Золото апачей

— Джед, глупец, немедленно назад! — воскликнул профессор, схватив его за волосы.

— За ногу, профессор, за ногу! — воскликнул тот. — Вы схватили меня за волосы!

— Я знаю, — твердо и спокойно произнес профессор, — и надеюсь, что смогу удержать тебя. Если ты сорвешься, мы потеряем человека, необходимого нам для защиты от индейцев.

Джед замер, и профессор отпустил его волосы. Но тот все еще находился на самом краю выступа, с ружьем в руках, а его глаза, горевшие словно угли, вглядывались в темноту внизу.

Дикари не любят получать отпор, а апачи — самые дикие из дикарей. Кроме того, они получили хороший урок. Теперь наступил период ужасного ожидания, угнетавший нервы и разум гораздо больше схватки. Это было самое неприятное — сидеть в темноте, не зная, что готовится против них, откуда и когда будет нанесен очередной удар.

— Герберт, мы с тобой займемся едой и водой, пока Чарльз и Джед продолжат наблюдение, — сказал профессор. — Вряд ли они скоро снова атакуют нас.

Небо очистилось и превратилось в огромный купол темно-синего бархата, расцвеченного мерцающими звездами. В ущелье проник лунный свет, и на противоположном склоне Чарльз увидел двигающиеся кусты. Затем раздался выстрел, эхом отдавшийся в ущелье, и в выступ угодила пуля.

— Это меня не волнует, — с презрением сказал Джед. — Они стреляют на удачу, поскольку не могут видеть нас с той стороны каньона.

Раздались еще три выстрела, но пули, подобно первой, угодили в черный базальт скалы.

— Они скоро устанут, — с еще большим презрением сказал Джед, и оказался прав, поскольку больше выстрелов не последовало.

На следующий день атака не возобновилась, апачей нигде не было видно, но защитники не ослабляли бдительности. Наступила вторая ночь.

Профессор Лонгворт, оба мальчика и Джедедайя Симпсон сидели на выступе рядом с одним из жилищ и разговаривали шепотом. Профессор, хотя и находился в осаде, с, возможно, ожидающими впереди мучительными пытками и смертью, был необычайно жизнерадостным. Чарльз отметил про себя, что профессор всегда выглядел таким в опасных ситуациях. Опасность, вместо того, чтобы приводить его в уныние, оказывала возбуждающее воздействие на его интеллектуальные способности. По всей видимости, она пробуждала в нем скрытые ресурсы, о которых он и сам не подозревал.

— Они могут подняться в другом месте и оказаться на плато над нами, — сказал Герберт.

— Несомненно, — подтвердил профессор.

— И нас, в темноте, могут атаковать как снизу, так и сверху, — продолжал мальчик.

— Это правда, — вмешался Джедедайя Симпсон, — и тогда мы окажемся между двух огней. Я слышал, что апачи разжигают огонь огромной силы. Они наверняка сделают это, если профессор не придумает, как их остановить.

Даже когда он шептал, в его голосе слышалась уверенность во всемогуществе профессора. Мальчики были с ним согласны.

— Да, Джедедайя, ты совершенно прав, — спокойно сказал профессор Лонгворт. — Мы действительно окажемся между двух огней, как ты говоришь, но только в том случае, если будем сидеть, сложа руки. Между тем, есть способ этого избежать. Мы можем удалиться из пространства между двумя огнями, или же погасить один огонь, а то и сразу оба. Как это сделать — вопрос; но если ты останешься сидеть на рельсах, видя приближающийся поезд, то, скорее всего, пострадаешь; если же уйдешь с пути, — он пройдет мимо, не задев тебя. Или же ты можешь вывести из строя человека, ведущего поезд, или сам поезд. В любом случае, следует действовать. Для того, кто имеет на плечах голову, существует множество альтернатив.

— Разве это не удивительно? — с восторгом прошептал Джед на ухо Герберту. — Один раз мы уже отбили нападение апачей. И справимся с ними столько раз, сколько понадобится. Я их совершенно не боюсь.

