— А чего не на дизеле? Я читал, что это достаточно мощный двигатель, почему его и начали внедрять на заводах.
— Слишком тяжёлая машина получится, да и больших мощностей для самолётов пока не надо — идут разработки и создаются опытные образцы. Дизель больше для паровозов или кораблей подойдёт, чтобы с паровым котлом не мучиться — вдруг рванёт. Ал мне, когда рассказывал, расчёты показывал, только я в них вообще не шарю. Но выглядит убедительно.
— И как успехи?
— Продвигаются потихоньку. Такие самолёты были бы очень полезны как в армии, так и на гражданке. Хороших дорог дальнего следования пока мало, железку тянуть — это время и огромный труд, а самолёту только площадка для взлёта и посадки нужна. Ал почти сразу этой идеей загорелся, когда увидел первые прототипы у себя на родине — там самые подходящие места для испытаний. Собственно, для этого он и приехал сюда учиться. Его колледж тоже участвует — собрался свой кружок энтузиастов, Ал его возглавляет, они уже закончили чертежи и вовсю строят свой самолёт. Пока деревянный. Летом собираются испытывать. Прототипы всё никак не могли нормально взлетать, им приделывали уйму лишнего, испытатели, бывало, калечились, и Ал очень внимательно все записи изучал, чтобы так же не промахнуться. И я уверен, что он-то точно успеха добьётся. Если хочешь, то сходим и посмотрим, что у ребят получилось.
— Не знаю, получится ли, — пожал плечами Салли, допивая чай. — Тобиас летом едет в экспедицию по следам армии Эрманариха Железного Клыка и подумывает взять меня с собой. Если я всё-таки останусь в городе, то сходим обязательно.
— Вот и договорились. И вот ещё что... — Рейган перестал улыбаться и нервно погладил блюдце. — Тебе стоит поучиться драться — не каждого можно отшить словами, а ты слишком хорошо пахнешь.
— А что я могу? Мы же маленькие и слабые...
— Если знать, куда бить, и поймать нужный момент, то всё получится. Думаю, что Ал и Дуг позволят тебе потренироваться на себе в свободное время. Мне же позволяют. Тут самое главное — не растеряться.
Салли вспомнил, как сумел отбиться от отца и не только.
— Тобиас меня спас в Викторане. Я сначала думал, что тот громила его одной левой заломает, а тут... Тоже учился на друзьях?
— Конечно. Мы друг другу всегда помогаем, и плевать на то, что втирают попы. Может, я и мелкий, но зато достаточно гибкий и быстрый. Ал и Дуг здоровенные и сильные, но кое-что не могут, что я могу, и я им помогаю там, где они сами не справляются. Близнецы, Кайл и Тоби тоже меня часто просят об одолжениях, и мы уже стали отличной командой. Как настоящая стая. Я знаю и других, которые тоже живут здравым смыслом, но только времена сейчас такие, что проще сорваться и вильнуть хвостом, чем сдержаться или просто взять на себя ответственность. Жизнь дорогая, в деревнях и прочей провинции скучно, а в большом городе много соблазнов. Вот народ и крутится, как может.
— А ты как в столицу попал? И почему постоянно нигде не живёшь? Ты же умный, я вижу, мог бы неплохо устроиться.
Рейган тяжело вздохнул и бросил усталый взгляд за окно, за которым снова пошёл снег.
— Нельзя мне нигде постоянно застревать, — тихо проговорил Двуликий. — Понимаешь, Салли... Меня ищут.
— За что?
— Я... человека убил. Причём непростого, а второй поклялся, что из-под земли меня достанет.
— Что? — Салли похолодел. Рейган... убийца? Да как так-то?!!
Рейган помолчал и начал рассказывать. Так же негромко и неторопливо.
— Мой папа Уилл был из города, который называется Давос. Это в восточной провинции недалеко от Гальяра. Родился и вырос в трущобах, был почти неграмотным. Уже в тринадцать лет он стал уличной проституткой, чтобы хоть как-то заработать на еду и угол. Другой жизни он не знал. Пытался стеречься, но в семнадцать лет всё-таки родил меня. Спустя три года у меня родились братья... Чудесные близняшки. Тоже омеги. И папе пришлось бежать.
