Легенды планеты прагромеров

— Но я ещё не знаю наших тайных тропок! И уж тем более — Биче!

— Если ты их ещё не знаешь, значит, есть те, которые эти тропки знают уже

— Но с чего бы старшим гойшам помогать мальчишке из джюсов?!

— А нет никого, кому бы нужен был из джюсов — ненджя?

Уста замолчала, а потом спросила:

— Советник, можно я тебя поцелую?

Советник не стал отвечать.

— Это Сана.

Сана была не в киппоке, и может, поэтому ничего особенного, ничего от гойши Стафр в ней не увидел. Лёгкость в движениях? Да мало ли таких он встречал среди юниток на танцах! Или на арене. А остальное — светлые кудряшки, голубенькие глаза, невысокий рост... Плотненькая такая, миленькая. А уж смешливая, верно!

Но не сейчас. Светлые бровки насуплены, пухлые губки сжаты. Она не стала терять времени. Она сразу обратилась к Стафру.

— Я проведу его, — она кивнула на принца, — на уровень послушниц, если он проведёт меня в восьмую камеру нижнего яруса таура капитулла.

— А там?..

— Там ждет трибунала Фред. Он был коммодором миссии капитулла, которая встречала тебя.

— Почему вы?..

— Мальчик, я — гойша. Не говори мне "вы". Мне неприятно.

— Хорошо, почему... — Стафру переборол рефлекс и обратился к взрослой женщине, как она того хотела, — зачем это тебе?

— Если бы не я, он убил бы Диру сразу после прохода Долины Вулканов. Миссия класса "zero". Он бы сделал это.

— А ты...

— Прошлой весной Фред вызывал меня. И Дира перед своим бегством обращалась ко мне, не согласилась бы я... чисто теоретически хотя бы, стать его личной гойшей, если бы ему хватило рейта. Я сказала, что подумала бы. Значит, там она прикрылась мною. Наверняка! Из-за меня он в камере! Я должна расплатиться. Хоть как-то, хоть чем-то.

— Поня-ятно... — протянул Стафр.

— Я всё сказала, советник. Решайте. Ненджя проводит меня к Фреду — я провожу принца к Кхране. Только...

— Только?

— Я не буду просить вывести меня из восьмой камеры. И не ждите, что я буду выводить из уровня послушниц Сурадзи. Всё.

Она встала со стула и заскользила к двери.

"Нет, — подумал Стафр, — такой походки ни у танцовщиц, ни у воительниц я не видел".

Вышла.

— Умеет же... — позавидовала Биче.

Стафр взглянул на Усту: она тоже глядела вслед, но завидовала молча.

— Сурадзи, — обратился он к принцу, — в одиночку тебе от послушниц тихо не выбраться.

— И не буду.

— Это плети.

— Перетерплю.

— Датики к тюрьме серьёзней оных к девичей.

— Зато меня там не ждут. Если спалюсь — это будет просто провал, а не...

— ...Наглядное пособие по отлову ненджя? — улыбнулся Стафр.

— Где-то так.

— И у тебя нет плана таура. Я не дам.

— Мы и не просим, — улыбнулась Биче. — Ведь правда? — обернулась она к прагромеру класса прорыва.

— А зачем нам просить? — очень искренне удивился тот.

011 101.

Влада велела звать себя сразу, как только принца обнаружат на уровне послушниц. Что он там обнаружится, она не сомневалась. Она даже заключила пари с Бьёргом. Бьёрг ставил на дисциплину, а она — на Кхрану. Правда, полагала, что Сурадзи пойдёт на прорыв ещё только через пару недель томлений и после ещё одного вопля Кхраны. Над обеспечением того и другого работа шла.

Поэтому, когда она спустилась и услышала девичьи вопли с кошмарным гракххским оттенком, время от времени прерывавшиеся криками мальчишки, в которых так же явственно звучал акцент джюсов, она удивилась. И не стала пробиваться сквозь толпу взбудораженных пикантным зрелищем послушниц, обращать на себя внимание, — просто прислушалась.

Кхрана методично, громко, взахлёб перебирала самцов всех пород животного мира Гейсы, и противности каждого приписывала "этому выродку".

