В третьем круге гниют и разлагаются под солнцем и проливным дождём чревоугодники, обжоры и гурманы под охраной злобного стража по имени Цербер (трёхголовый пёс, порождение Тифона и Ехидны, у которого из пастей течёт яд).

В четвёртом круге под охраной звероподобного демона Плутоса вечно спорящие при столкновении друг с другом скупцы, жадины и расточительные личности.

В пятом круге вечно дерущиеся на болоте Стикс гневные, ленивые или унылые люди. За ними присматривает Флегий, который сжёг храм бога Аполлона и осуждён на вечную казнь — сидеть под скалой, готовой в любой момент обрушиться.

В шестом круге еретики и лжеучители в виде призраков в раскалённых могилах, которых сторожат фурии — сварливые, жестокие и злые женщины.

В седьмом круге под охраной Минотавра — чудовища с телом человека и головой быка — плода неестественной любви — мучаются насильники разного рода.

Круг разделён на три пояса:

В первый пояс попадают совершившие насилие над своими ближними, их материальными ценностями и достоянием. Это тираны, разбойники и грабители, которые кипят в яме с раскалённой кровью, а в тех, кто выныривает, стреляют кентавры.

Во втором поясе самоубийцы и те, кто бессмысленно растрачивал своё состояние: азартные игроки и моты. Транжир ловят гончие псы, а самоубийц разрывают на куски хищные Гарпии.

В третьем поясе в бесплодной пустыне, где с неба капает огненный дождь, мучаются богохульники и содомиты.

Восьмой круг ада состоит из десяти рвов под охраной великана с шестью руками, шестью ногами и крыльями, тело которого состоит из трёх человеческих тел, в трёх правых руках три копья и три щита в трёх левых, на головах три шлема.

В первом рву обольстители и сводники.

Во втором — льстецы в зловонных испражнениях.

В третьем — высокопоставленные духовные лица, торговавшие церковными должностями.

В четвёртом — звездочёты, колдуньи, гадатели и прорицатели.

В пятом — взяточники, которых варят в смоле.

В шестом — лицемеры в свинцовых мантиях.

В седьмом — воры, с которыми совокупляются пауки, змеи, лягушки.

В восьмом — лукавые советчики.

В девятом — зачинщиков раздоров.

В десятом — лжесвидетели и фальшивомонетчики.

Девятый круг — это Ледяное озеро Коцит с вмёрзшими в лёд по шею Иудой, продавшим Христа за тридцать сребреников, Брутом и Кассием, убивших Юлия Цезаря, и другие предавшие родину, родных людей, близких, друзей.

Так и так получается двадцать два круга вместе с поясами и рвами, а двадцать третий круг — это как администрация главноуправляющего ада. Ничего нового не появилось и все, кто заслуживает, оказываются здесь, если не откупятся от мелких чиновников. Всё делают мелкие чиновники, они и решают, кого представить на суд, а кого сунуть под сукно или задвинуть в долгий ящик. Народу много, мрут нещадно и за всеми не уследить, вполне возможно, что кто-то и из живых здесь обретается.

Что бросилось в глаза, так это отсутствие помпезности, всяких там позолот и ампиров с ренессансами, а также свирепых охранников с открытыми кобурами взведенных для стрельбы крупнокалиберных пистолетов. Тишина, не бьющее в глаза освещение, ровные коридоры с шумопоглощающими полами без цокота копыт и постукивания кованых сапог.

В приемной главного начальника сидела довольно симпатичная чертовка в белой блузке и черной юбке-миди, скрывающей коленные чашечки, которые, честно говоря, не красят красавиц и на поверхности.

— Проходите, — сказала она Тодефу, — Велле Зеге Вульф ждёт вас.

Тодеф зашёл первым и сразу же пригласил меня.

Кабинет был большим, но не огромным. Пять на семь метров. Комната идеальных размеров для установки классического бильярдного стола и приятного времяпровождения во время игры в снукер (snooker). В глаза сразу бросался куполообразный Светлый потолок с огромной хрустальной шестидесятишестирожковой люстрой, в которой горели яркие лампочки в патронах, похожих на толстые свечи. Стены были отделаны дубовыми панелями на сталинский манер. Справа и слева вдоль стен стояли встроенные книжные шкафы с разнокалиберными фолиантами, отделанными драгоценными материалами.

Посредине кабинета стоял огромный письменный стол из дорогих пород дерева. Стол был разделен на три зоны. Центральная, широкая — рабочая, две более узкие для предметов, которые сейчас не требуются для работы. На углу слева стояла большая настольная лампа с белым абажуром, стилизованная под керосиновую лампу начала прошлого века. Основание лампы сделано из зеленого материала, напоминающего малахит. Прямо перед Велле Зеге Вульфом стояли настольные часы из зеленого материала в виде штурвала океанского лайнера с золотой мухой сверху, повёрнутой головой вниз.

Слева от стола светило дневным светом широкое окно, прикрытое портьерами с ламбрекенами. Рядом с окном в углу стоял горшок с растением, напоминающим то ли сосну, то ли длинноигольчатую ель.

