Запах Салли достигал своего первого пика. Это Дон понял, почувствовав, как слабеет воля и болезненно ноет узел на его члене. Он жадно вдыхал запах своего омежки и понимал, что если в ближайшие пять минут не войдёт, то попросту сорвётся и причинит ему боль, и держался. Вот сфинктер начал расслабляться, пропустил второй палец... Салли уже стонал в полный голос, подаваясь навстречу. Вот уже три пальца разминают заветную влажную горячую норку.
Всё-таки течка — это настоящее проклятие омег, мелькнула мысль в распалённом от инстинктов мозгу. Да, во время вспышек при спаривании они получают остроконцентрированное удовольствие, полное сексуальное удовлетворение, но при этом всё осознают и понимают. Только поделать ничего с собой не могут — верх берут голые инстинкты. Оттого-то их всех поголовно и считают прирождёнными шлюхами. Адриан говорил, что этом безумном состоянии омеги способны сопротивляться нежеланному партнёру только в первые минуты вспышки, и, если не удастся от него избавиться, всё остальное теряет смысл. А когда время сцепки истекает, гормональная буря на время утихает и возвращается контроль, давая краткую передышку, то несчастным становится по-настоящему плохо. Вслед за этим приходит и всё остальное — горькое осознание от произошедшего, стыд за самого себя, а потом и незапланированный ребёнок, которого бросить уже нет ни сил ни желания. Те из омег, у кого имелась понимающая семья, оказывались в более выгодном положении — они получали помощь и поддержку. Но если ты выпускник детдома или живёшь без папы-омеги, то твоя судьба крайне незавидна. Альфы, отцы изнасилованных омег, как правило долго не церемонились. Если не удавалось вовремя загнать обесчещенное чадо на аборт, то новорожденного попросту отбирали у молодого папы и сдавали на попечение государства. Именно это произошло с Тони, вторым мужем Адриана, который был омегой, когда парню было шестнадцать. Родился альфа, и Адриан надеялся когда-нибудь отыскать мальчика и выяснить, что же с ним стало, чтобы утешить своего омегу. Если ребёнок рождался альфой или бетой, то у него ещё был шанс на усыновление. "Совята" же, как правило, оставались невостребованными. Их дальнейшая судьба потом часто становилась очередным примером, с помощью которого запугивали других в более благополучных семьях — притоны, панель и самый низ общественной лестницы, а то и настоящее рабство. Крайне редко кто-то из этих бедолаг выбирается со дна. Возможно, что именно такой омега и стал родителем их Дензела, и там же его отец нашёл себе второго мужа.
Дону не раз приходилось видеть этих несчастных воотчию. Учась в начальном военном училище, юный бета часто выбирался в самоволки и пробирался в самые глухие и опасные кварталы на поиски приключений. Он видел обитателей городского дна — наркоманы, шлюхи, уличные гопники, алкоголики, просто неприкаянные, стремящиеся выжить любой ценой. Они жили по закону звериной стаи. Каждый раз Дон ужасался, когда представлял себе Салли в этом обществе. Он к тому времени уже был уверен, что Салли — приёмный сын Воронов, а когда омега рассказал о своём кровном родителе, а Алекс назвал его подлинное имя, бете стало по-настоящему страшно от мысли, где мог скрываться от преследователей Риан. А прятаться он мог только в подобной клоаке. Что бы было, если бы отчаянный комиссар подполья не сумел выжить в этом аду? Его решение обратиться к Воронам было со всех точек зрения верным. Даже при том, что ему пришлось оставить сына на попечение чужих людей. Салли не пропал, не погиб. Он обрёл заботливую любящую семью, и даже приёмный отец-бета ни разу не тронул его.
Вот Салли уже был готов принять его. Он стонал, ёрзал и привставал на коленях, подставляясь под его пальцы. Дон, не прекращая ласкать его, перевернул своего омежку обратно на спину и подхватил под колени, разводя ноги в стороны.
— Салли...
— Да... — чуть слышно прошелестел родной до боли голос, и Дон, стиснув зубы, одним мощным рывком ворвался внутрь.