"Вот тебе и покорные, забитые гракххские женщины... Ведь без запинки чешет! Видать, наслушалась. Пусть и наши послушают, — усмехнулась главная наставница. — Авось, пригодится".

Ну а Сурадзи только громко, тупо повторял и повторял:

-Но ведь ты же сама, ты сама меня позвала!

"Но как же он здесь оказался?" — и как только сформулировала вопрос, так нашёлся и ответ.

"Но как она там оказалась?!

Именно это три дня назад ей в монитор кричал Бьёрг. И хорошо, что тогда не стала наводить тень на плетень намёками на секреты Храма, а честно призналась:

"Сама не понимаю.

Теперь поняла. А через ас-другой поймёт и Бьёрг.

Так, а девочка, вроде, выдыхается, значит, немного успокоилась. Можно прекращать базар. Но сначала... Сначала Влада достала коммуникатор, вызвала Ларсу:

— Спустись к послушницам. Позабавишься.

— Сейчас, — лучезарно улыбнулась та. Чересчур лучезарно. И правильно. Вызов с коммуникатора инквизиции должен добавлять адреналину.

А теперь:

— Молчать!

Вопли смолкли, столпившиеся девицы шарахнулись в стороны. Шалая парочка находилась в пяти шагах от неё. Обоих держали. Девчонку — крепче, несколько девиц. Парня — придерживала за плечи надзирательница покоев. Ну, нервная девица ты, ненджя или принц, а от Виеры всё равно не вырвешься!

— Принц?! Да тебе у нас понравилось! — Сарудзи отвернулся. — Но как ты здесь?.. — что ж он? Боится на меня посмотреть? Когда ж он стал таким скромным? — О, я поняла. Я поняла теперь, как Сана пробралась в Восьмую камеру... Что ж, изящная рокировка. Меновар оценит, — мальчишка по-прежнему прятал глаза, — А теперь, повернись ко мне лицом, мальчик! — приказала она.

Виера потянулась к нему, но он сам поднял голову.

— О!..

Четыре глубокие царапины — через всю правую щёку! Кхрана — левша?

— А вот это уже серьёзно, — тихо проговорила великая инквизиториня. Повышать голос нужды не было. Тишина и так — чуть ли через край не переливалась. — Что ж, повеселились вы изрядно. Пора расплачиваться, — голову подняла и Кхрана. — За несакционированное проникновение в Храм юнит Сарудзи приговаривается к четырем плетям. И на этот раз не шеллаковым.

Теперь — девчонка.

— За сопротивление мужчине — четыре плети. И тоже не из шеллаков. Срок наказания — немедленно. Исполнители: юнит Сурадзи...

— Нет!..

— ... и послушница Кхрана.

— Нет!

— Сурадзи, ты любишь бить первым — исполняй!

— Нет.

— Хорошо, — равнодушно согласилась Влада, — Виера, сделаешь?

— Да, — пожала плечами надзирательница. — Только я же по-тихому не умею. Кожу рассеку, шрамы останутся.

— Ничего. У него — четыре царапины, у неё будут четыре шрама. На память, как говорить "нет!" мужчинам и... инквизиции. И о нём — тоже память. Каждый раз, как кто-то будет обнимать её, она будет вспоминать принца Сурадзи. Каждый раз. При каждом объятии.

— Я согласен исполнить приговор.

— Хорошо, — опять равнодушно приняла ответ принца Влада. — А ты, Кхрана?

— Нет.

— Виера, помнится, только посмеялась, когда я ей сказала, что мальчик собирался выдержать четырнадцать плетей...

— Мне хватит четырёх, — довольная Виера улыбнулась. — Он или закричит, или грохнется в обморок.

— Кхрана?

— Он мужчина. Он может потерять сознание, но не закричит.

— А ты под его плетьми?

— И я. Потому что я — женщина. У меня болевой порог выше.

— То есть он будет полосовать тебя, а ты терпеть? Потому что ты — женщина?

Кхрана промолчала.

— Кхрана, как только он возьмёт в руки плеть, я не буду слушать твои "да"!

Кхрана промолчала.

— Тебя надо будет связывать?

— Нет.

— Вставай к стене. Сурадзи, бери плеть.

