— Я думаю, ты все-таки был Наследником Слизерина, ты, урод с Парселтангом, — усмехнулся Гэри, который посещал Хогвартс на втором курсе Гарри.
Когда Гарри поднял на него глаза, он продолжил.
— Ты, вероятно, тоже убил Диггори. Он стоил десятерых таких, как вы, Поттер.
Это было грубо, подумал Гарри. Но он почувствовал свое расширенное чувство осознания, которое обеспечило некоторую необходимую передышку после всех оскорблений.
— Я слышал, что из-за тебя убили твоего крестного отца, — сказал Райан, выглядя немного больным.
Оуэн тут же добавил:
— Разве этого не было достаточно, чтобы твоих родителей убили?
— Почему Сам-Знаешь-Кто охотился за тобой в первую очередь? Что ты за монстр? — спросил Суреш.
— На самом деле никому до тебя нет дела, — сказал Оуэн. — Они заботятся только о Мальчике, Который Выжил.
— Твоя мать была настоящим блюдом — жаль, что она была грязнокровкой, — сказала Рене. "Это ерунда", — подумал Гарри. С каждым днем я слышу от Вальбурги все хуже и хуже.
— Почему мы никогда не слышим о ваших маггловских отношениях? Что они вообще с тобой сделали? — издевался Гэри.
Гарри резко вдохнул. Должно быть, это был еще один слух из Хогвартса. Он изменил свое намерение просто для того, чтобы позволить оскорблениям проходить в пределах его поля зрения.
— Не могли бы вы представить меня Гермионе Грейнджер? Я бы вошел в ее Тайную комнату в любое время, — продолжил Гэри. Гарри пришлось неохотно восхититься неожиданной темной чертой хаффлпаффца.
— Так Рон Уизли готовил тебя для своей сестры? Я слышала, вы жили в одной спальне, — крикнула Рене, и Гарри на самом деле ухмыльнулся.
Оуэн быстро вмешался и сказал:
— Не раньше, чем Дамблдор вломил ему. Я думаю, он искал следующего Гриндельвальда.
— Или, может быть, Хагрид сначала ослабил его, — добавил Гэри.
— Вау, ты худший хаффлпаффец на свете, — выпалил Гарри, который до этого молчал, и Гэри расхохотался.
Некоторое напряжение, казалось, спало. Гарри заметил, что большинство его товарищей по команде не сказали ни слова — даже Джанет.
Таттл наконец вмешался:
— Как у тебя дела, Поттер?
— На самом деле, лучше, чем я ожидал. Сегодняшний матч был невеселым, но Оуэн был прав, сделав это. Если бы это случилось во время матча, и я не был готов, я не знаю, как бы я справился с этим. Оуэн может сказать тебе, что я сопротивлялся.
— На самом деле это было хорошо, — возразил Оуэн. — Тебе нужно сильно ударить в ответ, если кто-то попытается это сделать. А потом поймать Снитч просто назло им.
— Мерлин, ты жесток! — сказала Джанет. — А мы-то думали, что ты такой просвещенный.
— Ладно, хватит, — рявкнула Таттл. — Хорошая работа сегодня, увидимся завтра.
К Гарри, который все еще стоял впереди, немедленно подошли все, кто его оскорбил. Все они извинились, а Гарри ободряюще улыбнулся и поблагодарил их.
— Но, Гэри, вау! — сказал он. — У тебя есть темная полоса.
— Никто не подозревает Барсука, — лукаво сказал он.
На этот раз Гарри не подстерегли перед тем, как он принял душ, но к нему подошла Лара, когда он вышел в чистой одежде.
— С тобой все в порядке? — спросила она. — Райан рассказал мне о тренировке.
— Да, я в порядке. Я рад, что Оуэн сделал это.
Она положила руку ему на плечо и сказала:
— Я рада. — Затем она протянула ему конверт и сказала: — Вот ваши билеты. Это два набора по четыре штуки, в разных секциях.
— Идеально, — ответил он. — Я направляюсь в Хогвартс, чтобы навестить моего старого профессора, и я хочу подарить ей подарок.
