— Но даже нам со стороны понятно, что это не инициатива государства, а действия лиц, заинтересованных в дестабилизации страны. После подавленного бунта, это стало очевидно любому... — договорил Бабур-джи и резко махнул рукой, отметая любые сомнения. — Нет, это совершенно не показатель. Дело в другом, Кирилл. Если нынешние подмастерья и мастера, в подавляющем большинстве своём развиваются, учатся, идут вперёд, то магистры... магистры обленились. Высокий статус, уважение и почёт к которым прилагаются немалые преференции от государства, чьим подданным такой магистр является... что, кстати, доказывает мои слова о давнем изменении ситуации с эфирниками и их отношениями с властями... Всё это расхолаживает адептов. Они уже не стремятся к саморазвитию, им хватает того, что даёт имеющийся статус. А если не хватает, то вместо следования пути познания, эти имбецилы начинают удовлетворять свои амбиции совсем иными путями. Интригами, борьбой за власть и влияние, погоней за признанием, внешними признаками успеха... и прочей шелухой! Где уж тут найти время на учёбу и развитие? На своём пьедестале бы усидеть, да такого же коллегу с соседнего скинуть, чтоб солнышко не застил... длинной тенью своего задранного носа. Так-то... М-да, что-то я... прошу прощения, Кирилл, дамы. Разворчался старый, а у вас же, наверняка, свои планы на день имеются. — Гранд Варма бросил взгляд на старомодные наручные часы и, цокнув языком, сложил ладони в известном всему миру жесте намастэ. — Хорошего вам дня, коллеги. И приятного отдыха!

Укрывавший нас купол исчез без следа, и председатель федерации исчез за массивной, потемневшей от времени дверью ратуши. Да так споро, что мы едва успели с ним попрощаться в ответ.

— Как-то странно зрители отреагировали на твоё представление, — заметила Ольга, когда наша компания устроилась за столом в знакомом бирхаусе и зашуршала меню в ожидании, пока к нам присоединится будущая чета Бестужевых и остававшиеся в отеле под их присмотром Анна с Ингой.

— В смысле? — не понял я.

— Мы думали, что твой возраст вызовет ажиотаж, но... — вместо Оли, на мой вопрос ответила Елизавета. — Но, по сравнению с удивлением от самого факта появления новой личной школы, реакция на твоё появление была почти... да почти никакой. Да они больше на слово гранд стойку сделали, чем на возраст этого самого гранда!

— Ничего удивительного, — пожал я плечами и... обведя взглядом учениц, щёлкнул пальцами. — Вот, кстати, попробуйте понять, почему подавляющее большинство гостей так странно отреагировали на мой возраст. Подсказка: это задание учителя — ученикам.

— Значит, дело в Эфире, — задумчиво протянула Оля, переглянувшись с Посадской. А вот отчего-то притихшие близняшки, кажется, вообще не отреагировали на наш диалог. Впрочем, они с самого нашего прощания с председателем Вармой как-то выпали из общей беседы, и, кажется, возвращаться не собирались.

— Гости, тоже эфирники, — поддержала мою жену Елизавета.

— Как и мы, — фыркнула Ольга. — Но... мы-то к Кириллу привыкли, а они...

— Стоп-стоп-стоп, — после минуты сосредоточенного молчания, произнесла Лиза. — МЫ привыкли, а они — нет. Но при этом ничего необычного в возрасте наставника ТОЖЕ не увидели.

— Белиберда какая-то... — нервно повела плечами Оля и остановила взгляд на сёстрах Громовых. Слишком молчаливых сёстрах. — Мила, Лина, а что вы думаете по этому поводу?

— М-м... — Лина вынырнула на миг из своих размышлений, переглянулась с недоумённо хлопающей ресницами сестрёнкой, выглядевшей так, словно её только что разбудили, и медленно произнесла: — Я думаю, у нас слишком мало опыта в подобных вещах. Всё же, мы учимся не так давно...

— Точно! — хлопнула в ладоши Посадская. — У нас не хватает опыта, и мы смотрим на происходящее с точки зрения обычных людей! До сих пор. А эфирники...

