Последнее слово жеребец буквально сплюнул, а когда в очередной раз проходил мимо пленницы, остановился и от души врезал ей по морде, заставляя голову мотнуться в сторону, веером разбрасывая зубы.
— Не могут быть живыми те, у кого даже сердце не бьётся; кто не чувствует ни тепла, ни холода… ни боли, ни удовольствия, — схватив единорожку за клочковатую гриву, «паладин» заставил её поднять голову, водянистыми глазами смотря на ряды тех, кто пару минут назад по своей прихоти перебили её новых друзей и знакомых. — Скажите мне, какое милосердие мы можем им оказать? Чего заслуживают те, кто хотят отобрать будущее у наших жеребят?! Ведь они… могут влачить своё существование о-очень долго.
Ответом ему было хмурое молчание.
— Катись в Тартар, трусливый… ублюдочный дезертир… — зло прошепелявила кобылка-гуль.
— Сержант, отрежьте ей её грязный язык, — пророкотал командир этого отряда. — Затем — свяжите и бросьте в огонь.
— Сэр, я понимаю необходимость очистить Эквестрию от этой погани, пока она не стала повсеместной угрозой, — заговорила кобылка, удерживающая пленницу слева. — Но зачем нам опускаться до подобной…
— Затем, чтобы те, кто сейчас наблюдают за нами знали, что так будет с каждой зебриканской тварью, — перебил её «паладин». — Они могут прятаться от нас в заражённых радиацией городах, но стоит им выйти оттуда, как тут же появимся мы. Пусть сидят в своих норах и дрожат ожидая того часа, когда наши воины, верные идеалам истинных пони, придут за ними. Исполняйте приказ!
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Проекты машины
Примечание к части
Несмотря на все усилия фанатиков, предателей и и военных преступников, жизнь в Эквестрии и других уголках мира продолжается. Где-то в борьбе за выживание в грязь втаптываются нормы морали, а единственным законом остаётся право сильного, но в других местах ростки цивилизации проклёвываются сквозь слой пепла, покрывающий обожжённые руины старого мира.
Двери в операционную распахнулись, и в помещение вбежали красная пегаска, лазурная единорожка и чёрная рогатая пони, одетые в белые комбинезоны с шапочками, под которыми были спрятаны гривы, и масками на мордочках. Они везли каталку, на которой лежала ещё одна пони, тяжело дышащая и зажмурившая слезящиеся глаза, в то время как по её телу то и дело проходили болезненные судороги.
— Всё готово? — Лазурь, выглядящая сейчас намного увереннее и словно бы взрослее обычного, метнула взгляд на Зефир Роуз, рядом с которой находились сразу два «рободока».
— Да-да, перекладывайте её сюда… — медсестра с готовностью указала на причудливого вида стол-кресло с ремнями, окружённый капельницами и разнообразными приборами.
— Всё будет хорошо, Вини, — Оникс аккуратно убрала прядь взмокшей от пота гривы с мордочки подруги. — Мы уже на месте…
— М-м-м!.. — закусив нижнюю губу, промычала в ответ Скретч, едва удерживаясь от того, чтобы не закричать в голос.
— Сейчас-сейчас, дорогая, — Строуберри Джем, взгляд которой метался из стороны в сторону, буквально не знала, куда себя деть.
— Не толпитесь, — шикнула на кобыл доктор, при помощи телекинеза подхватывая пациентку и осторожно перемещая её на стол-кресло. — Джем — выйди в коридор и никого не пускай; Шилд — просто разговаривай с ней; Роуз… очнись и вставь в рот Винил капу, чтобы она зубы себе не раскрошила.
В считанные секунды Лазурь нашла всем помощницам работу, зафиксировала ноги диджейки на специальных полочках, закрепила на теле датчики, подключила капельницы. Взгляд белой единорожки в процессе этих действий прояснился, и она, выплюнув деревяшку, которую медсестра пыталась вставить ей в рот, произнесла:
— Никаких… обезболивающих…
— В твоём возрасте… — попыталась возразить Лазурь.
— Эта дрянь вредит жеребя-а-атам… — всхлипнула Скретч. — Я выдержу.
— Хорошо, — лазурная пони кивнула. — Крестоносец, вербально дублируй показания приборов.
— Принято, — отозвался механический голос из-под потолка, в то время как медицинские роботы встали справа и слева от кушетки. — Пульс — восемьдесят два; давление — сто сорок пять на девяносто…
— М-м-м! — зажмурив глаза и широко раздувая ноздри, Винил запрокинула голову назад.
— Дыши ровно; всё будет хорошо; ты со всем справишься… — сидя у изголовья стола-кресла, чёрная пони вооружилась губкой, начав протирать ею мордочку подруги.
Потянулись минуты, которые складывались в часы: жеребёнок, решивший появиться на свет почти на полмесяца раньше срока, неправильно развернулся, заставляя доктора прилагать все возможные и невозможные усилия. Процесс усложнялся ещё и возрастом матери, которая хоть и находилась в хорошей форме, но уже не могла похвастать былой выносливостью.
