Кстати, вот и последний камушек в мозаике, которая не сложилась до конца в прошлый раз: Ху утверждала, что в Морене воплотился злой дух, который также чуяла Эльри, да и сама Аина — в бездушии "подруги" и многочисленных шагах за грань дозволенного. И вчера Брен сказал, что их Смерть — это могучий злой дух, а раньше — что от Морены исходит зов, схожий с Её...
На самом деле, девушка не знала, что это означало. Духи и боги для всех были чем-то на уровне легенд. О них иногда говорили, приписывали им козни или благословение. Но что они собой представляли, как могли вселяться в людей и как с этим бороться? Были ли на свете мудрецы, которые разбирались в подобном? Эх, встретить бы волшебника из "Саги о Замке Малфир"!
Внезапно устав думать о разверзшейся у ног пропасти, Аина посмотрела на пирог с интересом. Голова не ощущала голода, но желудок жалобно втянулся под рёбра. Девушка заставила себя съесть праздничное лакомство, запивая айраном, и подумать, что можно сделать, когда ничего сделать нельзя?
Дожевав угощение, Аина решила, что пора ей переодеться и предъявить кому-нибудь, кроме проклятой Барамы, свою "печать зрелости", пока не начались похороны вместо праздника.
Тогда можно будет приступить к воплощению одной из самых долгожданных привилегий взрослой женщины: пошить себе, наконец, кожаный боевой костюм по фигуре, чтобы перестать маяться самодельной подвязкой, которая часто рвалась и натирала шею.
Она уже и полозов благородных, чёрно-серых достаточно для корсета, штанов и лёгкой куртки освежевала. Вечная благодарность Ху за её уроки охоты и "когти корса". А также кожевеннику, рассказавшему про лучшую, хоть и редчайшую кожу в этих местах. Так что будет у неё невиданный двухцветный наряд в обтяжку — мягкий, упругий и прочный! Даже Моргана, пожалуй, позавидует. Впрочем, красотке-предводительнице не проблема кинуть клич молодцам хоть золотых полозов себе наловить, которые в далёких северных горах водятся. Аине же нужна практичность, чтобы быть незаметной на тёмных склонах.
Хотя, если уходить от нартов, там местность может быть другой расцветки. Впрочем, тогда и костюм такой не понадобится. Лучше пышное платье. Особенно, если она и вправду знатная дама. Интересно, остались ли у неё живые родственники? Теперь, когда она знает имя, не придётся шагать в пустоту. Может, и замок родовой сыщется. Ведь "ал" означает, что она его хозяйка!
Надо будет ещё про того оленя у Брена спросить. На зимнюю куртку самое то. Хотя нет, ему самому пригодится. Аина убьёт своего. Где-нибудь ближе к осени. Или зря она отлично стреляет из лука?
Вот такими мыслями и продолжала девушка забивать себе голову, пока не вернулся Брен. А когда вернулся, не выпускала его руки остаток дня, и из юрты своей не отпустила. Они выпили много пива, избегая грустных тем при помощи разных глупостей вроде попыток пить с локтя или с колена. И уснули вповалку, что заправские Когти Смерти в гостиной у Отступниц Похоти на седьмицу.
Глава 14
Клед: Перелом
Проклятый завистник всё-таки отомстил Кледу. На самом деле, по мелочи, но вылилось это в настоящую беду. Дакт подрезал его на коне во время соревнований по сшибанию условных голов. Сам, правда тоже поплатился, но намного меньше. Всего лишь сильный ушиб ноги, попавшей под запястье вставшей на дыбы лошади Кледа. И тот вроде как сам виноват — не удержался, но сломанной под копытом руке всё равно, как именно это случилось.
— Весы, — сказал тогда Скимитар, на удивление снизошедший оценить травму старшего Когтя.
Ланцет потом пояснил, что решалась судьба, оставлять ли его в обучении или списывать на работы для инвалидов. Ну или на все четыре стороны, по желанию. Перелом оказался сложным и мог обернуться потерей боеспособности. Списание Когтя по этой причине даже в их группе уже случалось.