— Это мило с твоей стороны, — сказала она, улыбаясь. — И, кстати, твои мантии готовы. — Она указала на большую коробку перед окном. — Ты наденешь их завтра, когда мы будем фотографироваться, сразу после обеда.
— Великолепно, я не могу дождаться. — У него было искушение примерить их, но он уже опаздывал на встречу с профессором МакГонагалл, поэтому он отправился на Лету прямо в ее кабинет.
— Гарри, добро пожаловать! — сказала она. — Позвольте мне просто закончить с этой бумажной работой, и я поприветствую вас должным образом.
Райан, который все еще выглядел немного больным, пошел с Гарри к зданию.
— Мне так жаль, что тебе пришлось это вынести. Жаль, что я не догадался предупредить тебя. Я имею в виду, над всеми нами жестоко издевались, но ты гораздо более серьезная мишень.
— Наверное, это даже к лучшему, что Оуэн набросился на меня без предупреждения, — признал Гарри.
Джанет сказала:
— На самом деле я испытываю облегчение, узнав, что моему остроумию есть предел. Я даже не мог придумать, что сказать.
— Ну, дай мне знать, если что-нибудь придумаешь, — ответил Гарри. — Я бы предпочел услышать это от тебя, чем от игрока соперника.
— Не торопитесь, профессор. Я счастлив просто постоять на одном месте несколько минут.
— Сколько раз я говорила тебе называть меня Минервой? — упрекнула она, не отрываясь от своего пергамента.
— Извините, Гермиона продолжает отучать меня от этой привычки. "Только потому, что вы бросили школу, это не дает вам права называть профессоров по именам", — передразнил он. — Но я думаю, что в основном она просто завидует — тому, что ей дали имя, а не тому, что она бросила школу.
Минерва рассмеялась, безмолвно используя свою палочку, чтобы высушить пергамент, который она только что подписала.
— Я все еще поражена, что мы вытащили ее отсюда, — сказала она. — Я боялась, что нам придется изменить защиту замка, чтобы оторвать ее от библиотеки.
Услышав, как Минерва упомянула обереги Хогвартса, Гарри что-то пощекотало в мозгу, но он не мог понять, что именно.
Она встала из-за стола и обошла вокруг, чтобы как следует обнять Гарри.
— Приятно видеть тебя, Гарри. Спасибо, что думаешь обо мне.
— В последнее время я часто думаю о вас, теперь, когда я весь день на метле. Я чувствую, что обязан вам всей своей карьерой в квиддиче.
— Вот это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышала, — сказала она. — Все, что я сделала, это признал твой талант и нарушила несколько правил, чтобы ты попал в домашнюю команду на год раньше. И, по правде говоря, это было полностью из личных интересов Гриффиндора — к тому времени мы уже несколько лет подряд проигрывали Кубок. Хотя теперь тебе предстоит прервать гораздо более длинную серию поражений.
— Это кажется трудной задачей, — ответил Гарри. — Моя цель в этом сезоне — просто помочь выигрывать матчи и улучшить рейтинг команды.
— Да, я полагаю, тебя уже просили сделать невозможное больше раз, чем большинство. Но, пожалуйста, давай посидим у огня. Я хочу больше услышать о твоей новой карьере, — с энтузиазмом сказала она.
Они сели, и она сказала:
— Во-первых, поздравляю с уходом из Министерства и вступлением в "Пушки". В то время я молчала, но я не думала, что это была хорошая идея бросить школу и сразу же начать обучение на аврора — и я говорю это не просто как ваш бывший профессор. Тебе нужно было немного повеселиться, ради Мерлина!
Гарри немного расслабился и сказал:
— Спасибо, для меня много значит слышать это от тебя. Когда "Пророк" ложно сообщил, что я уволился из Министерства и присоединился к "Пушкам", я понял, как сильно скучал по игре в квиддич, и что я просто хотел хоть раз хорошо провести время. — Он не использовал слово "пудинг", как в случае с Кингсли, поскольку оно приобрело второстепенное значение.
— Конечно, сейчас я разрываюсь — я всегда была сторонницей Сороки, — сказала она. — Хотя я отправила Чиффлу жесткое письмо, когда он оклеветал тебя в "Пророке" на прошлой неделе.
