Когда Авэндилль наконец увидела Фрайна, сидевшего на своём любимом месте — гранитном камне, поросшем мхом под раскидистым кустом жасмина, — тот уже допевал последние строки, успокаивая пальцами растревоженные струны хёрпы. Чистая снежная белизна, окружавшая брата Повелителя эльфов, гармонировала с его зимней красой, и в который раз за эти годы Авэндилль подумала, что Фрайндин прекрасен — но всё же не прекраснее царственного брата.
Он заметил эльфийку, лишь смолкнув.
— Приветствую, маленькая леттэ, — проговорил Фрайндин тогда. С улыбкой, неизменно светлой и приветливой. — Прогуливаетесь, как обычно?
— Пресветлый тэлья... благодарю, ваш восхитительный голос в который раз скрасил моё одиночество, — кажется, тогда Авэндилль отвесила традиционный поклон чересчур нетерпеливо. — Не изволите ли поведать, что за дивную песню вы сейчас пели?
— О, её сочинили люди. Облекли в песню реальную историю... как бы мне ни хотелось иного, — взгляд эльфа сделался печальным. — Когда-то двум сёстрам, дочерям королевского рода, приглянулся один молодой маг. Но он отдал своё сердце старшей, и тогда младшая отравила сестру.
— Подарила ей кольцо, в котором скрывалась игла с ядом, если я правильно расслышала.
— Да. Правильно. К моему великому сожалению, — Фрайндин вскинул голову, глядя на голые ветви золотого древа: они протянулись высоко над ним рамой разбитого витража. — Наверное, я никогда не пойму, как люди могут убивать друг друга из-за подобных мелочных... как можно поступать так? Уничтожать тех, кто доверяет тебе, кто любит тебя — из-за того, кто всё равно никогда не будет счастлив с тобой?
Авэндилль и сейчас помнила серое небо, отражавшееся в его глазах, обесцвечивая их, раскрашивая белёсым льдом. В голосе эльфа слышалась такая искренняя, неподдельная боль, точно он говорил о ком-то из тех, кого знал лично.
Впрочем, вполне возможно, что он и правда лично знал тех принцесс.
И, вспоминая об этом, Авэндилль усмехнулась.
Милый, добрый, наивный Фрайндин... всегда принимал всё близко к сердцу, всегда отдавался всему с горячностью своего вечно юного сердца. Всегда казался слишком хорошим для этой грешной земли.
Какая ирония, что именно он в итоге подсказал Дилль способ, как убить жену его брата.
В библиотеке она узнала название нужного яда. Под покровом ночи незаметно улизнуть из дворца в человеческие кварталы Солэна стоило небольшого труда, но лишь небольшого. В первую свою вылазку Дилль только заглянула в лавочку мага — за кристаллами, и к швее — за мантией колдуньи. А вот во вторую, уже не беспокоясь ни за свою безопасность, ни за раскрытие инкогнито, отправилась в злачные места.
Она понимала, что не может просто прийти к первому попавшемуся ювелиру и попросить изготовить колечко с секретом. Далеко не каждый ювелир пойдёт на такое... да и яд достать было не так просто. Однако в грязных людских тавернах, пряча лицо в тени глубокого капюшона, намеренно понижая голос до хриплого шёпота, Дилль осторожно выведала, кто может помочь ей. Не за один вечер, но выведала.
И к тому моменту, когда она отправилась в свите Повелительницы на переговоры с тёмными, палец Дилль украшал заветный перстенёк.
Её уговаривали остаться в Солэне, в безопасности. Не родители, Повелительница. Дилль настояла, что не покинет свою обожаемую госпожу в этот смутный час. Пришлось даже расплакаться, чтобы ей уступили — покойная жена Фина всегда была сентиментальна, и чужие слёзы трогали её. В итоге Дилль всё-таки оказалась в замке Матхниз, где впервые увидела дроу. Живых, настоящих: с волосами цвета звёзд, с глазами цвета янтарной луны, с кожей цвета сумерек...
Истинные тёмные, дети ночи и богини Тунгх.
