Габриэль пытался ненавидеть демона, но вместо этого в груди зрело отчаяние и тоска. Юноша так сильно любил, что теперь разрывался на части от сознания, что монстра не изменить никогда. И лучший способ спасти род милосердный — это уйти. Сбежать.
Неугомонное сердце пускалось вскачь при одной мысли о том, что Змий войдет внутрь. Даже разум отказывал Габриэлю, когда он представлял себе его мощь, его жажду, их бесконечные ночи. Его ласку и неистовство.
— Мерзавец, — тихо шептал под нос ангел. — Какой же ты мерзавец! Как я мог тебе доверять? Я просто болван! Ты мстишь за Малала. Ты все это делаешь, чтобы я сдался и унизился перед тобой.
— Господин что-то изволит? — Суул перевесился через кресло и посмотрел на сати с подобострастием.
— Нет, — юноша тяжело вздохнул, а потом вдруг поддался порыву и плюхнулся перед соглядатаем на колени, стал умолять:
— Суул, ты помоги мне. Пожалуйста. Он же мой брат, он очень страдает. И я не знаю, что мне делать... Для тебя что угодно. Все что попросишь...
Мелкий бес опешил. Волосы на его голове даже приподнялись от такого наплыва эмоций, от света искренности, отказать коему практически невозможно. И потому негодование почти сразу сменилось утешением и новым подобострастием:
— Лучше вам не лезть во все это, господин, — Суул погладил ангела по голове. — Я давно живу, я знаю, что говорю. Микаэля уже не вытащить. Он принадлежит граану. А граан никогда не отдает никому свое. И будет пользоваться.
— Я тоже игрушка... — Габриэль дрожал.
— Не думаю так, — покачал головой бес, в черных глазах его сверкнули угли. — Было время после войны, когда в этом доме жил один из ваших. Сущий. Вот его Змий использовал, как игрушку. Вы, господин, иное дело.
— Жил? У Змия?
— Красивый ангел. — подтвердил Суул. — Но нам не велено об этом распространяться.
— А теперь он где?
— Здесь.
— Ты сказал, что после войны... — голубые глаза потемнели. — Здесь есть еще один сущий?
— Право, я зря сказал. Граан и так сердится на вашу глупость, ему не понравится излишнее любопытство. — Суул встал из кресла и оставил коленопреклоненного ангела, чтобы выглянуть за дверь, оглядеться и вернуться обратно с серьезным намерением растрясти Габриэля.
— Да неужели вы не чувствуете присутствие? Вы так давно здесь. Вы должны знать, что вран вас не отпустит.
— Не чувствую, — ангел чуть не плакал. Конечно, Змий умеет строить такие магические куполы, что даже магу Дагону не удалось прощупать присутствие ангела. Или нет? Маг не прост.
— Его зовут Сариил. — Суул говорил так тихо, что едва удавалось читать каждое слово по губам. — Раньше, по слухам, он был приатским верховным жрецом. А теперь Змий владеет им, как великолепной игрушкой.
— Сариил... — брови Габриэля взлетели стремительными птицами, чьи крылья реют по бурному ветру. — Ты не ошибся? Ты уверен? — ангел вскочил на ноги, словно его укусила дикая оса.
— Я вам этого не гово...
— Что не говорил? — дверь внезапно распахнулась, и на пороге появился Змий, который поймал Суула и теперь держал за шиворот. — Что тут болтают в мое отсутствие? А? — демон вышвырнул слугу за порог и теперь наступал на взбудораженного донельзя Габриэля, который отходил, спотыкаясь, пока не уперся в кресло и граан не наклонился над ним огромной скалой.
— Опять что-то задумал? — усмешка зеленых глаз.
— Нет. — Габриэль все еще сопротивлялся печатям и удавке, которые требовали обнять демона.
— Нет? Неужели я недостаточно тебя наказал? Ты так и будешь скрывать искренние чувства? Что тебе сказал Суул?
— Иди ты к черту! — юноша хотел оттолкнуть Змия, но руки обвили его шею, подчиняясь магии.
— Да, немного гнева... очень тебе к лицу. — горячие губы нежно поцеловали виски и щеки. — Ты сбежать ведь хочешь? — новая хищная усмешка.
