь Востока может избежать войны и на каких условиях.

Затем выехал Онегесий и зачитал римлянам условия мира: 'Константинополь должен разрушить все союзы с гуннскими землями, порвать все отношения с дунайскими и кавказскими племенами, входящими в империю, вернуть обратно отряды, нанятые без разрешения Руаса, выдать всех перебежчиков-гуннов со своей территории, торжественно обещать никогда не помогать в какой бы то ни было форме врагам Атли'.

После того как Онегесий прочитал условия мира, то посол спросил: 'А если император не согласится?'.

— 'Значит, он хочет войны', — с усмешкой ответил Атли.

Посланники со страху увидеть под стенами Константинополя сотню тысяч конных лучников подписали таки мир и заверили его своей печатью.

Славные были переговоры, молодой Алларат именно тогда понял, что выбрал себе правильный путь и служит теперь самому сильному царю мира. Атли тогда покорил своей силой воли всех присутствующих. Он без боя, без единого удара сделал целого царя греков своим данником. Не потеряв при этом ни одного из своих конников, Атли сумел диктовать свою волю одной из двух сильнейших римских держав, которые всё еще считали себя властительницами мира.

Тогда Феодосий согласился ежегодно платить дань гуннам в размере 700 литров золота, а еще он велел схватить двух сыновей гуннских вождей, которые служили ему в Константинополе, и выдал их Аттиле. В назидание предателям Атли велел распять сыновей двух вождей прелателей перед строем римских гвардейцев.

Но тот договор, чоо был подписан между новым гуннским царем Атли и царем константинополя Феодосием римяне и не собирались соблюдать.

Феодосий направил много золота гуннским вождям, что кочевали между Волгой и Доном в прикаспийских степях. И подкупленные византийским золотом взбунтовались против Атли акациры и аланы, нарушив заключенные договоры.

Однако жадность погубила Феодосия, он сам был ленивым и достаточно бездарным политиком, он больше любил книги и поэзию Все придворные звали его Феодосием II — Каллиграфом.

Феодосий поручил выполнение самого сложного задания своему главному евнуху, который считался его советником. А евнух половину золота, что направлялось на подкуп местных вождей попросту украл. Константинопольские послы раздали всё привезенное с собой золото второстепенным вождям, а старейшине Куридаку ничего не дали. Уязвленный Куридак предупредил о заговоре своего царя Аттилу.

Разозленный царь Атди лично возглавил карательную экспедицию и наголову разбил акацирских вождей, принявших римское золото, устроил их массовую казнь и разорил земли аланов.

Вероломных акациров присоединили к империи вместе с провинившимися аланами под властью Эллака, старшего и самого любимого сына царя.

Однако месть не была доведена до конца, ибо коварный царь Феодосий, подбивавший акациров и алан к измене, не ответил еще за свое коварство.

Тогда Атли придумал план мести. На Маргусской равнине ежегодно устраивали одну из самых крупных ярмарок в Европе, где встречались купцы из обеих римских империй. Она приносила большие барыши Восточной империи, на территории которой находилась. Помимо представителей всех европейских народов там можно было встретить персов, индусов и даже узкоглазых китайцев. На эту ярмарку часто приходили и представители соседних племен, что подчинялись царю Атли.

Однаждя Атли позвал Онегесия и спросил, есть ли у него воины, что смогли бы наказать римлян за их коварстов и при этом остаться в живих. Онегесий выбрал Алларат командовать сотней лучших из лучших воинов готтар.

Алларат собрал много возов самого дешового товара, мяса, шкур и даже сушоного кизяка и поехал на торжище. Продавцы радовались такому наплыву покупателей от варварских родов, ибо все знали как варвары любят золото. Но люди Алларата не были покупателями, они выхватили из-под одежды кинжалы и мечи и перебили всю охрану на торжищеа после этого похватали самое дорогие товары, захватили всё, что могли унести, а остальное сожгли.

Извещенный об этом царь Феодосий спросил у Аттилы сможет ли он найти и наказать разбойных гуннов, что разорили его торжище. А Аттила ответил что разбойников у гуннов нет. Ибо то, что произошло под Маргусом, было сделано по его повелению. Но ничего бы не случилось, если бы император Феодосий не нарушил Маргусский договор. В этом же письме Атли потребовал от Феодосия выдать ему на суд епископа города Маргуса пи оимени Андох, ибо этот проклятый калдун распятого бога осквернил могилы гуннских вождей, похороненных у Дуная, чтобы выкрасть оттуда оружие и драгоценности. А ежели Феодосий не выдаст Андоха, то Атли придет и сам покарает его вместе с жителями злого города Маргус.

Алларат представил какой переполох вызвало тогда требование царя Атли в Константинополе, но все же трусливые ромеи не исполнили просьбы Атли и тогда тот повел десять тысяч лучших воинов к стенам Маргуса.

Воины Атли творили всё, что хотят, на моравской равнине. Жалкие римские гарнизоны не могли им противостоять. Епископ Андоха в испуге закрылся в своем городе, думая, что крепостные стены остановят варваров, но увидев как воины Онегесия строят огромные машины для метания камней, еписком решил вступить в переговоры. Он предложил открыть ворота Маргуса при условии, что город останется резиденцией епископа, а он сам не пострадает. Тогда царь Аттила согласился. Епископ и духовенство торжественно явились приветствовать его в лагерь, Аттила обнял Андоха и велел своим воинам занять город. В одно мгновение Константинополь без боя потерял важнейший форпост на своей северной границе и самую крупную ярмарку, бывшую одним из основных источников дохода. А войска славного царя Атли с уверенностью стали на оба берега Дуная. Месть оказалась исполненной, а главное, честолюбию царя ромеев был нанесен большой удар.

Но Атли не был бы царем, если бы не смог дать главного урока подлому Феодосию. Выступив из Буды войска Атли захватили Виминаций (ныне Костолац в Сербии), взяли Ратиару, перебив ее защитников, потом явились под стенами Сингидуна (ныне Белграда). Узнав об участи Ратиары, гарнизон Сингидуна предпочел сдаться, пополнить собой ряды войск Аттилы и вместе с ним пошли в долину Сава, чтобы завладеть Второй Паннонией, бывшей под протекторатом Восточной империи. Атли с большим войском подступил к Сирмию (ныне Сремска Митровица). Сирмий был одной из важнейших крепостей в Восточной римской империи, и его гарнизон был настроен обороняться. Однако в армии царя был большой отряд паннонийца Ореста, соплеменника осажденных и те сдались без боя поверив в честное слово своего земляка. Аттила предоставил гарнизону военные почести и предложил такой выбор: уйти в Западную империю, или пополнить собой его армию. Большинство воинов высказалось за второй путь и вступили в отряд друга Атли командующего армией Ореста. Теперь месть Аттилы была полной.

После взятия в Сирмии, чтобы насладиться победой царь Атли устроил самый грандиозный пир. Когда веселье улеглось, все присутствующие предложили царю Атли завершить унижение подлого царя Феодосия. Ибо теперь, когда Сирмий пал, дорога на Иллирию, Далмацию, Мёзию, Македонию и Фракию открыта, а между Константинополем и Сирмией больше нет никаких препятствий.

Воевода Эдекон довел до конца завоевание Мёзии. Спустившись по долине Марицы, он углубился во Фракию, захватил Филиппополис (ныне болгарский Пловдив) и устроил ставку в Аркадиополисе, на берегу Мраморного моря, в двух переходах от Византия (современный Текирдаг в Турции). Аттила приказал ему оставаться там.

Воевода Онегесий собирался захватить Македонию, но тут Феодосий, заключив позорный мир с персидской династией Сасанидов, собрал все войска против Атли, обнажив при этом африканский фронт и вандали смогли полностью Африку.

Феодосий выставил против Онегесия лучшую наемную армию состоявшую из предателей готтар, что перешли на службу Восточно римской империи. Командовал наемной армией римлянин Аспар, которому помогали два полководца Ареобинд и Арнегиздон. Атли приказал окружить сборное войско Феодосия, и быстрым маршем армию Аспара взяли в клещи Онегесий, наступавший с запада, и Эдекон, шедший с востока. Аспар бежал через нижнюю Фракию, уводя за собой наемников.

Избавившись от этой угрозы, Онегесий вновь двинулся к Эгейскому морю, достиг Галлиполи (ныне Гелиболу в Турции), занял крепость Афирас и подошол к пригороду Константинополя. Но царь Аттила прислал странный приказ, стоять у стен и не пытаться штурмовать город. Сам же царь Атли подступил к городу Наисс (Ниш в нынешней Сербии), что был родина Константина Великого, превратившего Константинополь в столицу Римской империи. Аттила построил метательные машины и разрушил стены, после чего послностью сжег город.

Жители Константинополя затаил дыхание, укрывшись за огромными новыми крепостными валами ждали своей участи. Армии Онегесия и Эдекона держали столицу Восточной римской империи в своей власти. Они ждали Аттилу, чтобы тот один покрыл себя славой ее завоевателя. Но приехавший царь отдал команду снимать осаду.

Все воины спрашивали, почему царь передумал? Но никто, ни Онегесий, ни Алларат не могли ответить ничего. Царь не хотел терять своих воинов на стенах Константинополя, он ждал, что Феодосий с отчаяния начнет переговоры. Однако Феодосий вновь обманул Атли. Его помощники послали обоз с золотом и вновь подкупили алан иаккациров, в прикаспийских землях вспыхнулотвосстание.

Взбешенный атли забрал всех воинов гуннов и пошел в карательный поход, бросив Онегесия под стенами Константинополя. Вот именно тогда Алларат и разуверился в удаче своего царя. Ведь все так славно начиналось, такой удачный поход вдург в один миг превратился в массовое бегство. Воины Онегесия после того как царь Атли ушел перестали слушать своих вождей и бросились грабить окрестные селения. В один миг единая и сплочонная армия превратилась в кучу воров, насильников и бандитов.

Узрев, что Атли ушел, осмелевший римский полководец Аспар вывел свою армию за стены и разбил разрозненные войска Онегесия. Алларат охранял своего воеводу, но сил было мало. Когда Онегесий с охраной ускакал прочь пользуясь наступившей ночью, увел свою дружину и Алларат

Отряд Алларата вернулся не весь. Многие воины пали в долгом походе и домой Алларат привел всего две сотни, две сотни воинов из тысячи, что увел он к царю Атли.

А вот теперь на совете, эти жирные вожди пеняют ему в том, что он недостаточно опытный рикс-военачальник, и что он не должен был идти к Константинополю, а должен был пойти грабить беззащитные селения как это сделали другие военные вожди (риксы).

Трусы, эти мерзкие трусы даже сейчас не сожалеют о погибших воинах, они сожалеют лишь о том, что Алларат привез мало золота.

— Пока ты воевал, на наших северных границах появилось зло. Оно выпестованное в диких и мерзких болотах. Чеслав — сын кикиморы болотной и лешака, собрав воров и бандитов, назвался их князем. Эти тати напали на нашего брата — рикса Казмира. Мы хотим, что бы ты собрал воев и отомстил за гибель нашего брата. Ты должен убить эту болотную жабу, что зовёт себя князем — проговорил один из старейшин.

— Что за болотный князь, и как он смог разбить Казмира, ведь у этого жирного труса была почти тысяча воинов? — не понял Алларат.

— Не было у Казмира столько воинов, он потерял половину дружина в войне с Кугумом, а потом этот Чеслав подкупил часть данников Кугума, заманил отряд Ульгерда в свои болота и натравив на него болотных демонов, подло убил воина готтар, после чего напал на земли самого рикса Казмира — прошипел второй старейшина.

— А вам какое дело до Казмира и его людей? Нет Казмиира, так и хорошо, он ведь была нам как кость в горле, мешал торг вести, постоянно натравливал на наших купцов диких людишек.

— Ты прав Алларат, нам нет дела до Казмира, но по ту сторону Данапра остались земли родов братьев наших, эти земли должны принадлежать нам, а этот князь болотный, без нашего ведома и дозволения, наладил торг с ханом Кугумом. Мы опасаемся, что Кумум отдаст родовичей и данников Казмира этому Чеславу. Ты должен сходить и разведать земли болотные, силу Чеслава должен узреть своими глазами.

— Вы глупцы — прошипел Алларат — вы только что сказали, что этот демон болотный разбил тысячу воинов Казмира и разорил его земли, а мне предлагаете пойти с двумя сотнями в его болота.

А может вам нужно мое золото, подумал Алларат, ведь я привез с похода хороший куш, если даже мы все погибнем, то золото останется у старейшин. А если я останусь тут, то отдам я им всего третью часть добычи а всё остальное золото достанется воинам, их вождю и вдовам павших. Ах вы жадные старые уродцы, не бывать этому, вам меня не перехитрить.

— Я схожу в земли болотные — сказал Алларат — но схожу как посланец, под видом торгово гостя для заключения сделки. Скажите что у него есть, чем он торгует, на чем держится его сила?

— Он торгует железом — сказал мерзкий старикан с посохом — а еще он гдето ворует добрые мечи.

Старикан кивнул кому то, и в круг вынесли завернутый в шерсть клинок.

Алларат осмотрел меч и удивился, да действительно хорошее железо, это лучший клинок, что видел Алларат, даже лучше захваченных ромейских, а ромеи научились делать свои клинки у кельтов.

— Такие мечи князь болотный продает хану Кугуму — прохрипел старец — мы думаем, что у Чеслава либо есть рабы мастеровые. Где уж он их захватил то нам неведомо, но они есть. Или этот Чеслав поваился грабить своих соедей и там добывает татьбой доброе железо. Ты должен разведать где содержат мастеров, можно ли их освободить и поселить на наши земли как свободных членов общины, а также мы хотим знать откуда Чеслав берет доброе железо.

— Ну что же, вы меня заинтересовали — задумчиво произнес Алларат — теперь я и сам хочу узнать тайну этого клинка, только что скажет Кугум, если узнает про ваши затеи?

— Какая разница, что скажет Кугум? Ты всё разузнаешь, потом соберешь наемников и разоришь гнездо этой болотной змеи, а ковалей, что делают такие мечи приведешь сюда, а Кугум даже не поймет, что покупает те самые мечи у другого хозяина. А ежели Кугум начнет буйствовать, то мы скажем Атли, что он готовит заговор против царя. Слыхали мы, что все аланы тати продажные, так как за ромейское золото против царя нашего умышляют.

— У вас есть серебро для наемников? — поинтересовался Алларат.

— Нет у нас серебра, но у тебя есть золото, ты рикс, ты сам и нанимай воинов. Нам нужны только мастеровые рабы да доброе железо, а всю добычу с болотных людишек можешь забрать себе.

Вот козлы, подумал Алларат, хотят за мое золото и моими же руками себе дорогу за стол ассов купить, не бывать этому, я найму воинов, найму, чтобы вас всех отправить к праотцам.

В устье Западной Двины (реки Дивной, Янтарной) мы входили уже через три дня, поход был поистине тяжелый, буквально в нескольких шагах от дома подул сильный ветер и поднялась большая волна. Ветер был южный, то есть дул с юга на север, а нам нужно было идти наоборот на юго восток, и получалось что мы шли на веслах почти против ветра и по большой волне. Сутки таких качелей на волнах расшатали доски и в мою галеру начала поступать забортная вода, часть гребцов сидела на веслах по колена в воде, а другая часть постоянно работая вёдрами выгребали забортную воду.

Пока мы ходили по спокойной воде течи не было, а вот в шторм, когда доски корпуса подвергаются серьезным испытаниям начинает протекать вода. По приходу на базу нужно будет укреплять корпус судна, иначе приличного шторма это корыто не выдержит.

Мы вошли в реку, добрались до острова, что находился в нескольких километрах от устья и пристали к берегу на отдых. Сил уже не было, мне так надоело море, что прямо мочи нет, и я не понимаю как эти викинги ходили в свои походы, а ходили они вдоль кромки льдов аж до самой Канады, это же месяцы в морской пучине. Нет не быть мне капитаном, не мое это.

Когда проходили возле Приморского я приказал пристать и выгнав всех пленников, заставил их рубить лес и строить новый острог. Сожгли старый, ладно, так теперь пусть строят новый. Я нашел самую гнилую ладью и отпустил шестерых пленников и с десяток раненных бодричей, пусть плывут вдоль берега в свои земли и собирают выкуп, а весной как море успокоится пусть везут мне пять парусов, паруса стоят дорого, очень дорого, намного дороже самой снеки. То есть деревянная снека или шнека, ну в общем ладья стоит от 50 до 100 гривен серебра в зависимости от количества весельных портов и посадочных мест для морского десанта, а вот парус примерно 5х5 саженей стоит 100-150 сотен гривен серебра, вот такая цена. Потому что тут парусины еще нет, собственно сами паруса производят из сотен тонко выделанных и сшитых между собой шкур морского зверя, то есть морских котиков, что в изобилии водятся в Балтийском море. Из-за дороговизны парусов, многие местные купцы ходят на веслах, но если я решил что это море должно стать моим, то без парусов мне тут флота не наладить.

— Князь, а князь, а ты дашь мне своих воинов — спросил бородатый вождь в шкуре оленя и с пышными рогами, торчащими из мохнатой шапки.

Я внимательно его выслушал, а сейчас сидел и думал, я не мог принять абсолютно никакого решения, потому что нет у меня желания участвовать в разборках болотных родов меж собой, тем более что песьеголовых я не считаю полностью своими. Язык их я уже научился понимать, но вот образ жизни этих людей, что прячутся по болотам мне не очень нравился.

А тут такое дело старик сказал, что пришли из дрягвы лешаки и напали на селение Мудрого оленя, мужей побили, девок покрали и ушли в свои дрягви.

Примерно такой текст пять минут назад мне тут рассказывал этот олений вождь. И я уже понимал, что сейчас начну опять со скрипом проворачивать колесо истории, но так не хочется мне этого делать.

По всему выходило, что те люди, которых я никак не мог точно идентифицировать все таки не очень славяне, потому, что язык их для меня не совсем понятный. Я вначале думал, что они ливы или эсты, но потом вот услышал про место жительство начал, что то понимать. То есть местные сказали, что злые дикари живут в дрягве. Дрягва — так песьеголовый вождь назвал болото. Вот и выходит что жители дрягвы, как бы это сказать, ну типа дряговичи. В русских летописях были какие то народы, диковатого происхождения. Только я не понимаю этих ли людей Нестор-летописец называл дряговичами, или каких то других людишек?

Вот передо мною стоит вождь дружественных лесных людишек и просит помощи против злых болотных дикарей, а я не хочу влазить в эти разборки.

Во первых сейчас дожди льют как из ведра и все эти болота уже залило так, что мама не горюй. А во вторых, что мне с того? Какая польза от того, что я побью каких то там дряговичей? А может если я сейчас покажу свою силу, то местные сплотятся всей кучей против меня. Или наоборот, выразят желание прийти ко мне под уютное и безопасное крылышко? Как предугадать последствия своих действий?

— Слушай вождь — я посмотрел на старика — ты уходи с тех болот, приводи свой род ближе к Полоцку, а как мороз на болотах воду в лед превратит, так я дам тебе воинов, и ты сам сходишь поквитаться с этими лешаками из дрягви.

Старик закивал головой.

— Хорошо, это хорошо, нужно побить этих лешаков, а то жизни совсем нет, они хуже волков, нападают на селения когда наши охотники уходят, и всех наших женщин уводят в свои болота.

Да, политика, политика. Блин сколько времени занимает эти политические вопросы. Вот вчера только уехали люди Кривко. Я провел достаточно непонятный суд, то есть судили охотников вождя Кривко, что недавно побили песьеголовых. Вождь пострадавшего племени попросил виру в двадцать гривен серебра за двух убитых и трех раненных охотников. Понятное дело, что Кривко не согласился на выплату откупа, то есть виры, поскольку серебра у него не было. Но я приказал в целях урегулирования конфликта выдать 20 гривен серебра из своей казны, а Кривко наказал вложить в казну в качестве штрафа уже 30 гривен серебра, то есть 20 вернуть как его долг в мою казну и еще 10 гривен отдать за честный суд. Вроде бы все разошлись удовлетворенными. Но сам фак стычки из-за охотничьих угодий меня огрочил.

Пять дней назад пришли люди с Десны и рассказали интересную новость, оказывается, не захотели оставшиеся там рода идти ко мне, а пошли вниз по Днепру к 'родичам своим'.

И вот прошло уже куча времени, а я все не могу понять, кто же эти 'родичи' и куда собственно намылились рода Бусовы? Выходит, что те кто сидел по Десне были самой северной ветвью непонятного народа, а основная часть сидит где то южнее, но где, вот в чем вопрос и как далеко ушли? Нужно у Кугума спросить. Кугум хан степной многое знает, вот говорить не всегда хочет, но у меня есть к нему ключик. Аркх свезет специальный подарок для Кугума, одну из лучших сабель.

А еще меня напрягали трое воинов гетов-готтов, что пришли в Оршу и просили встречи с князем болотным. Я конечно отправил десяток конных, чтобы встретили и привели этих готов ко мне, только вот, что мне с ними делать? Я знаю, что эти люди идут ко мне как послы, только вот от кого послы, и что они мне предложат? А ну как что то совсем не хорошее, или вообще войну объявлять пришли, и зачем мне это? Может притопить этих посланцев в болоте по тихому, а потом сказать, что я их не видел и даже не слышал ничего про непонятных готов?

А еще от меня по домам ушли почти три десятка наемников, забрали серебро, что я выплатил за службу и ушли. Я совсем расстроился, ну как так, я им такой хороший куш с похода выделил, обещал сытую и веселую жизнь, а они ушли. Три десятка опытных воинов по нынешним меркам — это серьезная сила, могут спокойно целый городок держать, а городки мне нужны. Кроме того я оставил почти все войско Радомира с большими кораблями в Приморском.

Приморское сейчас отстраивается, медленно, но строится. От последней войны сгорел не весь острог, так как крыши домов были засыпаны глиной и выложены дерном, поэтому и горели плохо, но всё таки разрушения были приличные.

Почти все захваченные корабли я оставил Радомиру как и всех пленников, пусть приучаются к труду. А воеводу Тумира я забрал с собой, ходит возле меня высматривает, вынюхивает. Ну и пусть вынюхивает, мне главное, чтобы он там доложил, что сидит тут правитель сильный и богатый, с которым можно конечно воевать, но лучше договариваться. В этом мире, мне крайне нужны спокойные и уравновешенные соседи. Мне нужно не меньше пяти лет мира, чтобы обустроиться, обрасти жирком и наладить новые торговые маршруты.

Богдан, после той бойни у Приморского выжил, но пострадал сильно, если бы не удар кавалерии Креслава, то защитники лесной крепости погибли бы все.

Больше всего пострадали местные рыбаки, которых Богдан поставил на стены. Выжило всего семнадцать защитников городища из шести десятков. Женщины и дети выжили, потому, что как только рыбаки обнаружили заход крупной вражеской флотилии в Янтарную, то есть в Западную Двину, Богдан отдал приказ женщинам и детям уходить в Полоцк, а всех мужей вооружил и поставил на стены. К тому же воеводе Приморска удалось выше по течению приготовить несколько десятков плотов, а как корабли захватчиков пристали к берегу, то защитники пустили вниз по течению подожженные просмоленные плоты. Увидев горящие плоты, воины Тумира смогли вытащить самые маленькие шнеки на берег, а шесть больших кораблей сгорели.

Это была победа, но победа над ободритами далась нам тяжёлой ценой и некоторые особо озлобленные болотные людишки уговаривали отомстить, казнить пленников, а в назидание другим захватчикам, отправить головы пленников их старейшинам. Типа это даст сигнал всем остальным, что мы не собираемся ни с кем сюсюкаться. Но я на корню пресек эти воинственные высказывания, во первых тут чертовы дикари могут и не испугаться, а наоборот обозлиться и напасть на нас всеми силами, а во вторых мне не нужны трупы воинов соседнего рода, мне нужна торговля с соседями. Поэтому Тумир как воевода малой дружины мне нужен, нужен как будущий агент влияния.

Моему воеводе Богдану в том бою при защите Приморского сильно повредили топором руку, и местные знахарки чтобы избежать гангрены попросту отрубили ему правую руку по локоть, из-за чего Богдан сильно осунулся и ушел в себя.

Сидеть Богдан в Полоцке не мог, я видел как он страдает, все таки человек целый год был хозяином самостоятельного селения, а теперь, он никто и не вождь, и не воин.

— Богдан — тихо сказал я — у меня к тебе дело.

— Говори князь, вижу ходишь уже второй день кругами, что то надумал?

— Да есть у меня дело стоящее, хочу тебе новое место для селения предложить, пойдешь ли?

— А пошто мне предлагаешь, есть и люди по удачливее чем я?

— Мне удача от тебя не нужна Богдан, мне от тебя умение работать с разными людишками нужно. Вон смотри твой Приморский поселок теперь Радомир себе забрал, там базу флота нашего ставить будем. Только Радомир чужак здесь, он местный люд не знает, да и не хочет он их знать, ему все море подавай. А ты за год с чудинами, песьеголовыми и даже с водью торг наладил, добычу рыбы организовал, лодки у тебя люди строили, сети плели. Мне от тебя это и нужно, а еще я хочу, чтобы ты реку важную для меня закрыл крепостицей надежной.

— И где ты хочешь крепостицу поставить?

— На Ладоге нужна мне крепостица.

— И от кого ты там хочешь прикрыться?

— Ну ты подумай, вот я выход с реки Дивной закрыл и никто мимо меня торг с другими родами вести не может, так?

— Так — кивнул Богдан.

— А если можно в обход нашего полоцка товары возить?

— Тогда тебе убыток будет?

— Не только мне Богдан, не только. Всем нам убыток будет. Вот поэтому я и хочу, чтобы из моих земель без досмотра и уплаты пошлины никто товары не вывозил, то есть чтобы железо мимо моей казны никто на торг в заморские страны доставить не мог. Реку Янтарную сейчас Радомир прикрывает, Данапр Орша стережет, а ты будешь сидеть в крепостице, что на реке Волхов поставим. Мне нужно надежного человека на Ильмень озере иметь.

— Не пойму я тебя князь, а зачем тебе такие далекие края, зачем тебе то озеро?

— Вот смотри — я расстелил карту и показал примерную точку, где собирался ставить городок Ладогу — вот из этого Ильмень озера можно рекой на закат пройти до самого моря, а далее хошь в земли Бодричей, а хошь в земли Юттунгов иди. Это море нам еще много зла принесет, так как много гостей непрошеных по нему к нам может прийти. Вот ты их там и встретишь. А озеро богатое и на рыбу и на зверя, а еще я тебе буду железо присылать, ты торг наладь мне с народцем местным, хорошая торговля там будет, очень хорошая, на тебя одна надежда Богдан.

— Ну что же по твоим словам выходит что там рыба сама в рот прыгает? И когда мне в ту землю идти?

— Не знаю — я повернулся к Богдану спиной, осмотрел рабочую суету Полоцка — вон посмотри, все мои людишки при разных артелях пристроены, а твои беженцы из Приморского как чужие ходят, не смогут они тут жить, но и послать вас в далекие земли сейчас я не могу, зима скоро, не успеете обустроиться на новом месте.

— Зима не беда, если припасы дашь, то можем и до зимы уйти. Выроем землянки, вместо крыши перевернутые ладьи поставим, а по весне и настоящую крепостицу ставить почнем. А далече ли идти?

— Я дам вам четыре двенадцати весельных ладьи, нагрузите припасами сколько влезет, дойдете до Витьбовска, а там волоком дотащить суда до Ловати, и уже вниз по течению Ловати дойдете до Ильмень озера. На озере городище Цветаны стоит, мимо него на полночь пройдете до реки Волхов, а там и до озера Ладожского недалече. Я думаю, что дней за одну луну (28 дней) доберетесь.

— У меня из жителей Приморского осталось всего полтора десятка мужей, да баб с детишками почти семь десятков — Богдан вздохнул — но рыбаков и охотников мало.

— Хорошо, решено — я встал и стукнул себя по коленке — я вас всех тут до весны держать буду, детей и баб ваших к артелям пристрою, подучим грамоте народ, а по весне уж отправляйся. Ты возьмешь переселенцев с Готтланда, что к реке приучены и лодки строить умеют. А еще я дам сотню ножей и топоров для торга. Я думаю, что за одно лето вы обустроитесь. Как до места доберетесь, так сразу землянки с шалашами ставьте и частокол вокруг селения. Народец там спокойный, весь и чудь синеокая живут, они ко мне на торг много раз приходили, да только далеко для них добираться, вот ты мне там торговый пост и организуешь. А после все силы на заготовку припасов. Главное первую зиму выдержать, а деле уж и крепостицу поставите.

— Ты князь мертвого уговоришь, — улыбнулся Богдан — пойду народ взбодрю.

Бум, бум, бум раздавался гул кузнечных молотов, разгоняя ворон и не давая спать детворе. Все привыкли к этому шуму, все кроме новорожденных. Непрекращающийся звон кузнечных молотов от рассвета до заката пробуждал детский плач то в одном, то в другом краю Полоцка. Мой городок уже был не таким как раньше. Четко просматривался княжеский двор, отдельно стояли огороженные высоким забором мастерские, отдельно располагалась пристань, а вдалеке стояли посады.

Посад — это жилая зона, где располагались шесть больших сараев, больше похожих на общежития. Сарайки стояли в две линии друг напротив друга, а промежутки между ними были прикрыты деревянным забором, образуя мини крепость.

— Князь, князь, беда — заорал мастеровой — демоны вырвались из преисподней.

— Какие на фиг демоны, что ты несешь?

— Там, там — дрожащим голосом просипел мастеровой — показывая рукой на мастерские — там демоны пожрали крицу и вырвались из печи. Демоны набросились на мастера Савла и сожрали ему ногу.

Бля-ть, вот уроды криворукие, опять что то накосячили, подумал я.

Так и есть, косяк получился знатный, и как водится любой косяк в производстве приводит к дальнейшим научным открытиям. А произошло вот что, мои кочегары проводили разные эксперименты по загрузке печи, засыпали разное количество угля и перетертой болотной руды. Слоями сыпали по десять корзин вперемешку и утрамбовали, а потом зажигали огонь и дули мехами, нагнетая воздух в печь. Вот так получилось и сейчас, мастера утрамбовали почти под верх угольной пыли, а сверху засыпали измельченной болотной руды, ну и раскочегарили печь, поддувая туда воздуха. А потом пацанва в колесе разбегалась и воздух пошёл большим напором, температура плавки металла дошла до какой то, только ей известной величины и металл начал плавиться, а после и вовсе потёк, заполним нижний слой печи. Мастера пробили глиняную дверку, чтобы вытащить крицу, а от туда ручьем полился расплавленный метал, да прямо мастеру на ногу. Вот теперь лежит бедолага при смерти и орет, что на него демоны из печи напали, а ногу я приказал отрезать, что уж теперь. По колено только мясо жаренное и осталось, лечить такой ожог мы не умеем и если не отрезать ногу, то этот бедолага умрет через пару недель от гангрены.

Я стоял и смотрел на вытекший на землю метал, рядом бегали кузнецы, хватали клещами остывающий метал и тащили его на наковальни, а я вот думал что это такое. Вот непонятно это сталь или чугун? Что удалось выплавить моим умельцам, и получится ли еще такое сделать? В принципе я понимаю, что чем выше печь и больше мы поддуваем воздуха, тем больше можно поднять температуру плавки, но для этого нужно больше, еще больше воздуха. Мне срочно нужно строить водяные колеса, а то у меня только грубое подобие колес — само бегающие сталевары.

Когда паника улеглась мы решили повторить эксперимент, вначале вычистили и поправили печь, а потом начали сбивать ящики и в ящики засыпали мокрую глину, а в этой глине как в пластилине начали выдавливать разные заготовки, то молот, то наковальню, то топор.

Я примерно подсчитал сколько вышло расплавленного металла в первый раз, и мы подготовили десяток ящиков с глиной. В глине выдавили разные заготовки, а потом обожгли эти заготовки на углях, придавая заготовкам законченный вид. После чего провели модернизацию печи, подняв её еще на целый метр, обложили внутренности печи обожженным кирпичом, приготовили дополнительные патрубки и поставили еще одно колесо для нагнетания воздуха в печь. А также заранее изготовили специальный глиняный лоток по которому можно засыпать в печь подготовленную смесь угля и руды в горящую печь. Модернизация печи и подготовка ящиков для заготовок заняла почти десять дней.

Иногда я увлекался, работа затягивала и я забывал что то важное, а важное уже приближалось, прискакал посланец с Витебска и сказал, что послы от какого то готского племени прошли переправу и сейчас направляются в Полоцк.

Вот блин и что мне делать, как вообще принято встречать послов?

— Креслав, что скажешь? — спросил я воеводу — как будем встречать этих готских воинов?

— Да вопрос конечно интересный — произнес воевода, почесал пятерней затылок — тут ведь непонятно, что они хотят, если едут с миром и предложением торговли, то это одно дело, а если потребуют ответ за смерть Казмира, то это другое. Но и в том и в другом случае нам нужно показать силу и наше богатство. Пусть видят, что мы имеем много серебра и можем призвать на помощь своих соседей, пусть думают, что мы не одни.

— Силу я показать не смогу — ответил я грустно — у меня почти вся дружина Радомира в Приморском осталась, а в Полоцке всего три десятка воинов и несколько десятков баб с арбалетами, да еще недоросли есть, что делу воинскому обучаются. Баб показывать мы не можем, а пацанва так те и вовсе нас только подвести могут. Сосчитают наше пополнение да и поймут, что нет у нас никаких сил воевать с большими родами. А при таких раскладах нам очень опасно показывать, что у нас есть что отнять, придут и отберут, как пить дать придут.

— Так и хорошо, тебе ведь не нужно всех своих людей показывать, а только охрану Полоцка, пусть послы увидят силу тут, а тех что в Орше сидят, да в Витебске они и так уже оценили. Они ведь не знают сколько городищ у нас по лесам и болотам разбросано, а ну как сотня? И тогда выходит, что когда по три десятка воинов с каждого городища соберется, то под твоей рукой уже будет силища неодолимая.

— Ладно загони всех воинов в бронную мастерскую, пусть оденут готовые доспехи, посади их на коней и пусть на поле тренируются конному бою, а воительниц оденьте в лучшие кольчуги, что в амбаре лежат и поставь на стены. Десяток воительниц с арбалетами в мой терем. Прикажи пусть там лучшие шкуры на лавки бросят, а я сам пока пойду одеваться.

Есть почти день до прибытия послов, но мне нужно отрепетировать встречу. Я даже не представляю, что может выйти из этого. Хорошо если послы сами испугались, узрев мою силу, а и испугу там у себя еще и приврал чуток. Тогда их вожди возможно и откажутся от плохих идей, а может у них вообще нет плохих намерений, а совершают они обычную развед поездку, чисто проверить, что за болотный князь объявился и насколько он опасен, есть ли с ним чем торговать?

Я сходил в бронную мастерскую и мне женщины преподнесли специальный парадный доспех. Я поднялся, осмотрел себя как мог и понял, не то, не стоит одевать такой доспех, не внушает доверия, видно, что это парадная вещь, а мне нужен боевой доспех. Я взял свой старый неоднократно ремонтированный составной доспех из пластин, подобрал для него более менее новые наручи и поножи. Шлем и саблю повесил рядом с 'троном', осмотрелся. Да все равно не внушает. Я подошел к двери и долго смотрел на место князя, что можно сделать для лучшей картинки.

Так шкура убитого мною медведя просто была перекинута через спинку, не пойдет. Набрасываем шкуру на трон и низ шкуры выкладываем мне под седалище, так, чтобы казалось будто я сижу на медведе.

Теперь сзади трона сбиваем треугольник и надеваем на него голову белого волка, а шкуру в виде плаща на рейки. Теперь смотрится так, будто полярный волк подошел сзади обнял лапами трон, лапы кладем на подлокотники, будто волк прижал медведя к земле лапами. Теперь кажется, что позади трона стоит волк, победивший в тяжёлой схватке медведя, красиво и эпично. Вот только образ незавершенным кажется.

Теперь снимаю с шеи ожерелье и надеваю на голову волку таким образом, чтобы рубин был точно в между глаз. Вот это красота, на огромной волчьей башке скифское ожерелье смотрится как корона.

Теперь вторую шкуру белой волчицы вместо накидки одеть на плечи, ну ни дать ни взять повелитель зверей, царь песьеголовых. А вот два трофейных золотых жетона воинов готов одеваем на отрубленную волчью голову, вот теперь это грозная картина. Трон императора лесного, а не князя болотного.

Теперь по две воительницы с заряженными арбалетами справа и слева от трона, а у двери ставим два самых рослых мечника в полном доспешном снаряжении.

Послов нужно держать подальше, вот тут ставим лавку пусть сидят, и взирают на властелина болот, передо мною большой дубовый стол, такой ширины, чтобы послы не смогли до меня рукой с ножом дотянуться. На стол выкладываем золотую трофейную посуду. Когда поставили на стол золотое блюдо я заглянул в него как в зеркало и увидел финальный штрих, шрам огромный шрам слева на голове, который частично оброс волосами, зрелище не впечатляющее.

Я достал нож, и сунул его в руки ближайшей воительнице.

— На обрей князя, нужно голову обрить.

Воительница смотрела с непониманием — а зачем голову брить?

— Чтобы образ дополнить — ответил я не задумываясь.

— Что дополнить?

Я посмотрел на воительницу.

— А забей, просто подумай как можно сбрить волосы с головы князя и при этом, чтобы уши остались на месте.

Воительница улыбнулась.

— Не переживай князь, уши останутся.

Когда побрился, то понял, вот сейчас картина реально сложилась, я похож на настоящего боевого князя, в шрамах и со страшным выражением лица, а вот я вам сейчас дополню картину.

— Креслав — крикнул я — а ну найди мне воинов из последнего похода, что рану в лицо получили, да смотри побольше чтоб были.

Пришли два воина, я осмотрел и одного забраковал, у него рожа такая, что что хочется пару монет дать несчастному. А мне реальный маньяк нужен, найдите другого, чтобы по брутальнее был.

Воины привезли послов только на следующий день, но я их не принял. Вначале отправил в баню, потом велел накормить, не фиг с дороги сразу к князю вести.

Пусть почувствуют, что у князя есть и более важные дела чем со всякими попрошайками перехожими встречаться. А сам я все это время находился в мастерских.

С утра загрузили печь, зажгли и начали поддувать мехами, бегали отроки быстро, воздух в печи гудел, периодически открывали горловину и засыпали новую порцию угля и руды.

Печь гудела и гудела, а я заглядывал в окошко, но признаков плавки металла не наблюдал. Да наверное не получилось, повторить эксперимент, ведь поднять единожды температуру еще можно, но удержать её и организовать непрерывный процесс плавки металла, это совершенно другие технологии.

Не знаю сколько прошло времени, но вот в окошечке я обнаружил оранжевую жидкость, мы подождали еще, а потом пробив маленькую дырку в глиняной заглушке я обнаружил, что металл действительно течет.

Подставили ящики с формами и заполнили формы вязким красно-желтым раствором.

Я подозвал мастера.

— Пока не проверят этот металл, больше так печь не прогревайте, делайте как обычно — я показал на печь — лучше пусть получится большая крица, чем непонятно что, я еще не представляю как использовать этот металл и что с него получится.

Мастер кивнул, а я осмотрел производство и пошел одеваться для встречи с послами, что то меня не удовлетворяло в этой плавке, что то было не то, но вот что? Я где то в глубине души чувствовал, что зря мы сколько времени потратили на увеличение температуры, все таки проверенный способ надежнее.

Умылся, оделся и отправил человека за послами, а сам сел на свой импровизированный трон, а на самом деле это был просто огромный стул с высокой спинкой, но смотрелся как натуральный трон.

Через какое то время привели трех мужиков.

Одеты неплохо, даже можно сказать статусно. Достаточно качественные куртки, штаны, на головах какие то круглые сооружения из меха. Я так и не понял, это что такой примитивный вариант папахи? На ногах у гостей одеты какие то полу унты, а вот пояса у всех дорогие.

Но самый шикарный пояс был на центральном воине, видно он старший в этом отряде, так как бляхи его пояса были сделаны из золота. Да, это видно сразу, статусная вещь, этот пояс так и говорит всем — я вещь очень богатого и уважаемого человека. У всех гостей на поясе ножны с мечами, небольшие ножи, а у одного дополнительно имелся в кожаном кольце небольшой топорик. Ничего необычного, стандартный набор оружия для этого времени.

Гости внимательно смотрели на меня и понимали, что я изучаю их оружие, а я смотрел на посла.

Пауза затягивалась, кто из этой троицы главный в посольстве было видно сразу и по одежде и по осанке, посол стоял на полшага впереди своих спутников, одет был побогаче и смотрел только на меня, как бы оценивая с кем придется вести переговоры, в то время как его спутники не отводили глаз от моих воительниц. Примитивные самцы, этим плевать на политику.

Посол тоже оценил качественный доспех, пусть и битый, ремонтированный, но все таки из настоящих железных пластин. Но дольше всего взгляд посла задержался на волчьей голове, что красовалась выше трона и самое главное, что на голове была настоящая золотая корона, которую изображало мое скифское ожерелье. Мельком обвел взглядом комнату посол кивнул и что то сказал на непонятном языке.

Я слушал и не понимал его, то есть я не понимал языка, это точно не немецкий, не французский и не английский, эти языки я узнаю по звучанию сразу, все таки иностранных фильмов с текстовым переводом смотрел много, да и новости из-за границы показывали тоже часто. Вот блин я уже готов был поверить, что готы это германцы, а тут такой сюрприз, язык то не немецкий. А может этот готт перс или римлянин, или вообще византиец, а почему нет? Только вот я понятия не имею на каком языке разговаривали Византийцы. Ведь Византия это империя, там проживало сотни народов и у каждого народа свой язык, а общий какой, ну язык так сказать государственного общения, греческий или латинский?

Когда я уже и надежд не чаял хоть как то пообщаться с гостями, то посол меня смог удивить, он оказалось что знает наш язык, так как почти без акцента достаточно бодро проговорил — приветствую тебя вождь Чеслав, я Алларат посланец совета вождей со славной реки Рься — посол склонил голову в приветствии.

— И я приветствую тебя посланец совета вождей с реки Рься — я тоже кивнул в ответ — что привело тебя в мои болота?

— Алларат повернулся и взяв с рук сопровождающего его воина сверток подошел к столу, сдвинул золотую чашу и положил сверток на стол, потом осторожно развязал четыре кожаных шнурка, что связывали кусок шкуры и резким движением развернул её.

Это оказалась шкура волка, я её сразу узнал, у меня много таких шкур, даже есть белые, а на шкуре лежал меч.

Алларат указав на клинок и спросил — говорят такие мечи делают в твоей земле?

Я наклонился и взяв меч и осмотрелся клинок. На клинке имелось множество подсказок, указывающих, что действительно это оружие из моей мастерской. Самое главное это было клеймо. Такое клеймо имел каждый из семи мастеров, клеймом служила обычная арабская цифра в квадрате. Первый номер был у меня, а остальные шесть мастеров гильдии оружейников имели номера от 2 до 7. На мече в одном пальце от гарды с двух сторон в квадрате красовалась цифра 4.

— Что неж то плохой меч? — спросил я.

— Нет, меч хорош, слишком хорош чтобы быть творением этого мира, люди говорят, что демоны болотные куют тебе те мечи — ответил посол.

— Этот меч сковали прошлой весной, может летом, точно не скажу — ответил я.

Посол опять поклонился, а потом достал из-за пазухи и показал мне такую же золотую бляху, что достались мне в трофеи и сейчас висели на отрубленной голове волка.

— Я воин гетт, я прошел семь кругов посвящения и служил многим царям, в последний поход я ходил с самим царем царей, великим Атли — напыщенно проговорил посланец — я пришел заключить с тобой договор как равный с равным.

— Я не воин, и я не служу Перуну молниерукому я служу Сварогу — ответил я — мы мастера и торговцы, если ты хочешь торговать, что же скажи что нужно тебе и я назову свою цену, но если ты попросишь у меня воинов, то я скажу тебе, что у меня нет воинов. Есть много людей мастеровых, но я не могу рисковать их жизнью, и посылать в бой.

— Недавно ты ходил воевать земли рикса Казмира — усмехнулся посол — и у тебя было почти пять сотен воинов. Так как же твой Сварог, нешто позволил вам рисковать жизнью мастеров?

— Увы — пожал я плечами — Сварог не любит грабителей и воров, а Казмир пришел в мои земли как вор. Я показал рукой на первый жетон — этот жетон его воеводы, который привел на мою землю три сотни конных воинов. Не я начал ту войну, но я не мог сидеть и ждать когда вор соберет людей и придет ко мне второй раз, я сам пошел к нему.

— Ты прав, все знают, что Казмир был жадным вождем, жадным и трусливым — тихо сказал посол — он не пошел с нами воевать землю ромеев, он не стал с нами плечом к плечу, когда мы громили ромейские легионы и брали приступом их города. Не было там Казмира, как не было его и в битве при Маргусе, когда мы разгромили войско жреца распятого бога.

— Ты сражался в армии царя Атли? А почему ушел, неужто мало золота вы взяли в том походе, может обидели тебя при разделе добычи?

— Когда Атли увел своих вонов от Константинополя и бросил на там одних, многие вожди решили уйти, но я остался. Тех трусов, что сбежали наш воевода Онегесий настиг и убил, а остальных поймали вышедшие за стены римские вои. У крепости Азимут на границе Иллирика с Фракией нас настигли воины Феодосия, мы вышли в бой всего в половину прежней силы и удача отвернулась от нас. Мой отряд первым встретил врага и я потерял больше половины своих людей. Я зря погубил своих людей, ибо остальные вожди не стали рисковать своей шкурой и трусливо бежали.

— И ты ушел от царя?— спросил я.

— Да я собрал раненых и ушёл с честью. Мои люди не покрыли свои головы позором бегства Теперь у меня много золота, и много безусых отроков но у меня мало хороших мечей и нет такой как у тебя брони — ответил Алларат — если ты согласишься продавать мне железо, я не забуду этого.

— Скажи мне Алларат только честно, а почему ты пришел как посол союза вождей, а не как вождь?

— Я не вождь я рикс. Издревле вожди на совете выбирали военачальника для управления дружиной из числа самых достойных мужей — ответил Алларих — весь народ собирает серебро и золото, чтобы вооружить воинов и снарядить их на битву, а воеводу, то есть военного вождя — рикса, избирают только для похода. Теперь, после похода, я всего лишь первый из равных. Я потерял многих, а каждый из тех кто пал, мог отдать голос за меня, теперь же поход окончен, теперь я не военачальник, я не рикс, а обычный воин.

— Сколько золота и серебра ты хочешь потратить на приобретение оружия?

— Твое оружие стоит дорого, я пришел просить тебя продать железо, а мечи мы сделаем сами.

— Ты ошибаешься Алларат — покачал я головой — оружие имеет множество секретов. Не все мои мастера еще могут делать такие мечи, а твои мастера лишь испортят доброе железо, — я показал на тот меч, что лежал на столе — это великая тайна, что знают не многие.

— Я куплю у тебя оружие, но этого мало, мне нужно железо.

— Ты получишь железо, но его стоимость не малая, продавать простой железный слиток буду по весу серебра. Но есть мечи, что сделаны не из железа — я кивнул Креславу и тот положил на стол один из клинков премиум класса — такой клинок стоит в десять раз дороже.

На столе появился другой меч, у которого был клинок, что неоднократно проковывался и имел огромнейшее количество слоев, а рукоять и ножны клинка украшались янтарем. Даже для 21-го века такой клинок считался бы музейным экспонатом, а сейчас он смотрелся вообще как марсианский бластер.

Брови посланца поднялись от удивления, он с придыханием извлек клинок из ножен осмотрел его, потом положил на стол и вздохнул.

— Такой меч может купить только очень богатый вождь.

— Меч делается не из железа, а из стали, а вот сталь стоит намного дороже железного бруска. Но секрет не только в способе обработки стали, тут секрет в производстве клинка и таким секретом владеет всего несколько мастеров в моих землях, вам не сковать таких мечей, но вы можете их купить у меня. А что касается железа, то я не планировал продавать железо, ведь продавать железо это как продавать зерно весной, ты можешь вспахать землю и посадить зерно, а осенью получишь хороший урожай. Так и с железом, я из куска железа сделаю не только хороший меч, а много всяких полезных вещей, например топоры, косы, наконечники копий и получу сотню гривен серебра чистой прибыли с каждой добытой крицы.

Я посмотрел на посла, он внимательно слушал, а я действительно понимал, что миру нужно не только оружие, людям нужны серпы, топоры, пилы, людям нужны инструменты, поэтому я сказал.

— Мои люди могут продать тебе инструменты — я показал на Креслава — мой воевода Креслав покажет тебе наши изделия, и мы с тобой договоримся так, в селении Орши я поставлю торговый дом, вы можете привозить туда свои товары и будете там покупать мои товары. Однако предупреждаю сразу, я не могу торговать только железом прямо сейчас, может быть через несколько лет, но вот прямо сейчас мне не выгодно продавать необработанное железо.

Посол кивнул.

— Я понимаю тебя, мы можем договорится так, я буду покупать у тебя половину железа, а половину возьму готовыми изделиями, а ты мне скажи какие товары тебя интересуют и я могу привести много хороших товаров в обмен.

— Вы сидите на краю леса, почти в поле и скорее всего продаете зерно, крупы а также скот. Мне нужно любое зерно, я возьму все и просо и овес и пшеницу, тащите все. Но я также возьму и репу и любые другие припасы. Все продовольствие имеет цену в наших болотах, кроме того мне нужна шерсть. Если вы будете стричь своих овец, то я могу купить любое количество шерсти, а еще я бы купил сыры. В ответ вы получите меха и шкуры, ну и железо, кроме того я могу продавать вам лодки и даже корабли. У меня есть много хорошего товара, а скоро будет еще больше.

Посол опять кивнул.

— И еще — я посмотрел на Алларата — я бы принял людей, или купил бы, мне все равно. Если у вас есть те, кто захочет переселится в мои земли, то мне хотелось чтобы таким людям не препятствовали, а если будут хорошие рабы, то заплачу по десять гривен за мастера с семьей.

— Десять гривен это хорошая цена — усмехнулся Алларат — я могу найти для тебя много хороших рабов, после последнего похода у нас имеется много пленников, но не все они мастера.

— Ты слышал, что я тебе сказал посланец, в моих землях много болотной руды, но мне нужны люди, мне нужны те, кто будет добывать и плавить эту руду — я развел руки в стороны — если не будет людей, то я не смогу увеличить производство железа. К стати, если ты захочешь стать главой собственного рода, то приходи ко мне. Бери людей не меньше сотни и приходи, я дам тебе хорошее место под городок. Поверь мне воевода, в твоих землях скоро начнутся тяжелые времена, а в моих лесах будет спокойно и сытно.

Посол как то странно усмехнулся, а потом сказал — я знаю, что в наших землях будет лишь покой и порядок.

— Вот как? — удивился я — а почему ты так думаешь?

— Я слишком хорошо знаю царя царей Атли, он не успокоится пока не покорит ромеев и не заставит их признать себя императором. Сейчас атли пошел в поход, что бы покарать предателей, но когда он вернется, то Феодосию придется заплатить за очередное свое коварство.

— Интересная мысль, но для того, что бы стать императором, Атли понадобится императорская кровь.

Посол опять улыбнулся.

— Так и есть, Атли уже много раз посылал послов к обоим императорам римлян с требованием отдать ему в жёны девицу императорских кровей. И оба императора отказали ему в этом, но советники говорят, что можно пойти и взять силой любую девицу из царского рода, так что скоро начнется новая война царя с ромеями.

Посол отхлебнул чая из листьев лесных ягод и проговорил — воеводы Атли на эту войну сгонят всех мужей, что живут в полях, а я тем временем смогу забрать все рода под свою руку, пока их воины воюют ромеев. Я приведу тебе много рабов, ты только дай мне оружие.

— Ты хочешь взять оружие под залог?

— А почему нет? — удивился посланец — я честный воин, и никого никогда не обманывал, но я хочу все же просто купить у тебя оружие, а насчет залога мы поговорим потом, когда я стану настоящим вождем.

Вот жучара, подумал я, этот готт все таки намылился взять под себя все земли Казмира, а я дурак туплю, ну почему я не сделал этого сам. А может потому, что в этом мире я все таки пока что лузер, то есть я вообще ничего не знаю об этом мире. Вот я боялся, что за поход на Казмира местные вожди готы будут мне мстить, а этот варвар походу мне союз предлагает, ну что же, дружить против кого то, всегда интереснее чем просто так дружить. Только вот против кого собирается дружить этот готт? Неужели он меня с Кугумом поссорить хочет? Нет-нет, не нужно мне такого счастья, требуется уточнить этот момент.

— Слушай Алларат, ты ведь понимаешь, что в твои дела может вмешаться хан Кугум?

— Может попробовать, но у него ничего не выйдет.

— Это почему?

— Потому что та земля, которую я заберу под свою руку вся находится в густых лесах для конницы Кугума непроходимых и он об этом знает, поэтому кочевые ханы будут сами просить у нас дружбы, ведь без нашего зерна им не прожить. К тому же аланы, что есть родственники кугума подняли восстание против царя и теперь Кугум сидит тише воды и ниже травы. Он опасается, что Атли с горяча побьет и его людей.

Опять я почувствовал себя не уютненько, ведь этот Алларат сейчас сказал что то такое, о чем все знают, а я вот не знаю. Где точно проходит граница леса и степи, где кочуют роксоланы, и самое главное на какое расстояние они могут позволить себе зайти в леса. Что там сейчас происходит в степи и кто собственно поднял восстание против Аттилы? Вот это важнейший вопрос нашего столетия. И самое главное, почему он так уверен, что степняки будут смотреть сквозь пальцы на захват чужих родов. А может степнякам реально плевать кто там у этих славяно-готов теперь вождем стал, лишь бы десятину платили и зерно везли. Может и так.

— Алларат я продам тебе хорошее оружие, но не лучшее — я поднял руку, когда увидел мину возмущения на лице посла — то оружие, что я тебе дам лучшее в войске Атли, но в моей земле есть еще лучше, однако и цена у такого оружия слишком большая для тебя. Поэтому ты получишь хорошие шашки для конных воинов по двадцать гривен серебра за штуку, я могу также продать тебе чеканы, булавы и топоры, но вот мечи тебе не по карману. Чтобы вооружить большую дружину потребуется минимум пятьдесят тысяч гривен серебра, а таких средств у тебя нет.

Алларат почесал затылок, а потом сказал — у меня есть ближники, это лучшие воины, почти две сотни ветеранов. Для своих людей я не пожалею ромейского золота, а остальных одену за то серебро, что получу с продажи зерна.

— Я могу продать тебе четыре десяти весельные ладьи для перевозки зерна по Данапру, каждый корабль обойдется тебе по сотне гривен серебра, это дорого я знаю, но без ладей мы не сможем торговать, если только ты не разрешишь заходить моим судам в твои земли.

— Мне не нужны твои ладьи — отмахнулся Алларат — зимой, как встанет лед на реках я отправлю к тебе первый санный обоз с зерном и ромейским золотом, назад же этот обоз должен привезти оружие на моих воинов. А уже весной, как уйдет большая вода твои корабли смогут пристать к моему берегу и мы начнем настоящий торг.

Я посмотрел еще раз на тот меч, что привез Алларат, да это один из наших массовых клинков, то есть оружие для продажи Кугуму. Кугум глупец думает что обманывает меня сбивая цену, но я то знаю, что этот меч и так не стоит дороже пятнадцати гривен. Настоящие многослойные двух компонентные мечи, сваренные из твердой тигельной стали и из мягкого кричного железа я Кугуму даже не показываю. Настоящий качественный меч не может стоить меньше пяти десятков гривен серебра, так как на его изготовление мастера тратят до двадцати дней усердной работы, к тому же очень большой процент брака. То есть при закалке клинка шесть из десяти заготовок трескаются, и я отправляю треснутые заготовки в цех производства копейны наконечников. Все таки мы что то не учитываем при сваривании разного железа в один пруток, и хороший меч у нас скорее получается случайно, как бы в награду за труд, чем является частью отточенной технологии.

Я чудом сделал такой меч всего лишь из второй попытке, а первый клинок даже у меня сломался.

Но зато если получится, то такой меч легко перерубает железный гвоздь или скобу, к тому же мы стали делать ножны просто как настоящий шедевр искусства. И таких мечей у меня в амбаре под особым присмотром хранится всего пара десятков штук. Это как стратегический золотой запас. Я всё таки надеюсь пробить торговый путь к персам, вот тогда я попробую сдать богатеньким буратинам все эти мечи, и ценник хочу получить на порядок выше чем платит Кугум. А почему нет, говорят во времена викингов за хороший меч драккар давали, а дракар, то есть двадцати весельный боевой корабль или шнек с парусом как раз сейчас и стоит в районе трех сотен гривен серебра.

Для закрепления дружбы с перспективным и амбициозным вождем, я решил подарить ему оружие, а что а если этот союз действительно состоится, то вклад почти в сотню гривен серебра это не большая сумма, а вот авторитет удачливого и не жадного князя стоит намного дороже.

Я махнул рукой и шепнул наклонившемуся к уху воеводе Креславу.

— Скажи пусть принесут один из подарочных мечей и кинжал из лучших.

Оружие принесли, я махнул рукой и воевода положил перед посланцем оружие.

— Если твоя мечта сбудется, и тебе удастся объединить южные земли под своей рукой, то ты станешь воистину богатым вождем и мы сможем честно торговать, а пока что прими этот дар.

Больше десяти минут по моим представлениям в княжеских хоромах стояла гробовая тишина, посол и его сопровождающие, с замороженными глазами рассматривали подаренный меч и кинжал, и я его понимаю, это как бы майор командир роты советской армии случайно выиграл в лотерею Волгу. Для обычного неприхотливого вояки, такое оружие поистине царский подарок, но ведь он не знал, что я прекрасно знаю основы маркетинга и рекламы. Такой меч у других вождей неминуемо вызовет интерес и стремление к подражанию, и тогда ко мне потянутся золотые караваны от других родов. Я думаю, что воевать как задумал глупый Казмир с князем у которого есть такие мечи вряд ли кто то решится.

Посол уехал довольный переговорами, а я собрал караван, нагрузил несколько десятков телег припасами для своих селений, взял три десятка конных воинов и поехал в Оршу. В Орше оставил часть припасов и оружия для своего торговца Аркха, проинструктировал воеводу о закупочных ценах и отправился в Смоленск к Радко. Давно я не видел брата своей жены, нужно было подбросить ему топоров и пил, а также простого железа для торга со своими родичами с Десны. Радко все таки поставил небольшой торговый пост в лесу у болот, где начинался исток Десны. От истока Десны через лес до Смоленска тянулась непременная лесная тропка, по этой тропке и шла поставка продукции к торговцам на Десну небольшими вьючными караванами. А в обратную сторону шли товары от уцелевших на Десне родов.

А еще Радко докладывал, что его люди в семи сутках пути на восток нашли реку, что петляя впадала в другую речушку, и на той речушке люди Радко встретили аборигенов, очень похожих на моих чудинов, но все же других. Я подумал что это и есть меря, или мещеря или как их там, в общем местных аборигенов. Там люди Радко продали часть топоров и наконечников копий, а потом поставили небольшой сруб, так сказать торговую факторию на реке. И с тех пор примерно раз в месяц к этому срубу приходят местные людишки и меняют свои товары на наши железные изделия. В основном продают нам меха, но бывает приносят рыбу и самое главное мёд, очень много мёда. То есть получается, что держать небольшой гарнизон в два-три десятка воинов на новом торговом посту можно не опасаясь голода, а это уже первый шаг к закреплению на новой земле.

В конце поездки, мои возы уже не могли передвигаться, постоянно лил холодный дождь, что свидетельствовало о приближении зимы, а вся дорога превратилась в непролазное болото. Оставив обоз с товарами в селении Гореслава, что раньше было Баженино я загрузил все собранное серебро в переметные сумки и о дву конь доехал до Витебска, там половину воинов отправил в Полоцк, а сам с десятком конных спокойно доехал до городка Цветаны, что стояло на южной окраине Ильмень озера. Жена все таки, нужно периодически её навещать, да и часть золота и серебра все таки лучше припрятать подальше от Полоцка, а то держать все яйца в одной корзине нельзя.

В городке уже была выстроена небольшая стена вокруг сруба княжны, а остальные людишки так и жили в своих полуземлянках с двухскатной крышей. Вначале хотел ругаться, а потом махнул рукой, а пофиг, устал я всех под себя переделывать. Если нравится людям под землей жить, так пусть и живут, типа там теплее, а кривые руки поправить разве не легче? Сколько раз я объяснял людям, что в деревянных домах из кругляка нужно делать хороший утепленный сеном и глиной потолок, ставить каменную печь с дымоходом и можно пережить любые морозы. Так нет же, они всё равно меня не слушали и ставили обычную крышу поверх вырытой землянки, да еще и топили по черному, когда дым стоит под потолком, а на зубах черная сажа скрипит. Вот и получалось, что мои варвары никак не желали приучаться к цивилизации, плевать им на цивилизацию, предки так жили и мы так жить будем.

По прибытии в городище Цветаны, мы вырыли почти двухметровую яму в княжьем тереме и соорудив тайник закидали туда почти двадцать мешков серебра. По моим оценкам, я с поездки собрал чуть меньше тысячи гривен серебра, вот и прикопал его здесь, а на обратной дороге я в мешки забил шкуры, чтобы все думали что всё я серебро довез до Полоцка. При чем даже Цветана не знала о тайнике, пока выкопали тайник в доме я все это время ее активно отвлекал, катал на конные прогулки, вытаскивал на тренировки воинов и арбалетчиц.

Живот у моей женушки был уже достаточно хорошо виден. И вот что самое плохое, я то знаю про девять месяцев беременности до родов, но из-за всех моих путешествий я никак не могу сосчитать как давно было зачатие и сколько сейчас месяцев прошло. То есть когда ребёнок родится? Он ведь не может родится здесь, княжич должен родится в Полоцке. Поэтому долго не думая я спросил у жены, когда собственно ждать пополнения.

— Так к весне — та с подозрением посмотрела на меня.

— Да ты не смотри так — я отмахнулся рукой — в делах ратных уже и забыл который сейчас месяц, того и гляди снег пойдет, а я и не смотрю.

— Рыбаки говаривали, что уже пошел снег на том конце озера — махнула рукой Цветана.

— Ого, а что твои рыбаки так далеко ходят?

— Так я и отправляла людей проведать окрнстности, да посмотреть как тут люди от рода чуди живут.

— И что много народца лесного нашли?

— Нашли много, почти с десяток родов. В двух днях пути от нашего озера есть еще одно большое озеро, так там аж семь родов продивает.

— Молодец Цветана, не сидишь на месте. Нужно обойти земли свои да поговорить с главами родов, но я уже к зиме не успею сходить. Скоро мороз болота скуёт, а мне в поход нужно собираться, рода дряговичей к миру приводить.

— Много крови льешь князь — Цветана опустила голову — ты родам нашим мирную жизнь обещал.

— Ты Цветана того не ведаешь, что мир только мечом добыть можно, а если меча у тебя в руке нет, так и свободы у тебя не будет. Без крови пока не получается, не я начинаю войны, а неспокойные соседи приходят на мою землю. К тому же песьеголовые мне доверились, а я их защищать поклялся. На них людишки болотной дрягви напали, нешто простить им такое вковарство?

Я обнял Цветану, поцеловал в лоб и сказал — если князь силу проявлять не будет, то и княжества у него не будет, люд местный к силе тянется, ибо сила это стабильность и уверенность в будущем, сила это и есть мир. Глупые ромеи от своих ворогов откупаются златом и серебром, но это их не спасает, каждый год приходят все новые и новые враги до золота охочие. А вот люди, что на реке Обра живут всех пришлых мечом встречают и не суется к ним никто уже больше сотни лет. Вот именно так мир и добывается, доброй сталью и горячей кровью.

— Прими князь новую сорочку — Цветана достала из какого то сундука и протянула мне вышитую рубашку, я её помял и ничего не понял.

— А из чего вы ткете такой материал? — спросил я.

— Из лесной шерсти — ответила Цветана.

— А что такое лесная шерсть?

— Наши мастерицы из иван-чая, репейника, лопухов, лебеды и даже вареных сосновых иголок нитки делают — Цветана опустила голову — многие умельцы были в нашем роду, но люди умирают.

— Твою мать, да почему они у тебя умирают то? — чертыхнулся я — почему в других родах все живы и здоровы, даже те что в болотах живут, а там между прочим вода мертвая — болотная, а ты на озере живешь и жалуешься.

— Холодно здесь, мокро, все гниет, люди болеют часто.

— Так одевайтесь получше, у вас что шерсти мало, мехов вон полно, а вы в одних рубахах ходите, вот и болеет народ. Поставьте в домах печи каменные и болеть не будете.

Я закрыл рот и попытался успокоится, вот достали меня эти горе вожди, все у них не то, то рубашка короткая, то блин пенис длинный.

— Слушай Цветана мне нужно чтобы твои мастерицы тут артель открыли, пусть эту вашу шерсть лесную вяжут и в другие селения продают, или на товары там меняют.

— Чешут — поправила Цветана.

— Что чешут? — не понял я.

— Лесную шерсть вначале варят в кипятке, потом мнут, отбивают и тянут на колоде, а потом чешут гребешком, а уже из начеса пряжу делают, то есть нитку.

— Спасибо за рассказ, но ты мне скажи, сможешь ли мне наладить у себя артель? За нитки и за готовые ткани из этой вашей лесной шерсти буду платить серебром, или товара какого нужного вам возить буду. Ты вот сама посчитай сколько такая работа может стоить, сама мастериц найди, сама поставь им избу, подмастерьев обучи. И за каждый сажень готового полотна установи цену, ну например пол гривны серебра, может и больше я не знаю, сама посчитай. А уже артельные сами будут платить тем мастерицам, что нитки производят, а те будут платить детям, что крапиву, иван-чай и иголки собирают.

Я привлек Цветану к себе

— Я вижу моя ты маленькая Ёшка, что не получается у твоего рода ни охотиться, ни железом заниматься, мужей мало, но вот ткани ты можешь делать? И на том процветание своего городища обеспечить можно. Пойми Цветана я сейчас ткани из-за моря вожу, а это дорого, очень дорого, я лучше то серебро своим людям платить буду за добрую работу, только не могу я в каждое дупло заглядывать и каждую белку учить орехи заготавливать, не могу сам за каждым зайцем гонятся, на то вы вожди и нужны, чтобы жизнь своего рода наладить. А хочешь я тебя в Полоцк заберу, а тут своего человека поставлю?

— Гривну — тихо ответила Цветана, сбивая меня с мысли.

— Что гривну? — не понял я.

— Гривну серебра за сажень полотна просить буду.

— Хорошо пусть будет гривна, я оставлю тебе пять десятков гривен серебра, начинай работу, но к весне, я все равно тебя заберу в Полоцк.

— Не поеду я в Полоцк — тихо произнесла Цветана.

— Это почему?

— Шумно там и воняет, я тут жить буду, тут мои родовичи, тут и дело мое будет.

— Зря ты так Цветана, в Полоцке не воняет, там свободой пахнет. Там мастеровые железо и сталь делают, там столица моя и казна, а ты княжна должна в столице жить и за казной моей присматривать.

Я посмотрел в глаза Цветане и не увидел княжны, девка малолетка, обиженка. Сколько ей лет? Пятнадцать, шестнадцать, в этом мире все не так как у нас, тут в двадцать уже женщины по пять детей имеют, а эта мало того что молодая, так в ней еще и замашки воинственной пацифистки просматриваются, ну и хрен с ней пусть тут сидит. А может в этом мире вообще не принято, чтобы жена возле мужа сидела, может тут принято чтобы у каждой жены свое хозяйство было, собственное, ведь тут многоженство процветает я то это знаю. А как иначе, ведь мужики гибнут чаще, тут на десять девок всего четыре парня.

А что касается дороговизны этой лесной шерсти так это не проблема, пусть мастерицы опыт приобретают, а когда появится настоящая шерсть, то у меня будет целое селение ткачих. Вот тогда я им станки придумаю и себестоимость продукции в несколько раз снизится.

Глава шестая. ДРЯГОВИЧИ.

С первым снегом я собрал отряд аж в пять десятков воинов, все в броне, металлолома на каждом килограмм по тридцать. И мечи и топоры и арбалеты новой конструкции, длинные копья, по три сулицы и вся эта банда о дву конь. Огромный по меркам моего болотного княжества обоз, для припасов, пришлось взять пять саней нагруженных под завязку. Воевода Креслав отговаривал меня от похода.

— Не княжье это дело по болотам шляться — тихо сказал Креслав — позволь мне пойти в поход, или вон пусть Радомир со своими воями сходит.

— Нет Креслав — отмахнулся я — там возможно придется мир подписывать или земли делить, там князь нужен, а Радомир пусть Приморское сторожит.

— Тогда возьми хотя бы сотню воев — не унимался Креслав.

— Нет воевода, не хочу я Полоцк без охраны оставлять, не нравится мне это жужжание на юге, что там будет неизвестно, а ну как опять к нам готы пожалуют?

— С чего ты взял, что придут, ты ведь сам этому Алларату союз предложил?

— Я то предложил, да ты не понял одного — тихо произнес я — эти готы чужаки, они наемники, их вожди наняли, вооружили и на войну отправили, а теперь вожди их хотят выгнать, но перед этим лишить части добычи. А сами наёмники эту добычу отдавать не хотят, а хотят перебить вождей и взять под себя их землю. А ты теперь посуди, какой расклад может начаться, а ну как хан Кугум в разборки влезет, или эти вожди других наемников наберут, что бы готов побить?

— И ты думаешь, что они к нам прибегут?

— Могут прийти попросится на службу, а могут и попробовать на меч нас взять.

— Так просто нас не взять князь, ты ведь знаешь, что мы теперь если всем миром встанем, то сможем три-четыре сотни оружных людишек выставить.

— Да выставить то мы можем, вон переселенцев больше двух тысяч пришло, а еще песьеголовые почти пять десятков родов есть, а еще мои воины да воины Радомира, вот только собрать толпу народа это одно, а подготовить даже три сотни настоящих воев, это совсем другое дело. Поэтому я и думаю, что выходить в чистое поле против ворога зимой нам смысла нет, а вот за стенами отсидеться можно. Мы в тепле и с припасами, а они в лесу и на морозе, долго не просидят, к тому же как придут вороги, мы можем их блокировать на засеках лесных и медленно раздавить.

— Ну ты хоть коней не бери — взмолился Креслав — зачем тебе кони в лесу?