Они улыбались, и эти улыбки завораживали и пугали. Особенно улыбка их Повелителя, наследника Тэйранта — от которого ни на шаг не отходил его придворный колдун, наследник Ильхта. И когда эта парочка представилась, среди светлых пронёсся настороженный ропот.
Это окончательно убедило Дилль в правильности её решения.
Поцарапать Повелительнице руку, когда та вместе с Дилль отлучилась в уборную, труда не составило. Внутреннюю сторону ладони — оставив длинный, не слишком глубокий, но заметный порез. Потом пришлось, быстро повернув камень обратно, долго извиняться за гнусного ювелира, который сделал слишком острыми 'лапки', держащие малахит... но Повелительница, как и ожидалось, не придала царапине никакого значения. Промокнула платком и забыла.
Лёмун — весьма любопытная штука. Попадая в рану, не заставляет её ни излишне кровоточить, ни болеть; и лишь к моменту смерти по коже вокруг расползаются неприятные, неестественные синие прожилки. И когда Хьовфин в отчаянии пытался вернуть к жизни внезапно умершую супругу — конечно же, он их заметил.
Авэндилль не видела бойни. Она собиралась под каким-нибудь предлогом ускользнуть из зала ближе к моменту, когда яд должен был подействовать, однако боги определённо ей благоволили: вскоре после того, как они вернулись на пир, Повелительница сама предложила Авэндилль отправиться в покои, уготовленные для сна. Мол, у неё слишком усталый вид.
Что Дилль и сделала.
О случившемся дальше она только слышала. От тех, кто выжил. Вроде бы, когда светлые набросились на дроу, те попытались прорваться к выходу из зала, но противников, одержимых желание отомстить за вероломство, было слишком много — а возможность удрать с помощью магии тёмным отрезали защитные чары древнего замка. И тогда наследник Ильхта прибегнул к наследию своего предка: проклятию Дойданс, о котором пели в легендах — волне смертоносного сизого тумана, способной разом оборвать сотни жизней. Почти все светлые, находившиеся в зале, погибли в тот же миг, и правители людей оказались среди них... но придворный колдун Хьовфина тоже ни на шаг не отходил от своего Повелителя. Он прикрыл владыку от опасности, поставив барьер, защитивший от проклятия и Фина, и его братьев — и это стоило ему жизни: слишком мощной магии пришлось противостоять, слишком много энергии он отдал волшебному щиту. Его жена погибла чуть позже, когда дроу, расчистив себе путь, всё же выбрались из зала — в окружение пяти сотен светлых воинов, праздновавших заключение мира в шатрах вокруг замка. Потратила все силы, чтобы сломить защитные барьеры тёмных колдунов; умерла, но сломила, позволив светлым покончить с дроу.
Конечно, Дилль было жаль всех, кто погиб там. Да, эти жертвы были необходимы, чтобы не позволить дроу осуществить свой коварный план... но ей было жаль их, и тех двоих магов тоже. С другой стороны, они просто исполнили свой долг, исполнили до конца — как и полагается придворным колдунам Повелителя. Наверное, поэтому и Фин, и его братья, и его сыновья с детства так привечали их сына, этого неуклюжего мальчишку Восхта. В благодарность.
Впрочем, с возрастом он и правда проявил себя неплохим колдуном.
Людям не повезло. Защитники их владык тоже пытались спасти тех, кому клялись в вечной верности, но оказались не так сильны. И позже Дилль понимала: если Советник и правда умышленно подарил ей идею про счастливое избавление от соперницы... сама Дилль рассчитывала, что её Повелитель уцелеет стараниями магов и гвардейцев — а вот старый интриган наверняка надеялся, что человеческий правитель не переживёт эту передрягу.
Качнув головой, эльфийка вернулась мыслями в настоящее. Вновь спрятала малахитовый перстень под другие драгоценности. Закрыла шкатулку с негромким щелчком.
Фин такой добрый. Даже не убил Фрайна за то, что тот недосмотрел за принцами. Слишком любит своего маленького братика? Или не слишком сильно был привязан к сыновьям?
Что ж, пусть не всё идёт, как задумано, но боги определённо ей подыгрывают.
