Данька появился в своей комнате, когда за окном уже стемнело. В комнате тоже царила темнота. Тишина, она билась тягостным набатом в комнате. Темнота повисла черным саваном. Даньке захотелось разорвать этот саван. Разорвать любым способом, одолеть эту темноту. И он громко запел лихую песню.

— Нам бы, нам бы всем на дно. Нам бы, нам бы пить вино. Там под океаном, трезвый или пьяный. Не видно все равно. Эй, моряк, ты слишком долго плавал, я тебя успела позабыть. — Данька пританцовывал. — Мне теперь морской по нраву дьявол, его хочу любить. Дьяволу морскому пошлю бочонок рома, ему не устоять.

Мария и Аркадий услышали эту песню, фальшивый Данькин голос. Бросились в комнату сына. Аркадий включил свет. Данька, живой. Он стоял здесь. Мать кинулась к сыну. Обняла его, прижалась к нему. Плакала.

— Даня, Даничка.

— Мама, что случилось? Я же здесь.

Аркадий тоже подошел к пасынку. Обнял его и жену, начал оправдываться.

— Даня, она сама нашла это письмо. Я не отдавал.

Данька вздохнул.

— Я жив. Я говорил, через десять дней. Ну, зачем? Все прошло хорошо.

— Даня, ты как?

— Ты видишь, мама, я даже не ранен. Свен жив, здоров. Почти все ребята живы. Мы победили, мы их одолели.

— Маша, ты видишь, Даня с дороги, устал, наверно. Ему бы перекусить.

Мария бросилась на кухню, что бы накормить сына. В это время в другой комнате заплакал Лешка. Даня быстро пошел к брату. Вошел, склонился над ним. Лешка замер, с любопытством смотрел на своего старшего брата. Данька водил рукой перед глазами братика, тот следил взглядом за рукой. Хныкать он престал. Только забавно чмокал губами.

— Леша, я вернулся. Ты же видишь. Твой брат пришел. Отдыхай, малыш.

После Мария, Аркадий и Данька долго сидели за столом. Дэн рассказывал о сражении.

— Свен настоящий флотоводец. Он адмирал. Ребята потом, когда мы подошли к маленькому острову, встали ремонтировать корабли, так веселились, так радовались нашей победе. Тут самое смешное, они провозгласили отца повелителем Карибского моря. Императором. Вы бы видели Свена, как он пытался от них отбиться. Не тут то было. Они схватили его и подбрасывали в воздух. Царская потеха. Что еще парни выдумали. Они сшили флаги. Веселого Роджера сняли, повесили синие знамена с белым лебедем и короной. Под этим флагом мы идем на свой остров.

— Даня. Император! Вы там дети, мальчишки.

— Мы дети, мама.

— Иди, Даня, отдыхай. Тебе завтра в институт.

— Хорошо, будем спать.

Данька лег поздно, а вставать пришлось рано. Он немного проспал. Побежал в юридическую академию. Там встретился с Гришей. Тот сразу же набросился на друга.

— Ты совсем очумел. Сдурел. Ты куда делся? Думал, вообще не увижу тебя.

— Но я здесь. Конвертик отдай.

— Не отдам.

— Это почему?

— Ты прости, но не смог я удержаться. — Бурчал Гриша. — Распечатал я его, прочитал.

— Что же вы такие нетерпеливые! — Всплеснул руками Данька.

— Что? Ты что мне написал? Все, погиб.

— Я думал, что такое может случиться. А я и не попрощаюсь. Но все обошлось.

— Расскажешь мне потом.

После лекций они шли по заснеженной улице, болтали. Данька в очередной раз рассказывал о битве. Здорово, повторял Гриня. И с флагом хорошо получилось. У вас свой император. Теперь можно строить империю.

— Гриша, какая империя. Одно название. Но ребятам нравится. Пусть забавляются.

— Пойдем ко мне. — Предложил Гриша. — Посидим, кофе выпьем, поболтаем.

Они пришли домой к Грише. Отца у того еще не было, не пришел с работы. Мать, как сказал Гриня, ушла в поход за красотой. Гриша расспрашивал о событиях на далеком Карибском море. Спрашивал о ребятах, которых знал только по рассказам друга. О Соле, о Сайрусе. Что там Брайан.

