С мостика "Морской чайки" через бинокль обшаривая горизонт, капитан Диннел сначала увидел далеко в море странные радужные пятна, ритмично появляющиеся над верхушками волн — это Кадет ладонью через каждые пять гребков бил по гребню волны, поднимая высокий веер брызг — а потом и черную точку: своего необычного пассажира. Взлетели на мачты сигнальные флаги, и корабли, сближаясь, направились к спасшемуся.
— И верно — с Холодных Земель,— говорили моряки на всех трех суднах,— не замерзнуть и не потонуть в Море!.. И вода его не разъедает...
... Голый пассажир вскарабкался на борт "Морской чайки" по веревочной лестнице, бодрый и спокойный. Трос был обмотан вокруг его груди. На палубе его встречала почти вся команда, капитан Диннел и бледный, с осунувшийся лицом, Монах.
Чужак поклонился капитану, поклонился команде и сказал на лингве:
— Монах, очнись! Я живой! Переводи!
— Я обязан вам спасением,— переводил Монах дрожащим голосом.— За это я вознагражу вас! Но кто-то из вас хотел отнять у меня жизнь! — Чужак показал обрезанный конец троса. Капитан взял его и осмотрел. И покраснел. Потом он с яростью посмотрел на свою команду.
— Монах, принеси оба наших кошеля....
Монах отправился в шатер. И почти сразу же закричал из шатра:
— У нас украли! — Вернулся, показывая пустые кошели.
— Мы опозорили себя, вольные пираты! — Взбешенный капитан Диннел вошел в круг матросов. — Если мы не найдем эту крысу и не утопим ее, нас никто никогда больше не возьмет с собой в море. Мы сдохнем на грязном берегу! И ты сдохнешь там, и ты!.. И я!.. Как в море выказывают доверие? Покажем друг другу свои вещи! Все на палубу с вещами!
— Старина!..— обнимая и тиская Монаха, бормотал в шатре Кадет.— Как я рад опять увидеть тебя! Мне было там очень одиноко!
— Может быть, ты хоть теперь поумнеешь, великий и могучий,— Монах сердился.— А если бы я не проснулся?! А если б я не принял твою ментограмму?! А если бы капитан решил не возвращаться? Они говорили — в этой воде не живут больше трех часов...
— Это как бы ты не принял ментограмму? Я так крикнул!.. А вода, действительно, очень плотная, шкуру дубит — ой-ей-ей.... Я просолился, как старая селедка!
— Кто это — "селедка"? — Монах сердито оттолкнул Кадета и потянулся к своей новой Книге.
— Это соленая рыба, старина, это я... Вот вдоволь напьюсь пресной водички, ей же сполоснусь и, если ты не против, обсудим это событие втроем, с капитаном, а?..
— Ты?!..— закричал капитан Диннел где-то рядом на палубе,— Нет!..
Раздался топот множества ног и почти сразу же послышался всплеск воды. Кадет и Монах выскочили из шатра — вся команда была у левого борта и перегнувшись через него смотрела вниз, на воду.
— Мы нашли крысу! — в голосе капитана была ярость. — И деньги! Эта крыса сама себя утопит!
Кадет, не раздумывая, прыгнул через борт. Еще в прыжке он увидел темную тень тела, погружающегося в глубину. Нырнуть еще глубже...
— Гасить паруса! — командовал капитан Диннел. — Рулевой! Право руля! Шлюпку на воду!..
— Нет,— шептал в ухо схваченного в воде человека Кадет.— Ты не утопишься. Я тебя отдам в хорошие руки! — Человек попытался вырваться... Он дико смотрел на ужасного Чужака, заговорившего по гиккейски. — Сколько тебе за меня заплатили? И кто? — Он легко перехватил руку с маленьким острым диском. Подлый, воровской инструмент.
Вот уже немало дней принцесса проводила без скуки — сначала не охотно, а позже — увлекшись, вместе со Сластеной она кроила платья. Выяснилось, что крой ей удается лучше шитья.
