Приграничная история

Через несколько минут отвар начинает действовать, и полковник засыпает. Я аккуратно забираю свою руку и возвращаюсь в кресло. Надеюсь, очень скоро он встанет на ноги, и я смогу выспаться по-человечески. С возрастом такие ночевки даются все сложнее.

Глава 19.

Нортон действительно очень быстро пошел на поправку. Буквально на следующий день после того, как очнулся, он уже самостоятельно вставал и передвигался в пределах своей комнаты — медленно и с трудом, но сам. Помощь он принимал неохотно, стыдясь своей временной слабости. Хороший сон, правильное питание и мои отвары быстро привели его в порядок, и через еще пару денечков он окончательно пришел в себя.

Вообще, полковник был хорошим больным: не капризничал, строго выполнял все мои указания и очень хотел поправиться. Пока он бодрствовал, я все время проводила в его комнате. Пока Нортон отдыхал от ловли преступников, мы много разговаривали и узнавали друг друга. Оказалось, что мы оба любим тихий и спокойный отдых, много работаем и мечтаем отправиться в путешествие по соседним странам. В остальном наши вкусы совпадали едва-едва: полковник предпочитал читать книги по истории магии и жизнеописания великих магов, а я — приключенческие романы с легким и предсказуемым сюжетом; я обожала танцевать, полковник — терпеть не мог; зато он иногда любил готовить, что само по себе было для меня непомерным испытанием.

Нортон много рассказывал о своей семье. Его родители были черными магами: отец с достаточно сильным даром, мать — с совсем слабеньким. Они владели одной из самых крупных артефакторских мастерских в столице, которую отец Рэмиана унаследовал где-то полвека назад. Там-то и состоялось знаменательное знакомство с будущей матерью полковника: молоденькая девушка с еле-еле теплящимся в крови даром была талантливым артефактором и пришла проситься на работу. Закрутился головокружительный роман, переросший затем в крепкий брак и партнерский союз.

— Теперь понятно, откуда кольцо и кулон, — посмеиваясь, заметила я.

— Мама сделала специально для тебя, — огорошил меня полковник.

— Ты рассказал ей обо мне? — моему удивлению нет предела.

— Конечно. Должна же она знать, для кого старалась.

Двусмысленность повисает в воздухе: думай, что хочешь.

— А почему родители не приходят тебя навестить? — резко сменила я тему, хотя, признаюсь честно, любопытно было узнать, что же сказал своей маме обо мне полковник, но спрашивать было страшновато.

— Я сказал им, что уезжаю в командировку, чтобы они не волновались.

— То есть ты предполагал, что исход твоего легкого расследования будет таким? — я указала рукой на кровать, на которой сейчас полулежал полковник.

— Такая вероятность есть всегда. На этот раз я действительно не знал, что так получится.

— Ты обещал рассказать, — напомнила я.

— Да рассказывать-то особо и ничего, — поморщился Нортон, но под моим тяжелым взглядом осекся и приступил к изложению. — Убили одного из столичных целителей, причем не просто убили — выкачали из него энергию. Ковен заволновался, что твой брат не так разгадал пророчество, и меня срочно вызвали. Мы бросили все силы на это дело. На следующий день нашли еще одного убитого — обыкновенный парень, работал в какой-то мастерской, слабенький маг: силенок хватало только на простейшую бытовую магию. Но и из него все силы выкачали! Дальше — хуже. Каждый день в разных местах обычно ближе к утру мы находили убитых и выжженных мужчин, все — светлые маги с разным уровнем дара. Ничего общего между ними, кроме пола и белой магии, не было.

— Погоди, — перебила я его, — но почему тогда об этом не писали в газетах? Почему в столице не было объявлено военное положение?

