Недостаточно хороша

В узком коридоре со мной случился приступ клаустрофобии. Воздух казался спертым, недостаточным для дыхания, а стены грозили сомкнуться, раздавив меня как мошку. Тяжело дыша я прошипела идущему следом Игорю:

― Остановись! Мне нужно назад...

― Что случилось, малыш? ― в неверном свете фонаря я увидела, как его рука нашаривает мою ладонь. — Дыши глубоко, Мария, скоро потолок уйдет ввысь и мы протиснемся в первый зал.

― Я не могу...

― Смотри, под ноги, тебе станет легче. Я тут рядом, не бойся.

― Что там у вас происходит? — поинтересовалась идущая следом Яна.

― У меня приступ клаустрофобии, ― пожаловалась я.

― У меня тоже, ― ответила Яна. — Еще долго протискиваться по каменным кишкам? Я тут не останусь, если Маша застряла, пихай ее вперед Игорь, пойдем по трупам.

― Но но! Я еще живая. Попробуйте толкнуть ― закусаю за ноги.

За разговорами удалось продвинуться дальше до конца узкого коридора — впереди из отверстия величиной в небольшое окошко низвергался поток воды.

― Я туда не лезу, ― заявила я. Мысль о том, что придется на четвереньках ползком протискиваться в каменную трубу наводила ужас.

― Мария-Мирабелла, ты просто обязана идти вперед, ― прошептал мне на ухо Игорь.

― Это еще почему?

― Потому что мне еще страшнее чем тебе. У меня с детства клаустрофобия, — признался Игорь.

Я с удивлением посмотрела на него. Надо же! Я бы никогда не догадалась, когда он меня успокаивал у него даже голос не задрожал.

Парень, за которым я шла, давно уже скрылся за истоками маленького водопада, пришлось, затаив дыхание тихонько пробираться вперед, стараясь не думать о толще скалы, давящей со всех сторон. Я отчетливо слышала собственное дыхание, гулом отдающееся от стен. По ладоням и коленям текла ледяная ключевая вода, совершенно прозрачная и искристая в желтоватом свете фонарика.

Игорь то и дело тянул меня за ногу и в этом было что-то успокаивающее, знак, что я не одна. Наконец коридор расширился и мы оказались в первом зале пещеры, где можно было выпрямиться в полный рост.

Мы с Яной встали у стены и ждали, пока зайдут остальные. Преодолев страх, я вся купалась в адреналине и мне не терпелось обследовать следующий участок. По игривой улыбке Яны я поняла, что она чувствует тоже самое. Рядом остановился Игорь и вдруг наклонился вперед, уперев ладони над коленями и, шумно выдохнув воздух, сказал:

― А слабо выключить фонарики?

Все тут же решили, что нам не слабо, хотя проводник посоветовал быть осторожными. Без освещения, я как то сразу потеряла ориентацию. Тьма тут была совершенно отличная от ночной домашней, когда лучи звезд обрисовывают контуры предметов. В пещере темнота была осязаемой будто жидкая ртуть обхватившая со всех сторон.

Я зашарила вокруг, пытаясь найти Яну, чтобы не чувствовать себя такой одинокой. Однако ладонь, которая схватила мою, была мощная и шершавая, явно не девичья.

Меня притянули к себе, обняв за талию, я уткнулась носом в мужскую грудь и тут же окунулась в знакомый запах свежести и дождя. Игорь, это он прижал меня к себе, дыша в ухо часто-часто.

― Только не отпускай меня, Мария, ― прошептал он мне на ухо.

― И не собираюсь.

Мы стояли так, считая секунды в кромешной тьме, в особой тишине подгорного царства, когда шорохи стоящих рядом и шум капающей воды заполняют вселенную. Я чувствовала себя невероятно уютно, будто моя голова наконец нашла свое место, а руки покоились на сильных мышцах спины Игоря.

Наконец кто-то спросил, можно ли уже включать фонари.

