| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хахаха!
Адвокат адвокатом, конечно, но тот судья был моим давним знакомым по осени 1922 года — когда мы с Мишкой, со сборным отрядом милиционеров местного НКВД и агентов ОВО были в экспедиции по изыманию сельхозналога у крестьян. Мы конвоировали злостных должников — он назначал им наказание. Юный проныра даже в тот раз смог кратковременно устроился писарем в выездной трибунал и, втереться в доверие к его членам. Поэтому в данный момент, стоило ему только поговорить с судьёй — разъяснив ситуацию с "высоты" нашей колокольни...
Как всё оказалось на мази!
Кстати...
В эпоху НЭПа "договориться" с судом тоже можно — но это довольно дорого и рисково. Поэтому, такой вариант я приберёг на крайний случай...
Слава Богу не понадобилось!
* * *
Однако, "мафия" — получив грандиозный "отлуп" со стороны закона, не успокоилась — видно считая себя "бессмертной".
Поступил донос уже моему начальству — в Губернский отдел вооружённой охраны НКПС, о моей "внештатной" деятельности. Меня вызывали "на ковёр" в Нижний Новгород, где я еле-еле отбился от обвинений — накрыв руководству "поляну" в самом лучшем нэпмановском ресторане. Почти следом, на Ульяновский полустанок приезжала выездная комиссия из Губернского управления НКВД и шерстила всю документацию — мою и заодно Каца... К счастью недолго пробыла и вскоре уехала ничего не криминального не найдя, зато в новеньких берцах от обувной артели "Красный Лабутен" моего бывшего заместителя Чеботарёва, в которой я имею долевое участие. Затем явилась не запылилась комиссия от "Рабоче-крестьянской инспекции" (Рабкрин)... Уехала назад в тех же "берцах", да ещё экипированная с головы до ног в "пролетарки" и только-только начавшиеся шиться в "Красной игле" куртки "Камчатки".
Однако, так и разориться недолго!
Наконец, меня срочно разыскал товарищ Кац и выложил передо мной какую-то бумагу:
— Читай!
Глянул на писанину и аж в глазах от её содержания запрыгало:
— ...Твою ж, мать!
— Вот именно! Обрати внимание — почерк тот же самый.
Это было не первый, даже не второй донос на меня в ГПУ и, отчего-то уверенно думаю — не последний.
— Да, уж сам вижу — не слепой чай... Твою ж, мать!
Абрам Израилевич не был связан никакой семейственностью с местными, поэтому в данном случае — он мой естественный союзник. Как и положено каждому уважающему себя менту, Кац имеет свои источники информации на подконтрольной территории — в том числе и на ульяновском почтамте.
— Теперь догадался, понимаешь — из чьей задницы на тебя "ветра" дуют?
Блин, это пипец — каким "догадливым" надо быть! Одного, не пойму:
— Понимаю, но не могу понять — где я им дорогу перешёл? Ведь, это же — не с керосина, оказывается, началось.
— Не знаю, разбирайся сам, — устало отворачивает взгляд, — но с этим надо что-то решать — этот донос вовсе не в мой районный отдел шёл... Когда-нибудь не поленятся, да отвезут лично в Нижний. Я тебя больше прикрывать не могу — без всяких обид.
— И на этом спасибо, Абрам Израилевич!
Хороший человек, с одной стороны...
* * *
— Отец, — спрашиваю дома за ужином, — а у тебя с семейкой Сапрыкиных, никаких серьёзных тёрок не было?
Вскидывает брови:
— Да, как не быть?! Это ж — пауки такие, с липкими волосатыми лапами!
И, давай мне рассказывать...
История старая, случившаяся ещё задолго до рождения моего реципиента: в девяностых годах прошлого века — когда и, Фёдор Свешников и Панкрат Сапрыкин были молодыми — полными юношеского задора и амбиций...
— Мы ж с ним ровесники и прежде большие друзья были! Да, из-за его неуёмной жадности — пробежала меж нами "чёрная кошка".
