Зита. Дорога в небо

Зита откинула шлем, достала из нагрудного кармана черный берет, аккуратно расправила и надела. Сверкнул на солнце свирепо оскалившийся полярный волк.

19

Морские пехотинцы застыли на палубе БДК "Великая Россия" в четкой парадной "коробке". Забрала тактических шлемов первой шеренги образовывали идеально ровную темную линию, оружейные крепления боевых экзоскелетов замерли без движения — ни лишнего наклона, ни малейшего отклонения от виртуальной прямой. Восхитительное зрелище, греющее душу любого военного.

Чрезвычайный представитель лидера на Северо-восточном ТВД размеренно шагал вдоль строя бойцов, сопровождающие следовали на предписанном протоколами удалении. Командующий десантной группировкой шагнул на три шага вперед, кинул задубевшую ладонь к обрезу полярного шлема, проревел положенный доклад. Чрезвычайный представитель неприветливо кивнул и проследовал дальше. Генерал скрыл злобу за тупым выражением лица. Гражданский, мать его, а лезет принимать доклад! Кивнул он, снизошел!

Один из сопровождающих, невзрачный мужчина в безликой серой "полярке", задержался на мгновение, одарил безразличным взглядом и тихо сообщил:

— После официальной части ко мне с докладом о ходе десантной операции.

Сказал и ушел одним из многочисленных свитских, со стороны сроду не догадаешься, что значимое лицо. У генерала противно заныло в животе. С докладом... с докладом все хорошо, если чрезвычайному представителю. Представителя интересует только перечень освобожденных пунктов, а с этим у десантной группировки все в порядке. Взяли Баттаган! Но вот что интересует помощника представителя, а? Что, если копнет? Потребует подробностей? А он ведь потребует. В Дудинке потребовал, и... и всё, сидит теперь коллега-генерал, мучается неизвестностью, не знает, то ли заявление об отставке подавать, то ли сразу стреляться. То ли дырочки под награды сверлить. Шестой каторжный ведь взяли под контроль. В итоге. Вот и здесь так же. Освобождение опорных пунктов идет планово, но... там столько всего вылезло, что стой теперь и гадай, за что и от кого прилетит по башке. Но по башке ладно, она тренированная — а если по карьере?

Как и предполагал генерал, помощника чрезвычайного представителя перечень освобожденных пунктов не интересовал. Что хуже, его и подробности не очень интересовали, он их уже знал. Откуда-то.

— Баттаган, — сказал помощник представителя и слегка прихлопнул по столу, словно отсечку радистам дал. — Баттаган. Горнопромышленный комплекс. Шахты, горнообогатительные цеха, две мобильных и стационарная ТЭЦ, узловая станция железной дороги. Перешли обратно под контроль России. Здорово. Но почему в разбитом виде? У шахт есть владельцы, у цехов тоже, они надеялись на прибыль в этом году, а вы... э?

— Так захватывали с боем, — осторожно сказал генерал. — С подавлением опорных пунктов противника. Ракетными ударами. Ну и... вот.

— А там был противник? — удивился помощник чрезвычайного представителя. — Любопытно. Кто именно, не подскажете? Бригада спецназ Особого Заполярного, нет?

— Да, численностью до бригады, — с трудом кивнул генерал. — Хорошо подготовленные, прекрасно ориентирующиеся на местности...

— Номерок бригады?

Генерал сглотнул. Номер бригады, м-да.

— Врать шефу будешь, не мне! — жестко сказал помощник. — Не было там Особого Заполярного, не было! Военные признали верховенство прав России! Особый Заполярный в самом начале операции вышел на наше руководство с информацией, что его зона ответственности — исключительно охрана объектов инфраструктуры Севморпути! Чем он сейчас и занимается с нашего благословления! Так зачем вы Баттаган в щебенку разнесли?! И не ври, не терплю вранья!