— Как лёд станет, то я по рекам пойду с обозом, река большая дед лешак сказал, что пешком десять дней идти, а потом я еще на полдень по лесу хочу сходить до другой реки, что в море Белое впадает, где то там и есть селение дряговичей, что на наши земли нападают. Дойду спокойно на конях по замерзшему руслу реки, там обоз в лагере оставлю и пройдусь пешком по лесам.

— Так возьми с собой охраны для обоза побольше. Не о себе, о людях подумай, что как сгинешь в лесах, тут ведь все от тебя зависят.

— Вот ты пристал как репей, ладно подготовь пару десятков толковых отроков из младшей дружины с самострелами.

— Князь не жадничай, бери три десятка, они тебе пригодятся.

— Ладно — я махнул рукой — подбери три десятка, только самых толковых, без брони но болтов побольше пусть возьмут и одежду, что бы не замерзли в лесу. Если что, то по лесам за ворогам гоняться будут и с далече самострелами бить.

— Да я самых лучших тебе дам — обрадовался Креслав — а к самострелам болтов по пять десятков возьмут.

После непродолжительных сборов мы вышли в поход. Я оставив за себя Креслава в Полоцке, а в Приморском остался Радомир, там флот, острог потихоньку строится, там море и рыба. Пленные ободриты все содержатся у Радомира, а я всюду таскаю с собой захваченного воеводу Тумира, вот и в тот поход взял его с собой.

Этот зимний поход был очень важен, нужно найти и принудить к миру или отогнать от своей земли всех диких дряговичей, что нападают на моих песьеголовых. Может это и не важная победа с точки зрения мирового масштаба, но для всех соседей это будет серьезный показатель. Я точно знаю, что все песьеголовые сидят и наблюдают, они смотрят и оценивают человека, что назвался хозяином местных лесов.

Белый волк убывший Бурого медведя конечно уже проявил себя, но ведь любые победу нужно закреплять, а то местные людишки без жесткой руки могут и оборзеть. Если мне удастся наказать зарвавшихся дряговичей, то отношение ко мне местных родов песиголовцев значительно вырастет. Вот сейчас я знаю примерное местонахождение почти 47 родов болотных людей. Они таскают мне руду, некоторые уже освоили выпуск железных криц, а я поставляю им доброе железо: ножи, топоры и копья. Торговля взаимовыгодная, но если я не смогу защитить этих людей, то они просто снимаются с земли и уйдут. Да, да, тут местные болотники очень активно кочуют. Вроде бы сидел род на речке вонючке, а через семь дней там уже одни потухшие кострища. Род ушел, и иди ищи их в этих болотах.

А вот частые походы дряговичей на моих песиголовцев меня напрягли, это уж очень похоже на попытку собрать новое княжество, то есть кто то действует так же как и я, а мне это не нравится. Свобода любого из местных аборигенов заканчивается там, где начинаются мои интересы. А что тут такого, ведь там в 21-м веке все так и есть, там многоуважаемые повелители вселенной — великие борцы за все мыслимые и немыслимые свободы, то бишь американцы, объявили почти весь мир зоной своих национальных интересов и хреначат томагавками всех, кто смеет возмущаться такому наглому поведению. Томагавков у меня нет, но отхреначить я могу любого у кого меньше трех сотен воинов, да и ждать пока эти дряговичи соберут такую силу, я не собираюсь.

Мы ехали о дву конь по замерзшей реке, на ночь вставали лагерем по всем правилам военного искусства. За два часа до наступления темноты огораживались санями, вбивали в землю примитивные ограждения из колов, укрывали коней шкурами и разжигали костры. Боевое дежурство несли по десяткам, ночь один десяток, вторую ночь — другой десяток, а следующую ночь — третий и так далее.

За пять дней путешествия, мы успели найти на реке земли шести родов песьеголовых, что торговали с Полоцком. Мы не грабили, баб не насиловали, даже еды не просили. Кушали только из своих запасов, узнавали новости, по возможности проводили бартерные сделки и продолжали путь далее.

Мы дошли по реке, что впадала в Западную Двину с юга почти до самого истока, то есть туда, где два ручейка образовывали полноводную реку. Тут то мы и встали перед дилеммой, куда собственно дальше ехать. Влево сворачивать не хотелось, потому, что эта дорога вела примерно на юго-восток, то есть дальше в большие болота к истокам реки Припять.

А вот правый ручеёк вел на юго-запад, и теоретически должен рано или поздно привести нас к торным путям в сторону Балтийского моря. Только до это моря еще дней десять тащится, а вот злых дряговичей как не было так и нет, но впереди должно быть последнее известное мне селение аборигенов и я реально рассчитывал, что они знают больше чем их соседи о злых дикарях, что напали на моих подданных.

Через сутки мы нашли разбитое, разграбленное селение. Замерзшие обглоданные и присыпанные снегом трупы валялись повсюду. Мы насчитали почти три десятка убитых. Так вот и выглядит результат деятельности злобных дряговичей, но откуда они пришли и куда делись? Все следы засыпал снег.

— Кто может найти след? — я повернулся и осмотрел своих людей — тут было много вражеских воинов, не меньше пяти десятков, а еще пленников увели, след должен быть.

— Я уже нашел след — сказал один из воинов — вон там сломанный кустарник и след тянется на полдень, они пришли оттуда и ушли туда же.

Я посмотрел в том направлении куда указывал рукой мой воин. Блин дорожка уходила от реки и это очень плохо, кони по лесу просто так не попрут, ноги на фиг переломают.

— Так, оставляем здесь обоз, трупы сжечь, а то волки придут и порежут коней, стоянку оградить, два десятка отроков остаются с обозом. Десяток самых толковых берем с собой, будут в дозорах бегать. Берем коней в повод, грузим сумки с припасами и идем пешком, впереди дозорный десяток, удаление три сотни шагов, по бокам еще по пять дозорных на сотню шагов отошлите.

Мы спешились подготовились к походу, взяли коней в повод и построившись в боевой порядок пошли за дозорными, что как собаки взяли след и поперли вперед.

Через несколько суток пути мы заметили дым, а потом и увидели огороженное строение, чуть меньше селения Орши.

— Селение небольшое, как Орша, — доложил дозорный.

Вот это номер, и куда мы пришли, стоит селение в лесу, но ведь так не бывает, мы перли по этому замерзшему болоту строго на юг по оставленной врагом присыпанной снегом тропинке. Значит где то должна быть река или ручей и враг точно знал ориентиры. Почему, да потому, что мои вояки всегда ходят по ориентирам, то есть по ручьям, рекам или оврагам, и любая дорога превращается в змеиное ползание по лесам и болотам, а я собственно сейчас держу карту в голове. В своей земле я могу позволить нагло срезать маршрут и пройти напрямик.

Вот этот неизвестный мне вражеский отряд действовал так же, то есть враги перли напрямик, по хорошо известной им дороге. Как я это понял? Очень просто, мы несмотря на то, что шли почти прямо целые сутки, то мы неоднократно пересекли малые ручейки. Потом следы вражеского отряда вели нас пол дня вдоль реки и опять уходили в лес напрямик к очередной речушке.

Если эти неизвестные шли и не в селение дряговичей, то куда то они же должны были продавать рабов. Ну не едят же они людей, тут голодомора нет, тут дичи полно. Скорее всего эти нехорошие варвары просто таскают на продажу рабов. Тут все просто, мужчин убивают, а женщин в рабыни, в этом мире женщина такая же рабочая сила как лошадь, пашет себе и молчит, а еще иногда победителей ублажает.

Нехорошее дело тут творится, очень нехорошее, вот и острог этот, очень уж похоже на передовую крепость очередных торговцев.

А может не трогать этот острог, не знают они про меня, ну и пес с ними. Только ведь отсидеться не удастся, ведь любой пленный песьеголовый может рассказать, что там дальше в болотах есть очень богатый князь, у которого и серебро и злато имеется, а самое главное, что железо есть. Не, нельзя оставлять это дело на самотек, есть проблема и её нужно решить, если придётся сжечь это селение, так и черт с ним.

Я оставил коней и основную часть отряда в лесу, а сам с десятком воинов пошел на осмотр лесного городища. Да селение было почти точной копией моего Полоцка, того времени когда там сидели купцы готландские. Четыре или пять длинных амбаров обнесенных вертикально воткнутыми в землю бревнами, высотой примерно в два человеческих роста. На стенах иногда виднелись головы часовых, что периодически осматривали прилегающую местность и вновь пропадали за бревенчатым частоколом. Дежурят попарно, одна пара смотрит на лес, где стою сейчас я, а вторая пара стоит ко мне спиной у дальней стены. Наверное там у дальней стены ворота, но их не видно. В этом селении в каждом амбаре может жить примерно по три-четыре десятка людей, вот и получается, что тут могут находится почти полторы сотни человек. Только вопрос, это все воины или тут есть и гражданские, женщины или дети? Полторы сотни воинов нас раздавят как курей.

Из леса появились четверо мужиков в длинных одеждах, похожих на шкуры. Мужики что то тащили к селению, и шли похоже от реки, а может это рыбаки, подледным ловом занимались, очень уж похожа их ноша на большие корзины с рыбой. А рыбу зимой можно добывать примитивным способом, просто ходишь по льду и выдалбливаешь вмерзшую рыбку, только для этого нужны мелководные реки, чтобы промерзали до самого дна.

Я сидел, присапавшись снегом с головой и спокойно наблюдал за вражеской крепостью. Шкура белого волка надежно укрывала меня и с расстояния в две сотни шагов врагу увидеть меня было нереально, а вот я видел многое, видел смену караула. И то что я увидел мне не понравилось, просто вышли два воина и сменили тех, кто стоял у дальней стены, а потом почти через два часа по моим представлениям сменились другие часовые. То есть в городке стоит настоящий гарнизон, люди точно знают, что такое караульная и гарнизонная служба. Часовых меняют не всех, а по парам, что бы новая пара успела привыкнуть к службе и только потом сменялись те, что простояли дольше.

Дым из крыш больших амбаров медленно поднимался в горку, сразу видно жители разожгли большой костер внутри деревянного амбара, и таким примитивным способом пытались обогреться, а у меня все дома оборудованы настоящими печами с дымоходами. Топить дома по черному это плохая идея, все кто находится внутри сейчас надышались угарным газом и быстро вступить в бой не смогут. Им нужно будет время на то, чтобы оклематься на чистом воздухе.

Начало смеркаться, я уже устал тут сидеть, но нужно было посмотреть что происходит возле этого селения в темноте. Посмотрел, дождался когда луна займет свое законное место на небосводе и оставив троих воинов сторожить крепость мы тихо отошли к своему лагерю.

— Так Святозар — обратился я к своему заместителю в этом походе — составь график смены наблюдателей, там людей нужно подменить, а мы тихо начнем делать лестницы, следующей ночью будем брать это городище.

— Что крепкое городище? — спросил Святозар.

— Крепкое как наш Полоцк был, когда мы его брали.

— Ну Полоцк то мы быстро осилили — отмахнулся Святозар.

— Это верно, вот только там нас никто не ждал и людишек у нас втрое больше было, а тут гарнизон настоящую службу несет.

— Видно чужие они в этой земле — спокойно сказал собеседник — сидят и дикарей болотных опасаются, вот поэтому и служба у них налажена.

— Точно — я аж подпрыгнул — вот ты молодец Святозар, а я то думаю, что мне не нравится в этом селении, что то тут не так, а они получается в чужой земле острог поставили и сидят теперь, сторожаться. А это хорошо, они ведь кого ожидают увидеть под стенами, полторы-две сотни обозленных песьеголовых, а нас то они встретить не ожидают.

План простой как двадцать копеек, нужно сделать несколько десятков больших лестниц, подкрасться ночью к стенам, сбить болтами часовых, а дальше приставляем лестницы к стенам, поднимаемся и прячемся за щитами, потом спокойно расстреливаем тех, кто выбегает на улицу из амбаров.

— Так Святозар накажи выставить часовых, а всем остальным спать, завтра с рассвета начинайте делать длинные в три человеческих роста лестницы и вязать щиты из веток, будем тренироваться брать этот орешек.

Лестницы и фашины сделали к полудню, мы пообедали и приступили к тренировкам. Я нашел приличную сосну с большими разлапистыми ветками.

— Вот примерно такая высота у стен крепости. Четыре человека, прикройтесь щитами и несите сюда одну лестницу, а теперь ставьте.

Принесли с трудом но поставили.

— А теперь ты один осторожно залезть на лестницу так, чтобы голова выглядывала из-за ветки и помни ветка — это стена.

Мужик залез.

— А теперь вы — я показал на следующую четверку — ставьте лестницу рядом, да аккуратней не скиньте этого несчастного. Не-не, не пойдет, вы его так свалите, или он со страху сам спрыгнет. Все слазьте и лестницы уберите.

Лестницы убрали.

— Так, теперь будем вместе подходить и две лестницы ставить рядом, пошли, пошли, не зевай.

Мужички подбежали, коряво подняли и установили две лестницы.

— Теперь лучше, но мне не нравится расстояние, слишком далеко, а ну сдвиньте их ближе. Вот, так лучше, а теперь один воин бери щит и ползи на лестницу, а второй бери заряженный арбалет и ползи за ним. Остальные двое внизу заряжайте и подавайте на верх арбалеты.

Попробовали, вроде бы получается.

— Так отлично, теперь ты прикрывай своего арбалетчика щитом, а ты стреляй по врагу, потом отдай арбалет вниз, а вы внизу подавайте заряженный арбалет на верх, только быстрее. Стреляйте так, чтобы враг не мог выскочить на стену, пусть по двору бегают, это не страшно, но подниматься на стену не давайте.

Я отошел в сторону.

— Все разобрались по четверкам, найдите себе ветки приличные и начинайте тренировки. Нам спешить некуда, мы должны выбить как можно больше врагов болтами и только после этого занять стену, иначе они нас стрелами со стены собьют.

Тренировки проходили с переменным успехом. Почти как тренировки нашей футбольной сборной, вроде какая то возня идет, но веры в успех нет.

— Ну что Тумир? — обратился я к воеводе ободритов, что пребывал в моем плену. Не, не так он у меня гостил дожидаясь когда старейшины пришлют выкуп — пойдешь на штурм или в обозе посидишь?

— Пойду с тобой, посмотрю как князь болотный крепостицы берет.

— Да что ты — отмахнулся я — какая там крепостица, так острог от дикарей поставили и радуются.

— Я вот такой острог взять не смог — возразил Тумир.

— Ты не смог взять мой Приморский, потому, что там пять десятков воинов с самострелами сидели, а ты на свои щиты понадеялся. Если бы ты заранее сбил большие осадные щиты, то спокойно подошел бы к воротам и бревном пробил бы их, а в рукопашном бою твои воины побили бы всех ополченцев, как пить дать побили бы. К тому же мои людишки твои корабли за двое суток обнаружили и успели подготовиться.

Вечерком поужинали и оставив пять бойцов для охраны лошадей потихоньку пошли к вражескому острогу. Про переговоры я даже и не думал, какие на хрен переговоры, эти 'товарищи' только увидят нас, то вылезут все на стены и будут отбиваться стрелами. В этом мире мораль проста как двадцать копеек, переговоры ведутся только с побежденным противником, так ваш оппонент лучше понимает неизбежность бытия.

Как только луна забралась на самую верхнюю точку небосвода, мы медленно поползли по снегу к крепости, ползти было далековато почти две сотни шагов, и если часовые не спали, то на снегу нас могли увидеть, я этого боялся. Поэтому впереди каждой группы ползли стрелки, что должны были снять часовых в случае объявления тревоги. Хотя снять часовых не так то и просто, на стене за крупными бревнами торчала только одна голова, а остальных часовых не видно. Может сидят, а может и спят уже давно, хотя нет наверное какой не будь разводящий все таки проверяет тут посты. А то в чем смысл днем службу тащить, а ночью тупить, так быть не должно. И словно в подтверждение моих мыслей вначале послышался скрип дверей амбара, а потом над стеной появились сразу три головы. Так и есть, тупильники просто сидели и смотрели во двор, высматривая своего разводящего, а один молодой бдил службу, периодически посматривая за ограду. Все как в нашей армии, почти две тысячи лет пройдет, а ни хрена не изменится. Караульные больше боятся разводящего, чем врагов.

Как только вновь скрипнула закрываясь дверь амбара, то сразу тренькнули десятки тетив арбалетов. Стреляли залпом почти два десятка воинов по четырем часовым, но в одного всё равно не попали. Вражеский воин с криком прыгнул внутрь двора и начал стучать чем то по железке, обозначая набат. Вот зараза, все таки служба тут поставлена неплохо, даже порядок действий при внезапном нападении отработан, но вас товарищи это не спасет, мои воины с лестницами уже мчались к стене, а свободные арбалетчики зарядились и встали по периметру, чтобы отстреливать тех кто выскочит на стену первыми.

Еще не была приставлена ни одна лестница, а на стенах уже появились люди и тут же затренькали тетивы арбалетов. Враг реально был организован, но такого от нас не ожидал, некоторые выскочившие на стену воины пытались прикрыться щитами, только наши болты им быстро показали, что щит не является надежным прикрытием, так как мои болты их просто пробивают. После чего обороняющиеся присели за стены и кинули в нас несколько сулиц. Фиг вам, не попали.

Вот встала первая пара лестниц и вверх полезли два моих воина, вот встала вторая пара лестниц, а остальных я банально не видел. Начался тяжелый бой, тут главное не спешить, нужно бить тех кто уже на стене и стрелять в противоположную сторону, потому что там враги сидят с открытыми к нам спинами.

Враги вначале не поняли, что происходит, они ведь точно видели лестницы, но по этим лестницам никто не забирался, просто появился щит, а потом из-за щита высовывалась странная конструкция из которой вылетал смертельный болт. Противник быстро понял, что штурма нет, идет планомерный обстрел и тут же враг кинулся в атаку. Те кто сидел за стенами вскакивали и рубили по щитам, а снизу, с земли, по ним били арбалетные болты, некоторые лестницы врагу удалось сбить, но мои воины быстро поднимали лестницы и опять лезли вверх. А потом я увидел как вначале один из моих воинов перескочил на стену, а потом второй, третий и уже дружно полезли остальные. Всё, первый этап боя окончен, мои стрелки погнали врага со стены и заставили укрыться в амбарах, теперь самое опасное, ведь мы на стене, а у врага могут быть окошки из которых удобно стрелять из луков уже по нам.

— Десяток воинов вниз — заорал я — возьмите бревна и подоприте двери амбаров, быстро, быстро.

Мои воины посыпались вниз, тут же заскрипели ворота крепости и часть людей, что не успели взобраться на стену побежала вдоль стены к воротам, я тоже побежал за ними.

В этом бою я решил не лезть на рожон, а просто командовать. Я задницей чувствовал, что за нами наблюдают из маленьких бойниц в стенах амбаров, поэтому сразу прикрылся щитом, я медленно обошел двор крепости. Неплохо, неплохо, много всяких бочек у стен стоит, вон дрова кучей лежат, можно устроить древнюю как мир диверсию, просто поджечь эти амбары и все, а если не поджечь, то по крайней мере по шантажировать врага угрозой пожара. Вот только бы разобраться в каком амбаре сидит местный воевода.

Из одного сарая вытащили людей, это оказались женщины рабыни, аж целых два десятка. Ну вот я знал, что тут настоящие работорговцы сидят.

Я еще раз обошёл по двору и внимательно осматривал амбары, два были похожи на обычные сарайки, а вот другие два — это точно жилые помещений. Ну и какой из них выбрать? Так применим древний дедуктивный способ.

— Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать буду бить.....

— Ты что делаешь Чеслав? — подошел Тумир и уставился на меня.

— Колдую.

— Зачем?

— Вызываю духов, чтобы они сказали в каком доме сидит местный воевода.

— Не нужно ночью колдовать, а ну как нечисть призовешь. Ты бы лучше меня позвал, — Тумир указал на обычный домик, небольшого размера — вон в том доме сидит их воевода.

— Почему ты так думаешь? — переспросил я.

— А ты бы стал жить в огромном амбаре вместе с остальными воинами, если рядом стоит маленький домик, в котором можно спокойно жить наиболее уважаемым людям селения. Ведь уважаемым людям места нужно не много, но это должно быть отдельное жильё. Поэтому в том домике и живут пять-шесть местных уважаемых людей со своими наложницами, а остальные воины живут вон в том доме, чернь держат в тех сараях — Тумир показал рукой на обычные сарайки.

— Мне духи тоже самое сказали — ответил я с умным лицом — Эй вояки, а ну тащите дрова и бочки под стену вон того дома, будем пионерский костер разводить — крикнул я.

Воевода ободритов Тумир посмотрел на меня внимательно и спросил — а что за костер такой, пионерский?

— Это костер до самого неба, его радостные пионеры разжигают обычно.

— А кто такие пионеры?

— А пионеры Тумир, это младшие братья комсомольцев.

— А это что за звери такие чудные, комсомольцы?

— А комсомольцы Тумир — это подрастающая смена коммунистов, и не спрашивай кто такие коммунисты, ибо это страшные воины, которых даже ваши готы боялись.

— Так зачем тебе костер? — не унимался Тумир.

— Для переговоров, вот подпалим тех уважаемых людей, а потом поговорить предложим — многозначительно ответил я.

— А почему ты сразу не предложишь им поговорить?

— А потому, что я не люблю пытать людей, понимаешь ли Тумир я очень добрый князь, почти пацифист. Ведь если они мне ничего не расскажут, то их придется пытать, а так посидят в горящем доме, подумают, а потом все сами и расскажут.

— Аааа — кивнул головой Тумир — с тебя доброта так и прет, ты смотри, а то не успеешь вытащить из горящего дома людишек, и тогда уж разговаривать не с кем будет.

— Та и хрен с ними — махнул я рукой — сгорят, так тому и быть, как говорится, на то воля богов. Кстати ты в каких богов веришь?

— Так светлых богов всех почитаю.

— А Хорса уважаешь?

— Ну Хорс тоже светлый бог, хотя и не наш.

— Тогда поджигай.

— А при чем тут Хорс? — Тумир уставился на меня.

— Да повадились в мои земли жрецы Хорса хаживать, приходят и людей на кострах сжигают, вот я и думаю, что очень уж ваш Хорс сильно огонь любит, поэтому нужно бога уважить, так что поджигай, будет хорошая жертва светлому богу.

— Не надо жечь дом — заорали где то сбоку.

— О, что это? — не понял я — ты где крикун неизвестный?

— Я тут в доме — послышался крик из окошка.

— Я так и знал, что за нами наблюдают, а подслушивать не хорошо — наставительно сказал я, обращаясь к Тумиру — Сколько вас там?

— Дюжина.

Ого, аж двенадцать душ, а я думал что пять-шесть. Ну в принципе правильно, если там живет вождь или командир местный, то и его охрана должна быть в доме хозяина, а с ними и бабы в качесвте наложници или прислуги, а остальной личный состав так сказать в соседней казарме.

— Выходите все, бросайте оружие, будем говорить, свободы не обещаю, но убивать не буду, если откупитесь то останетесь живы — крикнул я.

Дверь открылась, а я на всякий случай приподнял щит, вдруг лупанут мне стрелой в грудь, хотя стрел я не боюсь, доспех лучший в этом веке.

Вышли два воина осмотрелись, а потом вышел и приличного размера дядька. Дядька был странным, по виду чистый Обеликс из французского фильма про галлов, такое же пузо, огромные усищи и свисающие с висков косички, а на голове железный шлем, больше напоминающий каску. При этом одет мужик был в кольчугу, а на пузе к кольчуге прикручен круглый медный умбон. И этот умбон на пузе смотрелся как таран на галере. Да мужик, ты похоже прикрыл самую важную часть своего тела, этот умбон спасет только от того, чтобы пирожки из брюха не вывалились.

— Я князь кривичский Чеслав, там — я показал на север — находятся мои земли. Недавно ваши люди напали на мои селения, мужиков побили, а баб покрали, вот я и пришел требовать ответа.

— Я Дивномысл — воевода конунга Валамера, и я не понимаю почему ты напал на меня, я в твои земли не ходил.

— Твой рот может говорить все что угодно Дивномысл, но я пришел сюда по следу татей, что напали на мое селение и этот след привел меня к стенам твоей крепостицы, а вон из того сарая я вытащил пленных женщин из своего селения.

Увидев открывающийся рот Дивномысла, я поднял руку и прервал собеседника.

— Я вполне могу поверить, что лично твои люди не ходили в мои земли, но те кто напал на меня, пришли к тебе и привели украденных моих людей, а это значит, что ты с ними в сговоре.

— Нет, нет рикс, что ты — замотал головой воевода какого то Валамера — я веду торг с разными людьми, и иногда мне приводят рабов, но я не отвечаю за тех, кто ходит в твои земли.

— Если ты обычный купец, то зачем поставил здесь эту крепостицу? — я приблизился к воеводе — я так думаю, что этот острог защищает земли татей от справедливой мести, за их преступления.

— Если ты рикс считаешь, что люди из дрягви болотной заслужили кары, так тому и быть — закивал головой воевода — это народец подлый, очень часто разбой творит и в наши земли тоже повадились хаживать. Вот поэтому мы тут крепостицу и поставили, чтоб набеги останавливать.

— А я мыслю воевода, что это ты натравил дряговичей на мои земли, чтобы тебе полон привели. Не нужна мне тут эта крепостица, сожгу я её, а вас всех в полон возьму. Если у тебя есть воин, что сможет быстро дойти до ваших родовичей и откуп собрать то укажи его. Пусть идет к вашим вождям за серебром.

— Постой рикс, как крепостицу сжечь? Нельзя её сжигать — возмутился воевода — если крепостицу сжечь, то местные подлые людишки никому житья не дадут, будут шалить и селения наши грабить.

— Скажи воевода, а как селение твое называется?

— Так селения Вильно, тут одни люди вольные службу несут.

Блик, блик, опять в мозгу что то сверкнуло, ну вот опять эта подгрузка памяти из прошлой жизни. Интересно, а что я должен помнить, что я знаю про Вильно? Блин, да ничего и не знаю.

— Ладно, а что значит люди вольные тут службу несут?

— Так в крепостицы наши, что стоят на границах народа поморов и людей дрягви болотной на службу отправляют только в наказание, за разные проступки. У нас за долги могут в закуп тебя определить, или в пограничные крепостицы сослать. Но в этом остроге все добровольно службу несут, вот она и называется Вильной крепостицей, то есть свободной.

Вот оно как, выходит, что Джордж Мартин свои произведения именно из таких примеров брал. То есть там у Мартина черные вороны, были пограничниками, а тут эти блин вороны, сидят и свободную Европу от диких варваров из болотной дрягви защищают. И что мне с ними делать? Убивать нельзя, весь рассказ слышали мои люди, и они могут это воспринять как проявление ненужной жестокости и глупости. Ведь получается, что я с дуру напал на пограничную крепость приличного родоплеменного союза, гордо именуемого Поморами. Но и оставлять это опорное гнездо тут нельзя, совершенно очевидно, что этот жирный хрен скупает потихоньку рабов у дряговичей, а рабы то с моих земель. Нет так нельзя, это непорядок, если я оставлю все как есть, то будет еще хуже.

— Я покупаю у вас эту крепостицу — решение пришло как то само собой, и я ляпнул первое что пришло мне в голову.

— Даю сотню гривен серебра, и не вздумай спорить, ваша вольница со своими задачами тут не справляется, подлый народец как шалил так и шалит, давеча у меня целое селение вырезали. Если вашим вождям до того дела нет, то я это терпеть не собираюсь, а коли вы неспособны тут порядок навести, то его наведу я, мечем и огнем.

На какое то мгновение наступила тишина, и это меня напрягло, я думал что мужик начнет отмазываться, типа 'не могу я такие вопросы решать, нужно с шефом посоветоваться', а он стоит и со своими людьми переглядывается.

— Если ты рикс обещаешь порядок навести в этих землях, то я продам тебе эту крепостицу за три сотни гривен серебра.

— Три сотни за убогий деревянный острог? Ты что воевода, не стоит он сколько.

— Ты князь этим острогом дорогу в свои земли закрываешь, так что это цена хорошая, ты ведь за этим сюда пришел, а нам границу теперь от народа дикого сторожить не надо, ты теперь сам их будешь ловить и наказывать за вред.

— А река, что на закат идет как называется? — спросил я.

— Так я же тебе сказал, что тут граница наша и народ тут вильный, то есть свободный службу несет, вот и реку назвали Вильной.

— Так, что получается, что вы вообще с границы уйдете и реку мне тоже отдадите? — не понял я.

— Почему уйдем? — удивился воевода — там внизу по течению реки в двух днях пути еще одна крепостица стоит, мы туда уйдем.

Вот урод, сбагрил мне потенциально опасный участок, где бегают непонятные аборигены, и похоже, что этот жирдяй давно не рад, что попал в это Вильно, вот и пытается теперь торговаться.

— А сколько за вас откупа возьмут? — поинтересовался я.

— Какого откупа? — удивился воевода — я тебе крепостицу вместе с землей богатой оставляю, и цену почитай в три раза занижаю, а в этой цене как раз наш откуп и есть.

Вот урод, наепать хочет, ну и хрен с ним, есть возможность с соседями мир подписать, а возможно и союз, а это неплохой вариант. Я еще не успел додумать свою мысль, а жирдяй меня опять удивил.

— И это князь, ты мне виру за побитых воинов заплатить должен.

Я аж рот открыл — какую виру?

— Ну как какую? Ты моих четверых воинов убил, а еще десяток человек поранил, что я их родовичам скажу? Откупится нужно.

Вот сука.

— И сколько эта вира в вашей земле составляет?

— За убитых по десять гривен с души, а за пораненных по пять гривен.

Я посчитал, это выходит 90 гривен серебра, многовато конечно, хотя месть от родовичей мне обойдется дороже. Родственники то обязательно припрутся мстить, а мне это нужно? Конечно нет.

— Получишь ты свой откуп — я осмотрел Дивномысла и его воинов и с удивлением обнаружил, что у них нет мечей. Топоры, ножи, копья и щиты валяются на земле, а вот мечей нет.

Я вытащил свой меч и протянул воеводе.

— Вот воевода посмотри на эту сталь и скажи сколько стоит такой меч?

Воевода сначала напрягся, видно подумал, что я собираюсь его рубануть по дурной и жадной голове, но услышав мои слова успокоился. Взял осторожно меч и с завороженными глазами начал его осматривать. Пока он осматривал лучший из моих мечей, я снял украшенные янтарем и обшитые красной кожей ножны и протянул их воеводе.

— Таких мечей в ваших землях нет, это меч достоин быть царским подарком.

— Так сколько в ваших землях дают серебра за царский подарок?

— Не могу назвать я тебе цену, ибо не знаю сколько может стоить меч Сварога, прости рикс — тихо произнес воевода и протянул мне меч обратно.

— Даю меч Сварога, за эту гнилую крепостицу — произнес я.

— Ух — пронесся вздох по двору острога, это стоявшие рядом воины так выразили свое удивление и я решил не ослаблять хватку капитализма на горле пролетариата.

— Эй воевода Тумир, дай мне тот меч что я тебе подарил — я протянул руку.

Пленный Воевода ободритов удивился, но возмущаться не стал, а просто вытащил подаренный мною перед походом меч. Я взял меч из рук Тумира и протянул его Дивномыслу.

— Вот воевода, этот меч стоит полсотни гривен серебра, продашь его и выплатишь виру родичам побитых воинов, а еще ты получишь десяток лучших ножей для тех воинов что пострадали от моих болтов, устраивает ли тебя такая плата?

Рот воеводы Дивномысла открывался и закрывался как у вытащенной на берег рыбы, такого дивного оружия он раньше не видывал, это отлично читалось в его глазах.

— Это хорошая плата — воевода протянул руку — скрепим наш договор рукопожатием.

Ну скрепим так скрепим, хотя наверное нужно пару адвокатов притащить в этот мир, и обязательно закрепить сделку подписью мелким текстом в самом низу свитка, там, где никогда никто ничего не читает. Ведь я тут первый раз покупаю целый город. Эх, я бы вписал в договор купли-продажи и всех туповатых дряговичей, что проживают в окрестности этой крепостицы.

— А в знак благодарности за твою доброту дарю вам те припасы, что хранились в моих амбарах — с улыбкой произнес Дивномысл.

Да имя у этого жирдяя явно полностью отражает его внутренний мир, чистый барыга, впарил мне в подарок то, что и так по праву войны принадлежит мне, ведь я взял эту крепостицу на меч, значит она и так моя, вместе с амбарами, пленниками и даже местными тараканами, но нужно бурно радоваться, а то подумают, что я не рад. И я растянул рожу в улыбке, типа 'чиз'.

Когда радостный Дивномысл побежал к своим воинам я наклонился к Тумиру.

— Спасибо воевода, что выручил, а меч тот, что ты мне отдал, не подходит воеводе, я тебе княжий меч подарю, не горюй.

Поморы уходили быстро, собрались за пол дня и свалили, а у меня было странное чувство, будто меня обманул кто то. Вот не пойму я в чем прикол, почему так легко сдали мне эту крепостицу воины Дивномысла? Можно конечно предположить, что соседушки сейчас соберут армию и придут отнимать свою бывшую крепость, но нет не то. Глаза слишком радостные у жирдяя были, как будто они ржавый запорожец мне по цене мерседеса продали.

Нужно подумать.

Дивномысл сказал, что внизу в двух днях по течению реки стоит еще одна крепость и по всему видно, что теперь там будет сидеть настоящий гарнизон. А два дня пути, это как считать по воде на лодках, или пешим маршем.

— Святозар, а ну поищите вокруг крепости, может лодки есть где.

— А что искать то, уже все нашли, все амбары перерыли и даже погребок нашли — ответил Святозар.

— И что там?

— Шесть лодок перевернутые у стен лежат, их снегом присыпало, еще в амбарах полно припасов, а в погребе, что под домом воеводы ихнего там бочки с рыбой и мясом соленым. По всему видно, что гарнизон сидеть в осаде собирался, только вот от кого не понятно.

Да, так я и думал, тут война какая то вялотекущая на границе идет, только вот с кем, неужели с дряговичами, неужели они такие сильные, что пограничники местные свалить решили, несмотря на то, что их действия больше смахивают на трусость? А может тут вся хитрость кроется в названии города?

Хорошая теория, ну например, есть какая то условная граница государства, или союза племен. И на этой границе стоят в глухом лесу гарнизоны, и в этих гарнизонах сидят люди, что отбывают каторгу или нарушители воинской дисциплины грехи искупают. А потом находится какой нибудь смелый торговец, и чисто чтобы выпендрится или сорвать куш от торговли с дикарями, выходит далеко за границы своих владений и ставит там деревянный острог.

А дикари все это дело не одобряют и начинают периодически нападать на смельчаков. Сидят эти парни и радуются тому, что они такие вольные и смелые построили тут крепость на реке Вильной, вот только дикари дряговичи с ними не совсем согласны. А как прошло пару лет, так и смельчаки уже не рады стали. Торговля явно прибыли не приносит, вот они и домой свалить намылились, но как уйти, ведь их там на родине засмеют. И тут появляется такая хорошая отмазка, мол пришел рикс лесной, купил у нас крепостицу, и обещался границу охранять от дрягви болотной.

Если этот рикс усидит, то хорошо, дикари весь свой гнев и азарт на его людей теперь кинут, к тому же этому новому вождю теперь можно по реке продукты продавать.

А если и не усидит, так и что с того, можно будет по весне опять гарнизон штрафников прислать, пусть крепость отстроят и службу далее несут.

Так, так, так, и сколько мне людей нужно в этом селении держать?

Я уже посчитал тут было шесть мужчин рабов и двадцать три женщины рабыни. Что делать с рабами, забрать в Полоцк, а зачем они мне там нужны? Вернуть в рода, откуда их пригнали, а есть ли те рода, может побили давно всех их родовичей? А вообще зачем мне эта крепость? Действительно я ведь не собирался идти походом на юг, мне северные земли нужны, а тут дорога по реке до моря перекрыта, все равно честной торговли не будет. А может наоборот, торговля как раз пойдет отличная, ведь у меня есть то, чего нет у других родов, железо. А продукты буду покупать по реке у поморов.

Река не очень широкая, но видно, что идет она кроме западного направления еще и на северо-восток в сторону моих земель, вот куда идет, как далеко?

Всё таки крепость тут нужно держать, может действительно эти дряговичи успокоятся если я им торговлю предложу, а то что дикари с поморами воевали, так и что, ведь те ничего дельного дикарям предложить не могли. Разве что рыбу да мясо, вот только у местных дикарей всего этого и так полно, тут мясо под ногами бегает, я уже на кабанов и внимания не обращаю, а они гады тоже на нас внимания не обращают, просто поднимут морды посмотрят на людей и опять занимаются своими делами. А всяких оленей и лосей тут как мух на помойке, а вот я предложу дряговичам железные изделия, это уже что то.

— Святозар — спросил я своего помощника — скажи можно ли эту крепость удержать?

— А почему нельзя, тут две башни поставить по углам и все, стрелков наверх посадить, так даже захват стен ворогам не поможет, отобьемся.

— Хочу тут торговый пост поставить, чтоб железо продавали, а меха и мед у местных выкупали, как думаешь устоит ли пост?

— Торговцев все уважают, вот только везти далеко, а ну как на караваны наши в лесу нападать будут? — усомнился Святозар.

— Вот и я о том думаю.

— А вы не думайте — встрял в разговор Тумир — вы эту реку весной проверьте, вон чайки есть, такие же чайки на свою реку Дисну пустите. А там всего пару дней по суше пройти и делов то.

— А почему ты назвал эти лодки чайками?

— Так это и есть чайки, шести весельные лодки, летают по воде аки чайки.

Святозар, что скажешь сможешь ли усидеть тут с тремя десятками воинов, я тебе даже всех людишек болотных оставлю, что мы тут освободили, если нужно еще пришлю.

— Да нет не нужно, я думаю, что ты правильно решил, тут пост будет очень хорошо стоять, и с поморами и с дряговичами торг вести можно, а баб и так на продажу приведут, если этих не хватит.

— Ты мне только дело бабами своими не испорти, я хочу чтоб тут городок надежно встал — посмотрел я на Святозара — не нужно мне рабство, мне нужны свободные люди, которые понимают, что их будущее зависит от верности своему князю, а я о своих людях не забуду уж ты мне поверь.

— Верю князь, я только сейчас добровольцев поспрошаю, а то насильно людей тут оставлять не хочу, а бабы хоть и песьеголовые, но есть. Так что городок жить будет — ответил Святозар — мы лес начнем рубить вокруг крепостицы на два три полета стрелы, под поля, а заодно и под строительство башен.

— А сможешь ли коней прокормить?

— Нет князь, сейчас не смогу, тут зерно и овес в амбаре конечно есть, но только для гарнизона хватит, так что коней князь забери, а вот весной если дашь с десяток лошаденок, то и ладно, нам хватит чтобы и поля пахать и чтоб конными с ворот выехать навстречу врагу.

На следующее утро я оставил тридцать два добровольца, что согласились жить в новом городище и ведя коей в поводу мы пошли назад. Мне предстояло протащить коней два дня пути по лесу, а как выйдем на лёд Дисны, так сядем верхом и пойдем быстрее. Заберем своих отроков, что остались сторожить обоз и пойдем домой.

Путь был действительно тяжелым. Самое главное, что человек даже этого времени реально является живым существом, то есть не машина. Дальний поход, захват замка в почти двадцатиградусный мороз, что вытягивал силы из людей.

На второй день, захромала одна из лошадей, а потом и вовсе стала. Пришлось прирезать, остановились сделали большой привал, пожарили мяса, заморозили остатки разделанной конины. В путь тронулись только с утра третьего дня обратной дороги. Мы шли по своим следам, как и положено, впереди ходко двигались дозорные, а потом уже и весь караван. Нового снега за это время не выпало, и мы спокойно шли по своим следам.

Я увидел как мои дозорные встали и начали бегать по следу, что то меня насторожило, я отцепил от седла повод вьючных лошадей и сел в седло своей Фафниры.

Да кобылку Одина, что я отбил у готского воина я долго не думая назвал Фафнирой, а лошадка не возражала.

Я повернулся и дважды показал пятерню, по моему сигналу на лошадей сели десять воинов, а остальные воины начали доставать арбалеты и надевать тетивы.

Чужие следы подошли из леса. Неизвестные осмотрели наши старые следы, что мы оставили почти неделю назад и опять повернули в лес. Следов было два и требовалось их проверить, я проехал сбоку от следа осматривая лесок, углубился в чащу почти на километр и вдруг увидел две упавшие разлапистые сосны, как раз к этим соснам и вели следы.

Я тронул кобылку левым шенкелем и она послушно отвернула влево. Опасно вот так сразу подъезжать к поваленным соснам, а вдруг там засада, вот я и решил объехать этот валежник на приличном расстоянии, а воины моего десятка медленно повернули за мной и когда мы вытянулись в длинную цепочку я поднял правую руку вверх и опустил её в направлении соснового валежника. Десяток воинов одновременно повернул коней и мы встали.

Что то держало меня, не знаю что, но ехать туда не хотелось, а идти пешком тем более, снега было почти по колена, а биться пешим в таком снегу совсем не айс. Я чувствовал чей то взгляд, этот взгляд изучал именно меня, но тут всё понятно, я был одет в свою стандартную экипировку царя зверей, а моя кобыла Фафнира, так это просто рогатый демон из преисподней. Огромная голова белого волка, что была надета на моем шлеме мешала наблюдению и я медленно поворачивал голову то влево, то вправо и осматривал лес.

Если бы я решил устроить засаду, то чтобы я сделал? Вот если лежит снег, то ты просто берешь и прокладываешь след, а противник по любому увидев твой след решит по нему прогуляться, вот только сесть в буреломе это идея совсем идиотская. Ведь от туда так просто не выскочить, а враг может убежать, а если эти товарищи просто нас решили посчитать, а потом нападут уже на реке на привале, может быть и такое. Или например враг захочет нас разделить, например кто то сейчас пустит несколько стрел и побежит по бурелому, ведь за ним на лошади не пройдешь, и нам придется спешится, а потом второй отряд врага ударит по тем кто остался с лошадьми.

Я вытащил чекан, без меча чувствовал себя неуютно, меч то я отдал за ненужную крепость в древнем лесу, однако металлолома у меня и так было предостаточно. Тронув коня я проехал еще шагов двадцать влево и увидел его.

Моя точная копия, такое же чучело стояло возле большого дерева и было одето в шкуру медведя, единственный недостаток образа — враг был без коня. Чучело стояло и смотрело на своего врага. Да он не смотрел на моих воинов, а именно на меня, так смотрит вожак одной стаи на своего конкурента из другой стаи. Там есть еще волки, есть волчицы и даже наглые щенята, но вот самый опасный именно вожак. И теперь вожак вражеской стаи, что точно определил меня как вожака конкурента оценивающим взглядом смотрел только на меня.

Ну, ну, я обвел взглядом лес, так пять, восемь, двенадцать, двадцать.

Два десятка воинов в шкурах с копьями и щитами выглядывали то там, то там из-за деревьев. До них было примерно пятьдесят саженей, то есть где то восемьдесят шагов. Стрелять из лука на такое расстояние в лесу просто не получится, во первых мешают деревья, во вторых у всех песьеголовых луки охотничьи, из которых со ста метров просто не попадешь, к тому же у нас под шкурами брони, а в третьих у местных народов в моде сулицы, ведь луки для лохов и трусов.

Я развернул лошадь, махнул своим воинам и мы медленно поехали назад. Лошади прошли примерно саженей сто, и я свистнул привлекая внимание, а потом поднял руку над головой и закрутил кистью в воздухе, после чего потянул повод и развернул коня. Так и есть враги брели по снегу за нами, а вот теперь их было уже больше, почти четыре десятка. Ну что же, не хотите по хорошему, ладно пусть будет по плохому. Я стал высматривать местность для конной атаки, хотел отойти, а потом с налета ударить по врагу вдоль наших следов.

Я опять развернул лошадку, махнул своим воинам и мы медленно развернутой цепью поехали назад. Отъехав еще сотню метров мы остановились и развернулись, потом я опять повторил свой маневр, пытаясь вытащить врагов как можно дальше от бурелома. Но вот пришел момент когда дальше ехать было нельзя, за спиной в сотне саженей стояли наши запасные лошади и с ними почти два десятка пеших воинов.

Я посмотрел на Тумира, тот кивнул и развернув коня поехал к нашему лагерю. А через какое то время я увидел врагов что брели по лесу разобравшись в две почти ровные шеренги. Ну ни фига себе, да тут военный строй, хоть и дикари, а толк в построении знают, и что самое плохое почти идеально его соблюдают.

Послышался хруст снега за спиной и ко мне подъехал Тумир.

— Чеслав, мы оставили запасных лошадей, а воины охранявшие коней смещаются левее.

Я кивнул, это хорошо, враг идет на нас ровным строем и появление у него на фланге моих воинов должно заставить противника менять построение.

— Накажи пусть десяток сядет на коней и возьмут копья, а остальные пусть готовятся бить арбалетами с земли. Я встану с права, ты с лева, а стрелки по центру.

— Тумир кивнул и поехал к обозу.

Через какое то время слева появился мой первый пеший воин с арбалетом, второй, третий, десятый, а деле за ними показались несколько всадников. Противник поздно заметил, что обстановка поменялась, но их вожак как то просто поднял руку и все сначала остановились, а потом шаг за шагом начали смещаться к центру уплотняя строй. Да это не дикари, по крайней мере теперь понятно, почему так быстро свалили поморы, они точно знают этих плохих парней, и не просто знают, а может и получали уже от них люлей. Вот теперь пришло и мое время люлей получать.

Через какое то время, враги сделали десять шагов вперед и остановились, а потом опять десять шагов и опять встали. Что происходит, это от куда такая подготовка то у песьеголовых взялась? Кем бы они не были, пусть даже мифическими дряговичами, которых я пока еще не видел, но они жители леса, и в теории не должны были раньше встречаться с конницей, тогда откуда такая наглость, или они просто не знают силы конного удара, а поэтому видят, что нас меньше и просто борзеют. А может они не думают, что в лесу можно сражатся на конях? Эти варвары думают, что я сейчас слезу с коня и как честный воин приму бой лицом к лицу, аага, щас, хер вам.

Когда до врагов осталось пять десятков шагов, а я уже собрался поднять руку, чтобы подать новый сигнал на отход, щиты вражеского отряда раздвинулись и оттуда выскочил человек, который сделал два больших прыжка, а потом резким движением метнул в меня короткое копье.

Я буквально видел как оно приближается, вначале просто приподнял щит, а потом понял, что мой щит это примитивная куча ивовых веток, и короткое копье брошенное с такой силой прошьет мой щит насквозь. Я ударил кобылку вначале правой пяткой, а когда та чуть отвернула зад, то лупанул двумя ногами и готская кобылка приученная к военному делу прыгнула вперед, уходя с линии атаки и вражеское копье пролетело мимо. Но вдруг выскочил второй влоин и метнул второе копьё. Теперь уйти с линии атаки я уже не успевал, поэтому тупо подставил щит.

Второе копье с хрустом врезалось в щит, пробив его без проблем, а наконечник копья продолжая движение больно ударил меня в левый бок доспеха, да так что аж сосок заболел. Ни хрена себе вот это бросок, амбал был наверное олимпийским чемпионом по метанию копья, меня спас только доспех из стальных пластин, и то синяк будет знатный.

В ответ на такое коварство мои рабалетчики срузу же лупанули по вражескому строю калеными болтами и принялись заряжать самострелы.

Я осмотрел щит и торчавшее из него копье, попытался его вытащить, но не получилось, поэтому я просто сбросил щит в сторону и левой рукой достал булаву.

Бой начат, я точно знаю, что этот воин при другом раскладе по сути меня бы уже убил, то есть обычный доспех из медных пластин просто не устоял бы против такого удара, а вражеский начальник именно на это и рассчитывал.

Но я пока что жив.

— Стрелки, бейте строго в центр!

Десять болтов просвистели и забарабанили по щитам сбившихся в кучу дряговичей. Да, такого вражеские парни не ожидали, щиты были стандартные для лесных воинов, плетенные из прутьев и обтянутые вареной кожей. Такие щиты неплохо держат копейный удар и даже удар топора, но вот арбалетный болт, пробивает такой щит почти на вылет, поражая воина.

Упали всего четверо, а двое склонили головы и присели, но враг очень быстро заделал промежутки в боевом порядке.

Да патовая ситуация, враг не может бежать, потому что по глубокому снегу потеряет строй и станет легкой добычей для моих всадников, и стоять не может, так как он теперь добыча для моих стрелков, а вот мы плотную стену щитов тоже атаковать не можем.

А может просто ссадить всех на землю и в три четыре залпа расстрелять всех врагов из арбалетов. Да идея хорошая, вот только у моих всадников арбалеты в походном положении со снятой тетивой, а если враг кинется на нас, то мы просто не успеем сесть в седло, ведь расстояние от арбалетчиков до врагов всего сотня шагов.

Пока я думал, мои конные воины начали самостоятельно пригибаться и в неудобной позе снаряжать арбалеты. Болты как то неуверенно, по одному, по два влетали во вражеский строй, но этого вполне хватало. Сразу было видно, что под таким обстрелом противник еще ни разу не был. Уже пали от ран десяток воинов и вражеский строй вначале дрогнул, попытался отойти назад, но крик военного начальника привел всех в порядок, и как то внезапно противник бросился вперед.

Это было так неожиданно, и так внезапно, что я в начале даже не понял что происходит, враги высоко поднимая ноги кинулись вперед. Учитывая то, что снег был выше колен бежать было трудно, но враги бежали прямо на моих стрелков и скоро просто перебьют всех арбалетчиков. Я призывался в армейку осенью, и в сибирской учебке меня достал настоящий снег, нас учили ездить на лыжах. Так я вам скажу это просто беда для человека, который вырос на югах. Обучиться ездить на лыжах южанина, это как для чукчи научится ездить на велосипеде. Поэтому как только нас загоняли на дистанцию, то мы сразу после старта снимали лыжи и просто бежали кросс по снегу. И я вам скажу, что по накатанному лыжами маршруту бежать было ой как не просто, а тут по снежной целине враги выдавали такую скорость передвижения, что любой олимпиец позавидует, сразу видно — это не ополчение, это настоящие воины с приличным уровнем физической подготовки и выносливости.

Несколько долгих мгновений я смотрел на это чудо военной тактики, а потом, понял, что пришло время спасть стрелков. Я на рефлексах ударил Фафниру пятками и подняв обе руки вверх с места с воем стартанул вперед. Конь это скотинка интересная, он может ускорится предельно быстро на достаточно короткую дистанцию, а боевой конь обучается именно стартовать с места на максимальной скорости, при чем разгоняется моя кобылка так быстро, что остановить почти трёхсот килограммовую тушу не реально, вот враг и не остановил.

Первому вражескому воину, что возник у моей кобылки на пути просто повезло, он успел отскочить с пути несущейся Фафниры, но я его все же достал левой рукой с булавой, и этого хватило, что бы оглушенный враг продолжая ранее начатое движение просто упал мордой в снег. А вот второму врагу дико не повезло, лошадь ударила его грудью и тот как кеглик отлетел назад, попутно задев третьего пехотинца, стрит. Я успел несколько раз ударить чеканом и булавой направо, налево, как вдруг справа мне в грудь ударилось вражеское копье. Наконечник копья, проскрежетал по пластинам доспеха, а я не успел довернуть руку и мой чекан ударился древком по древку копья. Масса удара помноженная на рычаг и скорость сделал своё дело, просто вырвав у меня оружие из руки.

Какой то миг, и я уже почти безоружен, потому что хитрый враг выпустил свое копье, он тоже не смог его удержать одной рукой. Враг отбросил щит, подпрыгнул и вцепился мне в правую руку, а потом поджал ноги и повис на мне, пытаясь стянуть с коня.

Я уперся правой стопой в стремя, но вес вражеского воина упорно склонял меня к земле, вот твою же мать, у меня аж в позвоночнике что то хрустнуло. Я попытался ударить гада левой рукой с булавой по голове, но без замаха не получилось нанести сильного удара. Я махнул левой рукой раз, потом второй, но эффекта ноль, булава прилетала то по спине, то по заднице врага и сила удара была просто смехотворная, поэтому я просто выпустил булаву, достал левой рукой нож и по самую рукоятку вогнал нож в шею воина, что упорно тянул меня к земле.

Ошибка была, просто эпическая, супер герой как сказать просто заигрался, я опять первым бросился в бой. Я почти уже пробил вражеский строй, так как противник не ожидал этого наглого маневра, но вот теперь я один в центре вражеского строя, один и без оружия, меч то я продал поморам, чекан вылетел с руки, а булаву я выбросил сам, когда доставал нож, тот самый нож, что теперь торчит в горле умирающего варвара. Вот так лохов и наказывают.

Поэтому долго не думая я опять ударил коняшку пятками, прижался к холке и раздвигая вражеских воинов вылетел из сражающегося строя позади вражеских воинов. Проскакав метров тридцать, я увидел, что за мной гонятся как пингвины по снегу всего трое врагов, а остальные уже бьются с моими всадниками, которые таки бросив арбалеты кинулись в бой спасать своего командира.

Я достал плетку, да это хорошее оружие для разгона демонстрантов, но вот против этих дикарей в шкурах и с надетыми на головы черепами волков, кабанов, и всякой гадости не годится.

Я засунул левую руку за пояс и вытащил серебряный брусок гривны, это такая приплюснутая палочка серебра весом примерно в четыреста грамм. Я воткнул палочку в скрученную кожаную жилу возле конца хвоста плети и поднатужились согнул серебряный брусочек, кожаные шнурки плети замотал узлом вокруг гирьки. А потом резко развернул кобылку и бросил Фафниру на первого врага, что значительно вырвался вперед от остальных преследователей.

Удар был красивым, я замахнулся и сверху вниз с падением корпуса лупанул плеткой по подставленному щиту, при этом чуть распрямил локоть и наконечник хлыста залетев за подставленный щит приложил вражеского воина по затылку серебряной бляхой, враг безропотно рухнул на землю, а я наклонился и вырвал из слабеющей руки копье. Вот теперь два оставшихся врага осознали, опасность, но все таки по инерции бежали вперед. Враги не могли подойти ко мне близко и просто тыкали Фафниру копьями, а я крутясь на взбесившейся коняшке наклонился и ударил ближайшего врага в правую ногу.

Хруст ломающейся кости, крик, и я уже несусь вперед на третьего супостата, копье чуть не вылетело с руки, но я успел довернуть кисть и уже уходя вперед выдернул его из ляжки падающего врага, а второй таки успел садануть меня тоже в ногу. И я почувствовал дикую боль, наконечник копья попал под бронированную юбку, что свисала чуть ниже колена и вспорол мне ляжку. Я видел как поднялся доспех от удара копья, но сделать уже ничего не успел, враг просто опустил копье на землю, а я как бабочка на него нанизался, хорошо, что мясо пробилось насквозь, а вот удар по внутренней стороне броне юбки не оставил шансов кожаным шнурам и они треснули. Несколько пластин выгнулись и из под них показался окровавленный наконечник.

Я вначале хлестнул врага плеткой по лицу, а как тот выпустил копье и чуть шарахнулся назад, я левой рукой вогнал наконечник своего трофейного оружия в лицо ловкому гаду по самое древко.

Кобылка продолжила движение вперед, я сидел и смотрел как вражеское копьё подпрыгивая тащится за мной, а на снегу остается ясно видимый кровавый след. Одним движением правой руки засунул плетку за пояс я схватился за древко вражеского копья чуть пригнулся и рванув его вниз вытащил копье из ноги, глаза залило слезами, но ведро адреналина держало меня в сознании и заставляло действовать.

Теперь я был вооружен, зол и смертельно опасен, у меня в руках было копье и очень сильно болела нога, а вот кучка уцелевших вражеских воинов металась за деревьями стараясь уйти от ударов моих всадников, я видел четыре лошади, что бежали с поля боя потеряв своих седоков, видел одну умирающую лошадь на земле почти под ногами врагов, что топтались у тушки несчастного животного, но вот упавших моих воинов не было видно.

Враг сбился в кучу и отбивался копьями от наседающих всадников.

Я успел дважды поддать Фафнире пятками и за тридцать метров набрал такую скорость, что просто прошиб вражеский недобитый строй, налетев на них со спины, при этом даже не успел никого ударить копьем.

Однако этого хватило, в бреши вражеского строя тут же влетел второй всадник, а потом третий и противник дрогнул, я развернулся и уже видел только спины. Если наступая враг был свеж и силен, поэтому бежал по снегу аки олень, то теперь песьеголовые еле поднимали ноги, а мои оставшиеся на конях всадники рубили длинными саблями направо и налево.

Вот блин вояка, твою жеж мать, даже закончить красиво эту битву не могу, нужно срочно затянуть рану на ноге, а то уже голова кружится, кровь то хлещет, я с досады поднатужился и бросил вдогонку вражеской пехоте свое копье, но не попал.

Тьфу ты зараза, не мой сегодня день.

Потом просто развернулся, и поехал к кучке своих раненых, что лежали на земле. Быстро достал запасную тетиву, я дважды обернул её вокруг ноги выше раны, подставил плд путлю в районе артерии перчатку в виде свернутого валика и оторвав сухую палочку начал накручивать пелю, что бы остановить кровь.

Я с трудом сполз с лошади, потом двумя руками разорвал штанину и охнул, рана сантиметров пятнадцать в длину, но главное что наконечник копья пробив ногу не задел кость. Я пальцем выковырял из раны остатки шерстяных штанов, а потом расстегнул свой пояс стряхнул с него все навесы и плотно обмотав рану затянул её ремнем. Пока что хватит, кровь через несколько минут должна остановится, а потом можно будет зашить, теперь нужно осмотреть своих людей. Я наклонился над лежащим воином, да так я и думал, этого несчастного стянули с коня и добивали на земле, пытались пробить броню лежавшего на земле человека, а потом просто несколько раз саданули по лицу топором проломив кость. Человек еще дышал, но он уже не жилец, при современном уровне медицины и шаманства, воин умрет уже к вечеру, и никакая перевязка ему не поможет.

Второй воин получил удар тоже на земле, его прижали и несколько раз рубанули топором по левому боку. Бок и спина были сплошным красным пятном, пластины доспеха не выдержали удара и прогнулись сантиметров на 5, в результате чего у раненого оказалась проломлена лопатка. Я достал нож с пояса раненного воина и долго не думая разрезал кожаный ремешок доспеха.

— Держи руку, чтобы не шевелилась — крикнул я — сейчас мы тебе примотаем руку к телу, у тебя кости сломаны, шевелить нельзя.

Воин заскулил, а я достал длинный кусок материи, примотал туго руку пострадавшего к пояснице.

Потом долго зашивали рубленную рану другому воину. Уже давно мы изучили понятие полевой хирургии и у каждого воина по моему приказу в поясе было шило и нитки, в качестве ниток служили либо высушенные сухожилия, либо кусок тетивы. А для извлечения стрел и болтов из тела у каждого воина были специальные плоскогубцы.

Я уже зашил раны четверым воинам, когда вернулся мой отряд. Всего восемь воинов, я девятый, и еще четверо раненых, выходит, где то тут среди тел лежит пятеро убитых или раненных моих воинов.

— Поищите раненных или убитых воинов — приказал я — нужно помочь нашим, если еще живы, а живых врагов вяжите и на полянку тащите, кстати где их вождь?

Тумир подъехал ко мне, спрыгнул и молча осмотрел мою рану.

— Ты князь меня с каждым днем удивляешь все больше и больше, вон у тебя нога распорота, а ты своих воинов зашиваешь, вместо того чтобы себе рану зашить.

— Я себе уже кровь остановил, так что не помру, а вот люди мои могли и помереть, к тому же шить на себе дурная примета.

— Вот я и говорю, странный ты какой.

Я посмотрел на Тумира, что ему сказать, что я без этих воинов никто, что за мной никого нет, кроме тех несчастных нескольких десятков, что ездят со мной повсюду, если я не буду заботится о них, то и они когда нибудь бросят своего князя и уйдут в леса, а по пути еще и казну мою почистят.

Вся моя мощь, это какая то фикция и держится она только на непонятном мне доверии, хотя я бы вот так простому оленю не доверился. Пришёл непонятный мужик без имени и без фамилии, начал ковать железяки, а потом собрал людей и пошел завоевывать своих соседей, зачем, на фига, вот объясните мне зачем?

А местные ведут себя как то странно, им похоже объяснения не требуется, есть вожак, который их куда то ведет, нужно идти. И пока вожак поступает как положено, пока делает ПОСТУПКИ, все идут за ним. Всем всё понятно, мы идем в светлое будущее, а если понятно и есть цель, то за эту цель и умереть можно. Трудно умирать не понимая за что, и зачем.

— А ты не думай Тумир, бери своих людей и иди под мою руку, я конечно пока не так богат как ваши вожди, но у меня все будет. И серебро будет и злато, а самое главное, что будет развитие. Вот сейчас мы банды песьеголовых по лесам ловим, а придет время они сами на брюхе ко мне приползут и будут просить взять под свою руку. Так что скажешь воевода бодричей?

Тумир посмотрел на меня молча, а потом сказал — давай свою ногу, осмотрю, а то останется твое княжество без рикса.

В куче трупов нашли одного тяжело раненного моего воина и четверых убитых. Да результаты боя более чем скромные. Мы оказали посильную примитивную помощь раненным, и положили всех на самодельные носилки, что привязали к коням.

Пока часть воинов вязала носилки, другая часть занималась оперативным допросом. Делал это Тумир, он оказался мастером допроса. Без огня и без ненужной жестокости, просто подрезал куски мяса на руке или ноге пленника, загонял под мясо сухую палочку, а потом просто тянул палочку на себя отрывая мясо от кости. Враги очень быстро понимали, что лучше рассказать всё, намного лучше чем изображать из себя Павла Корчагина или белорусского партизана.

К сожалению вражеский вождь был убит в схватке, но и оставшиеся в живых рассказали многое. Мне даже не нужен был переводчик. Я очень часто встречался с разными купцами и охотниками от местных аборигенов, а в этом мире очень малый запас слов у разных народов, а вот то, что эти народы живут поблизости приводит к простому заимствованию недостающих слов и понятий. Так что через два года попаданства я уже мог относительно легко разобраться в словах охотников и купцов из соседних родов. А эти действительно были людьми дрягви, то есть люди болот.

Не знаю, этих ли людей болот потом назовут дреговичами или каких то других, но вот я их называю так и мне этого достаточно, чтобы как то отличать одни племена от других.

И рассказанная пленниками история меня не удивила, опять во всем виноваты более просвещенные и развитые соседи. Соседи те же поморы просто заказывали рабов, а более сильные племена песьеголовых нападали на своих соседей и таскали полон в торговые посты просвещенных 'европейцев'.

Вот только беда в том, что постоянно сражаясь с соседями и набираясь опыта вожди песьеголовых начинали пожирать друг дружку. Рано или поздно в какой то местности появлялся очень сильный род, и теперь уже песьеглавцы начинали чувствовать себя хозяевами этой земли, а купцы постепенно становились данниками и вынуждены не просто скупать рабов, а платить местным за охрану. Как в Афганистане американские командиры платят талибам дань, чтобы те не нападали на их конвои. Хотя пиндосы наверное чувствуют себя хозяевами региона, однако же платят. И пусть только попробуют не заплатить, им тут же быстренько покажут что они глубоко ошибаются, и хозяева в регионе совсем другие люди.

Вот поморы это чувствовали, поэтому и свалили с этого райского местечка. Совсем как пиндосы вначале вырастили террористическую группировку "алькаиду", а потом типа пытаются ее победить, только как же ты ее победишь, если выкормыши уже знают все твои слабости и этим пользуются.

Где то там в лесу сидел полон под охраной десятка вражеских воинов. Вражеский отряд после очередного набега возвращался к торговому посту на реке Вильной, и вчера вечером дозорные обнаружили наши следы, а потом вражеский вождь решил устроить засаду, да вот только получилось так, что удав напал на бегемота и дичь оказалась дряговичам не по зубам.

— Тумир скажи, ты сможешь пройти по следу и найти полон?

— А почему нет, смогу, возьму шестерых воинов и съезжу.

— Возьми всех здоровых.

— Нет, ты что князь, так нельзя, запомни раненых нельзя оставлять без прикрытия, это тебе урок, как бы не был слаб противник, а в любое мгновение он может обернуть свое поражение в победу. А ну как тебя захватят, что потом делать будем?

— Да ты прав, мы пока тут соберем оружие, и разобьем лагерь, а вы сходите по следу, только далеко в лес не уходите, чтобы к темноте вернутся назад.

— Да пленники сказали, что идти всего пять-шесть сотен саженей от того валежника где засада сидела, мы быстро обернемся.

Я задумался, а если враги услышали шум боя и перебив полон сбежали, вот только зачем бежать. Ведь эти дикари абсолютно уверены в своей силе, просто обнаглевшие аборигены, у них даже мысли такой нет, что их в лесу может кто то побить. А вот я думаю, что это не хорошее качество, я тоже стал заболевать звездной болезнью непобедимого Наполеона, пора опускаться на землю, тут в лесах полно достаточно сильных и решительных вождей, что могут объединившись просто разорвать меня как Тузик грелку.

Тумир с воинами уехал освобождать полон, а я вместе с оставшимися обошёл поляну, собирая железо и стаскивая его к обозу, нашел себе у убитого воина неплохую куртку из двух сшитых шкур, меховые перчатки обшитые кольчужными кольцами.

Да парни оказались богатенькими, попадались просто эпические топоры, это уже не оружие дикарей, это оружие настоящих воинов. Копья были хорошими, топоры отличными, а вот мечей у врага просто не было, даже ножей мы нашли всего восемь штук. Я не представляю, как в этом мире выжить без ножа, наверное эти дряговичи умели неплохо управляться топорами, если даже без ножей обходились и как я только этих вояк побил, фух, свят, свят, свят. Больше таких авантюр не будет, ну его на фиг, чуть не попал в рабский полон, а может и за кромку.

К вечеру вернулся Тумир и привел почти три десятка женщин и семерых мужчин, что освободил из лап дряговичей. Как ни странно, но в этом походе не получил ранение ни один из воинов, не то что у меня.

Я распорядился выдать освобожденным пленникам топоры и мы нарубив дров уже в темноте разожгли огромный погребальный костер. В этом мире люди боялись ночевать рядом с убитыми, ведь мертвецы ночью могут восстать и прийти за душами живых.

Утром мы тронулись в путь, я уже чувствовал себя не просто плохо, а ужасно, нога болела так, что любое движение приводило к адским мукам, только бы не заражение крови, блин, а то сдохну в этом лесу.

К обеду следующего дня мы дошли до нашего лагеря и теперь я был покоен, ведь к моему войску прибавились два десятка довольно боевитых отроков, что тут же приступили к подготовке перехода в Полоцк.

Сам поход я почти и не помню, к вечеру второго дня поднялась нехилая температура, нога опухла и я укутавшись в шкуры лежал на санях не как победоносный князь, хозяин лесов, полей и рек, а как умирающий неудачник из будущего.

Уже на подъезде к Полоцку, я таки смог пересилить боль и взобрался в седло изрядно раненной Фафниры. Кобылке тоже досталось, её зашили, но она стойко приняла решение своего седока. Я не собирался въезжать в Полоцк на санях. Жажда как говорится ничто, имидж все и я собирался несмотря ни на что поддержать имидж без башенного князя с огромнейшими выкованными самим Сварогом железными яйцами, хотя удалось мне это не просто. Каждый шаг лошади приводил к движению раненной ноги и от этой боли мои железные яйца сжимались так, что аж глаза вылазили из орбит.

Триумфальный въезд в город был обставлен красиво, люди выскочили все, и молодежь и мастеровые и конечно бабы. Я торжественно проехал ворота и сжав зубы с трудом слез с лошади, постояв немного на одной ноге, помахал электорату рукой и поскакал опираясь на плече воеводы в свою светлицу. А потом были две недели на грани жизни и смерти.

Жар, распухшая нога, постоянное шипение и непонятные слова шаманов, а также промывание загноившейся раны доводили меня до безумия. Если вам кажется что крутые мужики с квадратными челюстями не боятся боли, то вы глубоко ошибаетесь.

Когда я видел очередной раз мою лекарку, я вздрагивал как пленный партизан при виде гестаповца. Каждый приход лекарки сопровождался раздвиганием раны и зверским, дореволюционным промыванием ноги какими то настойками, а потом рану мазали вонючим барсучьим жиром перемешанным с каким то антисанитарным говном.

В какой то момент, я решил таки зарубить топором злостную ведьму, что пыталась изобразить из себя современного доктора Айболита, но всё колюще-режущее от меня предусмотрительно спрятали, и это непорядок. Несмотря ни на что, на десятый день я увидел, что рана перестала гноиться, а еще через пять дней мне таки зашили ногу и идиотские промывания открытой раны грязной вонбчей жидкостью прекратились. А через месяц после того как ногу зашили я первый раз встал со своего лежака и с помощью костыля пополз в туалет.

Как стыдно было мне человеку из 21-го века, лежа гадить в ведро, которое держала специально приставленная служанка, это просто позор. Никто из попаданцев в своих историях о таком не рассказывал, вот и я даже вспоминать не хочу.

Через почти две луны после возвращения в Полоцк я сел в свое царское кресло и начал принимать посетителей. Всё жизнь в мое тело вернулась и я приступил к работе.

Глава седьмая. ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ

Я не мог поверить в чудо, главный оружейный мастер сказал, что его 12 летний помощник сделал два десятка заготовок для мечей и при этом не допустил ни одного случая брака, то есть, при закаливании готового клинка металл не трескался как у других мастеров. Произведенный клинок отличался гибкостью и при этом сохранял твердость.

Я разглядывал этого пацаненка и пытался понять в чем же секрет? Как так получается, что какой то мальчуган сделал два десятка клинков из заготовки тигельной стали и ни один клинок при обработке не треснул? Ведь даже у моих старых мастеров, процент испорченных клинков стал доходить до 60.

На днях пришел руководитель гильдии оружейников и попросил присвоить, сыну уважаемого Ульбергта, восьмой номер мастера гильдии. Мол, паренек достиг вершины мастерства и сам Сварог принял его в ученики. В процессе беседы паренек согласился при свидетелях произвети столько клинков, сколько укажет уважаемый рикс, то есть я.

Ну, что же, если парень согласился пройти испытание, то так тому и быть. Собрал мастеров, подготовили инструменты, привели пацаненку двух подмастерьев и я кивнул головой, дозволяя приступить к испытанию.

