— Обязательно, из замов — в штатные командиры! Эх, замылят такого орла после курсов, как пить дать, уведут. Потому мичманские звёздочки тебе не светят, уж прости, только что главным старшиной можешь стать, на взводе-то. Разве что очередной раз в госпиталь угодишь и оттуда попросишься.

— Яааа?! Усё Вы шуткуете. Я в офицеры не полезу. И так сильно много мне букву 'Т' на погоны, мне и лычка широкая давит..

Саня

Поезд нес нас в сторону Москвы. Наш пассажирский плацкарт оказался единственным среди грузовых вагонов. В одном отделениии со мной оказался капитан ГБ. После третьего стакана и пачки беломора он рассказал о том, что вел следствие по военным преступлениям. Мы начали было рассказывать ему о хорватах, но он в ответ, горько усмехнувшись поведал нам об эстонской роте СС. Их зверства даже на фоне хорватов оказались страшнее. Чего только стоили несколько голов детей полутора-двухлетнего возраста на кольях возле их казармы, сваренная заживо просто из развлечения женщина, которую плавно опускали в чан с кипящей водой. На фоне этого несколько просто расстрелянных подростков за то, что недостаточно низко кланялись, не казались удивительным. А пленный русский летчик, забитый кнутами насмерть вообще не вызвал дополнительных эмоций. Может это потому, что дальше просто некуда злиться? А ведь капитан ГБ рассказал явно не все, что ему довелось увидеть. Мы хотя бы воевали с врагом, который сохранял какой-то человеческий облик, а эти нелюди не шли с немцами ни в какое сравнение.

Два дня в Кубинке я занимался в основном писаниной — отчеты, справки, похоронки и наградные листы. К концу дня ручка уже выпадала из пальцев. Как же я оценил в этот момент гелевые или шариковые стержни. Надо будет срочно заняться внедрением. Даже не столько техническим, сколько объяснить и доказать пользу. Вызов в Кремль, как-то буднично объявили о присвоении Сталинской премии и Трудового Красного Знамени за ленинградские танки. В Наркомате обороны, куда также пришлось прибыть по личному приказу Тимошенко, вручили приказ о присвоении звания полковник и об Ордене Александра Невского за Смоленск. Затем с представителем наркомата я еще раз проверил списки подаваемые мною на награждение. Вопросов не возникло и через еще три дня состоялось награждение оказавшихся со мной в Кубинке. Остальным награды направлены по месту службы или лечения. Четверым командирам ИСов, участвовавшим в заслоне против Тигров под Вязьмой за этот бой присвоили Ордена Красного Знамени, остальным членам экипажей — Красной Звезды. В том бою все экипажи были некомплектны и танками командовали наводчики. Мне за тот бой дали только "За отвагу", чем сильно озадачили присутствовавших. Участники освобождения Смоленска так же не были обделены. К концу праздника огласили приказ — из состава дивизии дополнительно необходимо было выделить инструкторский состав для формирования в течение месяца особого танкового полка морской пехоты на Балтике. Эту задачу поручили мне.

Rilke

..полковник Оруэлл рассеяно помешивал ложечкой кофе в чашке, рядом с ней примостилась тарелочка с меренгами. Встреча, назначенная в кафе на Марктплатц, переносилась дважды, и каждый раз из-за непреодолимых обстоятельств. Но найденное два дня назад в "почтовом ящике" послание, сегодняшнюю встречу гарантировало стопроцентно. Оставалось лишь одно — угадать причину рандеву и обеспечить пути отхода в случае осложнений. Конечно, Швейцария — официально нейтральная страна, никто не запрещает представителям враждебных сторон, обсудить тет-а-тет возникшую коллизию, или щекотливую ситуацию, но одно но — жители данной страны очень не любят шум и публичность в закулисных интригах и переговорах. А посему — оскандалившихся "рыцарей плаща и кинжала", буде они оставались, более-менее живы и здоровы после конфуза — весьма непреклонно выпроваживали взашей. Невезучих же равнодушно свозили в морги, где через недолгое время, по завершении необходимых процедур, кремировали, выдавая урны соотечественникам, если таковые объявятся, и взимая с них оплату за проведение церемонии.