— Ну, если без вранья, — пробормотал генерал, — если без вранья... то не в военных правилах позволять противнику отходить и концентрировать силы! Мы им перерезали железную дорогу, вот они и уперлись, отступать-то некуда. Разрушения — следствие.

— Кому — им? Если Особый Заполярный в боях не участвует?

— Это еще как сказать, — хмуро возразил генерал. — Не участвуют они, как же. У меня штурмовая бригада кровью умылась! Снайпера, суки, через одного!

— Так с кем вы все же воевали? Или даже этого не знаете?

— Знаем, — неохотно сказал генерал. — С отрядами народного ополчения. Но оно только называется народным ополчением, там каждый второй из полярного спецназа Особого Заполярного, те еще волки! Ни одна из диверсионных групп не вернулась! Как в воду!

— Я же предупредил, чтоб не врал! — поморщился помощник. — Тебе зачитать протокол осмотра места боя на южном выходе железнодорожной станции, зачитать?

— Не надо, — вздохнул генерал.

— Больше половины погибших, как ты говоришь, полярных спецназовцев — женщины! — раздраженно напомнил помощник. — Женщины, станционные рабочие! Подростки!

— А стреляли получше морпехов! — буркнул генерал. — Обученные, суки... Связь задавили, ДРГ в ноль стерли! Мы только после захвата станции узнали, что там произошло!

— Что там произошло... — задумчиво произнес помощник. — Что там произошло... А произошло там вот что: не было никакого отхода войск от Баттагана, потому что войск не было. У заполярной республики войск вообще негусто, в основном держат южное направление... И накрыли вы ракетами, генерал, эшелоны с детьми. Школы они отводили от места возможных боестолкновений, шко-лы! Школы, детсады, больницы. Но не успели, вы же шустрые, где не надо, одним броском на тыщу верст... Вот тогда и появились отряды народного ополчения. И вам крепко повезло, генерал, что в тяжелых вооружениях у вас оказалось тотальное превосходство.

— С воздуха не разберешь, военные эшелоны или нет, — пожал плечами генерал. — Уходили с зенитным сопровождением, под прикрытием станций РЭБ, ну, мы и...

— Согласен, — неожиданно сказал помощник и вздохнул. — А разведки у вас, конечно же, нет.

— Есть разведка! Только их хрен различишь! Все в скафандрах, с оружием, и дисциплина получше военной!

— Согласен, — снова задумчиво сказал помощник и побарабанил пальцами по столу, словно не мог прийти к определенному решению.

— В любом случае — нет людей и нет проблем! — откровенно сказал генерал. — Местные в массе к нам враждебно настроены. А так морпехи задачу отработали, Баттаган зачистили! А цеха отстроить недолго, как и рабочих нагнать. Что немаловажно — лояльных нам рабочих. Нам только партизан в тундре не хватало.

— А вот тут ты неправ, и очень неправ! — неприятно улыбнулся помощник. — Партизан мы еще получим. Люди-то остались живы. Они просто ушли, генерал. Вы перебили прикрывавших эвакуацию, действительно в основном бывших спецназовцев Особого Заполярного, да и то... значительная их часть прорвалась сквозь окружение на малых летательных аппаратах, их потом подхватили транспортные "Бореи", если верить данным контроля пространства... А гражданские ушли.

— Как ушли? — тупо спросил генерал.

— Да уже неважно как! — поморщился помощник. — Может, через старые шахтные ходы, там все изрыто. А может — под водой. Они же в скафандрах. Всех вытащили из блокированного города, даже детсад. Оценил, какое для этого требуется взаимодействие? Нам, например, такое не провернуть. Но в бою с ними теперь лучше не встречаться. Заполярники как субэтнос отличаются патологической мстительностью. Но в бою-то ладно, огневой мощью задавим, а вот...

Генерал невольно крякнул. Доклады командиров подразделений о неуловимых снайперах Баттагана неприятно свербели где-то между лопаток. "Реактивки", мля, какой урод их придумал?! Для них что есть броня, что нет ее, бьют насквозь и на разрыв!