Хорошо, что Ларис предварительно рассказал Кледу поучительную историю об одноруком Воине Смерти, который спас целое селение, приютившее его после списания, задержав банду налётчиков. Мораль была довольно очевидной: у бойца всегда есть, чем сражаться, пока он может хоть как-то двигаться. Рассказ воодушевил парня, и он показал достаточную решимость восстановиться, а Ланцет подтвердил, что при должном упорстве это возможно.
Клед спросил, что значит "Весы", и Скимитар пояснил, что так говорила его бабушка. Салидорцы считали, что жизнь всегда уравновешивала деяния человека. Однако если он стремился взять эту роль на себя — отомстить или отблагодарить сверх меры, начиналось раскачивание этих самых Весов, которое приводило к неожиданным и неприятным последствиям.
— Смотри, он тебя оскорблял, тем самым положив зло на свою чашу весов. Ты его за это изрядно наказал в поединке, нагрузив свою чашу тяжелее. У Дакта остался осадок из-за твоего перевеса, и, когда он попытался снова хоть немного перетянуть тяжесть на себя, то сам поплатился соразмерно своей шалости, а вот тебя Весы саданули по полной. Надумаешь мстить — так и до гибели кого-то из вас может дело дойти. Причём бывает, что чаша бьёт сильнее не того, кто больше неправ, а того, кто понятливей. Ты уловил мою мысль?
Тогда Клед кивнул, соглашаясь больше не преследовать Дакта. Однако на деле ещё долго осмысливал сказанное, благо времени на раздумья у него появилось в избытке. А боль и внезапное превращение из чемпиона в калеку весьма способствовали переоценке убеждений. Чувство собственного превосходства куда-то испарилось. Гнев, даже праведный, перестал казаться однозначным основанием для того, чтобы навалять обидчику по полной.
Ведь если бы он просто победил Дакта, Весы остановились бы в равновесии и на этом всё закончилось бы. Однако, решив над ним поиздеваться, Клед сам создал перекос в другую сторону. Даже без всяких Весов, отец ведь пытался учить их, как не нажить себе врагов. Тогда "минимальная защита чести" казалась мальчику слабостью, порой даже трусостью, и только теперь он понял, что имел ввиду отец под словами "ниже твоего достоинства". Следовало просто осадить насмешника, но Клед зашёл дальше и дал тому повод для мести. Значит, недостаточно сдержался. Перегнул палку. Поступил несправедливо. В конце концов, Дакт лишь молол языком. Не кидаться же в ответ на каждую собаку, вздумавшую на тебя залаять?
Получалось, что возмездие надо соизмерять не с чувствами, а взвешивать разумом. И ограничивать не своими возможностями, а величиной провинности. Иначе можно дойти до того, что убьёшь ребёнка, швырнувшего в тебя камень, играючи. Возможно, даже лучше ответить слабее, чем тебе прилетело, или вовсе оставить оскорбление без ответа? С точки зрения отца это являлось наиболее достойным поведением. Но если Весы действительно существуют, не создаст ли это перекос в другую сторону? И какой именно?
Данный вопрос так серьёзно обеспокоил парня, что он, после долгих колебаний, решился побеспокоить Скимитара ради разъяснений. Охрана не желала пускать его просто так, без направления из канцелярии, поэтому пришлось подкарауливать во дворике.
— Нельзя оставлять нападение без ответа, даже если оно лишь словесное, — ответил Скимитар, жестом приглашая шагать за собой куда-то в другую часть монастыря.