Мы отпрянули друг от друга, как пара оленей, застигнутых ночью на дороге фарами машины. Когда включили свет мы с Игорем не смотрели друг на друга, а стояли с независимым видом и смущенной улыбкой. Кажется, Яна что-то заметила, так как саркастически скривила губы переводя взгляд с одного на другого. Но никакого комментария не последовало.

После посещения пещеры мы вернулись к реке Аюк и снова шли в русле ступая по широкой каменной полосе. Вскоре тропинка повернула круто вверх и начала взбираться на невысокую горку, которую проводник назвал 'Щеткой'. Путь проходил параллельно непрерывному каскаду водопадов, красота неимоверная. Где-то неподалеку находилось то самое место, присмотренное, как самое подходящее для начинающих альпинистов.

Полянка действительно была очень симпатичная, с зеленой травой, мелким озерцом неподалеку и отвесной скалой, разделенной надвое тонкой вертикальной щелью. Место даже показалось знакомым, будто я его видела раньше, может во сне.

Глава 28. Объяснение

Я подошла совсем близко к отвесному утесу и посмотрела вверх — небо надвое расчеркивало край скалы, возвышаясь в недосягаемой вышине. Шершавый камень, нагретый солнцем, скользил во вспотевших ладонях. Раньше, я бы ни за что не поверила, что смогу забраться на вершину.

Первым полез проводник, чтобы проверить безопасность маршрута и вбить как следует крюки для страховки. Он как истинный профессионал не доверял работу новичкам. Наблюдая за проводником с земли, мы оценивали красоту техники и уверенность движений. Он ловко тянулся, продевал веревку в очередной карабин и подтягивался дальше. У меня сердце замирало и перехватывало дыхание — хотелось сбежать подальше и не позориться. Зачем я ввязалась в совершенно неподходящую авантюру?

Но когда подошла моя очередь, тело само вспомнило навыки наработанные в скалодроме. Для вспотевших рук сзади на поясе висел мешочек с тальком, ноги намертво сковали туфли для альпинистов. Скала разбилась на сотни маленьких отрезков — сюда поставить ногу, тут ухватиться пальцами, здесь просунуть ладонь. Когда я перестала думать о непосильной задаче, о недосягаемой вышине стало очень просто карабкаться по склону как упрямый муравей.

Я много раз срывалась, проверяя прочность креплений. Уже у вершины уставшие мышцы стали дрожать от переутомления. В какой-то момент восторг и ужас испарились: боль в кончиках пальцев, испачканных известняком и кровью, застилала все вокруг. Естественные условия оказались жестче, чем на скалодроме — острые камни исполосовали голени и локти, а на бедрах и животе расцветали синяки от ударов об утес во время многочисленных падений.

Но мне было наплевать на ушибы и царапины. Я даже гордилась ими, будто полученными на поле боя. Когда я потянулась вверх, перегнулась через край и зацепила в горсть сочную зеленую траву то во рту к железному привкусу крови от прикушенной щеки, добавился вкус победы. Я встала на утесе, совершенно не боясь высоты и раскинула руки в стороны, подняв их высоко к солнцу. Снизу хлопали и улюлюкали остальные, а я закрыла глаза и слушала свист ветра в ушах. Это был звук победы.

После напряженного подъема меня еле хватило, чтобы спуститься вниз на веревке. Я рухнула без сил под деревом, подставив под голову рюкзак. Подошла Яна поздравить с удачным подъемом, но она была вся на нервах, ведь наступала ее очередь подниматься, я же чувствовала себя полностью вымотанной. Мы перекинулись парой слов, и она ушла наблюдать за следующим.

Рядом на траву опустился Игорь. Он одним из первых довольно легко и красиво забрался на вершину, и уже выглядел отдохнувшим. Игорь крутил в зубах дикий колосок и смотрел на скалу.

— Не хочешь прогуляться? — сказал он. — Тебе лучше размяться, иначе завтра все тело будет болеть.

Отчаянно не хотелось никуда идти, но я никогда не отказывала Игорю. Вообще ни в чем. Благо он не и не просил невозможного.

Я с трудом поднялась на ноги. Поправила непослушные волосы, между делом достав запутавшиеся листики и веточки, поправила майку, отметив, что порвала ее подол.

