Другой, (рабочее название) Общий файл.

Пока раненого вытаскивали за круг Феор, в темпе, ввел меня в курс дела. — Твой противник Корсан, он давно бегает за Калерией, потому и напросился драться с тобой первым. Будет стараться задавить силой, лучший вариант давать... А, хотя, кому я рассказываю. — Махнул рукой он, давай, не подведи.

— Бой окончен! Корсан и Ита Ник — в круг.

Надев шлем и приняв из рук сотника меч, я внимательно осмотрел своего оппонента.

Выше меня ростом, но не такой массивный, меч держит небрежно, чувствуется немалый опыт обращения с таким клинком.

— Ну, где наша не пропадала. — Выдохнул я.

И дождавшись, когда противник войдет в круг, ломанулся к нему со скоростью японского экспресса. Когда до Корсана оставалось пара шагов, я перекинул меч в левую руку и, уйдя вправо, полоснул его по левому плечу.

— Бой окончен! Ферниг и Ита Ник — в круг. — На этот раз говорила снова "белая"

Соперника я встретил держа меч в левой руке. И на этот раз дал возможность нанести первый удар, ставший для него последним. Парировав клинок, направленный мне в левый бок, я подбил его опорную ногу, заставляя провалиться вперед, и тут же добавил локтем по шее, опрокидывая на землю.

— Бой окончен! Лайз и Ирлам — в круг.

Этот поединок удивил и, отчасти, испортил настроение. Победу, неожиданно для меня, одержал Лайз. Сначала, он очень ловко уворачивался от атак Ирлама. А когда тот попытался нанизать соперника на острие клинка, меч Лайза, подобно змее, скользнул вокруг оружия Защитника и ужалил под руку. Такая концовка меня совсем не обрадовала, очень уж не хотелось проиграть, находясь в шаге от победы.

И когда прозвучало "В круг" легкой победы я уже не ждал.

— Не затягивай. — Бросил мне в спину Феор.

И тут мне пришло в голову, что сотник уверен в моей победе больше чем я. Это его "Не затягивай", прозвучало так, словно результат поединка уже давно предрешен и единственное, что, пока, неизвестно это сколько он продлится.

Ну что ж, не посрамим, так сказать.

От идеи бросить в противника меч, как в схватке с бароном, я отказался, как только Лайз, приближаясь ко мне, стал "раскачивать маятник".

"Простейший способ, победить заведомо более сильного противника — это удивить его. Совершить такое действие, которое он никак от вас не может ожидать. А в некоторых случаях, сделать что-то совершенно противоречащее логике." — Говорил когда-то наш инструктор по рукопашному бою.

Вот и я, вместо того чтобы, собраться и встретить оппонента готовым к любым неожиданностям, просто улегся на пол, ногами к нему и подобрав колени к груди. Сказать, что противник опешил, это не сказать ничего. По-моему у него случился самый настоящий ступор, выразившийся в прекращении вихляний из стороны в сторону, последние два шага, разделявшие нас, он сделал просто на автомате. И когда я, оттолкнувшись от пола, оказался стоящим перед ним, предпринять что-то в свою защиту он уже не смог, учитывая, что к моменту, когда он осознал ситуацию, мой меч уже пробил его бедро насквозь. Все-таки убийства в Храме не приветствовались, о чем мне намекнул Млат.

— Бой окончен. Победитель — Ита Ник. Отныне и до конца Обряда Единения, нарекаю тебя Мериотом! — Провозгласила "черная".

— Послушницы подготовят вас к церемонии. — С улыбкой, сообщила "белая", а "серая" одарила меня настолько откровенно заинтересованным взглядом, что я почувствовал себя племенным жеребцом.

Не успел я перекинуться и парой слов со своими товарищами, как появились, как из под земли, мои нимфы, и увлекли за собой.