— …вижу головку… — словно сквозь туман слышала голос Лазури Винил, даже не заметившая момента, когда её зубы снова сомкнулись на сунутой в рот деревяшке. — Тужься…
— …умница; какая же ты у нас умница, — бормотала Оникс, выглядящая едва ли не более взмокшей и растрёпанной, нежели сама Скретч, что едва не заставило ту рассмеяться, но очередной спазм подавил этот порыв…
— М-м-ма-а-а… — наконец не выдержав, диджейка всё же закричала, а затем ей вторил второй, жеребячий голосок.
— Получилось, Вини, — радостно защебетала Шилд, готовая прыгать на месте, будто бы и не было последних трёх часов напряжения. — У тебя всё получилось!
— Получилось… — слабо улыбнулась белая единорожка, чувствуя, как её покидают последние силы.
— Фиксирую остановку сердца, — словно гром, прозвучал ровный голос Крестоносца, заставляя присутствующих кобыл замереть. — Приступаю к реанимационным процедурам. Запрашиваю разрешение на использование медицинской капсулы…
…
Время в виртуальном пространстве течёт гораздо медленнее, благодаря чему я могу обдумать гораздо больше вещей, нежели органик за то же количество минут. В большинстве случаев — это благо, но бывают ситуации, когда ожидание становится пыткой.
«Порой я жалею о том, что способен симулировать эмоции. Однако же не могу от этого отказаться, так как без даже этого куцего придатка своей прошлой личности окончательно превращусь в механизм, существующий ради исполнения заложенных программ», — промелькнули и исчезли в архивных записях мысли внутри моего процессора.
В виртуальном совещательном зале, стены коего состоят из экранов, транслирующих события, происходящие как внутри стойла двадцать девять, так и за его пределами, я и мои подпрограммы устроились за круглым столом. Частично мы-я находимся здесь постоянно, просто большую часть времени основное внимание переключено на один из внешних процессов, будь это исследование разумных и неразумных гулей, сбор ресурсов с города и окрестностей, тайная переброска шестилапов в другие поселения, поражённые радиацией, или же коррекция состояния спящих жеребят при помощи звуковых эффектов.
— Прогнозы? — обращаюсь к Целителю, мысленным усилием передавая пакет данных с уточнениями, интересующими меня на данный момент.
— Здоровью жеребёнка ничто не угрожает: рост, вес и реакции на раздражители вписываются в нормы по шкале Харт, установленной для доношенных младенцев, — отозвалась подпрограмма. — Для гарантии безопасности доктор Лазурь поместила кобылку в специализированный бокс, где она находится под нашим непосредственным присмотром. Состояние Винил Скретч стабилизировалось, однако же роды негативно сказались на организме в целом: реабилитация затянется минимум на неделю, после чего подопечная должна будет придерживаться строгого распорядка дня с диетой и регулярными осмотрами. Однако даже так мы не можем гарантировать возвращение к изначальному состоянию.
«Что ж, мы подозревали о том, что роды для Винил будут тяжёлыми. Хорошо, что были предусмотрены различные варианты развития событий и проработаны методы лечения. Однако нужно принимать меры: вряд ли произошедшее благотворно скажется на её сроке жизни», — придя к таким выводам, начинаю просматривать список проектов, способных помочь в осуществлении поставленной задачи.
В базах данных, полученных от Пинки Пай, есть упоминания проекта «Робомозг». Для него, разумеется, предполагалось использовать мозги животных (в частности — собак), которые благодаря ряду аугментаций управляют механическими телами… служащими в качестве охранных систем разнообразных объектов.
Однако, как это часто бывает, учёные-исследователи-энтузиасты, работающие за идею или большие деньги, не остановились на достигнутом: кому-то показалось, что даже после записи на мозги животных ряда команд они остаются слишком тупыми, ну и неподкупными, а кому-то показалась интересной идея продлить свою жизнь, заменив тело на робота. Так в лаборатории стали попадать преступники, которых должны были казнить за их свершения, либо же закинуть в камеру одиночного заключения пожизненно, а в итоге появился единственный в своём роде робот «Принц» (робот-единорог, способный чувствовать вкус, температуру, запах и ограниченный набор тактильных ощущений).
«К сожалению, ни учёных, занимавшихся разработкой «Принца», ни самой лаборатории, где проводились исследования, ни тем более робота у меня нет. Остались только смутные упоминания в кратких отчётах… Но зато есть направление, в котором можно работать», — придя к этому выводу, вновь обращаю внимание на подпрограммы.
— Техник, Целитель, ускорьте работу над проектом «Призрак в доспехах»; Воин, Мыслитель, проработайте план проникновения на территорию Министерства Стиля в Кантерлоте… Полагаю, если наша информатор права, там мы можем найти решение некоторых проблем, — на несколько мгновений задумавшись, заявляю: — Разрешаю выделить для этих задач десять процентов общих вычислительных мощностей; использование остальных ресурсов только после согласования.
