Долгая заря Ивана Ефремова

— Как жаль, что такое прекрасное море населено этакой мерзостью! Я бы искупалась здесь, если бы не эти ваши лимаи, — взгрустнула Тивиса.

— Гриф говорил, что Вань целый час плавал и ничего... — вспомнил Тор. — Может быть, и мы попробуем? Не сейчас, но когда-нибудь в более удобное время.

— Милый афи, — Тивиса взъерошила волосы Тора, — Идея макнуться в море, в принципе, мне нравится. Надоели эти скафы!

— А если поплавать прямо в скафандрах? Их металл точно не по зубам местным кальмарам. — Тор даже замеялся от такой мысли. — Устроим заплыв на скорость. Гэнка, спорим, я тебя сделаю в плаваньи!

— Зря ты так легкомысленно к этим недокракенам, — Гэн Атал серьёзен. — Утащить в глубину эти монстры могут не разрывая металл скафов.

— Наверное, ты прав. — Раздосадованно произнёс Тор, ударив кулаком по переборке.

Земляне продолжили разглядывать морскую гладь за толстым стеклом кабины катера. Покой нарушало лишь тарахтение чадящего двигателя. Все трое внимательно приглядывались к теням, скользившим в глубине, надеясь увидеть загадочных лимаев.

— Неужели целая планета так загажена человеком? — спросил Гэн. — Даже не верится, что мы, я имею в виду наш вид, можем устроить такое...

— У нас на Земле тоже такое случалось, — Тивиса пожала плечами. — Не в таких масштабах, но было и сведение плодородных почв стадами коз, и загрязнение водоёмов промстоками и даже взрывы на атомных станциях. Сейчас мы на планете, которую съели расплодившиеся в тепличных условиях хомо сапиенсы.

— Слово 'разумный' в данном контексте совершенно не уместно, — хмыкнул Тор. — Интересно, а сами тормансиане понимают, что произошло и кто в этом виноват?

— Мне думается, что понимают. Но генная инженерия у них архаична и сводится главным образом к селекции. Медицинские отрасли развиты лучше, но до нашего уровня им далеко. Ещё эта их вездесущая секретность... Помнишь, Тор, как мы пытались получить простой перечень симптоматики? Что нам ответил этот придурок Чагас?

— Ага, он там чуть не обделался от страха, стоило мне только спросить. Наверное, эти толпы в городах тоже вопят от страха. Боятся, что если будут недостаточно громко нас проклинать, то их того... — Тор провёл пальцем по горлу.

* * *

— Про секретность надо убрать! — Зорин со значением посмотрел на Ефремова. Не на наши ли порядки вы тут намекаете?

— Нет, ни в коем случае. — Ефремов проглотил просившуюся на язык колкость. — Это же один из основных механизмов работы с информацией.

— Ну, смотрите, Иван Антонович, если тираж изымут без объяснений, то на меня не обижайтесь.

* * *

Неожиданно вода прямо по курсу подернулась рябью. Сначала землянам показалось, что на поверхность всплыла куча водорослей. Из сине-серой кольчатой массы поднялась целая чаща извивающихся щупалец с розовыми присосками и загнутыми крючьями когтей. Щупальца поднялись выше лееров, поворачиваясь во все стороны, угрожая острыми когтями.

Внезапно одно из щупалец зависло над палубой. Несмотря на высокую скорость посудины, лимай спокойно шёл параллельным курсом. Никто не успел среагировать, как одно из щупалец пробило лобовое стекло, обвилось вокруг туловища рулевого и резким рывком выдернуло беднягу наружу. Лишь лиловый кафтан мелькнул в воздухе подобно флагу.

Быстрее всех оказался Гэн Атал. В одно мгновение его сдэф оказался на палубе. Раздался резкий щелчок, воздух рассёк звук удар бича. К счастью для незадачливого матроса, лимаи быстро атаковали, но подтянуть добычу у них получалось чуть медленнее.

Трос с петлёй на конце в секунду достиг всё ещё раскачивавшееся над водой щупальце, перехлестнул и рассёк мягкую плоть моллюска. Матрос чудом успел ухватиться за покрытую слизью петлю, и, не переставая орать, начал, суматошно работая ногами, наматывать на локоть трос.