— У тебя линия есть! — по-хорошему завидовала ей Сластена, и принцессе было приятно. Неспящий помогал принцессе увидеть нужную часть платья в нужном куске ткани, обрезков было совсем мало. — Иди закройщицей к госпоже Таррате — озолотишься! Хотя она жадная... Ладно!.. Посеребришься!.. — И они вместе смеялись, как подружки.
Зато Сластена хорошо шила — ловко, быстро, не утомляясь и не раздражаясь. Но только, если ей не мешали болтать с иглой в руках. Принцесса никогда не мешала ей болтать и то, что она узнала от Сластены о мужчинах и как ими надо вертеть, в прежней жизни она никогда бы и ни от кого не узнала!... Неспящий во всем соглашался со Сластеной: все мужчины смешны и глупы, доверчивы, торопливы, недальновидны и легкомысленны. Готовы бушприт себе разбить из-за какого-нибудь пустяка или кормою сесть на мель так, что никаким ветром не снимешь. Кроме одного ветра — который поднимут твои юбки. Или усилия, которые могут сотворить твои нежные пальчики: вот здесь немного пошевелить пальчиками, вот здесь погладить, вот здесь — нажать нечаянно... И — готово, потерялся, как несмышленыш-рулевой среди Моря. Поэтому женщины всегда берут верх над ними в домашних делах. Даже комнатные невесты. "Комнатные невесты"? Это те дуры, что сидят в доме взаперти, смотрят в окно и ждут, когда их выберут. А выбирать должна женщина! Материю себе на платье — и то выбираешь, по лавкам бегаешь!.. А уж мужчину?.. Он как твое самое главное платье. В котором и удобно и погордиться можно. А о женщинах Сластена говорила так: все женщины — умные, глупые, молодые и старые — хотят власти. И больше о женщинах нечего сказать! Все, что делают женщины, вся их любовь и забота, все их старания — все для того, чтобы овладеть и удержать. Мужчину, вещь, ребенка, деньги, почет, уважение, власть... Я такая же, и ты тоже! А то, что Сластена знала о жизни людей!.. Смейся или плачь!.. На рассветах — а чтобы выспаться, принцессе теперь хватало меньше ночи — она вспоминала истории, рассказанные Сластеной, и то жалела несчастных людей, то тихонько смеялась над их глупостью. И все было хорошо, так, как бывает, когда точно знаешь главную цель — бежать из этого поместья — и терпеливо ждешь возможности. А возможность подскажет Неспящий. Принцесса так привыкла к его существованию и поддержке и советам, что уже ничему не удивлялась. Нет, недавно удивилась. Это случилось днем, в самую жару, когда они со Сластеной дремали в тени дома, и даже Неспящий, наверное, томился от духоты. Вдруг Неспящий прогнал ее дремоту, и принцесса ясно услышала голос мастера Каддета! Он позвал ее своим будоражащим голосом: "Принцесса!" и ей стало тревожно за него. До самого вчера. С того дня она часто, каждый день, вспоминает мастера Кадета.
У них была примерка едва сметанного нового платья для Сластены, самое время споров, когда в дверях комнаты появились две охранницы и позвали принцессу. Неспящий подсказал: они очень взволнованы, опасность. Ее повели в самую дальнюю часть поместья, к скромному одноэтажному зданию, прижимающемуся к стене ограды. Здесь она никогда раньше не была.
Принцесса вошла в здание и огляделась в большой комнате: лорд Барк, молодой лорд и третий человек, стоящий в стороне, знакомый... это...
— Плохие новости для всех нас, принцесса Гигар,— странным тоном произнес лорд Барк.
— Валей?! — принцесса запнулась: Неспящий громко предупреждал об ужасном. Достоинство! Принцесса гордо вздернула голову. — Говори Валей! Почему ты здесь?
Валей низко поклонился ей и встал на колени, опустив голову.
— Это я, моя принцесса,— его голос был тих и печален. — Я должен передать вам последнее послание вашей матери.
— Последнее?.. — удивилась принцесса. — Мама умерла?
Валей лег у ее ног — рабом.
— Встань, Валей! — принцесса сделала повелительный жест, и Валей покорно поднялся. — Мама — умерла?
