Рукопись,найденная в бремсберге

Мы уселись прямо "под каменной бабой", как такие скульптуры называли на Старой Земле, хотя ошибиться в половой принадлежности идола было невозможно, стоило только посмотреть немного ниже пояса.

Но его загадка, загадка исчезнувшего в незапамятные времена народа, после которого только и осталось что такие скульптуры, меня интересовали сейчас мало. Гораздо больше меня волновал вопрос — куда скрыться от надвигающейся непогоды? Но я ничего не успел сделать.

Стена дождя налетела как волна цунами, Меня сбило с ног порывом ветра и поволокло неизвестно куда. Молнии полосовали землю, краем уха, среди непрекращающегося рокота грома я услышал жалобное ржание Бурушки. Несколько раз молнии ударяли в опасной близости от меня, и я с ужасом видел, как мгновенно плавится песок, струи дождя вскипают на фульгурите и с взрывом разбрасываются по сторонам. Но встать я не мог — с такой силой меня прижимал к земле ливень, а потом потоки воды понесли меня куда-то. Меня крутило, бросало из стороны в сторону, а потом я ударился головой о камень, неизвестно как оказавшийся здесь в степи и потерял сознание.

Когда я пришел в себя, мне показалось, что меня завалило в шахте. Невозможно было ни шевельнуть рукой, ни ногой, а в ноздри почему-то лез какой-то противный запах. С трудом разлепив глаза, я обнаружил, что лежу на каком-то мохнатом звере, руки и ноги у меня связаны. Все тело ломило от боли. Я застонал.

Меня грубо швырнули на землю, надо мной наклонилась какая-то морда. Это было как страшный сон, но я-то знал, что не сплю. С трудом сев, я огляделся. Меня окружали какие-то существа в передничках из звериных шкур, хотя их внешность не слишком отличалась от звериной. Короткие морды, оснащенные впечатляющим набором зубов, густой серый мех покрывал не только все тело, но и то, что должно было быть лицом, но смотрелось как морда. Бурушки нигде не было видно.

— Где я? И кто вы? — от моих вопросов у меня закружилась голова.

— Кто мы, нечестивец, тебе объяснят в Зале Судей, куда тебя несут для совершения страшного, но неподкупного суда. А сейчас заткнись и иди сам. Мой Быстрый устал, а если нападут...

Он внезапно захлопнул пасть и тычками заставил меня встать.

Я показал ему связанные ноги, и он зубами перегрыз веревки. Да... зубы у него были что надо!

Это было ужасное путешествие. От пребывания в потоке воды моё тело было все избито, но кого интересует чужое горе? Длинной веревкой меня привязали к луке седла, которое эти мохнорылые ( я так решил называть их) укрепили на некоторое подобие лошади. У этого "скакуна" передние лапы были несколько длиннее задних, и поэтому их силуэт очень напоминал гиен, фото и видео которых я видел на Старой Земле. Да и зубы у этих гиенообразных были похожи.

Сначала я старался идти в одном темпе с отрядом, но скоро понял, что долго такого не выдержу и упаду. Когда я и в самом деле упал, то равнодушное животное поволокло меня по земле. Когда я все же не выдержал, и окликнул ведущего, он, ни слова не говоря пнул меня в бок, поднял и поставил на ноги.

Я закачался и снова упал. Тогда меня взвалили как какой-то тюк на спину вьючного животного, и мы продолжили путь.

Лежал я на животе и поэтому мог видеть только мерно качающийся бок животного, на котором я лежал, да траву, по которой ступали его огромные лапы.

Жестокое Солнце так щедро поливало степь своими лучами, что было просто непонятно, почему тут что-то еще растет. Меня всего трясло, жесткая шерсть животного натирала мне лицо, муки жажды все усиливались.

Это путешествие запомнится мне надолго, если я, конечно выживу.