На этот раз мне была предоставлена комната куда шикарнее, с роскошной кроватью в центре и отдельной ванной (размерами ничуть не уступающей бассейну). Но главное, пожалуй, то, что опаивать меня ничем не стали. Так что все омовения, растирания, втирания, массажи, окуривания и кормежку, в присутствии четырех обнаженных красавиц, мне пришлось переносить вживую. А скольких нервных клеток мне стоило сдерживаться и не распускать руки ни один мозгоправ не определит. Это испытание желанием, похуже поединков оказалось, хорошо хоть Джергинт успел мне рассказать о второй части обряда. Зато девушки, как будто специально издевались, норовя поплотнее прижаться ко мне и подержаться за причинное место. Однако, организм, все же, пару раз выражал свое отношение к юным прелестницам, во время втирания масла и массажа. Но я свою задачу выполнил и, так сказать, доказал, что готов к браку, прикидываясь бесчувственным бревном.

Закончив надо мной измываться, девушки, принялись за важное, но, по их мнению, не менее веселое дело. О чем они сообщали мне своим звонким, веселым смехом. Завязав мои ясные очи, меня принялись облачать в свадебный наряд, если, конечно, то во что меня одевали, вообще можно было назвать нарядом.

Сначала мне на руки напялили тяжелые, широкие браслеты, потом что-то подобное надели и на щиколотки. Следующим, по списку, была, по ощущениям, бармица, на деле оказавшаяся пекторалем. И последней, но, на мой непритязательный взгляд, важнейшей частью туалета стала, прикрывающая чресла, металлическая набедренная повязка, оставившая голым мой, дорогой как память, зад. Весило все мое одеяние килограммов около двадцати, и изготовлено было исключительно из золота с инкрустацией целой россыпи драгоценных камней.

Накинув мне на плечи плащ с капюшоном, мучительницы, повели меня в храм. Я даже вздохнул облегченно, рассчитывая, что дальше мне нужно будет только в нужный момент сказать "Да" и это действо, наконец, закончится. Но, как говорится — петух тоже думал, да в суп попал.

В какой-то момент, девушки, вдруг, остановились и отпустили меня, оставив одного, с завязанными глазами. Тут мне пришла в голову мысль, что будущий родственник что-то пропустил в своем повествовании, когда рассказывал об Обряде. И когда я уже начал нервничать, меня снова коснулись четыре пары женских рук. А я облегченно вздохнул, приготовившись идти дальше, но, сделав с десяток шагов, по ступеням, мы встали. А прозвучавший, словно ниоткуда, голос, хоть и принадлежал женщине, заставил меня вздрогнуть.

— Есть ли среди Соискателей тот, чье имя Мериот? Тот, кто нужен Ищущей? — Вопросила богиня (так мне в тот момент показалось).

— Есть. — Ответил ей звонкий голосок Калерии.

— Подойди же к нему, дочь моя, и открой глаза тому, кто доказал свое право называться Мериотом.

Дважды шлепнули босые ноги по камню пола, и Калерия сняла с меня повязку, позволив взглянуть на окружающее своими глазами. И вот мое мнение — зря она это сделала. К ТАКОМУ нужно готовить загодя, а то не всякое горячее сердце выдержит.

Первым, что я увидел, точнее первой, была Калерия, стоявшая на одну ступеньку выше меня. Одета она была, почти, также как и я, за исключением размера браслетов на щиколотках и запястьях. Да и на шее у нее был не пектораль, а тонкой работы ожерелье. Зато стиль тот же. По сути, единственной, что хоть что-то скрывала, была набедренная повязка, хотя и она была настолько маленькой, что выполняла скорее декоративную функцию.

Следующим, что выхватил мой блуждающий взгляд, оказался постамент, к площадке с которым и вели двенадцать ступеней, где на коленях расположилась Великая Мать. Что это именно она я понял сразу, и было на то, как минимум, две причины. Первая — без всяких зазрений совести могу сказать, что более красивой женщины я в жизни не видел. Каждый изгиб ее фигуры, каждая черточка лица, взгляд, трепетная чувственность губ все было поистине Совершенным. Второй причиной был рисунок на ее теле, легкий, светящийся изнутри растительный орнамент с сотней, а может и тысячей цветков, точно таких же, как недавно распустился на животе Калерии. А вот то, что из одежды на Императрице только тонкие браслеты и колокольчики на щиколотках я заметил далеко не сразу, настолько притягивали взгляд ее большие, добрые глаза. Я буду вполне искренним, если скажу, что ни на секунду не усомнился, что именно такой должна быть богиня.

