Когда цветёт багульник

Проснулся Терёхин в пустой постели. Любы рядом не было. "Похоже, даже не ложилась ко мне. Это впервые,— подумал он,— за всё время, что мы с ней живём. Если б знать, на чём споткнулась её романтическая натура?" Жанна на его вопрос о жене поведала, что та забрав Машу, уехала в редакцию журнала. И так продолжалось месяц. Вечером он видел, её скованное дежурной улыбкой лицо, ночью всеми правдами и не правами увиливание от близости, а ранним утром исчезновение вместе с Машей в редакции. Славка нервничал, ситуация выходила из-под контроля. Он понимал, что прояснить отношения может только откровенный разговор так, как притворство с обоих сторон завело их ровную жизнь в тупик, но решиться на него никак не мог, боясь, что будет ещё хуже. Он страдал, почти не видя Машу. Дочка скучала по нему, и Славка не мог это не заметить. Он дёргался, не зная на что решиться. Неизвестно сколько бы эта болтанка продолжалась, но Люба, перестав приходить на семейный ужин, не появилась и ночевать. Покрутившись на постели и пометавшись по дому, он, не выдержав, поднял с постели Артёма.

— Сынок, где мама?

Тот искренне удивился.

— Вот те раз, ты разве не в курсе?

У Славки вытянулось лицо.

— Ты о чём?

Сын имел полное право отпустить вагон шпилек в его адрес.

— Ну, ты и даёшь. Муж называется. Она же уехала в командировку.

— Какую ещё командировку?— опешил Терёхин.

— Так... От своего журнала.

— А Маша?— с надеждой спросил он.

— С собой забрала. Пусть мир посмотрит. Отец, что происходит? Вы поссорились?

На правду у Славки не хватило сил, и он заюлил:

— Да нет. Видно у меня был занят телефон, а у неё не было времени ещё раз перезвонить...

— Ага, грузи дальше.

— Спи, ничего не произошло.

Вернувшись к себе, он пересмотрел её вещи. Всё было на месте. Пальто, шубы, драгоценности и даже кредитная карточка лежала поверх побрякушек. Платья, костюмы, обувь: всё стояло и висело аккуратно упакованное. Не было только белья. Ни одной тряпочки, даже старенькой. Сначала он обрадовался: "Раз ничего не взяла, значит, вернётся. Но потряся мысли, понял: "Я осёл, как раз и нет. Она ушла и больше жить сюда не придёт. Потому и оставила всё, считая это не своим, а от меня ничего не желая брать". Сообразив это, кинулся в комнату Маши. "Так и есть!"— обомлел он, шкафы и ящики были пусты. "Она ушла совсем. Она ушла совсем",— стучало в висках молоточками. Не смотря на поздний час, бросился звонить Сергеевичу. Поднял.

— Слушаю,— откашлялся тот, позёвывая спросонья.

— Сергеевич, она всё-таки ушла.

— Кто?— не понял тот.

— Люба и забрала Машу.

— Не паникуй. Во-первых, она уехала в командировку. Это разные вещи. Я просто думал, что ты знал. А во-вторых, раз у вас пошла такая канитель не трогай её пока, а то задёргаются дети. Дай ей время разобраться самой в своих бреднях. Пусть себе поживёт одна, покумекает. Вернётся, поговоришь.

— Может ты и прав. Но я не могу без неё. Она полностью изменила мою жизнь. Это именно та женщина, о которой я мечтал всегда. Мне плохо без неё.

— Успокойся сначала, понял?!

Он понял, только никак не ожидал, что она вот так, в одночасье, соберётся и уедет. Годы прожитые вместе сложно из жизни вычеркнуть. Такая пустота вокруг образовалась. К тому же семью терять он не хотел.

— Извини, Сергеевич. Спокойной ночи.

Но просто ждать себе и всё, Славка не мог. Он не раз летал туда к ней, прячась и наблюдая со стороны, но подойти или остановиться у неё не рискнул. Ревновал жуть. Особенно злился, встречая её русоволосую привлекательную женщину, часто в обществе заморского графа. "Я думал, они всё вымерли, как мамонты. Ан, нет, нашёлся ископаемый. Теперь у неё всё почти как в романе, красиво романтично. А что с меня взять, ватник с кирзой был им и остался". Сергеевич, правда, успокаивал, выяснив, что там чисто деловые отношения, но легче не стало. "Ага. Только смотрит он на неё, как кот на масло",— бурчал он. Сергеевич втолковывал: "Твоя жена— красивая романтичная женщина. Смотреть на красоту и диковинку никому не возбраняется". Славка взвился:

— Чем я хуже него?