— Щщать! — Выругался Гэн и хлопнул сдэф, включая лебёдку на обратный ход. — Брусово! Если этих тварей там до бруса, то ни бруса не успеем...

* * *

— Это ещё что за 'щщать'? — в недоумении прочитал два раза Зорин. — Это по-каковски будет?А брус? По контексту это же что-то матерное?

— Это по землянски. — Усмехнулся Ефремов. — Аналог наших нецензурных слов. Я считаю, что через тысячу лет нынешний копро-генитальный смысл исчезнет, а потребность выражать досаду, гнев, боль останется.

— Убирайте! Не надо засорять текст даже подобием мата. И речи быть не может! В советской литературе не может быть никакой непечатной лексики. Потому она и называется — 'нецензурная'!

* * *

— Гэнка! Давай, тащи его! — закричала Тиви. — Смотри, эти твари ещё! Прямо к нему несётся...

С катера хорошо заметны торпедообразные тела под водой. Видно, как к несчастному устремились несколько чудищ. Пара настигала его сзади, вторая пара шла наперерез, словно договорившись взять его в клещи. Трос, лихорадочно подергиваясь, исчезал в утробе сдэфа. Вдруг Тор Лик подскочил к натянутому как струна тросу и упал на него всем телом. Раздался резкий свист металла по металлу, движение троса замедлилось, и матросик на том конце начал погружаться в глубину.

Лимаи, гнавшиеся за ним, не успели свернуть и врезались друг в друга. Море вскипело пенными бурунами на месте, где сплелись в драке четыре лимая. Тем временем Гэн откатился в сторону, лебёдка заработала с прежней скоростью, и через пару секунд жертва моллюска плюхнулась на палубу.

— Быстрее! Быстрее! — кричал капитан. — Лимаи не дремлют. Вон ещё один готовится. Я эту сволочь хорошо вижу. Сейчас щупальце выпустит.

Тор Лик включил защитное поле, накрывающее весь катер. Сразу три щупальца ударились о невидимую преграду и отскочили обратно. Все быстро покинули палубу, спустившись в рубку. Раненым занялась Тивиса с помощью своего сдэфа.

Судно сделало крутой поворот. Левый поплавок поднялся над водой. Команда и пассажиры повалились друг на друга, издавая проклятья. Двигатели взревели, и за кормовым валом исчезли переплетённые в омерзительный клубок щупальца.

— Представляете, друзья, нас бы тоже запросто в море выкинуло. — Заметил Тор Лик, сильной рукой удерживая Тиви от удара о край стола на очередном вираже.

Между тем, шкипер и рулевой негромко спорили. Наконец старший махнул рукой куда-то в сторону от выложенного камнем берега.

— Лимаи подошли очень близко к берегу, — повернулся он, обращаясь к землянам. — Никогда такого не было, а сегодня... вы сами видели. У пристани глубоко, они запросто могут подобраться, поэтому мы высадим вас чуть в стороне. Я знаю одну отмель. Там и сойдёте. Придётся вам до города пешочком... Около десяти ли ... думаю, вы за час доберётесь.

Он приблизился к Тору, которого считал главным в группе, и прошептал:

— В город вам идти нельзя. Вас там ждут.

Потом резко отпрянул и скрылся в машинном отделении.

— Мы не боимся расстояния, — улыбнулась Тивиса. — К тому же у нас всё равно цель — исследование планеты, вот и будем исследовать. Хотя древние города тоже важно.

Тут всех качнуло назад. Башмак форштевня правого корпуса заскрипел по прибрежной гальке. Вот и обещанная отмель.

Берег скрыт шапкой густого белого марева. Гладкая зеркальная поверхность отражала только клочья тумана. Удивительно ровное зеленое дно оказалось уплотненным илом, покрывавшим каменистое основание. Под ножками сдэфок расплывались клубы взбаламученного осадка. Во влажном, неподвижном воздухе чувствовался привкус двуокиси азота.

— Какое тут купанье, Тиви? — ткнул в воду Гэн. — Хорошо, нас ребята до самого берега докинули.

Земляне без труда перебрались на берег по широкой доске, скинутой в виде сходней с катамарана.