— Почему?
— Когда я родился, ему стало тяжело, и он пришёл на работу в местный бордель — там за мной было кому присмотреть. Я почти не помню, как мы там жили — мелкий совсем был. Помню постоянную суету, кто-то любил кричать по поводу и без, меня то и дело куда-то усаживали и говорили сидеть смирно и не мешать... А потом папа всё-таки снова забеременел, хотя его настойкой поили. То ли просто не сработала, то ли слабая оказалась... Папа решил рожать, но об этом узнал хозяин и задумал убить моих братьев вместе с папой ещё до их рождения, а меня со временем пристроить к делу. Папа узнал об этом, и мы убежали. Я так понял, что мои братья были детьми какой-то важной местной шишки, и хозяин испугался неприятностей, если это всплывёт. До самых родов мы с папой мотались то тут то там, потом родились Реми и Якоб, и папа, как только они подросли, решил перебраться в какую-нибудь деревню, чтобы начать всё сначала.
За Давосом, в деревне под названием Салоники, нашёлся пустой дом, там мы и поселились. Пока папа работал по соседям или подрабатывал у местного фермера, я присматривал за братишками. Заботился о них. Было трудно, особенно зимой, но мы дружно жили. И некоторые соседи помогали. А потом, когда Реми и Якобу исполнилось по пять лет, в наш дом пришли чужаки.
Как я потом узнал, они были наёмными "быками" из города, которые когда-то знали папу, а сейчас нанялись к работорговцу и искали место, где можно оборудовать перевалочный пункт переправки живого товара. Давос имеет прямые связи с крупным портом на юге с давних времён, так что Салоники пришлись весьма кстати. Тем более, что наш дом был на самой окраине Салоников и подходил им. Оставалось только не привлекать лишнего внимания соседей, которые могли и шерифу донести, так что в основном пленников пригоняли по ночам, и надолго они не задерживались. А когда эти "быки" узнали папу, то пригрозили ему, что вернут хозяину, а нас продадут, если он не будет им помогать, обслуживать и всякое такое. Папа так боялся за нас, что согласился. Так мы и жили, пока папа не заболел зимой и не умер. Мне тогда уже было одиннадцать лет, и я взял всё хозяйство на себя — работы прибавилось, я начал делать что-то наравне с папой и многое уже умел.
Эти кобели, Рубеус и Арктос, были очень жестокими, постоянно нас шпыняли, часто присматривались, и я понял, что они уже прикидывают, за сколько нас можно продать. Пока им нужна была дармовая обслуга, они не торопились. Потом я начал созревать, и эти гады начали на меня поглядывать пристальнее. Но это было не самое страшное. — Двуликий передёрнул плечами. Дёрнулось и его лицо. — Во время второй течки меня изнасиловал Арктос, оценил по достоинству и сказал, что теперь я буду делать всё то же самое, что когда-то делал наш папа, если не хочу, чтобы моих братьев продали с ближайшей же партией или тоже... Но ведь они были ещё маленькие! — с отчаянием в голосе тихо воскликнул Двуликий. — И я согласился. Я терпел, как мог, и думал, как бы и куда уйти. А куда? К соседям? Так они не захотят с этими гадами связываться. В город? Так там гораздо опаснее, чем в деревне. Да и документов у нас никаких нет. Сбежать в соседнюю? Найдут — с братьями я далеко не уйду. И бросить их не мог. Потом Реми и Якоб тоже вступили в возраст созревания, а я понял, что со мной творится что-то странное. Иной раз чуть ли не на стену лез, и однажды братишки это заметили. Они то и дело видели, что со мной эти сволочи делают, и Реми понял, что со мной. Однажды, когда оба гада ушли по делам, Реми предложил мне помочь. Я испугался и начал было отказываться, но Якоб тоже начал просить, чтобы их первым был именно я, а не эти козлы. И я поддался — никогда не мог им отказать.