— Лия, потому что такие вещи принято скрывать до последнего. Смертей было ровно тринадцать, а затем — тишина. Мы опрашивали всех возможных свидетелей, мы общались за Гранью с убитыми: никто и ничего не видел, никто ничего не знает и не помнит. Через неделю убийства начали повторяться, и опять — ничего. Нам повезло только один раз, но крупно: шестнадцатая жертва смогла выжить. Убийца почему-то ошибся и напал на мужчину со смешанным даром. Он смог отбиться и поднять шум, помощь подоспела вовремя. Он рассказал нам, что к нему подошла на улице девушка и спросила, не хочет ли он большой и светлой любви. Он принял ее за проститутку и попросил назвать цену за ночь. Она рассмеялась и кинула в него обычное целительское сонное заклинание, правда, достаточно сильное. Он сумел среагировать и поставил щит, а она сбежала. Целителей такой силы в городе очень мало, а женщин среди них — еще меньше.

Ковен быстро предоставил нам список всех возможных кандидаток на эту роль, и мы начали обходить их одну за одной. Мы получили право ментальной прослушки любого уровня на первом же допросе. Начальство позволило допрашивать подозреваемых прямо дома. На третьей подозреваемой все сошлось: ее эмоции кричали о вине и страхе. Она оказалась аристократкой. Для ее родителей все произошедшее стало ударом, но они не посмели противиться ее аресту. Я разговаривал с ними в кабинете ее отца, когда вдруг к нам ворвался их младший сын и стал кричать, что не допустит, чтобы благородную леди сажали в тюрьму, как последнюю проститутку. Я не стал ничего ему объяснять и уже хотел распрощаться, как вдруг он ударил в меня парализующим заклинанием, а потом уже — карающим кругом. Я недооценил его и поплатился за собственную беспечность. Дальше ты знаешь.

— Невозможно предугадать все, Рэми, — как можно мягче заметила я. — Не терзай себя понапрасну: если видеть врагов во всех, можно сойти с ума.

— Ты оправдываешь меня, — не согласился со мной Нортон. Вот ведь упрямец!

— Нет, я лишь объясняю тебе прописные истины, которые ты и сам знаешь.

— Наверное, ты права. Просто мне не нравится лежать здесь и ощущать себя слабым ребенком.

— Прекрати, — я закатила глаза, — ты вовсе не беспомощен. И вообще, как ты мне там говорил? А, вот: "Используй это время, чтобы отдохнуть".

— Я такое говорил? — ужаснулся полковник.

— Говорил, еще как!

— Больше не буду, — покаялся он и улыбнулся.

— Знаешь, я только не поняла, зачем она все это делала?

— Результатов допроса я не видел, менталист прослушал только ее эмоции. Влезь он в ее воспоминания — она могла бы и не выжить.

— И что с ними теперь станет? — спросила я после небольшой паузы.

— Ее, вероятнее всего, казнят: столько смертей на счету не прощают даже аристократам. Брата за нападение на меня ждут медные рудники на пару десятков лет.

— Ужасная история, — вздохнула я, и Рэмиан со мной согласился.

— Сегодня к нам на ужин придет Элиам, — немного помолчав, сказал он. — Он должен рассказать последние новости. Ты не против?

— Как я могу быть против, если это твой дом? К тому же, мне самой интересно, чем эта история закончится. Пойду распоряжусь насчет ужина, — улыбнувшись, я поспешила покинуть спальню полковника.

"Сегодня к нам на ужин придет Элиам", — все время повторяла я про себя, отдавая приказы госпоже Смолл, сидя в своей комнате перед зеркалом, подбирая платье к ужину.

"Ты не против?" — звучал в моих ушах вопрос Нортона, такой простой и такой сложный одновременно.

Стоило только один раз услышать такое из уст всегда сдержанного полковника, как я поняла, чего мне не хватало все эти годы. А ведь он, по-моему, даже не понял, что сделал для меня, какую надежду подарил.

Платье к ужину я подбирала так, будто собиралась в императорский театр. Мне хотелось выглядеть великолепно и только для этого мужчины, чтобы он любовался и восхищался мной.

Когда я спустилась вниз, Рэмиан уже беседовал со Штондтом, поджидая меня. Мои старания были вознаграждены: мужчины прервали свою беседу на полуслове, и, пока Нортон внимательно рассматривал черно-красное платье с глубоким вырезом, отделанным тончайшим кружевом, и свободно падающей вниз юбкой, его собеседник поспешил высказать комплименты вслух:

— Лия, ты прекрасна! — этикетный поцелуй руки и горячий взгляд Элиама еще раз уверили меня в правильности своего выбора.

— Эл, а с каких это пор вы на ты с леди Амалией? — опомнившись, мрачно спросил Нортон. Его открытая ревность была очень приятна.

— С тех пор, как мы вместе дежурили около тебя, Рэми, — мягко ответила я. — Пойдемте ужинать, господа.

Полковник, продолжая сверлить взглядом своего друга, подошел ко мне и, положив мою руку на свой согнутый локоть, повел нас в гостиную.

Есть мне не очень хотелось, и я вяло ковырялась в тарелке, ожидая, пока мужчины насытятся и перейдут уже к обсуждению дел.

— Почему ты не ешь, Лия? — вывел меня из задумчивости голос Нортона, с удивлением наблюдающего за моими копаниями.

— Не голодна, — коротко ответила я. — Мне не терпится узнать, в чем же мотивы этой целительницы. Ты ведь расскажешь, Эл?

— Конечно, вот только отдам должное этим блюдам!

— Не смею отвлекать, — широко улыбнулась я, но, наткнувшись на темный взгляд полковника, погасила улыбку: уж слишком он был зол. Похоже, он отчего-то не уверен в себе, раз так остро реагирует на вежливое внимание других мужчин ко мне. Я накрыла его лежащую на столе руку своей и легонько сжала. Рэмиан немного расслабился и вернулся к трапезе.

— Что ж, не буду мучить ваше любопытство и дальше, — промокнув губы салфеткой, через некоторое время проговорил Штондт. — Дело только на первый взгляд выглядело загадочным и непонятным. Леди не повезло с женихом: родители устроили помолвку с потомственным светлым магом из аристократов, дабы сохранить чистоту крови. Она его полюбила, а он задирал юбки служанкам, в чем она однажды убедилась лично. Он оправдывался, мол, что в этом такого: они для тела, а она — для души и рождения детей, но она слишком верила в большую и светлую любовь, которую нельзя марать такой грязью. Был страшный скандал, помолвку разорвали, а девушка, тронувшись умом из-за сильного потрясения, решила отомстить всем мужчинам со светлым даром. Она подходила к ним по ночам, ускользая из дома, предлагала ночь любви, потом погружала в сон и забирала всю энергию.

— Как целитель может забирать энергию? Она же без капли темной крови? Таких случаев в моей практике не было ни разу! — перебил друга Рэмиан.

— Такое возможно, — медленно ответила я. — Мы вообще-то не особо распространяемся об этой стороне нашего дара, но раз уж дело дошло до такого. Когда целитель убирает последствия темной магии, он обращается напрямую к дару, высасывая тьму из пациента и уничтожая ее своим светом. Чем сильнее целитель, тем больше тьмы он может забрать. Магия связана и с жизнью, поэтому можно точно так же забирать и саму жизнь.

— Получается, каждый целитель — потенциальный убийца? — спросил Штондт, внимательно слушая мое объяснение, давшееся мне с трудом.

— Нет. Светлая магия призвана защищать жизнь, а не отнимать ее. С каждой порцией чужой посмертной энергии целитель будет сходить с ума, превращаясь в тень мага. Сама природа защищает всех от светлого воздействия, — несколько отрешенно пояснила я. — Мне вот интересно, куда она дела всю эту энергию?

— Ты не поверишь, Лия, — мрачно усмехнулся Штондт. — Она просто спустила ее в никуда. Энергия сама по себе ей была не нужна.

— Чудовищно, — прошептала я, содрогаясь от ужаса.

По обоюдному согласию мы больше не говорили об этом, проведя вечер в теплой дружеской обстановке, смеясь и рассказывая забавные истории, чтобы уменьшить горечь осадка от кошмарной истории сумасшедшей целительницы.

Около половины одиннадцатого я поднялась к себе, оставляя мужчин поговорить наедине. Стрелки часов перевалили за одиннадцать, когда Штондт ушел, о чем меня известила громко хлопнувшая входная дверь.

Я читала у себя, ожидая, когда же ко мне придет Нортон. В том, что сегодня он придет, сомнений почему-то не возникало.

Осторожные шаги и легкий неуверенный стук в дверь через несколько минут убедили меня в собственной правоте. Отбросив книгу, я пошла открывать.

— Не спишь? — выпалил Нортон, как будто и не надеялся застать меня бодрствующей.

— Не сплю, — признала я очевидное.

— У меня есть бутылочка превосходного вина...

— Тебе пока нельзя вино, Рэми, — строго оборвала я столь интересное предложение.

Взгляд полковника опустился на мои губы, лицо его приобрело решительное выражение, и я с интересом ждала его дальнейших действий.

Нортон сделал единственно верный в данной ситуации выбор: шагнул ко мне и, не скрывая жаркого пламени в глазах, крепко поцеловал.

Где-то в другой реальности за нами захлопнулась дверь, а здесь и сейчас я мгновенно утонула в жадном поцелуе полковника. Его страсть захватила меня полностью, вытеснив все связные мысли из головы.

Оторвавшись от меня на секунды, но продолжая смотреть мне в глаза, Рэмиан начал аккуратно и медленно расстегивать мое платье. Неужели он еще сомневался в том, что я хочу принадлежать ему, этому сильному и надежному мужчине, ставшему для меня вдруг якорем в этом мире?

— Это да? — хрипло спросил он.

Вместо ответа я потянулась к его камзолу и принялась расстегивать крючки. Руки дрожали и почти меня не слушались, но я не сдавалась. Камзол был стянут с полковника, и я с вызовом посмотрела на него.

Нортон быстро избавил нас обоих от одежды и понес меня на кровать. Откуда в этом сдержанном мужчине столько пыла? Как он умудрялся столько времени прятать от меня кипящую в нем страсть, которую мы сейчас делили на двоих? Как он мог сочетать жаркий напор оголодавшего любовника с нежностью робкого юноши?

Не было признаний, только шепот, прерывистое дыхание, наши стоны и сплошное удовольствие.

— Я останусь у тебя до утра! — непререкаемым тоном возвестил полковник, когда мы медленно остывали от пережитой страсти на скомканных простынях.

— Конечно, Рэми, — счастливо улыбнулась я и перекатилась к нему под бок.

Нортон легонько поцеловал меня в макушку и укрыл нас обоих одеялом. Я быстро провалилась в сон, слушая мерный стук сердца моего полковника.

Глава 20.

Пробуждение было неожиданным, но приятным: я проснулась от того, что почувствовала на себе взгляд. Я открыла глаза и увидела внимательно разглядывающего меня полковника.

— Доброе утро, — хрипло прошептала я и, высунув руку из-под одеяла, принялась аккуратно разглаживать морщинки на его лице.

Рэмиан ловко поймал мою руку и поднес ее к своим губам. Горячий поцелуй обжег ладонь, огонь пробежался по крови, и я резко покраснела, будто он сделал что-то неприличное.

— Почему ты ничего не сказала, Лия? — спросил он, разрушив чудесную утреннюю атмосферу. Я выдернула свою руку и, откинув одеяло, спешно встала.

— И как я, по-твоему, должна была тебе это сказать? — зло и с вызовом выкрикнула я, роясь в шкафу в поисках халата. Собственная нагота, еще недавно такая естественная, сейчас казалась непозволительной слабостью и глупостью.

Я поспешно затягивала пояс халата, когда мне на плечи легли тяжелые руки полковника. Аккуратно, но весьма настойчиво он заставил меня повернуться к нему лицом. Я пылала от стыда и злости, не разобравшись, какое из двух этих отвратительных чувств сильнее.