— Как удачно! — он потер руки: — Вот сразу и обвенчаем голубков, пока отец Игнатий здесь!
— Теперь считаете жениха подходящим — за принца сошел?
— Да пусть его, — мужик махнул рукой. — Танцует, поет, играет — лишь бы Ладушка была счастлива! Ведь все для нее, для доченьки единственной копил — а на тот свет с собой не возьмешь... Пусть тешатся, пока молодые, а я и троих прокормить смогу. Эх, свадебку закатим! Только бы вам, госпожа ведьма, на празднике лучше не показываться, святому отцу глаза не мозолить. Криком всю свадьбу испортит... А то и в епархию донесет!
— Я не боюсь епархии: авторитетная комиссия засвидетельствовала, что я — белая ведьма... Но так уж и быть, спрячусь на сеновале, высплюсь как следует на дорожку... Кстати, а баня в вашей деревне какая-нибудь имеется?
Баня в деревне была — правда, одна на всех. В первую очередь париться отправились жених с друзьями, потом невеста с подружками, а третью, в знак особого уважения, уступили мне. И даже послали в помощь какую-то девчушку: полить водой, потереть спинку... Сервис на грани фантастики!
— По вам и не скажешь, госпожа, что из лесу вышли! — щебетала банщица, за разговором взбивая пену на мочалке из особой "мыльной" травы. — А вот спутник ваш с ног до головы успел клещами обвешаться, чисто пес бродячий — прости, Господи!
— Ему вчера тоже ты спинку терла? — усмехнулась я. — Вот ведь неожиданная радость!
— Н-е-е-ет! — прыснула малолетка. — Сперва он один мылся. А потом как-то котел с горячей водой неожиданно протек, и в каменке что-то загорелось... В общем, пришлось кузнецу следить, чтобы тот баню не запалил.
— Да уж, по части разрушений у него настоящий талант. И наследственная пиромания.
Свадьба удалась на славу — даже сеновал, на котором я по официальной версии пряталась от сурового священнослужителя (а на самом деле банально отсыпалась) всю ночь, казалось, притопывал и приплясывал. Иан был в ударе — против эльфов церковь, очевидно, ничего не имела... или просто ничего пока о них не знала. Впрочем, самозваного настоятеля самостийного лесного скита сложно было заподозрить в тесных сношениях с государственным религиозным институтом. Что вовсе не мешало ему венчать, крестить и отпевать. Как мудро заметил отец счастливой невесты: "Главное, чтобы бог был в сердце". На некоторые вещи в провинции смотрят проще... и, наверное, правильнее.
Наспех постиранное платье высохло очень быстро — такое в моем мире позволяли себе только заведомо синтетические материалы. Молодцы, паучки! Клиновидные вставки из другой ткани в юбке и высохли позже, и выглядели так, точно побывали в коровьих зубах. Деревня — всякое бывает... Ничего, мне не на бал, не так уж и заметно.
Богатырски перекусив (стыдно признаться, но обед и ужин не уступали завтраку), попарившись с дороги, по-человечески выспавшись в душистом сене и на время забыв о существовании младенцев, я чувствовала себя до неприличия хорошо. Обнаруженные на пороге сеновала кринка молока и курник со свадебного стола наполнили душу любовью ко всему человечеству. На редкость милая деревенька!
Главная улица напоминала поле битвы: тут и там бойцы, потерпевшие сокрушительное поражение в сражении с зеленым змием, в одиночку и группами по несколько человек обнимали землю-матушку. Надеюсь, у них хватило ума не наливать Иану — не хватало еще подростка мне спаивать!
Кристально трезвого эльфа я нашла в компании жениха и невесты — он травил байки из нелегкой эльфячьей жизни, а те радостно хихикали и на два голоса упрашивали "сыграть еще".
— Ну, как свадьба? — поинтересовалась я.
— Ой, спасибо, госпожа ведьма, удалась! — рассмеялась юная невеста: — Прошка с Андрюшкой подрались!