Прошло не так много времени, и однажды нас за этим делом застали Рубеус и Арктос — вернулись внезапно. Я-то думал, что их дня два не будет... Увидев, как я трахаюсь с Реми, они сперва остолбенели, а потом смекнули, что за меня можно выручить большие деньги. Я тогда не мог остановиться... Тут прибежал Якоб и попытался заслонить нас, но Рубеус так его ударил, что сломал шею. Только тогда я опомнился и велел Реми бежать, но Реми не смог — его схватил Арктос. Я не успел его отвлечь. Рубеус пригрозил, что если я начну рыпаться, то и Реми тоже пустят по рукам, а то и в бордель продадут. Я понял, что зря тянул, что надо бежать, а тут Реми укусил Арктоса и сумел вырваться. Но ненадолго — Арктос поймал его и случайно придушил. Когда я понял, что и Реми мёртв, я дико разозлился, схватил нож со стола и ударил. Я едва помню, как бил и бил ножом Арктоса, а Рубеус застыл, как оглушённый. Я пырнул и его, но серьёзно не достал. Он попытался меня схватить, но я вырвался и убежал. Рубеус всё кричал, что найдёт меня.
— Иво Милосердный... — Салли, слушая друга, едва верил в услышанное, однако Рейган не врал. Это выдавали его глаза, подёргивающиеся руки, запах и боль, что была видна в нём.
— Первое время мне было очень плохо, ведь я не смог спасти братьев... а папа просил беречь их. — Рейган украдкой смахнул выступившую на глазах влагу. — Они были единственным в жизни, что у меня оставалось хорошего. Я кое-как добрался до Давоса, потом на перекладных попал сюда. Крутился, как мог, работал, где мог, а потом с ребятами познакомился.
— Так ты боишься, что Рубеус может тебя найти?
— До сих пор. — Рейган сдвинул свю шапку на затылок и потёр лицо, будто стряхивая воспоминания. — Я знаю, что те, кто работает на работорговцев, так или иначе, но знакомы друг с другом, а такие, как я, большая редкость. Я не хочу стать игрушкой для какого-нибудь козла, потому и не живу нигде постоянно.
— Но как ты не побоялся связаться с нашими ребятами после того, что было?
— Так уж вышло. Когда я очухался и понял, что нахожусь у кого-то дома, а Дон меня начал убеждать, что всё в порядке, и они меня не обидят, я как-то сразу им поверил. И не обманулся. Когда я пошёл на поправку, то сам предложил им переспать со мной — в благодарность. У меня же ничего не было... И они заметили, что со мной не так. И пообещали, что сохранят мою тайну. Потом познакомили с друзьями... Я к тому времени уже устал от одиночества и был просто на седьмом небе от радости — хоть кому-то я стал нужен, пусть и такой ненормальный. Всё-таки есть в этом дерьмовом мире приличные люди. Пообтёрся в городе, научился жить. Да, бывает нелегко, но я же не один. — Рейган посмотрел на Салли с теплом в глазах. — И ты тоже. Ты теперь с нами, так что ничего не бойся. Если какой-нибудь гад посмеет тебя обидеть, то мы все вместе ему такое устроим, что навеки забудет, что ты вообще существуешь.
Салли помолчал и спросил:
— А ты не хочешь пойти учиться в школу? Я читал в газете, что сейчас это не проблема. Что общеобразовательные, что церковные...
Рейган усмехнулся.
— Ага, вот только на частную деньжищи нужны, каких у меня никогда не будет, и только там мало-мало безопасно, а в смешанной залететь или спалиться — раз плюнуть. Даже в храмовых школах. С нас спрашивают по-полной, прогулы из-за течки не засчитываются, а когда альфы и беты созревать начинают, у них чердак капитально течь начинает, и они пользуются любым поводом, чтобы вдуть любому подвернувшемуся под руку омеге. Уж лучше я с ребятами покручусь, послушаю, что они между собой обсуждают, чем налечу раньше, чем надо. Да и с друзьями веселее. Может, я и не самый учёный, но зато парни так всё объясняют, что мне проще понять и запомнить. Тоби меня грамоте учил, Альвар математике, Дуг — драться... Так лучше, и никакой школы не надо.