Надзирательница отпустила мальчишку и сняла плётку с пояса. Кхрана двинулась к стене, но, как только он поднял руку, развернулась, почти прыгнула к надзирательнице и чуть ли не вырвала у той плеть:

— Я тебе этого никогда не прощу! — прохрипела она, а потом только кричала: — Гад! Гад! Гад! Гад!

Он стоял, где стоял. Плеть обвивалась вокруг него, он только шипел сквозь зубы и яростно смотрел на Кхрану.

Она кончила, бросила плётку перед ним, отошла к стене, раскинула руки и опёрлась ими о стену:

— Бей!

Ларса подошла ко второму удару. К четвёртому сумела выговорить:

— Принц, так с плёткой... это действительно твоя любимая поза?

— Ой! — взвизгнула Кхрана от неожиданно сильного удара.

Принц тоже хотел, было, бросить плеть на пол, но, наткнувшись на жесткий взгляд Влады, с коротким поклоном передал орудие Виере.

— Меня выпустят отсюда?

— Виера, проводи мальчика.

До последнего момента Сурадзи ждал издевательского напутствия. Не дождался.

011 101.

"Да что ж такое делается?! — Кхрана опять чуть не зашипела. Не от боли. Таша была аккуратна, а мазь приятно холодила кожу. — Почему мне так плохо?! Почему мне так часто так плохо?!"

— Ну почему?! — вслух простонала она.

Таша не стала прерываться: тоска преходяща, а тело... тело — одно на всю жизнь. И отвечать не стала тоже. Продолжая втирать бальзам в кожу вокруг отметин плетей, она только заметила:

— Ты опять не следишь за фонетикой.

— Плевать мне на фонетику!

Как ни аккуратен был принц, но когда услышал голос Ларсы — не сдержался... Ничего, бальзам, подобранный за несколько веков поисков и экспериментов, уже почти заживил рассечение. Остальное сделает юная кровь. Отметин, не говоря уж о шрамах — не останется. Но как упряма её подруга! Ведь всё сама понимает. Ничего, повторим, повторим и еще раз повторим... и ещё не раз... Чтоб многократно-повторенное ушло на бессознательный, на рефлекторный, уровень.

— Гракххский акцент для всех остальных кланов звучит грубо. То есть он не женственен. Некрасив. Из уст девочки — почти смешон. Тебе плевать, кажешься ли ты некрасивой и смешной? Тебе плевать, если парню рядом с тобой будет стыдно за тебя?

— Почему я должна переживать за парня?

— Потому что он переживает за тебя.

— А если нет?!

— Вот видишь, захотела — и получилось. Акцент почти не слышен. Формируй звук ещё выше, ещё дальше от горла. Почти у зубов, — улыбнулась Таша и ответила на вопрос: — Если б нет, у тебя были бы сейчас четыре шрама, а есть только одно небольшое рассечение.

— Я убью эту Ларсу.

— Нет, — опять улыбнулась Таша.

— Почему?!

— Она — великая гойша. Это она убьёт тебя, если ей понадобится. В два вздоха, в шесть биений сердца.

— Нет!

— Ты права, пожалуй. Еще немного продержишься. Ларсе будет скучно кончать с тобой так быстро. Пару минит она поиграется.

— Я вынимаю из воздуха стрелу, пущенную в меня с тридцати мер.

— А от шестерых?

— Что — от шестерых?

— Гала ваяет фонолку. На ней Ларса танцует под обстрелом шестерых лучников. Они стреляют, она танцует. Время от времени вынимает из воздуха стрелу. В таких случаях недовольно морщит носик, полагая это своей небрежностью. Фонолку чужим не показывают: Ларса считает её неготовой и хочет добиться идеального исполнения: в руках у неё должны оказаться только шесть последних стрел. Показывают — нашим пацанам, когда кто из них начинает корчить из себя гения воинских искусств.

Гракхха замолчала. Таша — тоже. Она закончила со спиной, и теперь руки её трудились ниже. Ни на ягодицах, ни на ногах рассечений не было. Но подругу надо успокоить, а что успокаивает лучше массажа?

— А что мне было делать, если он и слова ласкового не сказал, и поцеловать толком не поцеловал, а сразу начал задирать платье?!