— Надеюсь, серьезно пострадавших нет?
— Что вы! Упились оба до зеленых чертей, да и заспорили, у которого они зеленей да волосатей...
— И кто же победил?
— Дружба! — хором воскликнули молодожены, и в один же голос рассмеялись.
Все-таки не зря существует этот мир, пока в нем есть место для такой вот любви. А у меня, видно, судьба какая-то корявая, что просто быть счастливой никак не получается... Взглянув на руку с переливающимся обручальным кольцом, я вздохнула и почувствовала, как меня с непреодолимой силой потянуло в Старгород...
— Можно интимную просьбу? — понизив голос, спросила я.
— Какую? — зарделась невеста.
— Застегните на мне платье, пожалуйста! Сама никак не дотянусь...
Подхихикивая себе под нос, Лада уважила просьбу дорогой гостьи.
Глава 4.
После объявления о намерении немедленно тронуться в путь, не дожидаясь окончания свадебных торжеств, у меня возникло такое ощущение, словно я родилась и выросла в деревне со звучным названием Тырдыщ, и теперь меня по-соседски всем миром снаряжают на покорение столицы. Матрена научила, как менять младенцу подгузники, подарила стопку чистых пеленок и рожок для кормления. Староста снарядил неподъемную торбу съестных припасов — в основном, остатки со свадебного стола. Кузнец вызвался подвезти нас на телеге до следующего по тракту крупного населенного пункта, Старой Ляли, туманно бросив: "Сено в городе всегда нужно". Лада упорно подсовывала огромное стеганное одеяло из своего приданого. В каждом дворе, стараясь не отставать от соседей, одаривали путешественницу кто во что горазд — по-видимому, в Старой Ляле мне придется нанять подводу, чтобы отвезти все подарки.
Наконец, настала минута прощания. Увидев поданный экипаж, я так и застыла, запрокинув голову: если прежде телега в моем представлении выглядела как четыре колеса и платформа со средних размеров стогом между ними, то с этого дня я больше не смогу думать о сене, оперируя категориями меньше тонны. Это был настоящий СТОЖИЩЕ, с большой цифры 100, высотой с двух, а то и трехэтажный дом. Тянули перегруженную повозку флегматичные рогатые быки — они шагали со скоростью никуда не спешащего человека. Ну, зато не сразу устанут.
Не без посторонней помощи вскарабкавшись на самый верх, я с восторгом огляделась по сторонам. Вся деревня как на ладони, красота! Снизу мне подали умытого, перепеленаного, сытого младенца и кое-что из вещей, а Иан, похожий на огромного кузнечика, залез сам. Козу привязали позади: невеста (сущий ребенок!) украсила ее рога белоснежными ленточками и цветами ромашки, и обоз сразу приобрел праздничный вид. Звонко щелкнул кнут, и плавно покачивающийся сенный корабль вышел в открытое море...
Глазеть по сторонам мне быстро надоело: свежескошенное поле постепенно переходило в засеянное, которое в свою очередь сменялось разнотравьем или рощей. Дорога порой ныряла в лес, чтобы, попетляв между деревьями, снова вытянуться на открытом пространстве. Устраивая в сене уютную ямку, чтобы не скатиться случайно со стога самой и не потерять в дороге младенца, под тонким слоем сушеной травы я нашла то самое огромное одеяло из приданого, от которого, как думала, успешно отказалась. Вот ведь егоза упрямая, и не переспоришь!
Следующие несколько дней прошли очень размеренно: я ела, спала, возилась с малышкой — посовещавшись, мы с Ианом решили назвать ее Находкой, или Найденой, — слушала эльфийскую музыку. Порой, чтобы размяться, спускалась со стога и шла в ногу с волами. Кузнец даже разрешил прокатиться у одного из них на спине: непередаваемое ощущение! Не слишком удобно без седла, но это чувство непоколебимой мощи и уверенности в себе, как-то передающееся через воловью кожу наезднику! Понятно, отчего Европа с подружками так пластались за возможность покататься.