За спиной у хозяина стояли два знамени. Слева — чёрное с изображение перекрещенных золотого и серебряного ключей. Если не ошибаюсь, то эти два ключа являются эмблемой Священного престола. Справа — ярко-синее знамя с золотой звездой-пентаграммой с острием, опущенным вниз. В центре звезды находилась золотая муха, такая же, как и на часах.

У письменного стола стоял хорошо отполированный приставной столик с двумя креслами в стиле ампир, но без золочения.

— Заходи, заходи, — зарокотал приятным баритоном хозяин кабинета. — Я внимательно наблюдал за тобой, надолго ли тебя хватит. Ненадолго оказалось. Обо мне, о нашей конторе тебе, конечно, никто не поверил, а вот твое отношение к войне посчитали для себя опасным. Если бы они знали, как ты споил всех моих чертей, то они тебя вообще запрятали бы в подземную тюрьму или даже в тюрьму на подводной лодке, чтобы ты никуда не делся. Я вот и думал, а вдруг он действительно на подводной лодке. Как бы ты, Тодеф, достал его оттуда?

— А так бы и достал, — буркнул Тодеф, — надел бы не одну звездочку на петлицы, а четыре, или одну большую звезду и был бы генеральным комиссаром государственной безопасности, тут не только подводные лодки, все бы надводные корабли встали вертикально, поддерживая равновесие на среднем ходу, пока мне на блюдечке будут доставлять Писателя.

— Нет, ты посмотри, как он вас раскусил, — смеялся Велле Зеге Вульф, подмигивая мне и в знак восторга подняв вверх большой палец. — Был я у вас недавно, так все у вас ждут возвращения Берии или Ежова. Если хочешь, я тебе покажу их, они тут недалеко, прямо на озере Коцит, пусть терпят вечную боль за убитых ими людей. И рядом с ними достаточно места, чтобы разместить их предшественников и последователей, и чем больше они наденут на себя золота и серебра, тем сильнее будут их муки. Тодефа я с пьяной должности снял, будет у тебя в помощниках. Ты, Тодеф, иди, а нам с Писателем нужно пару вопросов обкашлять.

Тодеф неслышно вышел, а Велле Зеге Вульф пересел в кресло у приставного столика и предложил присесть мне.

— Кофе, коньяк, чай, водка? — спросил он. — На меня не смотри, мы тут серную кислоту пьём и соляной запиваем, — захохотал он, нажав кнопку на большом столе справа от себя.

— Кнопку можно было сделать и невидимой, то есть расположить её пониже, — подумал я. — Нажал на кнопку и гостя твоего пополам из пулемёта резанёт.

— Я тоже об этом думал, — сказал хозяин кабинета, — да только некому на меня покушаться. Эта должность не состояние души и не исполнение обязанностей по воле избирателей, она дана свыше, как и тому, что выше вас всех. Все мы под одним начальником ходим, один сверху, другой — снизу. Без ярлыка на начальство начальником не станешь.

— Ятак, — сказал Велле Зеге Вульф секретарше, — меня ни для кого нет, и организуй нам что-нибудь под водочку, по-русски. Видишь, какой у нас гость, это тот, кто совсем недавно всё наше ведомство взбаламутил.

Девушка улыбнулась и вышла.

— Интересные у вас имена, — сказал я, — если читать в обратном порядке, то получаются как будто наши имена. Катя и Федот.

— Это моя придумка, — похвастался Вульф. — Нас все видят наоборот и поэтому мало кто поймет имя, а если читать наоборот, как например, Ятак или ecnalubmA, то каждый поймет, что это Катя или Ambulance.

Глава 4

Проворная Ятак вкатила столик с приборами и продуктами и быстро накрыла приставной столик. Марку водки называть не буду, всё равно наша водка лучше и на следующее утро от неё нет никакого похмельного синдрома.

— Ну, за здоровье, — сказал Велле Зеге Вульф и лихо опрокинул в себя рюмку.

Подцепив вилкой солёный грибок, он с аппетитом стал закусывать, продолжая разговор:

— Приоритет изобретения водки принадлежит полякам, но вы, русские, довели до совершенства культуру потребления этого напитка, сделав его своей национальной особенностью. Я много чего перепробовал, но водка — это нечто. Есть даже такое японское хокку по этому поводу:

Вот русская водка,

Чиста как слеза,

И сразу сияют от дружбы глаза.

Вот скотское виски,

Самогон на орехах,

И дружба народов в огромных прорехах.

Виски шотландское, Скотланд по-английски, называют кто скотчем, кто скотское, кто ещё как, но все равно он ничем не лучше водки. Давай пропустим еще по рюмочке и начнём разговор, для которого я тебя пригласил. Ты уж не обижайся, что на "ты" к тебе обращаюсь, я все же постарше тебя буду. Я уже в немалых годах был, когда Иисуса вашего на Голгофу с крестом вели.

Мы снова выпили и стали закусывать, чем Бог послал. Хотя, Бог здесь совсем ни при чём. Тут свои порядки и свои каналы снабжения дефицитом.

— Есть у меня просьба к тебе, Писатель, — сказал Велле Зеге Вульф. — Нужен мне полномочный представитель по вопросам экологии в твоем регионе, имеется в виду ваша Евразия от Лиссабона до Владивостока и от Северного до Южного полюсов.