Я сидел, как Карл XII под Полтавой, с раненной ногой в кузне и следил за действиями сына Ульбергта. В это время из под его рук выходила очередная заготовка клинка, а потом с помощью подмастерьев 'юный падаван' сделал закалку и отпуск, после чего торжественно положил меч перед высокой комиссией. Я взял еще не заточенный, но уже готовый к обработке клинок и попытлася его согнуть. Странно, гнется, ну ладно, пробуем на свой страх и риск долбануть клинком по наковальне. Этот пацан мне уже нравился, вот так вот сам, без каких либо преференций юный мастер сделал то, что могут сделать лишь семь лучших мастеров княжества. И если сейчас меч треснет, то у парня просто опустятся руки, после этого вера в себя пропадет на длительное время.

Размахнулся и несильно ударил клинком о наковальню, прозвучал мелодичный зво, но клинок не треснул.

Каждый из моих гильдмастеров с важным видом обнюхал клинок, с лицами бывалых работях знатоков что то там терли, гнули и стучали, но ни одного слова приоизнесено не было. Мертвая тишина. На улице уже почти темнее, а молодой мастер стоит и ждет моего решения. Решение, а какое решение я должен принять, я ведь сейчас как и другие важные мужики думаем только об одном: '..а вдруг пацану повезло?'.

Но ведь это не первый меч, со слов мастеровых это уже двадцать первая сделаня пацаном заготовка. Ведь до этого он уже сделал двадцать клинков. Два десятка клинков подряд и ни одна заготовка не отправлена в брак. Все мастера шушукались и говорили, что молодой пацан — избранник богов, так как у стариков процент брака не падал. В лучшем случае получалось 6 клинков из 10 заготовок, а у мальца 21 из 21. Что это, если не помощь бога?

— А оаскажи кА мне отрок, как ты сделал свой первый клинок — решил нарушить тишину я.

— Так это, мастер наш заболел, а я в подмастерьях уж седьмую луну работаю. Вот мы сидели и кручинились, думали, что ежели наш мастер будет продолжать болеть, то мы установленный план то и не выполним, а без плана не получит наша артель серебра а без серебра не сможем мы купить ни угля ни криц, а там и до голода не алече, ведь мы с того серебра еще и семиь свои кормим. Так я взял на свой страх заготовку, да и стал повторять работу мастера — пацанёнок замолчал, видно испугался, что я начну ругать его за самодеятельность и решил отмазать своих подельников — ты не думай князь, никто в том не виноват. Это я сам взялся за крицу, стало быть сам и виноват.

Заслушав короткий и сбивчивый рассказ я в принципе начал понимать в чем собственно секрет такого успеха. Секрет оказался настолько прост, что я вначале даже не поверил своим выводам.

Сына мастера не осмеливались выгнать из мастерских, и слово против его самодеятельности никто не обмолвил, но к большому 'механическому' молоту пацана не подпустили. Парень неспешно, используя подаренный отцом маленький молоточек на отдельной наковальне, отбивал красно-желтый брусок металла с тигельного бруска. Свою работу он делал очень медленно и долго. Почти три дня растягивал одну полосу, в то время как остальные мастера под молотом лепили по десять клинков в день.

Вот вам и секрет, получается, что тигельную сталь нельзя сильно проковывать, а нужно осторожно небольшими ударами растягивать неподатливый металл в пластину, тогда внутри изделия не образовывается чрезмерное напряжение металла, поэтому клинок и не трескался при закаливании.

Обычный молодой парень открыл секрет изготовления оружия из стальной тигельной заготовки. Я не долго думая, снял со своей шеи золотую гривну и одел его на шею пацаненку.

— Владей отрок, заслужил — я похлопал офигевшего парня по плечу — такие как ты сделают наше лесное княжество центром новых земель, ибо мастер свимими руками творит будущее для всего княжества. Токмо ты не зазнавайся и нос выше березы не здирай, засучи рукава и учись усернее, а далее как подростешь, дам тебе собственную артель.

— А можно я еще при всех мастерах клинок сделаю? — неуверенно почти шепотом спросил пацаненок.

— А зачем — я обернулся и сомотрел всех присутствующих — неушто ты думаешь, что из мастеровых сомневается в втоем умении?

— Нет, что ты рикс, я так не думаю, но ты всем мастеровым кто сам меч может сделать выдал личный номер, а у меня такого номера нет.

Надо же, какой шустрый отрок, я аж рот открыл, да такой не пропадет, нужно за парнем присмотреть.

— Ну что же, испытание ты прошол, все честь по чести — я хлопнул себя по коленям — а слово князя закон, запомни дал слово-так держи его, я же свое слово сдержу, дай как свою ладонь.

Парень протянул руку, а я взял с костра обгорелую головешку и нарисовал на руке парня цифру '8'.

— Знаешь ли, что сия цифра означает?

— Так известно, нам в школе грамоту дают — пожал плечами отрок — то циферь восемь, вот так — парень показал восемь пальцев.

— Цыферь сия арабская, а означает она символ бесконечности — улыбнулся я — повезло тебе отрок, такой номер получить. Гордись и не посрами нас, ибо циферь сия означает, что бесконечно исскуство мастера. Мастер может и меч отковать, который голову врага срубит, а может и брошь женскую выковать, от которой глаза слепит и душа радуется. А самое главное, что мастер этот тот кто сам исскуство освоил и другим его передал, дабы дело наше мнодилось и процветало.

Потом я осмотрел всех присутствующих — а что мастера, кто возьмется серебряный молоток выковать для нового члена гильдии?

После успешной сдачи экзамена, через маару дней мы торжественно при всем честном народе вручили малолетнему мастеру серебряный молоток. Это наша особая традиция, настоящий мастер получал молоток из чистого серебра, а на том молоточке была выбита цифра его личного номера, это как знак качества, своеобразное посвещение в высшу элиту княжества.

Я велел парню доделать свою заготовку меча и сдать его в княжеский амбар. К концу недели молодой мастер меня опять удивил, он притащил свой меч. Меч как меч, такой же как и другие, сделан по стандарту, вот только руны. Молодой мастер набил на клинке какие то руны, то есть рядом с особым намер мастера Ульбергт зубилом пробил небольшие канавки и вставил в этиканавки кусочки серебрянногой полоски, то есть особым способом написал свое имя на клинке.

Поскольку парнишка был не сильно грамотным, он долго бегал по Полоцку разговаривая со всеми мужами, пока не нашел бывшего раба, которого мы освободили в Готланде. Тот нарисовал имя мальчугана римскими буквами, то есть слово 'Ulberg'. После этого парень на своем первом мече выбил непонятные для него буквы. После шлифовки буквы были очень хорошо видны и эта идея понравилась всем. Я объяснил, что там написано 'любимец Сварога' и вскоре мастера стали просто копировать способ маркировки и саму эту надпись, не понимая, что пишут там чужое имя, но я понятное дело не возражал.

Эта история привела к тому, что количество пригодных заготовок увеличилось почти в два раза, а скорость производства клинков снизилась не сильно критично, ибо теперь приходилось ковать тигельные заготовки вручную, не применяямеханический молот. Но зато теперь, все возможности наших молотов были использованы для производства булатных клинков, то есть клинков сваренных из обычного мягкого железа и твердой тигельной стали.

Эта история значительно подняла мне настроение и я взялся за работу, а дел было много, пока я болел произошло много событий.

Сразу после моего возвращения, прискакал на взмыленном коне двоюродный братец Радомир с Приморского и порывался пойти в карательный поход в земли дряговичей. Хорошо воевода сумел отговорить Радомира от этого поспешного решения. Как никак брат теперь единственный претендент на княжество и ему не след рисковать своей жизнью, пока Чеслав при смерти.

Я удивился, но Радомир оказался чрезвычайно сообразительным и практичным командиром. Действия соседей без ответа он оставить не мог, а вместо себя направил Креслава с сотней жобрых воинов и проводниками из родов песьеголовых кривичей, которые пострадали от набегов дряговичей. Кроме того в этот карательный поход ушли пять десятков арбалетчиков из моей дружины.

Это маленькое войско, в 180 человек, проводили две недели назад и я надеялся, что Креславу повезет больше чем мне.

Кроме того, пришел уже второй караван от гетского вождя Алларата с зерном и припасами. Пять десятков саней притащили почти тридцать тонн пшеницы, огромное количество брюквы и капусты. Я аж удивился когда увидел бочки квашеной капусты. Это же с какого века её выращивают, если она так хорошо известна и никто из окружающих не удивлен ее наличием?

Если честно, то мое мировоззрение в области истории наших предков тут сильно перевернулось. Я думал, что наши родичи были реальными дикарями и питались корешками и подножным кормом, ан нет. Масса сельхозкультур поражала, только размер подкачал. Видимо придется провести пару лекций по селекции в растениеводству. По сравнению с аборигенами я в этой теме профессор, буду воспитывать юных Мичуринцев.

Когда я увидел животных, что притащили сани, то у меня аж речь отнялась. Это были настоящие волы. Я в детстве видел украинский мультик 'Как казаки за солью ходили'. Так в том мультике казаки на огромных рогатых животных ездили, типа в Крым за солью. Вот сейчас такие животные и притащили огромные сани, больше похожие на кузова от КАМАЗов на лыжах.

При чем люди, что притащили припасы от Алларата сказали, что выращивают этих животных в промышленном масштабе и продают своим соседям, типа занимаются селективным разведением животных. Я не долго думая назвал этих людишек Волынянами, поскольку этиживотные звались волами. Оказалось, что эти люди, называющие себя гетами многое знают про дряговичей и по дикости происхождения ставят дряговичей ниже моих песьеголовых. Возможно они мне так льстят, повышая статус моих подданных? Хотя возможно это такой способ обесчеловечить противника, типа эти дряговичи просто дикие варвары и их нужно совместными усилиями всех уничтожить.

Волыняне рассказали, что эти жуткие дикари нападают на своих соседей в основном зимой, когда замерзают болота, а летом спокойно сидят в дремучих лесах не опасаясь мести, при чем со свом гетов дряговичи мол едат людей, а стариков своих изгоняют из селений, что бы не кормить бесполезных людишек. Жуть.

Где же они сидят, эти дряговичи? Неужели в истоках Припяти, или может в других болотах? А какие большие болота я вообще знаю? Ну вот из кино, я знаю про белорусских партизан. Они место своей дислокации называли Пинские болота, там и прятались. Интересно, а от меня эти места далеко?

То есть выходит, что волыняне мои союзники, не могут летом достать дряговичей и негодяи этим пользуются. А могу ли я их достать, вот в чем вопрос? После рассказов людей Алларата, закралась мысль не ждать лета, а собрать еще один отряд и отправить в поход на юг, скажем дней на тридцать. Пусть дойдут до этих пинских болот, разведают обстановку, бьяснят аборигенам что власть сменилась.

Гладко было на бумаге, да забыл я про овраги.

Нельзя больше никого посылать и так потерял огромное количество воинов, преданных лично мне. Конечно есть еще Гореслав и Орша, в Смоленске сидит славный воин Радко. У каждого имеется по сотне воинов, но вот не дай боги они порешат взбунтоваться и казну княжью захватить. Я сейчас на стены Полоцка, могу только пять десятков своих недобитых дружинников выставить, да совместный отряд из отроков и боевых баб с арбалетами. Вот и все мое войско, так что пора мне о мире думать, не готов я сейчас к войне, не готов.

Получается, что северные люди, то есть те кто живет севернее больших болот, эти самые болота называют — 'кривя', а болотных людей называют — кривичами. Те кто живёт южнее, называют болота 'дрягвой', и соответственно соседи тамошних жителей зовут — дряговичами. Если смотреть на это место глобально, то выходт сейчас одни болотные людишки воюют с другими такими же болотными людишками. Выходит, что я как настоящий англосакс натравил бывших родственников друг на друга, так сказать разделяй и властвуй. Только теперь я понял, что эти дикари родственники, а 'просвещенные' соседи их называют по разному. Вот и кажется мне, что тут живут два разных народа.

Через пять сотен лет названия останутся, а смысла их уже знать никто не будет. И даже летописцы будут думать, что кривичи и дряговичи это совершенно разные народы. Ведь удалось же украинским ученым доказать, что русские и украинцы это разные народы, так как одни пошли от монголо-финнов, а другие от древних протоукров. Вот так и появляются баснописцы, называющие себя 'ИСТОРИКАМИ'.

Часть оружия уже отгрузили союзному вождю Алларату, а часть еще готовилась для отправки со вторым караваном.

Все шло своим порядком, небольшие караваны по десятку воинов развозили готовые железные изделия по всему княжеству в торговые посты, а назад привозили мясо, рыбу, шкуры и все что местные могли дать. Однако вскоре выяснилось, что текущая система учёта, товарно-меновой торговли не позволяет контролировать расходы и вести нормальный финансовый учет в княжестве. По моим расчетам выходило, что железа с караванами уходит много, а вот серебра возвращается маловато, да и бартерные сделки, когда мы меняем железо на продовольствие не дают мне дохода.

Я допускаю, что моих торговых представителей обманывают или сами они не чисты на руку, но разница составляла более 40%. А если учесть, что изделия из железа отгружаются с минимальной наценкой и торговцы зачастую завышают отпускные цены на местах, пользуясь монополией, итоговые цифры потерь прибыли можно смело умножать на два. В этом случае речь идет о массовом казнокрадстве. Банально, но мириться с этим нельзя. У нас не коммунизм с общественными благами, люди торгуют моим товаром, на моей земле за фиксированную оплату труда и значит что? Воруют у меня, прямо из кармана.

Можно смириться, выявлять особенно жадных, а после судить и конфисковать всё имущество, но я не в том положении. Сегодня они подворовывают серебро, а завтра могут технологии конкурентам слить или вместе с казной к более сильному соседу перебраться. Нет, мне такого не надо, необходимо сразу выявить казнокрадов и провести показательную казнь, методом засовывания раскаленной заготовки в задний проход. Практика показала, что это один из самых эффективных способов борьбы с чиновниками-казнокрадами. Главное чтобы окружающие точно знали за что жулики пострадали и ни в коем случае не назвали их безвинно пострадавшими, а меня тираном-самодуром. Ещё лучше, если приговор вынесет сам народ, хотя до такой демократии еще рановато.

Я уже давно планировал запустить свою денежную единицу в обращение, для ведения нормального бюджета и серебро копил для этих целей, но не судьба. В процессе реализации крупных партий товара я получал даже не серебро, а мягкую рухлядь в виде шкур и результаты труда аборигенов в виде мяса, рыбы, ягод и грибов, а еще был мед, но мне не мед нужен, мне нужно серебро. Иначе все время будут недоимки, то есть бартерная сделка не позволяет проводить жесткий контроль доходной части моего бюджета. Но ведь при выпуске собственных монет у меня тоже может не сложится полноценная денежная система, ведь местные не знают как обращаться с монетами, они эти красивые монетки могут просто пустить на украшения или подношения богам, а если реально осознают ценность монет, то просто прикопают под деревом в качестве клада для будущих поколений. Нет, с таким дремучим населением мне денежную единицу не запустить.

Для моих людишек поймать 40 белок проще и понятней, чем добыть метал, ведь из сорока белок можно сшить красивую шубу, а шубу можно продать или обменять. А кому тут в лесу нужны монеты, да и заезжие купци наши монеты привечать не будут. Поэтом идею о монетном дворе, пришлось отложить до лучших времён и продолжать торговать обычным меновым способом, но вопрос с воровством перезрел и требовал срочного решения.

Для того чтобы караваны спокойно передвигались между селениями, по моим болотным краям, я сформировал специальный вооруженный отряд егерей. Командовал этим подразделением здоровенный дядька Барсук. Я вызвал его к себе на приватную беседу, но разговор повёл из далека. Вначале поинтересовался состоянием дорог, временем которое тратится на перевозку товаров и угрозах на пути следования караванов. Конечной целью нашей беседы являлось образование секретной службы. Только для начала мне требовалось найти подходящего 'товарища' на роль руководителя.

— Говоришь, что по пути от Смолянки до Витебска, никого не встретил? — спросил я Барсука.

— Так нет никого. Дорога прошла спокойно. — непонимающе ответил купец.

— А я слышал, что на берегах Витьбы, новые люди появились и живет там уже более трех десятков семей.

— А, — стукнул себя по голове Барсук — и вправду живут там людишки, а то как же, давно живут.

— Скажи мне Барсук, почему ты о новых поселенцах мне ранее не сказывал?

— Так, я думал, что не интересно князю о всяких оборванцах слушать. Мало ли кто появился? Сегодня есть, а завтра уже их нету.

— Ты что Барсук, неужели ты ни чего не понимаешь? — я внимательно посмотрел на огромного мужика, укоторого руки были как мои ноги — Запомни Барсук, ты не просто товары возишь, ты меня информацией должен обеспечивать, ты мои глаза и уши, ты должен мне все рассказывать, всё, что видишь и слышиш.

— Не гневись князь. Я слыхом не слыхивал о той 'ифамаци'. Ежели важное что, так и скажи, у кого забрать и куда доставить. Я завсегда, со всем старанием. — с глупым выражением на лице проговорил Барсук — И на санях место для той 'иномации' освободим. Сколько скажешь привезем, хоть два десятка мешков.

Похоже не притворяется и действительно может информацию мешками возить, а хорошо попросить два ведра электричества доставит. Вот только ему нужно, чтобы князь показал где все это взять. Нет, не получится из него разведчик.

— Пойми Барсук, я хочу чтобы ты в дальних селениях не просто товар забирал, а с людьми разговаривал. Выведывал чем живут, что нового происходит. Может кто решит наше железо воровать или серебро от князя утаивать. Поинтересуйся, кто чужой приходил, о чём спрашивал и сколько товара взамен привез. Вот все эти сведения и есть информация. Понимаешь?

— А-аа, понял. Так ты князь скажи, с кем из людишек поговорить, так я тебе обязательно все, что услышу, все слово в слово передам.

Блин, с кем приходится работать? Ну натуральный дебил.

— Ты сам должен у людишек выспрашивать и выведывать. Кто новый пришел, к кому в дом заходил, чем интересовался. На улице человека знакомого встретишь, спроси, кто мол последний раз товары в селения привозил, сколько охраны с караваном приходило и много ли возов было?

— А, теперь понял. — хлопнул себя по лбу Барсук — Ты князь наверное знаешь, что кто-то наше железо подворовывает, да серебро княжье утаивает? Вот же тати! Ты только скажи кто, я ему быстро шею скручу.

— В этом я не сомневаюсь. Суд над татями свершить не долго и человека можно найти, который под пытками себя оговорит. Мне правду найти нужно, а главное чтобы невинные не пострадали. Нужно осторожно и тихо всё выяснить, чтобы не причастных не обидеть, а настоящих татей не вспугнуть, а то затаятся или сбегут с наворованным добром.

— Не, не убегут, я их быстро найду и ноги повыдергиваю.

— Ладно Барсук, дам я тебе человека, что будет при тебе тайными делами заниматься. Он сам будет информацию искать, а ты ему помощь оказывай и поддерживай всячески. Только никому не говори, что он мой человек, и чем занимается.

— Вот это хорошо придумано. — обрадовался Барсук. — Ты уж не серчай князь, но не умею я выведывать и выспрашивать. Вот ежели кого поймать да железом пытать, это я мигом. На кол татя посадить, ты только скажи.

— Ладно иди, пришлю к тебе человека. Пристрой его к охране, как обычного воина. Пусть службу несет как все. О том что он князю слухи разные собирает, знать будешь только ты. А ежели кого взять тайно да попытать железом, так он тебе о том скажет.

Зря я этот разговор с Барсуком затеял, ведь сразу понял, что не получится из него разведчика. Исполнительный да, но инициативы нет. А главное слишком туповат для такой задачи, теперь нужно крепко подумать кого все таки пристроить к этому увальню. Но теперь я сам создал другую проблему, он моего разведчика спалит как пить дать спалит. Поэтому сделаем хитрее.

— Послушай Винтар — обратился я к толковому человеку, которого освободил из рабства на острове Готланд. — Я хочу тебе важную должность при князе поручить, возьмешься ли?

— Быть при князе всегда почетно, да только чужак я тут, а ну как меня твои родичи не примут?

— А ты как раз для этого подходишь. Нужен мне человек, что не связан с моими родичами. Такой человек, чтобы всякие злые дела выведывал и с татьбой боролся.

— Так у тебя же воеводы есть, — не понял Винтар — зачем я понадобился?

— Ты Винтар подумай, вот с какими татями воеводы смогут сразится? Только с теми кто с оружием придет, а ведь есть враг тайный, который в открытую воевать не пойдёт. Он не носит оружия, но бед причиняет не меньше. Ворует из княжьей казны или торгует секретами, а иногда по указке врагов наших может князю яда змеиного в зелье подмешать. И как с таким воеводы бороться будут? Нет Винтар, вои люди простые, им топоры да мечи милее, они таких дел провернуть не смогут, а вот ты человек умный, ты первый из готских рабов наш язык выучил и сам без княжьей воли к работе пристроился. Тебя все уважают и твои родичи и наши, так что я думаю, ты с особым делом справишься.

— А что делать то надо?

— Я тебе коней дам, сани, конюха-кузнеца и назначу тебя помощником Барсука, как бы начальником охраны каравана, а Барсук будет моим торговым представителем. Ты будешь с ним по селениям товары возить и в тех селениях, с людишками всякими разговаривать, да тайно всякие пакости выискивать. На первое время, я тебе даже серебра дам. Где подарок дашь, а где подкупом себе соглядатая наймешь, может если удастся то в стане соседей наших склонишь кого на свою сторону и будешь всяки слухи да вести важные собирать.

— И что искать, кого искать то, что за вороги у тебя появились, и кто такие агенты?

— Агенты, это сотрудники розыскной службы. Кто-то наблюдение тайное ведёт за предполагаемыми врагами, а кто-то сам в вражьих землях тайны выведывает. Твоя работа направлена на контроль за агентами и общий сбор поступающих сведений. От врагов ни одно государство не смогло избавиться, но сократить их численность мы способны. Ты присмотрись кто к нам в селения приходит, с кем встречается, что выведывают, да кого к предательству склоняют. Вот тогда ты этих ворогов сможешь найти до того, как они свои черные дела удумают исполнить. Твоя работа, не просто поймать врага внешнего, твоя работа — не допустить предательства внутреннего. Ты ведь знаешь какое мы железо делаем? А соседи наши шибко завистливы, думаю я, что скоро со всех сторон вражеские соглядатаи к нам полезут, вот ты их и ищи. Еще за нашими людьми следить надобно, кто излишнюю заинтересованность проявляет и нос свой сует куда не след.

— Хорошая у тебя мысль. Я тоже думаю, что слишком ценны твои мечи. Обязательно появятся люди, которые захотят мимо княжьей казны один-другой меч продать и серебро себе присвоить, а могут и сбежать к ворогу, люди они такие, за ними присмотр нужен.

Я закончил инструктировать суперагента. Рассказал на что обратить внимание, какие вопросы задавать и в какой последовательности, чтобы подозрения не вызвать. В общем в этих наставлениях время пролетело незаметно. Муж он наблюдательный, толковый, так что справится. О том, что он мой соглядатай ушлые купчишки враз поймут. Поэтому необходимо готовить второй слой агентуры и этим же вечером я приступил к обработке очередного человечка.

— Слушай Мечеслав, хочу тебе дело важное поручить, только оно требует от тебя, соколиного внимания и лисьей хитрости. Нужно все видеть и слышать, а главное понимать увиденное и услышанное, сможешь ли?

— Смотря какое дело, а коль научишь, приложу все силы.

— Мне нужен помощник по вопросам борьбы с вражескими соглядатаями и татями. Вот хотел тебе эту службу поручить.

— Трудная задача. — задумался Мечеслав. — Мечом я неплохо владею могу и с врагами побороться и с татями. Но только думается мне, всё сложнее, чем кажется.

— Верно Мечеслав, я хочу, чтобы ты с врагами не мечом, а головой сражался. Пытать и карать мозгов много не нужно, а ты сам тех ворогов сыскать должен и планы их коварные вызнать. Как охотник оленя ищет, а коли найдешь, то мне сообщи и покажи на них.

— Думаю, что не просто так ты мне это дело предлагаешь и мысли у тебя уже имеются. Подозреваешь кого или уже соглядатаев поймали?

— Подозрений много, доказательств нет. Вот тебе первое задание. Пойдешь в обоз караванов, что Барсук охраняет. В том караване уже есть мой человек, его винтаром зовут, но о нем вскоре все узнают и начнуть от Винтара таиться. А ты при том обозе обычным кузнецом будешь. Можешь в селениях подраьатывать. Пока караван в селении стоит, коням подковы перековать можешь, при необходимости мелкий ремонт снаряжения воинского делать. Главное чтобы к тебе обычные люди с доверием относились. Тогда они сами будут о своей жизни рассказывать, кто что видел да кто что услышал. Где человек новый появился, а кто богатеть резко начал. Ты запоминай, а коли что серьезное узнаешь, так мне и говори.

— Я понял тебя князь, все сделаю.

— Работа твоя тайная, потому никому ничего не говори. Особенно, что ты на меня работаешь. О твоих действиях не будет знать никто, даже Барсук. Понял ли?

— Понял, как не понять. Притворится обозным кузнецом и по тихому собирать новости и наблюдать за всем происходящем вокруг. В случае трудностей обращаться лично к тебе.

— Верно. Но на прямую ко мне не подходи, я сам к тебе в кузню буду ходить, когда меч подправить, а когда подкову коню перековать, вот там мне все и обскажешь.

Вот так у меня стала расти тайная сеть. По долгу службы, многим людям приходилось перемещаться по моим землям и я всем старался примитивное напутствие дать. Настоящих шпионов вряд ли поймают, но друг за другом присмотрят и на том спасибо. Важнейшим в этом деле я считал сбор информации, поэтому не жалел времени на подробные объяснения, но надеялся на личную инициативу. Может свой Дзержинский через десять лет появится, а пока мы будем получать опыт, что тоже немаловажно.

Недавно вместе с Радомиром скатался на санях в Приморский. Нужно было братца в его вотчину вернуть, а то загостился, совсем прохода не даёт. Просит выделить ещё 50 комплектов брони и мечей для своих людей.

Вот съездил посмотрел на его пополнение, а заодно своих судостроителей навестил. Осмотрел четыре стапеля, с заложенными двенадцати весельными шнеками, проверил шесть готовых шести весельных шлюпов. Суда меня вполне удовлетворили. Может по меркам 21-го века эти кораблики и речные лодки выглядели не айс, но в этом времени, это был настоящий флот.

Когда освобожденные в Готланде мастера, узнали что я открыл секрет пилорамы и могу делать отличные доски, аж прыгали от радости. А когда я озвучил цену за готовые суда, корабелы пришли в полный восторг. Пришлось остудить их задор, строгими требованиями к качеству готовой продукции и дать распоряжение на закладку морильных ванн. Пока пусть занимаются заготовкой древесины и экстракта из коры деревьев. Думаю через пару лет отработают технологии и начнут строить лодки которые не придётся раздирать каждые два года, что бы заменить гнилые доски.

Бывшие рабы долго не могли поверить, что я реально собирался платить за их труд. Поэтому я просто отстегнул на судостроительную артель аж сто восемьдесят гривен серебра, в основном мягкой рухлядью и качественным инструментом. Чему они обрадовались даже больше, чем предложенному серебру.

Шести весельные лодки мне обошли по пятнадцать гривен за штуку. За суда стоящие в эллингах, я пообещал заплатить после достройки. Каждый двенадцати весельный морской шнек или чайка по нашей терминологии будет стоить по сто гривен. Причём мне даже в казну лезть не придётся, сделал несколько прочерков в графе дебет и поставил пометку 'упущенная выгода'.

Люди долго перебирали в руках инструменты из качественного железа и пытались понять в чем подвох. У некоторых выступили слёзы радости, но что удивительно никто не интересовался для чего нужны различные скобели и фуганки. Вот что значит профессионалы, мои мастера кроме стамесок и топоров ничего не знали.

Возможно я обольщаюсь, а люди просто не хотят расставаться с инструментами. Плачут и ожидают, что хитрый князь отберет игрушки назад, но время шло, а я не отбирал, и это людей удивляло. Ну а что? Для меня это просто металл, а для них это больше чем жизнь, пусть берегут и не жалуются, что князь о них не заботится. А то есть у меня подданные, которые в конец обленились.

Видя идеалистическую картину, я решил толкнуть речь.

— Вот что мастера. Я дал вам инструменты и облегчил работы по подготовке древесины. В дальнейшем я также буду обеспечивать вас необходимым, но требую ответных шагов. Вы должны объединиться в артели, в каждой не более 5 мастеров и 10 подмастерьев. Ежегодно артель должна сдавать в княжескую казну двенадцати весельное морское судно и две речные шести весельные лодки. Всё что вы изготовите свыше, я выкуплю чин по чину. Если захотите, то можете самостоятельно продать свои лодки среди соседних племен. Спрос на небольшие суда очень большой, без работы не останетесь.

Я обвел взглядом затихших мастеров.

— Я также куплю у вас большие корабли, например за сорока весельную морскую галеру с двумя треугольными парусами заплачу пятьсот гривен. Мне нужны морские суда, так что думайте и размышляйте как сделать годный для морского боя корабль. И еще, я хочу, чтобы каждый мастер взял четверых отроков из местных племён и обучал их со всем старанием. Не могу я кормить бездельников, пусть к труду привыкают. Кроме того позволяю поставить вторую пилораму, но половина из произведенных выми досок должны идти в княжескую казну. Гвозди и скобы, будете брать в казне, по установленной стоимости. Если мастера железных цехов поднимут цены или у вас появятся иные вопросы прошу обращайтесь к моему представителю.

— Ты князь на нас не серчай, — с трудом выговаривая наши слова, ответил заросший по самые глаза мужик. — но ежели мы твои уроки будем исполнять, с обязательным строительством и учёбой отроков, на хлеб не заработаем. Нам проще по старине, у тебя в казне гвозди брать. Вот если ты материал предоставишь, мы и расстараемся.

— Ты видно оглох мастер — ответил я — на заказанные корабли, материалы будет выделять казна. Кроме того на время строительства вас будут кормить с моего стола. Но нужно смотреть в грядущее. Через несколько лет у нас должна заработать экономика по ромейской системе. Княжеские верфи, будут переданы в руки лучшим мастерам. Которые будут платить небольшой налог, но обязаны будут ремонтировать военные суда бесплатно. Пойми мастер, князь не должен всем занимался и считать каждый гвоздь. Создавайте гильдию, выберите представителя с которым я буду говорить, а вы уж все вопросы задайте выборному средь вас мастеру. Я жду того часа, когда вы сами будете управлять своими делами и платить мне установленный налог. А что касается поднятия цен на расходные материалы, не переживайте. Скоро кроме Полоцка и в других селениях научатся железные изделия производить, тогда будите сами закупать материалы в том месте, где цены будут ниже и качество изделий выше.

Мастеровые недоверчиво почесали затылки, многие слова для них были незнакомы, но думаю разберутся в контексте происходящего. Надеюсь за несколько лет они освоят модель свободной рыночной экономики. Ещё очень долгие годы вся дорогостоящая продукция будет производится по государственному заказу или на средства богатых купцов энтузиастов. Схема когда сначала делают большую лодку, а потом пытаются найти покупателя, тут не работает, а мне нужно именно это исправить.

— Мастера, вы у меня на особом счету и княжество вас не бросит. Но я надеюсь на ответную помощь. — я обвел взглядом всех присутствующих — Нам предстоит вести торг по всему Белому морю, а потому заказов на корабли будет много. Вскоре понадобятся крупные морские суда, чтобы могли перевозить на большие расстояния по пять десятков воинов, ходить под парусом и уверенно держать штормовую волну. Ещё мне нужны речные ладьи для похода по рекам, с малой осадкой и возможностью преодолевать волоки, так что работы вам хватит. Стройте большие эллинги, чтобы работать под крышей. Ставьте дома для себя и подмастерьев. Огораживайте стеной свои мастерские от татей и ворогов, здесь теперь земля ваша. И еще учите отроков. Не все из них станут корабелами, но уверенно работать с деревом должен каждый.

Я посмотрел на свою побитую галеру.

— А кто из этого корыта сможет корабль боевой отстроить? — я указал на судно, которое под конец пути из Готланда уже протекало так, что пол экипажа с деревянными ведрами в трюме стояли и воду вычерпывали.

— Можно все доски содрать, подправить балки корпуса и связать по новой — произнес бородач.

— Возьмешься ли за починку? — спросил я бородатого дядьку.

— А что не взяться то, сколько рабочих дашь, сколько заплатишь князь?

— Ну ты шустрый. — восхитился я наглостью бородача. — Создавай артель, объединяйся с другими мастерами. А ремонт зачтётся в качестве урока. Сделай мне из этого корыта двухмачтовый парусно-весельный корабль и забудь отпилить этот убогий таран.

— Как это убрать таран? — не поняли мастера — нельзя княже убирать, иначе судно на большой воде, да под парусом рыскать по морю будет, а таран волны режет и позволяет судну курс держать.

— Интересные ты слова мне говоришь, мастер, но подумай, зачем вам этот таран? Он же весит как двадцать быков, и к берегу пристать мешает. Вот вы возьмите и снизу к корпусу корабля прибейте брус-киль шириной в две ладони, так ваше судно по воде как сани на полозьях скользить будут. Эти полозья вам и помогут курс держать, а заодно и центровку корабля улучшиться. Пробуйте, думайте, я на то создаю ваши артели, чтобы вы как муравьи все одно дело делали и одной головой думали. Если надо разберите по одному старому кораблю и посмотрите как там все устроено, покумекайте и сделайте мне лучше. Теперь у вас есть инструмент и запасы материалов. Экспериментируйте, а за интересные идеи особая награда будет, перстень мастеру подарю или цельный серебряный кубок.

Мои слова внесли оживление в толпу слушателей, и они начали активно шушукаться, а я понял что все задачи поставлены и мотиваторы включены, можно уезжать.

Мы сели в сани и Радомир тут же толкнул меня плечом.

— Слушай Чеслав, я надеюсь, что этот корабль отдашь мне?

— Конечно тебе, ты же морской конунг, а у меня и на земле недобитых врагов хватает, да и обчыной мирной работы полно.

— Князь, князь — прокричал бородатый мужичок.

Я обернулся и посмотрел на подбегающего мастера.

— Князь, я вот что подумал, если мы тебе эту лоханку переделаем, а ну как осадка у судна увеличится, то ты отсюда до моря не дойдешь, реки тут мелкие.

Я почесал затылок, а и вправду, я эти утырочные галеры и так с трудом в Приморск дотащил, бывали случаи когда товар приходилось перегружать на двенадцати весельные ладьи, а этот кораблик и в лучшие времена по дну своим тараном чиркал и мог навечно сесть на мель.

— Я думаю мастер, что ты прав, такие большие корабли с грузом по этой реке ходить не смогут. До моря мы поведём пустой корабль и там уложим балласт. По реке груз придётся перевозить на ладьях Спасибо тебе за слова правильные.

Мерно скрипел снег под копытами коней, сани неслись по замерзшей Западной Двине, и солнышко уже согревало замерзшие щеки, а в душе звенела давно забытая песня группы Алиса:

'Звездопад, да рокот зарниц.

Грозы седлают коне-эй,

А, над землей тихо льется звон монастырей.

Там поверх седых облаков

Синь соколиная высь.

Здесь, под покровом небес мы родились.

След оленя лижет мороз,

Гонит добычу весь день,

Но, стужу держит в узде, дым деревень.

Намела сугробов пурга,

Дочь белозубой зимы.

Здесь, в океане снегов выросли мы.

Нас, точит семя орды,

Нас, гнет ярмо басурман,

Но, в наших венах кипит — небо славя-ан.

И, от Чудских берегов

До, ледяной Колымы, все это наша Земля!

Все это Мы!

— Что это? — спросил Радомир.

— Это песня Сварога брат.

— Странная песня, многие слова правильные, но вот многих я не понимаю — задумчиво произнес Радомир.

— И что ты не понимаешь?

— Чудные слова, монастыри, орды бусурман, ярмо, — Радомир пристально посмотрел на меня — я многое понял, но многое и не ясно.

— Радомир, это песня про новый народ, про тех, кто выживет в этих болотах, кто отобьется от множества врагов и покорит землю от моря и до моря.

— А зачем тебе сколько земли?

— Да нет, ты не понял брат, мне не земля нужна, мне люди нужны, что по всей земле разбросаны, которые под рукой сильных врагов в рабских ошейниках ходят и ждут когда найдется царь, что даст им свободу.

— Кому им? — не понял Радомир.

— Всем, что на нашем языке говорит, тем кто от народа славных ассов произошли.

— Так все люди от одного отца и матери произошли, у нас у всех один отец и одна мать были.

Вот теперь уже я смотрел на Радомира странными глазами, это что же получается, что работорговец и речной пират Радомир философ, или они тут все философы, или они знают какие то легенды, что не знаю я? Да нужно тогда уточнять, что за царство я хочу построить и кого собственно от кого освободить.

— Люди, что живут вокруг нас — я обвел рукой все пространство — живут как звери, друг другу глотки грызут, соседей грабят и в полон уводят. Людей продают как скот и это не правильно, Радомир. Нужно жить по другому, ведь боги создали этот мир для нас, чтобы все рода в мире жили.

— Боги, когда создавали этот мир и сами не знали что получится — отмахнулся Радомир — а когда увидели, что получилось, то ушли в свои чертоги, оставив детей своих.

— Да, а я думал, что это люди отвернулись от богов.

— Ты раньше никогда Чеслав богами не интересовался, даже людишек божьих не привечаешь, а тут такие разговоры, что ты увидел там за кромкой?

Кони мерно несли сани по замерзшей реке, а я вдруг задумался о глобальном. Действительно, не получится построить империю без богов, без веры. Пытались уже люди в мое время заменить веру в богов, верой в светлое будущее, то есть в коммунизм. Но ничего не вышло, коммунизм это наверное хорошо, вот только без бога в душе жить нельзя. Вот определюсь какого бога мне тут чтить, какую веру навязывать и тогда начну по стахановски строить светлое будущее.

Пауза в разговоре затянулась, а что я знаю про местных богов, про верования? Да ничего. А что я знаю про современное христианство или про ислам и вообще есть он уже этот ислам или еще пророк не родился, а в каком году родился пророк? Не знаю. А у евреев там сейчас вообще есть своё государство или его уже какой то негодяй римский разрушил, да плохо мне тут попаданствовать без академических знаний по истории. Да и кто знает, может эта история вообще вымысел. Вот я уже столкнулся с множеством косяков. Нам рассказывали, что пришел норвег или швед Рюрик и создал государство Русь. А тут почти вся Европа Русь и есть, то есть все народы, что мне попадались почти одного языка, но с разными вариантами акцентов и наречий, только чудины и весь разговаривают на абсолютно другом языке. Даже те, кого готами называют и почти по нашему гутарят, так как корни большинства глаголов общие.

С богами сложнее. Вернее провал полный, единой веры нет, как нет и единых богов.

Каждое племя примечает разных богов, божков и духов.

Песьеголовые и чудины культивируют шаманизм, поклоняясь различным животным типа медведей, волков, кабанов и всякого другого зверья. Как там это называется, тотемы, что ли? Вообщем, у каждого племени не наших, то есть тех родов, что говорят на непонятном языке имеется свой тотем рода. И вот они говорят, что мы пошли от белого волка, а другие говорят, мол мы пошли от бурого медведя, а третьи от прыткой куницы, хитрой лисицы и так далее.

Только венеды и народы бусовы отождествляют себя с богами родов, со всякими там Световитами, Перунами, Макошами, Сварогами и Велесами. Я даже какого то бога Вотана встречал, вернее не бога, а народ который ему поклоняется.

Что-то я такое помню, кажется лекция в техникуме про историю становления Российской империи. Там препод говорил, что объединение земель в единое государство стало возможно только после появления единого бога, а когда попы в храмах начали читать молитвы и проводить ритуалы по единой для всех библии, то появился и единый государственный язык на котором почти все неславянские племена заговорили. И вот я думаю, что мне нужен сейчас либо единый бог, либо какая то вертикаль власти богов и обязательно единая книга верования, или свитки, ну как их там — скрижали. Пантеон должен иметь чёткую и логичную структуру, но как этого добится, не знаю.

Если представить, что я князь-воин, и в округе являюсь самым крутым, то среди богов самым крутым должен быть бог-воинов, а после этого бог ремесленников и мастеров, а потом бог земледельцев, а потом пусть будут боги дождя, ветра, цветов, эльфов, коней, котов, комаров и всех остальных.

— Слушай Радомир, а что ты скажешь про бога воинов?

— А что тут говорить? У нас завсегда богом воинов, Перун молниерукий был. — Радомир пристально разглядывал меня.

— Странно, а почему готы в Одина веруют и называют его богом воинов.

— Один, тьфу — сплюнул Радомир — их Один идиот, он Локки поверил, а Локки — это бог лжецов, бог тех кто обманом и хитростью победу добывает. И Один и Локки предали Святовита, они те, кто поклоняется Чернобогу и хочет хитростью да обманом за стол ассов попасть, что пируют за кромкой, только ассы этих мерзких предателей за свой стол никогда не пустят и будут они как собаки под столом кости обгладывать. Один после того как свернул с дороги светлых богов стал богом мертвецов, он там сейчас свою армию собирает, что бы наш мир поработить.

Охренть, я аж рот открыл от удивления. Это что же получается, что Один — это прототип жудкого ледяного царя из фентезийного сериала про мать драконов? И где то там в ледяных пустошах Один соирает себе армию мертвецов, бррр. Я передернул плечами и посмотрел по стронам. Не дай светлые боги это правда.

Тьфу, Радомир сука, заболтат балабол бородатый, чуть не затавил меня поверить в эту чушь про армию мертвецов и злобных норвежских богов.

Страсти то какие, нифига я не понимаю в местном пантеоне богов, как бы не вляпаться.

— А откуда ты Радомир про Одина то знаешь, ты же вроде как других богов почитаешь?

— И что с того, что я других богов почитаю? Однако же я имею глаза и уши. И мои глаза много раз видели как те люди, которых ты геттами называешь своих мертвецов хоронят.

— И что тебе там не понтравилось в их погребальном ритуале?

— Они перед тем как покойника схоронить вначале его тело всякими рунами покрывают и заговоры читают, боятся что мертвец ночью придет и всех пожрут, ибо после захода солнца в душу мервеца вселяется искра Одина. Те народы одина почитают как воеводу мертвецов понял ли?

— Да понял, понял. Вот я и думаю, что нам светлых богов привечать надобно, что бы в случае чего со злыми духами и мертвецами Одина справиться помогли.

Ты вот Местные считают, что Один с Локкии вообще не боги, а сами обманом в чертоги ассов прорваться хотят и там всех сожрать.

— Слушай Радомир а как мне найти жрецов Перуна-молниерукого, и как сделать так, чтобы эти мерзкие жрецы Хорса в нашу землю не ходили? Люди сказывали, что опять капище в лесу нашли, а там тела трех сожженных девиц к столбам привязаны были.

— Да никак ты это не сделаешь — махнул рукой Радомир — можно конечно капище Перуну поставить и наказать жечь по всей земле истуканов Хорса, только толку от этого мало. Вон родичи твоей жены так те вообще Велесу поклоняются, он ведь скотий бог, а они все пастухи и землепашцы. Поэтому для них Велес и Макошь главные боги, а к Перуну будут одни воины ходить.

— А если разделить людей — не успокаивался я, ведь я то хорошо знал что такое политтехнологии, и я хорошо знаю, что народом можно не просто управлять а манипулировать, типа разделяй и властвуй.

— Как так разделить?

— Ну например поставить капище Макоши и заставить всех баб ходить к матери земле на поклон, а для рыбаков поставить капище какого либо морского, речного или водяного бога, а для земледельцев поставим свое капище и пусть люди все каждый своему богу поклоняется, но выше всех будет сидеть бог воинов Перун.

— Ты Чеслав меня пугаешь — Радомир покосился на меня — богов вообще не чтишь, сам решаешь какому богу люди должны поклонятся, а ну как рассердишь богов, то они тебя и за кромку не пустят, будет твоя душа неприкаянно по болотам шляться, да людишек пугать, того и гляди попадешься Одину в его армию мертвецов, ибо нет защиты от разъяренных богов, не лез бы ты во все это.

Потом Радомир как то осекся и подозрительно покосился на меня. Ага, он то наверное уже и подумал, что меня боги типа из ада выгнали, пусть неприкаянная душа по земле вечно шляется.

— Тогда предложи мне какого либо единого или самого сильного бога, чтобы другие не обиделись — не успокаивался я.

— А что тут предлагать, Род и Чернобог это высшие боги, они братья. Только вот Род отвечает за свет и все, что в этом мире, а Чернобог тёмный бог и отвечает за все что за кромкой, там его царство. И у этих богов имеется множество детей. Вот например Сварог, что на тебя глаз положил, он сын Рода, а Перун то сын Сварога. Сварогу принадлежит весь металл и все кузни с горнами, там его капище, он покоритель огня. Не нужны никакие идолы для Сварога ибо кузня и есть его капище. А вот Перун живет в дубовой роще, там под ветвями священных деревьев костер разожги и увидит тебя бог воинов. А у Чернобога тоже имеются свои родичи, например Маара, то жена его — богиня мертвых она вечный покой мертвых бережет.

Офигеть, я же в этом мире материализовался как раз на полянке в дубовой роще, выходит, что меня Перун вытащил из царства Чернобога, а когда я за молот ухватился и начал ковать мечи, то на меня по местным меркам обратил свой взгляд отец Перуна великий бог кузнецов Сварог, вот почему меня местные сварожичем называют.

— А Волос то брат Сварога — продолжал свои наставления Радомир — его соседи наши Велесом зовут, он бог пастухов и отвечает за тучные стада да богатые дичью леса. А вот у Перуна имеется брат Даждьбог. А Макошь, мать сыра земля то жена Волоса, хотя бабы в это не верят и говорят, что Макошь жена Сварога, а Волос её хитростью в свое ложе заманил. А еще у Сварога и Волоса сестра есть, её Ладой зовут. Вот так вот Чеслав, а теперь скажи мне кого из богов ты чтить собираешься, а кого прогнать со своей земли повелишь?

Я почесал затылок, вот блин, попаданец хренов, и что мне делать ведь получается, что я косяк за косяком творю. Я с этими богами то не знаю, что делать, а еще какие то Световиты и Хорсы имеются. Я вот тут повелел по всей земле жрецов Хорса извести, побить или сжечь, но ведь сожгли, так в чем проблема, а может местные людишки что то знают, что я не понимаю.

— А скажи Радомир, неужели наши боги крови человеческой хотят, почему жрецы Хорса людей на капищах жгут?

— А ты брат меня плохо слушал — ответил Радомир — ты что же думаешь, что людям для того чтобы с богами общаться жреци нужны? Нет Чеслав, то все промыслы Чернобога, отвернуть он души людские желает от светлых богов, вот и дурит голову людишкам, что гордыней своей жрецами сами себя называют. Если ты будешь жечь и вешать жрецов, то народ тебя поймет, ибо все знают что жрецы от лукавого, так как человеку для общения с богами жреци не нужны, а вот если ты сам против богов встанешь, то тебя в эту же печь засунут, вниз головой. А Хорс то не наш бог, пришлые то все боги, как и жреци их — продолжал брат — Хорс то бог солнца, он в холодные дни тепло дарит, вот дураки и думают, что ежели людей на кострах жечь, так дней теплых поболее будет.

Вот оно как, я задумался.

Получается, что я пока ведь действительно только с людьми воюю, с теми кто называет себя жрецами Хорса, а самого бога-солнца я то и не обижал, или обидел чем? Да пофиг на Хорса, лишь бы людишки мои думали, что я со жрецами воюю, а то действительно сожгут на хрен и фамилии не спросят, а если спросят то я все равно не отвечу, потому как не знаю.

Вот только философствования Радомира меня чем то задели, знает он то, что мы там в будущем забыли. Для общения людей с богами посредники не нужны, только вот посредники эти против того, чтобы люди без них с богом общались, а то как же всякие папы и патриархи себе пузо набивать будут, чем же они кормится то будут. Сразу вспомнил Шарикова из фильма 'Собачье сердце', там один из главных героев сказал: '.. меня пропитания лишать нельзя, как же я без пропитания?'. Вот и эти деятели халифы да имамы говорят, что человек существо тупое и он не способен понять смысл священных сур Корана, поэтому нужно человеку эти суры (стихи) растолковывать, потом появляются толкователи, в основном арабы, которые толкуют именно так как им сейчас выгодно. А если ты против того, чтобы арабы толковали Коран, тогда ты враг и тебя нужно убить.

Нет товарищи врете вы все, не нужны богу ваши толкователи и посредники, ибо бог сам слышит каждого человека и если нужно то также каждому всё сам и растолкует, ибо бог он везеде и всюду, он всё может и всё успевает. Вот так вот, все эти люди, что называют себя служителями богов обычные мошенники.

Решено, нужно какое либо здание или капище Роду поставить, вот брат рассказывал, что на острове Руян стоит два истукана, на большой горе многоликий бог Род стоит, его руги Световитом называют. А у самого берега моря истукан его брата Чернобога стоит. Придется мне разбираться со всем этим и своих истуканов ставить, только где мне те священные рощи искать, и не дай бог мне тут накосячить, в этих делах любой промах закончится очень быстро и достаточно больно. Нужного своего 'монаха', то есть бывшего жреца Хорса к службе привлечь, пусть паству собирает и в новых богов заставляет веровать.

Мы приехали в Полоцк, и я опять окунулся в тяжелые трудовые будни.

Нога постепенно заживала, погода улучшилась, солнышко уже превратилось в большой горящий в небе шар. И в это время меня ошарашили новостью.

— Князь известие пришло с городка, что на Ловати у Ильмень озера стоит, родила княжна в день солнцеворота тебе сына.

А, что, я почти ничего не понял, во первых кто и кого родил.

Твою мать, родила царица в ночь, то ли сына, то ли дочь. Вот я тупильник, это Цветана получается родила сына, фух, понятно. А что такое солнцеворот? Ладно и что мне положено делать? Я повернулся к Радомиру, тот растянул рожу в ухмылке, мол ты князь ты давай и радуйся, а мое дело телячье.

Тоже мне брат, хоть бы подсказал, что делать то надо, может обычай какой есть по поводу рождения сына, а может жертву принести надо богам, там курицу или кабана зарезать, или десяток девственних к Хорсу на костер отправить, жуть.

Обычай был простой, все плясали, пили медовое пиво и медовуху, радовались солнцу. И самое интересное, что пекли круглые лепешки, вот я и подумал, что это такой древний обычай праздновать масленицу. Уж очень мне эти тонкие круглые лепешки напоминали блины. Да еще и людишки одевались во всяких животных, кто в медведя, кто в волка, а бешеные бабы в коз да в куриц. В общем сатанисты древнего мира, и мне кажется, что этот обычай праздновать масленицу и почитать бога солнца, пришел к этим людям от какого то другого народа, например от моего мерзкого хорсо поклонника, ну доберусь я до этого жреца и голой задницей на печь посажу, пусть возрадуется. Почему, да потому, что вот мои венеды, с которыми я давно знаком солнцеворот этот самый не праздновали, да и чудинам синеглазым было пофиг на это солнце. И вот тут я собственно и понял, что ни хрена все эти люди не один народ. Потому как и праздники и боги у них разные, а то что говорят почти одинаково, так это происходит именно от тесного общения соседних племен друг с другом, в ходе которого соседние племена постепенно перенимают язык друг друга. А на этом празднике я увидел небывалое единодушие, тут явно подрывной элемент в виде моего жреца поработал.

Я был на этом празднике абсолютно чужим, потому как не знал что делать, сидел и тупо улыбался всему происходящему. А вот Цветана радовалась не на шутку, я даже спросил её, что это она так радуется, а она сказала, что наш род возродился.

Род, и возродился, я ничего не понял, а разве наш род когда то умирал, чтобы как птица Феникс возродится? Вроде не было такого, но хрен их этих дикарей поймешь.

Потом оказалось, что рождение сына, это и есть возрождение рода, потому как баба не может стоять во главе, а если у этой бабы мужик из другого рода, то она должна родить сына, тогда весь род признает этого мальчика главой рода.

Странные обычаи, и абсолютно бесполезные. Главой рода должен быть самый сильный мужчина, если умрет один, то нужно выбрать другого, таков закон джунглей, правит всегда сильнейший, таков закон у вендов. Но вот у народа Бусса совсем не так, они живут по какому то странному обычаю, грубо напоминающему зачатки монархического строя, и глубокого социального расслоения. Так как у этих людей есть понятие наследников вождя и власть передается именно наследнику вождя.

А вот у Вендов совсем все по другому, у них вообще нет понятия собственности, у вендов все общее, и бабы и мужики и дети. И вождем они выбирают именно самого сильного воина. Поэтому когда я приперся к вендам и заявил, что теперь я князь, то мне и возражать то не стали, потому как я на тот момент был самым сильным мужчиной в радиусе примерно 100 километров, а еще у меня был страшный меч.

Световита почитали как олицетворение высшей мудрости, его почтительно именовали Дедом. Световит — это воплощение жизни, Природы, которая окружает Род. Храм Световита был символом Арконы. В нём находилось священное воинское знамя руян — Станица — которое несли впереди войска перед сражением В самом храме жил огромный орёл, считавшийся, наряду со знаменем, символом Световита. Изображение орла было одним из основных символов руян, оно находились как в храме, так и на стягах, щитах, ладьях многом другом.

И вот сейчас на Руяне заседал совет мудрецов. Многие высказались, некоторые требовали немедленно собрать дружину и отправить воинов на реку Янтарную, другие предлагали отправить торговцев и попытаться наладить союз с неизвестным болотным князем, но таких пацифистов было слишком мало. Или время не пришло еще понимать, то, что плохой мир всегда лучше хорошей войны.

А может те, кто требовал немедленного проведения карательной операции были правы?

Вот две луны назад пришли старейшины от народов, что сидели на реке Обра и рассказали интересную и занимательную историю. Оказывается в последнее время неоднократно кто то нападал на их суда, что перевозили янтарь от поморов. Вначале думали, что это морские разбойники из Готланда, однако готландцы через море ходить не умели, их корабли вначале шли долгое время не полночь до самых земель народов суоми, а потом пройдя на восток вдоль побережья сворачивали и шли на юг. Иногда их корабли доходили и до реки Янтарной, но так далеко готландцы боялись ходить, потому, что это земля поморских народов и бодричей.

Готландцы и племена свеолов торговали в основном с эстами и суоми. Чтобы держать клятых конкурентов подальше от своих берегов периодически рода, что подчинялись Руяну высылали морскую варту. То есть отряд на быстрых двенадцати весельных чайках. Однако последний отряд после возвращения из похода подвергся нападению и был почти весь разбит. Но как? Как такое могло случится?

В том отряде было дюжина судов и почти две с половиной сотни воинов. Однако в устье реки Янтарной воевода Тумир обнаружил, что дикари песиголовцы, что раньше ловили рыбу на своих малых лодках долбленках, шли на двух больших лодках сбитых из тонких досок. Тумир решил зайти за дикарями в реку и обнаружил там деревянную крепостицу. Не понятно зачем, но Тумир решил эту крепостицу штурмовать и потерпел полное поражение, так как неизвестный враг вдруг ударил конно в тыл дружине Тумира, и тот бежал, а дикари сожгли половину его флота.

Однако и это еще не все несчастья, что спустились на голову Тумира. В море они встретились с большим флотом и после непродолжительного боя почти все корабли Тумира были захвачены, а он бежал. И лишь одной чайке удалось прорваться на полдень следуя вдоль самого берега. Однако оказывается, что неизвестные морские разбойники нашли суда Тумира и разбив его воинов всех взяли в полон. А теперь оказалось, что это был флот болотного князя Чеслава и этот князь требует выкуп от вождей, за Тумира и его плененных воинов.

Верные люди донесли, что продает оружие болотный князь, хану аланскому Кугуму, а Кугам то верный пес Атли.

Сейчас Атли воюет с князем вильским Озантриксом, вот и выходит, что этот Чеслав на руку ворогу играет. И теперь одна группа жрецов требует послать дружину, чтобы покарать болотного князя Чеслава, а другая предлагает договариваться и торговать, и если подумать то они правы. Ведь чем прославился Чеслав, а он прославился хорошим оружием. Железо, понятно откуда, из болот как и все рода добывает. Но этот болотный князь добывает слишком уж много железа и делает из него хорошее оружие, а тут еще и корабли научился захватывать. Многие из тех кораблей, что видели отпущенные Чеславом воины, просто захваченные у разных купцов, и это плохо.

Святозар — князь руянский не хотел войны, ему войны хватало и с племенами диких бошей да юттунгов, что постоянно нападали на полабские рода и рода видьцев. Однако недавно приезжали послы от царя Этли и предлагали союз против Озантрикса — конуга полабского. Этли собирается в большой поход на вождей полабских и людей северных, что ромеи зовут германцами, а руги их называют 'бошами', и этот поход будет решающим, отказаться от него нельзя. Необходимо подписывать союз либо с Этли против ромеев, либо с ромеями против Этли. По середине усидеть не получиться.

Многие говорят, что сел на границах царства ромейского некий вождь по имени Теодорид, собрал несметное количество воинов и совершил небывалое, он вместе с римским наместником Эцием нанес сокрушительный удар по некогда союзному племени вандалов и заставил тех уйти с галльской земли. После разбил бургундов и заставил тех поклоняться распятому богу. А еще этот Эций натравил Теодорида на ютунгов и свебов. В том походе вильские дружины совместно с конунгами франков стояли против Теодорида, потом даже бургунскому конунгу добровольцами помогали. Даже после получения ромейского золота ни бургунды, ни франки на ромейские земли не прекратили, а подлый римский наместник Эций позволил гетскому вождю Теодориду пройти в глубь земель ромейских и там поселиться.

А когда в столице ромейской мятеж поднялся и вождь по Имени Иоан назначил себя императором, то все старйшины римские против того Ионанна восстали, собрали большую армию, то хитрый Эций нанял людей Этли для похода на Рим. Тогда Рим спасло только то, что старци смогли подкупить воевод и те схватили и казнили Ионанна, а войско Этли потопталось возле граници да и ушло во свояси. Тогда Этли был простым военачальником при своем дяде Руасе, а после его смерти Этли стал царем, и теперь он силен как никогда, он держит своих соседей в узде, даже ромеи выплачивают ему ежегодно полновесные сундуки золота.

Король же вандалов Гейзерих бежал, бежал сквозь землю галлов через большие горы на полдень и захватил богатую провинцию Испанию, что ранее ромеям принадлежала.

Однако войско Теодорида по научению ромеев перешло горы и вторгшись в Испанию разгромило замки вандалов и алан, а те устрашившись преследования переправились через море и захватили римскую провинцию Африка.

Сказывают что новый римские император со своей мамашей в бешенстве, они не могут влиять на соседние племена, они сами стали пешками на большой доске, а хитрый римский военачальник Эций потешается и мнит себя будущим императором Галлов. Эций сейчас замышляет в союзе с Теодоритом, чтобы пойти на Рим и захватить древний город. Однако римские императоры знают, что за подлость задумал Эций. Римские императоры шлют большие дары Этли, чтобы тот напал на бургундов и на гетского короля Теодорида.

В то же время, ромеи подстрекают и Эция к нападению на своего давнего союзника Этли. Ведь Этли почти кровный брат Эция, говорят они выросли вместе. А теперь римский полководец прислал золото недоумку Озантриксу, чтобы тот напал на Этли.

В это же время говорят, что сестра императора Валентиниана III и старшая дочь Галлы Плацидии по имени Юста Грата Гонория предложила Этли себя в жёны и даже прислала ему кольцо в знак обручения.

Так что теперь царь гуннов собирает большие силы в поход на Теодорида, но вначале нужно разделаться с глупым Озантриксом и его союзниками бургундами и франками.

А что дальше, что будет дальше? Что будет если Этли разобьет Озантрикса и пойдет на франков и бургундов? Что будет делать брат Озантрикса ободритский конунг Воломир? Если Воломир вступится за брата, то будет большая война и не устоять тогда народам ариев, погибнут все под мечами Этли.

Ведь римский император Валентиниан III не дурак, и если он поймет, что Этли может победить, то он отдаст свою сестру ему в жены, а с женой к Этли отойдут и бывшие провинции Норик и Бургундия.

А если в ближайшее время свадьбы не состоится, то выходит Валентиниан принял решение поставить не на Этли, а на Эция и Теодорида. Выходит, что ромеи хотят стравить в битве две великие силы. Но если Эций победит Этли, то он может объявить себя спасителем Рима и потребует императорский трон над землями всей Галлии. Но ведь вслед за Галлией жадный до золота Эций захочет забрать себе и другие земли, например земли франков, бургундов и даже земли священной реки лабы, где правит сейчас Озантрикс. Тогда выходит, что с Этли нужно дружить, и прав тогда болотный князь Чеслав, что торгует оружием с верными союзниками Этли.

Вот такая политическая ситуация у границ народов славных ассов, что состоят под управлением великого князя Светозара и жрецов острова Руян.

В такой ситуации нужен мир, а эти идиоты предлагают начать войну еще и на севере с каким то болотным князем, а если за этим князем уже стоит хан Кугум, не навлечет ли это на наши головы гнев самого Этли. Ведь смог же Чеслав в короткое время покорить рода Беллонотов (Кривичи и Дряговичи) и тиудов (чудь) к миру склонить, и даже до земель родов мокша говорят добрался.

— Я против этой войны — поднял руку Светозар — если вы считаете, что можете вернуть своих людей без выкупа, то собирайте воинов сами, а храмовая дружина в этой войне участвовать не будет.

— Но прости нас, великий князь — с дрожью в голосе произнес посланец Воломира конунга родов, что жили на Обре — у нас нет лишних воинов, мы и так отправили пять сотен на южные границы, а еще много людей охочих ушли в дружину Озантрикса конунга вильского, что сидит на Лабе. А в храме много хороших дружинников, что могут возглавить наших воинов, дай нам князь хоть пятерых воинов храма, и мы назначим каждого из них сотником.

— Я дам вам десяток воинов храма, но мои люди не будут воевать, у них будут другие задачи, с ними пойдет сотник Панкрелий, это один из лучших воинов и он поможет вашему воеводе добрым советом.

— Мы назначим воеводой уважаемого Милослава.

— Хм, Милослав действительно уважаемый воин, однако его борода уже поседела, причем произошло это много десятилетий назад, неужели у вас нет более молодых воевод. Тогда зачем вам та война?

— Мы князь всю торговлю вели с чудью, да с суоми, а этот Чеслав если закроет море своими дружинами, то он нас разорит, да и храм не получит щедрых даров, что приносили торговцы.

Светозар задумался, действительно торговля хорошими мехами и медом приносила неплохие прибыли, однако, что изменится? Ну раньше товары привозили купцы Воломира, а теперь будут привозить купцы князя Чеслава, и что с того, ведь каждый купец все равно заплатит пошлину на нужды храма, так зачем воевать? А ведь у Чеслава есть и более ценный товар, чем какие то меха. Однако этих спесивых бодричей никто не сможет остановить, так пусть идут и попробуют сразится с воинами Чеслава, все меньше дурью голова забита будет. Чем бы эта война не кончилась, а и Чеслав и Воломир понесут серьезные потери и это хорошо, потому что управлять столь сильными родами становится все труднее и труднее. А если даже Чеслав победит, но получит при этом достаточный урон, то с ним можно будет легче договорится.

Светозар позвал к себе сотника Панкрелия.

— Панкрелий, я хочу чтобы ты пошел с воинами Воломира по морю в реку Янтарную, но ты не должен ввязываться в бой, ты мои глаза и уши. Там в устье реки есть хороший остров — сказал Светозар — так ты на этом острове посоветуй людям Воломира ставить крепостицу. Тогда Чеслав сам к вам пожалует. Только ты с ним не воюй, скажи мол, что поставить крепость наказали верховные жрецы великого храма, а если Чеслав потребует убрать крепостицу, то скажи что тебе нужно получить разрешение от жрецов. Вообщем тяни время и заставь Чеслава показать все свои силы. Пусть он сам нападет, пусть побьют его воины Воломира, но ты в бой не лезь, ты должен выступить как переговорщик, а мы будем гарантией мира между Воломиром и Чеславом, попробуй этого князя к нам привезти, скажи, что мир и дружбу предлагаю, которые нужно в храме пред богами закрепить.

— А когда выходить князь?

— Та ты не спеши, путь вожди Воломировы соберут воинов, найдут или купят корабли, а ты присматривайся, если что предложи им закупить у нас оружие, да и корабли у нас есть.

— Я понял тебя князь — усмехнулся Панкрелий — а как не послушают меня эти горе-воины, что тогда?

— Там воевода пойдет старый, помнишь ли воина Милослава.

— Помню, Милослав еще с моим отцом воевал, хороший воин был, только стар он годами то.

— Вот то-то и оно, что воин, да к тому же и старый, а эти идиоты его воеводой назначить хотят. Вот я и говорю, что ты бери командование в свои руки, только сильно не вылезай, пусть Милослав думает, что это он сам походом командует.

Отпраздновав почти неделю в городище на Ловати, я все таки свалил из этого селения. Не знаю почему, но не чувствую я Цветану своей женой, а её родовичей своим народом, странные они какие то, со своими непонятками и предрассудками. Мне в этом плане даже с песьеголовцами проще общаться, чем с людьми народа Бусса. Цветана с ребенком осталась в своем городище, бабки сказали, что пока ребенку не исполнится пять весен, то он как бы и не родился пока, а вот потом уже, сын целиком и полностью принадлежит отцу.

Следующий месяц я уже сильно переживал, потому, что с момента убытия Креслава моего воеводы в поход прошло уже семь недель, а от моего войска ни слуха ни духа, так и чувствую себя пушкинским героем. Типа царь сидит и смотрит на петушка-гребешка, который постоянно орет: 'кукареку, царстуй лежа на боку, а враги вон там идут..'. Тот царь постоянно посылал свои армии в некуда и эти армии там пропадали. Вот и я сейчас сижу и жду с моря погоды, не дай боги там тоже в лесу мои воины шемаханскую царицу повстречали. На восьмую неделю мое побитое войско таки пришло в Полоцк.

Да история была просто Голивудская, Креслав со своими вояками дошел до острога Вильно, и от этого острога начал отправлять развед патрули в южные леса. Креслав нашел и разорил три селения, а в четвертом войско моего воеводы встретили почти сотня вооруженных дряговичей. Битва была страшной, и весь отряд не погиб только благодаря трем десяткам закованных в бронь воинов моего брата.

Потеряв десяток людей убитыми и три десятка ранеными Креслав отступил к Вильно, но злые дикари собрали войско с соседних родов и пришли в мою новую крепость на разборки.

Местный вождь привел туда почти две сотни воинов песьеголовцев.

Вторая крупная битва состоялась под стенами Вильно, где враг был поражен болтами страшных самострелов и разбит на голову. Теперь уже враг бежал в болота, а моя армия его преследовала.

Но преследовать нужно тоже уметь. На четвертый день преследования на моих воинов в лесу напали. Это была классическая засада, которая привела к страшным потерям. В том лесном побоище Креслав потерял тридцать человек и позорно бежал, хотя нет, нужно сказать отступил под ударом превосходящих сил противника. А поскольку поле боя осталось за песьеголовцами-дряговичами, то они добили всех раненых и притащив головы убытых ратников к Вильно, повесили их на виду у защитников крепости.

Но осада опять не получилась, ночью небольшой отряд тяжеловооруженных воинов сделал вылазку и почти полностью перебил вражеских воинов, что отдыхали без памяти в своем лагере у костров.

Да, это моим воякам еще повезло, что дикари не умеют вести правильную осаду, они просто разожгли костры, поставили охрану и легли спать, надеясь, что защитники будут сидеть как мышки, тихо-тихо. Но не свезло дряговичам. И теперь получается, что моя непонятная война с теми песьеголовцами, что живут южнее припятских и пинских болот на время закончилась, закончилась до следующей зимы. Я отстоял свою новую крепость, доказал моим песьеголовым кривичам, что я надежно их защищаю, да и нанес существенные потери вражеским силам. Три полностью разоренных селения, потеря почти двух сотен мужчин-воинов и охотников это сильный удар для любого рода, и вряд ли дряговичи смогут так быстро оправится и решится на вторую войну, им ведь четко показали, что простой победы как раньше не будет, а будет жесточайшая бойня до полного уничтожения рода.

В этой военной компании Креслав потерял 56 человек из 100 что он повел с собой, и еще из крепости Вильно погибли 7 человек. Одно меня успокаивало, погибли в основном воины моих песьеголовых племен, а мечники Радомира хоть и получили множественные ранения, но не потеряли ни одного человека убитыми. Вот что такое опыт и надежная броня.

У костра сидело трое мужей наделенных сединами. Лицо первого было украшено широким старым шрамом, а по мозолям и ссадинам на руках лёгко угадывалась принадлежность к воинскому сословию. Двое других походили на жрецов старого бога, но хитрый взгляд выдавал в них скорее опытных торгашей чем фанатичных последователей культа. Вот один из этих "жрецов" и вёл свой рассказ.

— Чудит наш князь. Давече я ему начал объяснять, что негоже держать такие запасы злата-серебра в Полоцке. Слабы люди, да соседи у нас больно жадные. Вот, говорю, людей не хватает, а вокруг все рабами торгуют. Так пусти своё богатство в дело. Земля людьми прирастет и калиту растрясешь, всё меньше завистников станет. Так нет, опять про какой-то алфавит твердит, как тогда в бреду после ранения. Почему, спрашивает, ты мой наказ не исполнил?

— Ну а ты что? Договорились же, по правде ему помогать. Сделай ты ему этот алфавит. — нахмурился тот что выглядел старши остальных.

— Я бы и рад, да только ума не приложу что это такое, а спрашивать боязно. Вдруг опять осерчает и на войну побежит.

— Это да. — поддержал воин. — Он почему в походы сам войско водит? Потому что не понимает как вам простые вещи объяснить. Помните он про мудреца Пифагора и лекаря Авиценну рассказывал? Так бабы вон лечебницу выстроили и девок своей науке учат. А вы счёт не можете отрокам донести до ума.

— Да мы сами того не знаем, а он объяснить не может только злится. Сам понимает, что проданное железо против него обернуться может, но продолжает его соседям продавать. Да сходи, перебей их мужей, а баб и смердов на землю по ближе к стольному граду посади. Нет, он зачем то их детей в посад приводит, а после последних каникул трёх мальцов не досчитались. Говорят их рода за Неман продали.