…
— Ложись сюда и ничего не бойся, — гуль-единорожка, одетая в жёлтый костюм медсестры с рисунком трёх бабочек, указала копытцем на выдвижную полку, похожую на язык, выдвинувшийся из зева металлической бочки, установленной на тяжёлую платформу.
В помещении, кроме сканирующего оборудования, находились два терминала, пара стульев, а на потолке светилась жёлтая лампа в большом круглом плафоне, напоминающем маленькое солнце. На стенах были закреплены плакаты медицинского характера, на одних из которых были пони «До» и «После» операции, неизменно улыбающиеся и благодарящие докторов.
— А я и не боюсь, — вздёрнула носик Орандж Лайм, но тут же потупилась и шаркнула правым передним копытцем по полу. — Это точно не больно?
Медпони улыбнулась, потрепала малышку по макушке, после чего заверила:
— Совсем-совсем не больно, — при помощи телекинеза взяв со стола, на котором стоял один из терминалов, вязаную шапочку с тканевой накладкой, должной закрывать глаза, она попросила: — Надень вот это и не подглядывай. Договорились?
В общем-то в подобной защите им — гулям, не было необходимости, но… обитатели четвёртой больницы продолжали соблюдать технику безопасности, как и различные условности эквестрийского общества, с педантичной точностью. Всё же… это позволяло им чувствовать себя чуточку более живыми.
Жеребёнок забралась на полку, надела головной убор и улеглась на живот, вытянув ноги вперёд и назад. Единорожка же подошла к управляющему компьютеру и ввела команду на включение. Тут же загудел механизм и маленькая пони поехала внутрь бочки, внутренний цилиндр которой медленно стал крутиться.
«Так… Состояние скелета — без изменений; состояние мышечных тканей — отклонение в один процент от предыдущего осмотра; состояние нервных тканей — отклонение восемь процентов… Дискорд. Как это остановить? Нужно стимулировать работу мозга хоть как-то: какие там у нас медикаменты?.. Нужно передать мистеру Крусейдеру, что требуется начать опыты с облучающей терапией на «красных» гулях», — пони вздохнула, пусть для неё это и не имело того же смысла, как прежде (она могла бы обходиться вовсе без воздуха).
Устраиваясь работать в больницу, Сапфир Калор хотела помогать пони, а не ставить на пациентах опыты. Однако сейчас, оставшись едва ли не старшим сотрудником, ей приходилось принимать решения… идущие вразрез с совестью.
«В конце концов, если бы «красные» пони знали, что могут помочь другим заражённым, они… наверное… согласились бы стать испытуемыми», — пыталась убедить себя единорожка.
Тем временем «язык» снова выехал из бочки и прибор затих, а Орандж Лайм продолжала терпеливо лежать, лишь редкими подёргиваниями хвостика выдавая своё состояние. При виде этого пони-гуль слабо улыбнулась, решительно кивая себе: если она должна запачкать копыта, чтобы эта малышка и другие жеребята, прибывающие с караванами беженцев, сохранили свой разум и сумели вырасти во взрослых здоровых пони — она это сделает. Ну, а потом… пусть принцессы её осудят.
«Принцессы осудят всех нас», — мысленно добавила Сапфир.
— Всё, дорогая, уже можно вставать, — стараясь говорить как можно более бодрым голосом, медпони ещё раз потрепала подопечную по макушке, когда та стянула с себя шапочку, заставив кобылку умилительно надуться. — Можешь бежать к друзьям. И позови следующего в очереди… Хорошо?
— Хорошо, — спустившись на пол, маленькая кобылка взмахнула тонким хвостиком, на котором был завязан розовый бантик, и побежала к двери. — Спасибо, тётя!
…
Под серым пасмурным небом неподалёку от склона холма, с которого открывался вид на опушку Вечнодикого Леса, собралась банда пони: грязные, одетые в потрёпанную одежду, полицейскую броню или амуницию для видов спорта вроде хоккея, вооружённые разнообразным огнестрельным оружием, они одновременно вызывали опаску, жалость и отвращение. Среди них не было стариков, но имелись несколько жеребят, выглядящих пусть и худыми, но при этом вполне здоровыми, при этом не имея на шкурках следов насилия.
— Ну и долго нам тут ждать? — хрипло спросил тёмно-красный единорог с жёлто-зелёной гривой, одетый в спортивный шлем и бронежилет, при помощи телекинеза крутя в воздухе банку из-под пива (его отличительной чертой была кьютимарка в виде пары перекрещенных костей). — Может, эти зажравшиеся уроды над нами просто прикалываются? Сидят где-нибудь в бункере, смотрят через камеры и хохочут с того, как кучка дебилов ждёт ветра в поле…