— Не хуже. Но...

— Неотёсаннее.

— Примерно так.

Она вернулась только через полгода и поселилась у своей матери в посёлке. Только тут прозрел Ваня, ему подсказала о приезде Любы Таня, ездившая по делам в редакцию. Удивлённый парень поняв, что над семьёй нависла беда и, привлекая к разговору Артёма, постучал в кабинет отца. Славка работал над бумагами и приход обоих сыновей насторожил его.

— Нам надо поговорить. Отложи дела,— без расшаркиваний попросил Ваня.

Он недовольно пробурчал:

— Что так срочно?

— Срочнее не бывает.

Терёхин откинулся на спинку кресла.

— Говорите.

Ваня, прямо глядя ему в глаза, спросил:

— Почему от нас ушла мама с Машей?

Слава уткнулся носом в стол и принялся там что-то важное рассматривать. Ваня кашлянул в кулак, поторапливая. Терёхин отделался вопросом:

— С чего вы так решили?

— С того что, ты даже не в курсе... Она вернулась и живёт у бабушки.

— Кто вам сказал такое?— опешил Славка.

Ваня выложил всё, как на духу.

— Сегодня Танюха ездила по делам в редакцию и мама с сестрой были там.

Славка, приложил холодную ладонь ко лбу, помотал головой, вскочив, заходил, ускоряя шаг по кабинету. Потом, подойдя к окну, упёршись лбом в стекло, принялся рассматривать двор.

— Пап, ну что ты молчишь? Ведь за полгода мама не приехала ни разу, только звонила нам. Я ж тебя ещё тогда спрашивал,— не выдержал его игры в молчанку Артём,— когда она уезжала, и ты не был в курсе. Помнишь? А ты заверил, что всё путём. Теперь выходит всё хуже не куда, и точно, что далеко не путём.

— Ты видел, что у них что-то не так и молчал?— развернулся к нему Иван.

Расстроенный Артём принялся оправдываться:

— Откуда же я знал, что так серьёзно и запущено. Он меня заверил, что всё нормально.

Ваня подошёл и встал напротив. Артём повторил брата. Они смотрели двумя парами глаз на него и вопрошали:

— Отец, не молчи. Смысла нет. Что между вами? Почему ушла мама?

"Припёрли не отвертеться,— но правду говорить не хотелось,— придётся крутиться. Люба промолчит, но меня не выдаст". Однако, вспомнив её ужин с холёным графом, он завёлся с полуоборота и на вопрос ребят:

— Пап, мы с тобой разговариваем?

Развернувшись к ним и не смотря в глаза, грубо с вызовом буркнул:

— Не знаю. Я её не выгонял. Это не я, она ушла, у неё и спросите. И вообще, зачем паниковать, если ушла, значит, ей так захотелось. Вероятно, решила, что мы не подходим друг другу, потому и возникло непонимание.

Ребята переглянулись. "Вот это да!"

— Ты говоришь сейчас не свои мысли, чужим языком... Как будто вовсе не ты. Какое ещё непонимание, когда ваши руки от соприкосновения дрожали. Да и в рот она тебе смотрела...

Он сорвался:

— Чего вы меня достаёте, спросите у неё.

— Ты играешь в опасную игру,— попробовал достучаться до него Ваня.

— Всё, у меня нет времени на всякую ерунду.

Братья опять переглянулись. Вот так-так! Интересный вышел разговор.

— Если честно, то это для меня новость. Оказывается семья для тебя ерунда. Мама никогда в отличие от тебя так не считала. Бросала всё, занимаясь нами.— Внимательно посмотрел Иван на отца. Ему совсем не понравился ни разговор с отцом, ни его поведение.— Я всегда считал, что для тебя мы тоже не пустое место.

— Не знаю, что было раньше, но сейчас она сбежала от вас,— зло ляпнул Славка, залпом осушив бокал.

