— Где моя дочь?! — заорал он, вскочив со стула. Аркулов подбежал к двери и стал бить в неё кулаками. — Где моя дочь?
"Папа?"
Константин замер.
"Майя! Господи, слава тебе!"
"Папа! Где ты? Тебе плохо?"
Её мысленный позыв был такой кристальной ясности, какой никогда раньше не удавалось достичь, видимо, сильный стресс заставил и мозг отца, и мозг дочери максимально раскрыть способность взаимодействовать.
"Нет, со мной всё в порядке, я заперт в какой-то комнате, — Аркулов оглядел помещение. — А как ты, детка?"
"Моя комната удобней твоей", — передала Майя и Константин чётко увидел бежевые стены, потолок и стол со стулом, в потом мир повернулся — это Майя села на кровати и стали видны её ноги и коврик на полу.
Девочка встала и подошла к окну, за которым была видна река и лес: "Это экран, а сенсор не работает". Аркулов кивнул, в его окне был точно такой же пейзаж. "Заперто", — дойдя до двери, заявила Майя.
"У меня тоже, — ответил Константин. — Ты помнишь, как здесь оказалась?"
"Я помню только, как выбили дверь в номер и меня ударило в грудь... это он выстрелил... сразу темнота, а потом я услышала, как ты кричишь, и очнулась вот на этой, — Майя повернулась, чтобы отец видел, — кровати. А у тебя в комнате есть зеркало?" — спросила она, резко меняя тему.
"Вроде нет, — Аркулов оглянулся. — А чего это ты вдруг?"
"У тебя лицо болит. Хотела посмотреть, что с правым глазом и подбородком".
"Да ерунда, уже заживает".
"Они били тебя?!" — Девочка задрожала, и отец почти физически ощутил, как в его сознание потекла её ненависть.
"Майя, тихо! Успокойся! Мы не должны показывать им твои способности!"
"Они всё равно знают! — возразила она, но в руки взять себя попыталась: возбуждение стало спадать. — Иначе зачем бы стреляли?"
"Сама догадалась или из моего сознания вытащила?"
"Да нет, это я сама подумала... наверное", — как-то неуверенно закончила она.
"Ладно, не важно. Главное, мы можем общаться. И можем попытаться припрятать козырь в рукаве, пусть даже они что-то про нас знают. Поэтому ни к чему лишний раз демонстрировать всё, на что ты способна. Веди себя, как нормальная девочка, поняла?"
"Хорошо, — согласилась Майя, — я буду... папа, к тебе идут! — вдруг перебила она сама себя, — шаги! Шаги!"
"Я ничего не слышу!" — удивился Константин.
"Нет, слышишь!"
За то время, пока они разговаривали, Аркулов успел отойти от выхода, и теперь быстро прошёл обратно. Он хотел приложить ухо к двери, но не успел, она скользнула в паз, явив взгляду того самого узколицего и сухопарого человека, что бил Аркулова в гостинице. За ним стоял и второй, высокий брюнет, стрелявший в Майю.
"Это они!" — безмолвно крикнула она.
"Спокойно".
— Здравствуйте, господин Аркулов, как ваша голова, не болит? — осведомился узколицый.
"Не нервничай, детка, они ничего мне не сделают".
— Не понимаю, почему вы называете меня чужим именем, — ответил Константин. — Меня зовут Гутаковский Пётр Александрович, вот мой и-код!
— Давайте пройдём за стол, — предложил стоявший позади брюнет.
— Да, — лучезарно улыбнулся сухопарый. — Вы нам позволите?
— Пожалуйста, — растерявшись от такой неожиданно тёплой и искренней улыбки, Аркулов отступил вглубь комнаты, пропуская гостей.
— Благодарю.
Узколицый прошёл к столу и сел. Высокий брюнет перешагнул порог, дверь за ним скользнула на место, с характерным щелчком запечатывая комнату.
"Что им надо, папа?!"
"Сейчас узнаем. Но... я хочу попросить тебя, детка: ты сейчас, пожалуйста, постарайся не использовать нашу связь, ладно? Чтобы мне не отвлекаться и быть с ними начеку, иначе трудно сосредоточиться".
"Хорошо", — передала Майя, и Аркулов сразу почувствовал, как она ушла, отступила в тень, оставив его сознание в непривычном, голом и зябком одиночестве.
— Хотите быть Гутаковским? Пожалуйста. Пётр, так Пётр, а хотите Иван или Сидор — да, есть, знаете ли, такое старинное русское имя, но давно, пару веков точно, почему-то не используется. Вам нравится?
— Что?
— Имя Сидор?
— Нет.
— Мне тоже. Я, знаете ли, вообще не люблю имена, потому прошу всех называть меня просто майор.
— Где моя дочь, майор?
— У вас нет дочери, господин Аркулов.
— Я уже говорил...
— Да-да, я помню, просто хотел подчеркнуть, что пережечь ручной и-код можно, а вот изменить собственную ДНК — нет. Вы же спец, Константин, и понимаете, что, раз неоднократно летали на экзопланеты, то ваши генетические данные есть в соответствующих базах.
— Девочка, которая была со мной в гостиничном номере — моя дочь, вне зависимости от ДНК.
— О да! — радостно улыбнулся майор. — Отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал! Только это ведь людей касается, а ваша так называемая девочка — не человек.
— Вы её совсем не знаете, майор.
— А тут не то, что знать, тут даже анализ ДНК делать не нужно: достаточно несколько волосков отстричь, чтобы увидеть невооружённым глазом...
— Не трогайте её! — не сдержался Аркулов. — Вы ей навредите!
— Зависит от вас, господин Гутаковский, зависит от вас! Заметили, как я уважаю ваше желание зваться этим именем? Вот и вам, Пётр Александрович, я искренне советую уважать наши желания — в ответ, так сказать. Тогда и девочка цела останется, всё в ваших руках. Пока мы взяли только несколько волосков, однако если вы откажетесь с нами сотрудничать, мы разберем её на кусочки... — узкое лицо стало грустным. — Даже на молекулы, если потребуется.
Аркулов посмотрел в светло-серые, почти прозрачные глаза майора и понял, что это не пустая угроза.
— Но зачем? Чего вы добьётесь?
— Ну-у, дорогой мой Пётр Алексеевич, это же проще простого! Чтобы понять, как устроена вещь, надо разобрать её на составные части: люди испокон веков так делают — вам ли, учёному, не знать!
— Майя — не вещь!
— Правда? А что же она такое? Поделитесь, господин Гутаковский, и тогда нам не придётся ничего разбирать.
— Говорите, как вам удалось вырастить такого дзеттоида, — вмешался в разговор пришедший вместе с майором высокий брюнет, до того сохранявший молчание. — Иначе мы начнём принимать меры.
Он открыл виртэк своего юнифона, и в воздухе развернулось изображение комнаты Майи. Девочка сидела на кровати, подтянув колени к подбородку, и что-то чертила пальцем на простыне. Тренинг, улыбнулся про себя Аркулов, она делает специальные упражнения, которые он разработал для занятий во время гиперпрыжка, когда связь между ними будет блокирована ГД-шлемом. И хотя теперь они вряд ли понадобятся — на Тэтатерру им уже не попасть — всё равно девочка — молодец! Тренируется, чтобы легче было выполнить просьбу отца не слушать его разговор со службистами.
— Я не сторонник насилия, — сказал майор, прервав размышления Аркулова, — но раз время поджимает... — Он посмотрел на брюнета, и тот кивнул. — Предлагаю для начала пустить в комнату девочки газ.
— Газ?! — не поверил Аркулов.
— Да, газ. Вот этот. — На виртэке возникла химическая формула газа. — Он действует на высшую нервную деятельность весьма специфическим образом, впрочем, вы и сами знаете...