— Спасибо, что прикрываешь меня, — улыбнулся Гарри. — Я признаю, что это тоже меня разозлило. — Вытащив билет из конверта, который он все еще держал в руках, он добавил: — К счастью, вам не придется болеть за "Сороки" в эти выходные. Сможете ли вы посмотреть, как я играю против "Фэлконс" в субботу? Для меня было бы честью видеть вас там.
Лицо Минервы смягчилось, и она сказала:
— Почему, Гарри, я тронута. На самом деле я боролась за билет, но они были распроданы. Я бы с удовольствием присутствовала.
— Я так рад, — сказал Гарри, протягивая ей это. — Мне все еще нужно раздать остальных, но ты, вероятно, будешь сидеть с Роном, Джорджем и Ли Джорданом.
— Это звучит идеально. Я с удовольствием послушаю комментарии Джордана без необходимости устраивать шоу, ругая его, — призналась она. — Так расскажи мне больше о своем обучении.
Гарри подробно рассказал о своей новой жизни в качестве игрока Пушек. Он рассказал ей о своей Серебряной стреле и обо всех методах обучения, которые использовал Оуэн — она была очарована гарнитурой и очками. Он даже рассказал ей об инциденте со Снитчботтомом, что заставило ее от души рассмеяться.
— И ты больше не носишь очки, — заметила она. — Прости меня за то, что я это говорю, но это больше, чем когда-либо, напоминает мне о твоей матери, когда я вижу твои глаза без очков перед ними.
— Насчет этого... — начал Гарри. — Почему никто в Хогвартсе не сказал мне, что я могу исправить свое зрение волшебным образом?
Минерва выглядела немного пристыженной.
— Мне жаль, Гарри. Я хотел что-то сказать, и Поппи тоже, но Альбус велел нам этого не делать. Он слишком боялся, что твоя кровь попадет не в те руки.
Гарри разочарованно покачал головой.
— Полагаю, я не удивлен, но хотел бы я иметь какое-то право голоса в этом вопросе. Оптимант, который лечил меня, был явно выше всяких похвал, и моя кровь соприкасалась только с сосудами, которые я сам наколдовал. Конечно, Дамблдор мог бы сопровождать меня и наблюдать за процедурой.
Минерва кивнула.
— Ты прав, конечно. Я всегда буду сожалеть, что слишком доверяла его решениям относительно тебя. — Она взглянула на портрет спящего над своим столом.
Они оба знали, что она имела в виду: позволить Гарри воспитываться Дурслями. Минерва призналась после войны, что она позволила Альбусу оставить его на пороге их дома, несмотря на ее сильные опасения, и что она была вне себя, когда Гарри появился в Хогвартсе, демонстрируя все признаки пренебрежения.
Гарри простил ее. Невозможно было представить, как могла бы сложиться его жизнь, если бы он рос в любящей семье, и он не видел особого смысла затаивать обиду. Он тоже когда-то считал Дамблдора непогрешимым.
— Что сделано, то сделано, — сказал он. — К счастью, Волдеморту и в голову не пришло забрать у меня очки.
— Великий Годрик! — воскликнула Минерва. — Как мы раньше об этом не подумали? Слава богу, Волдеморт тоже никогда этого не делал.
— Маленькие милости, — сказал он, и на короткое время воцарилось неловкое молчание. Но, к счастью, в животе у него громко заурчало, и они оба рассмеялись.
— Ты, должно быть, проголодался, — сказала она. — Может, мне попросить домашних эльфов принести ужин?
К своему собственному удивлению, Гарри сказал:
— Вообще-то, я бы с удовольствием поужинал в Большом зале, — и Минерва тоже подняла бровь. Несмотря на то, что Гарри провел много времени в Хогвартсе в прошлом году, он никогда не обедал в Большом зале. Было слишком много воспоминаний о последней битве.
— Тогда ладно, — сказала она без комментариев, и они оба встали и вышли из офиса. — Конечно, это будет всего лишь горстка профессоров. Летом здесь довольно тихо.
— Звучит заманчиво, — ответил он, и они вместе направились в Большой зал.