Но жестокий путь все же кончился. Мы вошли в небольшое селение, состоящее из нескольких хижин, сплетенных из прутьев, кое-где эти прутья были обмазаны глиной и очень напоминали те халупы, которые раньше были в наших краях. Помнится, их называли — турлучные. Самые бедные крестьяне ставили несколько кольев, переплетали их ветками орешника и так строились, иногда трех или четырехкомнатные домики, которые потом штукатурились глиной, их белили и они имели вид вполне приличный, под своей соломенной крышей Сейчас, конечно надо долго искать, чтобы найти такое строение.

На улицах этого селения всюду лежал мусор, собаки, которые грызлись из-за объедков, подняли голову и, с редким единодушием стали облаивать наш отряд

Меня бросили на землю, как какой-то ненужный тюк, а потом пинками загнали в небольшую каморку, хлипкую дверь задвинули веткой, видимо за неимением засова. К несчастью около хижины стали два мохнорылых и с ними несколько собак, так, что стоило мне пошевелиться, собаки начинали оглушительно лаять.

Утром меня повели на площадь.

На возвышении стояли два стола, за которыми восседали несколько пожилых мохнорылых.

Предводитель отряда вышел вперед и начал свою речь:

— Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи! Я, недостойный Вашего внимания, десятник Берлег шел со своим отрядом недалеко от Священного Места, где похоронен наш Пращур! Внезапно мы со священным ужасом увидели Гнев Пращура. Вот этот нечестивец, вместе со своим животным залез на Холм и расположился под Статуей Пращура. Гнев Пращура проявился тут же! Небо внезапно потемнело, полился невиданно сильный дождь, и нечестивца смыло дождем с Холма. Удивительно, как он выжил, его несло на расстоянии не менее трех полетов стрелы, пока не бросило в какой-то канаве. Его животное убежало от нас с невиданной скоростью.

Мы схватили осквернителя Холма и привели его на Ваш Неподкупный Суд. Я все сказал.

— Подведите нечестивца поближе.

Но я подошел сам.

— Что заставило тебя осквернить Священный холм? Или ты решил его разрушить так, чтобы и память о нашем Пращуре исчезла?

— Уважаемые Судьи, начал я. Сильный тычок в бок заставил меня остановиться, а Берлег прошептал:

— Надо говорить Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи!

— Величайшие Старцы и Неподкупные Судьи! Я, Странник Иван путешествую по своим делам и не собираюсь нарушать законы, обычаи, разрушать Священные Места. Сокровищ мне не надо, в походе от них слишком тяжело. Дело было не совсем так, как говорит десятник Берлег. Я заметил, что собирается сильнейший дождь, с громом и молниями, а каждому, кто путешествует известно, что оставаться на открытом пространстве во время грозы опасно. Молнии бьют в самые высокие точки в степи. Поэтому мы поднялись к могиле Вашего Пращура не в поисках сокровищ, а ища защиты от ярости дождя и грозы, и я совершенно не собирался наносить какой-то вред Священному холму. Зная о Вашей справедливости, о которой мне поведал десятник, я прошу неподкупного разбирательства моего дела. Я все сказал.

Судьи долго совещались, наконец, один из них поднялся и сказал:

— Мы рассмотрели вопрос и РЕШИЛИ: Если Странник сказал правду, то он должен пройти три испытания. Завтра будет первое. Ты, Странник должен сразиться с десятником Берлегом, ибо ваши слова противоречат друг другу. Кто этот бой выиграет, того и правда. Если ты, Странник солгал и проиграешь бой, то тебя бросят в яму и запустят туда несколько голодных крыс. Их не будет много, чтобы они не сожрали тебя слишком быстро. Десятник Берлег, если проиграет бой, подвергнется той же участи, ибо, если он солгал, то значит, хотел, чтобы мы думали о нем, как о человеке-любимце Пращура.

Если он выиграет бой, то будет повышен в звании до пятидесятника. А тебе, Странник, если ты останешься жив, предстоят ещё два испытания. Мы РЕШИЛИ!

Суд Божий.

Меня снова загнали в ту же каморку, которая стояла несколько на отшибе от остальных и снова около хижины расположились добровольные стражи и собаки.