Да, Аркулов, конечно, знал. ГПР (или газ "Прощай разум", как называли его в народе) подавлял критическое мышление, делая из людей сверхдоверчивых дурачков, а, при соответствующей концентрации и продолжительности воздействия, мог вообще полностью подавить мыслительные способности, фактически превратив человека в животное, действующее инстинктивно. Аркулов не знал, какую дозу они собирались закачать Майе, но, в любом случае, учитывая особенности Майиного рассудка и их ментальную связь, из-за которой произошли глубокие органические изменения в мозгу как отца, так и дочери, этот эксперимент с газом грозил обернуться серьёзной опасностью для обоих.
— Хорошо, — откликнулся высокий брюнет. — Пусть будет газ. Думаю, всем нам будет полезно увидеть истинное лицо этой... якобы девочки. — Он взялся за юнифон.
— Не надо! — резко бросил Аркулов.
* * *
Вчера вечером людей наконец развязали, дали воды, пакеты с сухпайком из станционного синтезатора и даже поставили биотуалет, куда сразу же выстроилась очередь. Спустя час Мохнатые (перестав бегать раздетыми по лесам, они потеряли большую часть шерсти, но на открытых всем ветрам мордах она осталась, хоть и стала короче) пришли и забрали Китаева — программиста и наладчика ЧДФовских учебок.
Никаких удобств для сна ЧДФ людям не предоставили, и ночь они провели, сидя или лёжа прямо на полу. Впрочем, спать всё равно никто не хотел, с лёгкой руки одного из инженеров люди загорелись идеей освобождения и всю ночь разрабатывали план нападения на тварей, когда кто-нибудь из них войдёт в зал. Кривочук обратил внимание инженера на невероятную силу и живучесть ЧДФ и попытался объяснить, что пять тварей — это единый организм-кластер, поэтому то, что видит и чувствует один из них, в тот же миг знают все остальные, а значит, не пройдёт и пяти секунд, как появится вооружённая до зубов подмога и всех тут перестреляет. Говорил, что у ЧДФ общий разум, поэтому пытаться держать одну тварь в качестве заложника так же глупо, как, например, одну руку у человека, но ни инженер, ни остальные не желали слушать "чокнутого Франкенштейна", обзывая его трусом и предателем. Кривочук ссылался на Лихарева, но его вчера поздно вечером забрали Мохнатые, и потому слова о догадке киберлога прозвучали надуманно и неубедительно.
На рассвете открывший комнату ЧДФ был атакован, люди даже сумели отобрать оружие и ранить второго, прежде чем три подоспевших твари подавили бунт, стреляя, к счастью, не боевыми зарядами, а транквилизаторами. То, что люди сейчас нужны им живыми, ещё не значило, что их не уничтожат позже, но Кривочук всё равно испытал невероятное облегчение оттого, что не надо принимать на себя вину за гибель людей, потому что он не смог убедить их отказаться от плана нападения.
Всех: и усыплённых, и бодрствующих куда-то уволокли, Кривочук остался в зале один и следующие пару часов провёл в мучительном ожидании чего-то страшного, так что, когда дверь снова открылась, уже был готов к тому, что его сейчас заберут для пыток и истязаний, но этого не случилось. Мохнатый, наоборот, втащил в зал тело, в котором доктор хоть и не сразу, но узнал Лихарева.
Второй ЧДФ, ещё несколько часов назад раненый, а сейчас уже, по всей видимости, в добром здравии, ожидал в дверях, глядя на Кривочука крупными, жёлтыми, казалось светящимися изнутри, глазами не просто хищника, но хищника невыразимо умного и целеустремлённого, с совершенным телом и качественно иным, чем у человека, разумом.
Всего сутки назад взгляд ЧДФ был на порядок проще и понятнее, а теперь приобрёл такую глубину и многогранность, что потрясённый невероятной быстротой прогресса доктор просто не мог оторваться от этих янтарных кристаллов, читая в них мощный потенциал существ, способных изменить под себя весь мир.
Бросив Лихарева на пол, второй ЧДФ поднял голову, посмотрел на Кривочука, оба Мохнатых синхронно улыбнулись, и тот, что был ближе, похлопал доктора по спине, после чего они вышли, а Кривочук ещё с минуту смотрел на запертую дверь, слушая неровные удары собственного, не на шутку расшалившегося сердца.