— Подойдите ко мне, дети мои. — Произнесла Она.

И мы, взявшись с Калерий за руки, послушно подошли к ее трону. А я, с трудом вернувшись в реальность, обнаружил, что мою правую руку оккупировали верхние конечности еще четырех девушек, одетых немного скромнее, идущей слева, Калерии. В смысле, из одежды на них были только набедренные повязки, шириной сантиметров двадцать сверху и десять снизу, а длиной до самых щиколоток. Вот так вот, и статус, и приличия соблюдены.

— Дочери мои, испейте из источника любви и счастья материнства. Сын мой, испей из источника силы и отваги. — Изрекла Императрица, протягивая нам две пиалы. Одна из них (в ее правой руке), предназначалась мне и содержала напиток, по цвету и вкусу похожий на "Тархун", но с приятным цветочным ароматом.

— Помоги мне, Мериот. — Попросила Великая, протянув руки, предлагая помочь ей подняться, дождавшись, когда я допью напиток. — А ты необычный. — С улыбкой, добавила она, но значительно тише, чем прежде.

По взмаху ее руки, вокруг нас образовалось кольцо тумана, настолько плотного, что выглядел он как струящаяся дымная стена. Видя удивление на моем лице, она пояснила. — В таинстве Единения нет места наблюдателям. — Чем только еще больше меня озадачила. Я ведь был уверен, что помимо тех, кого я видел, никого рядом нет. И тут понял, что задняя полусфера осталась вне зоны моего внимания.

Положив руку на мое левое плечо, Великая Мать сказала. — Ищущая, подойди к своему Мериоту. — И когда Калерия подошла, добавила. — А теперь, коснитесь сердец друг друга. — Я опустил руку на грудь невесты, ощутив, как бешено, колотится ее сердце, и почувствовал маленькую, горячую ладошку на своей. — Отныне Ваши судьбы неразрывно связаны! А ты, Ищущая, первая среди равных. — Провозгласила Великая.

Чувствуя покалывания в запястье, скосил на него взгляд и увидел, сформировавшуюся вокруг руки иллюзию — черная терновая ветвь, оплетенная тонкой, зеленой лозой с маленькими листочками и одним фиолетовым цветком.

— Жены, подойдите к своему супругу и прикоснитесь к его сердцу. — Мои четыре супружницы, зайдя сзади, дотронулись до моей спины на уровне сердца. А терновую ветвь оплели еще четыре тоненьких побега, но уже с белыми цветами.

— Любите и берегите своего мужа, храни и защищай своих жен. Ибо отныне Вы едины. — На последних словах голос Великой матери, казалось, звенел от силы.

Вспышка света, на миг, ослепила меня, а когда я проморгался, то увидел, что иллюзия превратилась в татуировку опоясывающую запястье.

То обстоятельство, что туманная стена растворилась в воздухе, от меня ускользнуло и когда, мягким движением Императрица развернула меня спиной, я почувствовал себя так же, как чувствует человек у которого, вдруг, на глазах у всех, рвутся штаны. Очень неловко я себя почувствовал.

Внизу, в десяти шагах от ступеней, стояла толпа народу, с моими родственниками и противниками в первых рядах.

— Подними руку с браслетом. — Шепнул мне на ухо мягкий, приятный голос. Что я и сделал, хотя толком еще не отошел от увиденного. Дело в том, что все присутствующие, насколько я мог судить, были одеты не многим "теплее" нас. Впрочем, я не ошибся. Женская половина, приглашенных на свадьбу, была облачена, в своем большинстве в каласирисы, преимущественно светлых тонов и иногда открытой грудью. (К тому, что даже дамы бальзаковского возраста имеют весьма приличные фигуры, я привык еще на приемах.) Мужская — щеголяла в двух типах одежды: первый — схенти, подпоясанная дорогим поясом и пектораль (в основном молодежь или военные), второй — легкая туника с дорогим поясом.