— Нет, только один исчез. — начал объяснять воин. — А ещё двое за выжигом криц в своих родах присматривают. Да и не доверяли им секретов. Ещё запомни, алфавит, это все резы и руны в одном месте высеченные. Чеслав же показывал, как на глиняном блине всё это изобразить а потом запечь. Ты видно опять урок пропустил? Смотри дождешься, воев за тобой посылать буду с дрекольем.

— Пропустил? Если хочешь знать я только от Дряговичей вернулся. Замятня там у них сильная была, как побили наши вои их самых бойких вождей, то и встал род на род. Теперь там полно полоняников имеется, вот и договорился у них 700 человек выкупить.

— Откуда столько серебра? Неужто князь согласился казну растрясти. — поинтересовался вой.

— Почто нам казна на это? Люди мастеровые скинулись, ещё пожертвования воев, после похода. Князь всех кормит, одевает, вот и ему помочь решили всем миром. Народ всё видит и понимает. — сообщил старший, а второй закивал, подтверждая его слова.

— Это хорошо, думаю не осерчает князь от такого самоуправлства.

— А чего ему серчать то? — возмутился бородатый дядька — ежели, что то обьясним князю, что мы удумали. Вот ежели дряговичи получат наше серебро за полоняников то куда они его потратят. О-оо, тото и оно, что все серебро в Полоцке и останется, ибо в тех болотах оно даже кикиморам не надобно. А мы тут им товары свои разложим да торговлю выгодную предложим. Пройдет пара зим и придут дряговичи под руку князя нашего просится.

— Ты Вольга прав, верно мы поступили, что решили у дряговичей полоняников выкупить. Вот только теперь нужно понять что наш князь задумал. Третий день ходит хмурый, как бы опять в поход не отправился. Может его попросить отроками нашими заняться, пусть там свои уроки проводит, да о чудесах странных бает?

— Попроси, только толку не будет. — отреагировал на слова воя, молодой шаман. — У него знаний много, но объяснить он ничего не может. Вон давеча, пять твоих воев за раз побил хоть и на одной ноге скакал, а как ухватки особые начинет показывать, то и злится, что его не понимают.

— Ну ничего, это с годами пройдёт. Только беречь его нужно, чтобы не умер раньше времени.

— Да как его убережешь, если он сам смерти ищет.

— Вот над этим и нужно подумать. Уроки хорошо, но нужно ему дело найти, которое его займёт. Думайте, весна уж скоро, как бы опять в поход не сорвался. — подытожил старый шаман и начал подниматься. — Я тоже со старухой своей подумаю. До солнцестояния ему нельзя городок покидать.

— Давайте ему про лодки его расскажем, мол видели у купчишек руянских лучше корабли чем чеслав строит. Заноет в его душе тогда завсить тоска, да и кинется новые корабли строить. А корабли они знаешь могут и годами строиться, то дело не простое.

Весна принесла новые хлопоты, много проблем с расчисткой полей под пашни, кроме того оказалось, что зима была слишком снежная и теперь мои земли в отдельных местах были залиты паводком под самые не балуй. То есть превратились в непроходимые болота, но это и хорошо, я успел под большую воду сплавить все большегрузные суда в Приморское к Радомиру, нечего тут морскому флоту делать, мне вполне хватает построенных одиннадцати больших шести весельных лодок, а все двенадцати весельные чайки ушли в Приморское селение. И теперь я столкнулся с проблемой комплектования морских команд. У меня уже собрался приличный морской флот в количестве восьми двенадцати весельных кораблей, трех двадцати весельных и одной старой сорока весельной галеры. Вторая галера стояла в ремонте и мастера сказали, что на доделку понадобится еще две луны. Видя такое количество судов Радомир настоял, что бы я забрал вторую галеру на модернизацию, ну и правильно, ведь из этих древних корыт можно сделать вполне нормальные и современные морские галеры, корпус то хороший, всего то нужно поменять доски, установить новое парусное вооружение и баллисты.

Двенадцати весельное судно брало экипаж в 15-20 человек, а двадцати весельное судно могло легко перевозить три десятка воинов. Могли, да вот только где их взять то этих воинов.

Я уже отправил людей к своим воеводам с просьбой отдать самых кипишных ужичков Радомиру. Есть такие, в этом я уже убедился. Вот например имеется какой дибо род, я прихожу и предлагаю им работу. Типа крыци выжигать или сети плести, да все что угодно, но в каждом роде обязательно появляются несколько человек, что решают жить так как сказал евреям их бог, мол смотрите, воробей не сеет и не жнет, а при этом прекрасно живет. Такие люди не будут работать, никогда, они тунеядцы по определению, вот пусть и идут в дружину.

Исторически все нормальные цари и императоры давно выработали способ борьбы с чрезмерно пассионарными личностями, их нужно просто сбагрить на очередную войну. Пусть идут и для меня любимого мир захватывают, а то не дай бог какой не будь военный переворот задумают устроить так чисто от скуки. И ушли почти шесть десятков воинов пошли из Орши и Смолянки к Радомиру, а вот из селения Гореслава не пришел никто, выходит правильно Гореслав у себя службу организовал, так все поставил, что дурных мыслей в голове у мужиков не имеется. А и то откуда им взяться, когда у тебя в селении на одного мужика по две бабы. Сиди себе смирно и повышай рождаемость в отдельно взятом селении. Кругом одни болота, ни один враг внезапно не подкрадется, а если и придет, то взять лесную крепость в лоб, когда у защитников за спиной имеются секретные болотные тропы, ведущие на не менее секретные острова в болотах, где хранятся неплохие запасы, не получится.

Да и городище Гореслава стоит на волоке из Западной Двины, что я обзываю Янтарной рекой в Днепр, ныне называющийся Славутичем. И с этого волока Гореслав имеет неплохой гешефт, сидит себе человек и радуется, ляпота, а тут ему предлагают в какое то странное море пойти, в котором по слухам ужасные чудовища водятся, что могут сам корабль целиком проглотить, на фиг, на фиг.

И тем не менее, я хоть и с трудом но собрал шесть десятков самых безбашенных уродов, что просто не могли найти себе другого приминения как только в походы ходить и отдал их Радомиру. С учетом тех бандитов, что он привел с собой, то мой флот под руководством адмирала Радомира насчитывал уже аж 180 человек, а это экипажи на 6 двенадцати весельных чаек, и на один 'крейсер' под грозным названием 'Галера', на котором легко могла поместиться сотня бойцов, но по сколько этой сотни не было, то 6 десятков хватило. А вот самое страшное оружие галеры были четыре установленные на борту баллисты. Баллисты стреляли тяжелыми болтами очень далеко, почти на четыре сотни шагов. И если нужно было остановить вражеское судно, то обстрел даже с одного борта двумя баллистами просто сносил противников со своих кораблей, так как щит удар тяжелого болта просто сдержать не мог.

Я отдал Радомиру все ранее захваченные морские чайки, для передвижения по рекам мне уже вполне хватало шести весельных шлюпок или больших десяти весельных ладей, а все двенадцати весельные старые чайки я отдал Радомиру, даже если он их все утопит, то и не жалко.

Я вторую луну сидел на своих верфях где ускоренными темпами строился новый флот, рисовал на шкурах формы новых кораблей и с палубой как моя старая галера и без палубы как драккары викингов, но мои мастеровые чуть взглянув на те рисунки тут же находили кучу недостатков и доказывали мне, что князь в этом деле ничего не понимает. Вот блин, я почувствовал именно сейчас, так остро почувствовал, что демократия это очень плохо. Вот хочу заставить мастеров делать что то новое, а они говорят, типа херня это все, мы лучше знаем как нужно корабли строить, потому что нас еще деды учили, а ты типа лошара кто такой? Вот я и возмущался, однако переубедить мастеровых не получалось.

Я нарисовал большую на два десятка весел открытую беспалубную ладью с приподнятыми оконечностями и одной мачтой с прямым парусом, а потом спросил — кто возьмется построить такое судно?

Мастеровые посмотрели, потыкали пальцами в странный рисунок и покачали головой, а потом так вежливо сказали, что мол жесткости у судна нет, и оно на волнах банально развалится. А подлый шамаш стоит и поддакивает, типа те корабли аки корыта по воде ходить будут, вон мол у руянцев корабли самые лучшие, нужно у руянцев флот строить учиться.

Зараза бородатая, все настроение испортил.

Однако я не унимался и говорил, что жесткость судну обеспечат доски прибитые внахлест. Конечно, было бы очень заманчиво построить судно по методике древних норвежских судостроителей, то есть вытесывать каждую доску топором из целого бревна, криволинейные детали вырезать из дерева природной кривизны. Но возможности, навыки, а также сроки постройки такого судна исчисляются неимоверными цифрами, а мне нужно быстро построить много кораблей, и что с того, что доски мокрые, ну и что с того что сгниют через пять лет? Да для меня эти пять лет, это целая жизнь, мне флот нужен здесь и сейчас, а не через год.

Споры велись также о том, каким быть рулевому устройству, можно ли сместить мачту в нос, нельзя ли запалубить хоть часть судна, да и с размерами были проблемы.

Чайка длиной 20 шагов и шириной 5 шагов казалась просто огромной черепахой, но вот рядом лежала на реставрации моя первая галера и я точно видел, что новое судно будет намного легче, значит намного манёвреннее.

Как и у древних мастеров я старался в основу корпуса положить килевой брус, к концам которого стальными болтами закрепить штевни. Они должны быть симметричны. Так что пока не будут поставлены банки (лавки) для гребцов, не определить, где нос, а где корма. Однако вот мои мастера, что проводили реставрацию галеры убрали эти самые балки-лавки, а для увеличения упругости прибили с десяток балок примерно на уровне груди. И самое главное, что мастер из готландцев сказал, что гребцы будут теперь работать на веслах стоя. Я честно говоря подумал, что мой мастеровой чуток медовухи перебрал.

— Это как же так то стоя, а если он через два-три взмаха устанет, что мол делать — спросил я.

А мастер сказал, что гребцы сидя на заднице все равно больше устают, так как им тянуть весло руками требуется, а так будут банально силой тяжести тела на себя весло тянуть.

Наука, черт возьми у меня появилась своя научная школа судостроения и причем не одна. Образовались две абсолютно непримиримые группы мастеров, что отстаивали свой вариант судна. Другие мастера называли готландца ииотом и говорили, что сидяийй на банке гребец помогает себе ногами, поэтому и уставать силь он не будет. Только бы не подрались мои протоученые.

Что бы хоть как то сгладить нарастающий конфликт, я долго не думая наказал строить оба варианта двадцати весельных судов, потом по итогам испытаний и опытной эксплуатации выберу самый лучший.

Глава восьмая. ОПЯТЬ ОБОДРИТЫ?

Эскадра Радомира уже готовилась к выходу, когда прискакали разведчики и сообщили, что в Янтарную вошли неизвестные корабли, почти два десятка чаек и высадила десант на острове, что стоял почти в самом устье Янтарной (Западной Двины).

— Что это? — спросил я Радомира — это что опять вторжение?

— Да кто их знает — Радомир пожал плечами — нужно сходить проверить, я возьму пару чаек и схожу по воде, посмотрю.

— Ты только близко не приближайся, я боюсь что эти товарищи пришли воевать с нами по взрослому.

Через два дня Радомир собрал три десятка своих мечников, взял две двенадцати весельные чайки и начал спуск по Янтарной, а я начал подготовку к новой войне.

В Смолянку, Оршу и в селение Гореслава были отправлены посыльные с требованием прибыть воеводам с дружинами.

Кроме того я отправил человека за Архом. Этот бывший Днепровский пират, что теперь сидит в торговом посту на Оке имеет аж 5 ладей, и почти 80 человек дружины. Ему следовало немедля волоком переправится в Западную Двину (в Янтарную) и прибыть с дружиной в Полоцк.

Отдельные послы направились вниз по Днепру в земли рикса геттов Алларата. Мне нужны были его наемники. Все таки люди, что ходили в боевой поход с самим Аттилой, это уже не просто воины, это почти спецназ.

Первым прискакал Радко с пятью десятками конных воинов, но самое главное, что наконец то приехал дед Боян. Этот упертый старикан никак не хотел уезжать от бывших своих родовичей. Он давно обосновался в Смолянке и даже ездил лично искать притоки Волги. Дед Боян мой рассказ о том, что можно волоком выйти от Смолянки либо в Дон, либо в Волгу дед воспринял очень серьезно и давно мечтал начать торговлю с персами. А тут узнав, что наша идея наладить путь почти из Белого моря в южные края может быть перекрыт в любое время, дед Боян прилетел сразу на разборку.

Вчера я тайно встречался с моим послухом и заслушал доклад относительно настроения людей, настроение со слов шпиона было странным. То есть вожди племен были в принципе довольны, что живут в мире и покое, и никто их не тревожит, но вот идти воевать куда то они не собираются.

С точки зрения местного человека, что бежал в мои земли за большие болота, война это вообще глупость. Зачем воевать, за землю, ведь этой земли столько, что её не обойдешь за год. За охотничьи угодья? Да тут и так зверя на всех хватает, а еще есть рыба и много, много, много других ништяков. И поднять местных вождей на войну я не смогу, поэтому нужно рассчитывать только на своих воинов и охочих людишек или на наемников. Я уже посчитал всех, ну почти всех своих людишек, и цифра меня порадовала. Я по всей земле насчитал чуть больше 7000 человек, и это все мои подданные от Днепра и до Балтийского моря на западе и до Ладожского озера на севере.

Странно, но таком количестве людей, у меня всего 472 мужчины в призывном возрасте готовых встать в строй, а если я не дай боги соберусь объявлять всеобщую мобилизацию, то я соберу почти восемь сотен мужчин.

И еще не известно сколько придет реально, у кого то откроется понос, а кто то просто соберет семью и уйдет подальше в леса. Так что собрать сто-пятьсот дивизий не удастся. Поэтому придется считать тех, кто реально сможет прийти.

Вот например Орша смог привести аж четыре десятка человек, Аркх привел тридцать воинов, но он сможет перетащить и еще пять десятков человек, но кто тогда будет охранять мой торговый пост на Оке?

Гореслав привел всего 10 воев, Радомир в последнем походе потерял семерых и еще у него три десятка раненых воев до сих пор в строй встать не могут, так, что выставит в лучшем случае человек 50, ну и еще почти дюжина воев из числа местных жителей у него сидит в резерве, охраняет Приморское. Радко привел пять десятков и еще в Смолянке осталось почти пять десятков его воинов, но это охрана городища.

У меня вместе с младшей дружиной аж целая сотня получается, вот только из этой сотни взрослых мужиков всего 54 человека, а остальные пацанва. Женщин арбалетчиц по определению я на эту войну брать не собираюсь, пусть сидят в Полоцке и мой замок охраняют.

Вот и получается, что готовых к бою прямо сейчас у меня всего 230 человек, а полная мобилизация может дать мне всего то на две сотни человек больше. Вот и выходит, что без наёмников гетского рикса Алларата мне никак не обойтись.

Если враг пришел на двадцати чайках, то это может быть от 300 до 400 человек, страшная силища. Эта война может меня лишить армии полностью, да и воины увидев, что шанс на легкую победу слишком маленький, могут просто разбежаться.

Совещание было по настоящему удачным, я если честно даже не вмешивался. Мои советники, а особенно дед Боян быстро посчитали сколько мы можем дополнительно собрать воинов, посчитали сколько им понадобится еды, оружия, ладей и всего остального, но самое главное серебра. И выходило, что выгребая все резервы из состава лесных родов песьеголовцев без объявления бесполезной в этом случае мобилизации мы можем собрать для похода дополнительно всего три сотни воинов. Но при этом я сильно ослабляю южный участок, выведя из Орши и Смолянки почти всех дружинников.

Дед Боян долго не думая предложил позвать или купить сотню воинов хана Кугума. Хан конечно мне не союзник, но я давно с ним торгую. Хоть я его ни разу не видел, однако заочно мы были с ним знакомы.

Через четыре дня явился Радомир, явился с плохими новостями. Враг действительно привел почти три сотни воинов, причем люди являлись явными наемниками и я думаю, что воевать по взрослому, то есть с глубокими рейдами по моим землям с опорой на строящуюся крепость они не будут.

Сейчас это вражеское войско рубит лес и в быстром темпе воины возводят дерево-земляную крепость на острове, то есть вбивают на острове двухметровые стволы деревьев, стягивают их деревянными перекладинами и роют вокруг стены почти двухметровые ямы, а землю бросают под стену из бревен. Вот и получается, что у врага уже через пару недель будет на острове вполне приличная крепостица, а если по углам поставить высокие башни, то можно будет уже не опасаться нападения врага, потому что я взять такую крепость просто не смогу.

Дед Боян даже не сомневался, воевать нужно прямо сейчас, нельзя оставлять врага в устье реки, иначе он нас просто удушит экономически, у нас не будет выхода в море и мы в своих болотах сгнием. Однако нужно пробовать договорится, а может удастся выкупить у врага эту крепость, или если не получится по добру, то придется взять крепость в плотную осаду.

По развед информации неизвестные враги высадили на острове в устье Западной Двины почти две сотни человек, а сотня на чайках ушла на остров эстов и устроили там лагерь, вытащили суда на огромный песчаный берег и сидят там. Значит они уже прознали про наличие у меня сильного флота и боятся потерять свои корабли, как потерял свои корабли Тумир.

Замысел на компанию прост, вначале нужно лишить врага флота, то есть нужно перетащить свои суда в море мимо строящейся крепости и напасть на вражеский флот, а потом уже блокировать вражескую крепость с воды и ждать пока вражины сами передохнут. Идея мне нравилась, так как напрочь исключала бесполезный и кровавый штурм крепости.

После окончания обсуждения военной ситуации и плана войны я позвал Тумира, воеводу Ободритов, что я захватил осенью.

— Тумир, я не знаю, что решили ваши старейшины, но если они решили воевать, то мне их искренне жаль. Я отпускаю тебя и твоих людей, вы пойдете к тем воинам, что высадились на моем острове и уговорите соблюдать договор. Я ведь много не требую, всего то пять парусов или немного серебра, разве ты думаешь, что жизнь заложников и тех трех сотен воинов на острове стоит менять на паруса?

— Нет конечно, воевать ни за паруса, ни за серебро умные люди не будут — ответил Тумир — но я боюсь, что ты сильно напугал наших старейшин и возможно еще кого то. А напуганные вожди возможно попытаются тебя побить, однако они ведь про тебя не знают ничего. Они не знают сколько ты можешь собрать воинов, они не знают, что даже блокада с моря не подорвет твои силы, потому что ты можешь торговать с южными землями.

— Ты должен стать переговорщиком Тумир, я хочу чтобы ты попытался убедить тех людей. Однако я не верю в здравомыслие, я верю в то, что человек существо жадное, а от жадности своей тупое. Вожди племен что живут на реке Обра думают, что я лишу их доступа к торговле с Чудью, Эстами и Весью, а может и в землю Саамов пускать перестану. А за такое они буду сражаться до последнего своего воина. Они глупцы, попробуй им объяснить, что со мной лучше торговать, а не воевать. Скажи, что через десять дней я соберу пять сотен воинов и пойду вниз по реке, я возьму с собой тысячу гривен серебра. Я заплачу за ту крепость, что они любезно построили для меня в устье реки Янтарной, но если воеводы не согласятся уйти миром, то у меня не останется другого выхода как убить всех тех людей.

Я посмотрел на Тумира, воевода ободритов мне уже давно нравился, такой настоящий вояка, умный смелый и главное, что практичный, он точно бы не стал воевать по пустякам, а вот тот, кто пришёл там старшим, будет ли он таким же умным?

— Тумир возьми двадцати весельную шнеку, это один из твоих кораблей, забирай всех своих людей и спускайся вниз по реке. Если те кто пришел в мою землю не захотят уйти миром, у тебя будет корабль, уходи и уводи своих людей. Я не хочу тебя убивать, нет в том твоей вины, что ваши вожди оказались слишком жадные и глупые. И передай тем, кто командует строительством крепости на моей земле. От моря меня отжать никто не сможет, передай, что я найду как выйти в море и стану топить все корабли, что повстречаю на своем пути, не будет вам ни мирной торговли ни сбора янтарного камня. Я заставлю жадных вождей и тех кто им помогает умыться кровью, вы лишитесь торговли полностью.

Тумир смотрел на этого странного вождя Чеслава, он знал, что Чеслав бывает разным и вот теперь этот человек превратился в монстра. Голубые глаза почернели, а голос стал не просто решительным, он звенел сталью, и при словах 'умыться кровью' в голове Тумира появлялись картины горящих селений и разбросанных по берегам рек трупов. А ведь Чеслав может просто обойти Янтарную, перетащив свои суда в другую реку и выйти в море с другой стороны, Тумир сам видел эту карту, карту рек, где имелись выходы и в южные моря и даже в море Студеное, откуда вепсы привозили рыбий зуб.

Землю под себя Чеслав забрал воистину богатую и огромную, а учитывая то, что горны и печи не прекращают своей работы, то и железа и воинов, что возьмут в руки это железо можно будет легко найти. Вот только удастся ли Тумиру уговорить, тех воевод что пришли сюда? Вряд ли.

Тумир положил левую руку на эфес подаренного Чеславом меча и поклонился.

— Спасибо тебе князь, за то что лечил моих людей и принял нас как своих гостей, я попытаюсь сделать все, что в моих силах. Соколу и волку делить нечего, ибо у каждого из них своя стихия.

— Я понял, что ты называешь меня волком, но почему ты называешь своих людей соколами, ведь сокол на гербе у руянцев.

— Сокол то птица Световита, теперь это священный герб воинов храма, а мы все, все кто посвятил свою жизнь служению Перуну, все мы являемся воинами Световита.

— Оставь свои речи для жрецов храма, я давно понял, что вам всем наплевать на богов ибо каждый из вождей думает только о своей прибыли — усмехнулся я — и никто, слышишь Тумир никто не думает ни о богах, ни тем более о своих людях.

Тумир уходил тяжестью в душе, он давно обдумывал слова, что скажет на совете вождей. И эти слова были о мире и дружбе, а вот вожди решили по другому, они решили воевать, жаль, но нужно попробовать увести воинов без боя, вот только получится ли?

— Вон смотри Панкрелий — проговорил воевода ободритов Милослав — вон на тех кораблях стоит воин в блестящем чешуйчатом доспехе и красивом шлеме, может это и есть князь Чеслав?

— Да — задумчиво произнес Панкрелий — может это и не князь, но он предводитель того отряда, это точно. Слишком дорогая броня на нем.

— А давай его захватим — задумчиво сказал Милослав.

— У него две чайки и почти три десятка воинов — Панкрелий осмотрел еще раз стоящие в двух полетах стрелы суда. На тех судах также все внимательно осматривали людей Милослава. Странно, но суда стояли прочно и никто из воинов не держал весла, все стояли или сидели, прикрывшись щитами, и только их предводитель на носу судна с интересом разглядывал пришельцев.

Отличный якоря были на этих чайках, подумал Панкрелий, можно конечно и поговорить, но ведь тогда мы не узнаем сколько сил у этого Чеслава. Нужно спровоцировать Милослава и его воинов на битву, а там можно будет и о мире заговорить, да предложить посредничество под честное слово и клятву жрецов храма. Однако никаких даже слов не потребовалось, так, как Милослав сам возжелал атаковать.

— Я отправлю пять чаек, пусть догонят и захватят этого вождя, если он не князь, то мы сможем многое узнать о князе и его воинах — сказал Милослав и махнув рукой позвал сотника.

— Лещ, Лещ — крикнул Милослав — видишь вон тех воинов в гнилых корытах, возьмите пять чаек и притащите мне их предводителя, вон он стоит на носу в блестящей броне.

По приказу воеводы Милослава, сотня воинов схватила пять лежащих на песке чаек и потащили их к воде, а остальные воины прекратив работу по строительству укреплений на острове, внимательно смотрели за происходящим. Вот именно сейчас и решалась судьба похода, если удастся взять вражеских наблюдателей малой кровью, то будет шанс отбиться и от всей дружины Чеслава, а если крови будет много, то это знак богов, и вероятнее всего поход будет неудачным.

В этот бой пошли самые подготовленные, самые отчаянные, в бой пошла первая сотня дружины Милослава под командой удалого сотника Леща.

Корабли медленно отчалили от берега и пошли в сторону противника, но враг не стал дожидаться, внезапно вражеские воины подняли якоря, опустив дружно весла в воду и пошли вверх по реке, достаточно быстро удаляясь от преследователей.

Пол дня Радомир тащил за собой пять вражеских чаек, противник налегал на весла изо всех сил, но догнать разведчиков так и не получалось. Дождавшись очередного поворота реки, скрывающего чайки, Радомир крикнул — с каждой чайки по пять лучших стрелков с самострелами на берег.

Когда воины попрыгали в воду и добрались до берега, Радомир крикнул — дождитесь врага и бейте с берега, потом отходите за нами, и опять дождитесь и бейте, только не дайте себя захватить.

Первая сотня воинов дружины Милослава уже пол дня гребла по этой проклятой реке, но враг играючи уходил и казалось даже, что иногда враг останавливается и поджидает, а это могло говорить только об одном, враг готовит засаду.

Но как бы вы не ожидали нападения противника, а нападение началось внезапно. Вдруг с берега с кустов полетели стрелы, первый залп собрал кровавую жатву, болты входили в тела гребцов почти по самое оперение. Мгновенно гребцы побросали весла и схватили щиты, но иногда и щиты не помогали, странные стрелы толщиной в большой палец пробивали щиты и доставали до тела.

— Два десятка на берег — заорал сотник — убейте стрелков, живо.

Воины начали прыгать в воду и тут же вязнуть в прибрежном иле, берег был заболоченным, а вражеские стрелки произвели еще несколько залпов и все вдруг прекратилось. Только и этого хватило, половина из тех, кто прыгнул в воду были либо убиты, либо ранены.

Странная, война, странные леса и опасные болота, они пугали воинов Леща, и уже никто не собирался преследовать уходящего врага, но сотник был разозлен.

— Приставайте к берегу вон там — крикнул сотник — высадить три десятка воинов, догоните стрелков, две чайки вытащить на берег, пойдете пешком, а мы по воде, все вперед.

Две последние чайки пристали к берегу и воины вытащив суда из воды, побежали по вытоптанной траве преследуя стрелков противника, а три оставшиеся чайки пошли вверх по воде.

Но как только три чайки завернули за очередной поворот, то увидели стоящие на якорях вражеские корабли, а стрелки противника начали бить толстыми стрелами из странных приспособлений. Смертельный дождь сыпался на закрывшихся щитами воинов первой сотни, а корабли лишенные управления начало сносить вниз по реке, никто не мог держать весла, все воины пригнулись за борат и прикрылись щитами. Никто из воинов ободриов даже не попробовал взять лук, так часто сыпались вражеские стрелы.

В этот момент по берегу пролетело пять десятков всадников и копьями врезались в тех несчастных, что сотник Лещ высадил на берег.

— Уходите в воду, зазад — закричал Лещ, стараясь спасти своих людей. Но было уже поздно.

Неизвестные всадники с длинными кривыми мечами в одно мгновение опрокинули и погнали в воду десант ободритов.

После чего старший среди всадников всатл на стремена и закричал.

— Эй гости дорогие, сейчас мы вас отпустим. Уходите и передайте своим предводителям, что князь Чеслав собирает дружину, и когда мы придем, мы уже вас вырежем всех до последнего человека.

Через несколько долгих мгновений ободриты доплыли до ладей и взобрались на берег, а потом Лещ увидел как всадники помчались вниз к тому месту где были вытащены на берег его чайки.

Настроение у воинов Леща было мерзкое, все знали обычаи и приметы воинского дела. Не зря вначале большой битвы каждая из противостоящих сторон выставляли ратника на поединок. И чей ратник побеждал, тому воинству и улыбалась удача. А вот сейчас вернулись ратники из первого боя, первого боя за такой долгий поход, и этот бой был проигран. Вражеские воины не просто смогли уйти, а еще и отбили две чайки и похоже при этом не потеряли ни одного человека, а сотня воинов родов, что сидели на реке Обра потеряли семерых убитыми и три десятка ранеными. Это очень плохой результат и этот результат показывал воинам, что бог войны не одобряет этот поход, а самое главное, что воевода Милослав не люб богам.

— Панкрелий, что будем делать? — спросил Милослав — может пойдем за ними по берегу до самого их селения.

— Ты, что Милослав совсем ума лишился? Тут не твоя земля, ты ведь помнишь что случилось с отрядом Тумира, у этого Чеслава есть минимум сотня конных воинов, сам же видел как они рубиться умеют. Тебе какую задачу поставили? Ты должен установить крепость на входе в реку Янтарную, ну так и ставь крепость, и сиди себе за стенами, нечего вам по лесам и болотам бегать. Отправь отряд фуражиров, пусть мяса побольше добывают, пусть рыбу ловят, готовьтесь зимовать в этой крепостице, я думаю, что долго нам тут в осаде сидеть придётся.

— А ты что Панкрелий думаешь, что Чеслав реально может большую дружину привести?

— Нет Милослав я ничего не думаю, но большая война нам не нужна, мы должны показать этим татям, что не позволим по нашему морю без дозволения старйшин ваших и жрецов храма ходить да купцов наших грабить. Чеслав должен поехать в храм с дарами, там пусть договариваются, вот когда верховный жрец примет дары и мир с лесными воями заключит, тогда мы крепость эту и освободим.

— Да как так? — возмутился Милослав — мы что крепость строим чтобы отдать этим татям болотным?

— Ты Милослав воин хороший, но жрецы Световита знают намного больше тебя, и они точно знают что делать с этими татями болотными. И не всегда врага нужно убивать, высшее искусство сделать так, чтобы твой враг стал твоим другом и стал работать на тебя, а для этого мы должны показать князю песьеголовых людишек, что силой нас не взять, а без нашего разрешения им в море не выйти.

Через три дня к строящейся крепостице приплыл освобожденный из плена воевода бодричей Тумир и рассказал, что с ним произошло с тех пор как воины Тумира попали в плен. После чего Тумир передал слова Чеслава о том, что реку нужно открыть, а крепость сдать.

Панкрелий был не просто сотником храмовой дружины, он был одним из посвященных, одним из тех, кто изучал знания древних, тех кто много читал и о войне, и о политике. Панкрелий знал такой тип предводителей как Чеслав. Такие люди пойдут на все ради своей цели, вот только нужно узнать какая цель, что нужно этому Чеславу? Он хочет торговать, или он хочет грабить, зачем ему море, что он готов отдать за выход к морю и на что пойдет если по добру договорится не удастся, а самое главное, какой силы у Чеслава дружина?

— Отдайте Чеславу паруса — сказал Тумир — так было уговорено, он вам еще тысячу гривен серебра сверху приплатит, если вы крепость оставите без боя и уйдете.

— Почему ты говоришь вы? — с неудовольствием спросил Милослав — неужели ты не с нами?

— Я Милослав в отличие от вас умею головой думать, Чеслав пока что нам не враг, а если вы начнете войну, то крови прольется много. Ты что собираешься в этих лесах с его людьми воевать? Чеслав сейчас покоряет племена песьеголовцев, что нападают на поморов и их соседей. Если мы разобьем его дружину, то песьеголовцы захватят все болотные края и возможно окрепнут настолько, что бы напасть на нас. Сколько людей мы потеряли в этих зимних походах, а теперь появился вождь, что возьмет все эти проблемы на себя, да и готландцев он ни к эстам ни к чудинам не пустит, уж можете мне поверить. Я знаю, что Чеслав с Радомиром ходили летом на Готланд и взяли там хорошую добычу, если мы сможет договорится, то этот болотный рикс станет проблемой не для нас а для свеев с готландцами. К тому же ты знаешь какие беды у нашего князя Воломирара, он до сих пор не может решиться пойти к своему брату Озантриксу на помощь. А тут такой ворог за спиной сидит.

— Ты прав Тумир — сказал Панкрелий — я думаю, негоже нам ворогов множить, пора высылать переговорщиков, как бы мы до большой войны не досидели на этом острове. Тумир, а пойдешь ли ты послом к Чеславу?

— Пойду, я не хочу, чтобы умирали наши люди, что передать?

— Скажи что мы хотим продать крепость за две тысячи гривен серебра, тысяча у Чеслава есть, и еще пусть одну привезет. Но передай, что мы должны вместе с ним отправится на Руян для переговоров со жрецами и с князем, а еще забери паруса, что ты обещал Чеславу, то честный выкуп.

Когда Тумир вышел Милослав посмотрел на Панкрелия.

— И что это было, что ты надумал? Тебя же за это накажут, мы не имеем право продавать эту крепость.

— Я Милослав в отличие от тебя знаю, что в бою нам дружину Чеслава не разбить, а вот на пиру мы сможем добиться большего.

— Ты говоришь о том, о чем подумал я? — спросил Милослав.

— Я не знаю о чем подумал ты, но боги нам показывали множество раз как нужно побеждать своих врагов.

— Ты хочешь перебить всех людей Чеслава на пиру, как геты убили князя Буса и его людей?

— Мы должны учиться на чужих ошибках, ведь так Милослав?

— Так, так, только я сомневаюсь, что князь будет пировать с нами, мы кто — воеводы, а Чеслав все таки князь.

— Будет, будет, я не просто сотник, я представитель храма, а он обычный рикс.

Вдруг внезапно вернулся Тумир. И какого хрена он приперся, я же ему сказал, что бы он валил на свою Обру. Переговорщик сказал, что воевода бодричей предлагают заключить мир, и даже отпраздновать наш мир хотят большой пирушкой. Только вот денег просят в два раза больше чем я готов дать, но моя разведка докладывала, что враги продолжают строительство укрепленного лагеря на острове, а это ну никак не походило на подготовку большой пьянки в честь примирения, скорее всего это была попытка оттянуть время на завершение строительства оборонительных позиций.

— Так ты говоришь хотят переговоров? — я посмотрел на Тумира — не то лицо у воеводы, подозревает воевода, что дело не чистое, наверное он злых умыслов врагов не знает, но подозревает о них это точно.

— Когда мы плывали к тебе, приказа приостановить стройку так и не поступило — ответил Тумир — ты ведь понимаешь, что так не делается. Если Милослав хочет сдать или продать крепость, зачем работать в три смены, зачем тратить сколько сил и средств, ведь в лесах продолжают работать лесорубы, а охотники продолжают бить зверя и солить мясо впрок.

— Да Тумир, я в тебе не ошибся — я сел на бревно, встреча наша проходила на корабельных верфях Приморского.

Хотя верфь, это конечно громко сказано, но четыре двадцати весельные шнеки и большая бирема под переделку, это достаточно серьезный заказ.

— Если они не собираются воевать, то зачем так упорно готовятся к войне?

— Я думаю они оттягивают время и будут тянуть дальше — ответил Тумир — я видел сотника храмовой дружины Панкрелия и несколько его людей, так что вся эта операция проходит с согласия руянского храма, и думаю они ждут подкрепление, вот и тянут время, ведь судов на острове нет, там только пять чаек.

— Так ты думаешь, что чайки ушли за людьми?

— Не знаю, чаек то нет на острове.

— Я знаю где те корабли спрятаны, они на острове эстов, на берегу лежат, мои соглядатаи уже все вызнали.

Я встал, прошел вдоль борта новой шнеки, погладил рукой свежие доски, что обшивали борта.

— Я хочу спросить тебя Тумир, останешься ли ты со мной или вернешься в лагерь Милослава?

— У меня семья там в Велиграде осталась, если я перейду к тебе сейчас, то их продадут в рабство, как родственников предателя.

— Тогда иди домой сразу, проплывай мимо их острова и уходи к своей семье — я посмотрел на Тумира — эти люди умрут все, а ты скажи что сумел сбежать когда шел бой, захватил чайки и сбежал.

— Это не выход, я разговаривал с людьми, грядет большая война на закате, сейчас все дружинники ушли на закат на границу с землями бошского вождя Теодорида, говорят, что Атли собирает воинов в большой поход против Озанрикса. А сюда пришли не воины, так, добровольцы — сплюнул Тумир — им сказали, что идут воевать песьеголовцев болотных, половина из них даже не знает, что тут настоящий рикс с дружиной сидит.

— Вот как? — я поднял бровь — хм, тогда я их удивлю, ты плыви назад и скажи, что я приду на переговоры.

Когда Тумир уплыл ко мне подошел дед Боян.

— И что ты надумал? — спросил дед Боян.

— Я думаю, что мы должны удивить противника и подготовить их к переговорам — я повернулся к Радко — а что Радко сможешь удивить наших гостей?

— Было бы чем удивлять.

— Возьми всех наших конных, оденьтесь в лучшую бронь и спускайтесь вниз вдоль берега реки, после появитесь в поле зрения крепости пошугайте воинов Милослава по лесам, они там зверя добывают, и лес заготавливают. Нечего им по нашим лесам шастать, Кто сопротивляться будет, тем рубить головы и на берег свозить, а кто бежать вздумает так тех убивать не надо, плетками в воду гоните, пусть на свой остров плывут.

— Сделаем — Радко усмехнулся.

— Радомир, спускай все корабли, что готовы на воду, забивай их бочками со смолой, ночью ходко проскочи мимо острова и сразу в море. Ты должен пройти в пролив к острову Эстов, там либо захвати, либо сожги корабли врага, потом назад встань на якоря в устье реки и никого не пропускай, особенно подмогу с моря.

Сотня конных ушла с Радко, и почти сотня воинов ушла на чайках с Радомиром, а я с ополчением сидел и ждал наемников от готского вождя Алларата и отряд от хана Кугума.

Союзники или наемники пришли почти через три недели, и всё это время я получал информацию о ходе строительства крепости.

А крепость росла как богатырь, не по дням а по часам. Прошло всего то две луны как враг высадился в моих землях и уже проделали достаточно много работы, как таджикские строители или молдаване в Москве. Уже подняли две деревянные башни для стрелков и поставили большой частокол, штурмовать такую крепость на острове без артиллерии, очень не просто.

Меня радовало только то, что остров достаточно большой, почти километр в длину и метров 300 в ширину. Враг поставил круглую крепость диаметром сто на сто шагов на восточной окраине острова, обкопали частокол глубокой ямой и завели в это яму воду с реки, так что даже высадившись на острове взять с налета эту крепостицу не получиться. Но я и не собираюсь её штурмовать с ходу, я собираюсь уморить голодом этих горе вояк. На противоположной окраине острова мы спокойно высадимся, поставим там свой лагерь и начнем готовится к штурму. И для этого мои воины уже рубят бревна в лесу, а переправить готовые бревна к ореке, потом соберем плоты и спустим уже готовую крепостицу вниз к острову. Собрать из готовых материалов приличную защиту для моего десанта можно за сутки.

К сожалению, много сил собрать мне не удалось, от Кугума действительно пришел отряд в две сотни оборванцев на маленьких степных лошадках. Когда этот отряд с трудом добрался до Витебска, то командир заявил, что лошади не хотят идти в эти дикие места, потому как боятся лесных демонов.

Вот блин, а я думал, что эти безбашенные кочевники ничего не боятся, а они выходит и не боятся, это просто лошади струсили, а пацаны ничего не испугались, они блядь смелые. А то как же степной воин без коня, без коня нельзя. Поэтому начальник военного отряда Кугума содрал с меня что то типа подарка в виде десятка сабель, так сказать за беспокойство и свалил в свои степи. Ну и валите, уроды.

Алларат меня тоже удивил, он пришел не один, а пригнал аж две сотни рабов. Вернее он назвал их переселенцами, но по их видно, что это были рабы.

По всему получилось, что не заладилось у Алларата с вождями волынян. Побили его и изгнали. А поскольку бежать Алларату некуда, то он пограбил какие смог селения, захватил полон и пошел в мои земли. А теперь ему нужно выделить место для строительства поселения.

Я долго думал, что же мне делать с Алларатом, по сути он привел отличный отряд, восемь десятков конных воинов, но это ведь готы, это опытные наемники, которые участвовали в походе Аттилы на Византию.

— Послушай уважаемый Алларат — обратился я через переводчика к вождю готов — я заберу у тебя всех переселенцев, если хочешь, а взамен дам тебе корабли для войны и торговли, я хочу под себя море Белое взять, тут много хороших товаров на побережье продается, только за эти товары повоевать придется.

— И повоюем, а как же, торговли без войны не бывает — многозначительно кивнул Алларат, после того как выслушал слова толмача.

— Слушай — после небольшой паузы вспомнил я — а что готландцы с вашими старейшинами торговали?

— Не знаю, но про торговцев из-за белого моря слышал от людей Атли. Сказывают, что они солью торгуют по всему побережью.

— А скажи мне Алларат, ты знаешь где торговци те соль берут? — решил я сменить тему разговора.

— Так из морской воды вываривают, греки давно так делают. — просто так ответил Алларат, как будто о том все знают, только вот князь Чеслав тупой.

— А ты знаешь как соль из морской воды вываривают?

— Как не знать — удивился готский вождь — вот ромеи на ровном песчаном берегу, где не глубоко воду от берега специальной песчаной насыпью перекрывают. А конда солнце воду высушит. То на песке остается соль, ту соль рабы добывают и просевают на ветру. Другие народы, что у моря живут соль в больших чанах варят, воду выпаривают и соль получают.

— Так ты, что видел как соль варять?

— Сам не варил — пожал плечами Алларат — но видеть видел. Там на берегу, где леса много строится варница. Она строится из дерева, а может и из камня. В центре строения стоят большие медные сковороды примерно три на три шага и глубиной в две ладони, вот в тех сковородах и вываривают соль из морской воды.

— А как же её вываривают?

— Посреди варницы устраивается большая печь — ответил Алларат — Снаружи здания в печь для притока свежего воздуха под землей подводится широкий воздуховод (поддувало). Над печью на железных крючьях вешается бак-црен так, чтобы поднимающийся из печи огонь охватывал его с боков. Црен это самый ценный предмет варницы. Его куют из толстых медных листов, которые называются "полицами".

— А что вот так просто кипятишь воду и получаешь соль? — удивился я — тогда почему она такая дорогая?

— Э, нет — усмехнулся Алларат — не так все просто. Там очень все сложно. Очаг под цреном и колосниками, разделяют на две топки. Дым из печи через широкие железные трубы отводится в смежное помещение — сушильню, где трубы изгибаются, выходят в дымовую трубу. В сушильне на полатях складывалась сырая соль, которая сушится воздухом, нагретым трубами. Сама варка соли состоит из двух операций. Во-первых, кипячение, или уваривание засола до густоты. Потом приглушается топка под цреном и идет осаждение соли. После чего соль оседает и её выгребают в мешки, мешки те несут в сушильню, а в варницу заливают новую партию морской воды и так весь день. А под вечер печь тушат, чистят, проверяют варницу, смазывают места изгиба метала тестом из ржаной муки, и утром все повторяют.

— Да вроде бы все просто, но в то же время слишком сложно — задумался я.

— А ты как думал? Вот например если долго не выливать старый рассол, то он становится горьким и ядовитым, и сильно ухудшается качество соли. Такая соль для выделывания кож годится, а кушать её нельзя. Да и црен дорого стоит, а бывает что в год по десять раз менять црен приходится. А еще люди там мрут как мухи, поэтому там рабы в основном работают, слишком уж тяжкая работа.

Разговаривали мы с Алларатом на улице и кругом все время сновало множество моих мастеровых, вдруг один из них остановился и начал прислушиваться к разговору.

— Ты что то знаешь о вываривании соли? — спросил я мастерового.

— Да видел я как готландци свою соль варили, даже работал там, когда был в рабстве на Готланде.

Ого, вот это прокол, да уменя кадровая работа вообще в провале, такой специалист пропадает.

— Так, что правда, что нужно просто большую сковороду выковать и все?

— Варница нужна то правда, но где ты сколько камня горючего найдешь, что бы такие печи топить?

— Какого камня? — не понял я.

— Камень тот на берегу моря Белого добывают. Купцы говорили, что прямо из песка тот камень копали. Если печь тоько дровами топить, то у тебя дров на два-три дня хватит, а потом ты все леса в округе изведешь. А так, берешь камень в огонь бросаешь и он горит долго.

Камень, горит, странно. У кого готландци такой камень могли покупать? А может тот камень у эстов водиться? Неужели это уголь, задумался я. Хотя нет, бред какой то, не было на Балтике угля. Тогда, что там может быть за камень горючий, нужно мне побыстрее с этой войной закончить, пора опять прогрессорством заняться, а то я тут из-за постоянных войн совсем головой отупел.

Вот я на болотах живу, а в болотах есть торф, его нужно только найти и придумать как сушить. А торф это топливо для варниц, пока я с камнем этим не разобрался, хотя ведь сушонный торф очень может быть похожим на камень.

Нужно только наладить добычу и просушку торфа, потом выплавить десяток больших чугунных сковород и я стану настоящим варягом. Вот посудите, я по морю хожу и варту несу, так? Так, а теперь еще и соль буду варить, по всем приметам получается, что я варяг.

А кто соль мою покупать не захочет, я того в бараний рог согну, я им покажу что такое газ с молекулами свободы, всех конкурентов в труху, потому как конкуренция это пережитки прошлого, а в моей самой наидемократичной реальности я один буду всем указывать с кем и чем они должны торговать. Я что хуже пиндосов, что ли?

Я то прекрасно знаю, что такое монополия. Я хочу стать не только монополистом по торговле железным оружием, но и монополистом по торговле солью, по крайней мере среди чудинов, эстов, дреговичей ну и всех остальных, лишенных благ цивилизации народов. А для этого придется готландцев уничтожить к чертовой бабушке как главных моих конкурентов. Но, пока это задача невыполнимая, тут бы с бодричами без больших потерь разобраться.

— Ты мастеровой иди сейчас и все обмозгуй, а потом придешь и расскажешь мне, что тебе понадобиться чтобы в моей земле соль началь варить, а мы пока с вождями погутарим — я махнул рукой, указывая, что разговор с мастером закончен и повернулся к вождю готто-гетов.

— Знаешь Алларат — я подвинул готскому вождю карту — я хочу тебе землю предложить, хорошее место, если удержишь, то станешь там конунгом, или князем, как согласен?

Алларат выслушал внимательно переводчика и спросил — а что собственно за земли?

— Земли хорошие, там за морем есть остров Готтланд, остров богат доброй землей и стоит на очень удобном месте, люди там живут в основном рабы из разных племен. Управляют тем островом кучка купцов. У них имеется и охрана и кораблей немножко есть, но они все свои силы держат на западном побережье. И я думаю, что больше двух-трех сотен воинов они не соберут.

Я еще раз посмотрел на Алларата.

— Предлагаю тебе поход на этот остров, но поход не за добычей, а за землей. Если ты придешь туда как освободитель, с оружием для рабов и сможешь поставить их в свою дружину, то станешь конунгом готланда, как думаешь, это хорошее предложение?

— Про остров Готланд я слышал еще от своей бабки — задумчиво сказал Алларат — она пела песнь о том, как много веков назад бежали наши рода с далекой родины Гаутландии из-за сильного мороза, бежали на юг, туда где есть много пастбищ. От берега скалистого отошли тогда сотня кораблей, и попали в шторм, погибли почти все, и только одна шнека пристала к берегу у большого острова. Там и обосновались переселенцы, а остров тот назвали Гаутландом. Десять поколений наши род прожил на том острове, а потом пришли такие морозы, что море Белое замерзло, собрались славные вожди и порешили идти далее на юг.

Алларат почесал бороду.

— Я думаю, что сама судьба велит нам вернутся к себе на родину, на остров Гаутланд.

— Отлично — обрадовался я — сейчас разобьем варягов и пойдем на ваш Готланд.

— А кто такие варяги? — переспросил Алларат.

— Да это я так называю тех гопников, что варту на море несут, ну они вартуют, типа меня сторожат, что бы я в море выйте не смог. Поэтому я и называю их варягами, только они зря пришли в мои земли и сейчас там крепостицу ставят. Я хочу её забрать себе, а чужаков, что пришли в мою землю непрошенно, изгнать. Ты как, со мной?

— А ты пойдешь со мной на Готланд?

— Конечно пойду — ответил я — мне этот островок нужен чтобы торг со свеями вести. Я для них чужак, потому как из одного рода с племенами руянцев, поэтому свеолы, англы и юттунги со мной дела иметь не будут, а вот ты там свой, и станешь для меня торговой базой, будем через тебя торг вести, а если удастся в Северное море выйти, то и с бургундами поторгуем.

— Хорошо пошли посмотрим на твоих захватчиков.

Тригдит позвал доверенных людей, что пошли с ним в землю князя болотного и организовал совет. Этот совет был очень нужен, нельзя сейчас допустить укрепления князя Воломира. Вот уже несколько лет идет подготовка ко второй большой войне, и эта война может оказаться последней для родов, сидящих на великих реках Лаба и Обра.

Ранее торговые пути от северных народов и до земель ромейских контролировал великий конунг Гертнит.

Много лет назад король Гертнит по смерти своей разделил свои владения между тремя сыновьями. Реку Лабу отдал Озантриксу, реку Обру отдал Воломиру, а реку Данабус отдал самому сильному своему сыну Иллиасу. Долгие года братья жили все в достатке и содержали торговые пути, им подчинялись все рода, что были под властью сыновей Гернита.

Но вот пришло собачье племя и захватили земли Иллиаса. Сейчас разбит и влачит жалкое существование простым риксом в войске Атли.

Озантрик властитель земель по реке Лабе ведет тяжелую войну с родами герулов, а его трусливый брат Воломир сидит в своем граде на Обре и плетет интриги против жрецов храма Световита. То варгов-поморов под говорит не возить товары с севера, то через голову совета Руяна с юттунгами дружбу водить начинает. Юттунги как и вся земля вилькинов есть данники великого Озантрикса — старшего и наихрабрейшего вождя из рода Гертнита. А вот Воломир был трусоват и сидел в своих землях безвылазно, в то время как Озантрикс беспрестанно воевал то с бургундами, то с герелами, то с бошами, и даже с франками.

Атли, царь с великой реки Истра в ту пору воевал с многими славными конунгами, множество раз он продавал своих воев римским императорам и на их золото воевал своих соседей.

Теперь же пришла весть, что злые ромеи заплатили много злата царю гунналенда Атли, что бы тот пошол войной на все рода, проживающие возле рек Лаба. Стал Озантрикс собирать войско большое однако его брат Воломир своих воев не дал. Воломир засел в Великом граде на реке Обре и тянет под себя всю торговлю с родами эстов, саамов и чудинов. Воломир очень силен, но сила его равна его глупости, ибо кичится он своей силой, вместо того чтобы с соседями мир да дружбу водить. Вот руянские правители, наследники самого Радегаста — великого конунга вандалов и вертят Воломиром как собака вертит хвостом.

Воломир не пошел на войну, потому как умыслил злое против брата своего. Хочет руками пса Атли земли Озантрикса под себя взять. Мол придет песий сын Атли разобьет Озантрикса, разобьет бургундов и франков, а после в свои земли и возвернется. Вот тут то Воломир и заберет под себя освободившиеся земли.

Святозар князь ругский послал своего сотника Панкрелия, что бы попытаться склонить Чеслава к дружбе, но к дружбе с кем? А ну как Чеслав с Воломиром задружаться, а когда Воломир под себя все земли по великой Лабе возьмет, то и свою руку на земли жрецов храма наложить захочет. Нельзя допустить союза Воломира и этого болотного князька Чеслава, так сказал перво жрец храма Световита. Нужно убить Чеслава, и пусть люди Воломира пожгут и пограбят земли Чеслава, что бы доброе железо в руки вождей обрских не попало.

— Здобня — сказал тихо Тригдид — собери два десятка хороших воинов, пусть под видом охоты пройдут вверх по реке и ждут там в засаде князя Чеслава, как пойдет он на своих кораблях вниз по реке, так пусть бьют его стрелами с берега.

— А если поймают люди Чеслава наших стрелков, то Милослав нам не простит такого самоуправства — испугался Здобня.

— А ты скажи воинам, что это приказ Милослава — усмехнулся Тригдид — если и поймают наших воинов, то и что с того, нам главное, чтобы не было дружбы между Воломиром и Чеславом.

Ночью два десятка наемников вплавь переправились на правый берег Западной Двины и лесом, вдоль берега направились к Полоцку.

Мы выдвигались большим отрядом вниз по реке Янтарной (Западной Двине). Арх со своими людьми нел на перетащенных волоком ладьях, а моя личная дружина и дружина готского вождя Алларата шли по берегу.

Вот теперь я точно знал, почему гунны не смогли до конца разбить готов, а предложили последним мир и союз. По росту любой готский воин был на голову выше воина Кугума. Да и вооружение слишком разное, у Кугума в основном луки и копья, а у Алларата был полный комплект вооружения конного воина и лук, и копье и меч, а самое главное, что был дух. Дух воина, готы леса не боятся, и на коней своих трусость не списывают. И что интересно, они на конях не воюют.

Вот прискакали они к полю боя, и так степенно спешились, размяли ноги, отогнали коней и похватав копья со щитами пошли в бой. Странные манеры, зачем тогда лошадь нужна, если воюешь пешком? Ну это их, готские проблемы.

Рядом с нашим отрядом бегали почти два десятка собак. Собаки уже давно у меня размножались как кролики, и постоянно участвовали в конной охоте, а тут увидев, что князь засобирался, моя стая выскочила с ворот и понеслась за нами. Собаки то пропадали в лесу, то опять появлялись рядом с нами, я уже перестал за ними наблюдать, как вдруг на третий день пути вначале залаяла одна собачонка, потом другая, а потом вся стая бросилась в лес и началась свара.

— Первый десяток в лес — заорал воевода — проверьте собак.

Дозорные унеслись в лес, а через какое то время появились притащив за собой на веревке два трупа, и одного раненого неизвестного воина.

— Что случилось, и кто это? — спросил я у десятника дозорных.

— Тати это князь, они с луками сидели, засаду на тебя устроили, но их собаки спугнули — сплюнул десятник — как нас увидели, так начали стрелами бить, двух воинов ранили и трех собак убили.

— Тати? — протянул я задумчиво — интересное дело, а варяги эти мне вроде перемирие объявить хотели? Всего трое было?

— Часть в лес сбежали, сейчас ловят.

— Алларат — я повернулся к вождю готов — а есть ли у тебя толковый воин, чтобы язык этому молчуну развязать?

— Есть конечно — улыбнулся Алларат и махнул рукой.

Пленника тут же подхватили и потащили в конец строя, а мы медленно тронулись вниз по берегу реки.

— А ты воевода возьми побольше людей и найти тех, что сбежать успели.

Все таки будет война, вот эту попытку покушения видел и Алларат, а это уже смертельная обида, и с точки зрения современной морали, ни о каком перемирии после такой подлости не может быть и речи. А я так не хотел воевать, блин вот же сука.

Я осматривал готовую крепость. Красота, жаль её жечь, но штурмовать это сооружение я не собираюсь. Это же просто пипец какой то. В самом устье Западной Двины находился маленький остров, а на этом острове уже возвышались деревянные стены острога. Мы стояли на берегу реки и осматривали непонятно как выросшую будто бы по волшебству крепость.

— Чеслав — кто то прокричал с противоположного берега — ты пришел воевать или мирится?

— А зачем пришли вы? — я повернулся и махнул рукой, тут же вытащили и бросили у берега тела убитых лучников и поставили на колени троих связанных пленников.

— Эти люди сказали, что их отправил воевода Милослав, что бы убить меня стрелами, так ли это?

— Врут они, воевода Милослав отправил к тебе послов с предложением переговоров.

Врут говоришь, подумал я. Интересное дело, быстро эти чудо богатыри обосрались. А что тут удивительного я привел почти две сотни конных воинов, а еще у меня куча ладей с гребцами. Получается патовая ситуация, они меня атаковать не могут, в открытом бою моя кавалерия растопчет это стадо за пять минут, но я их тоже атаковать в крепости не смогу, слишком мало сил. Сейчас у нас так сказать паритет по количеству личного состава.

— Что будешь делать? — спросил Алларат — крепостицу эту мы возьмем, только крови много будет.

— Да не буду я её брать, сядем в осаду и уморим их голодом — отмахнулся я — а для быстроты принятия решения мы им немного нервишки подпортим.

Я повернулся к десятку больших и малых командиров, что вышли со мной на берег, чтобы рассмотреть крепость противника, так сказать на рекогносцировку.

— Ставьте лагерь вон на том песчаном пляже, Алларат твои всадники вон там в лесочке станьте, чтобы стрелами коней не побили, а ты Радко стань лагерем слева. От конных отрядов организуйте высылку патрулей, вдоль берега до самого моря, а вы — я указал на отряд Аркха — готовьтесь как придет Радомир высадится ночью на берег и там закрепиться. Как только вы высадитесь, то мы вам плоты с бревнами отправим, принимайте плоты и ставьте напротив вражеской крепости огражденный лагерь.

— Что удумал то, — спросил Алларат, видно не привык подчинятся младшему по возрасту человеку.

— Сейчас поставим там свой лагерь, а потом свяжем большие щиты из веток, ночью подкатим к их стенам бочки со смолой и подожжом вражеские башни. Следующей ночью опять подкатим бочки о подожжом один из участков стены. Рано или поздно они решаться на вылазку под наши арбалеты. Вот тогда конница переправиться в плавь и атакует их в копья.

— Умно, только сильно сложно.

— Сложность большой нет — возразл я — главное, что бы каждый сотник и десятник свою задачу понял.

Подъехав ближе к берегу я крикнул — Эй Милослав, я отдам тебе пленников, ты сам можешь поговорить с ними, и даже посадить их на кол сможешь, если посчитаешь что они оговорить тебя хотели.

— Смотри Алларат как нужно врага своего разводить.

— Что значит разводить?

— Понимаешь, они ведь какую то гадость против меня удумали, но у них ничего не вышло, не сработал план. Теперь они сидят и пытаются придумать как затянуть время. Но мы их план сломаем. Пока мы будем к штурму готовиться, пусть враг думает как проблему этих татей решить.

— То есть ты их пытаешься обмануть? Знаешь, а царь наш Атли так же с ромеями поступал. Я в начале не понял, чего это наш царь на колдуна распятого бога так осерчал, требовал отдать его голову, а как ромеи не отдали, то переправил все войско через реку и пошел брать вражеский город. Ромеи сказали, что они не хотят в спор между калдуном и царем нашим вступать, а потом тот самый калдун испугался и ворота города открыл. Вот теперь я понял, что обманул наш царь ромеев, и так же хочешь обмануть этих бодричей.

— Ахахаха, — я хлопнул Алларата по плечу — разгадал ты мой умысел, молодец. Я и вправду хочу запутать ворога, пусть думают его вои, что во всем виноват их тупой воевода, что нарушил слово о мире и послал татей меня убить.

Начали тянутся долгие дни, противник все время выходил на берег и кричал о переговорах, а я требовал вначале выдать мне голову того, кто отправил татей, и только после этого я подумаю о переговорах.

Через пару дней пришол Радомир и мы сплавили плоты с брувнами на остров, что сейчас занимали бодричи. Аркх и радомир стали ставить там укрепленный лагерь. Наш лагерь медленно обрастал частоколом и рвом, так, что теперь моих людей с наскока не возьмешь, а если враг с дуру выйдет за стены в ночную вылазку и нападет на Радомира, то я смогу переправиться и ударить конницей по флангам вражеского отряда.

Противник начал нервничать, было несколько попыток выйти из лагерыя и спустить ладьи на воду, но тут же на перехват врага отходили от берега наши ладьи, а воины Радомира и Аркха били самострелами, после чего враг разворачивался и бежал за стены.

На третью ночь полыхнула ярким пламенем одна из выстроенных вражеских башен. Люди Радомира смогли подтащить ночью бочки со смолой и спалить башню.

Вражеский воевода стал нервничать, ведь все видели как Радомир ушел в море, а потом Радомир вернулся. И теперь там за стенами несчастные ободриты сидт и думают смог ли Радомир сничтожить большие морские чайки или нет. Ведь сжечь морские суда ободритов на острове Эзен, что стоял в Рижском заливе было не сложно. Там всего то сотня воинов охраны была.

Радомир конечно их нашел, попытался высадится на берег, но обориты оказали упорное сопротивление и Радомир перебив три десятка охранников ушел в море. Ни захватить, ни сжечь корабли бодричей Радомир не смог. Только вот те, кто сидит за стенами об этом не знают и воевода Милослав сильно нервничает. Дела у окруженных обстояли действительно плохо, и воевать они не могут и вернутся домой тоже не получается.

А в стане врага начинался настоящий кипишь, периодически несколько десятков воинов подходили к лагерю, что построил радомир в нескольких сотнях шагов от вражеской крепости и кричали оскорбительные слова, вызывая наших воинов на честный бой, но я боя не разрешал, а один раз Радомир приказал дать залп из сотни арбалетов. После чего на берегу осталось больше десятка раненых и убитых вражеских воинов, а сотальные крикуны сбежали за стены и теперь кричат только по ночам. Ну ну, как говорится собака лает, а караван идет, у меня то есть все и мясо я заготавливаю, почти ежедневно уходят отряды охотников, и рыбу ловлю сетями, а вот у врага продовольствие уже на исходе и скоро все решится. Я думаю, что враг уже достаточно на нас обозлился и готов бросится в самоубийственную атаку на лагерь Радомира, но кто то удерживает воинов, видно там в лагере есть толковый командир. Атака это смерть, так как до лагеря Радомира бежать не меньше чем триста-четыреста шагов, а на противоположном берегу у меня почти две сотни всадников, которые могут быстро переправиться на остров и ударить ободритам в тыл. Это называется оперативное окружение, когда у тебя нет преимущества в количестве войск, но у тебя есть преимущество в качестве позиций, а враг ничего не может сделать и ему нужно принимать сложный вопрос, либо сдаться на моих условия, либо попробовать пойти в самоубийственную атаку.

— И что, что происходит? — нервно спросил Милослав — я же ему сказал, я же сказал этому дикарю, что готов к переговорам, а что он устроил, что это за осада, разве он меня не понял?

— Ты Милослав сам ничего не понял — с грустью произнес Тумир — я же тебе говорил, что Чеслав дал тебе десять дней, чтобы очистить остров, и ты его не послушал, а теперь он должен держать перед своими людьми слово и должен всех нас побить.

— Как побить? Мы ведь не собирались воевать, мы же тебе сказали, что бы ты пригласил его на переговоры, мы могли бы продать ему эту крепость и уйти.

— Ты действительно Милослав ничего не понял, ты не понял с кем ты связался, Чеслав ведь сказал, что умрут все, слышишь все, кто не успеет покинуть его земли за десять дней, а ты все про свои переговоры. Ты удумал его обмануть, а он сам роен от лисици и белого волка, таких не обманешь. Не будет он больше с тобой разговаривать.

— А ты почему не ушел ты?

— Я не могу бросить тут своих людей — Тумир опустил голову, поднял веточку с земли и потеребив её пальцами, отбросил в сторону — я умру вместе с вами. Чеслав отдал мне шнеку, он хотел, чтобы я ушел, но я остался с вами.

— Ты думаешь он будет нас штурмовать? — спросил Панкрелий.

— Нет, я думаю он занет, что кораблей у нас уже нет, их либо захватили, либо сожгли. Припасов у нас тоже не будет, охотников на берег не пустят, повсюду конные патрули, и рыбы у нас не будет, так что мы продержимся ровно столько сколько хватит припасов. А те люди, что сейчас на острове, то люди Радомира, добрые вояки, и топором и мечом махать умеют, не сможем мы их с острова выбить.

— Припасов у нас почти сотня бочек засоленного мяса и сотня мешков зерна — ответил Милослав — я думаю, что мы продержимся три-четыре луны не меньше, если конечно Чеслав не предпримет штурма.

— Нет, если я что и понял, общаясь с Чеславом, то штурма не будет, он будет по ночам пробовать поджигать стены крепости, может попробует забросить к нам горшки с горящим маслом, он на такие выдумки горазд. А как замок загориться, то мы сами и выйдем.

— А если мы сами предпримем вылазку и перебьем там всех людей Радомира?— никак не мог угомонится Милослав.

— У Чеслава несколько сотен всадников, ты бы что сделал если ы захотел выманить своего врага из замка? — спросил Тумир.

— Что, что — сплюнул Милослав — я бы послал самый слабый отряд, что бы обманным отступлением выманить врагов из замка, а там ударить со всех сторон.

— Вот и Чеслав так думает, он не зря конных на берегу держит. Если мы с лагеря выйдем, то его конные вмиг в реку бросятся и начнут перерправу на остров. Так что выйди с крепости и отдай зачинщиков покушения, потом проси переговоров. У нас есть человек Озантрикса. Думаю я, что Здобня не просто так напал на Чеслава, хотел он большую войну начать. Хотел он нашего конунга Ворломира с князем Чеславам стравить, не знаю правда зачем.

— Тащи сюда эту тать, что сорвала нам все планы — зашипел Милослав — мы у Здобни все и поспрошаем.

Через какое то время привели пленника, что подарил Милославу болотный князь Чеслав.

Пленника пытали и он выдал, что их подговорил пойти в засаду десятник Здобня. Здобню быстро взяли ночью воины Панкрелия, и немного поспрашивав, потом отрубили несчастному голову.

Рано утром брус с набитыми кольями оттащили в сторону и из лагеря вышел человек, а за ним восемь воинов несли мешок. В мешке лежали восемь отрубленных голов заговорщиков. Голова десятника Здобни и его людей, это был откуп за попытку покушения на князя болотного и приглашение к переговорам.

Глава девятая. ИСТОРИЯ ОЗАНТРИКСА

Переговоры были трудными.

Ободриты требовали денег за 'прекрасно' построенную крепость, а я говорил о том, что 'строители' слишком затянули с подготовкой объекта. Ведь 'заказчик' требовал сдать крепость за 10 дней, а 'неумелые рабочие' сидели почти три луны, то есть 68 дней. А у уважаемого князя за это время дружина сожрала кучу плюшек из 'не очень богатой' казны.

То есть, я намекал, что мне пришлось таки повоевать, и на войну я потратил свои ресурсы. И все это только потому, что кое кто, не будем говорить кто, хотя это был слоненок, то есть глупый воевода Милослав, не выполнил условия договора. Если ранее я обещал заплатить откуп за крепость, то теперь как бы уже самим ободритам платить нужно за право свободно уйти домой.

Когда все таки мы решили, что я от доброты душевной выплачиваю 'строителям' тысячу гривен серебра и возвращаю все захваченные корабли, а ободриты отдают мне крепость, то мы хлопнули по рукам.

По итогам заключенного мира уважаемый воевода Милослав предложил закатить пир, но я сославшись на пост, пить с непрошенными гостями отказался, а в разговоре, так чтобы слышали все, но все же как бы очень тихо сказал Тумиру — мы помним нашего князя Буса, который сел за один стол с гетами, а те опоили воинов Буса и убили его, а с ним еще всех старшин перебили. И после такого коварства нам боги запрещают пить со своими бывшими врагами, которые еще не доказали свою дружбу.

Тумир понял мои подколы и тоже как бы тихо, но все же так, чтобы все слышали спросил — а что будет являться знаком дружбы для князя Чеслава?

— Совместный поход — ответил я — поход против каких либо общих врагов, должен подтвердить нашу дружбу.

— И каких врагов имеет в виду уважаемый рикс Чеслав? — крикнул через весь стол Милослав.

— Я иду на Готланд — ответил я, и мой голос зазвенел в наступившей тишине.

— Но мы не сможем пройти к Готланду, на такой поход нам потребуется не меньше трех лун, да еще куча припасов А потом с добычей нужно еще назад попробовать сбежать, ведь за нами погонится весь флот свебских конунгов, они те земли охраняют, а скоро зима.

— Я проведу вас морем прямо к берегу свебскому и мы будем там через пять дней.

Все загомонили, зашушукались, а какой то мужик в дорогом прикиде поднял руку и зал притих.

— Я Панкрелий — сказал мужик — лет десять назад, мы ходили к землям свеолов по морю через земли юттунгов у бурга Хедебю. Там мы разбили флот ютландского конунга, а дальше прошли вдоль островов до земель сконцев и готландцев, но теперь тот путь закрыт. Ютландские конунги давно свели дружбу с англами и теперь имеют сильные дружины, и много морских чаек, так что не пропустят они ваши корабли. Хоть ютландцы и режут регулярно друг дружке глотки, но против общего врага они объединяются всегда, и могут выставить сразу до 50 морских чаек, по два десятка человек в каждой.

Панкрелий задумался.

— Шесть зим назад мы пытались пройти на прямки по морю от Руяна и до острова Бронхольд к землям сконцев. Мы даже встретили их флот и разбили врагов, но по пути назад наши суда попали в шторм и многие погибли. Не любит бог морской отчаянных мореходов, или ты князь Чеслав с Чернобогом дружбу водишь, раз гнева его не боишься?

— А чего нам боятся Чернобога? — не понял я — мы ему дары богатые привезем, за защиту и покровительство. Думаю жреци не будут возражать.

— Жрецы то? — удивился Панкрелий — те не будут. Они с радостью позволят тебе преподнести дары Чернобогу, что стоит на Руяне.

— Ну вот ,видите, одна проблема уже решена. А что касается врагов, вот скажите как ходят к нам готландцы и свеи?

— Они идут на полночь вдоль своего берега до земель свеолов, а потом на восток до земель чуди синеокой, а потом на полдень вдоль земель эстов и так попадают к реке янтарной.

— Вот, видите — я наставительно поднял вверх палец — они плавают вдоль берега, а я проведу вас напрямик, через море к берегу свебскому, а как побьем врага, то потом назад прямиком к нашим берегам вернемся.

— Доброе дело, слыхал я, что ранее мореходы могли и так хаживать, правда нет уж тех мореходов, по вывелись все. Ты рикс перед тем как дары Чернобогу подносить, должен в храм Световита зайти и поклонится светлому отцу нашему дарами богатыми, да благословения у жрецов испросить.

— Ты прав Панкрелий, с богами нужно ладить, да только был мой человек у вас в храме, и ему там обиду смертную сотворили, оружие у свободного человека отняли и у воинов его.

— Обида та золотом проплачена, — отмахнулся Панкрелий — коль малая цена за мечи твои дадена, так ты скажи, жрецы за хорошую сталь больше дадут.

Ну, ну, подумал я, делать мне нечего в вашем храме, я туда приду, только приду с дружиной в тысячу человек и то много раз подумаю.

— Я отправлю с тобой своего человека — сказал я Панкрелию — он железо повезет на продажу для воинов храма. А заодно и дары богам поднесет, а вот я и посмотрю какую цену за добрую сталь у вас заплатят.

— Не хочешь ли ты славный князь Чеслав сам пожаловать в храм светлых богов?