Габриэль ощутил, как темный лорд выпускает из груди горящий огнем член. Как тот трется о вход в зерцало, вызывая внутри судорожное желание.
Ангел вывернулся из объятий. Но запястье перехватила крепкая рука, потянула к себе. Теперь цепкие клещи держали сзади.
— Так что тебе сказал Суул?
— Что ты мерзавец! Ты и весь твой вран. — Габриэль дергался, в то время как правитель вдыхал сладкий аромат волос.
— Не сомневался, что ты так думаешь! Но речь шла о другом. О Микаэле? Беспокоишься, как ему подо мной?
— Ненавижу тебя... — юноша попытался ударить темного лорда локтем. Бесполезно. Тиски скрутили его окончательно. Причиняли боль и приносили в тело слабость от потока гормонов, требующих, чтобы ангел развел ноги перед монстром.
— Суул сказал, что вдел тебе колечко в пенис. И в соски... — рука Змия поползла по груди вниз к животу, через одежду стала мять член с бесцеремонностью хозяина. — Ты признаешь меня своим господином? Ты будешь послушным? — шепот на ухо.
Голова Габриэля начала кружиться. У дракона в доме еще двое сати. И ты тоже на грани. Ты не очнешься от похоти. Тебя заставят забыть и упиваться тьмой.
— Пошел ты... — туман в глазах, возрастающая слабость, сладкие поцелуи на шее и плечах.
— Так что сказал мой слуга? — вопрос достигал слуха, проникал в мозг. Сопротивляться влиянию, собрать волю, ударить демона светом — прямо по отростку, чтобы взвыл, чтобы...
Но печати удержали энергию и лишь заставили волосы еще ярче сиять от гнева.
— Мы говорили о тебе, — Габриэль застонал, потому что сейчас черные отростки вошли ему в спину и начали вбиваться внутрь, расширяя каналы, которые сопротивлялись проникновению.
— Врешь, мой маленький принц, — Змий расстегнул рубашку ангелу и начал теребить тому соски, вдевая мизинцы в колечки и оттягивая украшение вперед.
— Клянусь тебе. — новые стоны, еще более глубокое проникновение, и юноша уже висит, как бабочка, которую насадили на иглу, в воздухе.
— Клянись не клянись, а врать ты не умеешь. Я выясню, в чем дело. — Змий начал почти невесомо освобождать ангела от одежды. — Итак, ты согласился недавно стать моей игрушкой ценой крови? Ты признаешь это?
— Да, — Габриэль тонул в фосфоре глаз. Слышал стук сердца, что сошло с ума от ожидания развязки.
— Как просто все у тебя получается. Невинная овечка отдает себя на закланье. А ведь я опять тебя обману, мой нежный! Я не отпущу Микаэля. Понимаешь? — поцелуи по шее, по подбородку, влага губ по мочке уха.
— Я знаю, — Габриэль закрыл глаза. Зачем он сопротивляется? Зачем тешит себя надеждой, что вран не отступит никогда. Змий отнимает все без остатка, а потом вынимает душу и принимается за тело. Ты — пустышка. Ты — игрушка. Ты создан удовлетворять похоть хозяина. Сейчас он сделает тебя ничем.
Просто закрой глаза и утопай расслабляющем ничто. Так учил Малал. Плыть через волны, отключать сознание, чтобы быть в одном месте, но на самом месте в другом. С тем, кто тебе дорог.
Пусть озерный край. Бесконечные просторы. Много воздуха и поцелуи рыжего волхва.
Да, легко представить, как его пальцы перебирают пряди волос. Как ласкают через паутину времени, унося в небеса. Мой король. Мой повелитель, прости. Ты так ярко сияешь в моем падении! Так четко стоишь перед глазами, что мне не нужно ненавидеть Змия. Мне все равно...
— Сука! — болезненная пощечина, и Габриэль открыл глаза. Юноша лежал на кровати, а над ним — разъяренный полуголый демон. — Значит, ты продолжаешь играть? Ты...
Маленький сати дожидаться продолжения не стал и среагировал мгновенно: маленькими ручками вцепился в лицо Змия, ногти прочертили на коже алые полосы. Одна из ног с силой ударила в пах.
