— Да, полковник, именно Синоп. Но я продолжу. Вот тогда турки забеспокоятся всерьёз. Перевалы в наших руках, дороги тоже. Мы можем в любой момент перебросить через Синоп любое количество войск и начать наступление вглубь Турции, причём в любом направлении. Нам ещё, хотя бы, пару полков подбросить, тогда мы бы закрепились там основательно, да и корабельные орудия при обороне помогут.

-С дополнительными полками я ничем не могу помочь, ваше превосходительство, но я непременно передам командующему вашу просьбу.

На этом мы с полковником и расстались. Остался вопрос — а чего приезжал-то?

В моем прямом подчинении находится полностью сформированный полк численностью в тысячу восемьсот человек. Это два батальона морской пехоты. Но реально боеспособным является только первый батальон под командованием капитана Стольникова. У этих ребят есть опыт и десантов, и городских боёв. Есть, правда, ещё 117-я дивизия полковника Воробьёва, что расквартирована в Крыму, а это ещё 18 тысяч. Вот этого должно хватить для удержания города, только для использования этой дивизии необходимо высочайшее разрешение получить. Об этом говорить полковнику Дееву я не стал, так как была мысль, а вдруг Юденич расщедрится и ещё, хотя бы, пару тысяч бойцов подбросит. Попрощавшись с представителем Командующего Кавказской армией, я в тот же день связался со Ставкой, где имел разговор с государем, после которого получил разрешение на проведение операции и использование для этих целей 117-ой дивизии. Ещё я получил добро на проверку в бою одного из батальонов морской пехоты.

Глава десятая. Захват Синопа.

Я не мог оставаться в Севастополе, после того как операция по захвату Синопа, которую мы начали разрабатывать полтора месяца назад, была одобрена и вступила в завершающую фазу. Сегодня почти весь флот находился в море, и большая его часть у побережья Турции. Я во главе Первой оперативной группы прикрывал конвой с бойцами 117-й дивизией и первым батальоном из 1-го Черноморского полка морской пехоты, шедший из Крыма и состоящий из двадцати пяти судов. В Севастополе, в повышенной готовности, находилась Вторая оперативная группа вице-адмирала Новицкого, готовая в любой момент выйти в море в любом направлении. Операция началась два дня назад с погрузки войск в Крыму и Трапезунде и вот два конвоя согласовано движутся к Синопу. Трапезунд покинули шестнадцать судов транспортной флотилии с 3-ей пластунской бригадой и Армянским батальоном на борту, их охраняли корабли контр-адмирала Саблина.

-Ваше превосходительство, пришло сообщение от контр-адмирала Хоменко.

-Надеюсь у него там всё в порядке.

-Да, всё в порядке. Передаёт, что корабли к району высадки подойдут через два часа, — доложил лейтенант Никишин.

Операция должна начаться в предрассветных сумерках, так что времени у него ещё достаточно — подумал я. Нам самим-то ещё идти не менее часа, а рассветать начнёт через три. Как раз к этому моменту все суда подтянутся. Я мог лично и не выходить в море, тут и без меня справились бы, но сидеть на берегу мне опостылело. "Гебен" носа не высовывает, знает, что обратно в пролив может не вернуться, а кроме него достойного противника у нас на Чёрном море нет. Вот поэтому я и сожалею, что согласился на Черноморский флот. Всё же на Балтике было веселее, там хоть пострелять удавалось, побегать. То за кем-нибудь, то от кого-то. А тут только десантные операции, да стрельба по берегу, да по всякой плавающей мелкоте, на которую, снаряд-то потратить можно, но которая ответить не может. Просто практическая стрельба в тире получается. Скучно адмиралу, аж жуть.

Да, знала бы мои мысли моя любимая, вот был бы весёлый семейный разговор о личной безопасности и острой необходимости выходов в море!