— Нет Панкрелий, дел у меня в своих землях полно, да и к походу готовится нужно, а ты завтра можешь уходить на Руян, с тобой мой приказчик, то есть купец пойдет, железа доброго, горшков и товаров разных возьмет. Мы теперь уж и не успеем большой поход подготовить, так что собираемся тут же по весне, как первый снег сойдет, то и пойдем в гости к готландцам. А если старцы руянские захотят к нам присоединится и пришлют воинов своих, то я буду рад.

— Витязи Световита земли от чужаков охраняют, а в чужие дела не влезают, жрецы не позволят — ответил Панкрелий — Война с готландцами это твоя война и мы в ней участвовать не будем. Правда я не пойму зачем тебе это?

Да, да понял я уже вас, чистые халявщики, привыкли чужими руками каштаны из огня таскать, подумал я. Море им нужно, это факт, только воевать с готландцами, свеями, сконцами и юттунгами они не хотят, а вот другого кого натравить на конкурентов, это милое дело. А если учесть, что там дальше есть и франки и бургунды, что сидят на северном побережье будущей Франции, то и вовсе весь смысл воевать за проходы пропадает. Так как тут дикое варварство и каждый, кто имеет мало-мальскую силу будет пытаться ограбить купцов. Так, что выход в Северное море ничего никому не гарантирует, торговли может и не получится, а начнется второй этап тяжёлой войны с новыми прото европейцами.

— Они мне мешают — ответил я чуть подумав — те земли, что на полночь лежат теперь все мои. И народы что там обитают я хочу взять под свою руку, всех — я обвел взглядом людей сидящих вокруг костра — всех саамов, чудь и весь, и даже вепсов с эстами. В землях тех народов, есть много зверя пушного, имеется железо и серебро, можно добывать мед и воск, и я не собираюсь те земли отдавать под власть готландцев.

Люди переглянулись.

— И чем тебе не угодили готландцы? — спросил Милослав, воевода ободритов — добрую соль возят, иногда руду железную.

Я достал из сумы свою кожаную карту и развернув положил на землю.

— Вот смотри воевода — я ткнул ножом в остров Готланд.

— Готландцы сидят вот на этом острове, по морю они ходят вот так вдоль берега в море Северное и до самых земель франкских — я ткнул ножом в другую сторону — а вот так они ходят в земли саамов и эстов, вдоль берега залива вначале на полночь (на север), а затем и на полдень (на юг). И с ними уже приходили и сконцы и гетты, и даже ютунги. Неужели вы не поняли, что все эти земли на севере — я опять обвел ножом свою чудо карту — могут попасть во владения ваших врагов. Ведь они не просто вам торговлю закрыли, они скоро все народы под себя брать начнут, и если я не ударю первым, то рано или поздно они и меня с земли сгонят. Только я ждать этого не собираюсь. Пока, что никто не знает как через море напрямик к свейским землям ходить можно, никто кроме меня этого сейчас делать не умеет, а что будет через два или три года? Думаете такую тайну можно долго в одних руках держать? Пока, что у нас имеется преимущество, и я его уступать врагу не собираюсь, я не собираюсь предоставлять врагу время на подготовку к нападению, я собираюсь напасть сам. Быстро разделаемся с готландцами, потом возьмемся за сконцев и ютунгов. Врага бить нужно пока он еще слаб, пока он не объединил силы против нас.

— А что делать будешь как готландцев побьешь? Это ведь все равно бесполезно, ты уйдешь, а они опять корабли построят, да еще и остров свой укрепят.

— Я хочу на том острове посадить союзного нам конунга с людьми, чтобы корабли врагов наших дальше в полночные земли не пропускал.

Панкрелий покачал головой, видно он понял мой замысел, но очень уж сомневается в моих возможностях.

— А хватает ли сил у тебя князь? Ведь такое дело тремя сотнями воинов не сдюжить.

— А вы мне не мешайте — я посмотрел на Панкрелия — вы ведь можете привести к порядку вождей поморов и ободритов, чтобы в реку Янтарную не совались, и в земли мои с войной не ходили, а я в это время займусь готландцами. Как закрою им торговый путь, там уж вместе и конунгами морскими займемся. Если им с северных земель дохода не будет, то они могут и вовсе в земли буругндские уйти. Неужто вы не поняли вожди, что без выхода в Северное море мы рано или поздно зубы сложим на полку. Не может медведь одними ягодами питаться, ему иногда и мясо нужно, а торговля это лучшее мясо для народов.

— Ну что же мысли у тебя правильные рикс — покрутил свои усищи Панкрелий — мелочи можно обдумать, только вот без меда голова плохо работает, нужно выпить.

Выпили, потом еще, потом снова.

Под медовуху я решил разузнать политическую ситуацию в мире.

А местным как будто только этого и надо было, любят они всякие сказочки, да интересные истории.

Под крики и улюлюканье общественности, на "сцену" вышло полу трезвое тело под названием "скальд", и начало рассказывать какую-то сагу.

А уже из этой саги я вот что узнал: 'Давным давно, на великой реке Лаба правил конунг, по имени Вилькин, славный был конунг победами и храбростью. Силою и хитростью он овладел огромными и богатыми землями. От моря до моря простиралось царство конунга Вилькина, а все соседи стали называть ту землю царством Велькинов.

Однажды поссорился он со своими соседями, собрал бесчисленное множество воинов и пошел на конунга Гирдира, что сидел в то время на реке Обра. Были в те времена многие и великие битвы, и был побежден Гирдир, который с позором бежал к брату своему на Данубис.

Тогда вышел против Вилькина брат Гирдира конунг по имени Гертнит, правивший в то время Русилендом и всеми землями по реке Данабиус. Почти все восточное царство было под властью его, земли же были у Гертнита более богатые и более плодородны чем земли всех конунгов северных вместе взятых, а воинов у него была тьма тьмущая.

Великая битва была в то время у железных врат, пало много добрых воинов, но конунг Вилькин смог разбить объединенные силы двух братьев. Множество людей, было пленено и содержалось для выкупа, а родной дом Гернита город Гольмгард был захвачен неприятелем. В том тяжком бою пал один из братьев славных руггов, а второй вынужден был признать свое поражение и сдаться на милость победителя. Покорил тогда Вилькин всю землю славных руггов, все царства Русиленда до самого моря стали теперь вилькиновыми землями.

Конунг Вилькин добыл там так много золота и серебра и разных драгоценностей, что никогда еще не доставалась ему такая победа с тех пор, как он впервые стал воевать. Некоторое время спустя Вилькин собрался идти к себе домой согласился на том, что конунг Гертнит удержит за собой свое царство и станет платить конунгу Вилькину богатую дань со всей своей земли.

Так прошло десять зим, а затем конунг Вилькин заболел и перед смертью отдал власть и царство сыну своему Нордиану. Как услышал о том конунг Гертнит в Русиланде, то велел своим людям слушать себя, тем, которые смогут внять его речам. '...Хвала богам, воскликнул Гернир, что я дождался на престоле того, что услышал весть о смерти конунга Вилькина, и вот я клянусь, что хотя бы я прожил три человеческих жизни, никогда более не буду платить вилькиновым людям, отныне и впредь я объявляю наш народ свободным, ибо теперь снято с моей шеи ярмо, возложенное на нее могучим конунгом Вилькином. Да услышат мои люди мой наказ, да узнают все ругги мои слова, чтобы всякий человек в моем царстве, который может держать щит и владеть копьем, пусть каждый муж снарядится и явиться ко мне. Теперь мы отомстим за себя людям Нордиана, ибо смерть конунга Вилькина разорвала мирный договор.

Немного времени спустя конунг Гертнит снарядился в поход из Гольмгарда и направился в земле вилькинов, а за ним быстро двинулось неисчислимое войско, множество конных и пеших. Придя в землю вилькинов, он начал жечь и убивать людей и грабить, опустошая всю страну, пока не встретил конунга Нордиана с его войском. Тут произошла самая продолжительная битва за сотню лет, и было великое падение людей с обеих сторон. Пало больше количество людей вилькинов, ибо у конунга Нордиана войска было меньше, а многие вожди остались сидеть дома и не пришли к нему на помощь. И так кончилась эта битва, что люди конунга Нордиана понесли поражение и сам он обратился в бегство, а славный конунг Гертнит продолжал преследование и избиение вилькинов в течение 3-х дней.

Конунг Нордиан рассудил, что у него в руках двоякий выбор: либо бежать из своего царства, либо пасть побежденным. Потому он решил обратиться к милосердию конунга Гертнита вместе с людьми, оставшимися в живых от его рати. Тогда конунг Нордиан явился на свидание и подойдя к конунгу Гертниту, упал ему в ноги, отдавая себя и свое царство в его власть и прося себе милости за всех людей. Конунг Гертнит отвечал таким образом: '...могущественный царь Вилькин подчинил себе наше царство, и были у него с нами многие битвы, и мы и наше царство подпали под его власть, как и вы теперь в нашей власти. Но потому, что мы получили от него мир, мы вам за это отплатим, и все ваше царство будет нашим на условиях дани и нашей верховной власти, а вы дадите клятвы и будете соблюдать договоры'. Договор между конунгами, Гертнитом и Нордианом был скреплен не медля.

Конунг Гертнит подчинил себе всю землю вилькинов и, прежде чем отправился обратно в свое царство, посадил Нордиана правителем над тою страною, что ныне зовется Ютланд. И стал править род великих руггов как и прежде всеми великими реками и Лабой, и Оброй и Данубисом и Данастром, и всеми торговыми путями с земель северных в моря южные, и далее в земли ромейские.

В таком состоянии царство Гертнита конунга находилось долгое время. У него было два сына от жены, старший звался Озантрикс, младший Воломир, а третий сын, которого он имел от своей наложницы, назывался Ильей.

Однако не долго длился век великого царя, состарился конунг Гертнит, стал маломощным, а как заболел конунг Гертнит, то потребовал к себе главнейших правителей и мудрейших мужей, устроил все свое царство и сказал, как, по его мнению, должно быть после его смерти. Посадил сына своего Озантрикса правителем в земли полабские и дал ему в подчинение царство Нордиана и царский титул. Долгое время правил тем царством Озантрикс, а его под-конунгом был Нордиан. Посадил конунг Гертнит своего сына Илию правителем в земле греческой, что удалось отбить у кесарей ромейских, и дал ему достоинство рикса, был он великий властитель — муж сильный и сильный витязь.Также дал титул конунга своему сыну Воломиру и посадил его над всей страною и всей восточной половиной своего царства над реками Обра и Данастр, и владел он всей восточною частью света до самых бескрайних болот. Немного спустя конунг Гертнит скончался в великой чести, и его сыновья долгое время правили царством в мире и дружбе.

Был конунг Милиас, царствовавший в то время над страною гуннов могущественнейший и надменнейший между всеми конунгами. У него была дочь, по имени Ода, красивейшая из всех женщин. Её руки просили могущественнейшие правители, конунги и ярлы. Так сильно любил ее конунг, что не мог обойтись без ее лицезрения, и не желал выдавать ее ни за кого из тех, кто его о том просил. Когда же конунг Озантрикс узнал эти вести о том конунге и его дочери, послал к конунгу Милиасу шесть своих лучших воинов, отлично снаряженных, и велел приготовить письмо такого содержания: 'Озантрикс, конунг вилькинов, шлет привет могущественному конунгу гуннеленда Милиасу. Вашу дочь Оду очень хвалят в нашей стране за ее красоту и приветливость, также говорят нам о вашем могуществе. Мы хотим просить дочь вашу себе в жены, а вы пошлете нам столько приданного, сколько вам заблагорассудится дать с собой вашей дочери, и нашей супруге. И все это пошли нам с добрыми воями при всем оружии и большими кошелями, полными золота и серебра и других драгоценностей. Мы же предлагаем вам взамен дружбу и родственный союз. Это решение будет скреплено нашею рукою, что, если вы захотите пренебречь и презреть наше послание и слова, это дело будет решено между нами при помощи многочисленной рати, прежде чем мы от него отступим'.

Лучшие воины эти отправились в путь, пока не пришли в земли гуннеленда к конунгу Милиасу, и объявили ему письмо конунга Озантрикса.

Когда же конунг Милиас услышал чтение письма и что разумелось в послании конунга Озантрикса, он отвечал таким образом: '...дочь моя Ода воспитывалась при моем дворе, ей от роду 15 лет, ее руки просили великие вожди могущественнейших стран и воины, более мощные, чем конунги ваши. Он говорил это умышленно с расчетом и приветливо, но мы отказали им в родственной связи, ибо поистине мы не можем обойтись без лицезрения прекрасной девицы Оды, так сильно я ее люблю. А этот конунг Вилькиновых людей так могуществен, что воображает, что я скорее отдам свою дочь, чем захочу увидеть его войско. Это он узнает на опыте'. И повелел он взять послов и бросить их в темницу, и сказал, что они могут в яме подождать своего царя Оантрикса.

Озантрикс послал еще раз послов к Милиасу, а когда Миллис заточил и второй раз всех послов, то разозлился Озантрикс, собрал войско большое и пошел в землю гунеленда.

Захватил тогда Озантрикс дочь конунга Милиаса, и все его движимое имущество, какое было в его земле. После этого конунг Озантрикс отправился домой, с ним дочь конунга Милиаса.

Конунг Милиас отдал половину земли у реки Данубис своей дочери и мужу, а Озантрикс предоставил Миллиасу в управление оставшиеся земли великой Гунландии.

После того Озантрикс конунг правил своим царством, а конунг Милиас землей гуннов. У конунга Озантрикса была от жены Оды одна дочь, по имени Эрка, она была красивейшая и приветливейшая из всех девушек бескрайней земли.

Я слушал скальда и кивал, так как все это было больше похоже на байку про трех богатырей, что одним ударом валили полки татарские направо и налево. А потом в рассказе началось самое интересное.

Скальд продолжал — 'В Гутленде было много царств, и было там у самого моря царство конунга Будли, и у этого конунга было два сына Блед и Аттли (Аттила).

С ранних лет Атли рослый и сильный, хороший ездок на коне, щедрый достатком, мудрый и честолюбивый и во всех отношениях рьяный витязь. Когда ему было двенадцать лет от роду, умер отец, и два брата стали вождями над своими землями. Правили они вместе, но главным царем был Атли, а Блед был пропойцем и гулякой, любил охоту да пиры.

Конунг Атли часто делал набеги со своим войском на царство своего соседа — конунга Милиаса, и так как Милиас ослабел от старости, и не было у него ни одного сына на защиту его царства, Атли причинял большой урон его царству и забрал многие города в его земле. В это время конунг Милиас опасно заболел, позвал к себе своих вождей и говорил с ними тайно о многом и сильно сетовал о том, что нет у него ни одного сына, которому бы оставить управлять после него царством, его дочь Ода выдана за муж на север в страну вилькинов, его свояк Озантрикс теперь сидит слишком далеко, чтобы оберечь его царство, а Атли рядом и совершает многие набеги на землю Миллиаса, почему ему и кажется, что власть над всей землей теперь выйдет из его рода, и ему было бы желательно, чтобы конунг Озантрикс вступил во владение всем царством гунеленгда и охранил бы его Милиаса от Атли. От этой печали и оттого, что он был сильно болен, конунг Милиас скончался. Много сетовали по нем во всей стране, ибо он был миролюбив и щедр, он хорошо соблюдал законы, пока правил Гуналандом.

Когда узнал Атли, что умер Милиас, то созвал многочисленное собрание, велел прийти к нему многим родам. Он сказал, что теперь по смерти Милиаса вся власть в Гунланде перейдет под руку Озантрикса, так как дочь Илиаса Ода, является женой Озантрикса, не бывать этому. Потому поклялся Атли, что никогда не достанется земля Гутланд в руки Озантриксу, и не успокоится Атли прежде, чем не добудет всей страны в свои руки. При его речи поднялся большой крик и большую часть того дня все хвалили его за его щедрость и храбрость, и как он стал гораздо более могущественным, чем дотоле были его родичи.

И вот Атли сделан был конунгом над войском и поклялся им взаимно соблюдать право и закон. После того конунг Атли прошел, опустошая всю землю ворогов своих, и были у него многие битвы прежде чем он добыл своим мечом все царство, которым владел ранее конунг Милиас.

У конунга Милиаса была столица в месте, называемом Буда и ту столицу отдал Атли своему брату Бледе, а сам конунг Атли имел столицу в месте, что зовется ныне Судак.

Долгое время было большое несогласие между гунелендом и народом вилькинов, ибо конунгу Озантриксу представлялось, что конунг Атли захватил силой царством, которым должна была овладеть его жена Ода, так как ее отец, конунг Милиас по наследству все королевство Гутланд отдал своей дочери и её мужу Озантриксу..'.

Интересно девки пляшут, у меня аж в спине зачесалось, но вот потом в рассказе опять все как то перемешалось, что я потерял нить, оказывается: '.... что у Озантрикса от жены Оды родилась дочь красавица Эрка, и Атли решил, что может захватить все царство Озантрикса так же, как ранее захватил Озантрикс все царство Миллиаса. Нужно просто силой взять в жены дочь Озантрикса и Оды, девицу по имени Эрка.

А рассказчик продолжал — Много посланцев отправлял к Озантриксу Атли и обещал дары большие и дружбу между царствами в обмен за руку Эрки, однако Озантрик смеялся над Атли.

И тогда Атли отправил к Озантриксу своего лучшего воина — сына (сигурда) самого Синьгфьети, великого воина по имени Родольфо, наследника короля Нифлунгов.

Родольф сигурд Синьфьети (Рудольф сын Синьфьетти) от рода Нифлунгов поехал с воинами в царство Озантрикса, а сам оставил своих воинов в каком то древнем лесу и отправился в одиночку в царский терем Озантрикса. Там соответственно совершил множество подвигов, обольстил и украл дочь Озантрикса, причем Экру выкрал вместе с её сестрой Бертой.

Ночью Родольфо украл дочерей Озантрикса и приехал в тот лес, где ожидало его войско. Когда прознал о том Озантрик, то разгневался сильно и направил большое войско вслед за людьми Родольфо. Бежал быстро Родольфо сигурд Синьфьётти до ближайшего замка, и затворился там за стенами, в замке, что зовется Маркстейн в лесу Фелстер.

Озантрикс явился к замку со всем своим войском и стал вокруг стен.

А Родольф послал двух мужей в Гуналанд сказать конунгу Атли, как удалась его поездка. Как только эти люди явились в Сузу (Судак) к конунгу Атли и он услышал, как Родольф исполнил его поручение, и как обстоит его дело, он тотчас велел подать себе свое оружие и трубить во все рога, собрал непобедимое войско и ехал день и ночь, быстро как только мог, пока не прибыл в лес Фалстер. А Родольфо, иногда выступая из крепости на вылазки, иногда просто на стенах бился каждый день с конунгом Озантриксом, много из его людей были убиты и прежде чем конунг Атли прибыл к ним на помощь, они потеряли 40 лучших витязей, а конунг Озантрикс потерял 100 витязей. А замок тот был так крепок, что конунг Озантрикс не мог взять его, а когда он получил верную весть, что конунг Атли уже близко подошел с непобедимой ратью, Озантрикс быстро собрался и ушел домой в свое царство.

Когда Озантрикс конунг удалился со своим войском, Родольфо сказал своим людям, что им следует взять свое оружие и своих коней и поехать к Атли. Так они и сделали и встретили конунга Атли в прекрасной долине, и было у него не менее 2000 воинов. А Родольф передал конунгу Атли дочь конунга Озантрикса прекрасную Эрку. Тогда конунг Атли двинулся обратно со всем своим войском домой в Сузу, а немного спустя велел устроить роскошную свадьбу с Эркой, и тогда же выдал Берту, другую дочь конунга Озантрикса за своего верного витязя Родольфа сигурда (сына) Синьфьотти и дал ему большую волость (землю) в Гуналанде. Это пиршество было устроено с большим великолепием и множеством людей, с всевозможными играми и ценными подарками, и длилось то веселье целую седмицу. Стал теперь править своим царством конунг Атли с женой своей Эркой. У них родилось два сына, Эрн и Ортвин. Однако не мог успокоится уязвленный Озантрикс, отсюда пошла большая распря между Гуналендом и страной вилькинов.

Озантрикс много раз посылал за своим братом конунгом Воломиром, но тот сказал, что не будет вступать в распри родственников. Ведь Атли, женившись на дочери Озантрикса, теперь стал им родственником.

Подвел брат брата, и множество раз победа доставалась Атли.

В ту пору была между Атли, конунгом гуннской земли были поочередно и победы, и поражения. Конунг Атли очень усилился, приобрел себе большую дружбу у славных князей и у знатных людей. Он был люб в своем царстве всему своему народу, все хотели жить и умереть, как он. Он не мог нажить себе бо́льшей поддержки всего народа, ибо у властителей в его стране не было желания перемены, пока он был мил всем тем, кем ему надлежало править, ведь большинству казалось плохо жить в слишком большом гнете.

У конунга Озантрикса с годами стал дурной нрав. Он стал так жестоко править, что народ, что жил в стране в его царстве едва переносил то ярмо, которое он взвалил на шею каждому. Он полагался на обширность своего царства и на многочисленность народа и всегда был к своим подданным в стране тем суровее относительно дани, чем больше ее ему приносили. Вел он также торговлю со всеми, с богатым и не богатым, людьми из своей дружины, пахарям и заезжими купцами. Хотя он и давал своим витязям земли в жалованье, но при этом сам хотел оставаться правителем, чтобы иметь над ними верховную власть. Никогда не приносили они ему так много, чтобы он не потребовал еще столько же, и никогда не поступило в его дворец столько скота и припасов, чтобы не казалось, будто все это уходило в пропасть. И брали его воины много дани с купцов, и закрыли Ютландские проливы для всех купцов, даже для брата своего Воломира.

Каждые двенадцать месяцев бывал великий, непомерный побор, и всем это стало в привычку, ибо у Озантрикса вечно были распри и войны всюду, где только находился конунг Атли, и разорял Озантрикс из-за Атли свое царство более чем мог его разорить пре злейший ворог. Захватил Озантрикс все богатство подвластных ему вождей, и было спокойно подданным Озантрикса, лишь когда он бывал в грабительских набегах вне страны. Все надеялись, что он когда-нибудь выедет из царства на добычу и не вернется более. Все были довольны его отсутствию, и все страшились его возвращения.

История интересная, но я ничего не понял. И почему мне память Чеслава ничего не подсказывает, а может потому, что эта история из уст наших западных соседей, то есть тех народов, что живут возле Балтийского моря, а Чеслав в обще то с Днепра поэтому я как Чеслав и не знаю этой истории.

Ну услышал я несколько знакомых имен типа Атли (Аттила) и Иллиас (Илья), и что с того? Ладно будет больше информации, будет и пища для размышления.

А вообще то не очень веселая история, во первых тут злой гунн Атли, выступает достаточно смелым и удачливым военно начальником, под рукой которого ходят еще более удачливые и хитрые витязи. А вот Озантрикс жадный и хитро жопый царек, что пострадал из-за баб. Он ведь еще в молодости точно так же кинул бывшего вождя гуннов по имени Милиас и практически силой забрал у него юную дочь Оду, а Атилла типа отомстил, и забрал сразу двух дочерей у Озантрискса, причем забрал и все бывшие земли Миллиаса, и закрыл Озантриксу прибыльный торговый путь от берегов Балтийского моря по Лабе (Эльбе) до Данубиса (Дуная) и далее в Чёрное море к греческим берегам.

Вот ведь, блин — все беды от баб. Походу такая же история случилась где то в Трое с Еленой прекрасной и её ухажером, или мне так кажется?

— Послушай скальд — спросил я — а почему у местных народов так много имен начинается на "Сиг", ну Сигмунд, Сифьоти, Сигни и так далее?

— Да тут все просто "Сиг" это означает "победитель", вот Сигмунт победил убийцу своего отца конунга гаутландского, а его сын СигФьоти победил множество конунгов, что проживали в северных фьордах, а уже его сын СигУрд говорят служит самому Атли и победил множество раз воевод царя Озантрикса.

Хотя эта история меня напрягла, несколько раз мне казалось что этот бородатый сказочник говорит не Атли, а Этли. Может Этли это и не Аттила, хотя местный скальд сказал Этли — царь гутленда. Гутленд наверное страна гуннов? А кто у нас царь страны гуннов? Правильно Аттила. Хотя вот готт Алларат назвал остров Готланд — Гаутлендом, звучит почти как Гунеленд или Гутленд. Это что же выходит, что этот Атли не азиат из китайских степей, а типа европеец из берегов Балтийского моря?

Если честно то я напрягся, по всему получается, что хоть на Готланде и нет конуга, там типа торговая республика, но наследник все таки у этой земли есть, и этот наследник некто Родольфо сигурд (сын) Синфьоти. И этот Родольфо походу крутой пацан, если смог у самого царя Озантрикса сколько боев выиграть, и даже его дочерей украл.

Кстати чуть не забыл. Я все это время изучал ободритов воинов князя Воломира и понял, что они просто оборванцы, брони даже кожаной нет ни у кого, мечей тоже нет. Основное оружие это копье и щит, даже топоров у половины нет, зато почти у всех приличного размера свинорезы, но не гладиусы и даже не мачете, а так просто длинный в локоть нож. На голове обычные шапки, и шлемов больше чем у половины воинов нет.

Но ведь брат этого Воломира сам страшный Озантрикс, что долго кошмарил гуннов не раз побеждал великую силу, а эти ободриты, мать их так ну чистые голодранцы. Как он мог побеждать войско Атли? Ума не приложу, да этих гопников моя дружина в открытом бою бы с говном смешала. Хотя зачем мне война, вообще то мудрецы правы, плохой мир всегда лучше хорошей войны, а чтобы сделать хороший мир, нужно приложить много сил, терпения и взаимоуважения.

По пьянке мы провели несколько условно 'дружеских' поединков. То есть наша пьянь вначале подралась, а потом и вызвала на бой таких же полу трезвых гопников из числа ободритов. И почти во всех боях мои воины победили, кроме одного случая, когда кто-то пристал к воину с Руяна. Тот вояка даже мяукнуть не успел, а воин храма уже врезал ему обухом копья по голове, отправив забияку в глубокий нокаут.

Помахал мечом и я.

Ну как помахал, один из сотников Милослава предложил 'шуточный' поединок, так на слабо. А я дурень согласился, никогда не любил уродов, что пытались развести меня на слабо по пьяни. Вот и решил проучить наглеца. Правда я на это трезвый бы не согласился, а просто послал бы уродца на хрен.

Мой соперник вышел с коротким копьем и щитом, а я с двумя мечами. Тут, в этом времени меч вообще оружие дивное, как в наше время гранатомет. То есть мечи конечно имеются у воинов, но их очень мало и стоят они очень дорого, так что на сотню вояк, мечи будут вряд ли даже у десятка. И понятное дело, что при таком раскладе мастеров меча найдется крайне мало. А тут я такой весь в сияющих доспехах, и с двумя мечами. Дистанция конечно неудобная, ведь с недолеченной ногой гонятся за копейщиком трудно, но он сам дурак. Полез буром, хотел удаль свою показать, а я с первого же удара отбил выпад врага одним мечом, а другим просто отмахнулся, как палкой, целясь примерно в район головы. Ну и попал, прямо по шлему. Удар был так себе, чисто наотмашь, но эффект поразительный, мой соперник поплыл, чуть опустив щит и заработал второй удар по шлему, только уже в полную силу, ну и сразу нокаут. Больше я ни с кем не дрался, все таки правая нога не позволяла быстро двигаться, а в поединке это опасно, можно легко пропустить наконечник копья в пузо. Народ ликовал, ведь даже раненный князь Чеслав столь удачлив, что не самого слабого воина вырубил, и всего то с двух ударов, а в этом мире удача очень ценится. Удача и смелость тут идет по цене чистейшего золота.

Со смелостью вообще какой то перебор. Тут повально все на голову больные. У костра рассказывают, как они геройски умрут в битве с врагом, и при этом только для того, чтобы потом попасть за стол богов-Асов. Где они будут весь день пить, всю ночь трахать валькирий, а под утро сойдутся в поединке за самую лучшую деву и умрут с честью. Но самое интересное, что они все надеются утром воскреснуть и опять сесть за стол богов-ассов, чтобы на халяву весь день бухать и ждать прихода валькирий. Вот такой вариант веры в загробный мир, и самое главное, ведь ничего нового, там в загробном мире нет, как всегда мечта у мужиков одна, много водки и баб, и ничего через тысячи лет не изменится, ну разве только в толерантной Европе. Там мечтают о стоге дурман травы и красивых 'мальчиках', вот только богам это извращение вряд ли понравится, не пустят они этих извращенцев за свой стол, да и валькириям это не понравится тоже, ведь их кто то должен будет удовлетворять, а злые валькирии, это то еще несчастье.

Глава десятая. ОПЯТЬ ШВЕДСКИЕ БЕРЕГА

Подготовка к новому морскому походу заняла всю зиму и первый месяц весны. Мы вынуждены были потратить много времени на ремонт кораблей, подготовку вооружения и припасов. Положительным моментом подготовки к походу стало наличие огромногой по нашим меркам дружины в Полоцке и приграничных городах. Этот момент я использовал как средство борьбы с неподконтрольными племенами дряговичей. Чтобы дружина зимой не скучала я отправил аж две сотни воинов в рейд по припятским лесам. В этом рейде Алларат показал себя как настоящий боевой командир, прилично сплотил команду наемников и подчинил огромное количество посьеголовцев. Со слов воинов получилось, что в ходе рейда удалось обнаружить и 'подчинить', то есть заставить платить 'ежегодную дань' почти десяток родов, а четрыре рода песьеголовцев, что решили сопротивлятся были полностью уничтожены. Поэтому выходя в морской поход я был уверен, что в тылу не вспыхнет никаких восстаний, восставать больше некому.

В походе участвовали пять дружин. Самая большая дружина была у ободритского военачальника Ятвига, у него было двести три человека на девяти кораблях. Дальше шел отряд Радомира на четырех двадцати весельных галерах, имевших на борту сто сорок человек. Следующим по численности был отряд речного пирата Аркха на пяти чайках, численностью в сто десять человек. Потом шел отряд готского вождя Алларата на четырех судах, численностью в восемь десятков человек. И самым малочисленным был мой личный отряд. На тех кораблях и имел всего шесть десятков воинов личной дружины, остальных я оставил охранять казну и мастеровых в Полоцке.

В море выходила огромная армада в 25 кораблей и почти шестистах воинах. Да, да не смейтесь все рассказы про миллионы тысяч гуннов и сотни миллионов монголо-татар это все бред сумасшедших фантастов от истории. На самом деле археологи уже давно раскопав древние города, примерно подсчитали сколько какая земля могла прокормить людей и сколько какой город или селение могли выставить воинов. И получается, что все древние цифры про сто-пятьсот миллионов воинов нужно делить на сто-пятьсот тысяч, или сокращать любую известную вам цифру сразу на два нолика.

Даже Темучин, это тот которого потом назовут Чингисханом, после своей смерти разделит между своими сыновьями все царство, которое насчитывало к его смерти всего 44 000 юрт. Вася, это всё царство! Вся земля захваченная монголами от моря и до моря, и эта земля могла выставить всего то 88 тысяч воинов, по два человека с каждой юрты. И вот таким войском Темучин захватил половину известного ему мира.

А сейчас, в моем мире шесть сотен человек это и есть 'тьма-тьмущая' воинов, то есть очень много. С таким войском можно рушить империи, и я иду на Готланд, чтобы разрушить империю торговцев, которые фактически блокируют торговлю на Балтике, пытаясь обеспечивать любыми путями свою монополию на торговлю с северными варварскими народами, весью. Саамами, чудью и эстами. Сейчас это торговцы посягают на будущие земли Русской. Ведь именно в это время никто не может торговать из-за мерзких барыг с Готланда, которые и сами то не слабые, но к тому же имеют неплохую дружбу с вождями местных свейских, гетских, сконских и ютландских племен. Протовикинги наглухо закрыли протославянам проход из Балтики в Северное море. Без разгрома всех этих будущих викингов мне тут нормальную жизнь не наладить. Потому, что нормальная жизнь может быть только при свободной торговле по морям.

Мы вышли на рассвете примерно в начале апреля и шли по моему компасу строго на запад три дня. На каждом корабле был специально обученный навигатор с примитивным компасом. Задача простая держать общий курс на запад и при этом не отстать от группы кораблей. Двигаясь таким курсом мы рано или поздно должны упрется либо в Готланд, либо вообще в свейский полуостров.

Пройти нужно было пятьсот километров по морю. Древнее судно, по моим подсчетам, под парусами развивало скорость 8-10 км в час, а на веслах не более 5 км. в час.

Паруса были не у всех, и мы постарались на парусные корабли загрузить максимальное количество бочек с припасами, а корабли, что шли на веслах были максимально облегчены. Тем не менее парусные корабли незаметно наращивали скорость и уже к вечеру оторвались от каравана и в закатном солнце растаяли в морской дымке. Я старался не бросать тихоходные корабли и постоянно стравливал парус, чтобы держатся в основной группе. Вот так вот мы и гребли почти пять дней.

Как только впереди появилась темная полоска суши, я отдал приказ на всех моих кораблях дать полные паруса и мы полетели на волнах аки чайки по воздуху и уже к концу четвертого дня мы пристали к берегу, а первый из кораблей брата Радомира и основной группы гребных кораблей я увидел к утру следующих суток.

На пятый день мы собрались почти все, все кроме двух кораблей. То ли бедолагам не повезло и они утопли, хотя как можно утонуть в такую погоду, погодка то шепчет, легкий весенний ветерок, волны небольшие. А может те корабли прибились к берегу где то в другом месте и сейчас в панике ищут нас.

Я отправил в обе стороны по одной быстроходной чайке и уже к вечеру шестого дня похода мой разведчик привел одно из потерявшихся судов Аркха. Но судно ободритов мы так и не нашли, а ждать было бесполезно. И так понятно, что переход удался. Радовались все кроме меня, надо же мы смогли перепрыгнуть море и сам Чернобог не посмел гневаться. Я вот сейчас думаю что Чернобог забрал целый корабль с людьми, но что такое один корабль когда у людей такая эйфория. Мы нашли ЗЕМЛЮ, УРА!

Да, проблемка состоит в том, что я понятия не имею, что это за земля. Ведь мне то нужен был остров Готланд, а мы скорее всего остров проскочили и теперь находимся на шведском или свейском побережье. Теперь нужно тупо плыть вдоль берега и ловить местных людишек для допроса и уточнения маршрута движения. Это как старый анекдот про советскую и американскую подводные лодки, что встретились в период холодной войны в Тихом океане. Наш капитан выскочил на мостик с картой и кричит:'— хей, хер капитан, а где тут Владивосток? Зюйд-зюйд-вест — кричит американец. Да ты не умничай, а пальцем покажи — возмутился наш капитан'.

Вот так и я, с картой и компасом ищу хоть кого то, кто укажет пальцем путь к Готланду.

Мы уже два дня идем вдоль берега на юг, а я все бегаю по своей чайке и смотрю на берег. Стараясь высмотреть хоть одного человека, а то мы не местные, случайно заблудились. Как ни странно, но на восьмой день похода мы нашли пропавшее судно. Выходит Чернобог вообще не взял жертвы, это же какая радость для аборигенов, это не просто, а знак, знак того, что я как предводитель этого похода, пока что люб богам. По секрету скажу, что я дал пару серебрушек нескольким воинам из команды Радомира и наказал им прилюдно меня хвалить, то есть поднимать авторитет. И когда все увидели потерявшееся судно, то проведенная перед этим работа вдруг взорвалась криком сотни ликующих глоток, '..ура Чеславу, слава сварожичу!!'

Слава, мне слава. Это бурное одобрение и восторг толпы поставил меня на уровень практически суперзвезды, ну и ладно, теперь главное никуда не спешить, а то то поспешишь-людей насмешишь. Славу очень легко приобрести, но также легко и потерять.

Ночевали мы на берегу, со всеми средствами предосторожности, с выставлением усиленного караула и вытаскивании кораблей на берег. И я уже догадывался, что остров таки мы просмотрели и сейчас идем вдоль шведского берега на юг, вот только куда дальше, сколько еще идти, земли то безлюдные? За все время путешествия ни одного человека так и не обнаружили.

Утром десятого дня мы пошли вдоль берега отклоняясь южнее и уже к вечеру нашли огромный залив, уходящий вправо, вдаль до горизонта.

Как только наши корабли показались в горловине большой бутылки, то увидели несколько полу драккаров, полу чаек, что убегали в глубь фьорда.

Мы посовещались и решили зайти в гости к уважаемым свеям, или сконцам, или кто тут сейчас обитает, так чисто для ознакомительной цели. Но дойти до конца фьорда в этот день нам не удалось и пришлось опять ночевать на берегу, а с рассвета продолжать путь в глубь этой проклятой бутылки.

К обеду одиннадцатого дня путешествия показалось небольшое селение, а в селении комитет по встрече. Там было собрано почти все население поселка. Пока мы плыли к причалу я пытался сосчитать местных людишек, и получалось, что мужчин было не больше пяти десятков, еще сотни полторы злых тёток с копьями и щитами почти сотня подростков. Странные люди, а ведь могли сбежать, но не бежали, а стояли и ждали врага, почему?

Я махнул рукой и помощник поднял сигнал 'все ко мне'. По этому сигналу к моей чайке подошли корабли воевод, или капитанов, или пиратов. В общем мы устроили военный совет прямо в море. Основной вопрос состоял только в том, что делать, нападать или попытаться договорится? А если не удастся договорится, то стоит ли вообще применять силу, ведь нас банально могут с фьорда и не выпустить? Там наверняка уже посыльные побежали к соседям и скорее всего уже на помощь местным жителям идут корабли прото викингов. Совет порешил пристать к берегу и пытаться торговать с местными, ведь мы все таки взяли с собой много ценных товаров и дорогое железо. Нам припасов прикупить нужно, да и обстановку разведать, и про этот проклятый Готланд узнать. А то я уже чувствовал себя лохом педальным. Пообещал пацанам привести их на Готланд, а привел в какой то дикий фьорд, где даже бабы за копья хватаются, вместо того чтобы просто сбежать в горы.

Встреча была воистину голливудская. Я чувствовал себя капитаном испанского брига, который пришел в Южную Америку.

На берегу стояли воинственные аборигены, только вот буссов у них не хватает, и стоят они все в приличной одежде, а не в трусах как аборигены южных морей. И мы все таки не с мушкетами, но и сотни арбалетов хватит, чтобы разогнать это стадо.

Я первым сошел на берег, а со мной четверо самых преданных воинов, прошел несколько шагов и встал подняв руку в приветствии. Постоял минутку потом показал на себя пальцем и сказал — я князь Чеслав, пришел к вам с миром и товарами, кто у вас вождь?

Мои слова вначале прокричали на кельтском, потом на белском, потом еще на нескольких языках. Это были те воины, что пошли со мной в поход из числа освобожденных рабов, что я привез с собой с острова Готланд прошлым летом.

Ноль внимания, потом воин Алларата то же самое прокричал на готском языке, потом попробовали еще несколько человек, опять ноль.

Я почесал затылок, шлем я снял и привязал к ремню на поясе, все таки переговоры.

После такого затянувшегося молчания из толпы закрывшихся щитами местных аборигенов вышел мужик и сказал, что то на непонятном мне языке. Я честно пытался уловить хоть одно слово и услышал, что то такое далекое, типа норвежско-шведского, но нет, не слышал такого акцента ранее.

Я повернулся и посмотрел на свою группу переговорщиков и увидел одного человека, что поднял руку.

— Что он сказал ты его понимаешь?

— Да, с трудом понимаю, он как то коверкает слова, это не гет и не свей, я не понимаю кто он, наверное из сконцев — ответил мой переводчик.

— Понятно — протянул я — а что он сказал?

— Он спросил нас, кто мы.

— А что он сказал про 'вик', они что викинги? — переспросил я.

— Нет они обычные люди, бонды, а вот тебя они назвали человеком с залива — ответил переводчик.

— Вик, по ихнему — это залив, что ли? — не понял я.

— Да, они так называют залив, это то, что ты зовешь почему то фьордом. Все кто приходит с моря и туда же уходит, то есть с залива, это люди моря, то есть люди залива. А те кто сидит на земле, те люди земли, то есть бонды. Эти местные — переводчик показал рукой на группу людей со щитами — они свободные общинники, то есть бонды.

Я подошел ближе.

— Мы мирные торговцы, нам нужна вода и припасы, мы привезли железо, керамику и другие товары. Если позволите причалить у вас в селении, то обещаю мирный отдых, а не позволите встать тут, то мы станем вон там у берега — я показал рукой на небольшой ровный мыс.

Местный мужичок что то заговорил на своем языке, а мой переводчик долго слушал и кивал головой, а потом повернулся ко мне и сказал.

— По договору, мы имеем право приставать в любом месте, и вести мирный торг. Но заходить на берег на удалении пяти полетов стрел нам запрещено.

Я аж морду скривил от удивления и переспросил у переводчика.

— Это что за договор такой, и почему нельзя заходить на берег дальше пяти полетов стрел?

— У них считается, что люди залива мертвецы, что иногда выходят из царства Хель на берег, а мертвецам по берегу ходить нельзя, а то мертвецы своим присутствием землю оскверняют, кстати — переводчик посмотрел на меня внимательно, как то оценивающе — старик сказал, что на тебе нет специальных охранных символов и ты нарушаешь договор.

— О каких символах говорит этот старик, ну ка спроси у него точно, что ему не нравиться.

Толмач спросил, потом покачал головой и еще что то спросил, после чего начал свой рассказ.

— Один бог, который ходит по этой земле и собирает армию мертвецов. В его армию обычных бондов не берут, берут только таких как мы, то есть не просто воинов, а тех кто пришел с залива. Местные считают, что все воины, особенно вожди должны иметь на теле специальные руны, то есть символы, что позволяют Одину не видеть тебя пока ты жив. А после того как воины погибают, то всё их тело должно быть покрыто этими защитными символами. Они наносятся на тело для того, что бы Один сразу забрал погибшего воина к себе и не позволял ему шлятся по земле и убивать своих сородичей. На нас символов нет и это очень плохо. Вождь говорит, что тебя видят боги и через тебя они могут наносить вред живым. Всем бондам разрешается убивать таких как мы, ибо мы уже мервы, мы все уже состоим в армии Одина. Если мы нарушим закон и заступим за запретную черту, то мы оскверним их землю. Мертвецы, то есть люди Одина не имеют право заступать на сушу более чем на пять полетов стрелы. За нарушение закона — смерть, такое убийство угодно богам.

Интересная история получается, там в 20-м веке, наши придурки, что называют себя историками раскапывают древние могильники и иногда находят мумифицированные тела норвежцев или шведов. На этих телах чудо историки видят всякие наколки и думают, что викинги типа были такими понтовыми пацанами, что просто любили украшать свои тела. А вот местные так те вообще против этих протовикингов. Местные считают викингов живыми мертвецами, пока, что живыми. И по факту выходит, что местные требуют от всех, кто решил посвятить себя воинскому делу сразу на тело нанести защитные руны, чтобы эти руны после смерти тебя удерживали от нападения на живых. Пусть лучше тебя Один сразу заберет в свои чертоги, чем ты будешь шляться по земле в качестве зомби и жрать своих сородичей. Прикольная история.

— Да — задумчиво протянул я — интересно, а они уже подмогу вызвали, а то маловато их чтобы нас побить за нарушение закона?

— Вызвали — усмехнулся переводчик — можешь не сомневаться, тут рядом местный вождь сёконунг-морской живет, всего в пяти днях пути, а они нас еще три дня назад увидели, так что не сомневайся уже по берегу весточка направлена, а у этого конунга морского аж сотня воинов есть и пять кораблей.

— Сила страшная — усмехнулся я — но все таки мы не будем ссориться с местными жителями и нарушать их законы, скажи деду, что мы станем там, где он укажет и будем рады быть его гостями. К стати, а спроси у этого старика, чего они не сбежали, ведь нас больше?

— А что тут спрашивать, мы хоть и страшные, но богов должны уважать, а боги требуют от воинов, что в боевом походе идут, себя обозначать, вывесив на носу кораблей голову чудища. Раз у нас на носах кораблей чудищ нет, то мы не в боевом походе.

Вот наивные чукотские, или шведские парни. Странно, как они такие наивные только выживают, ведь любой идиот в 20-м веке знает, что такое военная хитрость, ведь можно и не вешать голову чудища на нос лодки, а напасть внезапно, пограбить и повоевать.

Вот взяли добрые дяди из НАТО и протянули в ООН голосования про обеспечение бесполетной зоны в Ливии, и что бы вы думали, они под предлогом этой самой зоны просто расхреначили Ливийскую армию и даже кортеж президента Каддафи обстреляли. Вот такие хитрые пиндосы. Там идиоты думали, что бесполетная зона это типа благо для народа, типа злой диктатор не сможет повстанцев бомбить. Обманули лохов, под видом спасении повстанцев разрушили страну, убили сотни тысяч человек, миллионы превратили в беженцев, так а чем я хуже?

Да и богов мне боятся нечего, я ведь безбожник, октябрёнок-пионеро-комсомолец. Меня местными байками про армию мертвецов Одина не напугаешь, я сериал 'Игра престолов' смотрел и знаю, что бога мертвецов можно убить кинжалом из драконьего стекла. Осталось только найти это стекло и пипец Одину.

Самое главное записать в память, что местное население сильно богов уважает. И если им бог сказал, что в боевом походе нужно вешать голову чудища на корабль, то местные обязательно повесят. И местные не знают, что тут могут появиться такие как я. Вот эти непуганые идиоты и стояли, ждали пока я к берегу причалю. Да дорого эта наивность и вера в богов обойдется прото шведам, то то они такие злые будут через пару сотен лет.

Мы отдыхали, чинили мелкие проблемы на кораблях, иногда бражничали и ждали хозяина этих земель. Местный и 'страшный' князек-секонунг пришел через два дня на трех шнеках.

Когда его 'грозные' корабли появились в заливе, мы полу трезвые вылезли посмотреть на хозяина залива, а хозяин залива увидев наш флот, походу струхнул. Он сейчас решал важный вопрос. Такой вопрос всегда решает маленькая стая бродячих собак, увидев, что на ее территорию пришли волки. И вопрос состоял только в том, что лучше: с честью и по глупости умереть, или все таки лучше свалить и поискать другой залив?

Есть правда и третий вариант, попробовать договориться и разойтись мирно. Беда втом, что этот секонунг про третий вариант наверное и не знает, он думает, что если упустит время, то может и сбежать уже не получиться. А мен воевать тут не охота, поэтому я ему намекну, что есть шанс разойтись мирно.

— Эй, кто там на корабле — крикнул я охране своих судов — поднимите белый щит на мачте.

Щит подняли, но секонунг не собирался бежать к нам с обнимашками, я видел как воины брибывшего вождя перекрикиваются между кораблями и видно принимают трудное для себя решение. Но вот что то произошло, походу совет закончен и местные викинги решили все таки поговорить с нами.

Когда я уже устал стоять на пристани повернулся, чтобы вернутся за стол, который нам любезно накрыли местные жители, правда абсолютно не бесплатно, овец и пиво пришлось покупать за реальное серебро.

Вот когда я повернулся, весла на прибывших кораблях ударили по воде и три морские чайки, или как они называются у местных викингов пошли к причалу. Суда еще очень, ну очень не похожи на драккары. Что то больше похожее на мои бывшие двенадцати весельные трофеи, что я взял у готландцев, то есть грубая копия сбитых из толстых досок больших морских шлюпок. Правда способ набивки досок булл уже инновационным, то есть доски набивались поверх друг дружки, то есть внахлест. Вот и увидел я впервые прото драккары. Такие суда имели приличную грузоподъемность, но очень низкую осадку и скорость передвижения. Под парусом такое судно ходить не может из-за отсутствия киля, но зато прекрасно может заходить с моря в реки. С годами местные мореманы и кораблестроители совершенствуют свои суда в сторону уменьшения ширины судна и увеличения длинны, и вот именно тогда они и станут мастерить киль, что позволит этим кораблям лучше держать курс под парусами и станут эти вояки настоящими морскими путешественниками и первооткрывателями, а еще позже они станут морскими разбойниками — викингами.

Встречали новых гостей уже всем кагалом. Потом были долгие переговоры. Местный 'морской царь' раздувал щеки и пытался показать свою значимость, но получалось плохо. Людей у нас было больше, оружие получше, воины имели какие-никакие брони, а моя личная дружина на трех ладьях так вообще изображала царскую свиту, да и корабли у нас были неплохие.

Я честно рассказал, что собираюсь ограбить готландцев, а местные бандиты честно обиделись. Ведь как так, эта корова их, они периодически её доят, но периодически и копытом в лоб получают. Однако же доход какой никакой имеют, а тут мы — беспредельщики приплыли, пришли и так нагло требуем отдать доходный район, с ларьками, стриптиз барами и игровыми автоматами.

Мы пообещали поделится добычей и пообещали им прибыльную торговлю если местные прото викинги нам помогут взять Готланд. В общем переговоры шли тяжело до тех пор, пока я не подарил секонунгу меч. Как ни странно, но мечей у прото викингов не было вообще, только топоры и короткие копья. После этого переговоры сразу приняли конструктивный характер и завершились рукопожатием.

Только после роскошного подарка и рассказал мне местный царек, что ушли готландцы на полдень большим караваном. У них там разборка со сконцами и ютунгами за остров Бронхольд намечается, не поделили бандиты между собой морские торговые пути. И ушли готландцы на двадцати судах на юг. Это получается, что у готландских купцов имеется дружина от 400 до 600 человек, сила огромная, но все ли там воины, а может они часть крестьян вооружили и с собой в поход забрали. Может они всех воинов с Готланда забрали? Вот теперь и думай, что делать или идти на остров сразу за добычей, или догнать и побить врагов в море, особенно если они там с кем то будут биться? Но это опасно, а что если враги, завидев чужаков, сразу подпишут мирный договор меж собой, и всей силой обрушатся на новых конкурентов, вот тогда мы получим по полной. А с другой стороны, ведь это какое удачное стечение обстоятельств. Можно подождать врага у острова Оланд и напасть на него, когда готландцы пойдут назад. Потери у них будут по любому, так как идти они будут уже после боя, и идти они будут не организованной группой, а небольшими кучками по 3-4 корабля, вот тут то и можно ударить по растянувшейся колонне судов. Или вообще отследить когда они пристанут на ночевку к берегу и напасть на врага во время стоянки на берегу.

Мы посовещались и решили все таки выйти на перехват вражеского каравана, пройти южную окраину острова Оланд, там выбрать подходящее место на берегу, разбиться на три группы, и вытащив суда на берег затаится в засаде. Потом дождаться прохода первой группы вражеских судов в центр засады и атаковать противника. В случае подхода новых вражеских кораблей их следует это разойтись мирно, это разойтись мирно, это разойтись мирно, отсечь третьей группой наших кораблей, а после того как мы разгромим первых, то всеми силами обрушимся на вторую группу. И так шаг за шагом мы уничтожим все вражеские силы, главное не позволить уйти ни одному из вражеских кораблей.

Мы вышли из залива и прошли еще двое суток на юг пока не увидели длинную тушку острова Оланд. Прошли остров с двух сторон. Вот тут я боялся, что противник может обогнуть остров мористее и тогда мы не встретим готландцев. Поэтому мы разбились на две равные группы и пошли в обход острова Оланд. Я заблаговременно проинструктировал всех, если флот выйдет и не встретит другую половину, то нужно обойти остров с юга и пойти навстречу или на помощь второй группе.

Это было самое нервное путешествие, не знаю чего я боялся больше. Или того, что враг пройдет мористее и нарвется на флот Радомира, или того, что вот прямо сейчас мы нарвемся на вдвое превосходящий нас флот готландцев, возвращающийся из похода.

Но этот путь мы прошли спокойно, как ни странно, но я не встретил ни одной лодки, хотя тут уже должна быть приличная плотность населения. Может их до нас готландцы распугали.

После встречи наших двух флотов мне реально полегчало и я расслабился, мы выбрали удачные места на берегу и разбившись на группы вытащили суда на берег. Расстояния между группами было примерно в 500-600 метров, на таком удалении можно увидеть, что твой сосед вышел в море и уже начать действовать самому.

Я занял позицию в центре боевого порядка, со мной были люди Аркха и местного секонунга Олафа.

Южнее находился отряд ободритов, а севернее, слева от меня сидел отряд Радомира.

Время в засаде тянулась медленно, мы охотились, изучали побережье и наблюдали за морем. И за все это время не видели ни одного человека. Ждали мы врага аж восемь суток, мы устали, я устал, ведь нет ничего более утомительного чем ждать и догонять. Несколько раз проводили совещание с обсуждением вопроса, что делать дальше? Может наши враги готландцы уже разбиты сконцами, а может они прошли как то незаметно значительно мористее и теперь сидят дома и чай пьют, ну или что там у них вместо чая. Мне отвечали, что нет, такого быть не может. Ведь врагу тоже требуется пополнять запасы воды и отдыхать, а мы заняли как раз удачное место, где приличного размера ручей впадает в море, так что на обратном пути сюда обязательно должны подойти готландцы, к тому же на берегу имеются признаки того, что тут часто пристают суда для ночлега.

Но на девятый день нашей затянувшейся засады с юга показалось сразу шесть кораблей, что медленно шли вдоль берега на север. Корабли миновали первую засаду ободритского отряда и еще не приблизились к моей точке, как я увидел на горизонте еще два корабля, а потом еще три, и еще четыре. Вот и весь флот, растянулись по моим подсчетам на 2-3 км. Получается, что чуть меньше половины кораблей где-то потерялись, а это уже хорошо. Вражеские суда меня расстроили, они реально стали забирать мористее, видно хотели обойти Олланд с востока и дальше прямым ходом идти домой на Готланд.

Как я и ожидал, настоящей засады не получилось, тупоголовые ободриты увидев, что вражеских кораблей на горизонте более не наблюдается, спустили свои чайки на воду и погребли в сторону замыкающей группы из четырех корабликов. Тут уже и мне было делать нечего, я подал команду и мы начали тащить корабли к воде.

Как бы мои воины не торопились, но мне казалось, что мы все делаем очень медленно и враг сможет сбежать, или еще хуже собраться в кучу и разбить один из моих отрядов.

Однако самое тяжелое ожидание началось когда весла ударили по воде. Я распределил цели. Сам я с тремя кораблями нападу на два первых корабля готландцев, что шли за основной группой из шести передовых, а Аркху и Олафу поручил атаковать четверку из отстающей группы. Брат по любому встретит первые шесть кораблей готландцев и судя по всему ему должно повезти, потому что на каждом из его четырех двадцати весельных галер стояло по две баллисты, что стреляли на приличное расстояние толстыми болтами — полу копьями. Последнюю же группу из четырех кораблей атаковали ободриты под руководством своего воеводы Ятвига, и у них перевес был явный 9 корабликов против 4.

Однако морской бой это я вам скажу та еще тягомотина. Вот кажется, что все красиво и красочно, но все не совсем так. Волны и брызги, а еще чайки над головой, это да, это красиво и даже романтично, но вот сам бой, это нудно и напряжно.

Как только враги увидели засаду, они налегли на весла и отвернули на восток, то есть в море, а мы погнались за ними. Ну как погнались, вот я гребу уже почти два часа, да еще и парус поставил, а расстояние между моей группой из трех кораблей и убегающими кораблями врага сократилось всего на треть. Я их видел, видел потную лысину у рулевого, что сидел на весле, видел даже усы у их командира, что подбадривал своих гребцов, призывая увеличить скорость. Ведь до врага было уже всего 500 метров, однако это расстояние таяло медленно, ну просто очень медленно. Через какое то время готландцы разделились, один из их кораблей продолжил движение в открытое море, а второй отвернул на северо-восток и пошел в сторону Готланда.

— Вы вдвоем идите за тем что пошел в сторону Готланда, не дайте ему подойти к острову — крикнул я — бейте вначале болтами по гребцам, а я пойду за тем смельчаком, что бежит в море.

Преследование продолжалось еще долго, через какое то время из виду пропали корабли наших товарищей, но все же удачно маневрируя парусами под косым ветром мне удалось сократить расстояние между убегающим и нами. Всего каких то 200 метров и я дал команду на начало обстрела. Шесть арбалетов тренькнули, потом по нам отстрелялись лучники противника, опять мы, опять они. Через какое то время стало понятно, что враг бьет навесом и мы легко прикрываемся щитами, а вот мои арбалеты летят почти настильно и это привело к успеху. Мы подранили не только нескольких гребцов, но даже и рулевого, который сполз вниз судна. Вот, это уже результат, еще пять-шесть залпов и можно будет брать врага голыми руками, скорость ведь у противника заметно снизилась. Почти половина вражеских гребцов теперь вынуждена прикрываться щитами, а не грести.

Почти так и вышло, почти.

Противник поняв, что его бьют стрелами, просто резко повернул поперек курса и стал готовится к бою. Вражеские воины надевали какие то брони, я все это видел, но идти в лоб на дюжину здоровенных мужиков мне не хотелось, хотя и было у меня людей аж два десятка, но все таки, чето я очкую.

— Убрать парус, стрелки на левый борт — заорал я — право руля, целься бей.

Мы медленно шли параллельным ходом всего в пятидесяти шагах и расстреливали врага из арбалетов, а вражеские воины спрятались за бортом прикрывшись щитами и периодически стреляли по нам из луков. Вот блин, за все время стрельбы, а сделали мои стрелки больше десятка залпов, враг потерял еще троих, то ли раненых, то ли убитых, что сидели и лежали за спинами своих товарищей.

Как не крути, но придется идти на штурм.

— На весла — скомандовал я — идем на сближения, приготовить штурмовой мостик, бросаете сулицы, а потом первый десяток идет на штурм, как высадитесь на вражеское судно, то сразу уходите правее к носу шнеки, пусть враги повернутся к нам правым боком без щитов, а второй десяток бейте их болтами и сулицами.

Время шло медленно, мы подходили не торопясь, противник готовился к встрече.

— Суши весла.

Как только я подал команду приготовиться к высадке, как вдруг с вражеского корабля в нас полетели почти десяток сулиц, а потом опять десяток, а потом опять. Ни хрена себе, артобстрел, это какой же силищи эти морские монстры, что меня чуть в воду не сбило. Одна из сулиц ударила в бронь и я почувствовал такой удар, как будто меня кувалдой лупанули, только успел за канат схватиться. Двум моим бойцам не повезло, сулицы попали прямо в голову, вот это мастерство. Только вот теперь противник без древкового оружия вынужден будет сражаться только топорами и мечами, а у нас есть шанс подержать их на дистанции.

— Держите их копьями как можно дольше, вперед — заорал я как только мы перекинули штурмовой мостик.

И вдруг враги дружно гаркнув боевой клич кинулись к нам.

Все могло тут же и кончится, нас бы зажали на корабле, и имея преимущество в массе просто по скидывали бы за борт, то есть выдавили бы с судна. Как только первый бородатый дикий вепрь полетел на штормтрап, я кинулся ему навстречу, и пригнувшись рубанул его мечом по ногам, а секира врага пролетела буквально в сантиметре от наглой попаданческой рожи. Второго врага я встретил ударом прямой ногой в живот. И вот тут я понял, что кино про Брюс Ли не катит.

Ну представьте, маленького китайца Брюс Ли, что ударом ноги пытается остановить несущийся на него борца сумо. Что будет по вашему? Правильно сумоист побежит дальше, а несчастный Брюс полетит в воду, но мне повезло, я полетел обратно назад на свой корабль. Однако вражескому воину тоже не повезло, его всего такого страшного встретили в упор сразу четыре болта, а потом один из моих воинов вмазал ему топором по голове, и мертвое тело пролетело по инерции дальше, уткнулось головой в борт.

Сеча началась не так как хотел я, мы не смогли перебраться на вражеский корабль, но и врагам не повезло, их хитрый план не сработал, а учитывая, то, что у меня все таки стреляли шесть арбалетов, да еще методично метались сулицы, то уже через пять-шесть выстрелов враги отошли к корме своего судна и стали прикрывшись щитами. Врагов осталось всего пятеро.

Я как то быстро потерял всю свою кровожадность и желание убивать, я махнул мечом.

— Эй вы бросайте оружие и я гарантирую вам жизнь, корабль и товар мои — крикнул я — вас высадят на берегу, идите куда хотите, я не хочу вас убивать.

Мои слова прокричали несколько толмачей, но враги оружие не бросали. Из их слов я понял, что они там прикрывают какого то своего раненого вождя и готовы уйти с ним в Вальгаллу.

— В Вальгаллу так в Вальгаллу — устало сказал я и сел на банку (скамейку) — бейте их болтами, пусть идут на хрен в свою Вальгаллу, потом всех за борт.

Путь в Вальгалу осилили не все. Из вражеской пятерки от болтов умерли всего двое, а три человека мы взяли живыми. Ранения были серьезные, но все таки они выжили. Один боец меня таки удивил, в его теле торчало 5 болтов, а он был жив, вот опять непонятные особенности человеческого организма. Со мной на севере работал парень, после отсидки, так он сидел за непредумышленное убийство. Торчка одного лупанул апперкотом, и тот умер как то сразу, а тут пять болтов и враг живой, воистину война это божий промысел. Выбросив врагов за борт, я пересадил первый десяток на трофейное судно и мы двинулись обратно.

Подошел я к берегу только к вечеру, оказалось, что наша гонка, бой и возвращение назад заняли почти весь день. Да, морская чайка это вам не торпедный катер. Чайка даже под парусами движется медленно, а на веслах, да еще с уставшим экипажем, кажется что судно стоит на месте. К тому же есть такое понятие как морское течение, вот ты смотришь на берег и гребешь в его сторону, а вдоль берега такое не хилое течение. То есть вода вдоль шведского берега движется с приличной скоростью в сторону датских проливов, и тебя постоянно сносит влево, так что приходится напрягаться, а вот на противоположном берегу течение почему то идет от Руяна к финскому заливу.

Сейчас мы гребем в сторону берега, а нас сносит южнее, и как назло ветер тоже дует северный, то есть с севера на юг, и даже косой парус не позволяет двигаться в правильном направлении. И еще я заметил, что тут действует очень сильное отливное течение, то есть как то непонятно судно постоянно относит в море.

Когда я уже отчаялся и решил бросить трофейный корабль, от берега в нашу сторону отошли три чайки. Вот тут я напрягся реально. Что делать, бросить трофей, поднять парус и свалить пока не поздно, или подождать, а вдруг наши.

Но оказалось, что я вообще слепой. Мой молодой воин, которого я назвал 'впередсмотрящий' прокричал — князь, там корабли твоего брата Радомира.

Фух, громко выдохнул я, ну хоть тут повезло, а то я уже подумал, что весь мой флот потоплен, к чертям собачьим, но если корабли брата идут, значит бой окончен в нашу пользу. Хотя, ведь это могут быть и враги, на захваченных у брата трофеях. Примерно с пятисот метров я узнал огромное пивное брюхо Гореслава, и мне полегчало. Месяц назад Гореслав не смог усидеть в своем селении, и придя в Полоцк потребовал себе корабль для похода. Я отдал старую трофейную галеру, и соответственно Гореслав со своим кораблем и воинами вошел в состав дружины Радомира.

Нам помогли дотащить захваченный корабль до берега, и только там я узрел всю картину морского побоища. Да это была не битва, это была первая морская мясорубка в которой участвовал попаданец.

Мои войска потеряли, один корабль, 23 убитых воина, 67 раненых, и 9 пропавших без вести. При чем реально пропавших. То есть я, конечно знаю куда они пропали, но не могу понять как. Как так случилось, что человек упал за борт в броне и с оружием, и его никто не видел. То есть можно смело считать, что я потерял 32 человека убитыми.

Радовало только то, что большая часть погибших и раненных это люди готского вождя Алларата и не менее без башенного ободритского военно начальника Ятвига.

Как оказалось самым удачливым вождем стал мой товарищ речной пират Аркх, у него не пострадал ни один из воинов, а добыча составила аж два захваченных корабля.

Врагов как ни странно взяли не всех. Из 15 вражеских кораблей два были сожжены, один разбился, налетев на какой то подводный камень когда пытался скрыться у острова Оланд, вся команда пошла на дно, а один корабль включил пятую передачу и свалил таки от воинов Радомира к Готланду.

Из допроса пленных врагов было установлено, что примерно две недели назад флот готландцев встретился с флотом сконцев у Бронхольда и прошла непонятная битва. Битва без проигравших, то есть корабли противоборствующих сторон после нескольких часов маневрирования и стрельбы из луков друг по дружке просто разошлись. Готландцы решили изобразить бегство, развернулись и ушли на север, а той же ночью они развернулись и пошли назад. Увидели костры сконцев, что ночевали на берегу, готландцы подошли и напали на сконцев. Ночной бой был тяжелый, частично сконцы сумели организовать сопротивление и пробиться к своим кораблям, а частично просто сбежали в горы, бросив имущество врагу.

Утром когда готландцы уже праздновали кровавую победу, они увидели подходящие с моря корабли ютунгов, вот тогда и попыталась эта банда сбежать, погрузили раненых и начали уходить на север, но их догнали. Сборное войско юттунгов и англов весь день гнались за готландцами и уже к вечеру догнали флот торговцев. Был тяжелый бой. Воспользовавшись наступившей темнотой готландцы вышли из боя и шли домой двое суток без остановки, чтобы оторваться от противника, а потом на них напали мы.

Из всего этого рассказа я понял только одно, где то там сзади с удалением примерно в сутки идет большой флот врагов готландцев, и нам нужно сваливать.

Мои не очень серьезные аналитические способности говорили мне, что в этом регионе скоро что то поменяется. Вот например флот сконцев потерпел неудачу, и теперь ютунги обязательно попытаются их добить и взять под себя все земли сконцев. Англы будут наверное против и попытаются себе также отжать часть земель сконцев, а я в это время должен попытаться взять под себя голландцев и свеев.

Что делать теперь, устроитиь совет? Ладно, посоветуемся. На своете было высказано всего два предложения. Первое — это устроить вторую засаду на флот юттунгов и англов и разбить их, а второе — это быстрая десантная операция на Готланд, грабеж и отход домой. Кораблей у нас теперь столько, что мы сможем вывести с Готланда все имущество и всех рабов, что поймаем. И это будет серьезным ударом по геополитическому положению противника, это точно не позволит готландцам в ближайшее время восстановить силы и пойти в свой поход 'драх на остен'

На скалистом берегу у уютного костра сидела группа уважаемых вождей. Это я их собрал, чтобы обсудить насущные наши проблемы и решить вопрос дальнейших действий. Совет я решил проводить по всем правилам. То есть вначале заслушать самых молодых, самых неопытных, но очень горячих вождей, а потом дойти до самых уважаемых воевод. Ну, а в конце совещания, я так сказать должен подвести итоги. При таком проведении совета присутствует и элемент военной демократии и определенный уровень единоначалия. Осталось только найти самого молодого, но по всему выходило, что самым молодым был именно я. Однако я ведь не могу быть самым молодым, поэтому я оглядел всех присутствующих и сказал — Аркх, скажи, что ты думаешь о дальнейших наших действиях, что предлагаешь предпринять.

— А что тут предпринимать, все зависит от тебя Чеслав — пожал плечами Аркх — если ты хочешь заблокировать торговлю и не пустить северян в свои земли, то нужно воевать со всеми. Но если ты хочешь посадить Алларата конунгом на Готланде, то нам придется хоть с кем то заводить дружбу, и поэтому воевать с юттунгами и сконцами нельзя.

— Так что же делать — не понял я — если ты предлагаешь не воевать, то скажи как сделать так, чтобы на нас не нападали эти самые ютунги и англы.

— Нужно отойти как можно дальше на полночь к Готланду и встретить флот юттунгов в море, только встретить с белым щитом и поговорить с ними, если разговора не получится, то мы просто уйдем на восток в море.

— Понятно — подвел я итог заслушивания Аркха — я думаю они не станут с нами говорить, ведь мы для них почти как готландцы, то есть конкуренты. А вступить в открытый бой без какой либо хитрости мы не можем. Ведь мы разбили готландцев с трудом. Я вот тут посчитал и у меня получилось, что у готландцев на 15 кораблях было всего 220-230 человек, а мы с трудом разбили их с засады имея почти тройное превосходство в силах. А ты Олаф, скажи что думаешь?

Олаф кхекнул, послушав перевод слов Аркха и затараторил то ли на финском, то ли на эстонском. Этот язык я точно раньше слышал и определял его как прото-шведско-норвежский.

Переводчик покачал головой.

— Этот бородатый слишком быстро говорит, я его с трудом понимаю.

— Так скажи хоть то, что понимаешь.

— В общем, он говорит, что на севере есть еще два свейских секонунга и у них тоже имеются корабли, однако они не будут воевать с ютунгами, потому что не хотят потерять торговлю и выход в Северное море. Олаф хочет забрать свою долю трофеев и уйти домой — завершил свой рассказ переводчик.

Так, подумал я, вот уже и крысы бегут с корабля, хотя почему крысы, ведь Олаф шел с нами, чтобы побить готландцев, а теперь его задача выполнена, угроза от готландских купцов-гопников устранена и теперь можно спокойно налаживать контакты с конунгами проливов и выходить с товарами в Северное море.

— А что ты знаешь про их конунга? — спросил я у Олафа.

— Фафнир сын Хрейдмара — ответил Олаф — Хрейдмар давно брал золото с торговцев за проход в Северное море, но потом Фафнир убил своего отца и теперь он правит проливами.

Вот это поворот, а я и не знал о таких дружеских родственных разборках в местных водах.

— А есть ли у него какой либо город, где можно пограбить? — спросил Радомир.

— Знаю я где его бург — ответил Ятвиг — Фафнир сидит на драконьей горе у большого залива Гнитахейди. Ходили мы к тому бургу еще при Хрейдмаре, но взять крепость не получилось.

— Говори теперь ты Ятвиг — указал я на вождя ободритов.

— А что тут говорить, эти мерзкие северяне нам всем как кость в горле, их нужно бить везде, где только увидишь — возмутился Ятвиг — а тут такая возможность напасть внезапно и разбить врага из засады, а потом можно пройти по их землям, пожечь селения и корабли у залива, а потом спокойно вернутся к Руяну.

Так с этими ободритскими маньяками все понятно, они сотни лет воюют с прото викингами и не упустят момента им подгадить, вот только мне такая война не нужна, или нужна?

— Брат, что скажешь ты?

— Ятвиг прав — Радомир указал пальцем на вождя ободритов — нам нужно пользоваться ситуацией, и если есть возможность внезапно напасть и разбить врага, то упускать такой шанс нельзя. Нас на Готланде уже никто не остановит. А если мы уйдем, то где гарантия, что к нам не придут те же ютунги. И Готланд удержать будет трудно, а ну как разобьют дружину Алларата в его новом царстве, что потом? Ведь мы ему помочь уже не сможем. Я предлагаю всем напасть на флот ютов, а потом мы пойдем на Готланд, а Ятвиг со своими людьми пусть идет в земли сконцев и там грабит кого вздумает. Если враги и будут злится на кого то, то только на руянцев и бодричей, ведь никто не узнает, что мы тут были.