— Дай руку, а то еще грохнешься у меня. Ты большая молодец, Мария, я честно боялся, что не доберешься.

— Я тоже так думала. Господи, как я устала!

— Идем-идем, развеемся.

Мы взялись за руки, сделали знак ребятам, что скоро вернемся и направились в чащобу. Поначалу идти было трудно, ноги ныли после недавнего издевательства и я навалилась на Игоря, впитывая тепло его тела, но потихоньку деревья расступились и мы вышли на довольно широкую тропинку.

Я перебирала в голове, как монетки перед покупкой, доказательства привязанности Игоря — утренние объятия в пещере, звонки и сообщения, и то, как он меня сейчас держит за руку. Мне даже вспомнилась записка с признанием в любви, которую я нашла в рюкзаке после экзамена. Тогда мне это показалось чьей то милой детской проказой, и я выбросила ее из головы. Сейчас я была почти уверена, что ее оставил Игорь.

Я набиралась смелости перед разговором. Усталость и безразличие ушли водою в песок, теперь я нервно кусала губы в преддверии признания. Дороги назад не будет.

А если я ему безразлична?

'Нет, — я покачала головой. — Этого не может быть. Я ему нравлюсь, я это чувствую. Он сам ищет моего общества, сам идет на сближения'.

Так может быть подождать пока он сам сделает первый шаг?

Шуточки, взгляды, объятия — все это очень приятно, но я хотела большего. И не готова была сидеть в стороне, словно старая дева и ждать у моря погоды. У него был почти год для того, чтобы пригласить меня на свидание или поцеловать. Ничего не произошло. Мне нужна определенность.

А если ответ 'нет'? Опять шепнул червячок сомнения внутри, но я решительно загнала его назад.

— Игорь, давай посидим где-нибудь. Я хочу с тобой поговорить.

— В чем дело Мария-Мирабелла?

Мы выбрали удобный холмик и расположились на мягком зеленом мхе, тесно прижавшись друг к другу. Прямо напротив гибкой лентой журчал тоненький ручеек. Игорь бросал в него маленькие камушки, они поднимали в воде мутные облачка ила, которые тут же смывала прозрачная вода.

— Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал, хорошо? Пусть наш разговор останется в секрете. Не говори о нем никому, ни Яне, ни своей маме или брату, ни одной живой душе.

— К чему такая секретность, Мария, ты меня пугаешь...

— Обещай!

— Хорошо, — согласился он, чуть отодвигаясь и глядя мне прямо в глаза. — Я обещаю никому не рассказывать. Что за секрет у тебя, Мария?

— Нет-нет, я хочу абсолютно точно знать, что даже если мы поссоримся, даже через пятьдесят лет ты никому расскажешь.

— Ты кого-то убила? Ну ладно, все, я могила. Ты мне доверяешь?

Я всматривалась в его лицо, пытаясь найти признак насмешки или нерешительности. Но он смотрел твердо, спокойно и мне ужасно захотелось поцеловать его в плотно сжатые губы.

— Я тебе доверяю, — наконец решилась я. — Послушай, Игорь... Помнишь, как мы встретились на пляже в начале года?

— Помню, конечно.

— В общем, с тех пор, — я набрала воздуха в грудь и обругала себя за нерешительность школьницы. — Я чувствую между нами напряжение. Мы оба нравимся друг другу. Так почему бы не попробовать быть вместе?

Все. Слова сказаны, теперь я сидела сжавшись в комочек и ожидала его ответа. А Игорь молчал и все бросал в ручеек камень за камнем.

Я хотела что-то сказать и уже открыла рот, но передумала и решила дождаться реакции Игоря.

— Мария ты мне очень нравишься это правда, — наконец медленно сказал он, не повернув головы. — Ты замечательный человек: умница и красавица с мягким чувством юмора и я тебя очень люблю. Но мне жаль, я не могу ответить на твои чувства.