— Мать-принцесса умерла, моя принцесса,— Валей стоял перед принцессой с опущенной головой. Принцесса закрыла глаза.
— А мой брат? — все еще с закрытыми глазами спросила она после молчания.
— Ваш брат-принц умер, моя принцесса, — глухо ответил Валей. Принцесса медленно открыла глаза:
— Дай мне послание, Валей.
— Повинуюсь, моя принцесса. — Валей повернулся и посмотрел на лорда Барка. — Лорд, пусть принесут немного очень горячей и много холодной воды, так надо.
Лорд Барк удивился и нахмурился, но кивнул, и охранницы побежали на кухню. Пока они не вернулись, все молчали.
Горячая вода в ковше на короткой ручке дымилась.
— Моя принцесса!.. — Валей снял с себя рубашку, подошел к стене и прижался к ней животом, грудью, лицом, раскинув руки. Все увидели строчки тонких свежих шрамов у него на спине.
— О, Валей!.. — простонала принцесса. — Валей!.. Как больно!..
— Нет, моя принцесса! Ваша мать выбирала, искала короткие слова, моя принцесса... И ее нож был острый. И она сделала это быстро... Она была доброй, хорошей хозяйкой, ваша мать... — с нежностью в голосе произнес Валей. — Облейте мне спину горячей водой! — хрипло сказал он. — Тогда вы прочтете... — Охранница, державшая ковш с горячей водой, закусила губу, а ее рука затряслась.— Гили!.. — яростно крикнул Валей. — Облейте мне спину горячей водой!.. Моя принцесса, прикажи им!
По лицу принцессы бежали слезы, она мотала головой:
— Нет, Валей!..
— Я готов, моя принцесса! — тихо произнес Валей. — Я жег углями себе руки, чтобы привыкнуть к боли.
Нахмуренный лорд Барк кивнул. Но охранница не двинулась с места.
— Гили!.. — Валей распластался по стене.
— Прости, враг! — сказал побледневший лорд Соллер. Злым движением он вырвал ковш из руки охранницы и плеснул кипяток на спину Валея. "О!.."— простонал Валей, пошатнувшись и вцепляясь пальцами в гладкую стену. Его спина быстро стала багровой с фиолетовыми разводами. Принцесса заплакала, закрыв лицо руками. А лорд Соллер с ведром в руках подошел к Валею и начал медленно лить холодную воду ему на спину — от шеи и вниз. Одно ведро, другое... Потом он отошел, и все прочли, фиолетовым по красному: "Стрела, всех нас убил и сокрушил наш род Император. Отомсти".
Принцесса читала и читала это послание, снова и снова. Слезы ее высохли, лицо посуровело. Затем она подошла к Валею и осторожно поцеловала его спину, прямо посреди шрамов.
Неспящий приказал: положи свои ладони ему на спину! Принцесса повиновалась. Что-то горячее и сладостное хлынуло ей в кровь, вспыхнули ладони. И почти сразу же кожа спины у Валея начала бледнеть. Он обернулся и с испугом и почтением посмотрел на принцессу, потрогал спину...
— Спасибо, моя принцесса, ты исцелила меня...— Валей упал на колени и обнял ее ноги. Принцесса снова беззвучно заплакала.
— Берегите их,— ни на кого не глядя, распорядился лорд Барк севшим голосом.
— Как они умерли, Валей? — спросила принцесса звенящим голосом.
К вечеру пятнадцатого дня рейда маленькая эскадра, без приключений сопроводив большой караван, вернулась вместе с ним в порт Дикка. Торговые суда встали на якоря в ожидании досмотра, а пиратские — пришвартовались у Пиратской пристани. Здесь было много людей — торговцев, с воодушевлением ожидавших заказанные товары, перекупщиков, потирающих руки от возбуждения, грузчиков, заранее вздыхающих от тяжести корзин и мешков с товарами, радостных друзей и родственников моряков, хмельных приятелей моряков-пиратов, просто любопытствующих жителей порта, важничающая сухопутная охрана господина Каддета, Великого и Могучего Вождя с Холодных Земель, карманники и три соглядатая, два от Резидента, и еще — сам Око Империи. С равнодушным лицом стороннего человека он наблюдал всю эту суету, но при этом раздумывал над причинами, которые помешали его самому ценному — и дорогостоящему — агенту оставить в Море эту волосатую обезьяну. Это — неприятность. С торговым караваном из Империи из рук маленькой женщины-курьера он получил разрешение Императора на мятеж в порту Дикка — чтобы подчинить его пиратам, приказ убить Чужака — чтобы отверженная от Трона пленница не была ему продана ни на каких условиях и ни при каких обстоятельствах, и решение Императора — о том, что война со Стеррой отложена на год и начнется следующей весной. Но я хорошо готовлюсь, это будет последняя битва чугов с гилями, и мы победим, написал Император.