— Ранили его. Я его бинтовал. Хотел, как он меня, иголкой позашивать. Не дал.

Гришка смеялся.

Даня без труда учился в академии. И в спецшколе. Трудно было сказать, что дает ему стимул, занятия в академии для спецшколы или наоборот. Ему нравились все предметы.

— Гриша. Химия — это песня.

— Шутишь, это — мука.

— Нет, песня. И органическая химия. Не рассчитаешь с количеством — предоза. Нам с тобой это потом пригодится при ведении дел.

— Согласен.

— И физика.

— Что в ней, в физике.

— Даже обычная механика. Выстрел, тут зависит много от ветра, его направления, от начальной скорости. Все надо учесть. Важно, оружие было нарезное или гладкоствольное. Когда пуля вращается в полете, она меньше отклоняется.

— Учтем, Даня. Когда стрелять будем.

— То тоже. Мне и математика нравиться.

— Что тебе в ней понравилось?

— Теория комплексного переменного.

— Чего ты в ней нашел?

— Смотри, единица мнимая, а какие кренделя функции выписывают. Если из под коряги ( так он называл квадратный корень) вытащить минус единицу, то получим мнимую единицу. Что это значит? Или то, что она есть, или она мнит о себе, что она есть.

— Данька, не морочь голову.

— Не буду. Ты давай, английским занимайся. Открывай грамматику английского языка и читай. Тебе надо словарный запас пополнять.

— Даня, не получается у меня. Не могу всего запомнить. У меня ячеек в памяти не хватает.

— Врешь. Если ты на этот раз опять.... Неля Николаевна нас задавит.

— Не задавит. — Гриша и сам не верил своим словам.

— Задавит. Ты видел, с какой здоровенной дамской сумкой она ходит.

— Причем тут сумка? — Гришка нахохлился. Снова Данька голову морочит.

— А что в сумке? — Даня сделал большие испуганные глаза.

— Косметика, помада. — Что еще может быть в сумочке женщины.

— Нет, там гаротта.

— Что?

— Гаротта. Если тебя повесят, это позорно. А гаротта совсем другое дело. Для благородных. Это такой металлический ошейник. На шею оденут, а после винтики закручивают. Медленно, медленно, пока ты не сдохнешь.

— Шутишь?

— Не шучу. Испанцы такое делали. Вот Неля Николаевна будет медленно нам перекрывать кислород.

— Буду учить твой английский.

— Мы с тобой иногда будем по-английски между собой разговаривать. Сейчас я дам тебе книгу и ты начнешь читать.

Он достал из сумки книгу. Толстенькую.

— Это что?

— Как? Не видишь, Барбара Самюель. Любовный роман. Прочтешь, и мне перескажешь.

— Мне этого хватит до конца учебы в институте.

— Через месяц.

— Ты с какого дуба упал? — Возмущался Гриша.

— А произношение у тебя. Кто тебя поймет, что ты говоришь.

— Обычное произношение.

— Я могу показать, на примере русского языка. Мая мыта ралу.

— Это что? — Вот вредный Дэн.

— Мама мыла раму, в твоем произношении. У тебя невозможно понять, что ты говоришь.

Гриша только вздыхал.

Почти каждый вечер Данька ездил на ту троллейбусную остановку, где встретил Романа. Оттуда он шел на занятия в спецшколе. Нынче он выкроил время, что бы добраться до остановки пораньше. Он обещал отцу, что зайдет к Роману. Он сошел с троллейбуса, осмотрелся. Надо зайти, купить чего-нибудь этому крохобору. Называет себя верховным божеством. Обыкновенный крохобор. Поначалу хотел обойтись малым, но передумал. Взял коробку кофе пятьсот грамм и два килограмма шоколадных конфет. Ромка заслужил. Сложил все в пакет и потопал в госпиталь. Вот знакомый корпус хирургии. Женщине на вахте сказал:

— Я к Роману Алексеевичу.

— Помню, ты уже заходил. Бери бахилы. Халат. Иди. Он у себя.

Данька поднялся на второй этаж. Дверь знакомого кабинета. Он вошел в каморку Романа без стука. Тот сидел за столом, учитывая и переучитывая простыни и халаты.