И вот настал момент, когда все корабли собрались. Над морем стоял серо-фиолетовый рассвет, когда первыми к берегу направились корабли огневой поддержки десанта. Это были корабли Батумского отряда контр-адмирала Римского-Корсакова. Броненосцы "Три Святителя", "Ростислав" и канонерские лодки "Кубанец" и "Донец" уже не раз за последние полгода прикрывают десанты и обрабатывают береговые укрепления турок, и у экипажей накопился приличный опыт точной стрельбы. "Пантелеймон" — бывший "Князь Потёмкин-Таврический" в этом деле ещё новичок, но и он за последний месяц, при отражении июньского наступления турок на Трапезунд, не раз привлекался для стрельбы по берегу. Все береговые батареи и укрепления врага разведаны нашими авиаторами, которые не раз за последние два месяца тут побывали. Да и эсминцы, иногда проходя вдоль берега и обстреливая порт, вынуждали турок открывать ответный огонь. Так что местонахождение большинства батарей было известно. У флота есть схемы, есть карты. Артиллерия готова.

Общее командование над войсками десанта поручили генерал-майору Лобачевскому Владимиру Владимировичу, до этого он занимал должность начальника штаба 20-й пехотной дивизии из 1-го кавказского корпуса. Начальником штаба к нему назначили подполковника Александра Ивановича Верховского, который после боев за Трапезунд был переведён на должность начштаба в 1-й черноморский полк. В данный момент они находились на броненосце "Ростислав" вместе с контр-адмиралом Хоменко — командующим кораблями транспортной флотилии. Там же находился и представитель нашего штаба, капитан первого ранга Вердеревский для согласования взаимодействия с кораблями поддержки.

Мы решили высаживать десанты сразу в четырёх местах. Один с северо-восточной стороны полуострова, на котором стоит город. Второй на южном берегу, третий на перешейке в самом узком месте, чтобы отрезать город от материка. Ещё один десант мы планировали высадить за мысом Инджебурун, возле селения Аянджык, в пятнадцати верстах западнее города, где расположены лагеря военнопленных.

И вот над морем раздались первые оглушительные залпы броненосцев. Турки не сразу открыли огонь, возможно проспали наше появление, а возможно просто выжидали, когда корабли подойдут поближе к берегу. Но когда к полуострову сразу с трёх сторон стали подходить несколько транспортов со штурмовыми группами, заговорили и орудия с берега. Для бойцов первого батальона морской пехоты эта высадка была их боевым крещением как морпехов, а для многих и первой высадкой на вражеский берег под огнём. Такого ожесточённого сопротивления не было даже весной, когда наши брали Ризу и Трапезунд. Одно из наших судов дрейфовало с разбитой машиной и медленно погружалось кормой, к нему устремились эсминцы и транспортник, чтобы снять десантников. Ещё на одном судне что-то горело, и оно спешило к берегу, ища там спасения. Это отличилась турецкая батарея, установлена на самом восточном мысе. На ней сосредоточили огонь "Пантелемон" и "Донец", но подавить пока не могли, хотя в районе батареи вздымались огромные султаны взрывов от двенадцатидюймовых снарядов с броненосца. Шестидюймовки канонерки тоже подарками не являлись, но взрывы от снарядов с броненосца были просто ужасающими. Батарею на мысе Инджебурун подавили сравнительно легко, и там высадка проходила беспрепятственно. А вот эта огрызалась довольно болезненно.

-Иван Семёнович, надо заставить замолчать эту батарею — обратился я к Кузнецову. Только он, как командир "Марии", имел право отдавать приказы своим офицерам

-Будет исполнено, ваше превосходительство. Лейтенант Урусов, приказываю подавить береговую батарею противника.

-Слушаюсь.

"Мария" подошла к берегу на минимальное безопасное для нас расстояние и после того, как получили с "Пантелеймона" данные о дистанции до батареи открыли огонь. Батарея замолчала. После третьего нашего залпа раздался оглушительный взрыв. Видимо, один из 12-дюймовых чемоданов попал в склад боеприпасов. С подавлением этой батареи у десанта появилось место для безопасной высадки.