— Скотина! — Габриэль попытался вынырнуть из кровати, но даже теперь, когда демона скрутило, тот успел вцепиться в ускользающую щиколотку, которая попыталась залепить граану в нос.
Завязалась потасовка. Змий боялся навредить разбушевавшемуся сати. Юноша напротив от всей души колотил монстра, который очень слабо отбивался и даже позволял себя отчасти калечить. Они катались по полу. Габриэль вцепился в черную шевелюру и пытался бить граана ею о паркет. Рычал с невероятной яростью:
— Ублюдок! Урод. Вранская падаль! Будь ты проклят... Чтобы ты горел в огне...
Слов было много, и каждое все сильнее, и чувства плескались через край, яркие, разжигающие огонь в груди.
Да, давай! Губы демона темнели от страсти. Злись, мой маленький принц. Ты так ярко полыхаешь. Ты мой!
Яркая вспышка в груди Габриэля, и вот он падает навзничь, его грудь поднимается вверх, приглашая в себя войти. Чувства. Чудесное изобретение.
Змий сразу оказался сверху. Толстый отросток внедрился внутрь и под вопль сопротивления вошел до основания.
— Тише, маленький, — Змий начал гладить ноги и бедра своего восхитительного сати, чьи глаза сейчас были так изумительно обескуражены. — Подними выше свои ножки. Да, раздвинь.
Демон проник между ягодицами и добрался до сведенной дырочки. Начал массировать ту круговыми движениями, при этом отросток из груди крутился из стороны в сторону, заставляя выделяться соки источника.
— Отпусти, — стон и расширенные зрачки. — Ненавижу...
— Да, так даже лучше, — палец проник внутрь и начал крутиться из стороны в сторону. Дальше Габриэль знал, что произойдет. А потому он опять попытался вырваться, но Змию нравилось извивающееся тело красавчика сати. Демон целовал юношу, играл с его кожей, дразня языком. Лицо менялось, постепенно приобретая все новые черты. Пугало гутоперчивостью и злобой.
Затем Змий зубами теребил соски ангела так, чтобы те покраснели и из них появилась капельки крови.
Острые зубы потихоньку дразнили Габриэля, потерявшего последнюю надежду освободиться и дрожащего под победителем.
Дракон вожделенно гладил драгоценность, изменившиеся руки его с острыми когтями продолжали путь от живота к маленьким пяточкам и обратно.
Рот сосал соски, поднявшиеся, трепещущие, с такими чудесными золотыми штучками. Надо вдеть сюда цепочку, чтобы она спускалась к пупку. Демон начертил след по животу и добрался до члена ангела. Чудесно. Теперь будет чем тебя помучить, мой маленький принц. Ты будешь стонать и плакать, и натягиваться на меня...
— Пожалуйста, — слезы Габриэля капали на щеки, потому что граан разрабатывал его уже четырьмя пальцами. При этом рука заставляла юношу двигаться туда сюда, вбирая в себя все больше.
— Да, мой маленький. Ты такой нежный... Мой сати!
Темный лорд еще больше подмял Габриэля под себя, перевернул на живот, стал гораздо больше. Юноша заскребся, пытаясь выбраться из-под монстра. Руки беспомощно цеплялись за гладкий паркет. Колени скользили, расползались в стороны. Пока тело окончательно не придавила мощь зверя.
Зверь дышал тяжело, жадно, горячо. Его огромный член упирался во вход и намеревался проникнуть в полыхающую после ласк дырочку.
— Забыл, как это чудесно, — рычащий дьявольский шепот бросал в жар. — Тебе нравилось, как я тебя натягивал. Признайся, сладкий мой.
— Нет, — Габриэль прикусил губу, чувствуя первые проникающие толчки и топя в себе дикие стоны. Головка члена раздвигала вход, пробивала дорогу медленными вибрирующими движениями. От каждого толчка ангелу становилось все больнее. Но шевелиться прижатый монстром сати не мог, а еще он не видел, что Змий прошел полутрансформацию и теперь намерен оторваться за все.
— Шевелись, мой маленький, — головка проникла чуточку, разрывая голову вспышками. — Натягивайся активнее.