'Надо же', — саркастически подумал полковник, — 'нейтралы — нейтралами, а действуют в духе 'гуннов'...' Отпил глоток кофе, съел кусочек меренги. Элегический воскресный вечер в Базеле, масса народу в барах, кабачках и кафе, неспешно прогуливающихся на площади, создавали странную атмосферу безвременья. А где-то вдалеке, за Альпами, гремит война, солдаты стреляют друг в друга — здесь же, в городе, будто бы сошедшем со средневековых гравюр и картин — благостная нега...

Уэст Оруэлл поймал ускользающий взгляд лейтенанта МакКинли, из группы обеспечения, изображавшего дремучего жителя из захолустного кантона, только-только спустившегося с гор в цивилизацию, и, сдержав неуместную ухмылку, слегка прикрыл веки. Тот в ответ поморщился, деловито потребляя сосиски под пиво. Кинув взгляд на ратушные часы, полковник отметил — до конца контрольного времени ещё десять минут.

' Черт побери, да где же его носит', — уже раздраженно подумал он, отпивая очередной глоток кофе. Неожиданно МакКинли подал условный знак — 'вижу 'клиента''.

'Слава Богу', — облегченно вздохнул полковник, внутренне подбираясь...

— Герр Кюллен? — вежливо приподнял элегантную шляпу над безупречным пробором здоровяк скандинавского типа.

— Не ошибаетесь, — встал полковник, — а вы, смею надеяться, герр Хаас?

— Именно, герр Кюллен, рад знакомству, — здоровяк коротко кивнул, воздержавшись от рукопожатия.

'Ух ты ж, скотина арийская,' — весело и зло подумал полковник, отвешивая ответный кивок, — 'как деньги брать — руку тянуть не стесняешься, а тут из себя Мэгги-недотрогу корчишь..'

— Располагайтесь, герр Хаас, — Оруэлл был сама любезность, — что будете заказывать?

— Я выберу сам, — суховато возразил здоровяк, и, попросив меню у подскочившего официанта, погрузился в его изучение.

'Характер изволишь показывать...ну-ну, порезвись, мальчик...порезвись', — полковник вытянул из пачки 'Голуаз', лежавшей на столе, сигарету и закурил. Вприщур он стал рассматривать своего визави...

'...Максимилиан Шенк — истинный ариец, сдержан, уравновешен и хладнокровен, всецело предан делу НСДАП...' — вспыли в памяти Уэста строчки досье, — 'Из семьи поволжского немца, богатого хуторянина Клауса Шенка... Умен, весьма образован, знает около десятка языков, увлекается плаванием, стрельбой и прыжками с парашютом. Испытывает патологическую неприязнь к лицам 'неарийского происхождения'...'

Полковник со вкусом затянулся сигаретой, стряхнул пепел и положил ее в углубление на пепельнице. Доел пироженое, запил его кофе и подозвал кельнера.

— Ещё кофе, пожалуйста..., — и взял сигарету. Кинул быстрый взгляд на Шенка и вновь стал припоминать всё связанное с ним.

'...дальновидный папаша сбежал в Фатерлянд еще в 1906 году, якобы напуганный первой русской революцией. Хотя, по некторым данным — явная заинтересованность Департамента Полиции МВД Российской империи некоторыми делишками Шенка-старшего и послужила толчком к перемене климата. Старые знакомые Клауса помогли устроиться беженцам от 'руссише тцар' и Шенк продолжил службу на благо Родины и Кайзера...'

Тут официант принес на маленьком подносе кофе, ловко поменял опустевшую чашку и пепельницу.