-Передать контр-адмиралу Хоменко, чтобы направил на этот участок часть судов с десантом.

Вскоре к берегу стали подходить корабли, на которых находились подразделения 117-й дивизии, и вот уже первые солдаты ступили на берег. Батальон морской пехоты под командованием капитана Стольникова высаживался в четырёх верстах западнее.

В целом высадка более или менее проходила успешно, но мы уже потеряли транспортное судно, ещё три были повреждены, причём одно серьёзно. Потери в людях тоже были значительны. По предварительным данным, что были получены с берега, выбывших из строя было уже около двухсот человек. Таких потерь на первом этапе высадки не было ни на одной десантной операции, проводимой нами с февраля месяца. (Всего же, при захвате города и его окрестностей, десант потерял убитыми сто шестьдесят три человека и около восьми сотен ранеными).

Несмотря на отчаянное сопротивление турок, наши войска вели бой уже в городе. Что в таком случае оставалось делать простым жителям? Или прятаться где-то в тёмных закоулках, или спешно покинуть город. Но перешеек был уже занят нашими войсками, и выхода из города не было. Кто не успел проскочить там, попробовали вырваться из города на лодках, и через бухту добраться до материка, несмотря на то, что там находились наши боевые корабли. Из города потянулись сотни всевозможных плавсредств, заполненных перепуганными людьми, но были и драпающие защитники города. Через два часа после того, как на берег высадился основной десант, город был в наших руках. В плен попало около трёх тысяч турецких солдат и около полусотни немцев — советников и помощников. Нашими боевыми трофеями, после захвата всего полуострова, стали шесть неповреждённых одиннадцатидюймовых и пять шестидюймовых орудий на береговых батареях. Было ещё с дюжину полевых орудий и столько же пулемётов, не считая стрелкового вооружения. Кроме того, наши солдаты освободили три концентрационных лагеря (кстати — чисто английское изобретение), где содержались не только военнопленные из "союзничков", но были и наши. Ещё в одном из лагерей вблизи города содержались мирные жители: армяне, греки, арабы, их там было около пятнадцати тысяч.

К трём часам город был нами полностью занят, а вскоре, и порт был очищен от турок, и туда сразу же были направлены суда с военными грузами для десанта. После разгрузки, некоторые из них сразу же должны эвакуировать раненых, некоторым придется подождать несколько суток, пока не разберёмся с пленными и заключёнными из концлагерей. Кого-то придется эвакуировать в Крым, а кого-то совсем в другое место. Когда бои утихли, и город прочесали на предмет наличия турецких недобитков, я решил посмотреть город и обязательно побывать на береговых батареях. Взяв с собой, не считая своего адъютанта, ещё пару офицеров с линкора и отделение матросов из караульного взвода, сошел на берег. Мне уже доложили, что на береговой батарее, которая нам так насолила, расчеты орудий в большинстве состояли из немцев. Да и командовал батареей немец, лейтенант Георг Хопп, который был ранен в этом бою. Нужно отдать им должное — они хорошо стреляли, не чета туркам. Немец, он и есть немец. Прибыв на батарею, мы убедились, что и наши комендоры стрелять тоже могут. Всё вокруг было изрыто огромными воронками от наших снарядов. Из трех орудий одно было уничтожено прямым попаданием, и чей снаряд в него попал? — наш или с "Пантелеймона", не главное, главное то, что мы заставили её замолчать. После осмотра батареи наша процессия направились в город. Мы старались по городу, без особой нужды, не стрелять, так что он практически не пострадал, но вот маленькому разграблению и насилию подвергся. Армянский батальон пронесся по нему как пираты Карибского моря, я имею ввиду не киношных, а тех, из 16-го века, берущих один из приморских городков на шпагу. Идя по одной из улиц захваченного нами города, мы увидели, как из окна второго этажа одного из домов выбросили турка, и оттуда же слышались крики женщины, но тут же оборвавшиеся, а следом визг и вопли по голосу совсем молодой, возможно девочки-подростка. Послал своего адъютанта с двумя матросами, выяснить, что там происходит. Через пару минут вопли прекратились, но раздался револьверный выстрел. Мне пришлось послать ещё двоих матросов на подмогу. Через пару минут мои ребятки выволокли двух упирающихся армянских добровольцев, а следом лейтенант вывел невысокую женщину, укутанную с ног до головы в тёмное покрывало, так что определить возраст я не мог. Так и хотелось воскликнуть — "Гульчатай открой личико".

