"Это просто сон", — заявила сама себе крылато-рогатая пони, мягко улыбнувшись и устраиваясь поудобнее, чтобы окончательно погрузиться в мир фантазий...
...
— Никого не впускать без моего ведома; когда принцесса проснётся, сразу же доложить мне, — отдав приказы отряду из полудюжины верных солдат, визирь направился в свой официальный рабочий кабинет, где уже должны были собраться главы всех структур города, чтобы подвести итоги этого дня и составить дальнейшие планы действий.
"Понятия не имею, что случилось с этим миром, но почти уверен в том, что виноваты в этом принцессы Эквестрии... или Дискорд. Больше, насколько мне известно, нет никого, кто мог бы претендовать на авторство столь масштабного воздействия", — текли в голове спокойные, даже какие-то ленивые мысли.
Ещё вчера он был неофициальным, но реальным правителем самого развитого в магическом и технологическом планах города, обладал властью над могущественным артефактом и мог через него влиять на десятки тысяч подчинённых. Сегодня же от Кристального Сердца остались осколки, которые отправлены в лабораторию профессора артефакторики, почти весь город брошен жителями, а сами горожане теснятся во дворце, лишённом даже банальных фонарей. В пору было бы злиться, паниковать или заниматься ещё какой-нибудь неконструктивной деятельностью, но... в душе царили азарт, интерес и спокойствие.
"Нужно как можно скорее узнать, только ли у нас такое произошло и в чём вообще причина катастрофы. Следует отправить официальных гонцов в Эквестрию, Оленье Княжество, к якам... Хм... А ведь удачный момент, чтобы заключить с ними мир. Пони точно возражать не будут, а Тор сумеет прижать недовольных с его стороны. Главное, чтобы грифоны не решили воспользоваться своим шансом, но на этот случай у меня есть пара задумок... да и троица высших виндиго уже ощущают голод. Ещё с зебрами нужно что-то решать... Может быть устроить Второй Большой Исход?", — представив себе реакцию подчинённых на предложение перебраться в тёплые края, Сомбра был вынужден признать, что они к подобному ещё не готовы, да и бросать всё имущество здесь было бы обидно.
Мысли сами собой соскользнули на сокровище, куда более ценное чем все утерянные артефакты вместе взятые. Каденс, уставшая и подавленная, с готовностью вцепилась в поддерживающую её руку и даже не стала отстраняться, когда тёмно-серый единорог её поцеловал (притворщица из неё не слишком хорошая, но с опытом это удастся исправить). Столь масштабное происшествие, встряхнувшее город-государство даже сильнее чем все события, связанные с попыткой мятежа, при удачном стечении обстоятельств могло стать тем, что подтолкнёт молодую аликорницу к правильному выбору...
"А я уж позабочусь о том, чтобы у неё не было соблазна сделать неправильный выбор", — пронеслась в голове главнокомандующего холодная мысль, а в глазах полыхнуло алчное пламя.
— Приветствую, соратники, — войдя в кабинет, освещённый несколькими магическими фонарями, наспех сделанными кем-то из кристаллургов, Джафар обошёл стол и опустился на своё место во главе. — Все мы устали, и всем нам известно, зачем мы сегодня собрались. В связи с этим, предлагаю сразу перейти к докладам и обсуждению дальнейших шагов.
Жеребцы и кобылы, поднявшиеся со стульев при появлении визиря, молча вернулись на свои места и взяли со стола стопки бумаг.
"Пожалуй, больше всего мне будет не хватать именно архивов и функции удалённой связи, которые даровало Кристальное Сердце", — с лёгкой досадой подумал Сомбра.