Когда-то в молодости Око Империи и Император были друзьями. Но Император хотел стать Императором и править, а Око Империи — только знать тайны Империи. Они помогали друг другу, и добрая к ним Судьба дала каждому из них то, что он хотел, поэтому доверие между ними сохранилось. Когда Око Империи сам убил главу рода Гигар, он приобрел такое доверие, что Император направил его сюда, в самое горячее место за пределами Империи, и лично писал ему. Император всегда, с самых юных лет, когда он еще был всего лишь молодым вождем молодых заговорщиков против прежнего Императора, любил пачкать бумагу. Сейчас письмо Императора с ним — Око Империи тронул твердый квадратик сложенного в восемь раз письма в потайном кармане кафтана. Все эти важнейшие тайны прошли мимо посольства — туда Император слал менее точные сведения, не доверяя их своим болтливым и развратившимся в порту Дикка с его соблазнами дипломатам.
Чужак жив, это неприятность, но не более того — исправимая неприятность. Взгляд Ока Империи скользнул по выгружаемому багажу Чужака и передвинулся дальше. Никто и подумать не мог, даже Око Империи, что в одной из больших корзин багажа Великого и Могучего Вождя тонким морским тросом скрючен шпион, двойной агент.
Чужак картинно раскланялся с капитаном Диннелом, капитанами "Осьминога" и "Удачи" и ступил на камни пристани. И, к изумлению публики, приказал своей охране на вполне сносном гиккейском. — Груз гостиница. Я ходить Игорный дом!
— Ну, теперь опять станет весело! — сказал один из местных жителей проходящему мимо Оку Империи.
— Еще как! — ответил Око Империи, грубо отпихнув подростка, замешкавшегося у него на пути. Привычка работать с рабами все время давала о себе знать.
— Какой ты большой, дяденька! — Блоха потер плечо. Что-то ценное прячет Управляющий в своем кафтане. Твердое. Посмотрим, где он держит ночью свой кафтан.
После умеренно удачно проведенной в Игорном доме ночи, ранней утреней бани и вкусного, как обычно, завтрака в харчевне при гостинице Кадету больше всего хотелось спать, но, поднявшись в свою комнату, он обнаружил в ней терпеливо поджидавшего его Резидента. Вид у него был до крайности измученный.
— Прежде всего, прими мои извинения, мастер Каддет! — Резидент поклонился. — Этот шпион чугов... Видимо, вора невозможно переделать, даже очень хорошо ему заплатив. — Кадет вернул поклон. — Прими также мои поздравления со счастливым спасением! — Еще поклон и возвратный поклон. — Здесь у нас много новостей, и все они плохие, мастер.
— Плохие... Принцесса?..
— Принцесса здорова. Возможно, теперь она — наш союзник против Императора чугов, — с интересом следя за Кадетом, сказал Резидент. С удовлетворением отметив изумление собеседника, Резидент пояснил: — Она получила послание своей матери с приказом отомстить Императору за убийство отца, брата и вынужденную смерть матери. Да-да, ее мать покончила с собой. А ее брата в тюрьме уморили голодом. Принцесса хочет отомстить Императору.
— То есть... Почему это — плохо? Разве это меняет план? — Сонливость у Кадета совсем пропала.
— Мы считаем, что теперь чугам не интересна судьба принцессы. Ее род лишили достоинства и уничтожили, теперь, прости, мастер Каддет, она совсем не интересна чугам.