-Серёжа, что там случилось.

-Ваше превосходительство, пойманы на месте совершения преступления. Это мародёры, убийцы и насильники. Там в доме кроме этого, — Сергей показывает на труп, который выпал из окна, — ещё убитые старик со старухою и женщина, а вот эту попытались изнасиловать, а она совсем ещё ребёнок, не более четырнадцати, а возможно и того меньше, да мы вовремя пришли.

Двое задержанных зло поглядывали на меня. В их взгляде не было страха, я знал, что это просто месть с их стороны туркам, кто бы они ни были. Месть за всё то, что содеяно над их народом за последние два года, не считая ещё четырехсотлетнего притеснения. Обломали весь кайф мужикам, — подумал я про себя, — а насчёт малолетства, так тут двенадцать лет самый невестин возраст. В пятнадцать девка уже перестарок.

— Серёжа, забираем их с собой, поищем какого-нибудь армянского начальника, сдадим их, пусть сами разбираются.

Мы направились вдоль улицы, в сторону перешейка, надеясь встретить уже любого офицера из десанта. Нам ещё не раз по пути попадались мародёры, и не только из армянского батальона, но и казаки, и просто солдаты. Каждый что-то тащил из домов, покинутых жителями, да даже если они не были покинуты, жители смирились со своей участью. Не кричали, не сопротивлялись. Пусть берут, это право победителей, лишь бы в живых оставили. Завидя нас, вояки пытались побыстрей исчезнуть с наших глаз. Больше мы никого не стали задерживать, так как я был уверен, что их наберётся столько, что нас просто не хватит на всех.

Наконец-то мы встретили первого офицера.

-Господин прапорщик, — окликнул лейтенант Никишин вывернувшего из соседнего переулка офицера с двумя солдатами, — подойдите сюда. Прапор, увидев адмиральских орлов, быстро подбежал, придерживая шашку, чтобы не колотила его по ноге.

-Прапорщик Протопопов, ваше превосходительство, — представился офицер, вытянувшись передо мной.

-Прапорщик, вы, случайно, не знаете, где сейчас может находиться генерал-майор Лобачевский или полковник Воробьёв?

-Так точно, ваше превосходительство, знаю. Тут недалече, в десяти минутах вот по этому переулку, как раз в дом местного паши и упрётесь. Тот дом генерал под штаб организовал. Так они сейчас там находятся. Оба.

-Проводите нас к нему.

-Ваше превосходительство, прошу извинить, но я не могу, у меня срочное поручение, но я дам в сопровождение солдата.

-Мурашов, — позвал прапор одного из своих солдат.

-Я, вашбродь!

-Вот что, братец, проводи его превосходительство до генерал-майора, и бегом за нами.

-Слушаюсь, вашбродь!

Через пятнадцать минут, я уже разговаривал с полковником Воробьёвым, которого встретил на крыльце весьма приличного большого двухэтажного дома. С полковником я познакомился ещё в Крыму, на первой стадии подготовки наших морпехов. Так из его дивизии, на формирование морской пехоты, были переведены несколько опытных офицеров и почти пять сотен нижних чинов. Хотя он тогда и возмущался такими несправедливыми, на его взгляд, действиями высшего начальства, но, скрипя зубами, был вынужден подчиниться. Мне ещё пару раз приходилось встречаться с ним, и он показался тогда вполне компетентным начальником дивизии, что и подтвердилось в будущем.