'Сволочь жидовская...' — скрипнул зубами Шенк, краем глаза следя за 'Кюлленом', '...мало вам 'Хрустальной ночи' и концлагерей. Но ничего, вот устроит вам Фюрер окончательное решение вопроса' — хотя в Орвилле ничего еврейского не было — наоборот, полковник представлял собой яркий образец уроженца Ирландии.

— Мне ростбиф, сухое красное вино, овощной салат... после — горячий шоколад и круассаны, — сделал он заказ официанту, быстро строчившему в блокнотике. Тот скороговоркой повторил заказ, убедился, что все правильно — и исчез, предварительно поставив перед 'Хаасом' пепельницу.

Брезгливо поморщившись, Макс отодвинул ее, сцепил руки в замок и устремил взгляд своих прозрачно-серых льдистых глаз на полковника.

— Вы не курите, герр Хаас? — сделал вид, что только сейччас спохватился, Оруэлл.

— Ничего страшного, герр Кюллен, мой отец обожал сигары. А я — спортсмен, стараюсь избегать многих вредных привычек, — любезно улыбнулся Макс.

'Избегает, как же...' — ехидно отметил Уэст, '...а на чем его взяли в Аргентине ребята сэра Мензиса? Весьма вредная привычка — шастать по борделям, принимая кокаин и иметь всех поряд. Спортсмен, так его мать.'

— Так что же вы хотели нам сообщить, герр Хаас? Насколько я понимаю — причина нашей встречи весьма важна, а мой компаньон, герр Одемар, крайне заинтересован в предложении по вопросам сотрудничества с фирмой 'Маннесманн АГ'

— Хочу отметить следующее — все прежние договоренности в силе. Более того, в фирме всячески привествуют идею вашего компаньона о расширении форм сотрудничества. Насчет оплаты — нами открыт расчетный счет в банке 'Кредит Свисс'.

— А 'Лионел Кредит'?

— Им заинтересовались люди из Налогового ведомства, они подозревают нас в сокрытии части доходов, и утаивании информации о сделках.

— Вот как, — посерьезнел полковник, притушил сигарету и сделал глоток кофе. Официант, притащивший заказ Шенка, споро сервировал стол. Глядя на то, с каким аппетитом Макс приступил к уничтожению ростбифа и салата, Уэст подумал, что вряд ли его собеседнику хватит этих, далеко немаленьких порций.

Официально это не сообщалось — но в ряде городов Германии были введена карточная система, поскольку помимо жесточайшего кризиса с ГСМ, надежды на поступление продовольствия с оккупированных земель не оправдались. Пришлось скупым немцам развязывать мошну и организовать закупки необходимого ассортимента в странах Южной Америки. По глухим, но упорным слухам — кое-кто из деловых кругов Уолл-Стрита через подставные фирмы и лиц, втихую сплавляли залежи консервов и концентратов, кое-какое оборудование и нефтепродукты.

Саня

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера....

В соседнем купе кто-то играл на гитаре. Это стихотворение в виде песни я слышал и раньше, но в этот раз исполнение очень отличалось от трансляций по радио. Да и другие, ранее слышанные аранжировки стремились к академическому исполнению; а здесь было что-то необычное. В своем далеком прошлом, или будущем, я слышал подобное только у "Черных беретов Каспия" во время концерта на день памяти ветеранов Чечни. Не знаю, как других, а меня эта аранжировка задевала куда больше, чем принятая здесь и сейчас. Ловлю себя на мысли, что стал часто вспоминать свою хронородину. К чему бы это? Тем временем, гитарист затянул "Нас извлекут из-под обломков...". Закуриваю, стоя у окошка. Нам выделили целый "купейный" вагон, поэтому никому особо не мешаю. Потом послышалась "Рванула из-под гусениц земля..". Странно, в этом мире её до сих пор пел, кажется только я, и то только пару раз и без музыки. Ну и переписывал кому-то слова прошлым летом под Брестом и зимой в Выборге. Вот что значит, песня за душу берет... разлетелась, наверное по всей Красной Армии. Ну, в отличие от попаданцев из прочитанных ранее книг себе я авторство не приписывал, говорил, что не знаю.

