Твое... величество-3!

Наконец, она достала письмо.

— Когда его величество Саймон написал мне, я подумала, что это дурной розыгрыш. Иного слова я не подберу! Но потом...

— Потом?

— Я отправила своих людей проверить информацию. И оказалось, что он не просто правдив, он еще и преуменьшил. Может, потому, что кое-чего не знает.

— Чего же?

— Читайте, друг мой. Читайте.

Предстоятель кивнул и повиновался.

Примерно на трети письма он налил себе воды, выпил залпом, подавился и раскашлялся. На второй трети побагровел и принялся материться. На окончании — скомкал письмо в кулаке и выматерился так, что едва цветы не повяли.

— Если это правда... я убью эту сволочь!

Предстоятельница кивнула.

— Это — правда. Я отправляла людей, которым доверяю... их двое. Вот, я отправила их к королеве Марии. То, что они видели, все подтверждает.

Она письмо знала наизусть.

В первой его части Саймон писал о хороших новостях. О том, что Многоликий вновь даровал свое благословение — и сделал Он это для королевы Марии. Видимо, за порядочность и беспорочность. Второй облик обрела и сама королева, и кое-кто из ее свиты, и... шансы есть у каждого. Ну... как?

Двуипостасных и во времена оны было не так много, и сейчас их очень много не будет. Но шансы-то есть! Так что договаривайтесь, оно и для храма полезно, а может, и для вас лично? Все двуипостасные были личностями одаренными, может, и вы из них?

Впрямую Саймон этого не писал, но дураки его письмо и не читали. Предстоятельница все отлично поняла. Порадовалась она только тому, что королева Мария неглупа и не норовит перевернуть мир. Потому как опара вылезла из кващни, и обратно ее уже не запихнуть, или хлеб делать, или выкидывать все. А выкидывать не хотелось.

Во второй части письма Саймон написал про Иоанна. Про то, как он жену 'похоронил' и на Диане женился. Вроде и знал об этом предстоятель, и догадывался, но... когда тебе доказательства прикладывают, и разъясняют все чуть не на пальцах, это совсем другое. Было, с чего ругаться.

Такие дела — они никогда в тайне не останутся, рано или поздно наружу выплывут. И кто окажется крайним?

Да предстоятель, у которого ума не хватило разглядеть гадюку! А вместе с ним и весь храм.

В третьей части Саймон рассказывал про тейна. А чего тянуть? Про опыты, которые проводились с его согласия и разрешения над живыми людьми. Пусть, бродяги, пусть разбойники, но душа-то у них есть! А как Боги отнесутся к таким поступкам?

А вот вопрос... можно и огрести себе на радость!

Предстоятельница, конечно, в молнии с небес не верила. Но ведь и дурой она не была, так что... боги — есть. А вот как они и к чему отнесутся? Вопрос...

Может, потом сорок раз наплачешься, что на такое дело пошел? Очень даже запросто!

Досталось и королю Фардании. И про его планы было рассказано. Нет-нет, не о захвате Эрланда, о том Саймон и сам не знал, он рассказал о том, что королевская семья по уши в делах тейна застряла. И про Вернера, который погиб, и про то, КАК он погиб...

Было, от чего материться и угрожать.

Дураком предстоятель не был, так что решение принял быстро.

— Я отправлю гонца к королеве Марии. Я так понимаю, что умолять ее сюда приехать бесполезно?

Предстоятельница даже оговаривать вопрос не стала, качнула головой.

— В Фарданию?

Считай, на обед к людоеду? Только в качестве обеда?

— Я могу приехать сам, в Эрланд. Да, пожалуй, я так и сделаю. Или... пригласить к себе Иоанна? Я правильно понимаю, ее величество намерена возвращать себе трон?

Предстоятельница криво улыбнулась.

— Ее величество недавно родила сына. И трон ее не интересует, разве что для малыша. Саймона Александера Эрландского.

— Вот как? От мужа?

— Да, — уверенно кивнула предстоятельница. — По срокам сходится.