Он проводил мало времени в общественных местах во время своих визитов, чтобы увидеть Джинни и других своих друзей, все еще учившихся в Хогвартсе. Его обычная процедура заключалась в том, чтобы войти через Кабанью Голову и выйти в Комнату Требований, которую Джинни в значительной степени реквизировала. И как капитан по квиддичу, она имела доступ в ванную префектов, которой они с Гарри с энтузиазмом пользовались — к счастью, без помех со стороны Плаксы Миртл, насколько им было известно.
Но теперь, когда он спускался по главной лестнице в Вестибюль, ему невольно вспомнился хаос и разрушения Битвы за Хогвартс. Его сердце учащенно забилось, вспомнив хаос битвы, а также его одинокую прогулку вниз по той же лестнице, когда он думал, что вот-вот умрет.
Буйство болезненных воспоминаний угрожало захлестнуть его, но Гарри обнаружил, что автоматически расширяется в своем сознании, и спокойствие овладело им, когда он переступил порог Большого зала.
В последний раз, когда он видел эту комнату, она была в руинах. Он был вне себя от усталости после дня, который начался более двадцати четырех часов назад, когда они покинули коттедж "Шелл", чтобы проникнуть в Гринготтс. Он буквально восстал из мертвых, и после победы над Волдемортом он провел, казалось, часы, утешая скорбящих на фоне своего собственного глубокого горя.
Гарри ощутил, казалось бы, противоречивые ощущения травмы и подъема, когда его обрывочные воспоминания соприкоснулись с его более широким чувством осознания. Какая-то часть его хотела заплакать, и он не мог бы сказать, было ли это от горя или от восторга.
Летом длинные столы отсутствовали, как и высокий стол, за которым обычно сидели профессора. На их месте стоял круглый стол, который Гарри помнил по тихим рождественским каникулам, которые он провел в замке. Минерва наколдовала стул для Гарри рядом со своим, и сидящие профессора автоматически сдвинулись вместе со столом, когда он вырос, чтобы вместить дополнительные места.
Профессор Флитвик посмотрел на Гарри со стула, который раньше был рядом с креслом Минервы.
— Гарри! Как я рад тебя видеть!
Прежде чем Гарри успел ответить, другие профессора громко приветствовали его, и он быстро был подавлен, пытаясь поприветствовать всех. Но Минерва шикнула на них и сказала:
— Мальчик весь день был на метле, и ему нужно поесть.
Благодарный за ее вмешательство, Гарри наполнил свою тарелку и принялся с аппетитом есть. Волна ностальгии накрыла его, когда он съел все свои любимые блюда. Казалось почти святотатством, что Кричер учил эльфов Хогвартса готовить пиццу, но он обещал Невиллу, и, конечно, он знал, что студентам это понравится.
Покончив с первой порцией, он повернулся к Минерве и сказал:
— У меня к тебе просьба от Невилла. — Она выглядела удивленной, и он продолжил. — Он хочет, чтобы мой домашний эльф Кричер научил эльфов Хогвартса готовить пиццу. Возможно, не как обычное блюдо, если вы хотите сохранить нынешние кулинарные традиции, но, по крайней мере, как то, что студенты могут пронести в общие комнаты после матча по квиддичу.
— Это отличная идея, — сказала Минерва. — Лично я за то, чтобы подавать его во время еды, но некоторые чистокровные родители закатили бы истерику, а я не хочу принимать стаю Ревунов. Но если мы сделаем это доступным по неофициальным каналам, студенты в конечном итоге потребуют этого.
— Какой слизеринкой ты стала! — ухмыльнулся он.
— Да, я полагаю, что в конце концов я кое-чему научилась у Северуса, — призналась она.
Гарри наслаждался дружеской беседой с другими профессорами. На какое-то время он был монополизирован мадам Хуч, которая хотела услышать все о его тренировках по квиддичу. Он с удовольствием рассказал ей о своей метле "Серебряная стрела", и ее обычно ястребиные глаза стали большими, как блюдца. Он внутренне решил пригласить ее на домашнюю игру и позволить ей попробовать себя в ней.