— С вашего разрешения, командующий, начну я, — подал голос пожилой жеребец, прибывший на собрание в кресле-каталке и, получив разрешающий кивок, продолжил говорить: — Кристальное Сердце, как и остальные артефакты города, восстановлению не подлежит, так как кроме того, что оно раскололось, изнутри выгорели все энергетические структуры. Нам ещё повезло, что пустые заготовки не отреагировали на импульс, так что мы сможем восстановить функции замка в полном объёме... дня за два. На жизненно важные узлы города уйдёт ещё декада, а полное оснащение зданий бытовыми артефактами потребует минимум два месяца. Кристальные фермы уже загружены заказами в полном объёме, а для ускорения процесса нам потребуется развернуть дополнительные мощности...
— Действуйте, профессор, — прервал монолог пожилого пони тёмно-серый единорог. — У вас уже есть идеи того, чем нам заменить городской щит?
— На данный момент, в нашем распоряжении нет и вряд ли появится источник энергии, достаточный для питания проекторов щита, способных накрыть весь город, — калека нервно облизнул губы, стрельнув взглядом по сторонам, отмечая сосредоточенные выражения морд слушателей. — Ввиду критической ситуации, выношу предложение о выращивании купола "Алмазное Небо". Если коротко — это кристаллический купол, который будет опираться на кольцевидную основу... Подробный план отдел кристаллургов сможет предоставить завтра днём.
— Чудно, — никак не выразив недовольства, Сомбра перевёл взгляд на главу целителей. — Какова ситуация среди горожан?
— Девяносто девять процентов населения размещены во дворце, — поднялась со своего места кобыла средних лет, выглядящая настолько вымотанной, будто бы пробежала марафон и после этого участвовала в соревновании по разгрузке повозок со строительными блоками голыми руками. — Благодаря опустошению с первого по пятый армейских складов, мы сумели обеспечить пони спальными принадлежностями, тёплой одеждой и пайками на три дня. Всем пострадавшим оказывается целительская помощь, но сколь-нибудь серьёзных случаев пока нет. Однако, если мы не обеспечим работу канализации, а также бесперебойное водоснабжение, велика вероятность возникновения очагов заражений...
— Вы слышали, профессор? — вернув внимание к пожилому пони, вопросительно вскинул брови визирь.
— Да-да, главнокомандующий, — словно болванчик закивал калека. — Этим мы займёмся в первую очередь. Уверяю вас, пони не придётся справлять нужду в ночные вазы, или же как каким-то якам бегать на улицу.
— Ещё какие-нибудь пожелания? — этот вопрос Сомбра адресовал главе целителей.
— У нас не хватает свободных рук, — виновато призналась кристальная пони.
— Пожалуй, пока горожане вынуждены гостить во дворце, страже нет необходимости патрулировать город, — тёмно-серый единорог слегка улыбнулся и кивнул командиру данного подразделения. — До окончания кризиса, вы переходите в подчинение санитарных войск.
— Так точно, — стукнул себя кулаком в грудь кристальный земнопони.
— Что у нас с поисковыми командами и патрулями вокруг города? — на этот раз Джафар переключил внимание на командующего армией, который выглядел чуть живее чем памятные зомби из армии Мозенрата.
— Патрулирование идёт по графику, а осмотр города мы завершим завтра к полудню, — сдерживая зевок, отрапортовал подчинённый.
"Хоть у кого-то всё по графику", — мысленно хмыкнул визирь, кивая пегасу, пришедшему на смену старому соратнику и... почти другу.
— Подозрительных шевелений в границах контролируемой территории нет, — прозвучал сухой доклад. — Что бы ни послужило причиной случившегося, воспользоваться нашим положением никто не спешит.
"Значит... не диверсия. Хотя выводы делать ещё рано", — на секунду прикрыв глаза, подумал Сомбра.
— Соратники, на сегодня закончим нашу встречу, — поднявшись со своего места, тёмно-серый единорог дождался, пока остальные (за исключением старика в инвалидной коляске) последуют его примеру. — Сегодня нам всем нужно отдохнуть, а завтра с утра, я жду вас здесь для обсуждения самых срочных мероприятий. Спасибо за службу.
— Служу Кристальной Империи, — достаточно бодрым хором прозвучал слаженный ответ.
* * *
Айси укуталась в свои крылья и сжавшись в клубок, тихо скулила в дальнем углу кладовки. Её окружала темнота, густая и вязкая словно масло, монолитная словно гранитный блок и постоянно колышущаяся, словно проточная вода...
— Уходи... Уходи... Уходи...
Слёзы текли из глаз пегаски, руками затыкающей уши. Она прижимала колени к груди и уткнувшись в них мордочкой, непрерывно повторяла одно и то же слово:
— Уходи... Уходи... Уходи...
Из темноты, в которой точно никого не было и быть не могло, звучали плачь и смех, вопли ужаса и стоны наслаждения, печальная песня и радостный жеребячий стишок. Какофония звуков сводила с ума, а сотни незримых рук тянулись к своей жертве, прося и угрожая, убеждая и обещая... Тени стремились проникнуть в живой сосуд, чтобы тоже обрести жизнь и ощутить, что же такое — чувствовать.
— Уходи... Уходи... Уходи...
И никого не было рядом, чтобы помочь и защитить. В сознании же отчётливо проявлялись два слова "Карнавал Тени".
Примечание к части
Всем добра и здоровья.
Третья арка — 3
Над скалой с отвесными склонами, которая одиноким великаном возвышалась над густым зелёным лесом, в небе светили яркие звёзды и серебряная луна. В окрестностях каменного монолита царила оглушительная тишина, которую не нарушали ни шум ветра среди листвы, ни пение ночных птиц, ни стрекотание насекомых. В этом месте мир будто бы замер, словно бы застыв в куске прозрачного хрусталя... и тем отчётливее слышался шум шагов, раздающийся от глубокой и неприметной пещеры, расположенной в основании исполинской глыбы.
Спустя несколько минут после того как звуки шагов прозвучали впервые, из-под сводов каменной пещеры, на узкую грунтовую дорогу, почти полностью заросшую густыми кустарниками с колючими ветвями, вышли два силуэта: первым был высокий и широкоплечий кентавр, красующийся могучей мускулатурой и бараньими рогами на голове, которые при изрядной доле фантазии могли бы сойти за рыцарский шлем, а второй являлась самка с козьими рогами, иссиня-чёрной шкурой, раздвоенными копытами и жгутами сухих, крепких как стальные тросы мышц. Их тела красовались множеством шрамов, как застарелых и зарубцевавшихся, нанесённых мечами, копьями, когтями... так и совсем свежих, вроде следов клыков огромного пса на предплечьях самца, испачканного в крови и засохшей слюне.
— Мир изменился за то время, которое мы провели в заточении, — пророкотал Тирек, шумно вдыхая полной грудью, раздувая затрепетавшие ноздри. — Я чувствую это в воздухе... Я чувствую это в земле...
— А я чувствую, что тебе нужно помыться, — сморщив мордочку, тряхнула рогатой головой Фавн, а затем принюхалась к собственной шёрстке. — И мне тоже не помешает.
— Самка, это всё, что тебя волнует?! — взбеленился кентавр, одетый в потрёпанную попону из шкур, накрывающую нижнюю половину его тела.
— Мечты о нормальной еде и тёплой ванне — это то, что поддерживало меня в Тартаре все эти годы, — оскалилась коза, облачённая в два куска грязной ткани, один из которых прикрывал грудь, а второй — бёдра. — За чистую одежду я готова убивать.
Красные, словно раскалённые угольки глаза, впились яростным взглядом в два зелёных омута, разделённые напополам вертикальными зрачками, сузившимися в тонкие щёлки. Тирек и Фавн не были друзьями, да и союзниками их можно было назвать весьма условно, так как вместе их держало только то, что по-одиночке вырваться из Тартара было невозможно, так как даже без артефактных замков и ловушек, созданных при помощи магии, оставались ещё и церберы, созданные неизвестно кем и когда, верно стерегущие единственный выход во внешний мир.
— Пожалуй, наше сотрудничество пора завершать, — изрёк самец, прищуривая сияющие внутренним огнём глаза.
— Согласна, — произнесла самка, а затем присела и прыгнула, разом преодолевая две дюжины метров, чтобы прыгнуть ещё раз, стремительной тенью смазываясь в пространстве, исчезая среди крон деревьев, слегка колыхнувшихся и вновь замерших в неподвижности.
Не прошло и пары секунд, как Тирек остался стоять перед пещерой в гордом одиночестве, что, впрочем, не сильно его расстраивало. Сплюнув на землю густую и дурно пахнущую слюну, он скривился и произнёс:
— Коза драная. Даже не попрощалась...
Желудок кентавра протестующе заурчал, намекая своему хозяину на то, что в него следовало бы что-нибудь поместить... или кого-нибудь. На бесконечно-долгий миг мир остановился, будто бы в нерешительности, после чего время помчалось дальше, а в сознании самца отпечаталось слово "Голод".
Глухо зарычав, Тирек зашагал по дороге, ломая, вырывая с корнями, разрывая преграждающие его путь кустарники. Некоторое количество листьев и веток он запихнул себе в рот, начав ожесточённо пережевывать их, стараясь хоть так заглушить сосущее ощущение внутри. Разум пытался уплыть, затянутый мутной пеленой, но железная воля, позволившая сохранить собственное "Я" за годы заключения в Тартаре, словно утопающий за соломинку продолжала цепляться за здравомыслие.
Стоило пересечь невидимую черту, как к треску ломающихся под напором кентавра кустов прибавились уханье сов, стрекот насекомых и шелест листвы. Эти простые, но уже порядком подзабытые звуки, обрушившись на уши Тирека, на несколько секунд фактически оглушили его, ошеломив и заставив замереть на месте, будто статую имени себя. Даже чувство всепоглощающего голода отступило и затаилось, будто бы испугавшись неизвестности, скрывающейся в тенях крон леса.
С усилием пошевелившись, стряхивая с себя оцепенение, кентавр зло зарычал и сжав кулаки до хруста суставов, решительно пошёл дальше по дороге, тяжело опуская копыта на землю, оставляя в ней глубокие отпечатки. Собственная растерянность откровенно бесила, заставляя вспоминать свою беспомощность и слабость, воспоминания о которых были успешно погребены в дальних закоулках мозга.
Угрожающее рычание хищника заставило снова остановиться и перевести внимание на источник звука. Взгляд тут же наткнулся на глаза крупного зверя, притаившегося в тени между двумя массивными стволами, готовясь прыгнуть на незадачливую жертву...
"Я — хищник!", — мысленно взревел Тирек, сгибая задние ноги и напрягая передние, прижимая согнутые в локтях руки к телу...
Рыкнув, мантикора совершила стремительный прыжок, распахнув перепончатые крылья и раскрыв клыкастую пасть. Передние лапы зверя, красуясь длинными, острыми будто бритвы когтями нацелились в грудь кентавра...
— Рррааа!!! — прыгнув навстречу своему первому в этом новом, изменившемся мире врагу, Тирек вытянулся стрелой, ощущая как трещат сухожилия и стонут кости скелета.
Выброшенный вперёд кулак врезался в морду хищницы, вбивая зубы хищницы ей же в глотку, заставляя тушу мантикоры перевернуться в воздухе. Едва она упала на бок, сумев в последний момент извернуться, как передние копыта её несостоявшейся жертвы обрушились на крыло, ломая его и припечатывая к почве. Сразу же после этого кулаки недавнего узника Тартара, с силой кузнечных молотов стали опускаться на тело кошки, сокрушая её кости и отбивая внутренние органы...
Враг уже перестал даже вздрагивать, а Тирек всё бил и бил, вымещая на туше животного скопившуюся ярость и гнев за собственный страх. Когда он наконец-то остановился, от мантикоры осталось окровавленное месиво, запах от которого бил в жадно раздувающиеся при дыхании ноздри.