Предстоятель пожал плечами, но спорить не стал. После того — вследствие того, все правильно. Кто там что оспаривать будет?

Но, в любом случае, такое событие, как возвращение королевы, требует вмешательства Конклава. Обязательно.

И вмешательства, и признания принца законным наследником, и с браками хорошо бы разобраться, все же брак с Дианой получается нелегитимным... ох и крику ж будет от Иоанна!

Да, проблем будет много. Но предстоятель оценил и что с ним поделились, и что подсидеть не пытались. А могли.

Нет-нет, занять его место предстоятельница не может, но ведь есть те, кто стоит на ступеньку ниже, чем он. И вот они-то, воспользовавшись его ошибками... точно так же, как и у предстоятельницы есть конкурентки. И он им тоже помогать... пока — не будет.

Если бы не тейн... но в такое время лучше держаться вместе, сражаться плечом к плечу. А потом — будет видно.

— Что ж, давай обдумаем, как будет удобнее сделать.

* * *

Как натаскивают зверей? На кровь, на запах, на ненависть?

По-разному.

У каждого дрессировщика своя методика, кто-то пользуется лаской, кто-то плеткой, кто-то голодом. Брат Тома именно его и предпочитал.

По соображениям личного удобства.

Плетка — это долго, пока каждую тварь пороть, да еще и шкура у них толстая... нет, это очень долго и муторно. А если и выпорешь, то в каком состоянии оно потом будет?

Говорят, у настоящих двуипостасных раны заживали намного быстрее. А вот эти... получилось нечто среднее. Ранить этих тварей было намного сложнее, шкура у них была дубленая. Но раны заживали ничуть не лучше, чем на обычном человеке. Так что... выведешь их из строя на месяц-два, а потом что? Каждый месяц такое повторять?

Боль ломает не всех.

А вот голод и жажда дело другое.

Ласка?

Это брат Тома вообще не рассматривал. Смешно даже... что за глупые слова? Может, еще каждую тварь и пожалеть прикажете? Какие тут ласки?

Его дело приказывать, их дело — подчиняться.

А сейчас...

Сейчас брат Тома последовательно обходил клетки. И в руке у него был факел.

Огня эти твари не боялись, они помнили, что некогда были людьми, а вот ожоги — это больно. Тряпку с кровью Иоанна в нос, факелом в плечо или грудь, чтобы болело, но двигаться не мешало. Ожоги тоже будут заживать долго.

И так противно пахнет паленой шерстью, и паленым мясом... фу! Брат Тома подумал, что потом обязательно примет ванну с благовониями. И Аруасий ему поможет.

Пока у них еще ничего не было, Тома оттягивал этот момент, но ему хватало и прикосновений, поцелуев, робких взглядов... мальчик понимал, чего от него хотят, колебался, но не отталкивал, и это было очень... возбуждающе! Совсем не так, как было у них с Винно, но очень даже... уммммм...

Тома и невдомек было, что это не он, а его уверенно совращают, медленно и неуклонно. Почему медленно?

Так чего спешить-то? Задница, чай, своя, не купленная, а извращенцы Аруасию еще в борделе надоели. Просто выбора не было, вот и пришлось... да и лучше один, чем каждую ночь по пять штук.

Тома переходил из клетки в клетку, и улыбался.

Думал он о своем, а руки работали сами по себе. Чтобы боль связалась неразрывно с запахом Иоанна, чтобы эти твари его чуяли, ненавидели, чтобы потом кинулись на любую охрану...

Жалость Тома была неведома. Да и кого тут жалеть?

Его бы кто пожалел... король еще... страшно, между прочим! Король же!

Тома понимал, что его методика не доработана, что звери получаются ущербные, но его величество все равно умирает, так что последствий не будет... не должно быть. А там уж... мало ли, что королю в голову взбредет?

Как звали того мальчишку, который повесился?

Нет, не вспомнить уже, да и ни к чему. Тома и так хорошо.

Толстенький монах прижег последнего зверя, и вышел из клетки. Запер ее за собой, привычно проверил замки.

Отлично.