— Когда мы должны вернуться за вами? — спросил рулевой.

— Это ни к чему. — Сказал Тор, и оба морехода вздохнули с облегчением. — Мы пойдем вглубь материка, перевалим через хребет, выйдем на Кин-Нан-Тэ, а туда Совет обещал прислать самолёт, — он заглянул в карту.

Нам надо попасть в Кин-Нан-Тэ, — повторила Тивиса. — Слышали про этот город?

— О! Кин-Нан-Тэ! — воскликнул рулевой, хотел добавить ещё что-то, но его товарищ подтолкнул его, и тот захлопнул рот на полуслове.

Мореходы раскачали и столкнули катер с отмели. Через минуту он уже скрылся в тумане.

Три разноцветные фигуры: темно-гранатовая, малахитово-зеленая и коричнево-золотая — двинулись вдоль берега к городу. В ста метрах от моря туман был уже не так плотен, вдалеке проглядывали силуэты городских построек. Верные сдэфы несли их на 'спинах', перебирая девятью ножками. Надёжно поскрипывали амортизаторы, компенсируя неровности дороги.

Покинутый город Чендин-Тот встретил их удручающим однообразием. Что это? Жилые ли дома, школы или центры досуга, понять назначение построек не возможно, так как никаких примет за сотни лет, прошедших со времени гибели, не осталось. Часть стен пришла в полную негодность и под действием времени обрушилась, часть держалась на изъеденных коррозией прутьях арматуры. Горы битого камня, ржавые стальные конструкции, обломки бетонных плит, заросшие коричневой растительностью, всё производило удручающее впечатление. Чёрные глазницы окон зияли неровными рядами, навевая тоску и уныние. Усугубляли картину клочья тумана, окутывавшие постройки.

— Тор! У меня предложение, — Тивиса, протянув руку, мягко коснулась локтя приятеля. — Давай в Чендин-Тот не пойдём. Нам же главное — Кин-Нан-Тэ исследовать, а судя по здешней архитектуре, там всё, то же самое.

— Лучше, наверное, и в самом деле не соваться, — согласился Тор. — Мне тоже кажется, что город неинтересен. У нас договорённость с властями, и утверждённая программа исследования, но кто проверит? Мы обязаны представить материалы по заявленным пунктам маршрута. Предлагаю заснять то, что сейчас перед нами, — он ткнул пальцем в соседние серые коробки. — Этим и ограничиться.

— Правильно, лучше быстрее дойти до Кин-Нан-Тэ. — поддержал друзей Гэн. — Тиви, у нас ещё заповедник в планах. Я думаю, там нас ждёт девственная природа планеты. Тут мы запросто можем на неприятности напороться. Наш шкипер мне шепнул, что кто-то нас тут ждёт. Кто не сказал, но ясно, что не друзья...

— Кто нас может ждать? У нас разрешение самого Чойо Чагаса, великого и ужасного, — саркастически усмехнулась Тивиса. — Да и что они нам сделают? С нашими-то сдэфками. Но, согласна, нам не за чем вступать в контакт. Решено! В город не пойдём. Пусть эти неизвестные ждуны, ждут хоть до посинения.

Торманс. Мёртвый город Чен-Дин-Тот. Отряд 'лиловых'

Следопыты тысячи 'Гунгун ', высланные на поиски потерявшихся пришельцев легко обнаружили место высадки на песчаном пляже в десяти ли к югу от города. Чёткие следы бегающих машин вели до самой дороги к Чен-Дин-Тоту, а в городе следы исчезли. Покрытая слоем пыли, широкая и хорошо сохранившаяся дорога, казалось бы, должна держать их, но никаких следов не наблюдалось. Причудливые изгибы пыльных намётов от постоянного морского бриза — вот и всё что нашли славные бойцы 'Гунгун'. Обшарив каждый кустик на расстоянии в десяток ли по сторонам от дороги, они вынуждены вернуться в город.

'Лиловые' двух других тысяч целый вечер всячески издевались над незадачливыми товарищами. Командир 'Гунгун', чтобы не потерять лицо, что на следующее утро, решил отправиться на поиски лично. С горючим, как всегда, было сложно, поэтому ограничились двумя броневиками.