Салли вскрикнул от облегчения и вцепился в его руки. Дон выждал пару секунд и начал неторопливо двигаться, слыша, как хлюпает смазка и раздаются шлепки плоти о плоть. Остатки здравого смысла начали покидать бету, уступая место беспощадному инстинкту. Дон двигался всё быстрее и мощнее, буквально вдавливая любовника в матрас. Вбиваясь в такое желанное гибкое тело и чувствуя приближение первого оргазма, предваряющего сцепку, он словно наблюдал всё происходящее со стороны. Он уже не узнавал в стонущем и мечущемся под собой омеге с искажённым от натуральной похоти лицом спокойного и рассудительного Салли. Омега выгибался, подавался навстречу, вцеплялся в него, обхватывал руками и ногами, стремясь слиться в единое целое и оставляя на боках и спине довольно ощутимые борозды от ногтей. Салли вскрикивал всё громче и громче, его сфинктер сжимался и разжимался с ускоряющейся частотой, возвещая приближение финала. Наступал предел, и Дон, всаживая свой член на полную длину и запечатывая узлом, молился только об одном — чтобы выдержал и не порвался презерватив.
Взрыв был резким и внезапным. Не выдержав, Дон тоже закричал, навалившись сверху и плотно обхватывая своего омежку обеими руками. Сквозь бурный поток ощущений он почувствовал, как сфинктер Салли плотно обхватил его, запирая в себе, как болезненно разбух до максимума узел, из его члена рывками выплёскивается горячее семя. После этого они оба провалились в долгое забытие, заполненное вялостью, полным безразличием к происходящему вокруг и периодическими всплесками новых оргазмов — уже не таких мощных, как первый.
Это и была сцепка.
Очнулся бета, чувствуя, как тихо ноет каждая мышца. Рядом тяжело и прерывисто дышал Салли. Дон не знал, когда они успели расцепиться. Просто вдруг понял, что свободен. В воздухе густо пахло Салли, но парень просто был вымотан и никак не отреагировал на это. Значит, пока можно выдохнуть. С глухим стоном он повернулся на спину, переводя дыхание и унимая всё ещё бешено бьющееся сердце. Дон повернул голову и с трудом сфокусировал взгляд.
— Салли, как ты? — И не узнал собственный голос — хриплый, неровный.
— Боги... это какое-то безумие... — чуть слышно ответил Салли. Обнажённое тело омеги блестело от пота точно так же, как и у его партнёра, а на животе и груди подсыхали потёки собственной спермы, извергнутой во время сцепки. Надо же, как её много... для омеги. Глаза были закрыты. — И в этом безумии... зачинаются дети?
— Ага. У тебя... что-нибудь болит?
— Не знаю. Я вообще... своё тело не чувствую.
— Хочешь... чего-нибудь?
— Пить...
Дон почувствовал сухость в собственной глотке и, из последних сил привстав, поискал глазами чайник. Нашёл. До чайника было всего полтора шага, которые сейчас казались непреодолимыми.
— Сейчас...
Дон почти свалился с кровати. Руки и ноги тряслись, сохранять равновесие было непросто, но он справился с задачей. В этот момент бета с благодарностью вспоминал инструктора в военном училище, который гонял первокурсников до тех пор, пока те не начнут падать. Держаться почти наравне с альфами Дону помогало исключительно упрямство и желание доказать, что он не слабак. Доковылял до стола, нащупал кружку, осторожно, чтобы не пролить ни капли, наполнил. Журчание воды приободрило Салли, и бедняга нашёл в себе силы приподнять голову. Дон как можно бережнее поднёс наполненную кружку к постели, кое-как подпихнул непослушную руку под плечи любовника, помог ему привстать и начал поить. Салли глотал воду так же жадно, как недавно требовал взять себя. Тонкая струйка перелилась через уголок рта и упала на разгорячённую вздымающуюся грудь.
— Тихо-тихо, мой хороший... вот так... умница...
Напоив Салли, Дон налил в кружку ещё воды и так же жадно и торопливо выпил сам. После чего снова повалился на смятую разворошенную постель, отдыхая.
— А ты... как? — спросил его Салли, неловко поворачиваясь к нему. Уже не красный от возбуждения, а бледный от испарины.
— Такое ощущение, как будто в одиночку грузовой состав разгрузил. Что это было? Мне уже доводилось трахаться с течными, но такого я не припомню.
— И я не знаю. До этого я переживал вспышки один.
— И это ещё только первая... и так ещё три дня. С ума сойти можно!
— А... который час?
Дон приподнял взлохмаченную голову и взглянул на будильник.