— Мне тоже кажется, что профессор что-нибудь придумает, — прошептал в ответ Герберт.

— Ночь будет темная, — продолжал профессор Лонгворт, бросая взгляд на черное небо, — и это в пользу осаждающих, факт, понятный даже тем, кто не изучал воинского искусства. Поэтому апачи вернутся, полагая, что окажутся с нами лицом к лицу, прежде чем будут обнаружены. Они не пойдут через ущелье, потому что путь узкий и подниматься по нему тяжело, а кроме того, они получили доказательство того, что он хорошо охраняется. Значит, они попытаются напасть на нас сверху. Это совершенно просто, очевидно и логично, в чем легко будет убедиться уже сегодня.

— Если вы поняли план нападения, — спросил Чарльз, — то каков будет план защиты?

— Я придумал этот план еще полчаса назад, мой мальчик, — спокойно и уверенно ответил профессор. — И, думаю, он сработает. Сегодня, друзья мои, мы используем то, что прежде не использовали. Герберт будет наблюдать за тропинкой, ведущей из каньона. Мы с тобой, Чарльз, отправимся на плато и подождем там этих глупых апачей, которые в своем стремлении овладеть нашими скальпами, даже не подозревают, насколько прочно они держатся на наших головах. Я скоро вернусь.

Он отправился к скале и вернулся с маленьким, относительно длинным предметом в одной руке, и с пакетом — в другой. Затем они с Чарльзом поднялись на плато, а Герберт и Джед, с ружьями в руках, стали наблюдать за тропой, поднимающейся из ущелья.

* * *

Между тем, воины-апачи в своем лагере пришли в себя. Серый Волк был из тех, кто отважно смотрел в лицо опасности. Его разум был склонен объяснять случившееся естественными причинами. У Се-ма-че могли быть свои любимцы, те, кто ему нравился и кого он защищал, но если таковые и существовали, то ими должны были быть сами апачи, а не белые мужчины и не белые мальчики.

Серый Волк сказал это Большому Лосю, а потом всем остальным. Никогда прежде он не был более пылок, более логичен; воины были убеждены его словами. Он изложил им свой план; он возьмет на себя инициативу и пойдет первым, туда, где будет грозить самая большая опасность, и их усилия непременно должны увенчаться успехом. Он был таким же умным и рассудительным, как и профессор Лонгворт. Легче спуститься к врагу, чем подняться к нему. Поэтому нужно взойти на плато, и оттуда спуститься к жилищам на скалах.

Серый Волк, Большой Лось и дюжина лучших воинов обошли гору и поднялись на плато над деревней. Ночь вполне соответствовала их цели. Небеса представляли собой сплошной черный купол. Ни единой звезды не было видно в вышине, но привычные апачи передвигались не останавливаясь, совершенно бесшумно.

Уверенность Серого Волка передалась Большому Лосю и остальным воинам. Они готовились сломать заклинание, так долго висевшее над этим местом. Даже если Се-ма-че когда-то отвернулся от них, не было ни единственного доказательства, что он по-прежнему не на их стороне. Они думали о легкой победе. Они захватят белых людей спящими и оскальпируют их без малейшего сопротивления.

Серый Волк двигался немного впереди всех, рядом с ним — Большой Лось, остальные — за ними, молчаливые, похожие на тени. На плато царила тишина. Листва на деревьях и трава слегка шевелились, из черных глубин ущелья доносился стон, но апачи прекрасно знали, что это стонет ветер, пробираясь между высокими базальтовыми скалами. Не было никаких признаков того, что враг не спит и караулит их приближение.

Серый Волк мог видеть черный провал, и знал, что от ущелья его отделяют не более тридцати ярдов. Судя по всему, врага здесь не было, и апач радовался при мысли о скором возмездии. Сейчас осторожность требовалась, как никогда, и, получив от него тихий сигнал, воины пригибались до тех пор, пока их тела цвета красного дерева не стали невидимыми на фоне черного базальта скалы.