— Значит, подведем итоги, — сказал помощник. — И сделаем выводы.

У генерала снова заныло в животе. Выводы предвиделись неприятные, судя по тону.

— Значит, итоги... Баттаган вы изначально могли взять вообще без потерь. Просто вошли бы, и всё. Но поступили в лучших традициях армии: перекрыли отход мирному населению, после чего население обозлилось, взялось за оружие и хорошо проредило штурмовую бригаду. Потом население благополучно просочилось сквозь окружение и ушло в неизвестном направлении. А вы перемололи в щебенку пустой город и уничтожили личной собственности на астрономические суммы. И теперь собственники задают неприятные вопросы. Хочешь узнать, кто у нас среди собственников, а?

Генерал угрюмо молчал. Как же, пустой город. А ничего, что в этот якобы пустой город зайти было невозможно, пока в щебенку его не перемололи, ничего?! Стоило штурмовой группе высунуться, тут же "ш-ш-пук!" — и парочка летальных как с куста! Но оправдания и возражения в этом кабинете явно не приветствовались, так что лучше помалкивать и ожидать решения собственной участи.

— Надо бы за это как минимум начальника разведотдела бригады выпнуть из армии, — недовольно сказал хозяин кабинета. — И тебя вместе с ним. Но, к твоему счастью, есть во всем произошедшем один положительный момент. Один очень большой, жирный такой положительный момент. По итогам боя на меня вышло руководство заполярной республики. Лично на меня. Заполярники не желают терять в боях людей, и потому у них для нас вкусное предложение. Они уходят сами, мы потихоньку наступаем. Потихоньку, понятно? Без лихих десантов, без разрушения магистралей! Все тихо, мирно, без потерь. График наступления они готовы с нами согласовать.

— Куда уходят? — не понял генерал.

— А это интересный вопрос. Очень интересный. Разведка утверждает — в подземные города. Есть у них такие на случай ядерной войны. Чем, правда, это им поможет, не представляю... Но это — забота южных коллег, не наша. Наша забота — Седьмой каторжный район. Если мы его вернем владельцам в целости и сохранности, а не как Баттаган — благодарность будет... существенной. Это плюс для всех нас и для тебя лично. Но есть и минус. Ты знаешь, что такое "Спартак", генерал?

— Нет, а что?

— Да так, ничего. И не узнавай. Меньше знаешь — крепче спишь. Свободен, генерал. Служи дальше.

-=-=

— Подкупольный город Љ1 "Атомного пояса Сибири", проспект Стратонавтов, три, — задумчиво сказала Лена. — Шли мы с тобой, сестричка, шли, и в итоге что? Сделали по жизни круг и вернулись к истокам. И что-то у меня щиплет в глазах. К дождю, что ли?

— Родина, — негромко отозвалась Зита.

— Родина, — со вздохом согласилась Лена. — Ненавистная, горячо любимая... Да, родина — это важно. А нехило здесь все изменилось.

Зита окинула взглядом родную улицу. Тепло. Чистые купола над головой. Посередине улицы — скромный, но настоящий бульвар, яблони в два ряда и пешеходная тропиночка меж них. Привычная белизна стен спряталась под сплошным переплетением лиан. Виноград. И исчезли выпуклые окна с цветами на подоконниках, непременный атрибут любого подкупольника. Вместо них теперь — обычные шумозащитные пакеты, многие беззаботно распахнуты, особенно на верхних этажах. Раскрытые окна — признак доверия городским коммунальным службам и одновременно признак высокой ответственности жителей. Никто теперь и в страшном сне не подумает выбросить что-либо в окно. Ведь внизу, под окнами — пешеходные панели, а на них могут находиться люди. Дети, взрослые... и штурмовики, да.

Зита шагнула под арку. Родной дом сильно изменился... и не изменился совсем. Она подняла руку, провела ладонью по поверхности. Скромная звездочка, выбитая в бетоне, осталась на месте. Здесь, у этой стены, принял свой последний бой и погиб Сережка, ее телохранитель, беззаветно мужественный мальчишка. Вон там, на выходе из арки, догнали и добили его младшего брата...