— Их восприятие изменено благодаря постоянно практикуемым сенсорным техникам, ты это имеешь в виду? — подхватила Ольга, и Лиза довольно кивнула. Жёнушка же повернулась ко мне. — Кирилл, а сделай, пожалуйста, то же самое, что ты проделал на полигоне во время представления.

Почти догадались! Я ухмыльнулся и... отпустил Эфир, до того укрывавший меня своеобразным пологом, отчего по залу словно волна горячего воздуха прокатилась. Ударная... ага. Понятное дело, что в реальности она никого не обожгла и с ног не сбила. Да что там, обычные люди и даже одарённые стихийники присутствовавшие в зале бирхауса, наверняка, её и не почуяли. А чувства эфирников... их описать довольно сложно. Ну не предназначена обычная речь для передачи таких ощущений. Не придумал никто соответствующих слов и образов.

— То есть, — медленно заговорила Елизавета, словно бы принюхиваясь ко мне. — Ты сделал что-то, из-за чего больше полагающиеся на эфирную сенсорику, зрители восприняли твой возраст как нечто само собой разумеющееся, не выбивающееся из логики происходящего, так? Это что, какая-то маскировка?

— Н-нет, — с некоторой неуверенностью, но всё же Ольга возразила. — Не похоже на маскировку. Скорее, наоборот. Сейчас, я ощущаю Кирилла куда ярче. Даже в эмпатии...

— Ощущение... ощущения... — Лиза перевела взгляд с меня на Ольгу, потом обратно. А потом уставилась на вновь выпавших из разговора близняшек. — Поняла!

Я с интересом кивнул Посадской, мол, излагай. Но та сначала дёрнула мою жену.

— Что? — нахмурилась Оля.

— Попробуй ощутить сначала меня, потом Громовых, а потом Кирилла. Только без этих ваших эмпатических штучек. Чисто на сенсорике. Слушай Эфир!

— А... — Оля на миг зависла. Взглянула на Лизу, потом на меня. Потом на Громовых... снова на меня. — О!

— Вижу, вы почти догадались, — я покрутил головой и, найдя в зале человека, которого точно видел в первых рядах гостей на выступлении девочек, указал им на него. — Вот вам ещё одна подсказка. Попробуйте прочувствовать вон того господина в сером ифу. Только не переусердствуйте, он тоже эфирник. Почует ваш интерес, может обидеться. А нам и одной ссоры на пустом месте хватит, не находите?

— Угу...

— Ага... — пробормотали Лиза с Олей.

— Кирилл плотнее, — тихо произнесла Посадская, спустя несколько секунд.

— А мы по сравнению с ним, вообще, полупрозрачные какие-то, — вслед за ней вздохнула Ольга. Девушки переглянулись и...

— Опыт — произнесли они хором и уставились на меня.

— Что?

— Мы правы? — точно так же в унисон, спросили ученицы.

— Почти, — я откинулся на спинку тяжёлой скамьи. — Точнее, именно вы правы. Чем больше опыта, знаний, умений, контроля, в конце концов, тем плотнее эфирное тело человека. Так есть. Но последователи классических эфирных школ считают, что по насыщенности эфирного тела собеседника можно определить его возраст и примерный уровень сил. Заметьте, не умений, а сил! Спорное утверждение, таящее в себе сундук исключений и вагон противоречий, но оно бытует среди эфирников.

— Которых среди зрителей было большинство, — понимающе кивнула Оля.

— Там на полигоне, ты отпустил свой Эфир, и, прощупав его сенсорикой, зрители пришли к выводу, что ты старше, чем кажешься, — договорила за ней Лиза. — Так?

— Именно, — подтвердил я их умозаключения. — Учитывая же, что опытные сенсоры давно привыкли полагаться на свои техники больше, чем доверять данным им от рождения органам чувств, никаких противоречий они не увидели. Гранд есть? Есть. Личное эфирное тело соответствует рангу? Соответствует. А что выглядит он как недоросль... так половине присутствовавших на полигоне магистров больше тридцати — сорока лет на вид не дать, хотя у тех уже давно внуки школу закончили. Что уж про гранда говорить, верно? В общем, вы молодчинки, с заданием справились. Выводы, надеюсь, сделаете сами.