На окраине мёртвого Чен-Дин-Тота разведчики поймали чумазого подростка. Сначала грязный и худосочный паренёк отказывался что-либо говорить, но после пары затрещин рассказал, что видел накануне трёх человек на странных многоногих машинах. Получив ещё порцию тумаков, парень согласился показать и дорогу к месту, где именно он их видел.

Назад разведчики 'Гунгун' не вернулись. Солдаты болтали, что их съели 'оскорбители'. Все бойцы поголовно верили слухам об их людоедских обычаях. В этот вечер в лагере не звучали бодрые солдатские песни и громкий хохот. Командиры оставшихся тысяч решили больше не распылять силы, а двигаться всем вместе, выставив передовое и фланговое охранение, как требует устав.

Ещё через день, не обнаружив ни каких признаков следов, было решено действовать по обстоятельствам. Запаса продовольствия у них на целых две недели, а там можно будет сказать высшим, что задание выполнено, пришельцы уничтожены и всё такое. Всё равно 'оскорбители' их поймают и сожрут.

На совете командиров решили, что гоняться по степи за машинами пришельцев нет никакого смысла, лучше выйти к Кин-Нан-Тэ, выставить посты на всех дорогах и ждать появления пришельцев.

— Кто на машинах к нам придёт, тот от них и погибнет. — Пошутил Дань Цу-Гоу старший командир второй тысячи. — Там мы этих шустриков и прихлопнем.

* * *

— При всём моём к вам уважении, дорогой мой Иван Антонович, — в голосе Зорина звякнул металл. — Рекомендую вам исключить из романа всю эту заварушку с засадами, погонями и прочими ненужными приключениями. Это всё придаёт оттенок дешёвой беллетристики, а советскому читателю этого не надо. Тем более что у нас с вами совсем другая цель.

— Но это потребует гораздо больше времени! — возмутился Ефремов. Изменение сюжета, это не отдельные словечки заменить. Вы же должны это понимать.

— Я всё понимаю, но качество, прежде всего. Если мы даже не успеем закончить к съезду Партии, нас за это не накажут, а вот если что не так, то... — он сурово погрозил пальцем.

15 СМЕЛОГО ИЩИ В ТЮРЬМЕ

14 января 1961 года. Москва. Главлит. Зорин и Ефремов

— С Новым Годом, Иван Антонович, с новым счастьем! — радушно встречает Ефремова куратор. — Давно мы с вами не встречались. Как продвигается работа над 'Лезвием...'?

— Спасибо. И вас, Алексей Ильич с Новым. — Настроение у Ефремова не очень праздничное. — Не до праздников мне сегодня. Елена Дометьевна что-то совсем расхворалась. Врачи определить не могут от чего её лечить. Лежит пока дома, не встаёт.

— Сочувствую, искренне сочувствую вам. Может помочь чем? Может, лекарства, какие-то?

— Пока диагноз не поставили, лекарства неизвестно какие нужны. Витамины ей медсестра колет. С экранизацией 'Туманности...' проблем возникает — туча. Может, с этим как-то поможете?

— Шерстобитов с Дмитриевским плохо работают? Не прислушиваются к автору?

— Не в том дело. Я бы сказал, что слишком прислушиваются. Никакой инициативы. Все решения стараются спихнуть на меня. Нет ли у вас рычага какого-нибудь на 'Мосфильме'? Чтобы начальство их пожурило немного.

— Не наша епархия 'Мосфильм', к сожалению, и знакомых у меня там нет, — покачал головой Зорин. Может мы перейдём к нашим, так сказать, баранам?

— К баранам, так к баранам.

— У меня к вам появилось новое пожелание, — голос Зорина неожиданно отвердел. — Надо убрать из романа линию с этими, как там вы их назвали? Вот! 'Оскорбителями'?

— Оскорбители двух благ... — Ефремов поражён. — Но убрать их совсем из романа не возможно! Это важная часть сюжета.

— Да, бросьте, Иван Антонович! Это же литература. Здесь возможно всё.

— Но почему? Это же единственный класс на планете Торманс, который не подвержен эксплуатации владык Совета Четырёх. Примитивный родоплеменной коммунизм...