— Почти восемь. Скоро Денз придёт... Мы договорились примерно на это время.
— Ты... можешь не успеть отдохнуть...
— Ничего, как-нибудь справлюсь. — Бета придвинулся к Салли ближе и успокаивающе обнял — омега с убитым видом уткнулся в его грудь. Парню было стыдно до слёз. — В любом случае, держать себя в руках, когда вы займётесь друг другом, мне будет легче. Главное — не дать ему тебя пометить и проследить, чтобы про "резинку" не забыл. А дальше Природа сама сделает своё дело.
— Дон... за что нам это безумие? Неужели нельзя было придумать другой способ надёжного зачатия детей? Не такой... мозго... выносящий...
— Денз мне на это тоже жаловался, когда про своего папу-омегу рассказывал. Честное слово, Сал... Если бы я знал, что так бывает, то пошёл бы учиться на фармацевта, чтобы изобрести эти долбаные блокаторы! Чтобы хотя бы облегчали всё это. Они бы всё изменили.
— Может... поэтому их и не создали до сих пор? — Салли хлюпнул носом.
— Может быть.
— Дон... — Салли погладил его по груди трясущимися пальцами. — у меня на столе есть таблетки-энергетики... Их надо запивать... и действуют быстро. Прими одну.
— Хорошо, приму. Отдыхай, мой хороший. — Дон ласково поцеловал его, и Салли затих.
Наконец боль в мышцах начала отпускать. Бета сел на постели, осторожно разминаясь. Комната вся пропахла Салли, и Дон приоткрыл форточку, чтобы хоть чуть-чуть проветрить. Внизу мелькнула тень и тут же исчезла. Следят. Вспомнив про презерватив, Дон его снял и не без гордости отметил, сколько спермы успело скопиться. Молитвы были услышаны — презерватив не сполз и остался цел.
К тому моменту, как в дверь осторожно поскрёбся их альфа, Дон успел принять парочку таблеток — перестраховался, благо инструкция это допускала — и они даже подействовали. В голове окончательно прояснилось, а тело стало более послушным. Проветрив слегка комнату, Дон снова накрепко запер окно и бережно стёр с живота и груди Салли подсыхающее семя, а с ягодиц смазку. Сейчас Салли лежал под одеялом тихо, как мышка, но по тому, как снова начало учащаться его дыхание, стало понятно, что вот-вот опять начнётся.
Услышав голос Дензела за дверью, Салли привстал, но Дон его остановил.
— Не вставай, я сам открою. Лежи и отдыхай. Сейчас будет второй раунд.
Салли, страдальчески скривившись, уткнулся в подушку.
За дверью уже никого не было, кроме Дензела. Дон успел заметить, что краска местами содрана, и всё же дверь выдержала. Но особенно парня поразило, как выглядел их альфа — с мокрой головой, бледный, чуть вздрагивающий, но вполне собранный. Это он что ли всех разогнал? Как только смог? Ведь народу, судя по звукам, приглушённым изоляцией, было немало.
— Ты что ли нас охранял?
— Да. Я пришёл, увидел, как они толкутся, и решил перестраховаться. Потом зашёл в душевую, чтобы подготовиться и успокоиться — меня буквально трясло...
Дон выдохнул с облегчением. Пока его ожидания оправдываются, что не может не обнадёживать. Хорошо... Но радовался бета недолго.
Едва Дензел протиснулся в комнату — Дон не хотел, чтобы следом за их альфой прорвались другие, тени которых по-прежнему маячили возле лестницы — как его ноздри раздулись, втягивая запах Салли, зрачки резко расширились, и штурмовик шумно задышал, увидев омегу на разворошенной постели.
— Тихо-тихо! — вцепился в его руку Дон, придерживая. В светлых глазах друга он увидел знакомый огонёк острого вожделения. — Салли никуда не денется. И торопиться некуда — вся ночь впереди.
Дензел поджал губы и недовольно покосился на него. Наверняка учуял, насколько лихо они с Салли успели потрахаться... Верхняя губа дрогнула, на миг обнажив крупные клыки. Бета почувствовал, как на него начинает действовать сила альфы — инстинктивно он отшагнул, дрожа от бессознательного страха. Даже тренировки с трудом смогли его подготовить к такому — держаться было непросто. Не то, что в отряде на полигоне! Дон понял, что, как и для него, для Дензела феромоны Салли отличаются от феромонов остальных омег — вызывают более острую реакцию. А ведь на страховочных вечерах он даже не скалился. Почему? Ведь не из-за начавшегося же внезапно вторичного созревания!