Наш импровизированный урок прервало появление понуро бредущего под руку с довольно улыбающейся Машей, Леонида, и выписывающих вокруг этой парочки круги двух неугомонных малолеток. Чую, достали они Лёнечку за прошедшие полдня. Ой, достали!

Впрочем, завидев нашу дружную компанию, Бестужев просветлел и даже шаг прибавил. Понял, что кончились его мучения, бедолага. Осознал...

— Итак, сколько у нас сегодня поводов для праздника? — спросил он, рассадив своих дам, и сам устроившись рядом с Вербицкой.

— Все, Лёнечка. Все, — довольно отозвалась Оля, выкладывая перед будущей четой Бестужевых четыре свидетельства о мастерстве.

— Значит, гуляем! — провозгласил Леонид и... гордо ухмыльнулся, успев прикрыть свой бок лёгким воздушным щитом, моментально погасившим хитрую атаку сидящей рядом невесты, сохранившей фирменное невозмутимое выражение лица даже после этой неудачи. Впрочем, своего Машенька добилась, потому как её жених тут же уточнил: — ну, без фанатизма, конечно...

— Конечно-конечно, — пропели в унисон Лиза с Олей, кажется, окончательно решившие заменить сегодня дуэт близняшек. А те, кстати, вновь отмолчались. Зато идею празднования весёлым писком и визгом поддержали две наши мелкие егозы. Ещё бы! Это ж незапланированные десерты, тортики и прочая радость жизни.

— Я бы не отказалась от бутылочки хорошего айсвайна, — мечтательно протянула Посадская.

— С горьким шоколадом, — поддержала её Вербицкая.

— Вино? Шоколад? — изумился Лёня. — В бирхаусе?! Девушки, вы ничего не перепутали?

— Вечером, — пришлось мне скорректировать сумбурно зарождающиеся планы учеников. — Сейчас обед. После поход в Солнечный водопад, а вот за ужином и после него...

— Поддерживаю, — встрепенулась Оля, вспомнив о назначенной мне встрече, и тут же постаралась пояснить Анне и Инге этот ход. — Вы же не хотите провести всё время в аквапарке на шезлонгах, переваривая торт и мороженое, вместо того, чтобы испробовать все горки и трубы, что может предоставить самый большой водный парк развлечений в Европе?

— Включая взрослые? — с хитрой мордочкой уточнила Инга.

— Если там найдётся горка или труба, что сможет испугать моих учеников, я сильно разочаруюсь... в таких неумелых и пугливых учениках, — улыбнулся я в ответ, и по залу тут же прокатилась очередная волна довольных визгов. Хорошо, Оля сподобилась тут же укрыть девчонок пологом тишины. Иначе внимания мы бы привлекли больше, чем мне хотелось.

Обед прошёл в радостном предвкушении, в котором Аннушка с Ингой нас просто-таки утопили. И тут даже эмпатом быть не нужно. Девочки светились, словно два ярких фонарика в ночи.

Нет, раз в пять-семь минут, они спотыкались взглядом о нашу снежную королеву и ещё минуту-другую пытались подражать Машиному поведению, но потом не выдерживали, и снова начинали фонтанировать радостью, чем, в конце концов, заразили даже близняшек, вынырнувших-таки из своей странной апатии, и вновь начавших улыбаться. Впрочем, стоило нам закончить обед и подняться из-за стола, как Громовы вновь скисли.

— Поговори с ними, Кирюш, — шепнула мне на ухо Ольга и, мгновенно отстав, принялась увлечённо о чём-то щебетать с Елизаветой. Я же, убедившись, что мелкие вновь оказались под присмотром Бестужевых, нагнал идущих к выходу близняшек, вклинился меж ними и, подхватив опять о чём-то грустящих сестёр под руки, повлёк их к выходу.

— Рассказывайте, — потребовал я, а когда те затрепыхались и задёргались, словно не зная чего им хочется больше, убежать или прижаться ко мне... или друг к другу потеснее, зафиксировал близняшек своей волей, что, впрочем, не помешало им довольно живо перебирать ногами. — Ну так? Я внимательно вас слушаю, барышни. Мила, Лина?

