Вирус разума. Правила игры

— Ну ладно, твои охотники тоже не лаптем щи хлебают. Засекли ведь.

— Засекли, да чудом.

— Да ты, Ипатич, никак боишься их? Не дрейфь, старик, все будет по-нашему. Ты ловушки в том месте поставил?

— Как договаривались. Всю деревню со всех сторон силками опутали. Мышь не проскочит.

— Значит, завтра поутру отправь баб по грибы, а на обратном пути пусть с той стороны, откуда гости появились, ловушки активируют. Смогут незаметно сделать.

— Смогут, дело нехитрое.

— Отлично. Днем выведешь девушку из дома погулять. Пусть гости полюбуются. Думаю, долго они тянуть не будут, а прямо следующей ночью и пойдут.

— А может по лесу пошукать, логово их найти да и накрыть их всех скопом?

— Всех не накроешь. Ты забыл про того, что на дереве.

— Да Михеич его на раз снимет, он даже охнуть не успеет.

— Не-е-ет, старик, мне они нужны живыми, все четверо. Вообще-то по большому счету, живым мне нужен только один, но где гарантия, что Михеич твой именно его с дерева не сшибет? Да и с лежкой их все не так уж и просто. Ее еще найти надо и подобраться незаметно. Нет уж. Рисковать не будем. Пусть все идет так, как задумали. И запомни, старик, — добавил он вслед уходящему Грязнову, — мне нужны живыми все четверо.

* * *

Кирилл сидел на дереве уже три часа. Лицо намазано маскировочным карандашом и укрыто антимоскитной сеткой. Тело надежно спрятано в камуфляжный комбинезон. На руках тонкие, но прочные перчатки, не оставляющие назойливому таежному гнусу ни малейших шансов. Острые стальные когти из арсенала японских ниндзя, позволяющие лазить по деревьям на хуже диких лесных котов, сняты с рук и ног и надежно закреплены в специально предназначенные для них карманы. Тело надежно закреплено и притянуто к стволу специальным ремнем, способным отстегнуться и освободить хозяина одним, но только вполне осознанным, движением. Под задом толстый надежный сук, такой, чтобы можно было не опасаться за то, что он сломится в самый неподходящий момент. Сверху все это великолепие накрыто специальной накидкой, закамуфлированной под цвет и фактуру ствола, так что, с трех шагов уже и не различишь: то ли это нарост такой уродливый на дереве, то ли человек притаившийся. Добавьте сюда памперс там, где ему и положено быть, чтобы не ползать по дереву в поисках кустиков и не метить ствол нехарактерными для него запахами (уж извините за подробности); и усик микрофона возле самых губ, чтобы подать друзьям сигнал, в случае чего. И хотя режим тишины в эфире соблюдался неукоснительно, одна возможность в любой момент связаться с товарищами уже грела душу. Всегда под рукой был небольшой, но мощный бинокль, а у ночной смены — прибор ночного видения. Ну и надежный "Кипарис" в специальной кобуре, одна граната Ф-1 и пара десантных ножей в ножнах заканчивали образ крутого, готового ко всему бойца, "стойко переносящего все тяготы и лишения армейской службы". Да-а-а, Серега подготовился к экспедиции более чем основательно.

Кирилл седел на дереве уже три часа. Уже три часа он не сводил глаз с деревни, ожидая момента, когда на улице появится Лада. Или хотя бы мелькнет ее силуэт в одном из окон. Деревня уже вовсю жила своей жизнью. Бабы хлопотали по хозяйству, мужики разбрелись по своим мужицким делам: кто в лес, кто на рыбалку, а кто и в деревне остался по хозяйству помочь. В общем, все как и положено. И даже ребятня была занята своими ребячьими делами.

В этой классической деревенской идиллии было лишь два бездельника. Один сидел на дереве и притворялся куском коры, другая — сидела в своей комнате и притворялась овощем. Впрочем, она почти не притворялась. Конечно, отвары и молитвы бабы Оли делали свое дело, и Лада на самом деле чувствовала себя гораздо лучше, чем показывала, но тем не менее, притворяться ей было не особенно и трудно. Достаточно было лишь чуть-чуть отпустить волю, расфокусировать взгляд и мысль, и все — апатия и пустота тут же овладевали девушкой.