Игорь наконец посмотрел на меня и я прочитала в его взгляде чувство вины и плохо скрываемое торжество. А до меня потихоньку стал доходить смысл его слов. И как волной накрыл стыд и разочарование.

Я еще с неверием смотрела на него, пытаясь осмыслить отказ. Хотелось затрясти его, потребовать пояснений... Пусть расскажет в чем дело, почему он вьется вокруг меня ужом, но не хочет встречаться? Что во мне не так?

А потом я вспомнила сколько раз лгала в ответ на аналогичный вопрос, когда сама расставалась с парнями. Я даже Стасу не сказала правды. Думала, что укол гордости и так слишком болезненный, к чему еще травмировать человека подчеркивая недостатки?

В чем бы ни была моя ущербность для Игоря, он не скажет правды.

Значит придется собрать всю волю в кулак и не спрашивать.

— Ты чудесная девушка, Мария. Я уверен ты еще найдешь свое счастье. Хочешь я познакомлю тебя с моим двоюродным братом?

Что? Каков наглец! Как он смеет предлагать меня словно лежалый товар? Этого я не ожидала. Я и так раскрылась в полной беззащитности, сделав первый шаг, а он с довольным выражением лица отказал, так еще и контрольным ударом растоптал, передавая другому.

Поэтому я сладко улыбнулась и сказала сквозь слезы.

— Да, почему бы и нет? Он симпатичный?

Игорь похоже тоже не ожидал такого ответа. Поэтому он смешался и пообещал неразборчиво, что передаст ему мой телефон.

Атмосфера испортилась напрочь, я даже отодвинулась на соседнюю кочку поджав губы.

Не может быть, что все это время я провела в стране фантазий без всякой связи с реальностью. Не может быть, что я вешалась на шею парню, которому не нравлюсь. Какой позор, какой ужас!

— Игорь, ты помнишь, что обещал мне не говорить никому ни слова о нашем разговоре — сказала я дрожащим и жалким голосом.

— Ну конечно, Мария — сказал он и сел рядом, попытавшись обнять меня за плечи.

— А вот это лишнее, — я отодвинулась в сторону и встряхнула его руку на землю.

— В чем дело, солнышко? Не отталкивай меня...

— Игорь! — я опешила от такого поведения и просто не могла найти правильных слов, чтобы поставить его на место. — Дай мне время...

— Я все понимаю, — сказал он. — Я вовсе не хотел обидеть тебя. Мне очень дорога твоя дружба и ты сама как человек. Мария, пожалуйста, не отдаляйся от меня, я уже вижу, что ты закрываешься в свой мирок. Ты мне очень важна, поверь. Ну же, дай сюда свою руку...

Он поднес мои пальцы к своим губам и поцеловал. Я просто не знала куда себя девать и смотрела на него в смятении широко раскрытыми глазами.

— Мне н-нужно прогуляться в одиночестве...— сказала я ему, чтобы выиграть время привести в порядок мысли.

— Нет, я никуда тебя не отпущу, еще неизвестно, чего надумаешь себе без меня. Ты мой самый близкий человек и я не хочу тебя потерять. Пожалуйста, не давай ничему встать между нами.

Я не научилась ни в чем отказывать Игорю, поэтому тихо покорилась и дала ему отвести себя обратно в лагерь. Все равно мне меньше всего хотелось лишних вопросов. Если бы мы вернулись по отдельности это бы вызвало законное любопытство. Придется делать вид, что ничего не изменилось, а там посмотрим.

Ребята как раз готовили обед и я начала помогать открывать консервные банки и расчищать место для трапезы. Любая простая и нудная работа не требующая усилий. Я чувствовала себя опустошенной, будто центр управления перевели на автопилот. Мысли разбегались и я никак не могла собраться и наконец осмыслить произошедшее.

Одно было ясно как день — мечты об Игоре стоит оставить навсегда. Мы никогда не будем вместе.

Той ночью я опять была в невыносимой близости от Игоря. Перед сном он поцеловал меня в лоб, а потом держал мою ладонь в своей, поглаживая пальцы. Я не вырвала руку, а безучастно лежала позволяя ему вытворять, что вздумается.