— Так, приперся, — заявил Роман.

— Не ждал, что ли, — также грубовато откликнулся Данька. — Я к тебе в гости.

— Проходи, садись. Здорово. — Сказал хромой бог.

— Я тебе кое-что принес. — Данька вытащил из пакета кофе и конфеты.

— Клади, я готов принять жертвенные подношения. А то у меня все на исходе. — Роман кивнул в сторону тумбочки, где стояла почти пустая банка кофе.

— Я, как чувствовал, Ромка, поэтому и прихватил.

— Спасибо, Даня, — поблагодарил Роман.

— Это тебе, Роман, спасибо. Свен просил поблагодарить от себя и от ребят.

— Так это мелочи. Я сказал, что помогу. — Роман поднялся, доковылял до тумбочки, включил чайник.

— А я подумал, что мне приснилось, что ты приходил. Показалось все.

— Если кажется, то крестись.

— Как дела у тебя, Рома?

— Тружусь. Все нормально. Как заведено. У вас там тоже все на лад пошло. В этом мире перемены грядут. И без тебя не обойдутся. Но рано об этом.

— С твоей помощью пошли на лад, — улыбается Данька. — А ты и здесь чего замыслил?

— Рано о том. Не будь любопытным.

— Я хотел к тебе с пустыми руками прийти. Не буду ничего брать этому крохобору.

— Даня, опомнись. — Начал Роман. — Ты о ком говоришь. Нет в тебе страха. Я же высшая сила. Я владыка смерти.

— И думаешь, я буду перед тобой лебезить? Я боцман, а ты — санитар. В чинах вырастешь, тогда посмотрим.

— Ты охальник! Матросня неотесанная. — Но было видно, Древний вовсе не обижается на Даньку.

— Каков есть, извини.

— Я тебя костылем шабаркну.

— Не догонишь, хромоногий! — Заявил Даня.

— Я тебе кофе не налью.

Они еще долго шутливо бранились. Смеялись.

— Даня. Ты — стервец.

— А ты что, лучше. Ты лучше скажи, как у меня получается любой язык понимать. А Гришка, я ему объясняю, а он словно пень.

— Может он и есть пень. Языку надо по-особому учить. Ты знаешь, мозг человека на малую толику задействован. Все остальное в резерве. Нет чуда в том, что бы подключить эту часть. Но вы этого не умеете.

— А ты научи, как включить.

— Всех учить не стану. Я вам не Прометей. Разожги огонь, а меня за это к скале прикуют. И напустят на меня ворона.

— А могут напустить? — Очередные тайны Древних.

— Есть некоторые ограничения. Но не настолько. Тебе подскажу одну вещь. Будешь заниматься с Гриней, сядь напротив него. Начни говорить на том языке, который он должен понимать. Сам в глаза ему смотри. И ты включишь дополнительные его возможности. Не все, но включить получится. Это поможет. Такие способности у тебя есть.

— Спасибо, Рома. Я знал, что ты настоящий друг.

— Ты меня не ценишь. Не балуешь подношениями.

— Ты вымогатель.

— А как без этого. Вся жизнь такая. Хочешь, что б тебя, к примеру, врач хорошо полечил, ты ему от щедрот своих и заплати. Хоть шоколадку сунь в карман халата. Вот дело и пойдет. Тебе за спасибо и аппендицит не вырежут.

— Понял. Мне бежать пора на занятия.

Даня попрощался и отправился на курсы. Вышел из больничного городка, а там по лесной дороге. Позади остались три синих барака, в одном из которых жил скромный работник военного госпиталя. Надо будет зайти, посмотреть, как живут простые боги.

Данька миновал проходную, направился в здание, где обычно проходили занятия. Сегодня у них рубежный контроль по авиаподготовке. За его плечами было несколько десятков прыжков с парашютом. Он мог поднять в воздух спортивный самолет. Несколько часов отлетал на "цесне". На тренажерах отрабатывали управление большим самолетом. На них они не летали, но навыки приобрели. На тренажерах отрабатывали полет на истребителе. Это было дело. Это не компьютерная игра, все близко к реальности. Вот ты поднимаешь в воздух самолет, а инструктор вдруг уменьшает длину взлетной полосы. Инструктор постоянно дает новые вводные. Погодные условия, неисправности вводит. После таких занятий ты вылезаешь из кабины тренажера весь мокрый от пота. С трудом держишься на ногах, голова кружится, в ней шум. Вот это тренировка. Сегодня у них воздушный бой. Они разделились на две команды, синие и зеленые. Будут сражаться друг с другом. Даньке по жребию выпало быть ведущим в звене. Надо думать о других ребятах.