Я задумался, не хотелось мне разделять дружину, а вдруг на Готланде есть еще воины и нам просто не дадут даже высадится, тогда весь поход на смарку.

— Вы все правы — подвел итог я — ты Олаф прав, тебе нет смысла ссориться с ютами, однако и ты пойми нас мы пришли не просто за головой готландских купцов, нам как и тебе нужен проход в Северное море, а для этого нужно уничтожить всех, кто этот проход закрывает.

Я посмотрел на Олафа.

— Я предлагаю тебе сейчас вместе напасть на ютов, а потом мы с тобой пойдем на Готланд.

Услышав толмача Олаф долго о чом то шушукался со своими ближниками и я продолжил.

— А ты Ятвиг со своими людьми, после боя с ютами пойдешь на юг и будешь топить и грабить там всех, кто попадется тебе на пути. Твоя задача проста, любой ценой дойти до Руяна и собрать там добровольцев. Пока сконцы и ютты очухаются от наших действий вы сможете нанести им не одно поражение и разбить тех, кто там еще сидит в проливах. Вам нужен проход в Северное море, и мне нужен проход в Северное море, но у меня есть еще готландцы и пока я не решу эту проблему, мне не стоит идти дальше. Поэтому после боя со сконцами мы пойдем на Готланд и захватим этот остров для нашего уважаемого Алларата, а потом мы с Радомиром и Аркхом уйдем домой.

Все согласились, вот только Олаф, что то спросил на своем языке.

Переводчик сказал — этот морской конунг спрашивает тебя, что ты будешь делать с пленными готландцами, он говорит, что там много свеев наемников.

— А что делать с наемниками, пусть отработают свой выкуп и валят на все четыре стороны, лично я их убивать не собираюсь — я осмотрел своих командиров, а те пожали плечами, мол и нам пофиг.

— Тогда отдай их мне — сказал Олаф.

— А ты не боишься, что они нападут на тебя и заберут твои корабли.

— Нет они дадут клятву перед богами, а клятва это серьезно.

Я скептически посмотрел на наивного Олафа, да 'европеец' какой же ты наивный, вот твои пра-пра-правнуки будут думать совсем по другому. Какая такая клятва? Если на кону деньги, то плевать на все клятвы, ибо деньги важнее богов.

Ну да ладно пока, что этот мир действительно чистый и честный как душа младенца. Кровь есть, рабство и все такое есть, но вот слово — это свято. И тех кто преступил клятву боги тут карают беспощадно.

Да умный Олаф уже понял, что мои братки делится с прото викингами не собираются. И он боится, что после захвата Готланда Алларат просто убьет Олафа, ведь новому конунгу не нужны конкуренты, вот Олаф и подбирает себе более сильную дружину.

Вот же хитрец, а я лох педальный, ведь мне мало разбить готландцев, по любому придется решать вопрос и с местными свейскими секонунгами, иначе все зря. Хотя можно ведь грохнуть Олафа добрым старинным методом, отравить, или там болт ему в лоб закатать в битве. Типа — упс, простите ребята, так чисто случайно попали, это 'френдлифаер'.

Я посмотрел на Алларата, он тоже что то понял из этих движений Олафа.

— Ты прав друг Олаф — сказал Алларат — мы не тати, нечего нам убивать пленников, разделим всех пленников поровну как трофей, а потом каждый со своим трофеем пусть делает что захочет. Если кто то решит предложить пленникам службу в откуп, то это его дело, а кто то может пожелает продать рабов, это уже его дело — Алларат развел руками, типа 'такова селяви'.

Умный Алларат, хитрый Алларат, только зря он это сейчас ляпнул, зря он показал Олафу, что разгадал его планы. Хотя, мне то по фиг, я теперь над схваткой, пусть местные конунги воюют за территории. Я обещал Алларату землю в управление, я эту землю нашел, а вот дальше пусть сам крутится, если нужно поможем. Вот только я думаю, что можно Олафа держать как противовес Алларату, а то вдруг зазвездиться и еще на мои земли позарится. Но все это потом, после того как мы разобьем флот юттов.

— Послушай Радомир, а как так получилось, что у готландцев два корабля сгорели? — спросил я.

— Да устали мы за ними гнаться, пол дня за ворогами гребли, а потом перестрелка началась — махнул рукой Радомир.

— Они нас стрелами из луков били, а мы их болтами лупили из арбалетов, да баллистами стреляли, а как уже часть команды перебили и стали сближаться, так эти гады стали маневрировать. То влево, то вправо. Вот мои хлопцы и обиделись. Вон смолы в твои горшки налили, привязали веревку, подожгли, раскрутили и бросили.

Радомир усмехнулся.

— Я им говорил, что они криворукие, и два десятка горшков мимо запустили, но как руку набили так и дело пошло. Первое корыто загорелось после шестого попадания, а второй корабль с четвертого попадания сожгли. Вот только потратили на это дело почитай четыре десятка горшков.

— А где твои хлопцы, что горшками со смолой кидались?

— Да вон там добычу делят — махнул рукой Радомир.

— Давай зови их сюда, и пусть забирают все горшки с наших кораблей — я встал — так воеводы, нет у нас времени лясы точить, сейчас на каждой чайке нужно заготовить по три десятка горшков со смолой, будем жечь вражеский флот, а уже тех кто бежать соберется возьмем на абордаж.

— И как же мы биться будем? — спросил Радомир.

— Да все просто, разделимся на две части — отмахнулся я — первая часть в заливах (виках) спрячется, пропустит ворога и тихо в спину им выйдет. А другая часть путь перекроет, и начнет огнем кидаться. Нам нужно самые медленные корабли поставить в огневой заслон, а самые быстрые поставим в засаду во фьорде.

— Нет, неправильно это — прошептал мне на ухо Радомир.

Я отошел подальше, так как понял, что Радомир не хочет рушить мой авторитет своими сомнениями, но я ведь тоже сомневался.

— Ведь, готландцы парни крутые, и если они бежали, то бежали от более сильного противника. Нам нельзя разделяться, у нас и так раненых уже полно. Пусть раненые забирают пять-шесть взятых с боя кораблей и уходят домой — тихо прошептал Радомир — а с теми, кто остался мы вместе встанем и долбанем по первым вражеским кораблям огнем. Ежели, что, то мы и сбежать успеем.

— Насчет раненых я тоже думаю, что уходить им нужно именно сейчас, а то потом будет опасно — согласился я — но насчет того, чтобы встать вместе на передовые корабли врага. А что если они, увидев нас не нападут, а будут ждать подхода всех своих сил, а Радомир? Что потом? Ведь мы потеряем всё преимущество внезапного удара. А так хоть десяток кораблей пожжем, а остальные убояться и уйдут.

— А мы спрячем за нашими галерами маленькие корабли, враг то и не увидит, что нас много, нападет, тут мы ему и наваляем.

К нам подошел Аркх.

— Что вы вожди такие хмурые, аль не верите в нашу победу?

— Да все это как то неправильно — с грустью сказал я — Брат вот предлагает не разделятся, а стать всем вместе. И что? Ну выйдут юты со сконцами, и увидят несколько наших кораблей, что мы в заслон поставим, а почему они должны атаковать, неж то они дурные?

— А я думал вы не поймете — усмехнулся Аркх — тут вы правы и неправы. Не нужно ставить сразу все наши корабли, неправильно все это. Враг увидит нас, посчитает, обойдет частью сил мористее, покажет будто бы мы им не интересны, а как подойдут основные силы, то тут уже враг и будет давить нас со всех сторон. А если мы начнем огнем кидаться, так они же не идиоты. Я бы не стал нападать на такие корабли днем. Как первый огонь увидят, так и отойдут сразу, будут нас блокировать до темноты, а ночью навалятся всеми силами и тогда нам конец.

— Да Аркх тут ты прав — я посмотрел на изрезанный ландшафт каменного побережья — ночью нам не продержатся, побьют нас.

— А что тут думать — удивился Аркх — пусть Радомир на берегу сидит, костры жжет, а как враг появится, так пусть на корабли садится и бежит на север, тут уж вороги ничего не заподозрят, подумают, что это готландцы убегают и в погоню за Радомиром пустятся. А ты Радомир их будешь только стрелами да болтами бить и идти себе вдоль берега на полночь сколько сможешь, пусть вороги на весла налягут и силы свои потратят, у тебя ведь паруса, ты все одно быстрее идти будешь. Вороги самые сильные вперед вырвуться, а самые слабые отстанут. Нам их нужно растянуть, что бы мы смогли на отставших напасть.

— Прав ты Аркх — Радомир стукнул речного пирата по плечу — я знал, что с тебя выйдет хороший ватажник. Ежели нас догонять начнут, то я их баллистами вдарю, чтоб не расслаблялись и опять в бега. А вы там у острова Оланд встаньте, пропустите основную группу и нападете на отставших.

— А ежели они не пойдут к Оланду?

— Пойдут, тот остров не обойти — отмахнулся Радомир — ежели вы на северной окраине острова свои корабли спрячете, то сможете встретить врага внезапно, по морю тот остров не обойти.

— Да ты прав Радомир — задумчиво проговорил я — вы получается будете зайцем, что загоняет волка на охотника. Тогда вы тоже не долго бегайте, скажем так, убегайте до ближайшего большого фьорда со скалами, а там сразу развернитесь, да и топите тех кто вперед вырвется, лучше всего скопом на них навалитесь и арбалетами, да баллистами бейте. Откусывайте по три-четыре вражеских корабля, на основные силы не лезьте и огонь пока не показывайте, они должны подумать, что у вас безнадежное положение и вы решили сбежать на север. Только не заигрывайтесь, а то побьют вас, и мы даже не успеем на помощь прийти.

— Не боись, братец — теперь Радомир уже меня вмазал по плечу, да так, что аж ключица заныла, вот же кабан — Я такие хитрости на Славутиче еще сызмальства пробовал, и все время получалось — засмеялся Радомир — человек он как волк. Коль кровь почуял и увидел подранка, что начал убегать, так у ворога сразу как у зверя только одна мысль работает, как бы догнать и порвать. Никто назад даже не оглянется, а вы там не спите, сразу задних бейте, у них силенок поменьше будет, раз отстали.

— Я хочу тебе Радомир всю дружину ободритов передать, а сам останусь с Аркхом, Алларатом и Олафом.

— Нет Чеслав, Олафа не бери, а ну как он на тебя же нападет, как бой начнется. Ведь этот свей говорил, что хочет дружбу с конунгами сконскими завести и проход себе в северное море выкупить.

— Так если я его с тобой отправлю, то он сбежит и бросит вас одних.

— А пусть бежит, что нам с того, мы за ним пойдем, ведь эти скалы лучше его никто не знает. А если на виду у врага побежит, так еще лучше, может враг разделит свои силы.

— Смотри как бы он тебя в засаду не заманил, и к своим союзникам не привел.

Подготовка к новому бою началась быстро, несмотря на усталость, люди работали споро, вот только я с каждым часом все меньше верил в возможность положительного для нас исхода боя.

Уже через пару часов мы отправили пять кораблей с ранеными и захваченными трофеями домой, через море к Рижскому заливу.

Я проинструктировал всех 'капитанов', еще раз напомнил как пользоваться намагниченной стрелкой, как выдерживать направление на восток, нарисовал примитивную карту побережья Балтийского моря и потом долго стоял на берегу, смотрел за уходящим маленьким караваном. Если честно, я уже был сам не рад, что ввязался в эту авантюру, с каждым часом я приближал гибель своего морского флота.

В этом мире, люди еще очень плохо понимают такие слова как 'тактическая целесообразность', 'военная хитрость' и все другие красивые фразы из моего будущего прошлого времени. Тут все эти фразы воспринимаются как банальная трусость. Погибнем, ну и что? Ведь так мы быстрее попадем в рай, а там сорок девственниц и куча бесплатной выпивки, ну и все такое.

Олаф стоял неподалеку и о чем то говорил с одним из своих людей. Я пытался его слушать и меня зацепило какое то слово, о чем это он говорит. Что бы отвлечься от давящих мою душу мыслей, я решил поизучать местную историю.

— Что ты сейчас сказал Олаф? — спросил я секонуга свейского.

— Что? — не понял Олаф и повернулся на своего собеседника.

— Я слышал, что то про руотси говорил, что за руотси.

— А — протянул Олаф — я говорил, что нам нужно найти большую скалу, что выступает в море, и там встретить вражеский флот.

— Так, что руотси это скала по вашему?

— Ну да — удивился Олаф — а что?

— Блин, да я думал что руотси, это гребцы на ладьях.

— Может и так, только у нас руотси означает скала, а моя земля называется Ruotsimaa, то есть 'Страна тысячи скал'.

— Скажи Олаф, а откуда вы тут? То есть как ваш народ попал в эту страну скал, не верю я, что вы тут рай земной нашли и решили поселится.

— Нет Чеслав — проговорил Олаф, а толмач перевел — не наша это земля, наши предки жили раньше у самых проливов, но наши вожди позарились на золото ромейское и пошли войной в земли гальские.

— Не понял я тебя, как так на галов? — спросил я — ваших вождей что ромеи подкупили?

— Ну да, поднесли много золота ромеи нашим вождям, и они пошли бить галлов, однако обманули ромеи вождей и золота не дали, а взамен платы натравили на наших предков отряды вандалов. Вот и не смогли наши воины вернутся с похода, и пошли в землю гишпанскую, а уже там задружились с вандалами и вместе с ними напали на ромеев.

— Так а вы как же? — спросил я.

— Давно это было, ромеи побили князя Норика, и тот со своими родами ушел на север и изгнал со своей земли сконцев, и те бежали на наши земли и изгнали нас на север. А после смерти конунга Норика пришли гёты, это те которых ты ютами зовешь и изгнали уже родовичей Норика, которые опять погнали наших предков в страну снегов и скал. А потом пришли саксы, и изгнали уже юттов. А еще варанги были, бургунды, франки, кельты, белгы и многие другие. Были и боши, что саксов и англян изгнали, так и сидят теперь они на той земле, что раньше нашим предкам принадлежала.

— Боши? — переспросил я — это что германцы что ли?

— Слышал я это слово от купца ромейского, что с кельтами к нам приходили — Олаф замолк и задумался — Те народы германцами только ромеи называют, а мы их бошами зовем. Вот так все народы по земле носит, как судно по волнам, и кто его знает, может и германцев тех кто небудь с земли погонит. Вот только нам теперь отступать некуда, мы и так в землях снежных троллей живем, не ровен час придавят нас, так и уходить уже некуда будет, разве что в земли саамские.

— А вы не уходите — сказал я и задумался, вот опять варанги какие то, а не варяги ли это, но сказал я другое — если это ваша земля, так и бейтесь за нее, нечего вам с волками договариваться. У волков нет ни совести ни чести, они будут резать вас ради добычи, куда бы вы не сбежали.

— Мы можем уйти в землю Саамов, там нас никто не достанет, только там жизни нет, там есть только выживание, да и землю ту готландцы себе присмотрели, вот мы и воюем с готландскими купцами.

— Не дрейф викинг, мы вам поможем и ютов со сконцами разбить, и англов приструнить сможем, и до германцев доберемся, очень уж мне они интересны. Сейчас мы с тобой союзники и ворог у нас один, никто не имеет права закрывать проливы в Северное море, и мы будем бить любого ворога, кто станет препятствовать нашей торговле.

Я посмотрел на Олафа.

— Только сразу предупреждаю тебя конунг свейский — я сделал серьезное лицо — земли чуди, эстов, мери, води и веси мои, если захотите торговать, то милости просим, но дань брать с моих земель не позволю.

Олаф усмехнулся.

— А я сразу понял, что ты не просто так пришел к готландцам. Видно они полезли туда, где их не ждали. Я ведь помню как четыре зимы назад купцы готландские людей в поход собирали, так с того похода никто и не вернулся, а теперь вот ты пришел.

— Ты умный вождь Олаф, все правильно ты понял, пришли они в мои земли и сгинули безвестно все в болотах, да только не поняли готландские купцы ничего и стали опять в мои земли хаживать. Вот теперь и я пришел к ним, что бы самым тупым все разъяснить и земли меж нами по правде разделить.

Олаф покивал головой.

— А что, есть у тебя чем торговать?

— Есть, как не быть, железо, керамика, мед, меха. Да много всего у меня есть, только эти товары вам не нужны, у вас тоже все это есть. Я хочу свои товары ромеям по морю возить, вот там настоящую цену за товар взять можно.

— Не всё, что ты назвал у нас есть, а мне продашь свои товары?

— Продам, конечно — я посмотрел на Олафа — забери под себя земли тысячи скал, вот тогда и торговля станет более выгодной. Согласись, нет смысла твоим соседям — конунгам морским дань платить с каждого корабля. Лучше будет, если все земли в одних руках останутся и плату за мирный проход один владетель земли брать будет.

— А как же Алларат? — Олаф посмотрел на меня — я думал, что все земли ты ему отдать хочешь.

— Алларат пусть со сконцами и ютами разбирается, его земли южнее от Готланда, а ты займись северными секонунгами до самой земли саамской. А там далее, где карелы и чудь живет, там уж моя земля.

Физиономия Олафа расплылась в улыбке.

— А потом что, что будет когда мы втроем останемся, вы меня вместе с Алларатом с земли сгоните?

— А потом будет уже потом — покачал головой я — нам так далеко загадывать, только богов смешить.

Теперь уже я растянув рожу в улыбке.

— Согласись, что лучше быть одним из трех великих конунгов, чем одним из тринадцати маленьких. Да и зачем нам твои земли воевать, мне выгоднее тебе малый откуп за проход заплатить, чем потом гонятся за сотней морских бандитов, что в вашей земле появятся.

— То правда Чеслав, втроем можно и договорится как не будь, только ведь этот Алларат — гетт, и он может с гетами сговориться против меня да и против тебя тоже.

— Ты не забывай про руянцев, бодричей и про поморов, они не любят ни гетто-готов, ни сконцев, ни юттунгов. И любой, кто объявит себя другом сконцев с ютами сразу станет врагом руянцев, а те парни богатые, с ними не стоит ссориться. Так, что не боись, если что у нас есть сильные союзники.

— Дааа — протянул Олаф — они раньше злее были, лютый народец.

— Кто, они?

— Да ругии ваши — ответил Олаф — ладно Чеслав пора мне, ты только на дружбу с лютыми варингами не надейся, хитрые они и продажные, как купцы готландские.

Вот козлы упоротые, никто меня князем не называет, все только по имени зовут, ну и хрен с вами золотые рыбки, привыкните и еще царем-императором звать будете.

Разговор окончен и мне тоже пора заканчивать этот исторический аспект моего приключения, но все таки, чтото не давало мне покоя, я второй раз слышу про каких то варрангов. Я нашел глазами корабль ободритов и пошел к нему. У самого корабля я увидел здоровенного воина, что был заместителем вождя и спросил — а скажи воин, знаешь ли ты кто такие варанги?

— Воин посмотрел на меня как то странно — так у нас половина воинов варанги.

— Как это так? — не понял я.

— Да так, вар это вода по нашему, а варанг, это человек моря, то есть помор, вот руянцы и бодричи варанги, и ты тоже теперь человек моря. А те, кого ты поморами зовешь, так те пришлые в наших краях. Они, раньше за проливами жили, там с ромеями воевали, вот только погнали их ромеи с земли, так они в наши земли и прибились, а теперь уже и богов наших привечают, да и слово наше знают.

Еб-тить, вот же я дурак, да я раз двадцать слово 'Вар' слышал, но я думал, что вар это типа воин, ну по английски вар-война, а тут ведь англичан то нет, значит слово вар что то другое должно обозначать. Вот и выходит, что варанги-варяги это поморы-мореходы, а может поморы-воины, а может просто морячки, что сейчас прямо рядом со мною живут. И ведь я у них крепость в болотах купил. И мне еще тогда, что то не понравилось, язык был не наш, то есть воевода, что крепость мне отдал, он то по нашему говорил, но как то с акцентом, выходит, что язык ему не родной, но живет он рядом с прото славянами, и понятное дело, что язык соседей знает.

Да, мне бы теперь в наш мир попасть и можно диссертацию защищать.

Но нужно еще поспрашивать, а что мне собственно делать, люди работают, готовятся к войне, а может меня убьют и я воскресну где то под Смоленском в 21-ом веке, и побегу сразу в МГУ диссертации писать, поэтому пойду ка я к нашему готту Алларату его поспрашиваю.

— Скажи Алларат, а кто твои предки, откуда твой народ и твоя вера пошли?

Алларат посмотрел на меня с недоверием, потом обернулся, посмотрел по сторонам, как бы пытаясь понять, подкалываю я его или нет, но ничего не увидев подозрительного все таки решил ответить.

— Так мы все от рода асов пошли.

— Я это уже слышал, только вот не слышал кто такие асы.

— Ааа, ты про предания наши услышать хочешь — понял Алларат — а то я думаю, что тебе надо, про моих родичей ли спрашиваешь или про кого. Мои предки говорили, про великий поход славного рода Ассов, который вышел из страны умирающего моря и повёл людей в страну 'Свитьод'. Это было пять веков тому назад. Наши предки жили у теплого моря, где имеется много сочной травы для скота и дивная рыба в реках, там было много дичи и совсем не было снега. Однако, давным давно, что то произошло в стране асов, вначале солнце сожгло всю траву, а потом пришли пыльные бури, что превратили обширные пастбища в мертвую пустыню и наши предки вынуждены были искать себе новую землю. Повели тогда вожди людей на полночь вдоль большой реки и привели их к морю фряжскому, а далее разделился наш народ на части. Часть родов обошли море и попали в страну Свитьод (Швеция), часть родов прошли на запад и встретили там бежавших от ромеев кельтов (Германия), а часть родов отделилась на половине пути, и ушла на полдень, а после они сели у самых границ ромейской земли у больших гор (Карпаты).

— И что, неужели ваши вожди не смогли договориться, а просто бежали в новые земли? — не понял я — а что боги, разве не помогали вам?

— Как не помогали, помогали. Вот например Один — наш праотец и родоначальник династии ассов указывал нашим предкам путь. А как пришли они в земли чужие, то Один помогал им одолеть врагов. После войны Один собрал всех погибших воинов и увел их назад в 'Асгард', где сейчас собирает великое войско для решающей битвы, ибо грядет рагнарек — великая битва всех богов.

— Эээ, так вы что со свеями от Одина пошли?

— Много времени прошло, как Один великий увел наш народ с Асгарда, теперь уже и не поймешь кто и от какого рода произошел, так как смешались рода, но мы своих предков помним, а кто предков не помнит, так и нет им места за столом Ассов.

— Дааа, интересная история, только вот не понятно про вас готов ничего, ты ведь не сказал при чем тут Один и готы и как вы в нашей земле оказались.

— А что тут понимать, многие рода устали от войн и походов, захотели сесть на землю и стать пахарями, растить хлеба и скот. Только не суждено им было жить в мире. Пришли другие племена, более злые чем наши предки и побив мужей, забрали дев в рабство. И только сын Одина и дочери рутенского князя Ринды славный конунг Бой смог объединить рода наших предков и поднять воев на большую войну. Бой собрал мужей и повел их на битву с врагами. Тех кто пошли с Боем стали называться воинами-готтс, то есть славными, а остальные так и остались рабами-землепашцами.

Блин, вот что сейчас эта рожа готская, фашист недоделанный мне древнюю версию расовой теории рассказал? Типа они готы высшая раса, а мы типа рабы землепашцы, он мне типа на наше рабское прошлое намекает? Так я по этой наглой роже могу и ударить чем нибудь тяжелым. Он вот сейчас говорит, что разделился народ на воинов и землепашцев, воины это типа пацаны крутые и славные — готтс, а крестьяне, то есть землепашцы-славяне, типа трусы и душонка у них рабская. А потом ипанутый фюрер будет эту идею развивать, обзывая славян рабами, а немцев, настоящими германцами-воинами-готами.

Хотя, откуда я взял, что я славянин. Этот вот мерзопакостный готт Алларат, мне сейчас сказал, что славяне и готы это в общем то одно и тоже, то есть "готтс", типа как у моих современников немцев типа 'гутт', то есть 'хорошо'.

В общем 'готтс', типа 'хороший пацан', 'крутой мЭн', ну или 'славный воин'. А славянин-крестьянин, типа фу-фу-фу, так ковыряется в земле, потому как меч в руки взять боиться.

Со слов Алларат выходит, что мы все родственники, то есть готы типа прото славяне. А я вот думаю, что тут не все так просто, в нашей стране столько крови намешано, что только самый настоящий идиот будет считать себя чистокровным славянином. Я вот в газете читал, что ученые код какой то генный у всех людей проверяли, так получилось, что вся Россия до самого Урала и пол Европы до того места, где живут галлы-жабоеды, то есть от Эльбы и до Урала — это все один народ, то есть у всех ДНК группы R1a. Выходит что мы и есть все арии, или вот как Алларат говорит — Ассы.

Только если брать границы расселения народов, то имеются ярко выраженные примеси других гаплогрупп ДНК. Например у питерцев и как ни странно белорусов много ДНК угро-финнов, а у тех же сербов имеется приличный довесок ДНК кельтской-гальской гаплогруппы, ну и так далее.

— А ты знаешь Алларат, я почему то думаю, что эти ютты и готы это один народ.

— Так и есть — Алларат посмотрел на меня — отец наш Один привел свой род в землю, что названа была ютландом, но соседи называли нас не ютами а почему то гётами, а когда ушли наши рода к морю Понтийскому к самым землям ромейским, то там наших предков стали называть готами.

— А как же свеи? — переспросил я — вы свеев знаете?

— Свеолы жили на той земле, куда пришел наш отец Один — задумчиво произнес Алларат — и те свеолы со своими союзниками алеманами или аланами, не помню уже напали на князя Боя, только ничего у них не вышло, разбили наши предки тогда злых свеолов и ушли они вместе с аланами в римские земли, говорят даже Рим им какие то земли отдал и рабами своими сделал.

— Вандалы разрушили Рим — задумчиво произнес я — это в школе нам говорили, о вандалах все знают, вот только я не знал, что вандалы это те кого ты свеолами и аланами зовешь.

— Что ты говоришь? — переспросил Алларат.

— Да, так я о своем, задумался, а вандалы уже Рим грабили или нет?

— Говорят что Рим уже кто то грабил, хорошую добычу взяли, но кто из родов там был, так я не ведаю.

— И куда подевались те вандалы?

— Так известно куда, Ванда это дочь конунга Леха, как пришли в их землю гунны, то Ванда собрала свой народ и пошли они в земли ромейские, а далее в галлию и земли гишпанские, ведь дорога назад им была закрыта, наши предки славные воины-готтс им хорошо хвост накрутили. А там в гишпанских землях захватили воины Ванды корабли, да и переправились через море в африканские земли, что раньше ромеям принадлежали, а с вандалами ходили свеолы и бои, а молодой вождь вандалов по имени Гейзерих себя конунгом африканским объявил.

— Интересная история, только не пойму я как же вас с земли согнали, почему вы землю отца вашего Одина бросили?

— Давно то было, народец дикий да злой жил в землях возле границы ромеев, конунгом у них Норик был, их ромеи тоже с земли своей согнали, а когда воины Норика пришли на берег моря Белого и объединившись с кровожадными варгами, да с кельтами, то и напали вместе на Ютланд, вот после того и ушли наши предки на север. Но долго там жить было невозможно, земля там была слишком холодной и давала мало зерна, поэтому наши предки переплыли вначале на большой остров, который и назвали Готландом, а далее переправились через море к реке Вистула и уже по ней пошли к морю Понтийскому, к ромейским границам.

— А как вы нас называете— реил я забросить историческую удочку.

— Да вас все по разному зовут — отмахнулся Алларат — вот например ваши союзники роксоланы вас всё время называют Антами, но вы ведь не анты. Слово 'ант' по роксоланскому означает 'друг'. А ромеи вас по привычке называют венетами, по имени бывшего царя Венитария.

— Так Венитарий же был и вашим царем? — не понял я — выходит, что вы тоже венеты?

— Э нет Чеслав — Алларат отрицательно покачал головой — враги наши нас могут называть как угодно, только я воин-готс, а венеты, то все пастухи да пахари.

Вот это да, вот так расклады, получается, что эти мерзкие готы тоже типа пра-пра-праславяне, а не какие то там германцы. Просто они крутые воины, а славяне для них типа пастухи-пахари. Хотя я бы поспорил с этим гетто-готом, на тему кто тут самый крутой. По его рассказу выходит, что тут самые злые даже не готы, а какие то варги с нориками, да еще кельты с ругиями имеются. Ну кельтов то я знаю, кино про них видел, а вот руги, неужели это наши руянцы. А варги-поморы, очень уж похожи на наших варягов. Про нориков и так понятно, это будущие норвежцы, хотя я бы поспорил, норик это типа северянин, а кто тут сейчас для ромеев северянин? Правильно — мы славяне.

Со слов Алларата получается, что у варягов-руянцев к ютам-готтам кровавые счеты, и война эта идет между ними сотни лет. А тут я такой тупой приперся за солью, или за морским путем. Да меня в этой мясорубке в порошок сотрут, если не одни так другие, но соль мне все таки нужна, кто-то же здесь её варит и продает в три дорога дикарям чудинам, да веси с саамами, да вот мне дикарю болотному.

Вот так вот, век живи, век учись, подумал я.

Я вот тут пытаюсь найти руссов, а у меня уже вторая версия происхождения руссов нарисовалась, получается что гребцы пришли из виков, то есть из фьордов. А вики как правило вклиниваются в море большим скалами, то есть руотси. Выходит, что руотси, это обозначение людей, что пришли со страны скал. А готы по словам Алларата тоже пришли со шведских берегов и пройдя насквозь всю Европу осели на северном побережье Черного моря. Вот и получается что русс Иллиас, это готтс, потому как его предки пришли с Балтийского моря. А вот местные все говорят, что венеты тоже родичи и людям Иллиаса и даже людям Венитария.

Интересно, а еще какие либо версии мне еще попадутся? Все может быть.

Все хорош мечтать, пора к войне готовится.

К утру второго дня моя часть флота расположилась на северной окраине острова Оланд, а на шведском берегу далеко на севере уже разжег свои костры Радомир, причем не просто костры, а самые что ни на есть 'пионерские' кострища. Дым тянулся в небо толстенной струей и его хорошо было видно с моего наблюдательного пункта. Я надеялся, что эти костры привлекут врагов. Пусть думают, что это побитые готландцы погребальные костры жгут.

К обеду следующего дня эти костры таки привлекли вражеский флот. Я увидел медленно продвигающуюся на север армаду, увидел и понял, что нужно уходить, нет, не уходить, нужно бежать, и как можно быстрее.

Плотной группой с юга вдоль западного берега острова Оланд продвигались корабли. Много, много кораблей, я насчитал 52 корабля. Они шли плотной колонной по четыре корабля в ряду. Уже потухли костры Радомира, видно брат узрел опасность и начал операцию 'паническое бегство' с целью затянуть врагов подальше на север. В наших расчетах враги должны были бросится в погоню, но ничего не произошло. Корабли шли одним темпом плотным строем на север, но все таки было видно, что вражеская армада забирает чуть восточнее, примерно в сторону Готланда. Скорее всего по ориентирам идут, дошли до какой то известной им точки и отвернули на северо-восток.

Вот и весь наш расчет, все к черту провалилось. Что сейчас произойдет, ну например добежит Радомир до Готланда и пройдет дальше, так? Правильно. Готландцы увидят корабли Радомира и объявят тревогу, соберут весь свой резерв на побережье, тоже правильно. А потом эти сконци-ютты наверное налетят на готландцев, так как идти за Радомиром они не хотят.

Пока что мои рассуждения правильные, то есть не имеют откровенных ляпов. Итак, если Радомир не увидит преследования, что он сделает? Повернет назад и пойдет опять к Готланду а там уже будет великая битва защитников острова с захватчиками. Тут как раз и я подойду. Мы сможем напасть вместе на тех, кто высадится на берег, захватить их корабли или сжеч на хрен. Правильно и пусть они режут с готландцами друг друга.

А если часть кораблей ютунгов все таки пойдет преследовать радомира, то я после того как пожгу корабли тех, кто высадился на берег пойду на помощь к Радомиру уже там, мы вместе уничтожим самых наглых. И только после того, как мы объединим силы мы сможем высадится на готландский берег.

С моих плеч как будто камень свалился. Весь предыдущий план войны был слишком глупый и наивный, а теперь все стало на свои места и появился шанс, уничтожить сразу всех врагов, а если не получится, так можно отвернуть на юго-восток и поставив паруса легко уйти от преследования. Я специально взял в свой отряд почти все суда, оборудованные хоть и плохими но все же парусами. А вот у врага я ни одного паруса не заметил, непонятно почему, может не хотят себя светить, ведь парус издалека видно. Хотя, есть и второй вариант, это дороговизна паруса, ведь его здесь делают не из парусины, а из самой что ни на есть шерсти. Из шерсти какой то особой горной породы овец, у которых волоски пропитаны каким то особо ценным жиром, и один такой парус может делать все селение целый год, поэтому паруса такие дорогие. По местным меркам сделать шнеку с парусом, это как в 21 веке произвести Боинг или Аэрбасс. Я вот за шесть месяцев из сырых досок сбил себе восемь двенадцати весельных чаек, сшил из шкур морского зверя парус, и уже вижу все косяки такого 'мадэ ин Чайна' производства. Чувствую, что все мои новые корабли после возвращения домой нужно будет ставить на ремонт, ну или отправлять на Днепр. Там все таки нет больших волн и при качке нет такой ужасной течи. У меня почти пол команды с ведрами сидит и воду выгребает. Хреновый с меня кораблестроитель получился, хотя я же оптимист. Как говорится не ошибается тот, кто ничего не делает, а я обязательно себе хороший флот заполучу, из сушеных дубовых досок. У меня людишки нашли огромный дубовый лес, я вначале думал, что это типа священная роща, а потом увидел сколько там этих дубов, то понял, что это не роща — это мой золотовалютный резерв.

Ну все прошли последние вражеские суда, пора действовать.

Глава одиннадцатая. НОВЫЙ ВРАГ

Вначале прибежал наблюдатель и доложил о появлении группы кораблей, потом мы затушив все корабли дружно осматривали с берега огромный по численности вражеский флот, и вот только поле того, как прошли последние корабли мы очень медленно начали спускать свои чайки на воду. Дело хоть и привычное, но тяжелое. Чтобы надежно укрыться от наблюдателей противника, на пришлось вытащить суда на 500 шагов на берег и спрятать их в зарослях какого то кустарника. А теперь, мы как стадо муравьев тащившее огромную гусеницу, тащим свои чайки к воде. Медленно и осторожно, в начале толпой принесли одну чайку, потом вторую и так далее, спешить то некуда. Сейчас думаю не только я, но и все мои воины испытывают странное чувство, это не страх, нет — это не боязнь противника. Вот как боксер или борец перед выходом на ринг или татами испытывает чувство полной отрешенности, так и мы сейчас. Каждый понимает, что дороги назад нет. Мы не можем уйти, так как боги наблюдают за нами. Нельзя проявить трусость и сбежать, нельзя бросить своих товарищей, которые где то там впереди возможно уже приняли первый бой. Не люди, нет, сами БОГИ не простят, боги не примут к себе в чертоги трусов, а современные мне люди больше всего боятся обидеть или разозлить богов, от которых зависит не только твоя жизнь здесь — на земле, но и там — за кромкой.

Я не хотел спешить, и не собирался с дикими криками и воплями типа 'УРА-А-А-А', нападать на противника прямо сейчас у берега. Мы подождем, понаблюдаем, попытаемся ввести противника в заблуждение. У нас то силы свежие, а враг гребет против течения уже больше двух суток, к тому враг же уходит в открытое море, которое и так всех пугает и тревожит. Наш противник знает, что если идти под определенным углом к побережью, то вначале пропадает из видимости берег и станет очень страшно, но через какое то время появиться наблюдаемая часть побережья острова Готланд и тогда страх уйдет. Вот мы и подождем, подождем, когда пропадет из вида побережье, когда в душах наших противников затаится неуверенность, переходящая в леденящий тела смертных страх, именно тогда мы поставим паруса и догоним этих ютландцев. Мы нападем в тот момент, когда враги окончательно устанут и потеряют чувство пространства, ведь сейчас век каботажного плавания, то есть все переходы морские идут вдоль берега и любая попытка уйти мористее может закончится катастрофой. Все современные моряки боятся моря, все кроме меня. Потому, что я как абсолютно сухопутный человек, являюсь полным профаном в морском деле и не боюсь ничего не потому, что смелый, а потому что дурак. Я даже примерно не представляю какие неприятности меня могут поджидать в Балтийском море. Я надеюсь на свой прото компас и прекрасное чувство ориентации в пространстве. Ведь до сих пор в голове держу почти всю карту мира, наигрался в свое время в стратегии типа 'Цивилизация'. Мне не страшно идти в море не потому, что я смелый, а потому, что современным меркам я слишком умный, к тому же местные говорят, что удача дураков любит, или там про смелых говорится? Хотя какая сейчас разница, в отдельных случаях это одно и то же. Но самое главное, что за время нашего небольшого похода все воины беспрекословно доверяют своему адмиралу, пацану по современным меркам, но пацану на которого обратил свое внимание сам Сварог, а это немало в нашем мире.

Мы до самого вечера гребли на северо-восток, имея в поле зрения последние вражеские корабли, которые маячили маленькими точками на горизонте. Иногда и эти точки пропадали, тогда приходилось поддавать газу и разгонять мой небольшой флот, а флот мой был действительно небольшим. С Радомиром ушел отряд ободритов под руководством избранного военного вождя-рикса Ятвига и отряд местных викингов под командованием Олафа. Да, именно викингов. Теперь то я точно знаю значение этого слова, викинг для местных людей — это человек из страны тысячи скал, то есть человек из вика или из залива. По скольку тут сейчас живут местные свеолы, то в будущем их наверное назовут шведами или свеями. А вот тех кто живет южнее местные четко называют сконцами или 'сконе'. По всему выходит, что сконе и свеолы это как минимум разные племена, а то и разные народы. Для меня важно понять только одно, будут ли свеолы воевать со сконцами, а может просто сбегут, а еще хуже могут в трудный момент и в спину ударить, так как мы для них вообще чужаки. Вот я и отправил Олафа с братом, если что Олафу сбежать не дадут, по любому или ободриты, или люди Радомира.

В случае попытки предательства, корабли Олафа сожгут на фиг вместе с прото викингами, ибо нефиг.

Со мной остался Алларат с отрядом днепровских готов и Аркх с отрядом Окских пиратов. По количеству личного состава наши отряды вроде бы равные, но вот по силе корабельного состава первый отряд вне конкуренции. У Радомира три большие галеры с высокими бортами, на целый метр выше борта средней чайки, поэтому взять такой корабль на абордаж не просто, но это не главное, а главное то, что там на борту каждой галеры установлены по две баллисты, а полный бортовой залп эскадры Радомира из баллист по вражеской шнеке способен выбить сразу половину команды, даже щиты не помогут. А после того, как отработают баллисты, сверху можно уже лупить арбалетами, тут на простую победу у врагов шансов нет. Днем против Радомира никто не устоит, но я сильно боялся ночного боя. Враги тоже не простые и под стрелы да болты не подойдут.

Напасть на вражеские корабли в море не получилось, как то слишком быстро появился этот проклятый всеми богами Готланд. Вечер накатил быстро, вот только что красное закатное солнце светило слева по борту и вдруг раз, солнце упало за прибрежные скалы и наступила темнота. Мы заблаговременно подготовились к ночному плаванию и продолжили движение на север уже по звездам. Полярную звезду в тихую погоду я найду даже с перепоя. Однако как то внезапно справа по борту показалось темное пятно. Почему справа, что это, неужели это уже Готланд, вот блин, а я то надеялся, что до острова еще как минимум ночь пути и мы успеем догнать отстающие вражеские корабли, а может все таки — это какой то другой остров. А какой? Да собственно мне местный викинг Олаф рассказывал только про острова Готланд, Оланд и Бронхольд. Поскольку оланд это тот остров где мы прятались, а Бронхольд собственно остров от которого пришли корабли ютунгов, то выходит все таки впереди был Готланд, но где же костры, неужели юты со сконцами маскируются, или прошли дальше на север вдоль берега. Если вражеские корабли пристали к берегу, то должны уже начать разжигать костры, готовить пищу, обустраивать лагерь и все такое.

Я вспомнил киношку про Бриллиантовую руку, там главный герой спросил: ' .. а у Вас такой же, только с перламутровыми пуговицами есть, что нет? Жаль, будем искать'.

Вот и я решил поискать.

Искать долго не пришлось, когда луна пробежала половину небосвода, мы все таки увидели костры на берегу. Посчитали, семнадцать. Маловато будет, выходит, что враги все таки разделились и часть их кораблей погналась за Радомиром.

Я махнул рукой и сидящий на корме человек чуть нагнулся и трижды закрыл тряпкой горящий в специальном светильнике огонь. Такой огонь служил ориентиром для идущих сзади кораблей, чтобы не потерять в темноте своих, и горел этот огонь так, чтобы его было видно только идущим сзади, а также с помощью нехитрых приспособлений мы научились подавать специальные сигналы. Сигнал поданный кормовым наблюдателем означал 'уменьшить дистанцию'.

К плеску волн прибавился тихий скрип весельных уключин и в поле зрения появился темный силуэт.

— Кто на чайке главный? — спросил я.

— Я Болеслав — ответили мне тихим голосом.

— Вон там костры врагов наших, — я показал рукой на берег — высади там двух толковых парней, пусть тихо пройдут место вражеской стоянки, разведают местность, да корабли посчитают.

Через несколько мгновений тихо всплеснула вода и два пловца по собачьи погребли к берегу. Может и не красиво, не так как плавают олимпийские чемпионы, но зато тихо и надежно.

Ожидание затягивалось, времени уже прошло уйма и на берегу начали затухать костры, шесть костров уже не горели вовсе, видно людишки уснули и костры потухли. В ожидании разведчиков все воеводы собрались на моем корабле и тихо обсуждали план дальнейших действий.

А когда я уже начал волноваться, что то закрякало с берега, это был сигнал от разведчиков и к берегу пошла лодка.

— Рикс, мы проплыли по воде вдоль берега и осмотрели всё. Там пять рук и еще вот сколько — разведчик показал два пальца.

Всего двадцать семь кораблей, если посчитать что на каждом по двадцать пять человек, то выходит тут неимоверная силища собралась.

— Людей очень мало возле костров сидит, не больше трех десятков человек — продолжил доклад разведчик — несколько человек в каждой чайке сидят и наблюдают за берегом, а остальных нет, не видно было воинов.

— Может в налет пошли по селениям готландским? — спросил Болеслав.

— Давай нападем, пожжем корабли и уйдем в море — предложил Аркх.

— Можно напасть, но нападать нужно с двух сторон — я осмотрел всех присутствующих — кто пойдет с берега?

— Так мы и пойдем, у меня люди проверенные — как то буднично сказал Алларат — а ты уж нападай с моря.

— Хорошо — подвел итог я — Алларат старший при высадке на берег, берите по два горшка со смолой на каждого, и берегом к стоянке кораблей. Мы подойдем по морю, и начнем с лодок корабли жечь, а вы с берега горшки кидайте, как пожар начнется, то сразу отходите влево по берегу, а то мы всех кто корабли тушить кинется будем болтами с самострелов бить, так что не попадитесь нам под руку.

Алларат задумчиво смотрел на костры.

— Мы вон там к берегу пристанем, оставлю на кораблях по пять человек, а сам пойду с воинами. Мы нападем первыми, пусть все с кораблей сойдут, тогда вам их корабли поджечь будет проще.

— А если ты попадешь в засаду? Мы ведь не знаем какое у врага охранение — покачал я головой — Я думаю, что вы не должны показывать свои силы до тех пор пока мы не ударим с моря, а то враг может вас побить еще до того, как мы подойдем.

— Не побьют, я с собой возьму самых прытких, а те, кто на судах останется чуть от берега отойдут. Если что, то мы в море попрыгаем и к кораблям поплывем.

Блять, не нравится мне это обсуждение приказа, тут прямой подрыв моего авторитета просматривается. Типа ты князь крутой конечно, но я то круче, да и людишки у меня по опытнее. Ну, ну, большой готский дядька Алларат решил с пацаном Чеславом письками померяться, ладно я вражеские корабли по любому сожгу, а если Алларат лоханется, так это чисто его проблемы.

Мы очень медленно, стараясь не плескать воду веслами пошли в сторону огней, у борта стояли готовые к бою арбалетчики и метатели горшков со смолой.

Уже на востоке появился первый лучик утренней зари и я ослеп, солнце светило нам в глаза, а враг был с подсолнечной стороны и никаких вариантов рассмотреть расположение вражеского флота у меня не было. Хотя было видно большие темные силуэты кораблей и догорающие кострища, вдруг спокойная картина морского рассвета нарушилась криками на берегу и появившимися вспышками факелов. Это люди Алларата огнивом и кресалом зажигали факелы, чтобы потом от этих факелов разжечь горшки, все пора.

— Зажигай — заорал я — к бою.

Ааа, бзыньк, бряц, шварк на берегу разгорался настоящий бой и похоже крутой дядька Алларат с большой писькой попал таки в беду.

Разведка то ли ошиблась, то ли враги оказались намного серьезнее чем мы ожидали, но просто подойти по берегу и зажечь вражеские суда у Алларата не получалось. Зато отлично получалось отвлекать врагов на себя, а мы спокойно приближались к кораблям, вытащенным до половины на берег не привлекая никакого внимания, но все таки наблюдатели на вражеских кораблях не спали. Через какое то время послышались взволнованные крики и раздавались звучные команды, потом проревел рог, призывая противников к бою.

Теперь не зевать, застучали тетивы арбалетов, это мои стрелки били по людям, появляющимся в лодках. Сейчас главное не дать противнику организованно отойти от берега и вступить в морское сражение. Как же медленно мы плывем, я уже начинал нервничать, но вдруг краем глаза заметил круг огня и повернулся, это воин с соседней чайки раскручивал за веревку горящий горшок со смолой.

Взи-и-и, со странным свистом горшок полетел вверх, а потом по большой дуге упал в ближайший вражеский шнек, и тут дикий боевой клич. Мои воины радовались удачному попаданию. Первый удачный бросок, это жорошая примета, если первый попали, то бой будет выигрышным. И тут же полетели десятки запущенных во врагов горящих горшков.

Уже целый час летали горящие горшки, били во врагов смертельные болты, на берегу шел бой, а горящей вражеской эскадры я так и не видел. Что за нафиг, где полный разгром несчетных орд, почему не горят их корабли? Хотя стоп, стоп. Радомир же сказал, что только после шестого попадания загорелся первый корабль, а я видел что попадания конечно были, но все таки мои люди лупили по многим корабля, и не подозревая о таком понятии как сосредоточения огня по одной цели.

— Бросайте все в один корабль — заорал я — вон в тот, как загорится потом в другой и так далее, не тратьте горшки без толку. Стрелки не давайте им тушить пожары, бейте болтами по воинам с первого шнека.

Наступил рассвет и я видел в какое непростое положение попал отряд Алларата, его четыре десятка 'морпехов', медленно отступали под напором сотни вражеских воинов, еще примерно сотни две стреляли в нас с луков и пытались спустить свои корабли на воду, чтобы вступить в честный морской бой. Но все таки больше десяти вражеских кораблей достаточно бодренько горели и шансов залить такой пожар водой не было.

Похоже враги были не такие тупые как я раньше о них думал, некоторые уже успели столкнуть горящие кораблики на воду и сейчас раскачивали борта, пытаясь зачерпнуть воды бортом.

— Бейте болтами вон тех, кто шатает горящие корабли — заорал я.

Бой шел нешуточный, а мы не подожгли еще и половину вражеской эскадры и была угроза, что часть кораблей все таки успеет отойти от берега и накинутся на агрессора. Вот тогда мне придется реально трудно, быстро развернутся не получится и придется принять бой с численно превосходящим противником.

— И раз, и раз, и раз — командовал я — гребите, не спать, не спать, не дайте им отойти от берега. Метатели берегите горшки, нужно спалить вон те три первые корабля, что сейчас сталкивают на воду.

Мы продолжили движение в голову вражеской колонны, а на берегу часть вражеского отряда, что атаковали людей Алларата побежали к воде спасать свои суда. Ну и правильно, Алларат если не дурак, должен воспользоваться этим шансом и тоже сбежать.

Красивое зрелище, враги бегут по берегу влево тушить свои корабли, а отряд Алларата бежит вправо, спасаясь от противника в сторону своих чаек, а вдоль берега идет колонной мой флот, с борта взлетают в небо горящие горшки, которые смертельным дождем падают на обреченные вражеские корабли. Жалкое зрелище, душа ноет, какие корабли, мои корыта даже близко не стоят с этими. Там на берегу горели настоящие прото драккары, но некоторым экипажам все таки удалось перевернуть загоревшиеся корабли, зачерпывая воду и потушить пожар.

Несмотря ни на на что, мы побеждали, ведь теперь по количеству боеспособных кораблей у нас получился настоящий паритет, а вот по боевой эффективности мы их значительно превосходим. Три десятка арбалетов, каждым залпом отправляют в Вальгаллу мечущихся у горящих кораблей людей, и в ближайшее время я думаю, что морского боя у врагов не получится.

Только шесть вражеских судов отошли от берега, но команда на них была небольшая, на каждом до десятка человек, а это слишком мало для серьезной схватки. Остальные же вражеские бойцы прятались за остовами горящих судов и периодически пускали в нас стрелы.

Да, хорошее время, тут люди не любят луки, не доверяют им, поэтому у противника слишком мало лучников. В этом времени предпочитают чистый бой, лицом к лицу, глаза в глаза, так чтобы зубами рвать врага, в крайнем случае можно бросить сулицу. Но я враг не простой, я не хочу зубами, я лучше болтами, а враг своими сулицами до нас просто не добивает.

Вот мой корабль приблизился к небольшой группе везунчиков, которым удалось отойти от берега, и во врага опять полетели каленые болты. Всего то три десятка шагов, а так обидно, враг ничего не может предпринять. Периодически в нас бросают сулицы-дротики, но на тридцать метров не так то просто запустить сулицу с места, с тесного пространства шнеко-драккара. А вот нашим арбалетчикам очень удобно. Наклонился, взвел, поставил болт, поднялся, увидел цель, пустил болт и опять наклонился.

Три десятка болтов каждые десять секунд, страшная сила и великая победа. Этот отряд для меня уже не опасен, к тому же удалось похоже захватить шесть вражеских кораблей, что успели отойти от берега, так как половину команд мы уже перебили арбалетами и теперь суда, лишенные экипажа болтались всего в десятке шагов от берега.

— Приготовить канаты — заорал я — забираем эти суда и отходим, людей связать, тех кто оружие не бросит, добить и в воду.

Через час наш отряд собрался в кучу в примерно в километре от места схватки, и я уже на правах командира спокойно переезжал на самый красивый трофейный корабль. Мое старое корыто если честно меня давно уморило, слишком много воды протекло через доски даже при небольшой болтанке. А нужно всего то вытащить мачту с парусом, перекидать десяток бочек с водой и едой, перекидать шмотки экипажа, забрать запасные весла, и все, смена кораблей произведена. Хотя нет не все, слишком мне не понравился способ крепления весел у трофейных корабликов, у меня то все просто в борт вбиты два железных костыля, как на железной дороге 19 века. Между костылями вставлялось весло и можно им весело махать, а тут какой то кожаный рукав, все время шатается, кисть руки устает постоянно, ненадежно все это. Поэтому мы вдумчиво и медленно ободрали все что можно с моих трех корабликов, даже несколько приличных досок отодрали и временно прибили их к борту новых чаек, так чисто для запаса, вдруг ремонт кому понадобится.

Еще три захваченных шнека я отдал Алларату, но тот заменил всего один из своих кораблей, а остальные как ни странно, но не протекали. Что же это получается, что самые паскудные кораблики этих ютландцев, что достались мне, лучше моих дырявых корыт? Ну ни фига себе.

Нет, не научились еще мои кораблестроители делать морские чайки. Да речные ладьи я делаю, даже галеры Радомиру ремонтировать научился, но вот новую морскую чайку соорудить непросто. Поэтому в морской поход я пошел на захваченных у готландских наемников и у братьев ободритов кораблях, а наемники те были просто голодранцами, вот и выходит, что корабли наемников совсем плохие были, а я дурень на них в морской поход отправился.

Ладно, делать нечего, на глазах у стоящих на берегу вражеских воинов, мы подожгли уже ненужные нам старые чайки и медленно погребли на север вдоль берега острова Готланд. Из наших старых кораблей осталась только одна, более менее крепкая чайка, на которую я посадил дюжину воинов. Теперь в моем личном отряде числилось четыре корабля.

Бой был хоть и успешным, но кровавым для готского вождя Алларата, тот потерял аж восемь человек убитыми, и еще кучу народа ранеными. По моим наблюдением половина отряда Алларата сейчас либо лежали без движения на полу своих чаек, либо привязывались специально подготовленными тряпками. Но раненные вели себя спокойно. Просто сидели в своих чайках и с чувством гордости посматривали на неудачников-врагов, что остались на берегу.

Да, товарищи юто-сконцы, или ютландцы, вам тут может дико не повезти, если у готских купцов найдется хотя бы сотня конных воинов, то вас тут на берегу перебьют за один налет.

Были раненые и у других экипажей, все таки стрелами мы пулялись не по детски, я вообще часть боя просидел у борта, периодически выглядывая из-за щита, чтобы не получить стрелой в лицо.

Что не по мужски? Вы так думаете? А я вот думаю по другому, и ничего в том особенного нет, я конечно не трус, но все таки я боюсь. Боюсь что в такой кутерьме, чисто случайно какой либо вражеский Робин Гуд всадит мне стрелу в глаз, и тогда мне это не понравится, совсем. У меня на стрелы вообще аллергия. Удачливость князя не только богами дается, а соблюдением примитивной личной безопасности.

Теперь главное найти Радомира, как бы его там не побили, где то же потерялись куча вражеских кораблей. Скорее всего они пошли за отходящим отрядом Радомира, а я пойду за ними. Только бы Радомир не отпускал противника из виду раньше времени, а то вдруг вражеский командир обидеться, развернется и пойдет назад к своим основным силам, а тут мы такие красивые. Куча раненых, 70% израсходованных болтов к арбалетам и огненных горшков, и уставшие люди. Я уже по глазам видел, что люди на пределе. В последнее время мы мало спали, плохо ели, и очень нервничали перед боем, а это утомляет. А еще впереди как минимум один бой и переход через море к своим берегам.

Уже к полудню мы подплыли к большому готландскому селению. Городок был атакован неизвестными с моря, скорее всего это были именно те чайки, что я потерял.

Я думал, что они пошли за Радомиром, а выходит, что пошли они именно в этот городок. А там на берегу, где мы первый раз встретили гётский флот врагов было слишком мало. Да мало, я насчитал 100-120 человек на 27 шнеках, а должно быть примерно 450 человек. Значит, что 300 человек куда-то ушли, а куда? Тут все просто, они ушли по берегу к этому городку, а остальные напали с моря.

Жители города нападения с берега не ожидали вот и попали под двойной удар, и с суши и с моря. А мы тем временем случайно обнаружили стоянку второй части флота сконцев-ютов. Юты-сконцы как ни странно, но нападения с моря тоже не ожидали и нам удалось разбить их в базовом лагере.

Итак, можно примерно подсчитать сколько врагов может быть тут в готландском городке. Вот сейчас на берегу виднеется почти два десятка шнеков. Это по 20-25 человек выходит почти 500 человек. И так посчитаем, получается этот городок сейчас штурмует примерно 725 человек. Охренеть, это же армия, армия которая пришла захватить Готланд, и им абсолютно наплевать и на меня, и на Радомира. Так букашки жужжат возле уха, вот сейчас вепря прихлопнут и букашек разгонят.

Да, дела, но что же мне делать? Теперь о том, что Алларат сможет захватить Готланд речи быть не может, теперь тут полный алес. Даже если мы сожжем все корабли, то враг просто сгонит работяг на острове в кучу и за пол года построят пять десятков новых примитивных шнеков, так как специ-корабелы на острове все таки есть. Но мне нельзя просто так уходить, нужно ввязываться в бой пока враги отвлеклись на разграбление города, иначе позже они оклемаются, сядут на свои прото дракары, догонят нас и сдерут шкуру, как с паршивой овцы. А пока там люди заняты грабежами, может что и выгорит.

Кстати, а что я знаю про остров Готланд, что там за городок такой, даже стены кое какие имеются, правда так чисто символические. Невысокий вал из камней, высотой в рост человека, перед стеной ряд заточенных бревен, вбитых в землю наподобие частокола. Обычный налет десятка шнеков морских пиратов такой вал выдержит, но вот настоящего нашествия он выдержать не сможет.

Я повернулся к своему помощнику.

— Поднимай сигнал к бою, идем к берегу.

— Бой, бой — заорал помощник — готовиться к бою.

Его голос полетел над морской гладью и я увидел, как на моих кораблях безвольно опустились в воду весла и людишки зашевелились готовясь к бою.

Бой будет серьезный, я думаю, что стрелами нас засыпят плотно и просто так подойти и сжечь корабли как прошлый раз нам уже не дадут. Мои тяжелые мысли прервал крик впередсмотрящего.

— Князь, они идут!

Я повернулся и понял, что судьба уже все решила за нас, от берега отвалили больше двадцати шнеков. Да как так то, неужели по берегу уже известия о моем отряде доставили, и враг успел подготовится?

Где то там у берега будущей Швеции шёл на север отряд Радомира, а может уже и не шёл, так как погони за ним не было, но куда он делся этот Радомир? Может всю ночь бежал, а утром как увидел, что преследования нет, то и остановился где не будь у берега, не знаю, но шансов победить в этом бою без Радомира у меня нет.

— Все отворачивают за мной — заорал я — идем на соединение с кораблями Радомира, впереди чайки Алларата, замыкаем мы с Аркхом, в бой не вступать, держать врага на расстоянии выстрела из лука, ближе не подпускать.

Я осмотрел свой маленький флот, вроде все поняли и сейчас перекрикиваясь от корабля к кораблю идет дублирование моей команды, так уже неплохо, а теперь нужно выполнить самый сложный на средневековом флоте сигнал 'поворот все вдруг', и повернуть мне нужно вначале налево к западу, а потом направо, то есть на север. А потом грести почти против отливного течения. Да сложно, при таком маневрировании противник неминуемо догонит часть моих кораблей, но вот идти строго на запад тоже нельзя, так как рано или поздно я упрусь в берег будущей Швеции, и вот тогда мне точно кирдык придет.

Опасно? Да, но другого выхода у меня нет, нужно маневрировать, так как там у меня за спиной сейчас почти три сотни врагов на десятке морских шнеков, против моих меньше чем двух сотен воинов. Этот бой в одиночку я могу проиграть, сейчас нас спасет только Радомир и флот ободритов.

Дальнейшее описывать очень просто, где то там впереди по носу корабля виднелся в облаках тумана далекий шведский берег, а за кормой уже в двух полетах стрелы гребли веслами преследовавшие нас ютунги. Солнце уже окрасилось в темно красный цвет и готово нырнуть за горизонт, окутывая все пространство в мертвую темноту и неизвестно когда еще появится луна, возможно большинство из нас этой луны и не увидит.

Что то в последнее время меня война стала напрягать, ну никакой романтики, три дня гребешь, потом пустишь три стрелы и опять греби веслами три дня, а потом жесткий и короткий бой. Взмахнул два раза топором или мечом и все, либо победа, либо дорога в Ирий, и никакой романтики, просто тяжелая работа. Я тоже сидел на веслах, мы менялись каждые тридцать минут, ну по крайней мере я так думал, я смотрел как устают гребцы, как вяло начинают загребать веслами воду мои люди и подавал команду 'смена', а потом грёб до тех пор, пока сам не уставал и опять подавал команду 'смена' и вставал у кормы наблюдать за противником.

Раз за разом, смена за сменой мы гребли вдоль шведского берега на север стараясь уйти от преследовавшего нас врага, но больше бежать нельзя, так как корабли Аллара начали отставать. Вначале он шел впереди, так как маневр поворота его чайки начали значительно раньше, а мы все таки с Аркхом отстали, но после поворота к северу мы не только догнали, но уже и перегнали Алларата. Все дальше час истины, либо я бросаю своего готского союзника и спасаю остальных, либо я принимаю бой, и с гордо поднятой головой шагаю в вальгаллу вместе со своими людьми. А собственно есть ли у меня выбор, вы думаете есть? Нет товарищи, вы ошибаетесь. Сейчас там за бортом моей чайки век героев, то есть смерть тут ничего не значит, честь превыше смерти. Князь, обесчестивший свое имя предательством своих людей править не достоин, такого князя просто утопят свои же в пучине морской как Емелька Разин какую то бабу, и вся история попаданца закончится в прибрежных шведских водах.

— Уменьшить дистанцию — заорал я вглядываясь в сумрак наступающей ночи, всё теперь осталось только принять первый удар и дать Алларату уйти к берегу.

— Алларат уходите, мы вас прикроем, гребите к берегу, а потом на полночь, ищите суда Радомира.

— Нет Чеслав — прокричали мне с соседнего корабля — мы вас не бросим, будем биться вместе, подходите ближе и вяжите корабли веревками, перекидывайте мостки.

— Все ко мне, сушите весла — заорал я — вяжите суда веревками попарно, готовьтесь к бою.

А до берега так близко каких то 1,5-2 километра, уже видна полоска камней, вот только приставать в темноте к каменистому берегу — это гарантированная смерть на камнях, лучше уж мечом помахать тут, чем утонуть, разбившись о камни.

Связали чайки попарно, перекинули щиты на внешние борта маленького островка в море, и за этими щитами укрылись, сжимая в руках сулицы готовые к бою воины. А где то там впереди под восходящей луной маячили темные силуэты надвигающихся кораблей юто-сконцев.

Скрипели уключины весел, уже слышалось слитное дыхание людей, налегающих на весла, уже звенел мёртвой тишиной морской воздух. Скоро, очень скоро эта тишина прервется дикими криками и звоном оружия, но пока было тихо.

Я расстегнул застежки пластинчатого доспеха, ножом разрезал отрезал кусок веревки от мачты и обернув себя вокруг пояса два раза завязал веревку бантиком, притягивая к пузу броню. Я думал только о том, как бы мне не свалится в темноте за борт, ведь это гарантированная смерть. Железо на дно утащит, а так можно одним движением руки развязать бантик веревки как шнурки на берцах, и попытаться скинуть через голову бронь, вот только получится ли? Я засунул два ножа в сапоги, если упаду в воду оружие наверное придется бросить, а вот нож останется в сапоге.

Не знаю, какой там боевой потенциал у противника, но боевой дух у них запредельный. Еще перед закатом я рассмотрел противника, воины в преддверии предстоящей битвы сидели на веслах с оголенным торсом, почти все преследовавшие нас корабли, уже давно были готовы к бою, я видел как воины снимали кожаные куртки, как они воинственно поднимали с криками топоры и короткие копья, как все пели какую то заунывную песню от которой повеяло стариной типа: '...врагу не сдаётся наш гордый варяг...', хотя вряд ли эти прото викинги про варяга поют, наверное эта песня про валькирий и Одина.

Дикари, примитивный народ, неужели непонятно, что в ночном бою, где нет ни тактики, ни даже везения, выиграет тот, кто продержится дольше. А в броне шансов выжить в ночной стычке гораздо больше, железо не разбирает кто свой, кто чужой, там все будут махать топорами и мечами на предельной жестокости, и моя броня несколько ударов топором выдержит однозначно, а вот размалеванный торс юта, вряд ли выдержит удар мечом в пузо. Однако с каждым мгновением враги кричали всё воинственнее и всё громче, они хотели крови, ну что же, будет вам кровь, держите.

— Стрелки по первой галере, болтами, бей! — заорал я, и три десятка арбалетов застучали распрямляющимися плечами, взвизгнули болты и улетели в темноту надвигающегося силуэта вражеского корабля. А через несколько секунд послышались удары впившихся в борта шнеки и в щиты воинов арбалетных болтов. Враги не ожидали такой подлости, ведь тут, в это дикое время прямой бой лицом к лицу считается честным боем, а всякие луки, это трусость. Ну ничего я переживу, пусть я буду живым трусом, чем смелым, но мертвым попаданцем. Криков боли и истерики на вражеском судне не было, слышался только предсмертный хрип. Залп болтов с тридцати шагов, страшная сила, и мы успели выстрелить еще всего один раз по второй галере, как что то охнуло в темноте и тут же я услышал такие же предсмертные хрипы у себя на судне. Враги метали в нас сулицы, вот и ладно.

— Сулицами бей — заорал я, размахнулся и со всей дури запустил свою сулицу в надвигающийся силуэт вражеского корабля, а потом был удар.

Нос в нос, этот удар сдвинул мою чайку почти на два метра и я не устояв на ногах свалился на пол, но быстро поднявшись понял, что первый раз нам повезло. Скорее всего вражеский кормчий погиб, или был ранен и не смог впритык подрулить к борту для абордажа, и сконский корабль врезавшись нам в нос остановился. Вражеская шнека не смогла проскользнуть вдоль борта, так как два наших корабля были связаны прочным канатом.

По правому борту от меня уже гремел бой. Вы думаете, что можно управлять средневековым боем голосом, как бы не так. Крики звон оружия, треск ломающихся вёсел, предсмертные крики раненных, и вся эта какофония так давили на уши, что если бы я крикнул что то своему соседу, стоявшему справа или слева от меня, то тот бы меня вряд ли услышал, чего уж говорить об управлении морским боем. Поэтому я не думая схватил вторую сулицу и присмотревшись увидел в темноте надвигающийся силуэт вражеского корабля метнул в него свою сулицу. А потом подтащил двух стрелков к борту и показал им рукой цель, побежал к другому борту.

Ночную мглу вдруг разорвал росчерк взлетающей в небо ракеты, хотя нет не ракеты, это с соседнего островка связанных чаек запустили горящий горшок, но результат нулевой. Прочертив огненную дугу в небе, горящий снаряд упал в море. Однако это стало сигналом и десятки таких же горящих факелов полетели в ночную мглу в сторону надвигающихся силуэтов кораблей противника. Вот кто то из моиз огнеметателей попал, но вражеские морячки очень быстро залили чадящий горшок водой. Вот опять кто то попал и даже что то загорелось, но большого пожара не получилось, очень быстро и этот горшок потушили. И всё, с двух десятков брошенных горшков всего два попадания, вот такая эффективность ночного огненного боя, эффективность ноль целых и хрен десятых. Однако эффект все таки был. Огненные точки в небе осветили поле боя. Картина маслом, по флангам наших стоявших в море островков атаковали вражеские шнеков, а вот наш центр враги не атаковали.

Бой с приближающимися вражескими судами шел в три этапа: в начале происходил обмен удара сулиц с расстояния тридцати шагов, потом сближение и короткий бой веслами, враги пытались пристать к нашему борту для абордажа, а наши морячки отталкивались веслами, а иногда и лупили по хребту зазевавшихся воинов врага, это действие поддерживалось лучниками и арбалетчиками, а потом уже начался настоящий штурм. Враги перепрыгивали с расстояния двух-трех метров на наши чайки и налетали на выставленные копья, тех кто успевал прорваться просто сталкивали круглыми щитами в воду, некоторые вражеские бойцы успевали зацепиться за борт, тогда им лупили по рукам топорами. Я смотрел на эту картину и не мог понять, на что же надеются вражеские капитаны, или штурманы, или кормчие как их, этих уродов там называют? Ведь ночной бой и так очень труден в своей организации, а когда вы прыгаете на связанные канатами вражеские чайки, где изначально воинов больше. То есть у меня в двух чайках минимум сорок воинов, а штурмуют меня двадцать, я этих товарищей потыкав копьями и побив по бестолковой голове топорами либо сбрасываю в воду, либо гоню на их корабли обратно.

Иногда в темноте к нашим островкам врагам удавалось подвести аккуратненько с другого борта свой шнек и атаковать с двух сторон, но это получалось редко, из-за нашего построения. Мы просто не оставили мест между связанными кораблями, в которое мог бы легко пройти вражеский корабль. Иногда, вражеские суда приставали к бортам своих же кораблей и штурмующие дико вопя переползали через тела раненых и убитых своих сотоварищей перли к нам на чайку. Весь этот процесс происходил в полной темноте. Управлять боем было не реально.

Крики, треск дерева, звон стали, все слилось в общую какофонию звука.

Я стоял, прикрывшись щитом и периодически колол мечем в торс очередного прото викинга. На фоне сияющей в небе луны, их оголенные торсы светились белым пятном в ночной мгле, и нужно было всего то вовремя выбросить руку и ткнуть в белое пятно мечом или рубануть по волосатой голове. Иногда такой берсерк прото викинг прыжком приземлялся на моих щитоносцев, сбивая их весом тела с ног и начинал рубить топором как заправский лесоруб. Однако после двух трех ответных ударов и этот воин падал, заливая бревенчатый пол чайки своей кровью и засыпая все вокруг потрохами. Корабли раскачивались после каждого налета врага, не смотря на то, что мы надежно связали попарно все корабли, но все таки сильная килевая качка заваливала моих воинов, падал и я все чаще с ног. Было трудно стоять, я все чаще и чаще поскальзывался на скользком от крови деревянном полу, но бой продолжался, я встал на колено и привалился щитом к борту, так стоять удобнее.

Вдруг борт судна подпрыгнул вверх, и резкий треск ломаемого дерева огласил ночную тьму, я с трудом удержался, и не усмотрел вражеского воина, что пытался в этот момент перепрыгнуть к нам на борт, его ноги уже коснулись скамейки, но палуба подпрыгнула и воин задрав ноги к небу десяти пудовым мешком свалился на меня.

Я кхекнул и саданул по голой груди пару раз локтем, а потом с оттягом резанул мечом, рассекая мышцы грудной клетки.