Он выглядел довольным, услышав вопрос, смотрел на Кледа одобрительно и охотно пояснял:
— Весы, конечно, вернут всё по полной, но пока это случится, нападающий, не встретив отпора, может нанести более серьёзный вред. Соответственно, равновесие будет нарушено ещё больше и откат станет сильнее. Получается, не противодействуя, ты позволишь ему вляпаться куда глубже, чем могло бы быть. И тем самым поспособствуешь расшатыванию общего равновесия. Всё же человек не зря царь природы и, каждый, по мере сил, несёт часть ответственности за порядок вокруг себя. А тем более, мы, воины, стоим на страже справедливости, которая, по сути и есть выражение равновесия. Так что не надо благодушия. Оставь его немощным. Воздавай, но с меркой, не теряя внутреннего равновесия. От этого твоя сила увеличится и станет ещё важнее владеть собой, чтобы не наворотить бед, как сарлук в посудной лавке. Чем больше сила, тем больше ответственность, и наоборот. Понял?
Клед, баюкавший жутко болевшую руку, неуверенно кивнул и, поблагодарив начальника, отстал. В любом случае, ответ парень получил и пошёл обдумывать обратно в лазарет.
То, что гасить свои реакции до конца не надо, он понял сразу и испытал облегчение. Всё-таки мысль о том, чтобы сносить обиды молча, казалась угнетающей, сродни текущей немощности. Только та была вынужденной и временной, а вот иметь способность постоять за себя и не использовать её, выходит, не зря казалось сомнительной идеей.
Однако про силу и ответственность было непонятно, хотя и ощущалось нутром в таком постулате нечто правильное. Так что парень решил пока просто запомнить эту зависимость и начать копить силу, которая ему ох как понадобится, чтобы вернуться в строй.
Сохранять душевное равновесие было непросто, ведь почти каждое движение, раньше само собой разумевшееся, теперь выполнялось с трудом, если вообще получалось. Это периодически вызывало досаду, отчаяние, злость, но парень сжимал чувства в кулак и делал, что мог — тренировал ноги, накачивал пресс и шею, осваивал клинковое оружие левой рукой. После крючка оказалось проще, чем думалось. Зато заранее приблизится по умениям к двуруким Кинжалам, хотя говорили, что способность использовать два скимитара одновременно открывалась лишь во время полного посвящения.
С ногами ему ещё повезло какое-то время присмотреться к технике Сворта, которого вскоре вместе со сверстниками отправили на западную границу — проходить последнее испытание в настоящих боевых условиях. А вот Кледу пришлось остаться, что дополнительно злило — ведь это откладывало поиски Меча!
Однако, когда ярость совсем уж подпирала дыхание, парень мысленно представлял, что выполняет упражнения с волшебным клинком, и ослепляющая волна мутных чувств уходила, уступая место спокойной и ясной сосредоточенности. Овладение левой рукой представляло собой непочатый край работы. Да, обидно начинать снова с ноля, зато точно известно, что упорство и труд всё перетрут.
Как только кость зажила, Ланцет, заставший Кледа в сердитом состоянии, посоветовал ему возобновить визиты в Дом Утех. И это действительно снизило накал противоречивых страстей: стремления в бой и бессилия от невозможности его реализовать. Женщины каким-то чудесным образом забирали все излишки.
Правда, по второму кругу окучивать Оступающихся оказалось намного скучнее. Возможно, потому что рука плохо двигалась и болела, так что приходилось отдавать инициативу девушкам. Однако парню казалось, что дело вовсе не в этом. Он уже коснулся души почти каждой из них, и если в первый раз это было маленьким подвигом — познанием, покорением неважно какой высоты, то повторное посещение в сущности мелких холмов уже не пробуждало интереса. Всё-таки простая телесная страсть не удовлетворяла какой-то более глубинной жажды. Кледу хотелось чего-то большего, хотя он был не уверен, что это вообще следует искать у женщин.
Возможно, на самом деле ему не хватало Меча Кернуна. Но чтобы узнать наверняка, предстоит проделать ещё долгий путь, внезапно ставший намного сложнее из-за увечья. Порой из недр живота поднимался липкий страх, что из этой ямы ему уже не выбраться, но парень гнал его мокрыми тряпками дежурств по уборке, колол крючками оброка больных, вколачивал ногами в тренировочный мешок. Ларис и Ланцет сказали, что восстановиться возможно, значит он этого добьётся! Просто снова нужна "особая настойчивость".