Серый Волк отдал еще один приказ, — передвигаться ползком, — и тут случилось то, о чем ни он сам, ни его товарищи никогда не слышали, о чем не упоминалось в древних преданиях. Неожиданно из ниоткуда появился ослепительный луч света, пронзивший тьму подобно пылающей стреле; упав на лицо Серого Волка, он на мгновение ослепил его.

Свет был настолько ярок, что, несмотря на одну из самых темных ночей Аризоны, каждая черточка жестокого лица Серого Волка была видна. Были видны кожа цвета красного дерева, загрубевшая от ветра и солнца, прямые черные волосы, крючковатый нос, желтоватые глаза, маленькие ровные зубы; его лицо чем-то напоминало морду волка, отчего он и получил свое имя.

Лицо Серого Волка было видно в этом необычном свете гораздо отчетливей, чем при солнечном, воины испытали ужас. А затем свет погас; не постепенно, как затухает факел, а мгновенно, оставив апачей ослепшими, в полной темноте.

Серый Волк, несмотря на мужество и разум, был ошеломлен. Он не старался скрыть этого даже от самого себя. Он никогда не сталкивался ни с чем подобным. Возможно, это была молния Се-ма-че, но эта молния не поразила его. Он был жив и невредим, а призрачный свет исчез.

Он снова отдал тихий приказ продолжить движение, но прежде, чем успел сделать хотя бы шаг, снова появился странный свет, похожий в темноте на падающую звезду, только более яркий. Теперь он падал не только на лицо Серого Волка, но и на лицо Большого Лося, стоявшего чуть позади. Серый Волк повернулся и взглянул на своего товарища. Освещенное лицо Большого Лося казалось висящим в темноте, не имея опоры. Тело его по-прежнему оставалось невидимым.

Большой Лось воскликнул от ужаса, не вздохнул, а именно вскрикнул, что происходит с апачами очень редко. Это было больше, чем он мог выдержать. Это, должно быть, сам Се-ма-че давал страшное предупреждение тем, кто собирался совершить святотатство. Сердце его сковал страх, на красном лице выступили капли пота. Затем свет переместился с его лица, так же внезапно, как появился. Но не исчез совсем. Он снова на мгновение замер на лице Серого Волка, а затем поочередно пробежал по лицам всех воинов.

Все, не исключая Серого Волка, вздрогнули; но не побежали. Они были храбрыми воинами, движимыми местью, и не собирались отступать. Они не побежали, но и не двинулись вперед.

Серый Волк попытался выскользнуть из этого ослепительного луча, который следовал за ним с ошеломляющей скоростью; он ничего не понимал, и начинал ошущать непреодолимый страх.

— Это глаз Се-ма-че, — простонал кто-то, и другие повторили эти слова. Страшный взгляд Бога Солнца был направлен на них, потому что они собирались совершить святотатство. Но они по-прежнему не двигались, и через несколько секунд свет исчез. Апачи все еще прижимались к черному базальту, слыша тяжелое дыхание друг друга и стоны ветра в ущелье, которые их воображение теперь многократно увеличивало.

А затем раздался еще один звук, резкий, напоминающий шипение гремучей змеи, и, когда мороз пополз по красной коже апачей, яркий свет вырвался, казалось, из самой земли, расколол небо длинной блестящей линией и рассыпался над деревьями красными, желтыми и синими точками.

Этого апачи вынести уже не смогли. Раздался единый вопль ужаса, — голос Серого Волка был отчетливо слышен среди прочих, — после чего воины так же едино бросились наутек.

Профессор Эразм Дарвин Лонгворт и Чарльз спустились с плато на террасу, чрезвычайно довольные собой.

— Мы одержали над ними победу без малейшей опасности для себя и не сделав ни единого выстрела, — сказал профессор. — Это оказалось очень просто. Надежное убежище за камнями, мощный электрический фонарь, который я всегда вожу с собой на всякий непредвиденный случай, горсть порошка для салюта, который используют, например, мальчишки на Четвертое июля, — только его действие немного посильнее, — я подаю им сигналы Джедедайе. Просто, все очень просто! Как правило, все великие результаты достигаются самыми простыми методами! Ты обратил на это внимание, Чарльз, мой мальчик? Телеграф, телефон, электричество, беспроводная связь — все эти процессы достаточно просты, если понимать их суть.