Будочки смотрящего в проходе больше не было, сняли за ненадобностью. Как и кодовые замки на подъездах. Как и вообще большинство замков, пропускных пунктов, турникетов и охранников. Взамен их — гражданская ответственность командирского состава города, любой командир обязан пресекать асоциальные действия личным авторитетом и оружием...

В сопровождении Лены она прошла арку и посмотрела вверх, сощурившись от яркого света. Вон там с последнего балкона они когда-то лазили с Андрюшкой на крышу, чтоб сбежать на рыбалку. Андрюшка тогда был жив, и были живы все.

На месте балкона красовался стандартный выход наверх. На крыше теперь расположилось городское оранжерейное хозяйство, со свободным проходом для жителей, с детскими бассейнами, с городским парком при танцплощадке и эстрадной сцене. К куполу двора сверху клонились ветви деревьев. Совсем другой город и одновременно тот же самый. Вон тот самый вход в подвал, и вон там, у спортплощадки, Андрюшка застрелил одного из выродков... и все так же нехорошо косятся на ее нерусское лицо жители дома, а их много почему-то во дворе, как будто не коснулась их эвакуация.

— Ну, раз пошли воспоминания, топаем тогда до школы, там и прорыдаемся, — пробурчала Лена и развернулась обратно.

Сухое лицо с глубоко запавшими темными глазами смотрело с мемориальной доски спокойно и мудро. Ариа Кахиани. Подруга, талантливая поэтесса, каторжанка, одна из последних "соколов Ферра", сгоревшая на Кавказе в пламени бессмысленной войны. Зита с трудом удержала слезы. Где-то вверху, в безбрежной синеве, далеко-далеко зазвенели яркие голоса:

— Дакхарит дафдафебс...

Она судорожно вздохнула и отвернулась. По школьному двору призрачной стайкой пробежали ученики-нулевички во главе с толстоногой крцупной ведочкой, азартно вопящей что-то про "быков". Ее верная гвардия, футболисты, одноклассники, и белобрысая нахальная Катя Короткевич среди них... Горы Кавказа приняли их всех. И оставили навсегда в своих каменных объятиях. Когда-то она обещала вывести их к лучшей жизни. И вот она стоит, живая и успешная, а их нет.

Лена хмуро поглядывала на нее, недовольная душевным состоянием подруги.

— И куда дальше пойдем сердце рвать? — не выдержала она, не дождалась ответа и вздохнула:

— Понятно, к десятой школе.

— А тебе самой нигде не хочется побывать? — спросила Зита.

Лена перевесила винтовку на другое плечо, хмыкнула неопределенно, явно не желая поддерживать тему. Зита посмотрела с недоумением. По ее мнению, у подруги памятных мест должно быть поболее, чем у простой девочки Зиты.

— Да я-то что, — неохотно буркнула Лена. — Ну, встретилась я в детстве с одной необыкновенной девочкой, так ты же вот она, всегда рядом. А чего там еще вспоминать? Прийти к балетной школе, поплакаться над местом, где потеряла невинность? Было б о чем плакать...

По Атомному проспекту, как и прежде, оживленным потоком в обе стороны двигались жители. Топала не спеша к транспортным рукавам АЭС очередная смена, школьники пронеслись куда-то с шумом и гамом, спустились вниз пестрой толпой тетки-операторы оранжерейных установок. На двух женщин в боевых скафандрах и при оружии поглядывали с любопытством, обсуждали, не особенно понижая голоса:

— Заполярный спецназ перебросили! Баттаганскую бригаду!

Встречные штурмовики острыми взглядами скользнули по оружию, кинули ладони к черным беретам, Зита привычно ответила. Потом в сомнении остановилась, проводила подростков задумчивым взглядом.

— Ну да, какие из них спартаковцы! — едко прокомментировала Лена. — Вот мы были ого-го, а эти... так себе!