Зато Кледу позволили снова встретиться с Абель. И та, единственная из всех, не утратила своего очарования для него. Казалось, только слепая видит и чувствует его глубже кожи. Она одна не стала доводить его до разрядки ртом, когда дело не заладилось, а добилась того, чтобы ему и правда захотелось, чтобы он забыл обо всём в её глубинах и насладился контактом сполна, несмотря на относительно пассивную роль.
А потом старая Весточка принялась разминать Кледу руку. Было больно, но она велела терпеть, и в итоге парень лучше почувствовал свои пальцы, ощущения в которых были притуплены. Абель сказала, нужно делать массаж каждый день и через хозяйку договорилась с монастырём, чтобы его отпускали на час каждый вечер.
Оказалось, что все остальные дни, кроме седьмицы, заведение по желанию посещали Солдаты и Воины Смерти. Осьмица была за старшими. Очевидно, чтобы избежать неловкости между разными чинами. Да и состав Отступниц в гостиной немного менялся. Наверное, женщинам тоже нужен был отдых. Хотя не все приходили за плотскими утехами. Встречались мужчины, которые просто пили, шутили, тискали девушек и возвращались восвояси.
Клед и Абель устраивались в дальнем углу, напротив Нинэ, на низкой скамейке с мягкой обивкой за основным кругом диванов. И пока старая Весточка делала парню больно, потихоньку оживляя его руку, он наслаждался музыкой, которую играла молодая. Каждый раз при звуках её лютни душу охватывала лёгкость и все мрачные мысли отступали. В сердце потихоньку прорастала какая-то трепетная нежность к этой девушке.
Однажды в осьмицу один из старших Когтей попросил сыграть Абель — мол, давно не слышал, соскучился. Та вопросительно обернулась в сторону Жани, и хозяйка бросила ей: "Сыграй". Старая Весточка оставила Кледа и поменялась местами с молодой. Оказалось, что она тоже чудесно исполняет мелодии, хотя и совсем по-другому: чётко, прозрачно, пронзительно.
Однако парня вскоре отвлекло присутствие так интриговавшей его молодой Весточки, которая села на ту же скамейку, но чуть поодаль. Клед хотел познакомиться, поговорить.
— Здравствуй, я Клед, — сказал он, ожидая ответа.
Девушка лишь кивнула. Парень вдруг вспомнил, что Нинэ немая. Смутился, покраснел.
— Прости, я забыл. Знаю, тебя зовут Нинэ.
Он протянул левую руку, чтобы прикоснуться, но Нинэ испуганно отдёрнулась и сжалась.
— Извини, — раздосадованно выпалил парень. — Я не хотел тебя обидеть. Я знаю, что ты неприкосновенна. Только не думал, что так буквально. Просто ты так замечательно играешь, что я хотел... — он осёкся, понимая, что слова "узнать тебя поближе" в этом доме могут быть истолкованы неверно.
Клед сидел и молча смотрел на неё, вздыхая. Он расстроился, что всё вышло так ужасно. И при этом ощущал какой-то слабый приятный аромат, идущий от девушки. Похожий на цветы, такой свежий по контрасту с тяжёлым мускусным запахом, источаемым свечами.
Спустя минуту Нинэ подняла на него свои небесно-голубые глаза, и в них не было ни злости, ни страха — только осторожное любопытство. Сначала, встретившись с Кледом взглядом, девушка сразу потупилась, но немного погодя осмелела и тоже принялась его разглядывать. Парень осторожно улыбнулся и показал открытые ладони, как бы заверяя, что больше не попытается к ней прикасаться. А потом потерялся в её глазах, как в летних небесах. Оказалось, что взглядом можно разговаривать. Конечно, ничего конкретного сказано не было, но у него осталось чувство, что они пообщались и всё-таки немного сблизились. По крайней мере, Весточка поняла, что его не стоит бояться, а он — что её душа такая же светлая, как облик.