Наступило утро схватки. Борьба должна была быть без оружия.

Все жители селения сбежались посмотреть на это представление. Для них это было великолепным развлечением, которого так не хватало в монотонной жизни.

Стоя напротив друг друга каждый из нас изучал своего противника. Берлег был мощный самец, мускулы так и играли у него по всему телу. Я же не производил впечатления могучего бойца, и презрительная улыбка заиграла у него на губах.

Судьи ударили по камню, тот неожиданно громко зазвенел и Берлег бросился на меня. Он схватил меня за шею и стал выворачивать ее, но я успел заложить руку между его головой и своей и стал давить на горло десятника. Преимущество рычага было на моей стороне, я почувствовал, как поддается его горло. Он продолжал скручивать мне шею, но я ударил рукой по его горлу и он захрипел. Я отпрыгнул от него и применил к нему прием "мельница", которую я усердно изучал в компании капитана Бальфура. Этот прием десятнику был незнаком, и он тяжело рухнул на землю. Заскочив ему на спину, я попробовал провести прием "ущемления ахиллесовой пяты" и десятник, потерял сознание от боли.

Меня снова схватили, но уже значительно более бережнее, ввели, а не втолкнули, как вчера в мою тюрьму. Меня довольно хорошо покормили, но охрана, казалось, удвоилась, потому, что меня стали побаиваться — Берлег слыл хорошим борцом.

Я стал просить привести ко мне Судью и, когда то пришел, попросил, чтобы к Берлегу не применяли столь жестокую кару. Судья удивился и сказал, что решение не может быть отменено, так как это решили Высшие силы, которые и дали мне победу. Но Берлег сейчас без сознания, у него сломана рука, а кару надо проводить только тогда, когда чтобы преступник почувствствовал все свои прегрешения.

Утром меня снова вывели на площадь, и в кругу зевак я увидел своего нового противника. Это было то же самое вьючное животное, которое здесь называется айлинть. Но это был совсем другой экземпляр, он злобно смотрел вокруг, но частокол пик охлаждал его пыл и не давал убежать, или броситься на зрителей. Тогда он заревел и прыгнул на меня. В руке у меня уже была горсть пыли и мелких камешков, и я бросил их прямо в глаза айлинтя. От неожиданности тот остановился, а я, не теряя времени, схватил животное за храп и вскочил ему на шею, сдавив его шею своими ногами. Все мои силы были сосредоточены на том, чтобы удержаться на бешенном животном и давить, давить ему на храп. Чем он больше ярился, тем больше ему стало не хватать воздуха, и он сначала остановился, а потом тяжело рухнул на землю. Двое жителей робко подошли ко мне и протянули мне веревку, которую я вдел в ноздри айлинтя. Теперь он был полностью безопасен и стал годен для роли вьючного животного.

Я снова оказался в своей тюрьме, но мне принесли еду, значительно лучше той, что мне давали еще вчера.

Первую половину ночи я провел сравнительно спокойно. Но меня страшило третье испытание. Первые два я выиграл на чистом везении, но оно не могло длиться бесконечно.

Третью ночь я провел беспокойно. Каким будет третье испытание? Мне вернули все мои пожитки, и я понял, что мне придется отстаивать жизнь с мечом в руках. На этот раз, поскольку я довольно быстро справился с Берлегом и айлинтем, они придумают что-нибудь более изощренное. Внезапно коротко взвыла и тут же смолкла собака. Мимо хижины ползли какие-то смутные тени, которые вдруг резко обозначились на фоне начавшегося пожара. Перерубить запор было делом одного мгновения. Я выскочил на улицу и увидел, что в селение ворвались какие-то чудовища с огромными пастями, которыми они хватали мохномордых и пожирали прямо на ходу. Я не собирался ввязываться в сражение ни на одной стороне. В конце концов, не мохномордые старцы ли приговорили меня к ужасной смерти, хотя я ясно объяснил им, что разорять прибежище их идола я не собирался, а, наоборот, искал у него защиты. Но, видимо, деревенская жизнь так скучна, а тут бесплатное развлечение. Но двое нападавших повернули в мою сторону, и мне пришлось, прижавшись к стене хлипкой хижины, отбивать их атаки. Кончар не подвел меня. Я не мог поразить высоких монстров выше колена, но этого и не требовалось. Один из нападавших взревел и рухнул под ноги другому нападавшему. Пользуясь минутной заминкой, мне удалось поразить и другого монстра. Тут уже все чудовища бросились ко мне. Они обступили меня с трех сторон, их дубинки взлетели вверх, но сзади вдруг появились мохномордые во главе с отважным Берлегом. Они держали в руках длинные копья, острия которых блестели какой-то слизью. От каждого удара таким копьем чужаки сразу валились на землю и начинали расплываться слизью. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, я ушел по-английски, не прощаясь.