— И ты не боишься, что тебя могут схватить и продать?
— Пусть сперва поймают, — фыркнул Двуликий, немного оживившись. — Я быстро бегаю и хорошо знаю, где лучше спрятаться и переждать. Пока жизнь не начнёт меняться по-настоящему, нашему брату надо держать ухо востро и нос по ветру.
Салли смотрел на сородича и всё больше проникался к нему уважением. Вот с кого следует брать пример, чтобы не пропасть здесь с концами!
Когда Тобиас, заметно волнуясь, вернулся домой, то застал супруга за оживлённым разговором с Рейганом и Оскаром. Артур тоже сидел рядом — на коленях у Салли — и слушал, навострив уши. От этого зрелища у историка потеплело на сердце.
— ...и он прямо перед алтарём обратился ко всем присутствующим, — говорил Салли. — Он произнёс такую зажигательную речь, что она запустила огонь Революции Омег по всей нашей стране.
— Правда? — ахнул Оскар. — И что такого он сказал?
— Когда каноник обратился к Осгуду с вопросом, согласен ли он признать главенство своего мужа, то дерзко отказался. В храме тут же стало тихо, и Осгуд обратился ко всем присутствующим. Он рассказал обо всех постыдных и жутких деяниях своего жениха и его родни, заявил, что не намерен вручать свои душу и тело такому негодяю, и призвал всех последовать своему примеру. Сказал, что зря альфы и беты считают себя избранными и Высшими. Что на самом деле без нас они никто. Что пока мы не покажем им это, они так и будут пригибать нас к земле. Договорив, он достал из-под камзола острый нож и вонзил его себе прямо в сердце.
— Светлейший, как он смог?..
— Осгуд предпочёл умереть, но не осквернить себя таким замужеством. Перед тем, как его повели под венец, он встретил человека, которого искренне полюбил, но этого бету казнили по ложному обвинению. И вскоре точно так же перед алтарём убил себя ещё один омега. Потом всё началось всерьёз, и начали погибать и дети. Папа рассказывал, что решиться на этот шаг нашим было непросто, но они были полны решимости выполнить призыв Осгуда. Потом этот огонь перекинулся и на наших соседей. Поняв, что силой и принуждением этот пожар не остановить, наши богачи свергли прогнившую монархию и провозгласили всеобщее равенство, чтобы омеги перестали убивать их, себя и своих детей.
— Но почему до сих пор ничего не меняется? — нахмурился Оскар. — После того, что случилось с нашим Арти...
— Во-первых, времени прошло слишком мало, а, во-вторых, власти оправдывают это тем, что на всё рук и грамотных людей не хватает. И не одно поколение росло и воспитывалось на старых канонах. Так просто это всё не переломить. — Тобиас начал расстёгиваться. — Тем не менее, меня уже начинает это настораживать.
— Тобиас! — Салли торопливо ссадил Артура с колен и кинулся встречать мужа. — Ну, как отчёт?
— Последний нерв вымотал, — вздохнул историк. — И не по поводу нашей поездки, а по поводу самой экспедиции. Её снова грозятся переносить, и если это произойдёт, то мы толком не подготовимся. Доктор Тьюринг чуть горло не сорвал, пытаясь перекричать Гоббсона, Аленсио тоже свои пять медяков умудрился вставить... Завтра снова вернёмся к этому вопросу, а мне придётся засесть в архивы, так что про подработку придётся пока забыть.
— Ну, ничего, Рейган поможет мне работу найти... — попытался подбодрить мужа Салли.
— Не так быстро, — нахмурился бета. — Сначала ты получишь паспорт, а там уже будет видно. К тому же скоро твой отец нагрянет, и пока мы с ним не разберёмся...
— Уже??? — побледнел Салли, вцепившись в жилет мужа.
— В университете, стоило заикнуться, что я женился, на меня уж как-то странно посмотрели. Значит, наводку им уже кинули. Ждём гостей и думаем, как будем отбиваться.