Сапрыкин в молодости был купец какой-то там "гильдии" и, унаследовав дело отцов, дедов и прадедов — крутился на торговле зерном и мукой в ульяновской волости. Надо отдать ему должное, способности к коммерческой деятельности имел немалые: всего за пять лет — разорив конкурентов, молодой Панкрат Лукич подмял под себя всю волость по хлебу и уже вплотную подбирался к уезду...
— Однако, всё ему мало было!
Тут случился очередной голодный год на Руси и, купец-монополист Сапрыкин так безбожно задрал цены на продовольствие — что народ стал реально дохнуть от бескормицы...
Этакий, "мини-голодомор" получился!
— Он всё наше волостное начальство тогда купил с потрохами и земство под ним "по струнке" ходило. И мне предлагал молчать за мзду, да я не смолчал.
Отец Фёдор "добрым словом и кадилом", усовестил барыгу-спекулянта — выгнав из Храма во время богослужения — пригрозив ему церковным наказанием, а то и отлучением:
— Не смог Панкрат через страх перед Господом переступить — не нонышние времена тогда были!
Кроме того, ульяновский иерей — организовав волостной "Комитет помощи голодающим", съездил до епископа "Нижегородского и Арзамасского" Владимира и выбил с того целый вагон муки.
Эх, до чего же боевой — мне названный батяня достался!
Жадный купец-барыга, взявший под эту "операцию" крупный кредит в банке — разорился вчистую... Панкрат Сапрыкин был объявлен банкротом, лишился гильдии и заложенного под кредит двухэтажного особняка и, чтоб иметь средства к существованию себя и своей семьи — нанялся приказчиков в лавку к купцу Королькову, торгующему керосином.
— С той поры затаил на меня злобу. Вроде уже старый и, о Боге в самую пору задуматься — а всё никак простить не может. И про тебя... Хм... Про сына моего злорадствал, когда тот без вести пропал: "Помнишь наш с тобой тогда разговор? Помнишь, как ты стращал — Бог меня за жадность накажет? А что на деле получилось? Бог наказал тебя — весь твой род изничтожив. А мой род плодится и множится: мои сыновья все они живы и до внуков уже дожился!".
Всего двоих его сыновей "близко" видел — но скажу, исходя из собственных впечатлений: его сыновья не только живы, но и такие рожи наели — не в каждый телевизор засунешь.
— В тот раз, как такое услышал — впервые в жизни я усомнился в Господе, — признался и заплакал седой старик, — и тут явился мне ты — Ангел Божий...
Вот тогда то, я почувствовал в груди, в самом сердце — холодную ледяную злобу. От ненависти судорогой свело челюсти — еле разомкнул, чтоб пролязгать — как танк стальными траками:
— Не плачь, отец: каждому воздастся по делам... И по словам его.
Вот, значит как... Ладно, эту войну объявили вы!
* * *
— Миша! Ты у меня, типа как "глаза и уши". Какие у нас разведданные по этой семейке "Адамсов"?
Тот, делает крайне озадаченный вид:
— Да особенно никаких, таких чтобы... Дружные очень, всегда друг за дружку горой и держатся особняком.
— Миша! Я тебе один умный вещь скажу, ты только успевай "мотать на ус": как в любом сплошном монолите — всегда имеется незаметная трещина куда рано или поздно проникнет вода и разорвёт его, так и в каждом дружном коллективе — всегда найдётся свой чмо... Ищи это чмо, Миша!
Доводилось "там" смотреть один исторический документальный фильм-расследование о предателях времён германской оккупации 1941-44 годов... Кто думаете, в полицаи шёл? Про сельских старост и городских бургомистров не говорю — немцы их могли "методом тыка" назначить — чтоб было с кого за "Ordnung" спрашивать. В полицию же шли добровольно...
Думаете, идейные борцы со сталинским режимом туда ломились? Чтоб вместо сталинского режима, осчастливить исстрадавшийся народ гитлеровским?!
Фигвам!
В полицаи с белой повязкой на рукаве и какой-нибудь бельгийской винтовкой на плече, шли "униженные и опущенные". Нет, не властью — хотя такие тоже попадались.