NikTo

На русском фронте обер-лейтенант Бруно Шредер уже был. С самого начала кампании против Советов его эскадрилья участвовала в боях. И лично на счету Шредера было пятнадцать сбитых 'Иванов'. Причем сбитых по-настоящему, а не приписанных благодаря мохнатой лапе в штабе, мелких подношений своим командирам или бесконечной наглости. Бои с русскими не шли ни в какое сравнение стычкам с англичанами, а уж тем более — французами и Бруно уже не рассчитывал попасть в родной Берлин живым и здоровым. Но благодаря случаю и легкому ранению сбитый над передовой немецкий летчик был замечен начальством и отправлен в тыл на лечение, а затем и на освоение нового самолета. Тогда, на свободной охоте звено, Шредера было перехвачено русскими истребителями и полностью уничтожено, сам на тот момент еще лейтенант гордился тем, что в том бою ему удалось сбить вначале русский штурмовик, работающий на передовой, а затем и подбить русского аса. После чего Иван с дымом ушел к себе, а Бруно совершил посадку чуть ли не на штаб дивизии, оборонявшей этот участок фронта. Случившиеся там репортеры шустро напечатали о подвиге простого берлинского парня, разогнавшего орды русских самолетов и пребывание уже обер-лейтенанта и кавалера Железного Креста Шредера в госпитале было скрашено отблесками славы и вниманием медперсонала, особенно женской его части.

После того как, раненая рука и бок пришли в норму Бруно получил двухнедельный отпуск и направление в часть, осваивавшую новое чудо германского оружейного гения — истребитель-бомбардировщик ФВ-190А. Это был ответ русским, чрезвычайно насытившим свои войска малокалиберной зенитной артиллерией. Скоростной, достаточно хорошо бронированный, с мощным бортовым вооружением, способный постоять за себя и в бою с новыми русскими истребителями самолет очень понравился Бруно. И все три месяца освоения новой машины, совмещенного с лечением 'детских болезней' отрабатывалась новая тактика применения этих творений немецких конструкторов и рабочих.

Положа руку на сердце, самой большой мечтой обер-лейтенанта Бруно Шредера было применение лично им этой машины где-нибудь подальше от Восточного фронта. В Германии или пусть даже в Африке. Лишь бы вновь не сталкиваться с кошмаром русских атак и ужасом штурмовок русских войск, плотно прикрытых МЗА. Но судьба распорядилась иначе и вот уже две недели экспериментальная эскадра Люфтваффе, предназначенная для комплексной борьбы с русскими частями ПВО и истребителями потихоньку изучала район предстоящих боевых действий на южном участке Советско-Германского фронта.

Задача эскадры была в боевой проверке новых самолетов и отработке методов борьбы с новыми русскими истребителями и ПВО

Саня

-Товарищ вице-адмирал, инструкторская группа резерва Ставки прибыла в Ваше распоряжение. Командир группы полковник Бондаренко.

-Здравствуйте, Александр Александрович. С нашей крайней встречи времени прошло немного, а рассказов о Вас прибавилось. Наслышан. Проходите, присаживайтесь. Дождемся капитана второго ранга Казарского и начнем. А пока посмотрите снимки.

Я сел к столу и взял предложенную пачку фотографий. На них с моря и с воздуха были отображены участки берега, по карандашным подписям на обороте выяснилось — устье Нарвы. Вскоре явился и Казарский. Стал докладывать командующему положение дел в свежесформированной бригаде. Пробираясь через обилие междометий и ненормативов, уяснил для себя — народу по штату хватает, но бывалые только сержантский и офицерский состав. Оружия и обмундирования тоже в общем хватает, а вот с боеприпасами для обучения — швах. Адмирал молча кивал и делал какие-то пометки на листе бумаги. Затем тихо сказал: