Атолл

Я застыл.

— Фанат исчез, когда я вас до острова тянул. Или от страха или от ещё чего.

Я автоматически ощупал свой затылок, где не хватало целого клока уже отросшей у меня шевелюры.

— Их тела прибило в тот грот, — внезапно вмешался в разговор Фридрих, указывая куда-то пальцем, — их сейчас там рыбы жрут.

Я глянул одним взглядом, вспоминая их живыми и борящимеся за жизнь, и драгоценная вода, которую я до этого выпил, оказалась в море. Меня рвало не от того, что я видел. Меня рвало от того, что я сделал. И, хуже всего, мне нужно было делать с остальными детьми что-то дальше.

Только без таких результатов.

— Сколько времени, — спросил я у Антоновича, и автоматически посмотрел на часы. Выходило одиннадцать утра.

— Ты ж сам видишь.

— Вчера кто на мои часы смотрел?

— Никто не догадался. А зачем тебе?

— Пытался вычислить более-менее точное время заката и рассвета. Чтобы эта фигня в следующий раз не повторилась.

— Не кори себя. — прошептал Антонович, — другие бы спланировали ещё хуже.

— Только не надо меня успокаивать, — взорвался я, — я повинен в смерти этих троих детей. И только я.

— И что ты предлагаешь? — не выдержал, в свою очередь, Антонович, — Бросить их и удариться в депрессию? Ни вопрос. И добьёшь всех остальных детей.

Антонович не сдерживался и все всё слышали:

— Никто не виноват в том, что случилось. Просто нужно учесть ошибки и поступать так, чтоб их прежде не допустить.

— Антонович, — не выдержал я, — А ты понимаешь, какую ответственность я беру на себя!? Отвечать за молодые жизни!

— А ты предлагаешь, чтобы за их жизни отвечали акулы, мидии и крабы? — внезапно понизив голос, спросил Антонович.

— Я, — я задохнулся.

— Вот и думай, что говоришь. Если считаешь себя крайним — иди на край этого острова. Можешь там что хочешь думать, только смерть остальных детей будет на твоей совести. Ты потерял троих. Так мобилизируйся. Учти все ошибки. Они, дети, надеются только на тебя.

Я глянул на горизонт и чуть не офигел: ближайший остров был, как минимум в семистах метрах от нашей скалы.

— Плохо дело, — изложил я свои мысли Антоновичу, — такое расстояние мы точно не одолеем.

— Ты собираешься возвращаться обратно!? — с издевательским видом поинтересовался сосед.

— Ну не гробить же в этом заплыве остальных детей!

— Никогда не стоит отказываться от задуманного, — заверил меня Антонович, — тем более, как это ни больно говорить, от двоих плохо плавающих мы уже избавились, а остальные немного поднаторели в этом искусстве, и теперь плыть им будет легче.

Я ещё раз посмотрел на грот, в который прибило тела детей. Кроме них там плавало ещё немало всякого хлама. Присмотревшись, я увидел не что иное, как плотик, который я когда-то упустил, атакуя корабль готов.

— Антонович, ты тоже видишь то, что и я?

— Дети давно его заметили, и, думаю, стоит им воспользоваться. Ждали, когда ты проснёшься.

Плыть до грота было всего ничего — метров тридцать, но сделать это решил я сам. Ясно, что среди детей та же Малявка плавает значительно лучше меня, но она пока слабо воспринимает гибель своих ровесников. Неизвестно, что случится с её психикой, когда она увидит вздувшиеся трупы вблизи. Собственно, мне самому тоже было не по себе, но никуда не денешься — плотик как минимум избавит нас от перевозки груза на своих плечах, а в крайнем случае два-три человека, держась за него, точно не утонут.