Сверстниками, одноклассниками, односельчанами... Соседями, наконец.
Увы... Но человеческое общество устроено крайне жестоко — в нём не любят слабых: не умеешь или не можешь постоять за себя, не обладаешь какими-нибудь другими способностями — помогающими занять достойное положение среди окружающих, неизбежно опускаешься в разряд парий. Тебя все откровенно гнобят и чмырят, повышая тем самым собственную самооценку.
Это — не хорошо и не плохо...
ЭТО — РЕАЛЬНО!!!
В начале 21 века такие, ещё в юных годах — с головой уходили в "виртуальную реальность", чтобы хотя бы в играх чувствовать себя эдаким — неимоверно крутым супер-пупер-героем. Ну а состарившиеся чмошники (пост-советские пэнсы), я уверен — научившись кое-как тыкать "по клаве" двумя пальцами, переквалифицировались из "кухонных умников" в "диванных вояк" — интернетовских троллей и, стараются испортить настроение своими высерами-комментариями — как можно большему числу блогеров.
Сталкивался с такими — по роду своей литературной деятельности, а как же!
Литературный сайт "Флибуста", так вообще — заповедник тупых непуганых троллей из подобной категории, да ещё нередко — "жовто-блакыдного" окраса.
Однако, в первой половине 20-го века — ни персональных компов, ни Интернета — пока нет и, таким типам — вообще ничего не светит. Их никто не уважает, таких никто не любит — особенно из числа лиц противоположного пола... Кому охота связывать своё будущее с откровенным лузером и плодить от него детей?!
И тут на "Panze" с белыми крестами, приезжают с "Maschinenpistole" в руках сверх-человеки и, всё разом меняется — переворачиваясь с ног на голову... И вот ты теперь уже, не всеми обижаемое чмо — а самый центровой на деревне перец.
Нацепи белую повязку на руку и повесь какое-нибудь доверенное "освободителями" ружжо на плечо и, тебя — пусть по-прежнему не уважают, но хотя бы боятся. Можно отомстить прежним обидчикам, загнав в тот "петушиный" угол — где прежде находился сам и, главное...
Все девки твои — выбирай любую!
А если какая не согласна с восторгом раздвинуть перед тобой ноги, то можно в любой момент вспомнить — что она когда-то состояла в комсомоле, её отец — в партии, а её брат — командир или комиссар Красной Армии...
* * *
— Разве что, Охрим Косой, — докладывает через несколько дней Мишка Барон, — подпадает под твоё определение, Серафим. Конкретное, одноглазое чмо.
Припоминаю, того возницу на телеге с керосином — других одноглазых среди сапрыкиных я не приметил:
— Почему "косой"? Разве может быть одноглазый — быть ещё и косым?!
Хотя, матушка-природа бывает — ещё не так чудит...
Мишка ржёт:
— Хахаха! Тоже сперва купился: это фамилия у него такая — "Косой". Зять это сапрыкинский, единственный.
— "Зять", говоришь?! А вот с этого места как можно подробней.
И, Мишка дал мне полный расклад.
Этому самому "Охриму" масть не пёрла с самого рождения — семья нищая как целое поголовье церковных мышей. Мать умерла в его самом раннем младенчестве, отец заболел тифом и через год воссоединился с "половиной" на местном кладбище... Воспитывался он в семье дальних родственников — хоть не помер, за то им спасибо... Когда чуть подрос, тут ещё не повезло — вообще конкретно: и так неказистый внешностью мальчик лишился правого глаза, наткнувшись в темноте на сук... На сучок дерева в лесу — на всякий случай уточню.
Не друзей, ни подруг — даже похулиганить или пристраститься к спиртному, не с кем! Вот, "жизть" у человека, а...
У приказчика керосиновой лавки (того, что раньше был купец, а сейчас заведующий "Нефтяным складом") другая проблема: двое сыновей его — хлопцы гарные, хоть и излишне перекормленные (оттого — слегка туповатые), а вот единственная дочь...