Порой по дороге попадались небольшие деревеньки, вроде той, откуда мы выехали, и кузнец щедро делился с соседями новостями. Особенное оживление вызывало известие о свадьбе старостиной дочки, и вопрос об участвовавшей в этом нечистой силе удавалось деликатно обойти. Козу нигде и не признали, как и корзинку с младенцем.
Иан в дороге тоже не терял времени даром: закопавшись по пояс в сено, он внимательно штудировал свою черную-коричневую книгу, как будто старался выучить наизусть:
— А вот тут есть заклятие на возвращение домой, — в один прекрасный день заметил он. — Так и написано! А про душу ничего не говорится. Хочешь?
— Смотря куда "домой", — осторожно заметила я. — Домой — где родилась, или домой — туда, где сейчас живу?
— "Родной дом", — водя пальцем по строчкам, прочитал колдун-самоучка. — Непонятно... Ты родилась в другом городе?
— Я родилась в другом мире.. и возвращаться туда покамест не хочу — еще в этом не наигралась. Тем более, что я там буду делать с чужим ребенком?
— А ничего с ним делать не придется. Для заклятия нужна кровь младенца...
Несколько раз глубоко вдохнув, чтобы не взорваться, я недоверчиво покосилась на собеседника — интересно, он действительно говорит, что думает, совершенно не думая, что говорит, или просто прикидывается?
— Ты ненормальный? — на всякий случай уточнила я, прикрывая малышку собственным телом.
— А что такого? — удивился эльф. — Это же все равно не твой ребенок!
— Ничего себе, как все просто! А если бы твоя мама узнала, что тебя не со зла принесли в жертву, она, наверное, только рукой бы равнодушно взмахнула: все равно, мол, у меня еще пятеро по лавкам!
— Я у мамы, к счастью, один.
— Почему "к счастью"?
Казалось, что дальше уже некуда, но новый знакомый раз за разом продолжал поражать меня своими простодушными (вот уж точно: простота — хуже воровства!), граничащими с полной аморальностью высказываниями.
— Мама все время так говорит, — он пожал плечами, — и что просто не представляет, как справлялась бы с несколькими.
— Вполне современные взгляды, — хмыкнула я. — Она что у тебя, на нескольких работах одновременно работает, на родного ребенка постоянно времени не хватает?
— Да нет, — Иан задумчиво перелистывал страницы, явно не видя ничего, кроме хрестоматийного кукиша: — Просто со мной сложно...
С этим невозможно было спорить.
Старая Ляля... мало чем напоминала Старгород, несмотря на однокоренное название. Раз в десять меньше, всего несколько каменных домов: гостиница, ратуша и тюрьма, — немощеные тротуары и центральная площадь. Тут наши с кузнецом пути разошлись: он с телегой отправился на местное торжище, а я, в подробностях рассмотрев все старолялинские достопримечательности с высоты стога, принялась упаковывать остатки еды и прочие вещи в холщовую сумку на длинном ремне через плечо — тоже чей-то подарок. Сума оказалась поистине бездонной — всякий раз, засунув туда очередной сверток с колбасой, или головку сыра, или пирог с грибами, чудом не протухший на жаре, или буханку черного хлеба, я с изумлением убеждалась, что внутри еще осталось место. В конце концов там поместилось даже чудовищное стеганое одеяло, хотя я в глубине души надеялась, что его придется продать по причине нехватки багажного места. Получившуюся торбу Иан с легкостью забросил на плечо симметрично собственной, хотя, по моим представлениям, не должен был ее даже поднять.
Дорога на Старогород шла прямо, больше ничего в Старой Ляле нас не задерживало (во всяком случае, меня — а у Иана и вовсе не было там никаких знакомых), ноги отдохнули и буквально сами рвались в бой... примерно до обеда. После чего я милостиво уступила настойчивым просьбам попутного крестьянина проехаться на его пустой телеге, возвращающейся домой после прибыльного торга. Буквально даром — пришлось всего лишь прочитать заговор против угона транспортного средства и тяглового животного в морде престарелой лошадки.