Неладное я начал чуять, когда до грота оставалось метров десять. Прежде всего, в голове возник справедливый вопрос: почему в этом маленьком гротике скопилось столько плавучего мусора и почему этот мусор до сих пор не унесло в океан? Ответ я получил довольно быстро, как только мощное подводное течение захватило моё тело — меня с всё возрастающей скоростью понесло вперёд. Я вспомнил, как я вырывался из похожего течения, когда пытался первый раз достать этот плотик. Возможно, это одно и то же течение, которое и притянуло этот предмет сюда. Единственное, по разнице температур, было понятно, что само течение идёт где-то в полуметре от поверхности и уходит куда-то под остров.

Я попытался плыть, максимально держа тело на поверхности, но течение уже не хотело меня отпускать. Прямо перед плавающим мусором оно меня ухнуло под воду. В последний момент я вытянул руки вверх, в надежде за что-нибудь зацепиться и мне это удалось. Пальцы ощутили скользкие ветви бамбука. Я попытался подтянуться на руках и высунуть на поверхность хотя-бы голову, но не тут-то было — плот от таких потуг просто-напросто перевернулся на другую сторону, саданув мне по макушке. Обхватив плот не на одной линии, а в нескольких разных точках, мне удалось-таки высунуться на поверхность. Теперь понятно почему тела детей и плавающий мусор не утащило под воду — всё что плыло поверху попросту прибило движением воды, вызванного подводным течением, в этот гротик. А вот все предметы, которые находились глубже полуметра, течение забирало себе и уносило куда-то в недра атолла.

— Всё в порядке? — услышал я обеспокоенный голос Антоновича.

— Как бы сказать. Пока не оценил.

А реальность оказалась такова, что выбраться я, по сути, не мог. Подводное течение крепко меня держало. Оставался вариант забраться на сам плот — ведь Пятницу то он выдерживал. А дальше по поверхностным водам попробовать выгрести на спокойную воду.

Минут десять я честно пытался это сделать, но каждый раз плот просто-напросто переворачивался вверх дном, оставляя на моей макушке очередную шишку. Помучавшись, я понял, что если ничего не придумаю, то просто измотаюсь до бессилия, а если, в конце, и придумаю, то при предстоящем тяжёлом заплыве стану обузой. Придётся снова рисковать детьми.

— Антонович, — заорал я, — здесь подводное течение. Оно, похоже, накрепко меня схватило. Кроме как буксиром, я другого варианта меня вытащить не вижу.

С верёвкой ко мне поплыла Малявка. Я до последнего смотрел на неё в тревоге. Чтобы с ней ничего не случилось. По выражению её лица я сразу догадался, когда она попала в течение, однако, надо отдать ей должное — девочку это ни капельки не испугало и не смутило. На тела мёртвых ровесников она, почему-то тоже никак не среагировала. Что ж с неё вырастет-то?

— Дядя Петя, с вами всё в порядке? — спросила она, привязывая верёвку к бамбуковой ветке.

— В порядке, — буркнул я, — давай осмотримся здесь. Мало ли чего полезного плавающего найдём. И это... придётся нам твоих друзей раздеть. Одёжка здесь быстро снашивается, особенно обувь. Может она ещё спасёт кому-нибудь жизнь.

Плавающий мусор процентов на девяносто оказался действительно мусором — какие-то перья, куски полусгнившей древесины и тому подобный хлам. Тем не менее — попадались очень полезные для нашей ситуации вещи: четыре двухлитровые пластиковые бутылки, футбольный мяч, крепкий полиэтиленовый пакет. По содержанию — все вещи — земные. И как они вообще могли попасть в океан? Несомненно, что на этом атолле где-то есть ещё один буй, а может, и не один.

Всё найденное мы сложили на плот, сами, находясь в воде, ухватились за бамбуковые жерди и подали знак к началу нашей транспортировки.

— Всё плавучее надо сложить отдельно, — скомандовал я, и дети принялись раскладывать вещи.

Плавучего оказалось не так и много. Пластиковые бутылки, те, что я нашёл в гроте и что выпили дети, футбольный мяч... остальное по мелочи. Весь не плавучий груз мы закрепили на плоту, а плавучий... короче, каждому по способностям — те, кто плохо умел плавать, получили пустые пластиковые бутылки, которые постарались при помощи верёвок закрепить на груди и затылке. Как оказалось впоследствии — даже одна пустая двухлитровая пластиковая бутылка, закреплённая чуть ниже затылка, плавание облегчала неимоверно, позволяя периодически отдыхать прямо на воде.

— Цыгане, шумною толпою... — продекламировал я Пушкина, тем самым давая старт к заплыву.

На этот раз мы решили плыть общей группой, чтобы, если что, помогать друг другу. Теперь в нашем распоряжении был плот. За него всегда можно было подержаться и просто подрыгать ногами, чтобы толкать его вперёд и не останавливать общей скорости передвижения. В любом случае, пока мы собрались, перевязались бутылками, мячом, другой пустотелой дребеденью, часы показывали три часа дня. В прошлый раз стемнело ориентировочно в девять вечера, так что времени доплыть до темноты нам, по логике должно было хватить. Это я себя на самом деле так успокаивал, потому что, глядя на солнце, понимал, что что-то мне не нравиться.

В принципе, только мы отплыли, я сразу же понял, что никто в этот раз не утонет — уж очень хорошо подсоблял плот и бутылки. Самка с Ра снова остались на островке, абсолютно игнорируя нас. Кота, правда, я напоил водой. Жалко было, а воды на него немного ушло, а вот Самке, понятное дело, ничего не дал. За один присест она могла бы уничтожить все наши запасы. С другой стороны, я боялся, что если она захочет пить конкретно, то с нами считаться не будет, но пока этого не происходило, даже наоборот. Перед заплывом рептилия снова поймала нам здоровенную рыбину. Пришлось есть её сырой, но никто не жаловался.

Мы не проплыли и половины, как начались неприятности. Очень серьёзные неприятности.

Фридрих, который на тот момент держался руками за плот, просто исчез. Были его плечи, голова и руки над водой — момент — и нету. Я этого не увидел, я это понял из воплей Терминатора. Он в тот момент был рядом.

— Что случилось? — я, как мог, увеличил скорость и подплыл к плоту.

— Там, — заикался Терминатор глазами показывая в синюю бездну, кто-то плавает, — меня, перед тем, как Фридриха утянуло, что-то будто за ногу пощупало.

В этот момент послышался далёкий громкий всплеск. Инстинктивно повернув голову в сторону донёсшегося звука, я обнаружил, что на покинутом нами островке остался один кот — рептилия, вероятно, прыгнула в воду.

— Ясно, — я переключился на проблемы, происходящие у нас, — чёрт!!!

Вода вокруг плота окрасилась в яркий красный цвет, и на поверхность всплыл футбольный мяч, который мы на острове привязывали к Фридриху.

— А-а-а!!! — закричала Малявка, — меня кто-то трогает под водой!

Я набрал полную грудь воздуха и нырнул. Опыта в нырянии у меня не было вообще, а уж видеть что-то в солёной воде оказалось совсем непросто. Тем не менее, длинное веретенообразное тело, больше всего смахивающее на акулу я увидел. Фридрих, чуть ли не разорванный наполовину висел в водной толще, испуская в разные стороны почти чёрные струйки крови, постепенно светлевшие, окрашивающие воду в красный цвет.

Акула сразу обратила на меня внимание, как-то очень медленно повернулась, так же медленно подплыла и уставилась в глаза. Я застыл, будто был скован узами гипноза. Акула, после момента раздумий, решила со мной покончить и уверенно направилась ко мне, но в последний момент что-то её отвлекло. Рыба резко развернулась и исчезла в синей бездне. Я же сразу рванул вверх, за спасительными глотками воздуха. Не думаю, что я долго находился под водой, но страх, наверное, жрёт кислород из организма не хуже, чем хорошая марафонская пробежка.

— Ребята, — давясь воздухом произнёс я, — темпы плаванья усиливаем.