Вражеский воин выбросил свое оружие и схватив меня за шлем, потащил мою голову к себе. Вот сука, чуть шею не свернул, если бы я упирался, то мне бы свернули голову как кутенку, но я в последний момент распрямил колени и подавшись вперед навалился головой в стальном шлеме на противника, упершись ему в лицо, а потом достав рукой засапожный нож три раза резко вогнал нож в левый бок вражины, потом отталкивая противника левой рукой еще раз пять ударил врага ножом в район грудины. Но тот гад отпускать шлем не собирался, и мне пришлось резким движением руки развязал кожаный ремешок шлема, после чего я с удовольствием вытащил голову с захвата. А враг умирая, все еще сдавливал в могучих руках стальную полусферу шлема. Я посмотрел на этого убогого и вогнал ему нож в глаз. Это единственный способ быстро обезвредить противника, лезвие попадает прямо в мозг, разрушая нервные связи с мышцами, и руки вражеского воина безвольно свисают, а тело завалившись на спину падает на пол чайки.

Еще один, еще один смердящий кровью и мочой труп. После окончательной смерти тела из него вытекает наружу все, что может течь, включая фекалии из заднего прохода. Вонь, какая же вонь вокруг, однако никакого рвотного рефлекса нет.

Да странно, всякие фантасты наперебой пишут про блюющих воинов, а я вот не блюю. Уровень адреналина в крови такой, что можно покорять Эверест на одном дыхании, адреналин держит раненого воина на границе жизни и смерти. И вражеский вояка с проткнутым железным клинком пузом еще успевает нанести с десяток ответных ударов топором, пока потеря крови постепенно не закрывает ему глаза. Вот только минуту назад свирепый прото викинг, огромнейшего размера детина с куском сулицы в груди размахивал топором направо и налево, а сейчас он тихо сполз на пол и прерывисто дыша закрыл глаза. Смерть от потери крови, равносильно сну. У воина просто закрылись глаза и он уснул вечным сном, а на его место уже влетел очередной прото викинг и одним мощным ударом щита сбил моего соседа с чайки, и тот бедолага в полном бронном комплекте полетел в воду, его смерть будет еще тише, он просто опуститься в царство морских богов, а утром мы даже не узнаем, что произошло с тем бедолагой.

Когда вокруг меня образовалась свободное пространство я наклонился к борту. Чтобы проверить причину такого сильного удара. Оказалось, что очередной вражеский корабль, не имея возможности ровно пристать к борту на полном ходу врезался своим носом в привязанный к моей чайке корабль. Дерево, слишком плохое дерево в этом мире, нет пока ни укрепляющих вставок, ни обитого железом носа. От такого удара бортовые доски нашей чайки треснули и корабль стал принимать воду. Вражеский корабль в это время наполз своим огромным форштевнем на моего соседа и уверенно его топил, но соседняя чайка еще держалась на воде, так как была привязана к нашей чайке канатами. Бой на терпящем бедствие корабле продолжался уже по колена в воде. И так долго продолжатся не может, рано или поздно сосед справа уйдет под воду и возможно перевернет мое судно, ведь я привязался к нему канатами по борту.

— Все ко мне на борт, руби канаты — заорал я из последних сил, а сил кричать уже не было, да и перекричать этот адский шум было невозможно.

Однако меня услышали рядом стоящие воины и кинувшись к соседям стали тащить их за брони к нам на судно, в то же самое время оттесняя врагов копьями. Застучали топоры разрубая канаты. А враг все перепрыгивал и перепрыгивал на обреченное судно. Я успел снять с тонущего соседа всего девятерых воинов, а остальные так и не услышав команды на эвакуацию продолжали сражаться стоя в воде уже по пояс, а раненые лежали у борта обреченно смотря на заполняющую чайку воду.

Все, шансов у этих людей нет. Нет шансов ни у моих воинов, ни у вражеских, что в яростной атаке попрыгали на борт тонущего корабля.

Нас было все еще много, половина моих воинов лежали либо убитыми, или ранеными на полу чайки, но больше двух десятков воинов собравшись у борта отбивались от нападающего врага.

Так, есть зазор, справа тонет судно моего союзника и судно вражеского капитана самоубийцы, что на полном ходу врезался в связанный остров теперь находится на большом удалении от нас, к тому же с того корабля большая часть команды уже погибла. Это означает, что угрозы справа пока нет, значит есть немного времени, чтобы устранить угрозу слева, где у нас имеется незначительный перевес сил. Я бросил щит, левой рукой поднял кем то оброненный топор и с криком 'все за мной', бросился на вражеское судно, что стояло слева по борту.

Неожиданный контр удар потряс противника, мы слишком долго оборонялись, слишком долго, чтобы противник расслабился, и тут на его палубу перепрыгнул десяток одетых в бронь воинов и бой закипел с новой силой.

Всего несколько ударов топором и вражеское корыто захвачено, так как оставалось там всего с десяток уставших воинов, готовящихся к атаке, вот и профукали контрудар.

Слева по борту от захваченного корабля был еще один, и я долго не думая перепрыгнул на него. После приземления сразу упал на колени, и начал рубить врагов по ногам, пару ударов прилетело в спину, и я заваливаясь на бок отмахнулся топором, потом выронил его и вытащил свой меч. Хлестнув противника сзади по торсу, а потом рубанул под щит очередного вражеского воина, угодив ему в голень. С трудом встал и завертел смертельную мельницу мечом, но меч тут же ударился о скамейку кончиком лезвия и чуть не вылетел с руки. Я отвлекся, вытаскивая железку из толстого дерева, а в это время в меня бросили щит, и сразу же какой то здоровяк кинулся в мою сторону.

Удар корпусом как в американском футболе и мы вместе вываливаемся за борт. Еб-тить, что ты будешь делать, я вылетел за борт уже с бесполезной железкой. Ведь в воде мечем не помашешь. А вражина уже вцепился мне в шею могучими руками, подминая под себя.

Мы красиво тонули. Враг оказался просто чудовищно злым. Нет, он не пытался всплыть, он тонул вместе со мной и в это же время он просто меня душил.

Я потянул за сапожный нож и ударил вражину в бок, но хрен там, попал куда-то в ногу, потом ещё и ещё раз ткнул железкой во вражеское тело, и даже вроде попал, притом прилично попал пару раз так, что нож вошел по самую рукоятку, но чудовищной силы руки врага все сжимали и сжимали мое горло. Враг уже мертв, я видел как последние пузырьки воздуха выходили с его рта, но стальная хватка кистей не отпускала мое горло.

Так спокойно, вспомним уроки МЧСовцев, я как человек проживающий возле моря несколько раз подрабатывал спасателем на пляже, а там учили освобождаться от захвата утопающего.

Так, резануть по кисти, перерезая сухожилия и вены, выпуская в морскую воду вражескую кровь, теперь просунуть ладонь под большой палец утопающего.

Блин, уже темнеет в глазах.

Схватить большой палец, вывернуть кисть утопленника и резануть по жилам своим ножом, есть. Поднырнуть под вторую руку утопающего и круговым движением головы вокруг кисти как бы завернуть руку утопающего врага наружу, сбросив захват. Есть, а теперь контрольный удар кинжалом в горло. Всё, плыви себе дальше, вальгалла там на дне, а мне наверх пора, на воздух, я же не человек-амфибия.

Вот блин, но ведь я тоже иду на дно, бронь тащит вниз. Потащил конец верёвки и хрен, бантик вместо того, чтобы развязаться тупо затянулся. Не ссы, прорвемся, шептало в ухо меня мое второе я. Так, перерезаем ножом веревку, стягивающую в районе пояса наборный доспех из стальных пластин, а теперь кувырок головой ко дну и снимаем железный панцирь через голову, все теперь только вверх, на морально-волевых, сил уже нет, а вот злости хватит на троих, работаем ногами, ногами почаще и иногда помогаем себе бомучими гребками руками.

Я вынырнул в трех метрах от борта чайки и хватанул пару раз ртом воздух, а потом большими гребками приблизился к судну. Схватившись рукой за борт я очень долго отдыхал, восстанавливая дыхание. Потом подтянулся на руках и бросив тело вверх лег животом на борт. Бой уже почти притих, на коленях стоял раздетый по пояс мужик и закрывал огромную дыру в боку, с которой толчками вываливалась темная кровь. Так этот нежилец, печень пробита, но нежилец увидев меня встал, и шатаясь направился к борту. Я перевалился и упал внутрь судна, а потом медленно встал на колено, ожидая последнего врага.

Наклон влево, и противник чуть задев меня на последнем вдохе проваливается вперед справа, а я вгоняю ему нож в поясницу стараясь повредить крестец, а потом распрямляя колени толкаю вражину обеими руками. Враг медленно падает вперед, всё, все умерли, а я тут вроде место возле себя расчистил. Да нет не место, а целый шнек очистил от противника. Всего то. Где враги, где эти супостаты, ведь их было так много?

Я пошарился в ладье и нашел себе оружие. Теперь я взял настоящее оружие, как ни странно я взял топор. Да, меч я потерял, где то там в морской пучине утонуло целое состояние. Крутейший меч, стоимостью в 100 гривен серебра, это же 10 гривен золота, это ж квартира в Москве по меркам 21-го века, а я вот так бездарно взял и тупо кучу серебра утопил. А может ну их нахрен эти мечи, я ведь и засунул себе кинжал за сапог из-за страха потерять меч в бою. А тут на кораблях махать длинным мечом не удобно, может поэтому у пиратов 15-17 века были специальные абордажные короткие сабли и широкие но тяжелые палаши. А я тут тупо стал жертвой кино режиссеров 20-го века, которые всегда викингов изображали с мечами. Им, этим режиссерам нужна красивая картинка, им нужен брутальный мужик с мечом в кадре, а вот мне нужно более надежное оружие в морском бою. Ладно об этом подумаю уже там в Полоцке.

Как то буднично мы потеряли одну чайку и завладели двумя шнеками, и бой опять перешел в первую фазу, опять в нас метали сулицы и пытались пристать. Но задор у врага был уже не тот, видно самых резвых мы успели перебить, а остальные просто запутались в ночном бою и не могли понять что происходит, где враг, где свои. К тому же и метательное оружие подошло к концу.

То тут, то там слышались команды врагов и темные силуэты кораблей стали отваливать в ночную мглу.

Всё, первый натиск мы сдержали.

— Берем эти три корабля — прокричал я, команду — разделить поровну экипажи, вяжите корабли веревками, наших раненных на средний корабль, трупы и раненых врагов за борт.

Походив по кораблям я перебрался на свою чайку и подобрал валяющийся арбалет, потом пошарил у раненых и убитых воинов по поясам нашел аж целых пять болтов, да еще и вытащил два болта с трупов.

— Ищите арбалеты и сулицы — прокричал я — готовимся к бою, раненых перевязать.

Мы были готовы ко всему, но больше нападений не было. Ранние лучики утреннего солнца показали нам врагов, где то в сотне метров от нас стояли восемь вражеских кораблей, вся поверхность моря была замусорена обломками деревянных обшивок и плавающими веслами. На воде держались пять наших островков из связанных кораблей, целых пять островков, мы не победили, враг не разгромлен, но мы и не проиграли, так как у врага сил атаковать уже нет, все патовая ситуация.

Я поднялся на скамейку и крикнул — эй, вы там, что дальше? Воевать будем или как?

В ответ бородатый дядька запрыгнул на скамейку и зычно крикнул — 'svennet tu Hund' — а потом повернулся спиной, наклонился и показывая мне жопу постучал по ней рукой.

— Это что за хрень? — спросил я переводчика.

— Он назвал тебя собакой и предложил поцеловать его задницу.

Про задницу то я понял, но вот слова его я не понял.

— Ну, Hund по ихнему это означает собака — как бы между прочим произнес толмач — а свенедами они нас называют.

— Эй ты сучонок, это ты меня собакой назвал? — крикнул я, показывая на себя пальцем, а потом, чисто чтобы выразить своё презрение к оппоненту (как и положено в демократическом и открытом европейском обществе 21-го века) показал врагам согнутую в локте руку, обозначая русский фак.

Как ни странно, но на мой оскорбительный жест враг не отреагировал, бородач сплюнул и спрыгнул со скамейки. А потом вражеский капитан, что стоял возле кормчего в хорошей кольчуге и полностью закрытом шлеме что-то сказал кормчему, и вражеское судно начало медленно отгребать южнее. Ну вот и все, как бы сказал Лавров: '.. переговоры прошли в дружеской и непринужденной обстановке, стороны выразили свою озабоченность, и оставаясь при своих позициях разошлись для консультаций. Плодотворный диалог двух соперничающих сторон окончен, но напряжение сохраняется, все находятся в ожидании осложнения военно-политической обстановки'.

Там на бортах вражеских кораблей стояли с десяток воинов наблюдавших за нами, видно командиры, а остальные воины копошились возле бортов, перевязывая раны и оказывая помощь своим умирающим товарищам. Периодически за борт вылетало тело и шло на дно, это очередной прото викинг отправлялся в вальгаллу.

Да, картина маслом, у нас тоже было куча убитых товарищей, и я не знал что с ними делать. Выбросить за борт, или закопать на шведском берегу, а может сжечь. Как отнесутся мои воины к тому, что я просто утоплю трупы их товарищей? А если обидятся? Нет, ну его нахрен, лучше подождем и со всеми почестями захороним на берегу, вместе с оружием и броней, по всем правилам воинской традиции, с траурными речами и тризной. Если получится, то можно даже парочку пленных зарезать у могил наших павших товарищей. А пленные были, вражеские раненые воины, что не смогли вернутся на свои суда были связаны и сейчас лежали на дне наших кораблей. Или все таки лучше сжечь как викинги своих павших сжигали в драккаре

Я осмотрел свои острова, мертвая тишина. Рассвет после кровавой ночи был слишком тихим и в этой тишине я насчитал семьдесят две фигурки копошащихся на наших островках людей. Всего семьдесят два боеспособных воина из двух сотен. Да слишком трудный бой, и что мне теперь делать, как только я пойду к берегу, эти прото викинги пойдут за мной, и теперь я уже не смогу отбиться, уж очень много раненных у нас. Но боевой дух врага тоже пострадал, нет больше тех криков и боевых кличей, враг тоже устал, устал и обескровлен как и я, при этом он тоже потерял не менее половины своих воинов и самое главно, что враг потерял лучших из лучших, погибли те, кто первыми кидался на нас. Но что же враг будет делать дальше?

Я ждал, ждал всего чего угодно, от вызова на поединок, до банально последнего штурма, но ни того, ни другого не происходило, шнек их морского главнокомандующего в страшном шлеме, больше напоминавшем рожу ящера или дракона, стоял в паре сотен шагов от нас, а остальные вражеские корабли медленно подходили к кораблю своего командующего.

Может так и должны заканчиваться древние войны, все устали и разошлись по домам? Вряд ли, это было бы слишком просто. На трех моих кораблях, что сейчас представляли один плавающий остров на ногах осталось меньше половины воинов, многие лежали ранеными, многие уже и остыли, это были те кто погиб еще ночью. На остальных островках дело обстояло не лучше. Я осмотрел детально все три корабля и пришел к выводу, что моя чайка и сосед слева по борту более менее боеспособные корабли, а вот крайний левый кораблик гниловат.

— Стаскивайте наших убитых на левую чайку — скомандовал я и взяв бочонок понес его на тот корабль — Все ценное переносите на наши корабли, убитых воинов проводим в царство богов на этой ладье — я показал на последнюю пристань мертвецов, они были уложены вдоль бортов в броне и с оружием, не стоит обдирать мертвых собратьев по оружию, пусть уходят как воины.

Облив судно смолой мы отвязали кораблик, оттолкнули его веслами и бросив в корабль горящий факел стали провожать взглядом последний поход морской дружины болотного князя Чеслава. Сколько их еще будет, воинов ушедших в последний поход, сколько трупов выложат мне дорогу к царству попаданца, а вот именно этих жалко, как то по особому жалко, ведь они умерли в море. Люди из болот погибли в морской битве, в первой серьезной морской битве. И эту битву мы уже выиграли, враг сломлен, враг запуган, враг не решается нападать, а значит мы должны показать все свое презрение к этим трусам.

— Подготовиться к походу — заорал я — развязывай канаты, раненых распределить поровну по всем чайкам.

Застучали топоры, разрубая канаты, связывающие суда закопошились люди, перетаскивая раненых, мы работали, а противник просто стоял и наблюдал.

Почему, почему они там стоят? Молча стоят, может потому, что мы новый враг, всех местных они знают, а вот меня они видят впервые. А может они приняли нас за руянцев, варанги-ругии враг для ютландцев знакомый, они воевали веками, а язык у меня по всем меркам либо ободритский, либо руянский, вот враги и испугались. Хотя нет, это было бы слишком просто, они скорее всего нас вообще не идентифицировали, как древние руссы смотрели на татарские отряды, молча с затаенным страхом, так и эти сконцы-гёты смотрели на нас. Просто неизвестный и сильный враг, появился ниоткуда и сейчас уйдет в никуда. И мы уходили, оставив за собой очередной горящий как факел кораблик, на котором в последний путь к богам отправились наши воины, а наш караван тонкой ниточкой уходил на север вдоль шведского побережья.

Мы так и ушли. Мы на север, а враги на юг, мы просто разошлись как в море корабли, и только в конце нашей встречи все тот же бородатый прото датчанин вскочил на скамейку и что есть духу заорал — 'svennet tu Hund'.

Я орать не стал, просто встал повыше и показал ему согнутый локоть, я мать вашу еще научу вас русскому факку.

Но вражеский капитан в рогатом шлеме, напоминавшем морду дракона даже не смотрел на меня, он стоял возле кормчего своего корабля и смотрел вдаль, туда, где вдалеке находился датский пролив. Я даже понимал то о чем думал мой враг, он сейчас думал о том, а сможет ли он теперь удержать этот пролив. А самое главное, сможет ли он быстро захватить селения неудачников ,что остались на острове. Я по любому думаю, что у врагов было несколько отрядов. То есть те, кто потеряли свои корабли на Готланде и сейчас бегают по берегу, это воины от другого рода, чем те, кто погнался за мной в море. Выходит, что сейчас сконцы и ютунги разделились, одни остались на Готланде, а вторые уходят домой, в сторону датских проливов.

Я опять, как и три дня назад иду искать Радомира, но теперь я тащу за собой маленький жиденький караван побитых судов, и мы уже не способны перепрыгнуть море, нам придётся идти на север вначале к берегу Финляндии, а потом по финскому заливу в Ладожское озеро, а дальше если повезет может поднимемся реками к селению Цветаны, что стоит у озера Ильмень. Вот и все, мой поход на остров Готланд окончен. Теперь уже мы точно не сможем взять этот островок. Сейчас гёты-сконцы вернутся к себе на родину и поведают, что остров Готланд ими захвачен, и там сидит сейчас не менее трех сотен воинов, воинов без кораблей. Враги соберут новые суда и новых бойцов и придут на Готланд.

Все, Алларат остался без царства, а жаль, хотя может ему царство и не понадобится, он получил приличный удар топором по голове и сейчас лежит раненный в своей чайке. В этом походе отряд готов Алларата понес самые серьезные потери. Их погибло больше 50%. Сейчас на веслах двух чаек сидели всего восемнадцать воинов, весь пол кораблей был завален ранеными, вот и все, что осталось от завоевателя Алларата. Воинская удача она такая, прошел человек две войны в отрядах царя царей славного Аттилы, а тут на конце известного людям мира попал под топор своего прото родственника, и вот сейчас умирает в предсмертном бреду.

То, что гёты и готы это однокоренные слова я уже догадался, подозреваю, что это извращенное слово юты. То есть готы, гёты и юты, это родственные слова, а значит возможно ютландцы и готы это родственные народы, то есть прото датчане, а вот свеев они не любят, выходит свеи другого рода-племени будут. А может это что то другое означает, например Алларат сказал что 'готтс' означает слово 'славный', ну типа крутой, может все эти гёто, юто, готы считают себя просто крутыми парнями, вот только мои готы не понимают язык этих юто-сконцев, это я уже понял. И еще меня зацепило оскорбление этого паршивого прото датчанина, ну не то чтобы я обиделся, назвать человека 20-го века собакой — это даже и не оскорбление. Я, при необходимости мог бы выдать такие трехэтажные маты, что переводчик бы завис на три дня. Но вот слово 'венетс' я услышал, то есть этот датчанин нас идентифицирует, то есть распознает нас как венетов, ну это понятно, венды и венеты тут типа как одно понятие.

А вот слово 'Hund', которое означает 'собака', мне сильно напоминает слово 'Хунны', или 'Гунны', возможно эти прото, мать их так, европейцы в своих писаниях просто так оскорбили Аттилу и его людей, просто назвав их 'Hund', то есть собаками, а историки уже чисто оскорбительное слово собака приняли как название народа? Ну как потом в 1941 эти гансы кричали 'русиш швайне'.

Ладно, думаю я все таки со всеми этими припарками рано или поздно разберусь.

Вот зайду в гости к свеям по дороге и поспрошаю их про местные расклады. Где то там впереди имеются аж целых три морских конунга страны тысячи скал, то есть будущих виков, и где то там есть корабли брата Радомира, там целый флот, а я тут один.

Шведский берег меня не обрадовал, мы гребли до самого вечера и только перед закатом я таки увидел приличный участок, где можно безопасно пристать. Мы выгрузились, нарубили толстых веток, наспех связали щиты и выставив их частоколом вокруг небольшого лагеря приступили к приготовлению пищи. Отправленные мною охотники достаточно быстро подстрелили из арбалета пару кабанчиков, а я уже не смог ни командовать, ни даже думать о собственной безопасности. Оказавшись на берегу я все больше и больше сдавал, устал как и все мои люди. Устал и хотел спать. Но просто так спать нельзя.

Я осмотрел всех людей, нашел более менее бодрых воинов и узнав одного из них позвал — Щукарь, подойди ко мне.

Щукарь обернулся, осмотрелся и поняв, что я его зову, встал и подошел ко мне.

— Щукарь, подбери десяток самых сильных воинов и разделитесь на тройки для ночного дежурства — я показал рукой на сопку чуть дальше нашей стоянки.

— Вон там по верху патруль пусть ходит, только не давай им останавливаться, иначе сядут и уснут. Ночь поделим поровну, до утра дежурьте, ты проверяешь патрули первую половину ночи, а во вторую половину ночи я тебя сменю, потом выспишься.

— Сделаю — махнул рукой Щукарь, было видно, что воин тоже устал, но вот важность задачи он осознавал и даже не возмущался.

А я как только солнце скрылось за горой и первый патруль ушел к сопке, тут же пошел к своей чайке. Я уже не смог бороться со сном, с трудом взобрался на борт, подтянул к себе несколько сулиц, проверил оружие на ремне и прислонившись к борту головой уснул. Вот такой я нестойкий командир оказался. Это наверное откат после боя, адреналин выветрился, унося все оставшиеся силы в невиданную даль.

Утро встретило нас звонким щебетом местных птичек и запахом костра, на котором готовилось в казане какое то мясное блюдо.

Вот же мать твою так, Щукарь не разбудил, а может и будил, да не получилось у него ничего. Я встал, сходил к морю умылся и проверил наш лагерь.

Люди отдыхали, а какой смысл сейчас куда то грести, слишком ослаблены раненые, да и не раненые люди очень устали, можно и подождать.

И мы дождались.

Двадцати весельные корабли Радомира я узнал сразу, как только они показались на горизонте. На третий день нашего пребывания на шведском берегу с юга появился флот брата, и этот флот шел с той стороны куда ушли гёты-сконцы, а по простому ютландцы. И Радомир вряд ли мог с ними разминутся.

Я отправил несколько охотников за дичью и приказал готовится к встрече, тут сейчас будет не протолкнутся от голодных и уставших людей.

Как высадился Радомир, мы долго обнимались со всеми бойцами, вот только сейчас я понял, что означает слово 'дружина'. Это не просто воины, это семья, воинское братство. Удача и поражение каждого тут же отражаются на общем настроении, а радоваться было за что. Отходящий и уставший отряд ютландцев все таки нарвался на Радомира. Боя даже и не было. Врагов расстреливали вначале баллистами и болтами, а потом несколько вражеских кораблей взяли быстрым абордажем. Некоторые уставшие воины противника не смогли оторваться от преследования, и геройски пали под натиском превосходящей мощи воинов Радомира и дружины ободритов. Из восьми кораблей враг увел только четыре. А потом допросив выживших Радомир узнал о том, что я ушел на полночь и он пошел за мной. Вот и хорошо, хорошо, что я не смог двигаться дальше, так бы мы и искали друг друга у этих неприветливых скал.

Дальше мы обедали до самого ужина, то есть просто объедались, воины спали вповалку, а вожди обсуждали дальнейшие планы. Мы не боялись нападения, тут в это время и в этом месте была слишком малая плотность населения. Люди жили в основном в уютных заливах, куда не доходили частые штормы, и где можно было в любое время года ловить жирную вкусную рыбу с малых лодок.

С утра следующего дня я пошел в кусты по большому делу и увидев кучу, встал как вкопанный. Там в кустах была кровавая куча жидкого дерьма. Еб-тить, это же дизентерия. Вот блин, у меня уже болезни в дружине начались. Так мы и без боя скоро все от желудочных болезней сдохнем, тут вот дизентерия уже началась. Я знаю, что дальше пойдет или брюшной тиф, или желтуха, или еще какая не будь массовая супер болезнь. Нет, хватит мне тут воевать, нужно срочно завершать военную кампанию и валить домой.

На совете, предлагалось много вариантов дальнейших действий.

Ободриты Ятвига кричали и требовали идти добивать ютландцев, люди Аларата кричали, что не уйдут пока не отвоюют отчий дом, то есть Готланд. Мне было более выгодно все таки идти на Готланд, вот только не на войну, а так чисто для дальнейшего прыжка через море, поэтому поддерживал людей Алларата. Но мне нравилась и идея Ятвига. Ятвиг говорил, что нужно подождать, мол остров Готланд слишком большой, и там много поселений имеется. Вот сейчас местные готландцы соберут хоть и ополчение, но все таки они у себя дома, а потом будет серия сражений с захватчиками, что ранее высадились на остров. Кто победит и так понятно. На чужой земле, без флота у ютландцев шансов мало, но дружина у них приличная, так что пусть убивают друг дружку, а мы пока сходим на юг и их города пощипаем.

Однако там, на готландском берегу еще осталось не менее полутора десятков кораблей ,которых мы не смогли сжечь или захватить. И эти корабли сейчас являются первейшей угрозой для нас.

После длительных разговоров, иногда переходящих в крик, мы все таки решили вместе идти к непонятному городу на Готланде, а потом после того как уничтожим оставшиеся корабли ютландского десанта, или побьем высадившийся десант ютландцев-датчан уже каждый пойдет по своим делам.

Ободритский военачальник Ятвиг таки собирался дойти по южному маршруту до острова Брундхольд, а дальше до Руяна, уничтожая на своем пути все селения ютландцев и захватывая их корабли. И что я должен ему тут говорить, что это негуманно, и не толерантно? Бред, да пофиг, пусть идет куда хочет, по крайней мере все местные прото викинги будут точно знать кто их грабил и топил, и весь гнев сконцев и ютландцев падет на рода ободритов и руянцев.

А я, если получится, то все таки попробую перепрыгнуть море, а если не получится, то спокойно пойду вдоль берега до финского залива, ну а там видно будет. План на ближайшее время составлен и можно начинать подготовку. Мы добывали мясо охотясь, запасали воды в бочки и бурдюки, готовили стрелы для арбалетов и луков. За это время умерло 14 раненых. В наше время медицины почти и нет, раненного мажут какими то вонючими мазями и оставляют несчастного на волю богов.

Умер и великий вождь Алларат, мне его было реально жаль, мужик оказался хорошим, да и планы у меня на него были, а теперь сама идея захвата Готланда имела бредовый характер. Нет у меня хозяина, нет того, кого я мог бы оставить на этом треклятом острове. Ну надеюсь, что брат Радомир со своими пиратами так или иначе отвадит готландских да ютландских купцов от народов чуди и веси, пусть своих прото финнов каких то там саамов доят, а чудины это как говорили братки из 90-х — это моя корова, и доить её буду я.

К Готланду мы подошли через десять дней, после того как я повстречал Радомира. За это время все отдохнули, похоронили умерших от ран, а самое главное, что часть раненых уже могла сесть в ладьи и не валятся там кучей мяса без сознания, а это уже дает возможность совершить длительный переход домой, без угрозы потерять раненых. Мы разделили трофеи, и теперь все имели свои собственные корабли. Да абсолютно все чайки и шнеки имели по 10 человек на веслах, то есть все сидели в одну смену гребцов. Суда были перегружены трофейным оружием, бочками с припасами, бурдюками с водой и ранеными. Я не видел уже никакой надобности идти на Готланд. Зачем, даже если нам удастся захватить целый остров, то нам все равно уже не увезти ничего, и так ладьи перегружены.

Я долго смотрел на берег, слишком долго по мнению моих людей. Чего я ждал, не знаю. Может мне было страшно. Страшно в первый раз в этом мире. То есть я реально понимал, что с этого боя я могу и не вернутся. Мы простояли по меркам 21-го века примерно часа три, и за это время в непонятном и неизвестном городке на острове Готланд я увидел около двух сотен воинов ютландцев.

Казалось бы, всего две сотни, против моих 260 из раненых и уставших воинов, но вот что то говорило мне о том, что тут боя не будет. Тут будет мясорубка. Ютландцы слишком агрессивно настроены. Они даже за вал не зашли, они бегали по берегу размахивая щитами, топорами и копьями, посылали проклятья в нашу сторону. На берегу перевернутыми лежало одиннадцать кораблей, их там ремонтировали.

А я все ждал. Я ждал и боялся, что где то тут может лежать или сидеть в засаде еще не меньше сотни воинов. Да по всем подсчетам у врага должно было высадиться на берег до 500 человек. А вот по берегу бегает почти 200 человек, я всех пересчитал уже два раза, даже если и погибли в боях часть людей, но не все же.

Я махнул рукой, и мой сигнальщик подал команду 'Командирам ко мне'.

Да они и так стояли на своих судах невдалеке и тоже пристально смотрели на бегающих по берегу людей. Что думал Радомир и Аркх, мне неизвестно, но вот взгляд Ятвига был недовольным. Этот чертов ободрит уже заподозрил, что князь Чеслав как бы это сказать струсил что ли? Но меня мнение Ятвига вообще не интересовало, я больше переживал о том, что скажет мне братан по имени Радомир. А вот Радомир так же как и я воевать не спешил. Почему? Да все просто, мы не просто устали, мы думали, что враг, оставшись на острове без боеготовых кораблей будет сломлен и раздавлен морально, а вот тут они бегают и орут как дикие вепри. Они эти ютландцы не сломлены, они готовы рвать нас зубами, они готовы биться до последней капли крови за свои подпорченные пожаром корабли, что лежали перевернутыми сейчас на берегу, а мои люди сидят тихо. Где то там в 21-м веке это бы назвали моральным поражением, а вот тут я сейчас изображаю типа задумавшегося командующего. И теперь неважно как в дальнейшем будет развиваться бой, и кто победит, важно, что теперь мои люди будут долго сюсюкаться и обсуждать нерешительность князя. Авторитет мой за три часа этого стояния медленно падал, а я уже и не думал о том, как победить. Я думал об этом чертовом авторитете лидера, я хотел только одного, я хотел выкрутится из этого косяка с прибылью для себя любимого. И вариантов у меня не было, вернее был только один и мне он нравился мало, но делать было нечего.

— Что ты решил брат? — спросил Радомир.

— Не хочу я брат проливать кровь наших людей — я осмотрел корабли Радомира и Аркха — люди не уверены в победе, а это уже часть поражения. С таким настроем мы можем потерять слишком многих воинов. Враг силен и уверен в своей победе. Мы должны сломить их уверенность, мы должны посеять страх в их душах. Мы должны показать, что даже малыми силами сможем разбить их веру в победу. Я возьму всего пять десятков, пять десятков самых лучших и мы сойдем на берег, а все остальные пусть смотрят как нужно усмирять взбесившихся вепрей.

— Я иду с тобой — крикнул Радомир.

— И я с вами — заорал Гореслав, а за ним уже на наших кораблях начали то там, то там вставать со скамей воины и размахивая топорами выкрикивать воинственные кличи. Уверенность воинов в победу и своего князя медленно возвращалась на наши корабли.

— Всего пять десятков человек — крикнул я — вздеть брони, шлемы, каждому взять по две сулицы, мечу, топору и ножу. Перегружайтесь все на две галеры. Собрать все болты и отдать на два ближних корабля.

Сам я раздел одного из своих воинов, что подходил мне по росту и комплекции, натянул его бронь, одел шлем. Засунул два топора за пояс, подобрал меч одного из раненых воинов, закинул щит за спину и полез на галеру Радомира.

Ну что, я осмотрелся, так и есть все уже были готовы, и это были лучшие из лучших, сброд собрался тот еще, но по виду ничем не уступают вражеским бойцам. Ну что теперь последний штрих.

— Аркх, мы сойдем на берег и немножко помашем мечами, мы встанем так, чтобы враг был к вам правым боком, то есть не смог прикрыться щитами. Ты смотри, как только эти идиоты все накинутся на нас, начинай бить их болтами и большим баллистами, только нас не заденьте.

— Понял я — махнул рукой Аркх.

Понятливый блин, и сказал это он так, как бы намекая, что никакого честного боя он от меня и не ожидал. Мол, знаю я тебя с детства, привыкли мы к всяким не совсем честным хитростям ищущего славы малолетнего брата Радомира. А мне вообще похрен, на их рыцарские устремления, я не такой, к тому же знает он не меня, а своего дружка Чеслава, только я ведь не чеслав, я честный комбайнер с ростовского села, и если враг не сдается, то мы его обычно оглоблей по хребтине усмиряем. В качестве оглобли сейчас были мои арбалетчики и шесть огромных баллист, установленных на галерах.

Это вон придурки на берегу все уже как аполлоны бегали, в одних подштанниках, как бы намекая нам, что они смелые и крутые воины, они уже сейчас готовы в Вальгаллу, а я считаю по другому. Смелость это хорошо, но вот в трусах на мечи я не собираюсь идти, я лучше в полном боевом комплекте, так надежнее.

Как только вражеские воины увидели, что две галеры опустили весла и начали движение к берегу, они заорали еще сильнее. Блин тут Киркоров отдыхает, как они только глотки себе не надорвали от такого душераздирающего крика. Может они тоже боялись, а это поведение было только для того чтобы подбодрить себя? Ну хоть чуть-чуть, так совсем немножко, а вдруг враг испугается и убежит? Но враг не испугался.

Вот две галеры уткнулись носами в берег и мы посыпались в воду. Вначале изобразили строй вдоль борта, а потом медленно начали выход из воды, формируя оборонительный порядок 'черепаха'.

А враги были те ещё уроды. Уже с 20-30 шагов в нас полетели сулицы. Я затупил, слишком низко опустил щит, чтобы получше разглядеть картинку боя и тут же получил чувствительный удар стальным наконечником сулицы в плече, что прошла чуть выше кромки щита. Маленькое копье больно ударило в левое плече, напрочь отсушил руку, и скользнув по стальным пластинам ламиляра ушло куда то вверх, попутно чиркнув по шлему еще одного моего воина. С такой меткостью могут и в рожу сулицу вогнать, подумал я. Ведь я опустил щит всего на ладонь ниже чем требовалось, и тут же в эту щель прилетел пламенный привет от злобных датчан.

Однако после того как вражеский воин остался без короткого копья, он выхватил из-за пояса топорик и с ходу налетел на наш строй. Налетел неудачно, прямо навстречу его ноге вперед вылетела чья то рука с копьем и разъяренный датчанин поймал острый клинок в коленку, а потом короткий удар топором по голове и все, первый готов.

Очень медленно, прикрывшись щитами мы преодолевали напор нападающего противника и шаг за шагом выползали на сухой песок. Задача у противника была не простая, ведь требовалось не просто нас побить, требовалось еще и попробовать захватить два прекрасных корабля.

Мне не было страшно, да вообще никак. Это была работа, грязная и немножко нечестная работа. Пять десятков тяжеловооруженных воинов против двух сотен голопузых разъяренных датчан. И никакого шанса у противника просто нет, ведь там сзади уже загудели распрямляясь плечи баллист и арбалетов.

Четыре огромные полукопья врезались в толпу ютландцев-датчан, сбивая воинов с ног, а вслед за этим залпом во врага врубилась жужжа туча арбалетных болтов.

Я пропустил уже десяток ударов копьем. Зазевался на противника слева и пропустил удар справа, сделал выпад вперед, чтобы добить раненного и получил удар копьем в шлем. Да такой удар, что аж голова назад запрокинулась и чуть шейные позвонки не треснули, но я жив и почти здоров. В голове загудело, я припал на колено и прикрылся щитом и тут же кто то с гиканьем рубанул мне по щиту двуручным топором. Я аж на задницу сел, вот это удар. Однако добить такую удобную мишень вражескому воину не дали, и чей то меч с чавканьем вошел датчанину в бок. Этого хватило, всего то несколько секунд и я уже готов к бою, я вскочил и вогнал свой меч прямо в лицо одуревшему от боли датчанину. Он уже умирая успел еще раз наотмашь прочертить смертельную дугу огромным двуручным топором, и я на всякий случай скрутив корпус тела вправо подставил под топор свой щит, а потом я с хеком на выдохе снизу вверх прочертил дугу мечом, зацепив вражеского воина по левой ноге почти перерубив кость, а потом гася инерцию кругового движения присел и начиная раскрутку в обратную сторону по инерции еще и вмазал топорщику щитом куда то в район головы. Я думал, что враг подставит щит и уже намеревался подрезать ему вторую ногу, но не понадобилось. Глаза противника уже давно ничего не видели и он махал топором наугад, поэтому и не заметил летевший ему в лицо мой щит.

Бах, голова воина запрокидывается и он падает, а вдогонку какой то шустрило лупит вражеского воина топориком по голове.

Такое впечатление, что мы тут берсерка завалили, сколько ударов потребовалось чтобы его добить, аж жуть берёт. Но враги не учли того, что мы стоим организованной группой, щит к щиту, а они наваливаются на нас как не организованная банда, этакими приливными волнами. Волна накатит и отойдет, потом опять накат. Мы колим и рубим, а враги получив удар отскакивают и в недоумении смотрят на свои раны, и после каждого наката на песке остаются десятки мертвых тел.

'Да как так-то?' — именно это выражение было написано на лице очередного вражеского гиганта ,что упал под ударом моего клинка.

А вот так вот, меч исключительно хорош в плотном строю, ты можешь колоть сверху вниз через вражеский щит и снизу вверх под щит прямо в живот или пах, можешь ударить с оттяжкой по коленке, или вмазать по выставленной вперед кисти противника, напрочь срубая её. Ты можешь колоть врага мечом как коротким копьем, и при всем при этом у тебя есть возможность работать по разным уровням противника: по голове, по корпусу и по ногам, а это очень удобно. Махнул вверх противник поднял щит и закрылся, вот и все он уже абсолютно не видит твоего второго удара, а второй удар по коленям, хрясь и все, противник заваливается, а ты его как кабанчика точно в голое пузо добиваешь. Но самое главное, что ты можешь атаковать любого из стоящих перед тобой, можно бить даже по второй шеренге вражеских воинов, вгоняя меч в лицо зазевавшегося идиота, или бить вбок. Каждый из моих ударов и ударов наших воинов с чавканьем входил в тела противников, а их выпады были абсолютно бесполезны и били только по стальным пластинам брони.

Стоявшие у берега галеры были хорошей приманкой для врага. Несколько раз наваливалась толпа врагов стараясь сбить первую шеренгу моих воинов с ног, и затоптав их кинутся к незащищенным галерам, но каждый раз враг оставлял возле наших щитов десятки убитых и откатывался назад. А потом опять ударили арбалеты.

Я думал, что эти адские орудия убийства стреляют гораздо чаще, но этот миг между первым и вторым залпом растянулся казалось бы на часы. Я реально уже получил с десяток ударов только по шлему, а сколько сам успел ударить и не считал. И вот тут второй залп каленых болтов, и враг дрогнул. Несколько десятков раненных воинов врага осталось лежать недалеко от нашего строя, а остальные пошатнувшись прикрылись щитами, а когда мы заорав кинулись вперед на неуверенно отступающего противника, выжившие вражеские воины просто побежали.

Что такое бегство? Это в первую очередь паника. Раненые умирали от удара в спину, а вот еще живые воины врага выбрасывали всё тяжелое оружие и уносили ноги вглубь острова. Даже не в город, что окружал земляной вал, а так просто куда то вдаль, где виднелся густой лес.

Я не стал преследовать отступающего врага, а просто махнул рукой в сторону городка и крикнул — занять город.

Мои воины разгоряченные боем частично и не услышали моей команды, поэтому продолжили преследование убегающих врагов, но вот почти три десятка самых толковых все таки побежали в город.

Я до последнего момента не мог поверить, что в городе нет засады и враг не спрятался за валом, однако в начале первый, а потом два и пять воинов перепрыгнули через вал и побежали по маленьким домам, приютившимся у земляного вала небольшой крепости. Вот и все, врага тут нет, а где они? Может где то в глубь острова ушли в рейд. Да по фиг, вот теперь нужно думать. Что же делать дальше, оборонять этот городок, или уже можно идти домой? Вот блин, нужно опять военный совет устраивать. Вопрос только в том, где люди?

Я насчитал семьдесят два домика, а это даже по примерному расчету около двух сотен человек, но людей было, не больше четырех десятков баб. Вернее так, это были уже и не люди, а рабы. Мои воины вытаскивали из домов запуганных и избитых женщин и девиц. Да, вот и всё, что завоеватели оставили от поселка, остальных похоже убили, и нужно найти куда скинули трупы.

Кучу трупов нашли в двух сотнях метров от рва. Там были старики, старухи, дети, в общем почти всё мужское население бывшего когда то богатым городка. Почему богатого, да потому, что на кольях я насчитал несколько десятков рыболовецких сетей, развешанных для просушки. А сколько стоит одна такая сеть я знаю точно, и скажу, что очень дорого.

Вот так и проходят древние войны, вначале убивают всех защитников, а потом ненужных стариков и мальчиков, что могут вырасти воинами и отомстить. А женщина, она мстить не будет, женщины всегда покоряются победителям. Как то я еще будучи учеником техникума слушал лекцию по древней истории. Так там один профессор рассказывал про новую науку — генеалогию, что ли. Так вот, ученые выяснили, что примерно 3000 лет назад в Европу, в которой жили люди с генам А1R1 (арии), пришли новые люди с геном A1H2. И после того прихода происходит смена генома всего мужского населения, при том, что геном женский остается тот же, а это означает только одно, что европейских мужиков ариев выбили всех до одного, даже детей, а баб ихних взяли себе то ли в рабыни, то ли в жены. Вот так и действуют захватчики, убивая всех мужчин, даже малолетних мальчиков.

Когда не будь, где то там на юге, кочевники печенеги и половцы будут активно захватывать и продавать в Крым ромеям и итальянским купцам много живого товара, и особенно детей, а вот сейчас дети не нужны никому, их еще кормить, зачем?

Странная война, я не мог понять, зачем все это, зачем этот поход? Вот я сюда шел, что бы захватить тут людей в первую очередь, и поставить над ними своего прикормленного конунга, ну или вывезти к себе в земли на поселение побольше людишек.

А зачем пришли датчане-ютландцы? Неужели они так ненавидят готландцев, что пришли в карательную экспедицию? Цели карательной экспедиции в общем то известны — порабощение народа. Задача одна запугать людей до состояния животного страха, чтобы другим неповадно было, но кому другим, может тем конунгам свейским, что на севере живут? Да в принципе все может быть, возможно я тут застал процесс объединения земель? А этот процесс имеет четкие правила, кто не с нами, тот должен уйти, куда нибудь подальше, ну например в ирий.

Да, пора думать, что дальше делать. А если нужно думать, то это только на совете. Вот только вряд ли меня этот совет обрадует. Я уже все видел. Видел горящие глаза ободритов и печальные глаза воинов Радомира. Ободриты уже порывались идти в земли ютунгов, и всех там просто резать, а воины Радомира, хотели идти домой, им эта война была не нужна вовсе ведь взять остров Готланд под свой контроль теперь не получится. Где то там бегает куча разъяренных ютландцев.

Я еще раз внимательно осмотрел воинов Радомира, да какие то странные пираты, они тут что гуманностью заболели, что ли? И что мне теперь делать? Чувствую, что наша армия скоро распадется, ободриты Ятвига возжелавшие мести уйдут, это точно. Лишь бы напоследок с моими людьми из-за трофеев не передрались.

Я нашел глазами здорового бородатого дядьку и пошел к нему.

— Знаю я Ятвиг о чём печаль твоя, и думаю ты прав — я положил руку на плече главарю отряда ободритов — забирай своих людей и иди домой. Иди тем маршрутом, что хотел раньше. Это зло нужно искоренять сразу, мы не должны позволить ютландцам объединить и взять под свой контроль все северные земли. И передай своим старейшинам, что я буду на этом море топить все корабли ютландцев и жечь их селения. И нам с вами не стоит больше ссориться, у нас и так достаточно сильные враги, а по одиночке нам их не одолеть.

Ятвиг долго смотрел на меня, молча смотрел, потом так же молча развернулся и пошел к своим людям, а потом они стали готовится к отплытию.

— Ну и пусть уходят — сказал Радомир.

Я аж вздрогнул от того, что услышал его голос за спиной. Неожиданно подкрался братец.

— Ты прав Радомир, нечего им тут делать, а то можем еще и подраться с его людьми придется, мне бы этого не хотелось.

— Если они уйдут, то придется уходить и нам, неизвестно сколько тут еще тех ютов бегает.

— Я думаю, что сотни две тут есть.

— Вот и я о том думаю — задумчиво сказал Радомир — вот только не можем мы тут остаться на ночь, пусть уйдут ободриты, а мы уж следом. Не стоит ночевать в селении мертвецов.

Я посмотрел на море.

— Не хотелось бы мне пробовать пристать в темноте к незнакомому берегу, волны вон какие, разобьют наши корабли.

— Да опасно, но оставаться тут до утра еще опаснее, если кто из воинов, что бегали тут по берегу уцелел, то уже к вечеру тем воеводам ютландским станет известно о нас и о том, что половина кораблей ушла. Враги даже не будут нападать на городок, они просто придут на пристань и захватят наши корабли.

— Ты прав брат, нам своими силами этот городок не удержать, и ночного боя не осилить — я еще раз осмотрел деловито бегающих ободритов, еще пара часов и они уйдут, а вот нам уходить будет поздно, солнце уже перевалило середину небосвода и по моим подсчетам сейчас примерно 16 часов, да поздновато для похода.

— Ты посчитал наших людей?

— Да Чеслав уже всех посчитали, у нас осталось всего полторы сотни боеспособных воинов, да еще сотня раненых. Я думаю, что к вечеру враг уже подойдет, не могли они все уйти далеко в глубь острова, где то разбрелись и грабят ближайшие селения. Мы дождемся темноты и быстро погрузившись на корабли отойдем от берега, пусть враги думают, что мы ночуем в селении.

— Ты прав брат, нечего нам тут ночевать, но куда ты предлагаешь идти?

— Не хочу я идти через море, небо почернело, а ну как шторм придет. Нужно возвращаться к берегу свейскому, а там отдохнем и пойдем как ты раньше хотел на север к землям саамов, а потом к землям чуди и домой.

— Да Радомир — я задумался — этот путь очень большой, но единственно безопасный, мы не сможем сейчас пересечь море, слишком люди устали, да и прав ты не дай боги буря начнется.

— Так и порешим — кхекнул Радомир — пойду накажу людям стаскивать все припасы к валу, вечером быстро погрузимся и уйдем на закат.

Радомир ушел в городок, а я стоял и смотрел на побережье. Да, не принимал этот островок моих желаний и помыслов. Как бы я не хотел, но гонит меня судьба отсюда. А может так и нужно, может ну их нафиг этих прото викингов. Они тут еще лет 500 друг дружку резать будут. И как я понимаю на Русь они как то с опаской будут заглядывать. По крайней мере в той истории они относились к нам как к равным. Хотя этому была причина, тем викингам нужен был безопасный путь из варяг в персы, и из варяг в греки. Боялись они, что их в лесах перережут, поэтому и не хулиганили.

Теперь вот этот безопасный путь нужен и мне.

Только всё это потом, а сейчас нужно быстро возвращаться домой, все цели и задачи этого похода я решил. Да, да как ни странно, но цель у меня была одна — ослабить неугомонных ободритов, вытолкать их со своей земли, придумав им нового врага. И эту задачу я решил. Вторая задача решилась сама по себе, нужно было куда то сплавить кипишного готского вождя Алларата, и он почти со всем своим отрядом сгинул в походе. Третья задача — чуть прижать готландцев, да уж прижали так, что мама не горюй, вряд ли они в ближайшие лет пять сунутся в мои земли, да вообще неизвестно что дальше с властью на этом острове будет. Мне её уж точно не удержать.

А попутно я решил еще и четвертую, так сказать скрытую задачу. Я достаточно сильно подгадил ютландцам, что держали датские проливы. И заручился дружбой свейского конунга, а это уже потенциальный союзник.

Да действительно, есть задачи тактические, а есть стратегические, и с точки зрения стратегии мой поход чрезвычайно удачен, а теперь пора домой.

Глава двенадцатая. РАЗГРОМ СЕВЕРНЫХ КОНУНГОВ

Солнце медленно спускалось к полоске воды, мы завершили погрузку. Рядом на берегу стояли женщины готландцев. Стояли молча, боясь хоть как то потревожить неизвестных воинов, что недавно разгромили свирепых сконцев. А наши воины как не странно их не трогали. Я специально наблюдал, и не увидел ни одного своего вояку, чтобы тот попытался взять женщину силой. Да и зачем силой, дай любой из них сейчас кусок сушеного мяса и она твоя, но никто их не трогал, а когда мои воины поужинали быстро приготовленной кашей с солониной, то я велел накормить и баб. После этого мы начали загружать свои корабли, а женщины стояли и смотрели как мы собираемся.

— Что ты на них смотришь? — брат подошел как то неожиданно — не уж то с собой взять хочешь?

— Не знаю, не решил еще. С одной стороны у нас и так женщин больше чем мужчин, а их тут почти шесть десятков, к тому же язык их нам незнаком.

— Тю, ты что Чеслав, а зачем тебе с бабой на её языке общаться, или тебе в этом деле толмач нужен?

— Нет Радомир, толмач мне не нужен, однако я думаю куда их приспособить.

— А я их себе заберу, в ту крепостицу посажу, что ободриты нам продали, вот пусть нам домашний уют и создают, мужей то у меня много, а вот баб в твоем Полоцке мало лишних.

— А что, забирай — махнул я рукой — они тут без мужиков все равно не выживут, а если корабли ютландские придут, то баб все равно в рабство продадут.

Отплыли мы уже почти в темноте. Стало доброй традицией ходить по воде ночью. В это время так не делал никто, от слова вообще. Только я пользуясь примитивным компасом, и знанием примерной береговой линии Балтийского моря мог себе позволить ходить в этих водах по ночам. Технология простая каждая чайка на корме подвешивала специальный светильник, который показывал местонахождения корабля соседям. Кроме того, у каждого кормчего была маленькая палочка с металлическим порошком на клеевой основе, типа магнитной стрелки. Примитивный компас очень сильно тупил, то есть десять стрелок, опущенных в чашу с водой показывали разброс примерно в 45 градусов, но общее направление на север, определить можно было. Наводишь эту стрелку так, чтобы она показывала на правый борт судна и гребешь себе спокойно на запад, периодически посматривая на соседей. Вот так плотной группой мы и поплыли к будущему шведскому берегу, там нас не должны достать разъяренные ютландцы-датчане. Ну я так надеялся.

Сколько там до берега, я понятия не имею, я ведь не лоцман, да и вообще не моряк, так примерно представил себе ширину Балтийского моря и посчитал, что от острова Готланд до берега свейского примерно 1/3 длины общего расстояния от одного берега Балтийского моря до другого, то есть от моего берега до берега будущей швеции примерно 300 км., а значит от Готланда до шведского берега нам плыть примерно 100 км. При скорости передвижения 5-6 км/час, мы доплывем всего за ночь, то есть уже с рассвета мы будем устойчиво наблюдать прибрежную полосу, и сможем выбрать безопасное место для высадки, ну или продолжим движение на север вдоль побережья.

Скорость движения я рассчитал не правильно. С учетом того, что все воины категорически отказались бросать трофейные корабли, то получалось, что мы шли в одну смену гребцов. На каждый чайке сидели всего по 10-12 гребцов. И только галеры Радомира имели по 20 гребцов, собственно Радомир забрал себе на свои корабли всех раненых и готландских женщин, как ни как у галер были приличные паруса, что упрощало движение. Я забыл упомянуть про пленных готландцев, что взяли мы в первом бою, а их было аж сорок два человека, это наша с братом доля от добычи. Было меньше, но мы поменяли у ободритов Ятвига захваченных в бою ютландцев на плененных ранее готландцев и теперь у нас 42 пленника с острова Готланд. Они были почти все ранены, но увидев, наш бой с датчанами пленники уже не горели желанием мстить нам. Хотя глаза у пленников были очень злые, какие могут только быть глаза у пойманного и связанного волка. Однако после того, как мы забрали всех готландских женщин с собой, пленники немного подостыли.

Огромная, медленно ползущая темная масса кораблей с трудом освещаемая кормовыми фонарями напоминала группу морских демонов, выползающих ночью из морской пучины. Представляю себе как могли выглядеть наши корабли для тех, кто посмотрел бы с берега в море ночью. Действительно страшное зрелище. Из морской пучины, скрипя уключинами, и тяжело дыша, ползет в сторону берега морское чудовище, имеющее множество огненных глаз. Глаза иногда тухнут, но потом вновь сверкают огнем, чудо невиданное.

И только я понимаю, какая это афера, плыть по морю ночью. Хоть и расстояние небольшое, но ведь и у нас не драккары. Это потом прото викинги изобретут технологию строительства своих знаменитых морских драконов, а сейчас это скорее шлюпки-переростки, чем морские чайки. Средние на мой взгляд волны так подбрасывали наши корабли, что воины по инерции черпали веслами воздух. В начале, на волне, медленно поднимался нос судна, а потом мы летели вниз с горки, и сноп холодных брызг накрывал гребцов. Если вы мечтаете о романтике морских походов, то мне вас жаль.

Это все иллюзия, так красивая картинка из фильма про пиратов карибского моря. Тут вот никакой романтики нет, есть только страх. Вязкий, затягивающий страх. С каждым падением моего недо драккара с волны вниз, дерево скрипело так, как будто какой то бешеный гигант пытался переломить наше хрупкое корыто пополам. Соответственно даже при средней качке доски гуляли так, что вода просачивалась в ноги уже не ведрами, а кубометрами, или в чем там объем воды измеряется?

Не спал никто, даже раненные, что не смогли сидеть за веслами тоже были при деле, они вычерпывали воду.

Я думал, что потеряю в этом переходе половину кораблей, но морской бог нас миловал. Или действительно, удача меня берегла, или Чернобогу я был не нужен, а зачем Чернобогу сварожич, незачем. Ну плывет себе какашка по волнам, так и пусть плывет, ни один нормальный морской бог, таких идиотов к себе в царство забрать не захочет.

Вот мы и доплыли, реально как та какашка, выброшенная на берег морской волной.

Солнце медленно вышло за спиной и я увидел вдалеке берег. Когда то, еще в учебке на занятиях по военной топографии наш лейтенант говорил, мол: '.... земля круглая и если вы ведете наблюдение с высоты своего роста, то вы увидите такого же человека на удалении не более 5 км, так как далее этого расстояния земля загибается и ваш оппонент будет уже как бы за углом обозреваемого Вами пространства, то есть за горизонтом. Чтобы увидеть дальше 5 км, нам необходимо поднять наблюдательную позицию, например разместить наблюдателя на дереве'.

По скольку я уже видел большие камни на берегу, то по примерным расчетам, и на основании ранее полученных знаний я пришел к выводу, что расстояние до этих камней было явно меньше 5 км.

Я осмотрел свой флот, да все на месте, слава морским богам, или богу, неизвестно сколько их тут. Может по местным поверьям в каждом море живет свой морской бог? Ну неуч я, что тут сказать, не знаю я ничего о древней мифологии. И богов всех путаю, слышал про Олимпийцев, это вроде у греков были, а вот с германо-славянскими богами у меня полный провал в знаниях. Ну и хорошо, я ничего не знаю о них, а они знать не хотят про меня, мол тебя вытащил в этот мир Сварог или сын его Перун, так и вали к своему богу на фиг, нечего тут воду мутить, и мировой баланс сил разрушать. Ага сейчас еще драконы Толкиеновские по вылезают, и меня в Изенгард изгонят, а там кольцо всевластия отберут.

Драконы не появились и боги не утащили нас в пучину морскую. Я посчитал и убедился, что ночной морской переход выдержали все наши корабли. Разбросало нас сильно, но все были на месте. 11 двенадцати весельных чаек, две огромных двадцати весельные римские галеры и одна ободритская двадцати весельная чайка медленно, размахивая веслами гребли к берегу.

Пристали мы в уютной бухточке, что буквально врезалась в берег. Бухточка всего то в две сотни метров, так даже не залив, но от штормов укрыться можно. Мы вытащили на берег корабли, разгрузили все имущество и перевернув деревянные средства передвижения оставили их на просушку под приличным ветром. Позже займемся смоленьем и мелким ремонтом, а пока что я отправил людей в разведку, нам срочно требовалась смола. Добывать смолу мы научились еще на болотах. Один старикан, когда собирал большую печь для обжига древесного угля, что то там намудрил с поддоном печки и когда уже куча дров была подожжена, вдруг через какое то время из щелей в глиняной шубе печи появилась вязкая темная жидкость. Оказалась что это смола, с тех пор дедок у меня там в Полоцке стал мастером по добыванию смолы. Вот я и отправил несколько бригад подальше на берег, чтобы организовали сбор смолы для кораблей, без приличного ремонта половина моего флота дальнейшее путешествие могла и не выдержать. Мы конечно законопатили самые большие щели, прибили гвоздями доски. Я видел как воины даже заменили две большие доски на судне Аркха, но все таки без смоления нам не обойтись.

Еще одна партия разведчиков ушла на заготовку мяса. Охотнички мать их так, стрел для луков у нас было мало, а арбалетных болтов еще меньше, вот я и жадничал. Если что у меня есть еще два десятка бочонков солонины, на этом мясе можно перекантоваться дней десять, а вот стрел тут наделать не получится, вернее так, стрелы то мы нарежем, а наконечников все равно нету.

Бабы пригодились сразу. По стаскивали примитивную поклажу с чаек и готландские девки кинулись разжигать костры на которых тут же взгромоздились большие котлы и началось приготовление пищи.

Три десятка воинов я в принудительном порядке заставил спать, они пойдут в ночной караул. Пусть сейчас отсыпаются днем, а ночью, когда все вырубятся, караул будет нас охранять. Мало ли кто тут в глубине материка живет, а ну как прибегут всякие там Роланды и Хрёрики. Эти земли обжиты уже давно, хоть плотность населения как у нас в Забайкалье маленькая, но все таки хозяева у этих земель есть, и им может не понравится, что гости пришли без спроса, да еще и с такими прекрасными трофеями. Тут только за право иметь морскую чайку любое селение за топоры схватиться.

Я подошел к своим людям, осмотрел состояние судов и усевшись на бочонок стал наблюдать за выполняемыми ремонтными работами. Почему я сказал 'к своим людям'. Да вот так вот. Здесь огромное войско, по всему выходило что вместе с пленниками и бабами у нас было почти три с половиной сотни людишек, однако своих у меня было всего то три десятка.

Как так? Да вот так.

Я типа князь, то есть по меркам 20-21 века типа комдив, и у меня в подчинении имеется маленький отряд личной охраны, а вот Радомир, Аркх и Гореслав, это мои командиры подразделений. И каждый кто служил знает, что комдив он где то там, далеко, он как марсианин, вроде и существующие, но ученые его существование еще не доказали, а вот ротный, он туточки как отец, ну или — как мать. Кому надо отцовского пенделя даст для ускорения, а кого надо пожалеет, и сиську даст пососать. А поскольку сиська у ротного одна, то сосать её иногда приходится по очереди. Вот и получается, что людей у меня много, а личная дружина маленькая, потому как остальные воины являются людьми своих воевод или сотников или ротных.

Я определил порядок проведения работ, дежурства и отдыха своим людям, и пошел к большим кострам. Там мы с Радомиром и Аркхом то ли позавтракали, то ли пообедали, и я сидя у костра просто вырубился.

Проснулся я уже под вечер. Сходил подальше от нашего лагеря в лесной туалет, и занялся проверкой лагеря. Люди валялись вповалку, кто спал просто на земле, кто лежал у догорающего костра. И лишь немногие шлялись по лагерю, изображая бурную деятельность. Непорядок, в этом бардаке я не обнаружил ни одного бодрствующего охранника, поэтому растолкав одного из десятников наказал ему выставить два поста неподвижного охранения и подвижный патруль между ними. Как ни как, мы все таки на войне.

Уже поздним вечером пришли охотники, притащившие очень худую свинку и какую то полудохлую косулю. Да улов так себе, но все таки бульон будет наваристым. Женщины быстро закидали принесенное и разделанное мясо в десяток огромных котлов и приступили к приготовлению позднего ужина. Я не знаю как там питались в древние времена воины, а вот в своем отряде я наказал готовить горячую похлебку дважды в сутки. Обычный мясной или рыбный бульон, в который добавляют всего то две-три горсти зерен и всякой травы, вот весь ужин. Я осмотрел траву и узнал уже знакомую крапиву, так и есть местные часто готовят из нее похлебки. Жизнь тут бедноватая. Соли не нужно, из бочки в каждый казан закинули по куску соленого мяса и вот уже приличного вида пища готова.

Поужинав я обошел лагерь, поговорил с охраной для повышения бдительности и пошел спать к своим воеводам. Специально для командного состава из одного паруса поставили палатку, и мы спали как белые люди, ну как римляне, типа того.

В таком режиме прошло три дня, и только на четвертый день, после того как самые большие проблемы с кораблями были устранены, а люди отдохнули и я почувствовал прилив сил. Охотники наши стали таскать больше дичи, к обеду второго дня проснулись и рыбаки. Две чайки вышли в заливчик и протащив трофейные сети метров триста вытащили приличный рыбный улов. Я давно заметил, что основа местной пищи это рыба, но вот так, чтобы за полдня рыбаки притащили четыре полных чайки рыбы, такого не ожидал. А я видел и по настоящему большие уловы, как то целый год работал в порту еще в той жизни, так там такие сейнеры приходили, что несколько десятков КАМАЗов не хватало для разгрузки улова.

Вот и решил я посидеть в этом чудном месте еще несколько дней до окончательного восстановления своего флота, море таки меня пугало, в заливе было относительно тихо, но море волновалось. Больших волн не было, относительно больших не было, такое волнение метра в полтора может наши суда и осилят, но там в дали виднелись черные тучи, а это значит, что где то разразилась приличная буря и к нам пришли лишь отголоски этого шторма, ведь на улице наверное уже конец мая, как раз сезон дождей.

Олаф не выдержал зудения и постоянных жалоб своих воинов. Как же, они упрекали его в том, что гордый ярл страны тысячи скал поддался на уговоры чужаков, и пошёл в этот рискованный поход против готландцев.

Воины шли за добычей, а попали как 'кур в ощип', то есть нарвались на флот сконцев-ютландцев и теперь этот, неизвестно откуда взявшийся болотный князь Чеслав пусть сам разбирается с ютландцы, а поскольку поход на Готланд не удался, то Олаф может вернутся домой в свой фьорд.

Однако дойти домой спокойно не удалось, навстречу его судам выдвигался Харлаф со своей дружиной.

Дружина у Харлафа была так себе, пастухи — не воины, но зато по количеству их было аж целых две сотни человек на десятке кораблей. А две сотни вооруженных мужчин могут представлять большую опасность, обескровленному отряду.

В битве с готландцами люди Олафа взяли хорошие трофеи, и цена этих трофеев была приличная. Пять десятков раненных и семнадцать убитых, кроме того от болезней умерли девятнадцать человек. Почти половина из тех, кто пошёл в этот поход сейчас небоеспособна.

Несмотря на захваченные у готландцев корабли, теперь стоял только один вопрос — сможет ли Олаф отстоять свое имущество и жизнь. Ведь сосед неспроста собрал такую кучу народа и идет теперь на юг, а ну как захочет отобрать у Олафа все.

За десятком кораблей Харлафа на удалении нескольких десятков полета стрелы показались еще шесть кораблей Хругви.

Ну вот они вороны. Собрались все вместе, никак узнали о поражении готландцев, и сейчас собираются поживится на беззащитном острове торговцев, только вот не знают эти два стервятника о появлении в наших водах ютландцев, или знают?

— О, Олаф, я вижу ты взял знатную добычу — закричал Харлаф.

— Да, мы недавно побили островитян и взяли немного добычи.

— Немного? — переспросил Харлаф — ты хочешь сказать, что больше взять не удалось?

— Да, не удалось. За готландцами сконцы гнались и даже юты. Нам удалось немножко потрепать торгашей, поэтому добычи так мало.

— Да ты что Олаф, разве три готландских корабля это маленькая добыча?

— Не спорю, корабли хорошие, но там можно было взять больше.

— Ты сам побил этих торгашей, или кто помог? — прокричал Харлаф, и сделал такую хитрую рожу, что сразу стало ясно, знает эта размалеванная морда о приходе в наши воды варгов-поморов.

— Пришли в наши воды воины варгов под рукой князя Чеслава, мы славно поохотились на островитян. То, что ты видишь — лишь четвертая часть добычи, это моя часть, а остальное досталось людям Чеслава.

— Ооо! — удивленно прорычал размалеванный Харлаф, у него как и у его брата вся рожа была в наколках, он всячески кичился своей славой.

Когда то давно Харлаф с ютами и свевами ходил по просьбе ромеев на вандалов в далекую провинцию гишпания. Там свевские конунги хорошо повоевали, и таки выбили вандалов с гишпании в северную Африку, но вот уходить домой свевы не захотели. И тогда ромеи подкупили жадных до золота готов, чтобы напали они на бург Бракаре, где сидели два года в обороне свевские ярлы. Многие погибли в той бойне, а вот братья Харлаф и Хругви вернулись целыми, и принесли с того похода много золота. Золота хватило чтобы купить корабли и нанять воинов и морем пройдя ютландские проливы вернутся домой. С наемными воинами Харлаф смог захватить и убить конунга Хинта, и взять под себя его жен и его бург на северной окраине озера Меларен. Страшная сила эти наемники, воины они хорошие, однако тех наемников едва ли пять десятков будет, а остальные люди Харлафа были обычными бондами из бурга и окрестностей озера Меларен.

— Чеслав со своими людьми остался поджидать корабли сконцев, а я пошел домой — развел руками Олаф — у нас был договор только побить готландцев, про сконцев мы с Чеславом не договаривались.

— А хочешь ли ты договорится с нами? — крикнул Хругви.

— А что вы можете предложить?

— Пошли с нами. Под рукой конунга Харлафа, мы идем на готландцев, но если там есть сконе, то можно побить и сконе, будет много добычи.

— Какую долю вы мне предлагаете?

— Ты же нас знаешь Олаф, мы тебя разве когда либо обманывали? Здесь три славных ярла, вот и добычу поделим по справедливости. Конунгу половину, а другую половину делим на троих.

Как же конунгу. Харлаф не конунг, его никто не признает, так какого же тролля он должен забрать себе половину, по какому праву? Зло подумал Олаф, тут все равны, все являются ярлами, но этот размалеванный ублюдок своего брата записал в конунги только потому, что Харлаф убил Хинга.

— Хорошее предложение, но лучше делить всем по четверти, это будет по справедливости.

— Где ты видишь справедливость? — возмутился бородатый Харлаф — Если хочешь по справедливости, то давай делить по количеству воинов, каждому по доле. Как думаешь — это будет справедливее?

— Это справедливо, только у меня много раненных и оим достанется только четверть от доли?

— Так и что, у тебя много кораблей — возмутился Харлаф — отправь раненых и захваченное барахло к себе домой, а сам иди с нами, тогда каждый из вас получит полноценную долю.

Ситуация критическая. Если сейчас Олаф откажется идти в совместный поход, то эти два громилы могут и напасть. Незачем им оставлять у себя за спиной не подконтрольного вождя. Они давно мечтают взять под свою руку все земли у озера Меларен. У Олафа был всего один бург (город), бург его деда Хельге, а вот Харлаф восседал в самом богатом бурге в Бирке, его брат — недоумок Хругви держал бург Сигтуна, что стоял на противоположном берегу озера Меларен. Поэтому братья и контролировали всю торговлю с Саамами. Они как бы закрывали своими городами выход в море. Ни один корабль не мог пройти мимо их земель, не уплатив большой дани от торговли с Саамами. Только злые торгаши готландцы могли позволить себе ходит вдоль берега контролируемого Харлафом беспошлинно, так как готландцы продавали соль, а торговцы солью были неприкосновенны, да и сил у них было больше.

Но вот именно сейчас у Харлафа есть хорошая возможность стать законным конунгом, нужно сделать так, чтобы с похода не вернулись Олаф и Хругви. Поэтому, узнав о поражении готландцев, все союзные Харлафу ярлы озера Меларен собрались в морской поход, и никто из них не позволит Олафу пройти домой, так как убояться, что Олаф попытается разграбить там их земли, пока остальные ярлы будут в походе.

Теперь либо соглашаться, либо готовится к бою.

Олаф был умным ярлом, к тому же он прекрасно понимал силу с которой придется столкнутся, а это не только сконцы и недобитые готландцы, это и непонятный князь Чеслав с огромной дружиной. Вот будет удивление у этих размалеванных увальней, когда они увидят корабли Чеслава и его брата Радомира, вот умора.

Олаф согласился, он согласился пойти в поход на готландцев, а если получится, то можно пощипать и сконцев, так как у тех толстосумов всегда серебра много и железа хорошего добыть у сконцев можно.

Но у Олафа за зудело в подбородке, у него всегда чесался подбородок, когда его чутье предвещало опасность. А опасность вот она рядом, эти два размалеванных медведя при первой же возможности попытаются убить и Хругви и Олафа, чтобы стать единовластными правителями залива Меларен.

Но у Олафа есть шанс, есть непонятный Чеслав, который может сорвать все планы неуравновешенных братцев.

В обед шестого дня, когда море стало успокаиваться, наблюдатель, что сидел на вершине горки замахал руками, и что то начал кричать, указывая на север.