Дон снова проверил, насколько надёжно заперта дверь. При этом он зорко следил за другом, который замер посреди комнаты, не сводя горящих глаз с их омежки. Дыхание альфы учащалось, из груди вырвался тихий рык. Салли отвечал не менее голодным взглядом. Ну всё, начинается.
— Спокойно, ребята, только спокойно, — начал распоряжаться бета, говоря как можно мягче. С альфами, которых накрывает одержимость, только так и надо. — Спешить не стоит. Денз, начинай раздеваться и готовься. Дыши ровнее, спокойнее. Ты же не хочешь, чтобы нашему Салли было больно? — Дензел мотнул головой. Ага, значит, всё слышит и понимает. — Вот и хорошо. Ты только не волнуйся и не дёргайся.
Альфа крепко зажмурился и тряхнул головой. Давление ослабло. Его руки сжимались в кулаки и разжимались. Он пытался взять себя в руки, и, похоже, что что-то сделать удаётся. Дензел кое-как выровнял дыхание и, стараясь не рвать пуговицы, начал расстёгивать рубашку.
Тут на кровати завозился Салли. То ли, учуяв альфу, начал полностью терять рассудок от заволакивающих разум инстинктов, то ли что-то ещё, но он снова начал тихонько скулить. Дон кинулся к нему, но был тут же схвачен за руку повыше локтя. Дон едва не взвыл от боли — пальцы Дензела впивались немилосердно. Рывок, и бета врезался спиной в дверь.
— Уйди, — прорычал альфа, и Дон понял, что дело дрянь.
— Нет, я не уйду. Я обещал, что присмотрю за вами — и буду присматривать.
— Ты нам не нужен. Уходи. — Рык стал грубее, более хриплым, а в светлых глазах сверкнула почти звериная ярость.
— Да что с тобой? — Дон недоумённо пригляделся к другу. Такого он не ожидал.
— Ты здесь лишний.
Говоря, Дензел не сводил с него глаз, ясно давая понять, что шутки кончились. И Дон понял, что его задача резко усложнилась. Наверно, именно это и имел в виду капитан Фрост, когда предупреждал его о проблемах с альфой. Похоже, что случилось то, чего он опасался — Дензел не просто чисто эмоционально запал на Салли. Инстинкты тоже говорят ему, что он нашёл самого подходящего партнёра для производства сильного потомства. Значит, он обязательно попытается пометить Салли и качественно довести дело до конца. А когда это безумие закончится и Дензел поймёт, что натворил, то придёт в ужас. Понятно, что Салли на него сердиться не будет, как и говорил тогда, но обоим от этого легче не станет. Инстинкты так просто на обочину не выбросишь... если дело только в них. В голове беты промелькнула ещё одна мысль, от которой стало совсем уж не по себе.
Однажды Дон прочитал в случайно попавшем ему в руки медицинском журнале о таком природно-общественном явлении, которое современные учёные называли "импринтинг". Это когда животные образовывали стабильные пары на всю жизнь. Причину такого явления выяснить до сих пор не удалось, но оказалось, что их раса тоже подвержена подобной странности, которая проявляется у альф, когда они встречают омегу, после первой же случки с которым вообще переставали реагировать на всех остальных. При этом их как магнитом начинало тянуть к этому омеге с самой первой встречи и только к нему. Случалось это достаточно редко — едва ли не реже, чем рождались омеги-"ненормалы". Легенды об импринтинге, который в до основания разрушенном Альхейне — от него остался только Союз Пяти — называли Истинным Предназначением, упоминались в старых сказках и запрещённых книгах, которые иногда удавалось достать. Объясняли его по-разному, но одно было неизменно: во время течки такие альфы всеми силами будут стремиться остаться со своим избранником наедине. Плюя на всё и вся. И это была не просто одержимость, когда альфа разрывается между защитой своего омеги и жгучим желанием спариться с ним. Альфа, поражённый импринтингом, был способен придавить сексуальные инстинкты до тех пор, пока не обезопасит себя и своего избранника. И даже самые близкие люди могут восприниматься им как препятствие и угроза. Неужели он сейчас наблюдает именно этот момент?