— По кабинам! — Крикнул инструктор, и ребята залезли в свои тренажеры. Надели шлемы, закрыли кабины. Данька разгоняется по взлетной полосе. Поворот элеронов, он набирает высоту. Противник. Он уходит от противника, кричит ведомым: Сзади, сзади! Сзади приклеился синий. Сейчас выстрелит. Уходи! Ушли. Данька заваливается на крыло, пошел. Уходит вниз. Вражеская ракета прошла мимо. Они в полете. Сражение шло больше часа. Вот инструктор приказал идти на базу. Перед Данькой посадочная полоса. Самолет встал. Можно выходить из кабины тренажера. После вместе с инструктором они разбирали весь бой.

— Вы прошли тест, парни. На днях на аэродром. Настоящий полет. Свободны. Ребята пошли переодеваться. Они еще мокрые от пота.

— Арлекин, подожди.

— Есть. — Ничего хорошего от этого разговора Данька не ждал.

— Тебя бы я к полету не допустил, если быть честным. — Инструктор смотрел на этого паренька. Способный, это не отнимешь. Но сажать его за штурвал самолета.... Это обезьяна с гранатой. Женщина за рулем автомобиля. Хуже. От тех знаешь какой беды ждать.

— Почему? — Начал Данька заунывно.

— Ты опять что-нибудь вытворишь. Смотри у меня со своими шутками.

— Я буду хорошо себя вести. Как Валерий Чкалов.

— Иди, клоун. — Зря инструктор не придал значения этим словам. Забыл первые опасные полеты знаменитого летчика.

Данька ушел. Вышел за проходную. Вокруг высокие ели. Надо протопать полтора, два километра. Вот и улицы родного города. Троллейбуса пока нет. На остановке топчется невысокаяпжилая женщина.

— Ой, где же он? — Женщина очевидно ждет давно.

— Ты чего ждешь, гражданка?

— Троллейбус жду.

— Тебе далеко ехать, бабушка? — Может подсказать, на маршрутке доедет.

— До центра бы мне. Я к сыночку приехала, поправедать. Он в госпитале лежит.

— А что с ним? — После знакомства с Романом госпиталь стал Дане ближе.

— Я ехала, думала совсем беда. Долго собиралась. Денег понабрать. У кого заняла, что б сыночка из госпиталя забрать. С Матреной договорилась. Она из наших мест, здесь у дочки живет. Где мне еще остановится. Они разрешили, у них и ночую. Сыночку должны были ножки отпилить.

— Так он в тринадцатой палате лежит? — Данька догадался о ком речь.

— Да, в тринадцатой, — махала рукой женщина. — Я ж с собой кой-че привезла. Врачей отблагодарить. Как положено. У нас к нашей врачихе не подкатишь так, без подарка. Вот я с банками с соленьями и притащилась. А сыночка на ноги поставили, ноги сохранили. Скоро выпишут.

— Ну, и что? Радоваться надо.

Тут подошел троллейбус. Они сели. Бабка продолжала рассказывать.

— Вот какое чудо врачи сотворили. Я хирургу, доктору, банки отдать хотела. Там еще Роман Алексеевич. Он лечил. Народными средствами. Старое-то вернее. Шаман, колдун, говорят. Так они банки не берут, ни в какую. Я и денег предлагала. Роман Алексеевич меня отругал. Ни копейки не взяли. Мне теперь обратно тащить. Так я им в кабинете все составила. Не попру обратно. Так и сказала, не поволоку назад, не чего надо мной измываться.

Даня посмеивался. Вышел из троллейбуса, думал, вот Ромка бы увидел сейчас эту женщину. Какая благодарность светится в ее глазах. Молодец, Роман. Даня пришел домой, было довольно поздно. Мать кормила Лешку. Аркадий сказал: