Граддарика

В общем, мы давно уже наблюдаем за вашими отношениями. Ну а вчерашние события доказали его право называться твоим наречённым.

— Как? Ведь выпало двое: Ян и Бакула.

— Нет. Выпал только Ян. Мы наблюдали за праздником, сливаясь с толпою. Бакула жульничал. Но мы доверились Яну, не стали высовываться. А после упустили тебя, пока Ян собирался принять участие в "Играх богов". А когда Ян спросил, где ты, никто не знал. Тогда мы разделились и оцепили участок леса. Ну и видели, как Ян тебя нашёл... — Он многозначительно замолчал. Значит, они наблюдали? — Ты не подумай, мы не подглядывали, но берегли ваш покой.

— А преступник? — решила не заострять внимание на предыдущем высказывании.

— Мы его не нашли. Ты его точно не видела?

Я помотала головой. Вздохнула. Но я ведь жахнула его сильно. Неужели после такого удара он мог уйти самостоятельно? Не мешает с Лешим посоветоваться. И спросить, почему он отказался помочь Яну найти меня.

— Значит, поэтому вы приняли меня? — ну не могу я перейти вот так сразу на ТЫ. Разговоры разговорами, а пока я ему не доверяла. Один раз спасение от обливающей меня грязью женщины не считается.

— Приняли давно. А вчера ты ведь стала его женой, не так ли? — он на меня внимательно посмотрел, а я покраснела и опустила взгляд. — Поэтому ты — теперь часть нашей семьи.

— Почему же вы молчали всю дорогу до дома Бакулы. И лишь после стали меня защищать от нападок.

— Дея, мы защищаем своих. И не стремимся пойти на общение. Мы замкнуты. Но та баба вынудила меня вступиться за тебя. А потом само пошло.

Согласна, может и правда, но последние события научили меня не доверять людям. Бакула ведь предал. Дан... не знаю, он ведь подарил то злополучное блюдечко. Да и как-то я давненько его не видела, уплыл на своей ладье по делам? Что-то мне казалось, что и этот ухажёр от меня не отстанет. Надоело. Как же надоело. Не видела б никого из них — Бакулу, Дана, купца. У меня есть Ян, и больше мне никто не нужен.

— А как вас звать? — вспомнила, что до сих пор не знаю его имени.

— Ждибор, — назвал он полное имя? Я не ослышалась? Доверился...

Мы дошли до управления, и меня провели в общий кабинет, где я давала показания. Я поздоровалась со всеми, все расплывались в улыбке, словно и правда рады меня видеть. Под их добрыми взглядами я чувствовала себя неловко. Села на тот самый стул и ждала, пока Ян завершит свои дела.

— Ян, мне нужно поговорить.

— Погоди минутку, ладно?

Я кивнула, рассматривая помещение. Остальные порядники уже не обращали на нас никакого внимания, но собирали свои вещи, относили какие-то бумаги на подпись, отчитывались. Они мельтешили, как муравьи в муравейнике, занятые каждый своим делом. При этом обсуждали свои вопросы прямо при мне. Неужели они при посторонних так себя ведут? И поняла, что нет. Тут работает одна большая семья. И я теперь её часть. Мне доверяют как друг другу. И это доверие я просто не могла предать.

— Деюшка, идём? — Ян уже стоял напротив, подавая мне руку. Замученный какой-то.

Я встала, хотела ему рассказать про Бакулу, но решила, что по дороге поведаю обо всём. Он же притянул в свои объятия и просто обнял, уткнувшись мне в шею. Любимый? Ты как? Какое-то время мы просто так и стояли. Его дыхание щекотало мне кожу, но я не смела думать о большем. Мы ведь не одни. Хотя от поцелуя я бы не отказалась. Мне показалось или он вдыхает мой запах?

Спустя пару минут муж-таки отстранился и, взяв меня за руку, легонько потянул за собою. Привёл меня в подсобку, где была сделана стряпчая, тут мы в прошлый раз пили с ним чай.

Сел, притягивая меня к себе на руки. Дыхание его участилось. Он глядел затуманенным взором, медленно приближаясь к моему лицу. Наши губы соприкоснулись. Вначале нежно, едва касаясь. Его руки ласкали мои ушки, снимая с меня платок. Он отстранился поглядел в глаза, казалось, взгляд заскользил по чертам моего лица, любуясь, наслаждаясь. Я улыбнулась. Солнышко моё. Осмелела, прикоснулась к его волосам, челу, провела пальчиком по носу, ямочке под ним, очертила усы, спустилась к губам, а там взъерошила бороду. Он закрыл глаза, поддаваясь на ласку. Любимый. Вдохнул ещё раз глубоко и согнал меня с колен.

— Пойдём, иначе я не устою, соблазнительница моя.

Я улыбнулась, а он вновь притянул меня к себе, дождался, пока я перевяжу волосы платком, и, обнимая за стан одной рукой, вывел из здания. После чего рука его переместилась на мою ладонь. Всё ж на людях не принято открыто выражать свои чувства. Да и для всех мы не более, чем встречающаяся парочка.

Мы пошли не в сторону моего дома, а к храму, где собирались поговорить со жрецом.

Я поведала Яну о своих сомнениях, приворотном зелье, стараясь отвлечься от неподобающих месту мыслей.

— С Бакулы стрясём. Я взял с собою повестку. Как раз заполнял её, когда ты пришла. Если его обвинить в похищении, расколется, никуда не денется.

— Но ведь это серьёзное обвинение.

— Твой Бакула пропал, я ведь отказался участвовать в Играх, как почуял неладное. Так вот, порядники разбрелись по лесу, сняв с него наблюдение. Но одно мы знаем точно, он недолго пробыл на гулянии. Может, конечно, искал вместе со всеми цветок папоротника.

— Но ведь когда произошло нападение, по сути, я вас почти видела. Обоих. Немного расплывчато, но видела.

— И?

— Значит, не он меня похитил и пытал.

— Да. Но нужно всё проверить. Заодно и насчёт твоего зелья спросим.

Мы как раз подошли к храму. Муж переплёл наши пальцы, крепче сжав, мол, никуда не отпущу. Ты моя. Я улыбнулась. Люблю. Встретилась с ним взглядом, передавая свои чувства. Он кивнул и повернулся в сторону здания. Я тоже.

Вечернее солнышко освещало купол золотисто-красным светом, от чего сад внутри капища казался причудливым и каким-то сказочным, хрустальным. Красиво! Мы одновременно вступили на землю служителей веры.

Примечания по главе:

Пусторыл* — жасмин

Глава 28

В храме нас встретил молодой жрец, с едва проступившей бородою, темно-русый, в обычной сорочке с вышивкой служителя храма, словно знал, что мы придём, дождался, пока мы поклонимся Предкам.

— Доброго здоровья, брат и сестра! — поприветствовал он нас да пригласил в отдельное помещение. Ян всё так же не выпускал мою ладонь из своей, словно боялся, что меня могут отнять.

— Чем могу быть полезен? — улыбаясь спросил он.

— Вы бы могли нас обвенчать?

— Да, конечно. Назначим время на осень, проведём обряд. Вы сосватаны?

— Нет.

— Ну, сперва нужно сосвататься...

— Понимаете... — начал Ян, жутко краснея.

— Мы вчера стали наречёнными. А потом дали друг другу клятвы. Ну и, я стала его женой не только на словах, — быстро выпалила я, стараясь побороть стыд.

— А, ранняя молодёжь, которая подождать не может.

Он говорил не обидно, словно давно уже махнул рукой, понимая бесполезность чтения заповедей предков. Но с какой-то обречённостью, что ли, что мне стало ещё стыднее.

— Раз вы уже прошли обряд клятв, могу засвидетельствовать ваш союз перед богами.

— Когда?

— Да хоть сейчас начнём. Только вы разойдётесь по разным скитам да проведёте ночь по-отдельности, прося у Предков прощение за совершённую глупость. А с утра, с первыми лучами Даждьбога и начнём.

Я потупила очи, на которые наворачивались слёзы. Не хочу разлучаться. Не хочу просить прощения за то, что считаю правильным. Это ведь не честно. Я нисколечко не раскаиваюсь в этом. Да, не удержались. Но в тот миг это было правильным. Мы так чувствовали.

— Нет! — твёрдо сказал Ян.— Моя жена будет со мною, — и он слегка сжал мою ладошку в знак поддержки.

— Вы смеете мне перечить... — куда делся умудрённый улыбающийся служитель храма? Вместо него сейчас был высокомерный человек, считающий нас какими-то букашками, никак не ровней себе. Вскочил с места, и навис угрожающе надо мною. — Вы, нарушившие заповеди...

Мне стало обидно. Так не честно, я не заслужила, чтобы со мною так разговаривали. Храм, словно в ответ на моё негодование, затрясся.

— Не сердите меня, иначе здесь камня на камне не останется, — угроза Яна, сказанная очень тихим и спокойным голосом, от которого у меня волосы встали дыбом, была вполне осуществима. И он скорее не угрожал, а предупреждал. Значит, землетрясение — его рук дело.

Тут в горницу вошёл другой жрец, более мудрый и старший, с длинною белой бородою. Самый главный. Тот, что Всеволод. Я подняла на него затуманенный непролитыми слезами взгляд и быстро опустила.

Он окинул нас двоих пристальным взглядом.

— Здравия! — он поклонился. — Что молодые люди хотят?

Мы встали и, так и не отпуская рук, поклонились. После чего молча сели.

— Они нарушили коны предков и требуют, чтоб я их обвенчал.

— Мы просим, — тихо сказала я.

— И? Ты что не можешь их обвенчать?

— Они не хотят быть ночь по-отдельности. Просить прощение за свои ошибки.

— А разве положено мужу разлучаться с женою?

— Но... — попытался возразить молодой жрец.

— Они уже муж и жена. Пред богами. И на самом деле им вовсе не требуется венчание. Но они хотят этого. Так в чём трудность?

— Но так не положено... — лепетал уже не столь уверенно жрец.

— Для чародеев?

— Чародеев?

— А ты разве не видишь, кто пред тобою?

Молодой жрец уставился на нас, и чем дольше всматривался, тем его глаза всё больше расширялись от удивления и даже страха.

— П-простите, — начал он заикаясь. — Я не хотел. Если всё ещё хотите, я проведу обряд.

Ян взглянул на меня, спрашивая взглядом, хочу ли я. Получив отрицательный ответ, он сказал:

— Выдайте нам бумагу о венчании и кольца.

Молодой жрец взглянул на старого и получив утвердительный кивок, стал заполнять бумагу от сегодняшнего числа, спрашивая о наших именах. После чего попросил капнуть по капле нашей крови на это свидетельство о венчании. Капельки, сливаясь в одну, засветились ярким светом, образуя маленький красивый светящийся шарик, умещающийся в ладони, он вращался вокруг своей невидимой оси, после чего вошёл обратно в бумагу и, оставив на ней рисунок шарика с наложенными друг на друга нашими лицами, исчез.

После чего нам выдали кольца, и мы надели друг другу на безымянный палец левой руки.

— Объявляю вас мужем и женою. Можете поцеловаться.

Ян слегка прикоснулся ко мне губами, глазами говоря о том, что если позволит себе сейчас большее, то точно не устоит.

— Благодарим, — мы поклонились. Ян взял бумагу и, свернув трубочкой, убрал себе за пазуху. В то время, как остальные документы у него были в котомке.

После чего мы ушли.

— Вы простите Бреслава, он молод, горяч, но он учится на своих ошибках.

— Мы прощаем, — сказал за обоих Ян, закрывая дверь, тем самым показывая, что разговор окончен. А как закрыли дверь, Ян остановил собирающуюся уходить меня, прислушиваясь к разговору, точнее тихому недовольному тону Всеволода, отчитывающего молодого Бреслава. Мол, ты в своём уме? Задаваться своим положением нельзя ни в коем случае, даже перед простым человеком, просто из уважения к нему, к тому же распознать, кто пред тобою тоже не всегда возможно. Да и может просто человек с даром быть, а разозлив его, можно поплатиться жизнью, даже если он этого не хотел. Просто дар может сыграть злую шутку.

Мы молча вышли из храма. И пошли, держась за руки, в сторону нашей четверти. Вот только не в сторону моего дома. Остановились на окраине города, у самого пригорода. Перед маленьким деревянным домиком, что затерялся среди каменных строений. Окружённого высокими дубами да липами, ветви которых переплетались и прятали строение.

Так же молча вошли в калитку, подошли к крыльцу. Муж открыл дверь, после чего взял меня на руки и внёс через порог дома. Сени как сени, разве что маленькие. Какое-то поручье разложенное по полкам, да сундук. Темно, разве что. Из-за деревьев, оплетающих дом. Ян зажёг свет.

— Здравствуй, Дедушка, гляди, кто теперь появился в твоём доме, — поприветствовал Ян Домового.

Предо мною из ниоткуда возник маленький старичок, лохматый, немытый, нечёсаный. В грязной рубахе.

Мы, в открытую разглядывая, глядели друг на друга.

— Приветствую тебя, хозяйка, — он какое-то время просто оценивал меня, после чего продолжил: — Как звать-то тебя?

— Дея, Добродея, — решила представиться я полным именем.

— Меня Людеком ключут.

— Очень приятно, Людек.

Ян собирался закрыть дверь, но тут послышалось мявканье.

— Шип? — удивился Ян. — Какими судьбами? Заходи, малыш!

И кошак вошёл. Плавно, гордо, изящно переставляя лапки и приближаясь к побледневшему Домовому.

Поведение Шипа было необычным. Он подошёл к Домовому, чихнул.

— Я помоюсь, право слово, — сказал Людек. — Не сердись, ладно?

А я не могла понять, что происходит. Неужели Людек слышит мысли Шипа?

Ну, обычно, при новоселье вначале кота впускают в дом, чтоб задобрить Домового. Но чтобы Домовой пытался задобрить кота... о таком отродясь не слыхала.

Ян хмыкнул да заметил, что не смог договориться с Домовым, чтобы тот чистым был. Как заселился, так и жил такой. Предыдущие владельцы распустили его. Потом дом обветшал, хозяева переехали. А он остался. Яну выделили по выпуску из обители знаний этот участочек, он и заново отстроил дом, и Домового принял. Сколько возни было, пока Ян содержал в дом порядке, чтобы Людек не вредил и грязью всё не зарастало. Яну не так одиноко дома было, но грозился даже выгнать того. Потом притёрлись кое-как. А тут раз, да и испугался котёнка. Удивительно! Да я и сама растерялась, как застала это зрелище.

Оставив их самих разбираться в сенях, мы с Яном прошли в дом. Он мне показал, где у него стряпчая, показал, где продукты хранятся, где кухонная утварь. А также показал комнатку. Одну, но большую, часть которой состояла из печи, на которой и была перина. Несколько сундуков вдоль стен. Да и всё. Ни полотенец, ни скатерти, никакого уюта. Голые сумрачные стены. Тесновато в доме. Мы ведь пока с мужем не обсуждали, где жить будем, и как жить? Если я к нему перееду, то как же мои больные? Да и тут особо не развернёшься...

Муж, присев на лавку, усадил меня в стряпчей на колени.

— Ладушка*, нужно обсудить нашу жизнь.

Он помолчал, давая мне слово, но я не знала, что сказать. Тогда Ян продолжил:

— Я знаю, что ты продолжишь лечить людей. Так же, как и я выполнять свои обязанности. Но где мы будем жить? Всё же жена должна входить в дом мужа, а не наоборот. Знаю, у меня дом маленький, но это поправимо. Что скажешь, милая, ты согласна здесь жить?

— Да. Мне всё равно. Главное рядом с тобою.

Он нежно коснулся моей щеки тыльной стороной пальцев, потом убрал руку, сдерживая себя.

— А с твоим домом что будет? И сделать тебе здесь приёмную?

— У меня предложение.

— Весь внимание.

— Давай, я днём буду лечить людей в своём доме, как и прежде. А вечером буду уходить к тебе.

— Вечером — это после захода солнца?

А ведь и правда, у меня день от восхода до захода, пока я могу лечить людей. Я не знала, что ответить.