Когда стук немного утихомирился, а дыхание перестало перехватывать, доктор поднялся и подошёл к Лихареву — парень был без сознания, лицо опухшее и в синяках, голова выбрита, а в черепе насверлены дырки, вокруг которых запеклась кровь. Кривочук осторожно перевернул киберлога на спину — глаза у того закатились: сквозь приоткрытые веки виднелись белки, а изо рта свисала тонкая ниточка слюны. Пульс едва прощупывался, дыхание было неровным. Станционных врачей теперь рядом не было, так что позвать на помощь и посоветоваться с ними доктор не мог, но и без них напрашивался вывод, что ЧДФы напрямую воздействовали на мозг Лихарева, втыкая туда электроды. Что это было за воздействие и с какой целью оно проводилось, Кривочук боялся даже представить.
Он осторожно взял Лихарева подмышки и оттащил с середины зала к стене, а сам сел рядом. Спустя полчаса киберлог вдруг закричал и забился в конвульсиях, доктор зажал его голову коленями и придерживал сверху руками, пока приступ не закончился. Когда судороги почти стихли, Кривочук повернул Лихарева на бок, и спустя минут десять тот очнулся.
— Привет, — поздоровался доктор, пытаясь улыбнуться.
Киберлог завозился, пытаясь сесть.
— Лучше бы тебе ещё полежать, — сказал Кривочук, обращаться к парню на "вы" почему-то больше не хотелось.
— Н-нее, — промычал Лихарев, — пии-ить.
Доктор помог ему принять сидячее положение, прислонив к стене. Потом принёс воды и придерживал бутылку, пока Лихарев долго и жадно пил, временами проливая воду на грудь. Кривочук дал парню завалявшуюся в кармане салфетку, и тот, морщась и постанывая, обтёр кое-как лицо.
— Спасибо, — задыхаясь, но уже вполне членораздельно поблагодарил киберлог.
— Может, приляжешь?
— Нет. Сидя лучше — голова меньше болит.
— Что они делали? — Кривочук показал на его выбритый, продырявленный череп.
— Мозги высасывали.
— Что?! — У доктора дёрнулась щека.
— В смысле — из мозгов, — поправился Лихарев. — Как обучающая программа, только наоборот.
— То есть не закачивать знания, а выкачивать что ли? — уточнил Кривочук.
— Ну да. Просто пытать людей им теперь скучно, они быстрее хотят... Твари!
— И куда же они это всё... — Кривочук помахал рукой над головой Лихарева, — записывают?
— Да прямо себе в башку, куда же!
— Тоже череп себе дырявят, что ли?
— Ага. Только у них-то, в отличие от нас, — киберлог осторожно ощупал череп, — всё мгновенно заживает.
— Вот, значит, зачем они Китаева забирали — чтобы с программами разобраться!
— Да, наверное.
— Но его не вернули... — Кривочук сглотнул.
— Наверное держат отдельно... Или он умер, — Лихарев опустил голову и уставился в пол. — Они складывают их на тележку, в контейнер.
— Кого "их"?
— Трупы! — Киберлог резко вскинул голову и посмотрел доктору в глаза. — Я видел их, когда меня вели в лабораторию. Китаева там не было, но другие... — Он перечислил несколько фамилий.
— Парни из службы безопасности, — констатировал доктор.
— Да. Твари раздели их догола и сбросили в большой контейнер.
— Зачем?
— Может, мыло варить будут? — предположил Лихарев но, увидев, как посерело лицо Кривочука, поспешил добавить: — Да не знаю я! Не знаю, так просто брякнул... эй-эй, не падать! — Он подставил плечо, поддерживая уже готового грохнуться в обморок доктора.
Оставшись в сидячем положении, Кривочук сумел удержаться в сознании и спустя пару минут полностью пришёл в себя.
— Слушай, не кисни, — утешил его Лихарев. — Помнишь, как они нас вчера пытали: где прибор, на который Земля ГС-канал открывала?
Кривочук молча кивнул.
— Я думаю, это спецробот, разведывательный, используется в нештатных ситуациях. И раз он активирован и связался с Землёй, значит, там знают о нашем положении.