— Тук-тук-тук, — вывел ее из оцепенения приторно ласковый и абсолютно неискренний голос. — Позвольте войти, Лада Владимировна?

В дверях стоял Грязнов собственной персоной и улыбался гадко и противно, одними губами. Взгляд же его при этом оставался пронзительно холодным и жестким.

— Не помешаю, Лада Владимировна? — еще раз переспросил Грязнов.

Лада в ответ лишь безразлично пожала плечами.

— Не хотите ли прогуляться, что вы все сидите и сидите, как узница какая. На воле-то вон погодка шепчет, солнышко греет, птички поют, благодать да и только. Опять же воздух свежий, чего тут в четырех стенах целыми днями просиживать?

Вновь неопределенный жест в ответ.

— Пойдемте ка пройдемся по деревне, тем более, что Леонид Иваныч просил к нему зайти.

— Что? — Лада впервые проявила некие признаки интереса, — Леонид просил зайти?

— Да, просил, он чего-то занемог еще с вечера, вот сам к вам не может, просил меня вас к нему проводить.

— Леонид!? Занемог!? — Лада на мгновенье даже вышла из образа от неожиданности, впрочем, тут же взяла себя в руки, потушила взгляд, опустила руки и, насколько смогла, безразлично прошептала, — гулять так гулять. Почему бы и нет?

Кирилл вздрогнул и буквально чуть не свалился со своего наблюдательного места. Если бы не страховочный ремень, точно бы свалился. По двору в сопровождении какого-то старика шла Лада. Кирилл судорожно навел на нее бинокль, настроил резкость и буквально впился взглядом в любимую. Выглядела девушка, надо сказать, не очень. Взгляд потухший, бледная, лицо какое-то безвольно расслабленное. Да и шла он как-то не очень уверенно, будто во сне. Кириллу показалось, что девушку чем-то опоили. В пользу этого говорил и тот факт, что несмотря на статус пленницы, Лада была относительно свободна. По крайней мере, никаких пут ни на руках, ни тем более на ногах, Кирилл не заметил.

Кирилл не сводил глаз с медленно бредущей по деревне девушки и неосознанно ждал, что вот она сейчас вдруг остановится, посмотрит ему прямо в глаза, улыбнется ободряюще, мол, здравствуй, любимый, я знаю, что ты здесь, и я жду тебя. Но увы, ничего такого, конечно же, не случилось. Девушка вскоре скрылась за дверью одного из домов, а Кирилл остался в привычном уже одиночестве, которое он вдруг ощутил с еще большей остротой.

Вскоре Лада появилась снова. Сердце Кирилла несколько гулко ухнуло, сотрясая грудную клетку и разгоняя кровь с такой силой, что в ушах зашумело. Ему показалось, что девушки не было целую вечность, однако маленькие красные цифры в левом нижнем углу дисплея цифрового бинокля бесстрастно показывали, что прошло всего пятнадцать минут. Лада прошла тем же маршрутом, все также медленно и обреченно, пока не зашла в дом, где, видимо, и находилась все время. Ее вновь сопровождал, кажется, тот же старик. Впрочем, Кирилл его не разглядывал, поскольку глаз не мог оторвать от девушки. С трудом поборов искушение тут же рвануть в деревню вызволять любимую, он постучал пальцем по микрофону и чуть слышно прошептал:

— Тук-тук, Серега, здесь Кирилл.

— Что случилось?

— Я ее видел и засек дом, где ее держат.

— Отлично. Наблюдай за домом, проследи, кто входит, кто выходит, останется ли кто в доме на ночь. Отследи все подходы к дому с нашей стороны. Нет ли в доме и у соседей собак, и если есть, то какие? Короче, собери максимум информации. Ночью пойдем за ней. Тянуть дальше нет смысла, того и гляди кто-нибудь из братства на нас наткнется. Короче, сам все прекрасно знаешь. Сиди тихо, наблюдай и не высовывайся. Все, отбой.