— М-м, Кирилл... — начала первой Лина, но осеклась и, беспомощно взглянув на сестру, вновь умолкла.

— Кирюш, не бросай нас, пожалуйста... — тихо, на грани слышимости, произнесла Мила, глядя куда-то в сторону и нервно щёлкая суставами пальцев. Привычка, от которой она избавилась лет семь назад, если память Кирилла мне не изменяет... Дела-а...

— Что значит не бросай? — нахмурился я. — Куда не бросать? Зачем?

— Ну... — девушки переглянулись и Мила заговорила вновь. — Ты же выполнил контракт, заключённый с родом Громовых. Мы теперь мастера, и ты не обязан больше... но...

— Пожалуйста, Кир, — подала голос Лина.

— То есть, вы решили, что раз у вас имеются эти бумажки выданные какими-то старыми пердунами из некой иностранной организации, то больше вы мне не ученики? — уточнил я, постепенно начиная понимать, с чего вдруг их так разобрало.

— А... разве, не так? — тихо спросила Мила... и от безнадёги, сквозившей в её голосе меня словно морозом по коже продрало. Дьявол, да что ж это творится-то, а?! Какого...

— Ты видела на этой бумаге мою подпись? — медленно выдохнув, проговорил я, стараясь сохранять спокойствие.

— Н-нет, — прошептала Мила, опуская голову.

— А ты? — я повернулся к бледной Лине, смотрящей куда-то выше моей макушки. Девушка резко мотнула головой и зажмурилась, да с такой силой, что слезинки заблестели на ресницах. Вот же ж... — Итак, делаем вывод. Я никаких документов не подписывал. Мастерство, соответственно, вам не присваивал, и, между прочим, ваши родичи, заключившие со мной контракт, не нанимали специалистов Федерации для проверки достигнутого вами уровня в изучаемых дисциплинах. Я нигде не ошибся?

— Нет, — после недолгой паузы отозвалась Лина напряжённым голосом. Но вот мышцы лица её постепенно начали расслабляться. Я посмотрел на Милу, но та моментально отвела взгляд, ещё и лицо в ладонях спрятала, да так, что только пунцовеющие ушки видны остались. И это те самые стервы, что тиранили бедолагу Кирилла?! Ёж вашу медь, коромыслом и ухватом в три притопа да с присвистом, через кривую сосну на выселки!

— И какой из этих фактов можно сделать вывод? — вновь успокоив дыхание, спросил я.

— Ты нас не... — пробормотала Лина, но тут же оборвала сама себя и, переведя дыхание, сказала совершенно иное. Но с такой надеждой в голосе...: — мы остаёмся твоими ученицами?

— До тех пор, пока не решу, что вы достойны стать, как минимум, мастерами МОЕЙ школы, — щёлкнув по носу расцветающую в робкой улыбке Лину, подтвердил я. Лина и робкая улыбка... Лина?! Я сплю или это какой-то сюр. Глюк.

— А глюк на хохдойче — счастье, — буркнула куда-то мне в подмышку прижавшаяся всем телом Мила. М-да, это называется, мы в ответе за тех кого приручили. Чёртов Маленький Принц, чёртов Экзюпери... Ольга меня прибьёт.

Глава 6. Ошибочка вышла

Разговор с сёстрами изрядно выбил меня из колеи. Да так, что окончательно я пришёл в себя лишь к концу часовой прогулки, на которой настояли наши дамы, не желавшие плюхаться а аквапарке на сытый желудок. По-моему... Собственно, только очутившись на пороге Солнечного Водопада я, наконец, справился со своей вновь шалящей сверх меры эмпатией, бесившейся от шквала сумбурных эмоций, которыми вовсю фонтанировали Мила с Линой, плещущейся через край радости мелких... и бурления эмоций будущих Бестужевых, тихо трепавшихся всю дорогу о своём, о частном.

На их фоне, слегка грустившая о чём-то, точнее, о кое-ком вполне конкретном, Лиза оказалась просто островком спокойствия в бушующем урагане эмоций, захлёстывавшем меня с головой. Именно она, своей безмятежностью, да Оля, прекрасно понявшая, что со мной происходит, помогли мне, наконец, обуздать сходящую с ума эмпатию, и кое-как прийти в себя.