В центральный зал они зашли вместе, чуть ли не под ручку, вызывая волны недоуменного шепота. Поискав глазами огрызок своей группы, Рена быстренько спряталась за спину Нейджи. Остальные шиноби уже строились в ровные ряды, стараясь кучковаться по своим командам или селениям. Руководства еще видно не было, только наставники переговаривались тихими голосами и обсуждали успехи или неудачи своих подопечных.

— Ты где была? — Нейджи оглянулся на нее. — Я заходил за тобой, но ты уже куда-то ушла. И что у тебя с дверью случилось?

Рена дернула плечом.

— Дрянь какая-то снилась, выходила на улицу мозги проветрить.

Нейджи, принимая максимально незаинтересованный вид, поинтересовался:

— Опять кошмары?

— Ты приснился под ручку с Гаем на романтическом пикнике в Сунне, а Гаара в кружевном платьице из розовой тафты накрывал вам стол, — злорадно ответила она. — Я же говорю, дрянь всякая.

Нейджи усмехнулся.

— Юмор у тебя какой-то однообразный, ну да ладно. А с дверью-то что? Опять с кем-то повздорила?

Она зевнула.

— Да нет. Просто торопилась поскорее на свежий воздух, вот и хлопнула ею сверх положенного.

— Да-а... Хорошо же ты ей хлопнула, раз петли выломаны в обратную сторону, — Нейджи опять улыбнулся.

— Ой, да с кем не бывает, — только сейчас Рена обратила внимание на то, что Тен-Тен нет. — Слушай, а где эта?

— Какая "эта"? — Нейджи нахмурился.

Рена скривилась, но все-таки выдавила из себя:

— Тен-Тен.

— Она проиграла, и сейчас ей оказывают помощь.

— Она нормально бой отработала?

Нейджи вздохнул:

— К сожалению, не очень. Она сражалась против сестры Гаары, и ей не повезло.

Рена вспомнила красивую злобную блондинку и свою с ней стычку в женской душевой. Рука у Темари была тяжелая, и она определенно знала куда бить, так что, имея представление о разнице в силе между двумя куноичи, Рена даже немного посочувствовала своей временной напарнице.

— Сильно ей досталось?

— Кому? Темари?

Рена опять поморщилась.

— Нейджи, не беси меня. Мне чужие шиноби глубоко до задницы. И хоть я с Тен-Тен не поладила, но все-таки я отработала с вами экзамен и мы не поубивали друг друга за эту неделю.

Ее собеседник посмотрел на нее с огромным удивлением.

— Ого, ты меня прямо-таки сейчас поразила!

Рена опять поморщилась и держала на лице гримасу до тех пор, пока Нейджи не соизволил ответить.

— С ней все будет хорошо. Пару дней в медкорпусе пойдут Тен-Тен на пользу. Думаю, что к началу финального этапа она будет уже совсем здорова и сможет прийти на арену поболеть за нас.

— Ясно.

Разговор пришлось прервать, потому что наконец-то появился Хокаге. Шепотки в зале утихли, и все с ожиданием уставились на главу Конохи. Откашлявшись, он начал свою речь:

— Сегодня здесь собрались те шиноби, которые проявили свои боевые и личностные качества. Я знаю, что дорога по ранговой лестнице трудна, но сегодня вы стали на одну ступень ближе к заветной цели. Я хочу отдельно отметить тех, кто не смог преодолеть свою слабость или кому не повезло столкнуться с серьезным противником. Жизнь трудна, и повороты ее непредсказуемы, так что каждому из нас нужно быть готовыми к столкновению с серьезным противником. Не стоит уповать на то, что ваши враги всегда будут соответствовать вашему уровню. За эти несколько дней кто-то потерял своих напарников... Я сочувствую вашей утрате, но таков путь воина. И мы каждый день и каждый час должны быть готовы не только к собственной смерти, но и к потери своих боевых товарищей. Я верю, что каждый из вас хорошо усвоил преподнесенные уроки. Я желаю вам стойкости и мужества, ведь остался лишь один шаг к намеченной вами цели, и вы обязаны все преодолеть. Таков наш путь ниндзя.