Я медленно поднялся к нему на наблюдательный пост и увидел вдали несколько десятков черных точек на воде. Корабли, это были корабли. И шли они с севера, с земель свейских морских ярлов. Вопрос только в том, это друзья или враги? Сбежал ведь от Радомира местный свейский ярл Олаф. Не стал воевать с ютландцами-данами, а воспользовавшись большей скоростью своих судов просто ушел на север. А теперь похоже собрал кодлу и идет назад, вопрос только зачем? Может нам помочь желает, а может побить нас хочет, в надежде на то, что нас уже прилично потрепали даны. По любому нужно готовится к встрече.

— Я возьму сотню воинов и мы с Аркхом на четырех малых и двух больших кораблях выйдем в залив и встретим гостей в море — сказал Радомир — а ты смотри внимательно брат, еще одна группа врагов может подойти по берегу.

— Ты думаешь они нападут? — спросил я Радомира.

— Могут попробовать, они ведь думают, что нас ютландцы серьезно потрепали, а если решат побить нас, то обязательно нападут и с берега, и с моря. Ты Чеслав неплохо командуешь пешими воинами, вот и охраняй наш лагерь, а уж мы с Аркхом встретим гостей в море, нам это не впервой, мы привыкшие на воде биться.

— Гореслав — заорал я — собери все брони и одень на наших воинов, подготовьте все чайки и шнеку к походу, загрузите часть имущества на корабли.

Я повернулся к Радомиру — возьмешь арбалеты? — спросил я.

— Нет, твои самострелы хороши, но у свеев большие борта и прочные щиты, я лучше все луки возьму, лук может стрелу за щит забрасывать.

— Как так за щит? — не понял я.

— Да все просто мечешь стрелу прямо в небо, а она потом падает вниз и поражает гребцов за щитами, мы на Славутиче так охрану купцов били, так что опыт есть. А тех, кто будет в наглую переть мы большими баллистами встретим.

Я спустился с горки и пошел к своим людям.

— Судислав — обратился я к своему десятнику — отправь вон туда к лесу пятерку воинов в дозор, пусть посмотрят подходы к нашему лагерю, и еще вон туда на левую горку поставь десяток воинов с арбалетами. Пусть оборудуют себе позицию, и если враг нападет пусть бьют болтами во фланг нападающим.

Я пошел дальше раздавать команды.

— Гореслав готовь лагерь к обороне, чайки перевернуть и поставить в круг, женщин и раненых укрыть за чайками, шнеку спустить на воду, раненных в шнеку. Если ворогов придет много, то всех баб сразу в шнеку и пусть отходят от берега, а мы уж повоюем. Позови мне сюда старшего от готландских пленников.

Привели мужика пленного, тот осматривал меня так же внимательно как я осматривал его.

— Там враги ваши идут — я махнул рукой в сторону моря — свеи идут сюда, неведомо мне с чем идут. То ли с миром, то ли с войной. Если война будет, то вас всех перебьют вместе с нами, договорится со свеями не удастся, а если с нами плечом к плечу станете, то отобьемся без больших потерь. Что скажешь готландец, с нами будете биться, или в стороне постоите?

Толмач перевел мою речь, и готландец задумался. Я видел и даже слышал как ворочаются в его голове мысли. Глазки то прикрывались, когда готландец думал, то расширялись, когда он что то складывал или вычитал, а потом он что то сказал, а я махнул рукой толмачу.

— Мы твои пленники, но свеи не пощадят и нас — сказал толмач, переводя слова готландца — если вас убьют, то и мы умрем. Скажи вначале ярл, что с нами делать решил, а мы уж и подумаем.

— Я хочу вас на свою землю посадить, есть у меня крепостица для вас. Стоит в хорошем месте, там воеводой брат мой сидит Радомир. Неволить не буду, люди вы свободные, бабы ваши вон с вами останутся, получите сети, лодки и будете рыбу ловить, да торг моими товарами по морю вести.

После того, как толмач перевел мои слова готландец задумался, а потом кивнул и пошел к своим людям. Людей у него было немного, но в этом случае и несколько десятков крепких воинов тоже сила большая, хоть некоторые были и ранены, но все таки готландцы не рыбаки, они воины. Да и раненные у них уже чуток оклемались, с копьем да щитом за стеной чаек стать смогут.

Долго готландцы не думали, и их само названный вождь подвалил ко мне с интересным предложением. Хотят мол готландские воины заключить со мной договор на служение на пять лет, так чисто для откупа, а потом типа я их отпустить должен с бабами и детьми куда глаза глядят. Наивные чукотские парни, да кому вы нужны будете через пять лет, и куда вы пойдете с насиженной земли. А может это такая форма вроде и согласились, и условия свои выдвинули? То есть показали себя свободными и гордыми людьми. Да и хрен с ними, согласился.

Далее происходило все как то буднично, никто не бегал с квадратными глазами и в панике перед приходом врага, как это обычно в кино показывают, зато все спокойно разбились на группы и мелкие команды. Командиры, назначенные непонятно кем, то ли само назначенцы по принципу крутизны яиц и длины пениса, то ли выборные люди, но работа пошла. Несколько групп воинов в доспехах тащили на берег не досмоленные ладьи и выставляли их в круг по типу крепости, другие воины между перевернутыми кораблями вбивали в землю колья в три ряда в шахматном порядке. Это конечно не абы какая защита, но пока такие колья преодолеешь можешь поймать не одну стрелу в брюхо. Некоторые арбалетчики залезли под перевернутые чайки и попробовали стрелять через весельные порты, получалось хорошо, как будто пулеметчик в ДОТ засел.

Женщины перетаскивали рыбу, что сушилась на веревках про запас в центр импровизированной крепости. Кто-то нахватав пустые бочонки побежал к ручью за водой, а раненных потащили на единственную шнеку, что осталась на воде. В общем началась плановая подготовка к отражению нападения врага со стороны леса.

Я медленно прошел вдоль нашей линии обороны, осмотрелся.

Да не айс.

В отдельных случаях полоска леса подходила к нашему лагерю на удалении до 100-150 шагов, но наибольшее удаление было шагов 500.

Соответственно с того места, что подходит максимально близко к нам лес можно спокойно обстреливать лагерь из луков, и не дай бог начнут горящими стрелами лупить, просмоленные ладьи сгорят на хрен, тут к бабке не ходи, поэтому долго не думая я приказал обложить корпуса чаек дерном, чисто в противопожарных целях.

Погуляв по окрестности я прошел к самой кромке леса, а за мной тихой тенью шли два воина. Здоровенные такие, если что, то они меня только своим телом часа три от стрел прикрывать смогут. Пройдя вдоль леса мне в голову пришла только одна мысль, можно попробовать срубить засеку хотя бы шириной в два-три дерева, и длинной в сотню шагов, и деревья валить кронами к лесу.

Осмотрев еще раз наши укрепления со стороны леса я пришел к не хорошему выводу, лес находился на небольшом склоне и наш лагерь был как на ладони. Маленький склон, со стороны воды его и не видно, а вот сверху вся ущербность нашей позиции на лицо. Тут десяток лучников поставить и нам хана, не дадут голову поднять.

Вот блин, придется опять принимать сложное решение, то решение которое я не очень люблю, то есть придется самим нападать. Есть один древний и проверенный принцип ведения боевых действий, звучит он как 'активность', это означает, что нельзя сидеть в обороне, нужно самим проявлять активность, искать врага и пакостить ему еще задолго до подхода противника к нашей основной линии обороны.

Нужно выискивать подходящего к нам врага и лупить его с засады. А уж там как пойдет, другого пути у нас нет. Хотя почему нет, можно загрузится на просмоленные ладьи и выйти второй линией в море, а те ладьи, что еще не просмоленные пока при топить возле берега, чтобы их не захватили те, кто придет по суше.

— Гореслав — крикнул я своего воеводу — я хочу послать несколько групп разведки в лес.

Я махнул рукой в сторону леса.

— Если на нас нападут со стороны берега, то им придется идти только по лесу, так как в любом другом случае мы сможем обнаружить врагов еще на подходе.

— Я отправлю две пятерки лучших воинов пусть лес проверят — тихо сказал Гореслав — но сдается мне, что основные силы все же подойдут с моря, а мы даже не сможем Радомиру помочь. Зря мы разделились, нужно было всем напасть на те ладьи.

— Тут ты прав — я осмотрел оставшиеся чайки — сколько чаек можно быстро подготовить к выходу в море?

— Три чайки готовы уже сейчас, да плюс шнека, а к вечеру и пятую подготовим.

— Не нужно готовить — отмахнулся я — времени не хватит, спускайте еще три чайки к воде пусть стоят на всякий случай там. А линию обороны из фашин и кольев делайте. Если дело пойдет плохо для нас, то уйдем все в море и будем пробовать прорываться к Радомиру.

Я периодически поглядывал на воду и уже отчетливо мог отличить маленькие точки, что копошились внутри вражеских судов.

Двадцать, двадцать три, двадцать шесть. Я сосчитал количество воинов на ближайших судах. Сосчитал и успокоился. Тут все понятно, один такой кораблик может взять не более трех десятков человек на борт. И по всему выходило, что корабли упакованы людьми под завязку, то есть нет подтверждения того, что кто то сошел на берег и сейчас крадется к нам по лесу.

Однако расчеты все таки были неутешительными, там у врага было почти 400 бойцов, а у меня сейчас в море 100 и еще в резерве почти сотня вместе с бывшими готландскими пленниками, что вообще то, в любой момент могут и в спину ударить , несмотря на то, что согласились служить мне.

До сближения двух эскадр еще было приличное расстояние, но уже было видно, что обе эскадры замедли ход. В то время как неизвестные нам корабли уже находились у входа в небольшую бухту, корабли Радомира разбились на два отряда и эти отряды медленно отходили друг от друга небольшими колоннами. В голове каждой колонны плыла величественная галера, а позади тянулись маленькие чайки.

Ну я в принципе идею Радомира понял, он командует одним отрядом, а Аркх скорее всего командует вторым. И сейчас они расходятся по краям, образуя такой как бы полу месяц, чтобы иметь возможность залпами баллист лучников и тяжелыми болтами баллист простреливать врагов, что сунутся в центр боевого порядка. Тут дураку понятно, что залезть на борт галеры с небольшого недо драккара не получится так как обе галеры имели борт высотой на целый метр выше чем борта свеев, к тому же у бортов галер имелись огромные весла, которых простым топором не перерубить. Такими веслами можно легко удерживать вражеские корабли на расстоянии, не позволяя приблизится на расстояние прыжка. Если враг начнет весельную войну, то есть попытается отвести в сторону весла галеры и протиснутся к борту, то сверху на врагов можно просто набросить рыболовную сеть, и пока противник станет разбираться с сетью в него полетят стрелы и сулицы. Я что то припоминая из прошлой жизни Чеслава, тогда радомир на Днепре применял разные ухищрения при захвате судов торговцев. Все имеющиеся преимущества не позволяли противнику штурмовать галеры с воды, в то время как две приличного размера баллисты могли расстреливать противника как на удалении, так и почти в упор. Единственный шанс у врага это проскочить мимо галеры и напасть на наши чайки. Только ведь и люди на чайках тоже не дураки, они далеко от наших галер не отходят.

Медленно уходили мгновения, очень медленно шли неизвестные корабли. Они уже видели нашу эскадру и все приготовления Радомира, скорее всего видели, и что на берегу осталась приличная часть кораблей и людей тоже видно. И вот сейчас вражеские военачальники принимают трудное решение, что же делать, атаковать, или отойти, а может и вступить в переговоры. А может эти непонятные враги ждут какого не будь сигнала с берега, ну там дыма или костра большого.

Я внимательно осмотрел оба берега залива, но ничего похожего на сигнал не обнаружил. Посмотрел и на высотку с лева, на которой расположились мои стрелки с арбалетами, но и там никто не орал и не размахивал руками, стараясь привлечь мое внимание. Все было как то слишком спокойно, и у меня не было предчувствия скорого начала сражения. Или это я уже стал настоящим воином? Ведь у местных воинов вообще нет понятия жизни и смерти, есть только новая жизнь после смерти. То есть они вообще умереть не боятся, так как верят в загробную жизнь, более богатую и сытую. А вот я не верил, и сейчас не верю. Вот правда раньше перед боем у меня какой то мандраж внутренний всегда посещал, то коленки непроизвольно вздрогнут, то вдруг ладони начинали потеть перед битвой так, что рукоять меча в них скользила, а теперь все как то спокойней происходит.

Через какое то время с леса появились два человека и пошли в нашу сторону, я напряг зрение и распознал своих разведчиков. Разведчики прошли полдороги к берегу, на котором стоял я с группой воинов, и в это время в море от вражеского строя отделилось два корабля и медленно погребли к головной галере, что стояла правее, в то время как на остальных шнеках неизвестные воины стали поднимать весла.

Так понятно, видно пришло время разговоры разговаривать, и к Радомиру направились парламентарии. По всему выходит, что тут два отряда, раз на двух прото драккарах поплыли, типа каждый вождь на своем корабле.

— Что там? — спросил я подошедших разведчиков.

— Проверили мы все на пять верст, никого нет, ни людей ни даже следов — ответил разведчик — птицы ведут себя спокойно, значит в лесу тоже тихо.

— А где остальные?

— Так десятник приказал нам к тебе князь с докладом идти, а остальные далее от берега местность посмотреть пошли.

— Правильно, пусть поищут, только бы в засаду не попали.

— Да не, не попадут — отмахнулся разведчик — мы шли точно как ты сказал, с дозорами по двойкам с большим расстоянием между дозорами. Если кто на дозор нападет, так остальные начнут арбалетами бить, а дозор прикрывшись щитами отступать будет. Не сумлевайся князь, просто так нас не взять.

Я кивнул головой и опять посмотрел в море, а там уже шли переговоры. Два корабля приблизились метров на 30 к галере Радомира и люди о чем то перекрикивались между собой.

Потом два непонятных кораблика неизвестных гостей отошли от шалеры и поплыли к своим воинам, а через какое то время шесть неизвестных кораблей направились к берегу, а четверка кораблей пришельцев в сопровождении моего флота направилась к нашему берегу.

Ну вот и все, сейчас начнется второй раунд переговоров, видно ко мне плывут.

Когда приплывшие вышли на берег в одном из 'гостей' я узнал своего сбежавшего союзника свея Олафа. Выходит пошел домой, взял подмогу и приплыл. Так, а что за подмога может быть у простого ярла? Набрал себе местных крестьян и посадив их на шнеки пошел в поход, или соседей позвал? Сзади Олафа стоял огромный мужик с раскрашенной татуировками рожей. Вот этот чистый викинг, хоть сейчас про него исторический фильм снимай и наколки правильные, чтобы он после смерти своих родственников не сожрал. Теперь я умный, я знаю, что наколки это ритуал защиты живых от посмертия их родственников. Видно у этого викинга были серьезные родственники и они заставили еще при жизни воина нанести ему защитные руны на тело и даже на лицо. Викинг стоял и крутил головой на 360 градусов, присматривается собака.

Остальные воины больше были похожи на крестьян или бондов по местному. Если это крестьяне мобилизованные, то мы их перережем как цыплят, а вот с дружинами местных князьков нам сейчас биться не с руки. Я сомневаюсь, что смогу вместе с Радомиром убить даже этого одного размалеванного берсеркера (медведя).

Олаф увидел меня и заулыбался, а потом выдал длинную речь.

Его речь перевели, не менее длинными фразами, и суть этих фраз я понял сразу. Мерзкий князек Олаф хвастался, что смог быстро поднять своих соседей и смог привести их на помощь к 'могучему заморскому конунгу Чеславу'. Однако Олаф увидел, что помощь уже и не нужна, так как великое войско этого самого болотного конунга уже все разбито, выходит Олаф опоздал.

А вот хрен тебе собака шведская, я тебе сейчас задолго до Петра-1 харю то твою свейскую начищу за такой наглый намек.

— Побили мы силу вражескую — ответил я медленно и дождавшись перевода продолжил — убоялись враги могущества нашего и бежали на юг в свои земли, однако далеко им не убежать, так как славный воевода Ятвиг и с ним две с половиной сотни воинов погнались за супостатом. Сейчас Ятвиг наверное уже добивает отряд ваших юттунгов. А вот не очень смелый ярл Олаф сбежал, уклонившись от славной битвы.

Олаф заслушал мои слова как то распетушился и начал наезд, мол как я могу, и вообще по какому такому праву, я находясь на его земле обижаю хозяина, производя напраслину на него — славного князя Олафа и его мужественных воинов. Он не трус, он сам пошел за подмогой.

Я подошел почти вплотную и заглянул в глаза славному ярлу Олафу, а потом показал рукой на Готланд — вон там на острове осталось немного врагов, всего то две-три сотни воинов сконе, что смогли убежать от меня. Те враги прячутся на острове, и если великий морской вождь Олаф действительно такой крутой, то пусть идет и добьет супостатов.

Выслушав перевод моих слов, Олаф повернулся к сопровождающим людям и о чем то поговорил с ними, потом повернувшись ко мне спросил — ты точно знаешь, что их не больше трёх сотен осталось на Готланде?

Я пожал плечами.

— Кто их считал, мы высадились на берег, пожгли их корабли, а потом побили их воинов, и те бежали как трусливые собаки кто куда.

— А вы пойдете с нами на Готланд? — спросил Олаф.

— Нет, я буду ждать прибытия Ятвига — ответил я — у нас уговор с ним, он сюда придет.

— А когда придёт? — поинтересовался Олаф.

— А кто его знает? — опять пожал плечами я — как наберет себе побольше добычи в землях ютов и сконе, так и придет.

— Это земля ярла Ульриха — показал на гору за моей спиной Олаф — у него с той стороны горы селение большое имеется. Вы за гору не ходите, Ульрих чужаков не любит, он вообще никого не любит.

— А я с ним любится не собираюсь — я посмотрел в глаза Олафа — ты наверное переживаешь за нас, не стоит, мы воевать с местным князем не собираемся, но и себя в обиду не дадим. Мы гости, и законы гостеприимства уважаем.

Олаф осмотрел наш лагерь и убедившись в том, что лагерь к бою готов, что то опять выдал такое дивное. А переводчик меня удивил, он как то быстро все перевел.

— Прощается с нами Олаф — сказал переводчик — сожалеет, что не можем пойти с ним, но радуется что ему добычи больше достанется.

— Ну и пусть гребет добычу, обеими руками, лишь бы не подавился — с улыбкой съехидничал я — ты только это не переводи, так скажи типа, что великий князь болотный желает Олафу удачной охоты.

А у самого меня такая жаба в душе заныла. Ну вот же ты урод Олаф, я твои мерзкие глазки видел, швед ты недоделанный, знаю я такой взгляд, видел много раз в той жизни, выходит ты собака на мои трофеи рот разинул, ну-ну.

— Что скажешь Радомир? — спросил я, когда группа кораблей свейских конунгов почему то ушла опять на север в сторону большой скалы.

— А что тут говорить? — сплюнул Радомир — Готланд то в другой стороне.

— Вот и я о том же думаю, неужели струсили?

— Не, я видел там на их чайках много опытных бойцов, а этот Олаф просто прикрытие, не Олаф руководит этим походом — задумчиво произнес Радомир.

— Ты думаешь о том же о чём и я брат?

— Я не знаю о чём думаешь ты Чеслав, но кажется мне что они неспроста пошли на север к тем небольшим скалам — Радомир повернулся и посмотрел берег позади нас — вон смотри какая гряда большущая южнее имеется, а за той грядой приличная бухта для высадки есть.

Я посмотрел на юг, и действительно, километрах в трех в воду опускалась приличного размера гряда, а выходила она почти с самого материка и потом плавно опускалась в воду, огибая бухту.

— Я помню, за той грядой мысок неплохой есть, там конечно можно высадится, но потом обходить эту гряду нужно дня два не меньше, чтобы к нам прийти, а там — Радомир показал рукой на север — там за той скалой имеется неприметная бухточка, совсем маленькая, но высадится можно, а потом вот так по верху скалы подойти к тому лесочку позади нас, и ночью напасть на наш лагерь.

— Значит все таки напасть? — я задумался — а я то думал, что в этом походе только у меня мания преследования.

— Что у тебя?

— Да я думал, что ты не поверишь в возможность нападения на наш лагерь.

— Как это не поверю? — возмутился Радомир — да посмотри, мы же как стая побитых собак, вон и корабли все перевернуты лежат, на ремонте, вон куча людишек пораненных сидит, а еще пленники имеются, которых охранять нужно. Тут Чеслав любой толковый ватажник сразу увидит, что можно за наш счет поживится, и обойдется все это малой кровью, тем более если напасть ночью вон с того лесочка.

— Да ходили мы уже в тот лесочек, там действительно можно отряд до вечера укрыть, только я думаю если мы сдвинем лагерь чуть южнее, то пользы от того лесочка ворогу не будет.

— Не, не правильно ты Чеслав мыслишь, нельзя нам о лагере думать, нужно думать о другом.

— Да понимаю — отмахнулся я, а у самого аж на душе потемнело, ведь я все понимаю, если будет бой, да хоть засада, то потеряем мы как минимум половину своего войска, если удача нам улыбнется, а если нет, то и все поляжем — понимаю, что нельзя сидеть и ждать, либо уходить по воде, либо идти навстречу свеям и встречать врага на подходе к лесу. Нужно самими на врагов засаду обустроить.

— Правильно мыслишь, не пойму только, откуда у тебя все это, я ведь тебя Чеслав вот с таких пор знаю — Радомир показал рукой у своего колена, намекая каким маленьким был его двоюродный брат Чеслав, когда они познакомились — а сейчас ты не просто ватажник, а настоящий рикс, мыслишь здраво и рассудительно. Только я бы не стал в лесу свеев встречать, я бы на них прямо в тех скалах напал, когда они на подъем пойдут, их сверху твоими арбалетами и сулицами бить сподручно.

Когда корабли отошли от лагеря Чеслава Хругви сразу же пересел на корабль своего брата Харлафа и о чем то очень долго разговаривал, а потом Харлаф позвал Олафа и Хиндмана.

Мы нападем на этих людей и заберем их добычу — сказал Харлаф.

— Но мы же собирались идти на Готланд? — возразил Олаф.

— Так мы и пойдем на Готланд — ухмыльнулся Хругви. И его размалеванная татуировками рожа стала еще страшнее — мы сначала соберем все ненужное чужакам добро, там на берегу, а потом пойдем на Готланд.

— Но там две сотни воинов, настоящих воинов — возразил Олаф — я видел их в деле, и они перебьют половину наших людей, как же мы потом сможем пойти на Готланд?

— Не переживай Олаф — отмахнулся Харлаф — эти люди уже мертвы, ваша задача завтра к утру подойти к лагерю с моря, а мы нападем со стороны леса. И раздавим их как волк давит зайца.

У этого зайца зубы и когти медведя, подумал Олаф, подумал но ничего не сказал, ведь бой будет в основном на берегу, а если этот бой покажется Олафу неудачным, то он и высаживаться не будет, а просто захватит корабли этих разукрашенных недоумков и уйдет домой. Пора уже проучить этих кичливых гишпанских свебов.

Корабли свейских конунгов отошли за мыс. Воины Харлафа и его брата Хругви вытащили свои корабли на берег, оставили небольшую охрану, всего то три десятка воинов, а остальные взяв оружие пошли в крутую горку, чтобы обойти лагерь Чеслава по берегу.

Олаф и Хиндман высадившись на берег, легли отдыхать, им нет необходимости спешить, они дождутся полночи, и морем пойдут к лагерю князя Чеслава. Если этот Чеслав серьезный человек и у него действительно есть люди Ятвига, то отбиться они смогут, а если повезет то и побить дружину размалеванных братцев, а уже потом Олаф добьет этих выродков и заберет их земли себе.

Сводный отряд из шести десятков лучших воинов медленно уходил в сторону леса, а остальные продолжали готовится к отражению нападения на наш лагерь.

Возглавил поход я, а со мной как уже повелось пошел Гореслав. Радомир с Аркхом остались в лагере, у них задача охрана флота, если что, то корабли должны немедля погрузить всех оставшихся людей и отойти от берега.

А это самое 'если что' может произойти элементарно, мы просто можем профукать засаду, или враг нас обойдет пользуясь лучшим знанием местности, это ведь горы, ты сядешь в одном месте, а враги полезут в другом, не угадаешь. Вот тогда корабли и уйдут, а засаду мы уже учиним свеям как они в обратный путь с награбленным, вернее с наворованным ранее добром двинутся.

Лесок прошли быстро и вышли на его противоположную окраину, а к горам подошли только к закату, и вот тут теперь попробуй в темноте определить предполагаемое место встречи с отрядом врага, а до горной вершины еще километров пять топать, не меньше. Но делать нечего, нужно попробовать встретить врага в горах, и желательно на более выгодной позиции. Мы взяли на каждого и по десятку болтов к арбалетам, а еще по две сулицы, в общем если мы успеем занять выгодные позиции раньше, то врагам придется несладко.

И мы успели, успели не только раньше выйти к скальной гряде, но и провести до разведку местности, и по всему выходило, что никаких троп тут от сотворения мира не было, но ведь враги не дураки, они на отвесные скалы не полезут, а будут подниматься по более пологому склону, а вот таких пригодных склонов было всего два.

Мне не очень хотелось, но все же пришлось разделить наши силы, хоть расстояние между отрядами было небольшое, всего километра два, но это очень много в горах, это почти два часа движения, за такое время может полечь полностью один из отрядов.

Поэтому посовещавшись перед расставанием, мы придумали единственно возможный вариант действий.

Я честно говоря уже привык доверять своему везению, и сейчас честно ожидал, что вражеские силы выйдут на мой отряд, но получилось по другому.

В ночной мгле вдруг вдалеке появился маленький огонек, который перерос в приличный костер, и это был сигнал. Мы уговорились с Гореславом, что позади наших позиций у самого леса соберем большой сигнальный костер. При появлении противника на одном из направлении, мы вступаем в бой, то есть атакуем врага внезапно из засады, болтами и сулицами, а потом быстро отходим, с гор к лесу и занимаем там оборону, вынуждая врага выйти на открытый и довольно ровный участок между горной грядой и лесом. И та группа, что подверглась нападению при отходе разжигает костер, подавая сигнал второму отряду. А в это время второй отряд, увидев сигнальный костер, снимается со своих позиций и быстрым маршем идет на подмогу к первому отряду и атакует врага с тыла. План во всех смыслах хорош, однако от гор до ближайшего леса еще бежать примерно три км.

Проблема была только в том, что опыта ночных боёв у нас не было и мы элементарно могли перебить арбалетными болтами своих. Ведь воевать я собирался только арбалетами, или на худой конец сулицами.

Вот тут то мне помогла моя десантная подготовка. Каждый воин оторвал от своей рубахи рукав и спрятал за пояс, мы уговорились, что как только загорится сигнальный костер оба отряда повяжут себе такой кусок грязно белой ткани на голову поверх шлема. Идея оказалась слишком революционная, так как половина воинов оказались либо вообще без рубах, либо они были такими грязными, что рвать их на тряпки и одевать эти тряпки на шлем не имело никакого смысла. Но я проявил стойкость и заставил порвать рубахи тех бедолаг, что регулярно стирались и содержали свое белье в чистоте. Так и у меня появилась почти белая тряпка, ведь раньше я носил сшитый из лесной шерсти приличный свитер, а он у меня зеленого цвета. Поэтому долго не думая отобрал трофейное белье у одного из воинов, пообещал ему в придачу подарить еще и трофейную девку.

Увидев сигнал я собрал людей, и уточнив им задачу побежал вперед, увлекая своих воинов за собой. Бежать ночью было сложно, ведь нам пришлось вначале спуститься вниз, а потом еще пробежать почти два километра. И при всем этом я даже примерно не понимал где находится противник.

Звук битвы не спутать ни с чем. Крики, лязг оружия и куча мечущихся в темноте фигурок.

— Стой — заорал я, поднимая руку с мечем вверх. А белая тряпка развевалась на ветру и периодически хлестала меня по лицу, вот идиот, нужно было поменьше тряпочку на шлем вязать.

Но зато мой сигнал неплохо увидели воины и шумно дыша стали сбегаться ко мне.

— Вон видите группу людей, что стоят без дела, атакуйте и убейте всех — я указал на отдельно стоящих воинов, что взирали на непонятное месиво на краю леса. Я почему то подумал, что это командование свеев. Подумал и не прогадал.

Вначале по группе вражеских воинов саданули с арбалетов, а потом на бегу еще метнули и сулицы, добивали уже раненных людей, однако те оказали неплохое сопротивление. Я же в сопровождении личного десятка охраны пошел в сторону битвы стараясь осознать все таки где свои, а где чужие. Иногда появлялись белые тряпки, и я понимал, вот воин Гореслава, а иногда сражались два абсолютно одинаковых мужлана и я понятия не имел, кто из них наш, а кто враг. Идея с белыми тряпками как у спецназа 20-го века сработала всего на 50%.

Вот и враг, я сразу понял, что это чужак, уж слишком большой и громкий воин. Воин вопил как бешеный тур и размахивая здоровенным топором на метровой ручке бежал на нашу группу.

Замах топором противника, короткий шаг влево и хлесткий удар мечом сверху вниз. Вжик, в конце пути движение меча чуть замедляется, уткнувшись в непонятную преграду, но я протягиваю лезвие и меч, почуяв свободу выскакивает мне за спину. А враг, лишенный правой ноги в районе колена падает мордой вперед. Мне он больше не нужен, нет смысла добивать раненых ночью, не дай боги пырнет ржавой железякой, ведь не видно ни фига.

Бегу дальше, темная фигура стоит спиной ко мне, на сука, рублю наотмашь по правой ключице, перерубая кость и иду далее.

Ночной бой не был похож на масштабной сражение, так несколько разрозненных групп сражающихся между собой воинов, а мы вначале налетели на одну группу и сократив численность врага, перешли ко второй группе и так дальше.

Уже почти на рассвете в какой то момент бой как то вдруг стих.

Враги все еще были живы, человек тридцать и моих человек тридцать, но воины стояли друг против друга не пытаясь продолжить битву.

Кто то кричал позади вражеских вояк, а мы стояли молча, и только тяжелое дыхание здоровенных мужиков говорило о крайней напряженности произошедшей схватки.

Никто не понимал с кем воюет и сколько врага, нет ли где либо у врага резервов, и самое главное, никто не понимал, а что собственно делать дальше?

Но вот в какой то миг воинство врага расступилось и вперед вышел огромный размалеванный мужик, тот самый, что приплывал на переговоры вместе с Олафом

Мужик что то кричал, показывая здоровенным топором себе за спину, а я опять понял, что попал. Еще ничего не произошло, а я уже понял, что вот сейчас меня будут бить тяжелой зазубренной железкой по голове, и самое главное, что никто не поможет.

Ну нравы тут блин дикие, что поделаешь.

Вот вызывает меня вражеский командир на бой, и все мои люди смотрят на это как то буднично. А то что я килограмм на 30 легче, и на целую голову ниже этого размалеванного Кин Конга, так это не волнует вообще никого. Тут типа бой части, и всё такое, иди командир и сражайся, тебе бросили вызов, а мы за тебя болеть будем, типа "спартак-чемпион", и все такое.

— Что он там говорит? — спросил я одного из выживших готландцев.

— Он говорит, что ты сын свиньи, — ответил готландец — ты трус и все такое, ты подло, ударом в спину убил его брата Харлафа.

Я посмотрел в ту сторону, куда показывал размалеванный швед. Да там в рассветном солнце была видна кучка трупов, это были трупы тех самых воинов, что мы атаковали в самом начале битвы еще ночью. Я тогда подумал, что это командир местных викингов и его помощники, так как они стояли в сотне шагов от места основного боя и в основном наблюдали. Вот выходит как, а этот размалеванный похоже брат убиенного вождя?

— Он вызывает тебя на суд богов — сказал готландец.

— А где он тут богов видит, или он думает что боги снизойдут на землю чтобы увидеть кишки одного не очень умного шведа?

— Ты не примешь вызов? — удивился готландец — Что мне ответить?

— Скажи ему, что суд богов это очень хорошо, но все трофеи с мертвых должны достаться победителю, пусть он и его люди по клянутся в этом.

Мой переводчик что то прокричал, а вражеский воин в наколках поднял вверх огромный топор, и завопил как недорезанная свинья, а потом что то быстро заговорил, ему в ответ также завопили его сородичи.

— Он призвал в свидетели своего бога Вотана, и сказал что всё оружие убитых отправятся с ними в вальгаллу, а вещи достанутся победителю поединка.

Я повернулся к Гореславу.

— Пообещай этой размалеванной обезьяне, что отдашь мои вещи победителю, а оружие отправится вместе со мной к Перуну.

Гореслав долго смотрел на меня, переваривая сказанное, а потом произнес — скажи толмач этому свею, что я заберу тела наших людей, нашего князя, их оружие, а вещи и ценности пусть заберет победитель.

Выслушав перевод татуированный шведский воин кивнул головой и что-то прокричал своим людям, а те весело загигикали в ответ.

Я тебя понял, обезьяна, ты наверное сильно пошутил, типа того что с моего трупа сдерешь даже мою обгаженную набедренную повязку в качестве ценностей, ну-ну, я тебя сильно удивлю, специально для таких случаев я давно изготовил особого вида мечи, всего несколько десятков особых мечей предназначенных не для рубящих ударов, а в основном для точных уколов из под щита, и этими мечами были вооружены только мои личные дружинники.

Свой меч я давно утопил в морской пучине, и теперь ходил с трофейным, ну не хотел отбирать меч у своих воинов.

В мече таится частичка души воина, и я эту мутную хрень давным давно вбил в голову своим людям, а теперь забрать себе чужой меч я просто не имел права. Как же так, разве я могу отобрать у воина душу? Поэтому приходится выпрашивать оружие, но это все таки лучше чем выйти против такого монстра с топором, сулицей или обычным мечом. Хотя настоящий Чеслав был мастер владения коротким копьем, но я ведь не Чеслав, мне ближе сабля, а за неимением таковой будем пользоваться особым мечом.

Для своих людей я вначале делал классический меч викингов, но потом, после нескольких боев я понял, что таким мечом в плотном строю работать неудобно.

Меч викингов имеет слишком тяжелое лезвие и туповатый конец. Им хорошо рубить, а вот колоть неудобно.

В то же время бой в плотном строю подразумевает точный укол мечом из-под щита, а для этого нужен не очень длинный, но очень сбалансированный и острый меч. Поэтому я и сделал особые мечи для своего отряда, эти мечи совсем не похожи на мечи викингов. У меча викингов клинок был абсолютно одинаковой толщины по всей длине клинка и только в конце лезвия имелся небольшой угол заточки. Меч викингов был достаточно тяжел в своей боевой части из-за чего мог легко разрубить человека почти пополам, так как вес клинка составлял почти килограмм железа, однако пробить уколом в пузо даже кольчужную броню такой меч не может.

А вот мой новый меч имел особенность. У моего меча имелся очень большой угол сужения клинка, почти как у кинжала, а длина клинка была на ладонь меньше чем классический клинок викингов, таким мечом легко действовать как рапирой.

Я снял приличный кусок металла с кончика клинка и весь оставшийся вес направил на рукоять, в результате чего меч оказался ребалансированным, то есть клинок получался как бы облегченным при большом весе рукояти. И биться таким мечом можно как рапирой, чуть повернул кисть и наконечник клинка мгновенно перемещается в нужную сторону, противник не успевает даже среагировать, а вот мне очень удобно тыкать в открытые части тела, я много тренировался и уже прилично научился попадать в лицо противника прямо в щель между щитом и шлемом, в тот момент когда воин выглядывает из-за щита. При необходимости можно сделать короткий подшаг и уколоть противника в выставленную вперед ногу.

Кроме того, мой новый клинок с легкостью пробивал римскую кольчугу, что в массовом порядке имелась у варваров ютландцев. Скорее всего когда то ютландцы по сдирали с трупов римских легионеров и присвоили себе трофейные кольчуги, а потом и сами освоили производство коротких кольчуг, так как большая часть трофейных кольчуг имела приличные проржавевшие участки.

— Дай мне свой меч Твердыня — я протянул руку своему охраннику.

Тот улыбнулся и протянул мне ножны, я взявшись за рукоятку потянул меч на себя.

Вши-ык, да красивый звук выходящего из ножен клинка, красивый и страшный как шипение змеи.

Я сделал три шага вперед и встал примерно в центре разделяющего оба воинствующих лагеря пространства.

Правосторонняя стойка. Правая нога чуть вперед и разгружена, весь вес тела на левой ноге, меч в правой руке клинком вниз, щит в левой руке, отведенной чуть назад.

Любой наблюдатель, увидев мою стойку сразу же понимал, что я собираюсь делать дальше.

По мнению наблюдателей я должен при вражеской атаке чуть отпрыгнув назад с доворотом корпуса влево остановить удар врага щитом, а потом попытаться контратаковать противника ударом из под щита.

А что тут можно еще подумать? Весь вес тела на левой ноге, а это значит, что правая нога мгновенно может уйти назад, а тело совершив полуоборот чуть подсядет и сразу прикроется щитом, а потом можно сделать такой же резкий выпад вперед и укол мечом из под щита.

Так должны были думать все, так подумал и размалеванный швед, он посмотрел на мою стойку, улыбнулся и с расстояния трех метров вдруг выстрелил вперед. Такая скорость должна была меня шокировать, но я почему то именно такую скорость и ожидал, мне бы просто не хватило расстояния для прыжка и укола вперед, а так враг сам прилетел ко мне, а я оттолкнувшись левой ногой сделал мушкетерский выпад вперед приседая на правую ногу, одновременно поднимая кисть с мечем вверх.

Шьвирк, клинок влетает под подбородок размалеванному и пробив череп выскакивает в затылке, а вражеский воин продолжая движение вперед бьет меня по правой стороне всем весом своего корпуса, а далее уже мертвое тело пролетает вперед.

Да-аа, такой удар можно записать в книгу рекордов Гинеса, я как кеглик совершаю кульбит через левый бок, перелетая через свой щит и не касаясь спиной земли падаю на четыре кости.

Офигеть, удар приличный, размалеванный даже топор не поднял, просто саданул меня свое тушкой с разбега.

Расчет у размалеванного был простой, вначале рывок вперед и удар щитом для оглушения противника, а потом просто садануть мне по черепку топором пока не очухался и все, финита-ля-комедия, но не повезло размалеванному. Его кунг-фу оказался слабее чем мой кунг-фу, поэтому я победил.

Вражеский воин сделал еще один шаг и завалился лицом вниз, я даже не успел вырвать меч. Так как тот сантиметров на 20 влетел в черепную коробку несчастного. Я встал, подошел к конвульсирующему телу, выдернул клинок и пошел к своим людям.

— На Твердыня, у тебя хороший меч, он любит кровь врагов, не держи его голодным, никогда — я хлопнул по плечу огромного воина, что был моим штатным охранником.

И вдруг услышал крик Гореслава.

— Целься бей, в бо-о-ой.

Мои воины дружно подняли арбалеты и по команде Гореслава саданули по кучке шведов болтами, а потом с диким воплем кинулись добивать раненных.

Эй-ей, ну что вы делаете? Я же обещал, типа всех отпустить, ну что за люди? Варвары, блин, я же слово дал, тьфу на вас.

— Мне нужны пленные — только и успел крикнуть я.

А что бы я еще успел сделать, там и убивать то уже никого и не надо, враги как то сразу сдулись и попытались бежать, их догоняли и рубили, кого смогли вязали.

Допрос пленников дал примерно такую картину, эти горе-шведы, решили перед походом на Готланд вначале отобрать все мои трофеи, а потом уж и дальше идти. И с ними был мой бывший дружок Олаф, ну тут его нет конечно, он с каким то Хиндманом должен под утро напасть на наш лагерь с моря.

— Гореслав, возьми своих людей и пройди по своей дороге обратно, нужно добить всех раненных врагов и собрать наших раненных, а я быстрым маршем пойду к лагерю.

— Хорошо — махнул рукой Гореслав, мы сложим нашим павшим погребальный костер, соберем раненных и пленников.

Корабли медленно вошли в небольшой залив.

Не очень умный и очень жадный Хиндман греб со всей возможной скоростью, а за ним двигались его люди на шести шнеках.

А вот люди Олафа гребли медленно. Олаф не очень спешил вступать в бой, да и не понятно какой бой тут будет, ну не верил он, что люди которые пришли сюда из-за моря так вот просто дадут себя застать врасплох. У этого Чеслава есть какая то хитрая ловушка, а если нет то еще лучше.

Ловушка сработала очень быстро.

Едва корабли Хиндмана растянулись в линию и одновременно двинулись к берегу, вдруг от берега отделились две огромные тени морских монстров и пошли навстречу свеям. А сзади этих двух морских исполинов маячили еще четыре тени поменьше. Это были малые морские чайки, так Чеслав называл свои корабли. А вот на берегу была тишина, никаких признаков боя и никаких признаков наличия людей Харлафа и его братца Хругви.

Не уж то придется принять бой одним? — подумал Олаф, это плохая идея, ведь в морском бою у варгов-поморов больше шансов на победу.

Олаф поднял руку и закричал кормчему — стой, суши весла.

— Стоой — пронеслось над водой, и все суда Олафа начали замедляться, а вот воины Хиндмана налегли на весла и с дикими воплями направились в сторону галер.

Да, идиоты, подумал Олаф, разве так нужно брать большие корабли. Сейчас их начнут бить стрелами и большими скорпионами (так Олаф называл баллисты).

Тррбум, тррбум — застучали плечи морских баллист и на кораблях Хиндмана началась паника, а потом на несчастных гребцов Хиндмана посыпались стрелы.

Обмен ударами происходил еще долго, и все это время корабли Хиндмана медленно дрейфовали по течению, так как все гребцы бросили весла, прятались за щитами и периодически пускали стрелы в людей на галерах, но это не очень помогало. С чудовищной скоростью перезаряжались баллисты и вновь били по шнекам, пробивая щиты и вынося людей за борт.

В какое то время люди Хиндмана не выдержали и начали отгребать назад, стараясь уйти из под обстрела, и тут Олаф увидел маленькую группу людей, не больше трех десятков, что вышли с леса и тонкой цепочкой медленно побежали в сторону лагеря.

Олаф напрягся, неужели это воины Чеслава? Да так и есть, вон они все в железо одетые, а где размалеванные братья? Они наверное сейчас появятся с леса и обрушатся на защитников небольшого лагеря на берегу бухты, но время шло, а с леса никто не появлялся.

В это время, три лодки Хиндмана уже застопорили ход, они просто стали. Гребцы больше не держали весла, а попадали на дно шнеков, прикрывшись щитами пытались спрятаться от обстрела. Остальные три лодки гребли в сторону людей Олафа. Вот оно, время принятия решения, можно одним махом убить своего не очень доброго соседа. Хоть этот Хиндман и не наглел, но все таки его бург (город) можно прибрать к рукам. Тем более что два размалеванных брата где то пропали, и Олаф подозревал, что они не просто пропали, а перешли в царство Хель.

Подождав еще немного, всматриваясь в лес, Олаф понял — никто оттуда не выйдет, дружина конунга Харлафа разбита, а это значит, что он теперь может стать конунгом севера, но для этого нужно кое-что сделать, и он сделал.

Олаф проорал команду и его корабли кинулись наперерез отступающим кораблям Хиндмана. Короткий кровопролитный бой и у озера Меларен появился новый северный конунг.

Я бежал быстро как только мог, а мои люди неслись сзади.

Основная задача в принципе выполнена. Мы не позволили врагу обойти нас и напасть на лагерь с тыла, кроме того со слов Гореслава мы перебили почти две сотни воинов, потеряв при этом всего то 7 человек убитыми и 16 ранеными, хотя я сомневаюсь в таких цифрах.

Сам то я видел всего восемь десятков трупов прото шведов, но Гореслав храбрился, что почти сотня трупов лежит там в горах. Когда свеи поднимались по ущелью люди Гореслава успели выпустить по пять-шесть болтов почти в упор, а потом еще и сулицами добавили самым прытким.

Выходит, что Гореслав выпустил полторы сотни болтов в ночную мглу примерно по тропе по которой поднимались свеи. И что с того, неужели каждый болт достиг цели? Не может такого быть в принципе. Но даже если пять десятков болтов достигли цели уже хорошо, но вот убитых от тех болтов вряд ли больше десятка.

Потом еще из леса отряд Гореслава израсходовал оставшиеся болты, а это примерно по 3-4 болта на арбалет, и только после этого воины схлестнулись в рукопашной, и даже с нашей помощью удалось перебить лишь восемь десятков вражеских воинов.

Итог простой, основная битва состоялась возле леса, а там в горах Греслав болтами побил не больше трех десятков человек. Поэтому общее число погибших вражеских воинов я представил как сто-сто двадцать человек.

Поэтому я оставил Гореславу семь десятков болтов и два десятка толковых стрелков, вдруг враг соберется силами и все таки поднимется на горку, хотя мне кажется, что самые смелые уже в царстве Хель, а если и были выжившие, то они сбежали вначале боя вниз ущелья. А и правда ведь у этих свейских конунгов люди не простые, это типа ополченцев, так сброд. Половина отряда простые бонды, и вот сейчас эти бонды спустились вниз к морю к своим кораблям, поэтому мне нужно быстро бежать в лагерь, там скорее всего уже началась вторая часть Марлезонского балета.

И действительно, когда мы прибежали в лагерь, то увидели там только женщин, все мужчины ушли в морскую битву. Правда эта битва уже и окончилась. Где то там почти в километре от берега стояло две группы кораблей. То ли переговоры там идут, то ли продолжается перестрелка из луков, не понятно, да и утренний туман начинается. Скоро вообще все море скроется за белой пеленой.

Вначале у меня была идея взять чайку и идти на помощь, но потом я передумал. А зачем собственно, мне плыть, там и так куча кораблей, по количеству и качеству судов мы побеждаем. Бывшие сорока весельные морские биремы, переделанные под двадцати весельные галеры имели вид настоящей морской крепости. Взять такую крепость абордажем не так то просто, особенно учитывая критический перевес обороняющихся в дальнобойном вооружении. Да и капитанами там два днепровских разбойника Радомир и Аркх. У этих людей приличное пиратское прошлое, они знают лучше меня, что такое бой на воде.

Через какое то время я услышал скрип весел и из белого тумана появились величественные галеры. Только галеры, а где же корабли Аркха, он ведь ушел в бой на четырех чайках?

— Радомир — заорал я, поднимая руку.

— Славься — прорычал в ответ брат — мы их разбили.

— А где твой Аркх?

— Он ушёл с Олафом за кораблями свейских конунгов, а мы вот забрали трофеи и притащили их сюда.

Я посмотрел, за галерой Радомира на толстом канате тянулся свейский шнек, а за ним еще один.

— Сколько ты взял судов?

— Шесть — засмеялся Радомир — я взял шесть свейских снеков ярла Хиндмана, а Аркх с Олафом пошли за кораблями Харлафа и его брата Хругви, они там за мыском стоят.

— Там может быть сотня воинов — крикнул я.

— Я думаю, что ты прав, вот сейчас оставлю этот груз и пойду за ними.

— Оставь корабли — крикнул я — догоняй Аркха, там может быть горячо.

Воины Радомира отцепили и притащили к берегу трофейные шнеки и быстро вышли в море. Да теперь ожидание, а пока жду возвращения своего пешего отряда можно осмотреть трофеи. Осмотр ничего хорошего не дал, качество кораблей было так себе. Однако даже за такое вот морское корыто я обещал мастерам платить по сотне гривен серебра, а тут такая халява, вот правда парусов не было ни у одного свейского кораблика, видно время массового использования парусов еще не пришло, все тут ходят в основном на веслах. Но сейчас у меня есть свой собственный парус, который я вместе с мачтой снял с одного из тонущих наших кораблей, и теперь я займусь его установкой. Времени мне должно хватить.

К вечеру подошел Гореслав, притащил огромные кучи железа, что достались нам от разбитого отряда шведов. Топоры, копья, несколько шлемов уже обрели новых хозяев.

— Ну что — спросил я Гореслава — сколько ты там нашел трупов?

— Странно — ответил Гореслав почесывая бороду — там всего двадцать шесть мертвых свеев было. Крови много, это да, но раненые ушли вниз. Не стал я спускаться за ними, ну их к лешему.

— Вот, я ведь говорил тебе, что там не больше трех десятков убитых, а ты говорил сотня.

— И что с того? — возмутился Гореслав — почти три десятка мертвецов от болтов ночью — это же очень хорошо.

— Не спорю, ночью очень тяжело бить болтами, и почти три десятка трупов это для нас хороший результат.

Я рассказал Гореславу о результатах морского боя и мы принялись готовить чайки и трофейные снеки к походу.

Все пора от этого гостеприимного места уходить.

Кораблей Радомира не было, поэтому я загрузил все оставшиеся суда барахлом, рассадил людей, и мы огромным караваном вышли в море. Караван из 12 кораблей был больше похож на плавучий город. Забитые бочками, тряпками, трофейным оружием, рыбой и мясом, ранеными воинами и даже женщинами с козами, корабли еле двигались по волнам. На каждом из кораблей сидели всего по 8-10 человек, причем — это с учетом готландских женщин.

Всю эту убогую картину армии Наполеона при бегстве из Москвы красили только мои личные корабли. Три красавца шли под парусами. Корабли рыскали галсами, ловя боковой ветер, но это было все таки лучше чем грести веслами. На свои кораблики я собственно и загрузил всех раненых, тех кто не в состоянии был держатся за весла, а таких было все еще много. Я в тайне надеялся, что многие поправятся и к моменту обратного морского похода домой смогут хотя бы взять ведро и вычерпывать воду при необходимости, но моим надеждам не суждено было сбыться. Очень много раненных сдавали просто на глазах, а выбросить больных или умирающих раненных за борт я не могу, не то воспитание, да и люди не поймут. Поэтому два раза в сутки приходилось уделять достаточное количество времени для обмывания нагноившихся ран и отпаивания горячим бульоном лежачих больных.

Мы медленно вышли из залива и потянулись вдоль берега на север, вскоре я увидел костры и мы начали причаливать, а картина как сказал бы классик из Одессы — картина маслом.

На берегу собственно все бухали, и откуда только выпивку взяли, хотя я знаю, что такое местная выпивка, так себе слабое пивко, произведенное из меда. Это сколько нужно было выжрать такого пива, чтобы уделаться до такого состояния, хотя если представить, что местные мореходы берут с собой в бочках пиво вместо воды, то тут всё понятно, выпили все запасы пива и вот вам результат.

Там праздновали победу, свейский ярл Олаф нажрался как свинья, он был рад, что за один поход решена проблема и его неспокойных соседей и готландских купцов, теперь он почти царь, царь озера Мелларен, ну или конунг. В общем крутой мен.

А я смотрел на полу трезвых людей Олафа и Радомира, и думал только об одном, а на хрена мне собственно нужен этот Олаф, один раз он меня уже кинул, кинет и второй раз, да и третий тоже. Я же вам не мать Тереза, что бы прощать предательство раз за разом. Этот Олаф мне еще и за первое предательство, когда он кинул брата и сбежал, так вот он и за тот поступок еще не ответил.

Может прирезать его тут, вот прямо сейчас, и назначить царем озера Мелларен своего брата Радомира?

А что, посадить своего ставленника готского князька Алларата конунгом Готланда у меня не удалось, так может подправить планы? Мне еще в техникуме рассказывали, что один из принципов стратегического планирования является принцип "гибкости планирования".

То есть обстановка поменялась, так что ты смотришь, меняй немедленно свои планы, не тупи.

Я повернулся к Твердыне, тот посмотрел мне в глаза и улыбнулся, он все понял, понятливый блин десятник, люблю его, очень полезный мужик. Я вытащил его с Готланда прошлым летом, дал ему новое имя, обучил языку, и этот здоровяк прилип ко мне как муха к меду, сразу признал своим КНЯЗЕМ, да именно так с придыханием. А теперь он командует моим личным десятком охраны — это самые преданные люди.

Всего то час работы, и часть людей Олафа, что были в отрубе мы повязали, а тех кто успел схватиться за топоры и копья, просто перебили. Горка трупов воинов Олафа была сложена в одну шнеку и отправлена в последний поход. Когда шнека с людьми Олафа догорала в море, мой брат радомир спал сном младенца, после перепоя то.

Радомир спит у костра, ну и пусть спит, подарок ему будет как проснется, я ему трон царский нашел. А нефиг ему в моих болотах делать, не нравится мне всё время оглядываться, а вдруг братан захочет прибрать к рукам мое княжество, не парни я вырос в 90-х, знаю я, что такое бандитское братство. Сегодня ты друг и даже брат, а завтра, тебя запросто так при копают в ближайшей роще, чисто ради профилактики, чтобы не мешал движению братвы в светлое будущее.

Утром Радомир долго с перепоя, похмеляясь кислым пивом пытаться понять, что же произошло, а я ему долго пытаться рассказать какое такое светлое будущее он чуть не проспал, и что его ожидает в дальнейшем, ведь он теперь не просто морской пират, а самый что ни на есть Северный конунг. И у него как у конунга есть теперь огромное озеро Мелларен, а там аж три бурга, правда где это, сам не знаю, но у нас есть куча пленников, которые покажут как пройти к новым землям славного конунга Радомира.

Некоторые пленники препирались и даже порывались покусать охранников, требовали, чтобы мы отправили их в вальгаллу за их вождями, но многие были посговорчивее. Эти самые сговорчивые оказались как я и предполагал, простыми бондами, то есть типа местными крестьянами. И пошли они в поход за серебром готландцев.

Я спросил сколько серебра обещали людям конунги? Они ответили, что часть от доли. С этими частями я так и не смог разобраться, там все сложно, большую часть доли забирает сам конунг, как владелец корабля. Потом идут кормчий и десятники, потом воины, и только потом добровольцы от бондов. То есть у каждого из людей по их статусу имеется определенное количество долей. Например, князь имеет 50 долей, кормчий и сотники по 10, десятники — по пять, а остальные воины всего по одной доле. Поэтому с похода обычным воинам доставался мизер от добычи.

Я предложил всем пленным бондам признать нового конунга Радомира, а в ответ они каждый получит ровную часть добычи, несмотря на то, кто из них у какого ярла служил. Делить будем все, кроме кораблей и рабов, то есть готландских пленников. Корабли и пленников мы забираем себе, а за это бонды получат компенсацию.

После такой речи все пленники с выпуклыми как у лемура глазами смотрели на меня. Все в полном смысле слова, и прото шведы и готландцы, и даже наши люди.

— Ты действительно хочешь дать им серебра? — тихо спросил Радомир.

— Нет — ответил я — я ничего им давать не собираюсь, а вот ты дашь.

— Это почему? — уже в полный голос возмутился Радомир, он даже протрезвел от моего расточительства — да мне их проще перетопить в море.

— Это понятно, перетопить всегда проще. Но ты же хочешь стать настоящим конунгом?

— Ну, в принципе хочу.

— А что нам говорил твой отец? Вспомни: '... любой вождь должен думать о всем своем народе, и о воинах, и о их родовичах. Иначе он плохой правитель...' — я наставительно поднял палец вверх.

— Помню эти разговоры, когда мы часть добычи отдавали женам погибших воинов, и что с того? — не понял Радомир.

— А теперь представь, что там живут родичи этих бондов, а ты придешь и скажешь что пожалел серебра, но при этом, ты убил их мужей и отцов. Разве будут они тебе служить?

— Но я и так многих из них убил! — возмутился Радомир.

— То было в бою, и за смерть в бою с тебя родичи погибших не спросят. Но ведь этих пленников ты хочешь убить просто так, только из-за того, что тебе стало жалко серебра — я укоризненно как отец смотрит на неразумное дитя посмотрел на Радомира, и тот проникся.

Радомир встал.

— Я, ваш конунг Радомир, обещаю, что каждый из вас получит свою долю добычи, если поклянется перед богами, что станет служить мне честно и не замышлять зла.

Я посмотрел на готландцев, часть их уже была свободна и принесли присягу служить мне, но часть из них только что освободили из рук воинов Олафа и они еще не знали своей судьбы.

— Послушай Радомир — тихо сказал я — Забирай себе всех готландцев, вместе с бабами, они там будут чужаками как и ты. Проэтому будут тебя поддерживать. Ты же не думаешь, что сможешь удержать три бурга без поддержки верных людей? А готландцы со свеями всегда воевали, ты их приблизь к себе и будет тебе неплохая помощь против местных свеев.

Радомир осмотрел вооруженных готландцев, что уже принесли клятву мне, а потом посмотрел на пленников, что сидели и лежали со связанными руками на берегу.

— Каждый, кто хочет быть свободным и служить мне, должен поклясться перед богами в верности, и я обещаю вам свою отеческую поддержку и защиту — громогласно провозгласил Радомир, а дальше было все как всегда.

Я вот удивляюсь местному менталитету. Люди тут очень прагматичные, вот буквально только что, махали топорами и резали друг дружку, а тут уже проигравшая сторона клянется служить верой и правдой победителю. Странно, а как же партизаны, сопротивление, борьба за демократические ценности с режимом, ну и все такое? Хотя, куда я со своим рылом то в калашный ряд, тут все люди умнее многих наследников из будущего. Зачем воевать, если можно торговать? Зачем умирать если можно продать свой клинок другому вождю? При этом замечу, что более УДАЧЛИВОМУ вождю, а удача тут ценится очень высоко, ведь удачи без воли богов быть не может. Так кто мы такие, чтобы идти против воли богов?

Вот за это я и люблю местных аборигенов, они как дети, не испорченные гамбургами и телевизором, они буквально все верят в волю богов, ну-ну.

А дальше была дележка добычи, причем добыча досталась всем, и даже готландским женщинам. Мужчинам вернули оружие, кстати очень дорогое по местным ценам. А женщины получили тряпки, казаны, ведра, ну и всякую меховую рухлядь. А на фига все это нам нужно? Пусть местные разбирают, они нужду устраняют, а мы два конунга себе уважение и почет обеспечиваем, и надеюсь кто-то из местных людишек про мою доброту потом эду (песню) сложит.

Кроме того увидев, что происходит, изъявили желание присягнуть новому конунгу и бывшие воины-дружинники северных конунгов, но не все.

Вот тут я забеспокоился, ведь воин не бонд, воин может отомстить, и сделает это в самый опасный момент, когда Радомир этого ожидать не будет. А этого я не хочу, не хватало, чтобы в землях нового Северного конунга началось восстание.

Но и убить просто так пленников, только по подозрению в будущей измене нельзя. Поэтому я предложил им войти в мою дружину и дружину моих воевод Гореслава и Аркха, пусть побудут вдалеке от прото родины, может успокоят свой буйный нрав. В результате чего наши силы пополнились новыми дружинниками в количестве аж 27 человек. При этом я ссылаясь на волю богов и наш уговор, честно сказал всем, что любая попытка бунта против своего конунга приведет к полному истреблению селения предателей. Не знаю подействовало или нет, но люди стали как то странно посматривать на меня.

Оставалось еще 12 пленников, которые сверлили нас бешеными глазами, и переходить под руку завоевателям не соглашались, а отпускать таких вообще глупо. Да воины, есть воины, это волки, они поклялись пред богами служить своим ярлам и конунгам, теперь их конунги мертвы, но ведь клятва остается. Таких воинов не приручить, но и убивать их тут нельзя, нельзя вот так вот на глазах у всех взять и зарезать пленников, не поймут люди, а отпускать тоже нельзя.

— Я продам вас на Руян — сказал я упертым пленникам из числа воинов бывших свейских ярлов — вы будете хорошим даром нашему Чернобогу на праздник урожая, в качестве жертвенных животных.

Знаю я этих жрецов, либо сожгут под песни и плясками на костре, либо кровь на жертвенном алтаре выпустят, дикари блин.

Когда мои слова перевели, часть пленников все таки осознала свое будущее, а будущее это очень не хорошее.

— Гореслав — я повернулся к одному из своих воевод — ты как сможешь перепрыгнуть море?

— А что не смочь то, ты только дай мне корабли с парусом.

— Забирай — махнул я рукой — забирай три корабля под парусами, часть груза и всех пленников. Потом иди на Руян, там сдашь все трофеи и пленников, и закупай соль, полные суда соли, скоро зима, нужно готовить припасы. Если договоришься с руянскими купцами пусть привозят зерно. Так и скажи, что мы закупим все зерно, что привезут, а взамен получат меха, мед с воском и обработанное железо.

Один из ново обретенных воинов Аркха, что принял присягу подошел ко мне.

— Позволь князь выкупить своего брата, сейчас у меня нет серебра, но я уплачу — сказал воин через переводчика.

— Кто твой брат?

— Вон тот воин — бывший пленник махнул рукой на связанного бородатого увальня.

— И что ты хочешь с ним делать? Он ведь не будет служить мне — поинтересовался я.

— Он пойдет домой, там не осталось мужчин, пусть смотрит за нашим хозяйством и женщинами.

Я посмотрел на Радомира, тот махнул рукой, типа делай что хочешь.

— Ладно, забирай своего брата, но помни за его дела отвечаешь лично ты.

Гореслав ушел утром следующего дня, предварительно получив длительный и нудный инструктаж.

А мы пошли на север только в полдень. Пошли принимать в свое управление новое царство северного конунга Радомира.

Через три дня большой караван судов причаливал у первого бурга под названием Хельге. Я подумал, что Хельге это типа Олег. Наверное этот Олег когда то основал этот городок. Хотя, назвать четыре огромных сарая городком вот прямо сейчас у меня язык не поворачивается. Так небольшая деревня, человек на сто, с трудом в такой деревне может уместиться две сотни, но местные называют такое селение — бургом. Как же — город.

Сопротивления почти не было, мы высадили классический морской десант, и сразу разбежавшись по улицам этого бурга, по сгоняли копьями людей в кучу. Потом выступил новый конунг Радомир, пообещав всем светлое будущее, назначил местного управляющего, просто ткнул в самого здорового мужика пальцем, и наказал этому управляющему готовить пиршество. Пока пир готовили, мы собрали всех ближних родственников Олафа.

Я думал, что делать с его женой и детьми, а ну как начнут воду мутить, может забрать её себе типа в наложницы? Но увидев эту мать её так 'Мадонну', я сразу отказался. Не, такая толстая наложница мне не нужна, я её просто не прокормлю, пускай вон Радомир забирает, ну или Гореславу её привезти, у того наверное на такую толстуху желание будет, а вот у меня нет.

Как ни странно, но здоровых и проблемных сыновей у мертвого ярла Олафа не было, были три дочери и два пацаненка лет 8-10. Пацанят я забрал сразу, так сказать на воспитание.

Пиршество было славным, местные по вытаскивали с амбаров всё самое вкусное, а особенно какое то местное пиво. Под пиво по пользовали так любя, без эксцессов местных девок, раздали всем подарки и утром отправились дальше к бургу ныне покойного ярла Харлафа к городу Бирка.

Как ни странно, но вот у Харлафа все с бабами было в порядке. У него была прекрасная жена и еще три не менее красивые наложницы. И увидели этих красоток мы только после того, как перебили всех недовольных мужиков, что с топорами кинулись на нас. Оказалось, что 'дворец' бывшего конунга осталось охранять аж десяток здоровенных мужиков. Но оказать нам серьезного сопротивления у охраны не удалось.

Успокоили мечами самых наглых, а потом как и положено пинками собрали всех местных в кучу и объяснили им, что политика в хате поменялась, и вместо трех не очень умных и не очень удачливых ярлов, теперь у них будет всего один конунг, один но зато очень богатый и очень удачливый конунг Радомир. А так как баб у него нет пока, то все наложницы и жены бывшего главы местных родов Харлафа переходят по наследству Радомиру. Пацанят, так сказать во избежании бунта, на воспитание забирает князь Чеслав в свой бург — Полоцк.

А потом опять был пир и в конце попойки, Радомир схватив новую жену на руки торжественно потащил её пробовать.

В этом селении мы провели три дня, так как тут проживали много перешедших к нам воинов, по итогам бурных переговоров мы порешили, что те воины, что пошли под мою руку и сейчас находятся в дружинах Аркха и Гореслава собирают свои семьи и переселяются в новые земли. А люди Радомира и те кто присягнул ему, — остаются на постоянное место жительства в Бирке. Позже мы пришлем к Радомиру баб и детей воинов, что остались в Приморском.

Последний поход был в бург Сигтуна, что стоял на противоположном берегу озера Меларен. Проблем с этим селением не возникло, так как его собственно всего то три года назад взял на меч тот самый убиенный Хругви. И там в общем то мужиков, способных держать оружие не осталось. А жены размалеванного бугая Хругви, это тот самый, что погиб в честном поединке со мной, оказались ох какие сочные. Хругви отобрал себе самых симпатичных девок, в общем то без их согласия. Собственно эти девки и достались мне, так как Радомир уже собрал себе аж четверых жен бывших вождей, а эти женщины достались мне по наследству, как и все имущество Хругви.

После неплохого пиршества прямо перед столом за которым восседал я и Радомир одна из жен бывшего ярла пришла, сняла одежду и долго стояла обнаженной.

 Что тебе надо? — спросил я удивившись.

 А та, что то затараторила.

 Не понимаю — я повернулся к Радомиру — ты её понял?

 — Нет, конечно, наверное она предлагает себя в жоны одному из нас.

Женщина посмотрела в глаза и как была обнаженная выскочила за дверь, а чуть позже появилась с пацаненком, лет пяти.

 Это твой сын, он наследник? — я показал пальцем на пацана, потом на женщину и та кивнула.

Потом позвав переводчика, сказал, что бы он поговорил с женщиной.

 Она думает, что ты должен убить всех сыновей Хругви — сказал толмач — ты должен их убить, чтобы те не решили отомстить тебе когда вырастут.

А, понял, в этом что-то есть, я помню историю Синьфиотли и Сигни, они тогда настрополили сына Сигни, чтобы тот убил собственного отца конунга, отомстив за смерть всего рода его матери. Если я сейчас утоплю этого пацаненка в море, то мстить за его отца — Хругви будет некому.

Я поманил парня пальцем, а когда тот подошел, я посмотрел ему в глаза.

 Эй толмачь, скажи этому отроку, что боги решили взять его отца в свои чертоги, — я показал пальцем в вверх, обозначая владения богов — он пал от моей руки в честном поединке. Мне нечего боятся мести, потому что в моих деяниях нет преступления пред богами. Если сын Хругви станет служить мне по чести как своему конунгу, то получит от меня только добро. но если он посмеет меня предать, то я вынужден буду уничтожить всех родичей Хругви.

После перевода все воины загалдели, поддерживая мои слова, а женщина опустилась на колени и стала плакать.

 Эй, тот там из баб есть -крикнул я -у ну заберите мою наложницу, нечего ей перед мужиками голый зад показывать.

Оставлять бывших жен убитого ярла в бурге, что теперь принадлежит Радомиру не имеет смысла, с точки зрения гуманизма, так как местные жители их там просто убьют, ну не любили люди своих бывших вождей — двух размалеванных братцев. Ровно через десять дней после нашего появления у озера Меларен я отчаливал на семи кораблях, забитых людьми и имуществом в сторону берега будущей Финляндии.

Тяжелый поход почти в пять сотен километров вдоль берега вначале будущей Финляндии, а потом будущей Эстонии, хотя с такими фортелями судьбы может этих самых Финляндий и Эстоний уже и не будет.

Пять километров в час, взмах веслами работают руки, откидываешься назад и тянешь весло на себя, работает спина, и так раз за разом до команды 'СМЕНА', и опять, с рассвета и до заката. С короткими остановками возле рек, впадающих в море только для того чтобы набрать питьевой воды в бочки и чуть размять ноги.

Привалы и ночевки вначале были как положено с выставлением караульных и патрулей, но на десятые сутки я устал и люди устали. Вот сейчас нас можно было бы перебить всех разом, но врагов не было, мы находились в диких землях у побережья саамов, прото финнов.

А на двенадцать шестой день, где то в районе будущей Эстонии я увидел на берегу огромные кучи песка и копошащихся в этих кучах людей. Люди повыходили на берег и смотрели молча на наши чайки.

Мы пристали к берегу, люди постояв немного, все таки собрались и решились подойти.

— Однако соль давай, соль давай, а камень забирай, много-много камня уже есть — затараторил местный мужичок непонятного возраста по чудински.

— Нет соли пока, но есть железо — ответил устало я.

— Железо хорошо, однако зима близко-близко, соль надо, запасы делать надо — опять затараторил мужичок.

— Будет тебе соль старик, что дашь за железо?

— Смотреть надо — почесал бороду старичок.

— Твердыня — крикнул я — покажи товары людям, выгружайте баб с котлами тут привал будет, пусть начинают готовит пищу, ночевать остаемся всэтом селении.

Пока местные шныряли у наших чаек, я пошел к огромной яме с песком, полу заполненной водой. У самого края ямы лежала кучка какого то грязно коричневого камня, взял поковырял, понюхал. Неужели это и есть тот самый сланец, что закупали у эстов готландцы? Тогда понятно, почему готландцы так оберегали этих местных чудинов, тут монополия, соль за сланцевый камни, меха и мед с воском. Хорошая торговля получается.

— Сколько соли тебе надо старик? — спросил я вождя, когда тот осмотрел все наши товары.

— Три десятка больших корзин однако возьмем.

— Будет тебе соль дед, будет, не переживай. Еще привезу зерна и брюквы, запасов на зиму хватит. У тебя как лодки то есть?

— Есть однака а зачем тебе?

— Если есть лодки, то вы можете вдоль берега дойти до моей крепости и там торговать свои товары.

— Далеко однако, сам приходи.

— Хорошо, запомни, весь камень, что ранее закупали готландцы, теперь я буду выкупать, а ты получишь добрые товары, по честному, без обмана.

На утро мы распрощались с местными людишками и я понял, какой собственно бизнес затеяли готландцы. Они тут как испанцы в Южной Америке, просто людей дурили. То есть покупали в основном сланец, а попутно местные намывали и янтарь, так вот янтарь собственно готландцы и не покупали, а говорили мол '... зачем нам эти жёлтые камни, их вон сколько в воде валяется, бери не хочу, ну разве на корзину соли мы заберем десять корзин никому не нужного жёлтого камня, и то чисто от уважения к вождю племени...'.

И эту проблему я тоже решу. Мы уже поменяли все тридцать корзин янтаря, что накопали местные чудины. При чём я отдал за каждую корзину по копью. Я знаю цену янтарю, а вот местные пусть знают мою доброту и никому по дешевке больше янтарь не отдают, а я еще найду куда его сплавить.

Когда на сорок второй день тяжелого похода вдоль Балтийского моря мы вошли в реку Янтарную (Западную Двину), и встали у речной крепости, что я весной выкупил у ободритов, сил не было вообще.

Осень бушевала в полную силу, начался сезон дождей, а мы вернулись домой. На месте этой деревянной крепости лет через семьсот немецкие рыцари построят город Ригу. А сейчас у этой крепости даже названия нет, ну тогда пусть так и называется — Рига.

Конец третьей книги