— Что делать? Что угодно. Но зачем же мордочку-то его расцарапывать?! Такую хорошенькую? — она хихикнула, а потом подивилась: — Странно, у джюсов же есть хорошие гойши, неужели они его не научили элементарному: минимум прелюдии — это полуас.

— Не было у него гойш, — буркнула гракхха. — Родители ему лишнего рейта не подкидывали. Строгие они у него.

— А что тебе делать было?.. — "вот же, еще и бурчит... ну, ничего, сейчас ты станешь у меня мягкой, как тесто для блинчиков и уступчивой, как вода в ладонях". — А ты попроси Владу, чтобы она стребовала с Ларсы конспекты её подготовки визита к полномочному послу клана Джюс.

— Чего?! — возмутилась Кхрана. — Как она готовилась трахаться с Сурадзи?!

Всякая расслабленность слетела с девчонки. Она вскочила с лавки. Опомнилась. Села.

— Вот и посмотрела бы, как разрабатываются такие деревья вариантов. И убедилась бы, что ветка с агрессивным поведением невоспитанного мальчишки в них была. Была! И полюбовалась бы, что сотворила бы с ним великая гойша, если бы он сорвался на эту ветвь! Тебе ещё учиться и учиться. И мне, кстати, тоже. Ох, вот посмотреть бы... Слушай, — Таша задумалась, — а ведь попросить — тебе — можно. Ведь Влада может согласиться. И ведь, с хорошей вероятностью... — у Таши загорелись глаза, она взяла за плечи подругу, — Попроси, а? Ну попроси!..

Ответить подруга не успела. Дверь раскрылась. Девочки встали.

"Вот уж, легка на помине", — подумали обе. В келью вошла Влада.

Девочки склонились в реверансе. Великая инквизиториня окинула их взглядом, и Кхрана остро почувствовала, что на ней — мятый халат, что она пахнет потом и мазями, что после занятий она не удосужилась обновить макияж.

"Какого Гейса?! — мысленно прошипела она. — Это моё личное время, и я в своём..." — додумать "в своём доме" не получилось.

— Воняешь, как лошадиная аптека, сидишь в мятом халате и совсем не следишь за лицом! Кажется, четырёх плетей тебе мало.

— Я... — начала, было, Кхрана, но тут же Таша наступила ей на ногу. Опомнилась.

— Ты — что?

— Я исправлюсь, госпожа.

— Сколько тебе на то понадобится времени?

— Не больше дюжины минит, госпожа.

— Восемь. Таша, поможешь. Исполняйте!

Таша сорвалась с места и поволокла девчонку в ванну. Откинула занавесочку.

— Раздевайся! Быстро! — включила воду, подставила под него кувшин и прошептала: — С ума сошла?!

— Но я... я в своём доме! — всё-таки прошипела Кхрана.

— Так, — донеслось из кельи: старуха глядела на неё! — Мне надоело слышать гракххское шипение!

Кхрана заткнулась.

Таша не останавливалась, она сунула в руки подруге душистое мыло, капнула в кувшин ароматизатор. Подняла кувшин:

— Пригнись! — окатила её водой. — Мылься! Мылься, скорее!

— Обе, замерли!

От неожиданности Кхрана чуть не выронила мыло, но с третьей попытки всё-таки его поймала и, наконец, замерла. Подняла глаза — старуха забавлялась.

Подавив смешок Влада, проворчала:

— Когда же ты, наконец, поймёшь... — вошла в тесную ванную комнатку, сняла полотенце и протёрла зеркало: — Смотри сюда! Посмотри на Ташу, на себя. И подумай, что в позе Таши пришлось бы изменить скульптору? — и через язвительную паузу, — И пришлось бы изменять что-нибудь в твоей позе автору карикатур?

Кхрана посмотрела в зеркало и судорожно, отчаянно, сжала зубы. А рядом не удержалась и сквозь сжатые зубы хихикнула Таша.

— Эх, учишь тебя, учишь... — проворчала наставница, повесила полотенце, вышла, аккуратно прикрыв за собой занавесочку.

Девочки уложились в заданный срок. Кхрана — умытая, расчесанная, в простом платьице, разрисованном черными ломаными линиями.

"Молодец, Таша: эти линии — и в тон к иссиня-черным волосам гракххи, и в контраст к её округлым формам, миндалевидным глазам, окружьям бровей..."