Теперь можно и наверх. А завтра все это придется повторить и с тряпкой, которая когда-то была ношеной рубахой Иоанна, а потом была бережно упакована в несколько слоев холста, залита воском, и в таком виде, чтобы не потерять запаха, приехала через границу, и с факелом... или завтра пока не надо прижигать? Можно просто прутом в свежий ожог потыкать, тоже больно будет?

Ладно, это он завтра решит.

А сегодня...

Спустя полчаса, отдаваясь ласковым пальцам мальчишки, которые осторожно намыливали ему голову и спину, Тома уже больше ни о чем не думал. Ему и так было хорошо.

А людям, которые попали к нему в руки и были искалечены?

Это уже другое. Понимать надо...

* * *

Эрр Паоло Рибоно от жизни ждал много чего. И хорошего, и плохого... когда у тебя в доме королевская шлюха, да и пара бастардов подрастает, тут поневоле настороже будешь. Кто его знает?

И в общем-то предложение, которое он услышал, было вполне логичным. Но не от этого человека.

От ЭТОГО мужчины он ничего подобного не ждал, ну не бывает такого никогда, просто потому, что не бывает... он же один из самых близких, самых верных... или другие не предают? Потому как у других и возможности такой нет — предать?

Может, и так.

— Породнимся, Паоло?

Эрр Рибоно только зубами скрипнул.

Вот не хотелось ему отдавать Мариту этому человеку. Не желал он девчонке проблем... ну ладно! Пусть она королевский бастард, но ведь БАБА же! Понимаете?

Жен-щи-на!

Вот чего от нее можно ждать?

Женщины вообще умом не наделены, они предназначены, чтобы украшать жизнь и радовать своего мужчину! А мужчина должен о ней заботиться и любить. Баловать и наставлять.

Ладно-ладно, просто другие женщины эрру Рибоно не встречались, или они достаточно успешно подыгрывали. Вот и прожил мужчина жизнь со своими устоями. И менять их не хотел.

И к Марите он относился примерно так же.

Пусть дурочка, но не ломать же ей из-за этого жизнь? Он уж и жениха ей присмотрел хорошего, по соседям. Лет на десять старше, основательного, с небольшим, но доходным поместьем. Эрр Кайрет славится своими пасеками на весь Эрланд, у него все поместье под пасеки и цветочные луга отдано, считай, в каждом крестьянском дворе по три-четыре улья, он мед и к королевскому столу поставляет. Не красавец, правда, но и не дурак, и не сволочь, и жену бить не будет. А с лица воду не пить.

Так он и Марите объяснил.

Девчонка хоть и поплакала немного, да потом с женихом встретилась, поговорила... ну и слаживалось кое-как. Подарки-то бабы все любят! А эрр Кайрет и подарки мог дарить, и говорил красиво. А что? Хоть и эрр, но торговлей он сам занимался. Мед-то продать надо, пристроить, поглядеть, чтобы не обманули. Так что нашел он подход к невесте, та и оттаяла. И отца благодарила за понимание, за хороший выбор.

А тут...

Эрр Рибоно зубами скрипнул, но отказать-то нельзя! Тогда его убьют через пару дней, или Мариту похитят... а значит в лавировочку надо! Какой дурак будет против ветра-то идти? Галсами надо, галсами, в бейдевинд...

В юности эрр Рибоно о море мечтал, да вот, не срослось. А кое-что и осталось...

— Дочь, говорите, отдать, эрр? Так я и не против.

— Но? — эрр понимал, что если получено такое быстрое согласие, то все не так просто будет.

— Его величество лично решил принять участие в судьбе дочери. И я надеюсь, на ЕГО согласие.

По губам эрра проскользнула тонкая улыбка. Такая же тонкая, как и сами губы.

— О, Иоанн не будет против.

Или вообще не будет? Какая, в сущности, разница?

— Если ОН не будет против, то и я не буду, — согласился эрр Рибоно.

— Что ж. Тогда в ближайшее время мы вернемся к этому разговору, — поднялся гость. — Могу я познакомиться с невестой?

— Конечно, эрр. Как только его величество даст свое согласие.

Мужчины встретились взглядами. И где-то далеко лязгнули невидимые клинки, высыпая снопы искр.

Может, и не стоило Паоло так упираться. Но... у него тоже есть гордость. Даже потрепанная королем и супругой, но есть же!

Гость уступил первым. Причем, видно было, что он просто взял паузу. На время.

— До скорой встречи, эрр Рибоно.

— До скорой встречи, эрр.

Когда гость ушел, эрр Рибоно упал в кресло и крепко задумался. Очень крепко.

Уехать бы сейчас, или выдать дочку замуж, да побыстрее... нельзя! Гость сильно прогневается, а его лучше не злить. И Иоанн будет против.

С другой стороны, если бы они не прибыли ко двору... Паоло вспомнил глаза гостя и поежился. Холодные это глаза, змеиные... гадкие! Может, их и в живых бы уже не было, его — точно?

Или...

Продлить свою мысль Паоло просто испугался. Слишком уж не хотелось думать, что пожар в его доме не сам по себе начался. Мой дом — моя крепость, да... а вот его дом перестал быть таким. И это было страшно.

Не будет он об этом думать.

Не будет!

А что вот с дочкой делать... а, пока просто подождать! Чего с бабой делиться? Все равно половину не поймет, а вторую испугается! Пусть поживет спокойно. Женщин защищать надо, а не пугать всякими пакостями.

* * *

— Ну, и где Исайя? — Иоанн смотрел на своего канцлера без всякого удовольствия. А вот чего он?

Что они оба делают в храме, да еще ночью? Что мог узнать Исайя Рентский о пропавших короне и печати?

Или.... Это ловушка?

Иоанн машинально нашарил на поясе клинок. Пусть он грузен, пусть уже не так проворен, как в шестнадцать лет... все равно, у него хватит сил справиться с любым врагом. Кстати, за последнее время Иоанн даже и похудел. Переживания пошли ему на пользу.

Димас поклонился.

— Ваше величество, я умоляю меня простить. Но иначе...

— Не стоит ругаться на канцлера, — прозвучал в сумраке тихий голос. — Дорогой супруг, рада вас видеть!

Мария шагнула к мерцающим переливам света, улыбнулась, и откинула капюшон темного плаща. Если бы Иоанн не был таким здоровым, тут бы история и кончилась. Инфаркт бы разбил беднягу.

Но — нет! Такой мелочью, как бывшая супруга, Иоанна было не сломить. Его величество крепче стиснул рукоять клинка.

— Кто ты?

— Вы меня не узнали, дорогой супруг? Вот так, стоило выходить замуж ради такой черной неблагодарности!

Узнать и правда было сложно. Тут Иоанна обвинять не стоит. Мария на себе изменений не замечала, да и те, кто рядом, их тоже не видели. Это же было у них на глазах, день за днем, а Иоанн отлично понял, что его супруга выглядит лучше, чем в семнадцать лет. Свежая кожа, лукавая улыбка, вот груди Боги не дали, но ее и раньше не было.

Клыки Мария предусмотрительно прятала поглубже. А то кто этих мужей знает? Возьмет, да и правда помрет! Зачем ей такое? Нет-нет, не надо о грехах, просто — вы труп прятать не пытались? Это ж озвереешь такую тушу таскать!

— Ма-мария?

— Она самая. Правда вы, дорогой супруг, обо мне сильно не горевали. И тело чье-то закопали, и на Дианке женились... отвратительное поведение.

Если что-то и могло привести Иоанна в чувство, так это — вот. Осуждение его поступков. Его величество раздулся, как индюк, да и забулькал похоже.

— Ты... да как ты смела?! Ты сбежала!!!

Мария пожала плечами. Вот она за собой никакой вины не чувствовала.

— Мне надо было умереть? И Анне? И моему нерожденному ребенку тоже?

— Ребенку? — утратил воинственный пыл Иоанн. Судя по талии Марии... хотя нет, она после всех родов оставалась, как селедка плоской, а вот по времени... что там прошло? Около года? Чуть поменьше. Могла и родить, вполне.