Братья взялись за руки. Их ладони слились в один кулак. Артём подтолкнул Ивана, мол, не молчи. И тот подступил к отцу:

— Как ты можешь так говорить. Я взрослый мужик, у меня своя семья, Артёмка тоже самостоятельно на ногах стоит, она опять взяла на свои маленькие ручки самое тяжёлое, это Машу. А ты, я считаю, так нарочно егозишь, вместо того чтоб сказать правду...

— Ваня, отец,— бросился между ними, напугавшись резких движений обоих, Артём.— Разойдитесь по разным углам ринга. Пап, ты не прав. Нам ты можешь сказать всё, подумаем, может, найдём выход... Иван, притормози с эмоциями, видишь он не в себе.

— Я в полном порядке,— делано весело рассмеялся вдруг Славка,— С чего мне печалится. И идите, не мешайтесь у меня под ногами...

— Что?— сжал кулаки Ванька.— Что?

Не растерявшись, Артём тут же вытолкнул брата из кабинета.— Успокойся,— шептал он ему за дверью.— Поговорим с мамой. Посмотри в каком он состоянии... Рисуется он больше, по -моему ему самому хреново.

Иван поиграл плечами, сбрасывая руку брата, но тот не поддался и крепче прижал его к себе. Вздохнув, он пробурчал:

— Можно, конечно, попробовать, но мама любит его без памяти и ничего не скажет. Я чувствую, виноват он. Она пылинки с него сдувать готова была. Чем же он ей напакосничал, хотел бы я знать?

Утром, отложив все дела, Славка помчал к тёще в посёлок. Когда Люба переехала к нему, он пытался забрать к себе и её мать, но та категорически отказалась в тот год бросать свой домишко и оставлять на радость пырею с таким трудом обработанный участок. Тогда Слава отремонтировал дом и организовал в нём все удобства, подведя воду, газ. И вот теперь туда же, к ней, ушла Люба. Славка страшно как соскучился по дочке и, накупив сейчас гостинцев, боялся и надеялся на встречу с обеими. Любы не было, а Машка гуляла с бабушкой. Обрадованная его появлением девочка побежала навстречу. Славка, подкинув ребёнка на руках, прижал к себе, осыпая поцелуями. Чмокание от обоих раздавалось на весь двор.

— Машка, солнышко, как я по тебе скучал! — то пел, то стонал он.

А Маша-то Маша, вцепившись ему в шею, шептала:

— Я тоже папуля. Очень, очень. Ты щекочешься губами.

Он, одарив её ещё одним каскадом поцелуев, выдохнул:

— Я тебя люблю, золотко!

— Папуля, миленький и я люблю. Очень— очень! А как я хочу к тебе, если б ты только, родненький, знал. Уговори маму и забери бабулю, ты всё можешь.

Терёхин, не выпуская девочку из рук, заверил:

— Детка мы что-нибудь придумаем.— Он с большим трудом остановил себя, чтоб не открыть дверцу, посадить Машу в машину и увезти её в поместье. Понимая, что это ничего не даст и девочка через день запросится к маме, он только поэтому и сдержался.

— Добрый день Нина Андреевна, как здоровье?— направился он, отпустив Машу к внимательно наблюдающей за происходящим тёще. Она не вмешалась в их с дочерью встречу. Её взгляд хоть и внимательно, но не зло сверлил его.

— Какое там здоровье Вячеслав Николаевич. Годы-то уж какие, в землю пора. Живу и, слава Богу. Правнука вот скоро дождусь и хорошо.

Он покосился на дом.

— Любы нет?

— В редакции. Журналом занимается. Училась на технаря, а теперь совсем другим деньги на житьё зарабатывает.

Терёхин развёл руками.

— Мало ль на кого мы учились в своё время. Я тоже на строителя экзамены сдавал, а занимаюсь всякой фигнёй.

Тёща усмехнулась:

— Такие деньги на фигне, как ты не скажешь, не делают...

— С головой на всём делают. Как же вы тут одна крутитесь, предлагал же... поехали ко мне.

Тёща опять улыбнулась, он, заметив в её глазах вспыхнувшие смешинки, отвёл глаза. Они оба понимали хорошо друг друга и играли каждый свою роль.