Слух у Рены моментально отключился. Она полностью ушла в свои мысли, пытаясь разобраться во всем том дерьме, в котором она вымазалась по уши за последнюю неделю. В течение последнего года ей удавалось избегать серьезных неприятностей, но именно здесь она их нашла в полном объеме и во всех возможных видах. Сознание лишь изредка вычленяло в речи Хокаге отдельные фразы. Она всегда ненавидела всю эту пафосную ерунду с речами и воззваниями, а сейчас, когда все были усталые, грязные и злые, эти официальные речовки вызывали только раздражение и мысль о том, что над ними просто утонченно издеваются. Она стояла с трудом, чувствуя, как спина раскалывается от острой боли. Хотелось курить.

Церемонию оглашения списка тех, кто прошел экзамен, и перечень последующих правил проведения экзамена Рена слушала вполуха, хотя во взгляде старого Хокаге явно читалось "Я для кого, паршивка, распинаюсь?!" Но Рена это как-то проигнорировала, вычленив главное — она тоже прошла, а на остальную словесную шелуху ей уже не хватило внимания.

По окончанию этого небольшого полуторачасового выступления все начали потихоньку расходиться. Окинув зал пристальным взглядом, Рена обратила внимание, насколько поредели ряды претендентов на звание чуунина. А те, кто остался, почти все были потрепанные, поцарапанные, избитые и уставшие. Только единицы казались неповрежденными и вполне отдохнувшими — Нейджи, Гаара и его родственнички, Абураме и еще пара лиц...

— Ты куда сейчас? — спросил догнавший ее уже в общем коридоре и как ни в чем не бывало пристроившийся рядом Нейджи.

— Домой, — неприветливо буркнула Рена, прекрасно понимая, что закатывать скандал о проведенной им принудительной беседе не стоило, хотя ей ужасно хотелось вцепиться ему в глаза.

— Я провожу? — поинтересовался он со странной робостью.

— Проводи, — чуть теплее согласилась она, с удовольствием наблюдая, как наливаются кровью глаза внешне невозмутимого Гаары, который так некстати стоял рядом и следил за ней взглядом. Она взяла Нейджи под руку и потерлась щекой об его плечо, что он вынес, только сцепив зубы.

Краем глаза она наблюдала, как Темари что-то робко лепечет Гааре и от чего-то явно отговаривает. Несколько раз она протягивала руку, желая его коснуться, но каждый раз отдергивала, будто обжигаясь. Гаара смотрел на Рену и нехорошо скалился, а под ее кожей опять тягуче, но чисто запела струна его резонанса. На помощь своей сестре поспешил и Канкуро, загораживая обзор Гаары и прерывая их зрительный контакт. Вместе они смогли отговорить его от немедленных действий в сторону не в меру наглой особы. Гаара их внимательно выслушал, неохотно кивнул и отвернулся. Похоже, он решил их послушаться. Странно.

"Гаара, а ты умеешь притворяться, — с удивлением подумала Рена, уходя в один из боковых коридоров. — Когда хочешь, ты можешь держать себя в узде. Как любопытно!"

— Где ты живешь? — спросил ничего не заметивший Нейджи, аккуратно стряхивая ее руки со своего плеча.

— На окраине Конохи. Знаешь усадьбу на оздоровительных горячих ключах?

— Да.

— Это и есть мой дом.

Нейджи тихонько присвистнул:

— Ничего себе!

— Тебя что-то смущает? — невинно похлопала ресницами Рена. Ее приемная семья хоть и не принадлежала ни к одному Роду, но была хорошо обеспечена, даже слишком. Ей всегда казалось странным, что после их смерти не объявилось больше наследников. Как будто приемные отец и мать нарисовались из воздуха сразу с имением. Хотя все дело могло быть в том, что поместье им пожаловали за какие-то заслуги, а его в свою очередь у кого-то конфисковали. Но в документах на дом и землю не значилось никаких имен, кроме фамилии чиновника, который заверял сделку и имени того самого... который... "Ненавижу! Хватит об этом думать!" — Рена едва слышно скрипнула зубами и с усилием прервала поток воспоминаний.

— Нет-нет! — излишне поспешно постарался замять конфуз Нейджи — ему было неловко оттого, что он позволил себе чрезмерную реакцию на информацию о месте жительства своей временной подчиненной. Это было неприлично.

Рена же опять сделала вид, что ничего не заметила.

— Ладно. Я не собираюсь торчать тут больше необходимого — мне эта Башня остохренела дальше некуда, — чтобы подчеркнуть свое отношение к этому месту, Рена резко рубанула воздух ребром ладони.

— Да ладно тебе, не переживай из-за ерунды.

— Пойдем сначала наверх — я соберу свои пожитки, а потом двинемся по домам. Ты даже представить себе не можешь, как сильно я хочу домой!

Нейджи пожал плечами — ему-то как раз домой не особенно и хотелось. Там его ждала рафинированная вежливость родственников, надменность представителей Главной Ветви и обреченная покорность Младших. Дом его дяди, в котором его последнее время заставляли жить из-за его успехов в изучении родовых техник, был красивым и роскошным, но чужим до последнего своего гвоздя. Особым издевательством для его самолюбия и гордости была его обязанность прислуживать Хинате — он бы с большим удовольствием занимался с младшей сестрой Ханаби, которая делала замечательные успехи. Его злило то, что посредственность готовится возглавить Клан, а талантливую младшую ждет лишь получение печати подчинения. Хотя ходили слухи, что Глава мог поступиться традицией ради общего блага.

— Хорошо, — согласился Нейджи. — Я пойду с тобой, помогу собраться.

— А тебе самому собираться не нужно? — удивилась Рена. — Или, например, сопроводить покалеченную часть своего коллектива, орошая путь скупыми мужскими слезами?

— Нет. Я не брал с собой столько барахла, как ты, — только самое необходимое, что можно все время носить при себе. И не думаю, что медицинская бригада, которая занимается эвакуацией пострадавших, нуждается в моем присутствии.

— То, что ты назвал барахлом, позволило мне привести себя в порядок и не мариноваться в собственном поту и грязи. И не выдавать себя за сотню шагов вонью немытого тела. В отличие от некоторых, — язвительно процедила Рена.

Это высказывание заставило Нейджи залиться густой краской и вспомнить, когда он в последний раз менял одежду. Душ, конечно, приносил облегчение, но его благотворное влияние почти полностью нивелировалось, когда он был вынужден опять надевать несвежие тряпки. Поэтому он замолчал и больше не возражал против ее дополнительного снаряжения, все равно не ему это все нести.

Когда они подошли к двери, Нейджи с укоризной посмотрел на уныло приставленную к дверному проему дверь, но от комментариев отказался. Рене хватило такта все-таки смутиться. Она взялась за сломанную деталь интерьера и скромненько поставила под стенку в коридоре. Перешагнув порог, она быстро собрала рюкзак, не забыв ни одной вещи, даже самой ненужной, которую собиралась донести до ближайшей мусорки. Нет, она не была жадиной или безумной аккуратисткой — все из-за того, что она слишком хорошо знала, что можно сделать с помощью вещи, принадлежавшей кому-либо в прошлом. Самое безобидное, что было в том списке, — это выследить. Вещи, которыми кто-то пользовался, особенно личные, запечатлевали уникальный запах владельца, а то и получали слепок ауры. Узкоспециализированные сенсоры легко могли отследить по вещи ее хозяина.

За время сборов Рены Нейджи не отлипал от косяка двери, внимательно наблюдая за каждым ее жестом. Как будто нарочно она наклонялась, изгибалась и потягивалась так искусно, что заподозрить ее в умышленном флирте было невозможно, но с другой стороны, смотреть на это заманчивое зрелище для медленно звереющего от отвращения Нейджи было невыносимо.