До самых сумерек Кирилл старательно фиксировал все передвижения, связанные с домом Лады. Дело оказалось не трудным. Сначала из дома вышел старик, сопровождавший ее на прогулке. Кирилл опять не смог разглядеть его как следует. Не потому, что не захотел, а потому, что просто не успел. Старик, выйдя на крыльцо, быстренько юркнул за угол и был таков. Дважды в дом заходила какая-то бабка. Была там подолгу и, уходя, все время недовольно качала головой, сердито бормоча что-то себе под нос. И уже совсем под вечер в дом вошел крепкого вида бородатый мужик и вышел оттуда хоть и такого же крепкого сложения, но абсолютно другой товарищ.

— А вот и охрана, — тут же мысленно сделал вывод Кирилл.

Других передвижений по деревне, связанных с этим домом, не было. Деревня сама по себе жила своей обычной, весьма активной жизнью. Несколько женщин, возвращаясь из леса, куда видимо ходили по грибы, вернулись с полными корзинами, пройдя веселой, довольно гудящей толпой прямо под деревом, на котором сидел Кирилл. Жизнь текла своим чередом, но вот что странно, дом, где находилась Лада, жители деревни старательно обходили стороной. И это было на руку друзьям. Кирилл лишь удивился, как это они раньше не заметили этот особенный статус дома. Скорее всего, просто недостаточно было времени для наблюдений, чтобы делать какие-то выводы.

С наступлением сумерек Кирилла сменил Борис, шепнув на прощанье:

— Отдохни пару часиков, потом пойдем твою принцессу выручать.

Глава 17

Делай что должен и будь что будет

Лада вернулась в избу, закрыла за собой дверь и облегченно выдохнула. Все-таки изображать из себя овощ, особенно когда события приобретают такой неожиданный оборот, очень трудно. Сложно удержать скачущие мысли и делать вид, что все, что происходит, тебе абсолютно до лампочки. Теперь, оставшись в одиночестве, можно было и поразмышлять обо всех последних событиях. Однако поразмышлять не удалось. В дверь коротко постучали и, не дожидаясь ответа, в комнату вошла баба Оля.

— Это куда это тебя, девонька, Грязнов водил? Неужто опять чего подлого удумал?

— Ой, баба Оля, тут такие дела завертелись, что даже не знаю, как их и понимать. Пришел Грязнов и говорит, дескать, гость московский занемог и приглашает меня к себе в гости.

— Занемог? Не зна-а-ю. Если у нас кто-то занемог, я первая узнаю.

— Нет, баба Оля, если бы он и занемог, ты бы об этом не узнала. Он из тех, кто лечит себя сам, если вообще он когда-нибудь болеет.

— А, ну да, колдун ведь. Выходит, Грязнов врал и какую-то подлость готовил.

— В том то и дело, что ничего особо подлого, кажется, и не произошло. Ну, пришли мы в дом к москвичу. Ну, спросил он как дела. Я, дескать, все в порядке, а сама полную отключку изображаю. Он меня чаем угостил. Пирог с рыбой, которую утром наловил, дал. Вкусный, кстати, хотя я опять виду не подала. Ну, попила, поела, он сказал, что меня больше не задерживает, велел Грязнову проводить, что он и сделал. И вот я здесь, теперь сижу и думаю: что же это такое было?

— Да что-что, ясно-понятно, что какая-то гадость, которую мы пока понять не можем. От этих проходимцев разве чего другого ожидать можно? Как говорится, индо и курочку на пир тащат. А от этих упырей ничего другого и ждать не приходится.

— Так то оно так, только что-то я явно происходит или назревает. А вот что, никак не пойму.

— Чтобы не назревало, но нам от этого лучше не станет. Надо нам, Ладочка, уходить отсюда, и уходить нужно сегодня ночью. Я побегу к себе, в путь снаряжусь, а ты сиди силенок набирайся да отварчик мой пей, не забывай.

Ближе к вечеру баба Оля пришла еще раз, принесла незаметно узелок с теплой одеждой.

— В лесу хоть и летом, а носки теплые да штаны с начесом лишними не будут.