Из чувства толерантности и политкорректности, скажем так — одним из её недостатков было "несколько" рябое лицо. Хроноаборигены про таких обычно говорят: "Как будто черти всю ночь на роже горох молотили".
Будь этот физический изъян единственным, возможно было бы не так страшно: в этом мире я видел достаточно много рябых женщин и мужчин — вполне благополучно устроивших свою семейную жизнь.
Однако, имелись и другие — куда более серьёзные изъяны! Одним словом — не повезло девушке...
Время пришло — а никто Сапрыкину-младшую замуж не берёт, не сватается — даже позарившись на богатое приданное. Ибо, начавшаяся Германская война уже вовсю — высасывает гигантской ненасытной глоткой молодых здоровых мужчин, а взамен — сквозь зубы выплёвывает редких калек... Женихи становятся всё более и более редким, практически — вымирающим видом, хоть в Красную Книгу заноси — как синих китов.
С рабочей силой в керосиновой лавке опять же, да...? По одному и целыми группами, "рабочая сила" — ушла в том же направлении что и женихи, возвращаясь уже бессильной — безрукой или безногой. Но, кто-то ж должен в лавке бидоны с керосином ворочать, а не просто на лавке штаны протирать — рожу шире жоп...пы наедая? Так попал одноглазый Охрим в работники торговли, а затем присмотревшись к нему повнимательней — бывший купец решил одним выстрелом убить сразу двух зайцев.
— Короче, он сейчас в примаках. Как ты говорил, Серафим? ..."Чмо"? Вот, оно и есть — то самое! Формально он — член семьи, а по факту — хуже батрака: день-деньской работает за затрещины да подначки "родственничков".
— Семейные отношения?
— Он её когда-нибудь убьёт! Или она его: характер у бабы — жиду-коммунисту не...
Увидев мой кулак, тотчас:
— Ой, извиняюсь — сорвалось... Злейшему врагу не пожелаешь!
— Дети?
— Пока Бог миловал! Но как представлю, что от этой пары может народиться... Бррр!
Подняв очи к небу, перебираю варианты:
— Так... Адольф Гитлер у нас уже есть... Может — "доктор Зло", какой-нибудь?
— А, кто это?
— Ой, Миша — лучше не спрашивай...
Проанализировав ещё кое-какие — менее важные "разведданные", хорошенько подумав и всё обдумав, я наконец решился:
— Миша! Начинаем операцию "Чужой".
* * *
Имеется у меня в Ульяновке ещё один надёжный и достоверный "источник информации":
— Отец! Что ты скажешь про Охрима Косого — сапрыкинского примака?
Тот, как-то опасливо на меня поглядывая, осторожно отвечает:
— Плохого ничего не скажу — но и хорошего сказать нечего. Досталось ему в этой жизни — не приведи Господь.
— Хм... Что ж тогда к большевикам в семнадцатом-восемнадцатом не прибёг? В то время, таким — как раз среди них место.
— Женил его незадолго до большевиков-то Сапрыкин старший на своей дочери — вот видать и без большевиков Охрим понадеялся в люди выбиться.
— Ах, да. Характер?
Мельком взглянув на потолок:
— Надо подумать... Трусоват несколько — того не отнимешь. Впрочем — как знать, как знать... Скрытный уж больно! Даже на исповеди неискренен, хотя в Бога верует. В школе когда у меня учился — старательным, прилежным был... Память цепкая, читать любит и читает много.
А что ещё делать в детстве да отрочестве — если нет друзей для игр и проказ и, даже набедокурить не с кем? Только читать книги, витая в облаках и хоть как-то перебивая дефицит общения с людьми...
— Грамотный, значит? — спрашиваю.
— Скорее начитанный.
— А к тебе как относится?
Поглаживает ладонью осанистую бороду:
— Как люди относятся к священнику? Вот так и он...
— Это ж твой ученик по церковно-приходской, — недоумеваю, — неужели, не было каких-то "особых" отношений между учителем-священником и учеником-парией в классе?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