Удавка заставила юношу двигать попой. Габриэль закричал. Невыносимый ураган внедрялся в тело, сдабривал огнем внутренности. Остановиться? Нет, теперь, когда головка внутри, деваться ангелочку некуда.
Змий схватил юношу за ноги и потянул на себя. Член туго вошел только чуть. Габриэль заорал. Резкий толчок, и вбивание еще глубже. Член начал медленное вколачивание в канал, а ангел уже знал, что эта ночь покажется ему бесконечной и безумной.
Он помнил, как красный гигант вошел целиком, как боль превратилась в тягучее наслаждение. Как он сам насаживался на своего дракона, изгибался, обхватывал ногами. Помнил слакий язык, вылизывающий тело, ласкающий член. А еще вкус спермы чудовища, которое позволяло себя ласкать — чуть терпкий, похожий на вкус овсяного печенья с корицей. И новые скачки.
Тогда дракон просто держал юношу в лапах, его отростки проникали в задний проход и двигались быстро, чтобы вызывать настоящие судороги.
Чтобы сати умолял взять себя. Непокорный, любимый, обожаемый... Такой нежный и... Красный член горящий огнем вогнался в дыру и стал быстро ее трахать. А Габриэль, почти теряя сознание, двигался навстречу монстру. Час, полтора, пока мир не взорвался и не потух.
Ангел очнулся от касания. Приоткрыл тяжелые, словно свинцовые веки. Ноги болели, спину ломило. Приподняться стоило огромных усилий. В призрачном свете он увидел у кровати Суула, который приглашал вылезти из объятий демона и отправиться за собой. Габриэль сперва отрицательно закачал головой, но бес был очень настойчив, делал непереводимые знаки, предлагал сати шелковый халат, выставлял вверх три пальца, из чего можно было понять, что ему требуется три минуты.
Юноша сдался. Аккуратно выскользнул из кровати, оглянулся на ровно дышащего удовлетворенного граана, что видел сладкие сны. И на цыпочках вышел за дверь в коридор. Суул приложил палец ко рту. Указал направление.
Парочка в сумерках раннего утра направилась к центральной лестнице в холл. Все это время Суул не произнес ни слова, да и Габриэль боялся что-либо говорить. Ведь Змий так хорошо слышит. Вдруг он сейчас очнется? Вдруг поймет... Что? Неужели Суул ведет к Сариилу? Почему такая помощь? Не из доброты вранские бесы вступают в разговор с сати.
Еще один шаг и еще одно сомнение. Что-то здесь не так. Или?
Габриэль, подчиняясь инстинктам резко развернулся обратно, памятуя, что врану доверять никогда нельзя. А он опять идет черт знает куда, но его накрыло тьмой. И лестница отодвинулась в сторону, стала отдаляться, таять и рассыпаться в пыль.
Именно тогда ангел увидел перед собой Дагона. Того, кто кошмарами врывался в сны и уничтожал надежду.
— Карты судьбы сложились, дружок, — сказали черные бездонные глаза. — Теперь ты будешь моим навеки.
Ослепительная вспышка ударила ангела в глаза. Небеса! Демон вырвался из созданной повелителем врана ловушки, мелькнула последняя мысль. И наступила великая тишина, где ожидание — это разноцветные круги пробуждения и неизвестность и непонимание происходящего.
Вран не отпускает? Вран — это его демоны. И один из самых сильных — маг перемен. Обманщик с тысячью лиц. Людоед. Ведун. Он сидел в зеркале коллектора, превращаясь в монстра, чтобы дождаться часа и украсть драгоценность. Ибо так сказали карты судьбы.
19
Огонь войны меняет окончательно и бесповоротно. Он приходит тяжелой поступью огромного и беспощадного монстра по имени Кхорн в каждый дом, чтобы разрушать, чтобы превращать в кровавое месиво мечты и надежды. А рядом всегда находятся два других темных лорда — демон наживы Кфор и демон насилия Лекси. Эта троица никогда не упустит случая замутить ссору и заставить сильных мира сего вступить в схватку, у которой не будет победителей. Но особенно стараются демоны лишь для себя и во имя великого Сейшаата. Лишь вран — их дом, их обитель, их источник вдохновения. И вести войну во имя тьмы — нет ничего почетнее.