Как только моя рука поднялась над головой, вся эта толпа взорвалась радостными криками. Ощущение было такое, что только что я каждому из присутствующих подарил миллион.

— Пойдемте, я проведу вас в твои покои. — Снова услышал я голос и, обернувшись, понял, что принадлежит он Великой Матери.

Взяв меня за руку, она, нисколько не смущаясь своей наготы, величественно сошла по ступеням, оглашая зал Храма легким перезвоном колокольчиков и, увлекая за собой, прошествовала к двери, мимо восторженно галдящей толпы.

Конечным пунктом нашего маленького путешествия стала комната, в которой надо мной измывались послушницы.

— До следующего заката вы останетесь здесь. Думаю, такому воину будет, чем заняться в обществе своих молодых жен. — Улыбнулась хозяйка. И одарив меня нежнейшим поцелуем узвенела прочь. Оставив меня с моим гаремом.

А дальше был РАЙ. Омовения, растирания, втирания и массаж были наполнены нежностью пяти пар рук, сладостью пяти губ и теплом пяти юных женских тел.

Из пучин наслаждения вырвал звонкий смех Великой Матери.

— А я в тебе не ошиблась. — Констатировала она, рассматривая меня, погребенного под женскими телами.

Невероятно, но, того что прошли почти сутки, я не заметил, да, кажется, не я один. Прильнувшие ко мне жены удивленно смотрели то на меня, то хозяйку Храма. Я же гадал, что за Виагру мне дала, стоящая в дверях, богиня. После приема которой, я умудрился, далеко не по разу, удовлетворить моих красавиц.

— Вставай. — Шутливо прикрикнула Мать и, подойдя к кровати, дернула меня за ногу. — Пойдем, тебе предстоит последнее испытание.

Пришлось выбираться из "завала" и следом за гостьей топать в ванную.

Хорошо хоть насчет испытания она пошутила, а то что мы оказались вместе в ванной, и она принялась отмывать меня, так после постельного марафона, устроенного с женами, даже эта богиня желания не вызывала. Хотя мыла, надо сказать, тщательно, не пропуская ничего.

На мой вопрос, за что мне такая честь, пояснила, что первый раз после рождения всех будущих воинов Империи, относящихся к кланам мериотов, купает она, а поскольку я будущий воин, да еще и отныне отношусь к мериотам, то ее долг выполнить ритуал купания. Чем она и занимается.

После купания, я, уже самостоятельно, облачился в черную схенти с серебристым узором и широкий серебряный пояс, а в качестве аксессуара, на левую руку, выбрал массивный серебряный браслет. Императрица, осмотрев меня, одобрила мой выбор и провела к воротам своей резиденции, где меня уже ждали мои ненаглядные и скамар.

Предоставленный моему семейству транспорт, имел шесть посадочных мест и немного уступал в маневренности своему младшему брату, зато значительно превосходил роскошью отделки.

Мои девочки, одетые в этот раз в каласирисы из белой, прозрачной ткани, плотно облегающей стройные тела, и оставляющие открытой левую грудь, в лучах заходящего солнца, выглядели потрясающе. Единственным отличием в нарядах, в виде тонкого, золотого пояска, щеголяла Калерия, как первая среди равных.

Всю дорогу до особняка Илирских девушки щебетали о своем, а я рассматривал доставшиеся мне сокровища, предаваясь глубоким мыслям о разнице между расами. Собственно отличие я заметил еще тогда, когда первый раз увидел Калерию обнаженной. И заключалось оно в отсутствии волос на теле. Единственным местом, где росли волосы, у потомков маргов и мериотов, являлась голова. Тогда как я, будучи представителем вполне человеческой расы, имел, до "вчерашнего дня", весьма густую растительность. Последняя, после санобработки послушницами, куда-то испарилась. Причем вся, включая волосы на голове. Хотя, может, это так послушницы пошутили, кто его знает?