— За мной Маша смотрит. Да скучно ей попрыгуньи тут, ни компьютера, ни простора с играми. И развлечений у меня для неё никаких нет. Иди-ка детонька поиграй в дом, мне с твоим папой поговорить надо.— Отправила она Машу. И дождавшись ухода ребёнка, внимательно посмотрев на него, спросила в упор.— Чего канителитесь опять?

Терёхин ожидавший такого вопроса встретил его своим:

— А что говорит Люба?

Тёща не стала устраивать брифинг, а принялась спокойно по — бабьи рассказывать:

— Ничего, только плачет. Значит, её вины нет. Поэтому и спрашиваю у тебя. Говори...

Он повозил носком туфли туда-сюда. Последил за ним. Тёща от вопроса не ушла, ждала.

— Не знаю. Это её решение,— ушёл от разговора и он. "Раз молчит Люба, чего раскрываться мне".

— Раз крутишься и в глаза не смотришь, значит, длинной холостяцкой жизни тебе выгуляться не хватило и до семьи ты, сукин сын, не созрел. Хозяином в семье быть не хочешь. Не боишься, что потеряешь так-то всех?

Ох, как он взвился, тёща не желая ткнула в больное место.

— Что вы с меня хотите. Не гулял я, если вы это имеете ввиду. Она ваша дочь. С ней и говорите. Забрала Машу и улетела. Ни слова, ни полслова. Так кто же из нас семью не бережёт. Дети со мной. Малой вон и то здесь плохо, сами же говорите.

Тёща вытерла пальцами уголки губ, и словно изучая или о чём-то сожалея и разочаровываясь, воззрилась на него.

— Ничего ты не понял или притворяешься пельменем.

А он решил играть в обиженного. Самая выигрышная позиция.

— Не могу же я её на верёвке около себя держать, если не нужен.— Славка выговаривал обидные слова, злясь на весь белый свет.

А тёща на этот его трюк рассердилась:

— Ты мне кильку не соли. Она тебя мёртвого любила и ни с кем не путалась. Даже предположить, что сейчас ушла по доброй воле не могу и не поверю в такой абсурд. В себе копайся и ей вину не пришпиливай.

Терёхин тяжело вздохнул:

— Мёртвого легче любить. Свечку в церкви за упокой поставил, портрет слезами оросил и порядок. А я живой. Живой. Со своими мышами и тараканами. Как быть в этом случае...

В глазах тёщи мелькнуло любопытство, но она тут же поборола его, и жёстко поджав губы выговорила:

— Если твой таракан не со слона обошлось бы. А то мужики такой экзотический народ... В глазах жен соринка на скалу тянет, а у себя крокодил лязгающий зубами за мышку сходит с рук... Так не получится с твоим случаем?

Он невольно огляделся:

— Не кричите, Маша услышит. И что впустую пары гонять. Лучше помогите.

— Как?— подалась она к нему.

О! Давно бы так. Терёхин принялся с жаром рассказывать:

— Убедите её вернуться и сами переезжайте к нам.

— Это пустое, уже пробовала, рассказывала ей, что в её годы надо научиться быть практичной.

Он аж вытянул шею.

— Ну и...

— Она слышать не хочет.

— Но почему?— в горячке выкрикнул он.

Тёща задрала голову вверх и принялась рассматривать плывущие себе куда-то далеко-далеко облака. Заслышав его покашливание, со вздохом сказала:

— Ты когда с ней свою жизнь переплетал, не видел что ли её лирические глаза и крылышки за спиной. Чего же спрашиваешь?

Терёхин пробурчал:

— А земного чего-нибудь она не произнесла?

Тёща развела руками.

— Молчит. Когда подступаю с разговором, только плачет. Я и оставила такое дело.

Но Терёхину вдруг пришла в голову мысль:

— А вы? Чего бы не переехать ко мне вам? Глядишь, и она одумается?

Только тёща не подцепилась на его крючок.

— Э, милый, как бы я к тебе хорошо не относилась, она моя дочь и я её не брошу, и помогать буду до последнего своего вздоха.

— Чёрт бы её с этой книжной натурой побрал,— в сердцах плюнул он.— Ошибается тот, кто думает, что, если вчера было счастливо и хорошо, то такая же сказка ждёт и завтра...