Уходя, баба Оля протянула ей маленький пузырек и с заговорщицким видом прошептала:

— Измудрись как ни то и с вечеру капни этого зелья в кружку охраннику, он всю ночь без задних ног и продрыхнет.

— Как же я это сделаю? — растерялась Лада.

— Да уж придумай что-нибудь. Кроме тебя все едино некому.

Весь остаток дня и начало ночи Лада ломала голову над тем, каким образом ей все-таки усыпить охранника. С одной стороны, Лада пользовалась полной свободой передвижения, с другой, — она всегда находилась под наблюдением. Охранник, дюжий детина с рыжей нечесаной бородой, большой любитель молока и ватрушек, хоть и не блистал образцовой бдительностью, особенно в свете того состояния, которое старательно изображала Лада в последнее время, но службу свою нес исправно, в контакт с охраняемой не вступал. А как без контакта налить снотворное в кружку, Лада не представляла. И вдруг ее осенило.

Лада уже несколько дней общалась с тем самым псом, который помог ей сбросить с головы корону. Баян оказался на редкость добродушным созданием, испытывавшем к тому же некий комплекс вины по отношению к Ладе, в силу своего собачьего интеллекта, разумеется. Контакт, хоть и ментальный, был достаточно прочен, и камень во лбу, как ни странно, этому совершенно не мешал. Девушка расслабилась и связалась с собакой. После небольших манипуляций с его эмональным фоном пес был готов выполнить просьбу девушки. На днях его наконец-то сняли с цепи, на которую его посадили в наказание за нападение на девушку. Он выбрался из-под своего любимого крыльца и подошел к окну, за которым его ждала Лада. Баян поднялся на задние лапы, громко царапая подоконник и начал выть громко и протяжно. То, что надо. Лада вышла из комнаты, напустив на себя максимально испуганный вид.

— Митя, Митя! Там! Опять она! Помогите!

— Ты чего блажишь, дурочка? — с трудом сглатывая чересчур большой кусок ватрушки, пробормотал Митя.

— Там опять пришла эта собака! Под окном стоит! Воет! Лапами в окно стучит! — практически сквозь слезы прорыдала Лада.

— Да какая собака? Что ты мне голову морочишь? — охранник нехотя поднялся со скамьи, на которой недавно так удобно устроился, предвкушая теплое парное молочко со свежей, еще пышущей печным жаром ватрушкой, принесенной ему матушкой, и заглянул в комнату девушки. За окном раздавалось впечатляющее завывание. Митя подошел вплотную к окну и увидел абсолютно довольную собой морду Баяна.

— Вот придурок, — проворчал он и пошел на улицу.

Стоило только закрыться за ним двери, Лада метнулась к кружке с молоком и одним движением вылила туда всю жидкость из пузырька.

Когда Митя вернулся, Лада уже сидела в своей комнате с отсутствующим видом, уставившись пустым, не моргающим взглядом в стену.

* * *

Самое удачное время для нападения — это три часа утра. Кто хоть раз стоял в карауле, по себе знает, что в это время мозг перестает воспринимать действительность и не умоляет, а просто криком кричит: "Хозяин, все!!! Хватит!!! Я больше не могу. Дай поспать!!!" И если хозяин начинает приводить какие-то доводы, типа "Так надо", Ты должен" и так далее, то мозг включает свое секретное оружие. Глаза начинают моргать все чаще и чаще, продолжительность состояния "закрыто" становится все дольше, а состояние "открыто", наоборот, все короче и короче. Постепенно вам становится безразлично, стоите вы, сидите или лежите, мягкое под вами кресло, жесткая скамья, или вообще, сук дерева, не самый ровный на свете сук, между прочим. Вас уже совершенно не волнует, тепло вам или холодно, сухо или льет дождь, комары вокруг пищат или воют голодные волки. Впрочем, нет, волки, пожалуй, могут победить дрему, правда, не надолго. Рано или поздно сон все равно одолеет вас, даже если ему на это одной ночи окажется мало. Именно поэтому самое удачное время суток для нападения на часовых — это промежуток между тремя и четырьмя часами утра. Значит, выходить из лагеря нужно было в полночь, ибо пути от лагеря до деревни было ровно три часа, с учетом ночного передвижения по лесу.