Скрываясь за небольшими курганчиками, я быстро шел по направлению к тому месту, где мы расстались с Бурушкой. Тащить все мои пожитки мне было не под силу, а бросить что-нибудь в этих глухих местах, значит обречь себя на дополнительные лишения.

Два дня я полз к кургану, страстно желая, чтобы Бурушка нашелся.

Подойдя к кургану, я взобрался на него, и во всю силу легких закричал: — Бурушка!

Упав на землю, я понял, что больше моих сил нет.

Но отдых принес мне облегчение. Я вспомнил, как в воспоминаниях протопопа Аввакума был рассказ.

Они шли по льду озера Байкал.

" Мне, под робят и рухлядишко дали две клячки, а сам и протопопица брели

пеши, убиваяся об лед... Протопопица бедная бредет-бредет, да и повалится — кользко гораздо! В ыную пору, бредучи повалилась, а иной, томной же человек на нее набрел, тут же и повалилъся, оба кричат, а встать не могут... Я пришол, на меня, бедная пеняет: "Долго ли протопоп муки эти будут?" И я говорю: "Марковна, до самыя до смерти". Она тогда, поднявшись отвещала: "Добро, Петрович, ино ещё побредем!"

Такие люди, несгибаемые в своих убеждениях были в своё время! А я.... Приободрившись, я снова сел и увидел вдали крутящийся вдали столб пыли. Это ко мне прискакал Бурушка. Тогда и я, по примеру предков сказал себе: "Добро, ино ещё побредем!"

Тут я услышал, что ко мне скачут на своих гиенообразных животных мохномордые, во главе с Берлегом. Я выхватил кончар, хотя и понимал, что против всадников с копьями, да ещё отравленными, у меня нет шансов. Но Берлег, поморщившись, из-за сломанной руки, спрыгнул со своего скакуна, и, подойдя ко мне, отвесил почтительный поклон.

— Прости нас, путник. Я действительно виноват перед тобою, хотел немного выслужиться. Теперь этих " великих и неподкупных старцев" нет. Их всех сожрали ночные хищники.Туда им и дорога! Они только и знали, что наслаждаться муками своих односельчан. А организовать отпор ночным Брезгам, они не могли. Если бы ты не отвлек их своим волшебным мечом, то мы погибли бы все. А теперь, мы нагрянули к ним в пещеры, где они, не ожидая нападения, спокойно спали и вырубили их всех! Теперь ночью мы будем спать спокойнее. Еще раз прошу нас простить, а в возмещение просим принять этот небольшой подарок.

Подарок состоял из кожаного мешочка, в котором находились драгоценные камни превосходного качества. Не давая мне времени для ответа, он вскочил на своего скакуна и они умчались прочь.

Нам ничего не оставалось, как поехать дальше, направляясь в Аркский лес, на поиски Архимага.

Теперь перед нами возвышались горы, больше похожие на холмы, без впечатляющих обрывов и оскалов скал.

Следующие несколько дней мы медленно поднимались в горы, следуя руслу ручья. Как это всегда водится в горах, мы шли по широкой равнине, холмы расступились, и двигаться было легко. Бурушка приободрился, трава была сочная, вода вкусная, ночные страхи не преследовали нас.