Фраза "чем больше компания — тем веселей" как нельзя лучше характеризовала путешествие в компании неутомимого эльфа. Иан не позволял скучать: если была хоть малейшая возможность свернуть не туда или сказать не то, не так и не тем, он блестяще ею пользовался, стоило только оставить его без присмотра с незанятым едой ртом. Пока мы доехали до родной деревни мужика, тот успел в подробностях узнать, что имеет честь подвозить самую могущественную ведьму современности, которая оставила придворную службу ради того, чтобы своими глазами увидеть, как живет простой народ. Вроде бы мальчишка ничего не придумывал, передавал мои слова дословно, но как-то так... Что я сама поражалась, узнавая о себе много нового.
В результате нас христом-богом упросили высадиться в полях, не доезжая до первого дома, "Чтобы никто не видел, что это я вас привез!" Спасибо, Иан!..
— Пожалуйста, — простодушно отозвался тот.
Мы не собирались задерживаться в этом селе, а просто хотели уточнить путь, но неожиданно внимание эльфика привлекла странная процессия, движущаяся по центральной улице, ведущей к церкви. Впереди шагала простоволосая босоногая девушка в длинном белом платье, скроенном по выкройке мешка для муки с прорезями для рук и головы. На небольшом расстоянии за ней следовала толпа — практически все мужское население деревни, вооруженное чем попало, начиная с серпов, кос и вил. Женщины и дети с любопытством следили за происходящим из-за заборов.
Это можно было принять за свадебную процессию, если бы "невесту" не заводили в храм под конвоем. Да и я слишком недавно выдала замуж подругу, чтобы забыть: белый цвет в этом мире символизирует вовсе не чистоту и радость, как у нас, и счастливые девушки в самый лучший день своей жизни облачались в красные платья, надевая белые одежды только в знак траура.
— А что это вы делаете? — прибавив шагу, Иан нагнал процессию и обратился к суровому работяге с топором наперевес.
— Караулим ведьму, — неприветливо буркнул тот.
— Зачем?
— Ты че, парень, с дуба свалился? — "лесоруб" удивленно оглянулся на спрашивающего но, столкнувшись с взглядом широко распахнутых "мультяшных" глаз, прикусил язык.
В общих чертах предыстория разворачивающегося на наших глазах почти что карнавального действа была такова: несколько дней тому назад в деревне скончалась пожилая женщина, считавшаяся известной колдуньей — травница и повитуха. Похоронив ее по обычаю без отпевания, соседи начали с подозрением поглядывать на внучку покойницы — не перешла ли к ней дьявольская сила?
Напряженность постепенно нарастала, так что несчастная девушка нашла для себя единственный выход из положения: доказать, что она не ведьма, войдя в церковь и отстояв там службу. На тот случай, если дьявол выкинет какую-нибудь штуку, обороноспособное население вооружилось кто чем мог, и настороженно следило за каждым движением "подозреваемой".
— И что в ней такого страшного? — удивился Иан, еще раз оглядываясь на девушку: — Вот Ольга — тоже ведьма. Но я же не боюсь!
Попав под прицел взглядов двенадцати пар испуганных глаз, я криво улыбнулась. Ну, есть такое дело... Но все это — не более, чем слухи!
— Если хотите, я тоже могу в церковь сходить...
Не знаю, чего хотел пролетариат — но местный поп точно жаждал крови:
— Дьявольское семя! — священник черным вороном внезапно возник на пороге церквушки — по столичным меркам, небольшой часовенки. Он обвиняюще взмахнул рукавами хламиды. Странно, собирался вести богослужение, а одет совсем не по-праздничному... Или с самого начала не собирался? — Осквернители храмов! Гореть вам в аду...