"Дрянь! Тебя бы на сеновал, чтоб знала свое место. Или на цепь посадить, как бешеную суку... Такая молоденькая, а ведет себя как потаскуха. Бесит! За что Хирузен так наказал меня?" — зло думал Нейджи, внешне оставаясь совершенно спокойным.

Ничего не подозревающая о его мыслях Рена продолжала вертеться по комнате, быстро наводя после себя порядок.

— Ну, вот и все. Я готова, — отрапортовала она. — Пойдем?

— Да...

Молодые люди опять прошли по коридорам и лестницам, прошли через холл и вышли на свежий воздух. Пересекли двор они уже последними. Служитель Башни сразу же за их спинами захлопнул тяжелые створки ворот и загремел железным засовом. Они стояли возле самой кромки леса — еще несколько шагов, и его тень укроет их прохладной ладонью.

Легкий ветер слегка шелестел листвой, из леса доносились приглушенные звуки. Над верхушками деревьев уже вовсю полыхала заря. Лес, до этого темный и полный невысказанной угрозы, будто вздохнул с облегчением, избавившись от своего мрачного амплуа. Древние колоссы деревьев были вызолочены утренним солнышком и стали похожи на старых мудрых великанов. В их спутанных ветвях сновали белки, стрекоча и ругаясь, торопясь за день сделать как можно больше. Птичий хор оглушал своим многообразием и хаосом голосов — каждая пичуга стремилась перепеть-переорать своих конкуренток. И лишь подлесок оставался все таким же темным и сырым, будто говоря: "Темнота и холод лишь на время отступили, но обязательно вернуться. Да, они проиграли бой, но война останется за ними". В кустах запутались серые клочья тумана, похожие на комковатую мокрую вату, но и они постепенно таяли под горячими лучами. Рена смотрела на тонкие спицы света, которые пронзали лес до самой травы, находя лазейки в густой кроне, и не могла оторвать взгляда от противоречивой красоты легендарного древнего леса.

Непроизвольно она закрыла глаза и открыла уже тсукиган с семью алыми кольцами. Мир вокруг нее дрогнул и изменился. Лес превратился в зеленое стекло, а свет стал твердыми трещинами на его поверхности. Она всей кожей ощутила, как корни капля за каплей собирают пролитую за эти дни кровь, смешанную с росой и слезами. Высоко в небе она увидела смутные, едва различимые очертания Провала в серебристом ореоле истекающей из него энергии. Он был как застывший темный колодец, до краев наполненный черной водой, вечный и монолитный, а ореол вокруг него сегодня больше был похож на обод огромного неровного колеса. Еще никогда она не различала его так ясно — обычно она ощущала лишь его присутствие, смутную тревогу и тоску. Когда она смотрела на него, то ощущала его мягкое притяжение, будто прохладная ладонь взяла ее за сердце и влекла к себе. Чем дольше она смотрела, тем лучше чувствовала, как тонкая красная ниточка связывает ее и... и это. Провал — это и были те ворота, за которые все рано или поздно уйдут. Темный колодец обдирал с умирающего все лишнее, отбрасывая жизненную силу обратно в мир, но забирая по ту сторону все остальное. Что находилось за его гранью, было вне понимания смертных. Говорили, что аватара Бога Смерти на самом деле всего лишь персонифицированный Провал. Каждое мгновение в Рене умирала какая-то часть, пусть и ничтожно малая, но клетка за клеткой она теряла саму себя, изменяясь и истаивая, как лед над свечой. Когда она смотрела в эту ждущую бездну, она ощущала, как бездна смотрит в ответ, и взгляд ее был преисполнен ожидания, терпения и сочувствия. Может, именно поэтому смерть ее тела не пугала ее так сильно, ведь она знала — дальше тоже будет другой путь. Из леса к провалу тянулись целые снопы нитей. "Здесь всегда так много смертей". Вот она, энтропия жизни, во всю свою непреложную силу. Рена смотрела в Провал с тоской, понимая, что эти двери для нее еще закрыты.