И, прежде чем отправиться исполнять обыденные ежевечерние ритуалы, Авэндилль подумала, что в долгом достижении цели, в этой многолетней игре определённо есть своя прелесть.
Во всяком случае, по окончании игры её жизнь определённо станет намного скучнее.
* * *
Возвращения принцессы ждали молча. Дэнимон — нетерпеливо меряя шагами комнату, Лод — рассеянно прикрыв глаза, точно в полудрёме, я — так и сидя на мягкой ручке кресла по соседству с колдуном.
Когда тот резко поднялся на ноги, я подскочила.
— Алья, — имя Повелителя Лод почти выплюнул. — Алья!
Короткая пауза: в которую колдун смотрел в пространство, а мы с принцем, замершим на месте — на него.
— Призывай всех нас, — Лод бесцеремонно вздёрнул меня за плечи, чтобы привлечь к себе. — Быстро!
По его тону я поняла всё. Ещё прежде, чем нас увлекло завихрившееся пространство.
С принцессой случилось нечто очень нехорошее, и это нечто, как ни странно, не вписывалось в планы колдуна.
Я едва ощутила под ногами твёрдый пол, а Лод уже рывком отстранился, кинувшись куда-то вперёд. Лишь спустя пару мгновений, уняв головокружение, я осознала: нас перенесли в башню Повелителю, в проходную лиловую комнату с овальным столом.
Потом я осознала, что Алья с Лодом стоят на коленях, склонившись над принцессой — неподвижной, хрипло дышащей, лежащей на полу, безжизненно свесив голову набок. Белая пена вокруг её губ определённо была плохим признаком.
Отравили?! Но как? Кто?..
— Морти! — закричал Повелитель дроу, и крик этот был страшен. — Морти, сюда!
Принцесса дроу выглянула из своей спальни почти моментально. За пару секунд оценила обстановку, нырнула обратно — и выскочила к нам, сжимая в руках чёрный ларец.
— Что с ней? — вскрикнул Дэнимон.
— Яд, — коротко ответил Лод. Он уже вёл над телом девушки расправленной ладонью, сканируя её знакомым серебристым сиянием. — Морти, это 'Ночной покой'. Смешали с ауменье.
Щёлкнув пальцами, колдун поставил на пол рядом с собой глубокую серебряную миску. Вычертил в воздухе несколько рун, и в миске вместо пустоты всплеснулась отвратительная жидкая субстанция — розовая, с разноцветными кусками полупереваренной пищи.
Хвала магической медицине. Никакой рвоты, никаких промываний желудка. Зачем, если можно просто напрямую вытащить оттуда всю гадость?
— Морти, зелье.
Дроу, сидевшая рядом, протянула колдуну уже приготовленную непрозрачную склянку:
— Сначала эту, в кровь. Целиком, не слишком быстро.
Я тихо отступила назад, прислонившись спиной к стене, не решаясь ничего спрашивать. Просто смотрела на Лода, который, сжав склянку в одной руке, пальцами другой плёл рунные цепочки. Алья неотрывно вглядывался в лицо умирающей принцессы — сидя ровно и прямо, в позе самурая, сложив руки на коленях; лицо кажется бесстрастным, зато пальцы, сжатые в кулаки до бледных костяшек, выдают боль. Дэнимон стоял у Лода за спиной, кусая губы, и по его лицу я видела — его мучают те же вопросы, что и меня.
Но, как и я, сейчас он не решался ничего говорить.
В какой-то момент судорожные, страшные хрипы — они были единственным, что нарушало наше молчание — сделались тише.
А к тому моменту, когда Лод отставил в сторону опустевшую склянку, сменились глубоким, чистым дыханием.
— Теперь эту, — Морти с готовностью передала колдуну другой пузырёк. — Половину, в желудок.
Проделав необходимые манипуляции, которые на сей раз заняли куда меньше времени, Лод вернул лекарство дроу.
— Всё, — сказал он. Выдернув из воздуха платок, бережно обтёр им губы Навинии. — Теперь только ждать.
— Она будет жить? — глухо спросил Алья.