Никто, однако, меня не слушал. Я вынырнул метрах в пятнадцати от основной группы — все плыли к далёкому островку так, как могли. Меня ждать осталась только Малявка. Вод ведь и вправду необъяснимая девочка — в такие-то годы и такая смелость!

— Поплыли, — сказал ей я, — здесь долго оставаться не стоит.

В этот момент за спиной будто-то взрыв подводной торпеды раздался. Мы инстинктивно обернулись — из воды в воздух, в фонтане брызг взлетали Самка с акулой. Непроизвольно я отметил, что плавники у акулы, как у плезиозавра. Акула ли? Противники в прямом смысле пытались перегрызть друг другу глотки. Самка вцепилась в шею акулы, а та в шею Самки. В такой позе они взлетели над водой метров на пять, а потом с грохотом в неё погрузились.

— Не отвлекайся, поплыли, — сказал я, схватив за руку зазевавшуюся Малявку.

Бой сзади нас продолжался очень долго. Об это можно было догадаться не только по шуму, но и по волнам, которые периодически накрывали с головой. Как только всё стихло, мы и догнали плот с остальными детьми.

— Петя, что это было? — сразу же спросил запыхавшийся Антонович.

— Самка что-то с каким-то морским гадом не поделила.

— Не могу понять — когда первый раз трое детей утонуло, ящерка нам помогать не удосужилась, а сейчас, когда какое-то животное съело только одного, она в бой ринулась.

— Кто её знает, Самку эту. К тому-же я думаю, что та акула, что напала на нас, может быть и не совсем акула. Может совсем не рыба и не животное. И, вообще, неизвестно, кто из них выиграл эту битву. Поэтому нам стоит поспешить.

Я обернулся, пытаясь что-либо разглядеть, но рептилии на покинутом островке не увидел. На воде тоже никаких тел монстров не плавало. Это ещё ни о чём не говорило — не обязательно телам всплывать — могли и на дно погрузиться. В любом случае этот, недосмотренный нами бой, смелости и уверенности, что нас не перетаскают по одному под воду, не добавлял. Дети, похоже, вообще находились на грани истерики.

И тут нас накрыла тень.

Я удивлённо поглядел в сторону атолла и обнаружил, что солнце только что скрылось за скалами.

— Ещё ж только пять часов!? — вслух произнёс я, встряхивая запястьем, будто это чем-то мне поможет.

— Дядя Петя, — подплыл ко мне Терминатор, который, наверное, единственный из детей не выдавал своего страха, — вполне вероятно, что на этой планете длительность вращения планеты вокруг своей оси не соответствуют такой длительности у планеты Земля. Тогда часы эти можно выбросить. Или вычислить длительность суток и подкручивать их каждый день. Но то, что солнце зашло за атолл так рано, говорит только о том, что сутки здесь значительно короче земных.

— Блин, — только и выругался я, — и как я мог купиться на обыкновенные часы!?

Всему виной обыкновенная бестолковая человеческая привычка. Привык я смотреть на часы и, исходя из их показаний, планировать свой день. Здесь она тоже сработала. Если здесь день короче на два часа, то суточная погрешность — четыре! Поэтому нет ничего удивительного, что очень скоро окончательно стемнеет. А до островка ещё метров двести пятьдесят. Да и акула под водой, может, мечется.

— Антонович, — я, как можно быстрее подплыл к соседу, — верёвку доставай.

— Сам доставай, — отбрехнулся он, — на плоту вон лежит.

В сгущающейся тьме мы, как могли, перевязались верёвкой. Большая часть народу, в принципе, держалась за плот, но те, кто полностью был экипирован бутылками, держались на воде и так. Только за верёвку держались, чтобы никуда не потеряться.

Плыли наугад. И особо не спешили. Если бы акула захотела на нас напасть, она бы давно уже это сделала. Я сильно рисковал, связав всех одной верёвкой. Выходило, что если нас никто не тронет, то мы никого не потеряем. А вот если акула жива и решит поужинать одним из нас, то, вместе с верёвкой, нас связывающей, на дно может пойти вся группа.