Экология — это, пожалуй, самая главная отрасль, которая определяет и будет определять существование всего человечества и конкретного человека, в частности.

Ваши Гитлеры, Чингисханы, Сталины, Аттилы, Пол Поты и другие диктаторы появляются не случайно. Они выбираются и поддерживаются верхними и нижними властями как волки — санитары леса для сохранения тех богатств, которые есть на земле по одному принципу: меньше народа, больше кислорода.

Звучит это для вас дико, а иначе никак нельзя. Представь себе, что на Земле появится десять миллиардов баранов. Люди перестали есть баранину, бараны стали лучшими друзьями человека, в каждой семье по нескольку баранов. Милейшие создания, срущие черным горошком, где они только не остановятся. И что в результате? Бараны сожрут вашу планету. Они вытеснят людей, а потом без людей одичают, травы не будет, а они будут мохнатыми и всепогодными хищниками, которые будут нападать на людей и рвать их на части.

Поэтому в экологической системе нужны волки, чтобы регулировать популяции и оздоравливать животный мир. Даже хирург отсекает поврежденную гангреной часть тела, а не лелеет её до посинения.

Волки всё-таки более гуманнее, чем эпидемии типа чумы, ВИЧ, вирусов как Эбола и других коронавирусов. Но самое опасное это то, что при превышении ПДКЛ — предельного допустимого количества людей на планете — планета будет уничтожена. Долго она не проживёт. Поднимите голову вверх и увидите наглядный пример. Марс. Страшная планета всего лишь в пятидесяти пяти миллионах километрах от вас. В два раза меньше земли. Имеет два спутника со звучными именами Фобос и Деймос, и никто не задумывается над тем, что имена эти переводятся как Страх и Ужас.

Когда-то это была процветающая планета. Четвёртая по счету от Солнцу, прикрываемая Землей. Настоящий Эдем в далеком Космосе. На маленькой планете легче построить рай, чем на большой. Вы на себя посмотрите. В Европе малипусенькая страна без природных богатств живет в несколько раз лучше вас с огромными территориями и несметными богатствами. Если их переместить на ваше место, а вас на их место, то они будут богаче самых богатых арабских шейхов, а вы будете подыхать с голоду на тучных пастбищах и жить в старых пещерах. Значит — всё зависит от человека, а не от условий. Вы сравните своих чукчей и таких же чукчей на Аляске. Небо с землей. Всё зависит от человека. Свободный человек будет жить достойно свободного человека, а рабу всё одно, это не его и это можно топтать и ломать.

Так вот, на Марсе жили свободные люди, создавшие невиданную нигде цивилизацию, где главным был человек. И этот человек превысил все возможные ПДКЛ для существования планеты. И он вроде бы ничего страшного и не сделал, а просто уничтожил растительность и повредил систему водоснабжения планеты. Остановил круговорот воды в природе. Кстати, ваша в страна в этом отношении впереди планеты всей.

Как только нарушился круговорот, исчезли испарения, поднимавшиеся вверх и игравшие роль защиты от излучения, наполнителя атмосферы азотом и кислородом и являющиеся щетками огромной электрофорной машины, подзаряжающей электромагнитное поле планеты и разряжающееся страшными молниями на поверхности. И не стало планеты. Как это в твоих стихах?

Тяжелое небо, свинцовое солнце,

Серые тени прозрачных людей,

Землю испили по капле до донца,

Соли зеленка на месте морей.

Воздух в бутылках, вода в пузыречках,

Мясо в таблетках, морковь в порошке,

Все гипермаркеты в банках-ларечках,

Деньги в копейках в бумажном кульке.

Смылась элита в больших звездолетах,

Стала "рублевка" приютом бомжей,

Ходят солдаты в защитных пилотках,

Скоро вернется время дождей.

Давай выпьем ещё по одной, чтобы этого никогда не случилось, и чтобы вы оживили вашего Соседа и сделали из него Флориду, на которую вы будете ездить, пресытившись отдыхом у себя дома.

Мы выпили и задумчиво стали закусывать. Затем Велле Зеге Вульф хитро улыбнулся и налил по третьей рюмке.

— Прежде чем вести серьёзные разговоры, не будем нарушать ваши традиции, что между второй и третьей пуля не должна пролететь, — сказал он и предложил, — за сотрудничество.

— Ты, похоже, считать разучился, — сказал я. — Мы уже по четвертой пьём. А там всё по-другому.

— Что там может быть по-другому? — спросил Вульф. — Ну-ка напомни.

— Сейчас мы должны друг друга по роже дубасить, — сказал я, — если не ошибаюсь. Давай, начну рассказывать с первой:

Между первой и второй — промежуток небольшой.

Между второй и третьей — говорят о сексе, женщинах и детях.

Между третьей и четвёртой — бьют друг друга по морде.

Между четвёртой и пятой — судачат о жизни проклятой.

Между пятой и шестой — звонят жене домой.

Между шестой и седьмой — объявляют пьянству бой.

Между седьмой и восьмой — песня слышится как вой.