— Должна. Мы вовремя ввели противоядие, — Лод задумчиво смотрел на человеческую принцессу: сейчас она и правда казалась мирно спящей. — Ладно, теперь отнесём её в мою башню и...
— Нет, — тон Альи не подразумевал возражений. — Она останется здесь. Под моим присмотром.
Подхватив бесчувственную девушку на руки, вместе с ней поднялся на ноги. Неся Навинию без малейших усилий, проследовал к одной из дверей, открыв ту лёгким пинком, взбежал по ступенькам винтовой лестницы — и скрылся из виду.
Пожалуй, в этот миг моё желание, чтобы принцесса выжила, стало ещё сильнее.
Просто мне не хотелось видеть, что останется от Альи, если ещё один важный для него человек погибнет, потому что он дал ему слишком много воли.
— 'Ночной покой', — решившись подать голос, тихо проговорил Дэнимон, — это ведь настойка на корне дрэймура?
— Да, — Лод наконец встал с колен.
— Но это просто снотворное. Безобидное. Как Вини могли отравить им?
Морти оглянулась на него даже с жалостью.
— Милый принц, я рада, что вы не знаете об иных возможностях применения этого... безобидного снотворного. — Приняв руку Лода, она встала рядом со своим хальдсом. — Две капли 'Ночного покоя' на стакан воды — будешь крепко спать всю ночь. Десять капель — никогда не проснёшься. А в сочетании со спиртным эти же десять капель превращаются в смертельный, быстро действующий яд.
— Реакция занимает пару минут, настойка сладкая, вкус в розовом ауменье незаметен... поэтому принцесса не могла почуять подвох, даже если проверила бокал, прежде чем пить. — Лод качнул головой. — Жаль. Этого я не предусмотрел.
— Того, что её захотят убить в собственном дворце? Её же подданные? Да, пожалуй, такое сложно предусмотреть, — горестно заметил Дэнимон.
— Нет. Я не предусмотрел, что её захотят убить именно так. Яд вообще приходил мне в голову в последнюю очередь. Не думал, что он окажется у Советника под рукой, отравители при дворе людей давно не водятся. Скорее полагал, что её попробуют заколоть, или ранят себя, а потом вызовут стражу и поведают байку, как Навиния покушалась на бедного старика, потому что тёмные подчинили её своей воле... — колдун устало почесал подбородок. — Как жаль, что Советник никому не рассказывал о своих проблемах со сном.
На этом месте взгляд Морти, обращённый на него, сделался растерянным; Дэнимон же и вовсе изумлённо приоткрыл рот.
— Вы хотите сказать, что её отравил Советник? — вымолвил принц потом.
— Ты хочешь сказать, что сознательно подверг её опасности?
Последний вопрос принадлежал Алье. Тот успел вернуться, и теперь стоял на последней ступеньке лестницы.
Глядя на своего придворного колдуна взглядом, не сулившим ничего хорошего.
— Я не думал, что это подвергнет её опасности. Алья, она не беззащитная девочка, она боевой маг, — Лод перевёл взгляд на Дэнимона. — Да, я полагаю, что Навиния отправилась в замок, чтобы повидаться со своим старым Советником. Проверить то, что она услышала от Повелителя эльфов... и ещё кое-что.
— И ты подумал: либо Советник опровергнет утверждение Фина и примет её с распростёртыми объятиями, и тогда наша жизнь станет куда проще, потому что принцесса будет убеждать светлых в нашей невиновности... либо подтвердит, и это послужит для Навинии ещё одним поводом симпатизировать нам. И есть ещё причина, верно?
Это вырвалось у меня само собой. Просто потому, что в один миг план Лода стал мне ясен, а я не удержала внутри мысли, очень желавшие быть высказанными вслух.
И по улыбке колдуна я поняла, что в очередной раз оказалась права.
— Ты втайне подозревал, что Советник может быть причастен ко всей этой истории, — продолжила я, утвердившись в своей догадке. — Захотел устроить ему такую же ловушку, какую мы подготовили Фрайну. Посмотреть, как он отреагирует на неожиданное воскрешение мёртвой принцессы... особенно если эта принцесса проболтается, что мы расследуем похищение Фаника и убийство Повелительницы.