— Если понимать, то да, — отозвался Чарльз. И тихо добавил, почти что словами Джедедайи Симпсона из Лексин'тона, К-и: — Какой замечательный человек! Какие безграничные знания!

Профессор его не услышал, через минуту или две они оказались на выступе и принялись рассказывать о том, что произошло, двум восхищенным слушателям.

ГЛАВА XIX. МОГУЧИЙ ЗАЩИТНИК

Профессор Эразм Дарвин Лонгворт был очень озабочен. Он понимал, что, помимо своей собственной, он несет отвественность за еще три жизни, и решил защитить их во что бы то ни стало. Никто лучше него не знал хитрость и жестокость апачей. Когда-то он уже спас Чарльза с большим риском для себя, и был готов снова подвергнуться риску за любого из троих или за всех разом.

Профессор был мудрым человеком, одним из немногих, обладавших не только теоретическими, но и практическими знаниями, а потому, поручив своим спутникам внимательно наблюдать, удалился утром в один из скальных домов, в котором хранились его вещи. Этот дом был довольно хорошо освещен длинным узким окном и щелями между камнями; драгоценные вещи были сложены возле окна. Профессор с большой аккуратностью принялся за работу. Он достал из ящика шесть маленьких металлических предметов, размером с куриное яйцо.

Эти маленькие яйца были полыми, с маленьким отверстием на одном конце. Профессор осторожно наполнил каждое яйцо смесью, содержавшей пикриновую кислоту. Затем осторожно запечатал отверстия запалами и положил в разные карманы своей куртки.

— Я предполагал использовать их для добычи образцов камня, — мрачно сказал он себе, — но они нужны для другой цели. Необходимо быть готовым к непредвиденным обстоятельствам.

Он вернулся на террасу, не объяснив, что делал в каменной хижине, и присоединился к наблюдающим. Прошел еще час, и они услышали монотоный шум на плато.

— Что это такое может быть? — воскликнул Джедедайя Симпсон.

Шум перерос в рев, а затем что-то с силой обрушилось на террасу. Они увидели огромный валун, пролетевший мимо них, обдав их лица ветром, и свалившийся в пропасть, со дна которой донеслось эхо его падения.

Минуту или две спустя, на террасу свалился другой валун, и также улетел в пропасть. Мальчики, побледнев, взглянули друг на друга. Это была очередная атака апачей, и они не знали, что делать.

— Великий Юпитер! — воскликнул Джед. — Надеюсь, ни один из этих камней не раздавит меня!

Но профессор Лонгворт никогда не терял самообладания.

— Я предполагал, что они додумаются до этого, — сказал он. — Конечно, при свете дня страх покинул их, и, возможно, они разгадали мой трюк, когда я напугал их электрическим фонариком. Удивительно, что они не додумались до этого раньше.

— Но что нам теперь делать, профессор? — спросил Чарльз. — Если они продолжат скидывать камни, нам придется искать убежище в хижинах. А если мы спрячемся в них, то тропинки, ведущие сюда, останутся незащищенными.

— Ты сказал правду, — ответил профессор Лонгворт. — Но я думаю, у нас есть способ их остановить. Вы трое оставайтесь здесь, найдите хорошее убежище от камней, и наблюдайте за тропинками.

Они молча повиновались, а профессор отправился в дом, ближайший к тропинке, ведущей на плато. Камень едва не задел его, пока он пробирался, но все обошлось. Находясь в укрытии, профессор немного перевел дух. Затем, по выступам, взобрался на плоскую крышу. Там он лежал, вытянувшись, не шевелясь, несколько минут. После чего медленно поднялся, почти вжавшись в скалу. Трое его товарищей могли видеть его, апачи на плато — нет.