Добро наказуемо

— Но мне хотелось бы узнать это пораньше!

Лорд Готрид подозрительно посмотрел на меня. Обычно я не разговаривал с ним так учтиво.

— Юный принц испытывает денежные затруднения? — ядовито спросил он.

— Нет, пытается найти бриллианты, которые почему-то все еще не найдены! — тем же тоном возразил я. — Интересно, кому выгодна смерть лорда Таллера? Ведь кто-то же подкинул шкатулку в его комнату...

— Ничем не могу вам помочь, ваше высочество! — надменно сказал Готрид, повернулся и зашагал прочь, дав ясно понять, что разговор окончен. Только пошел он вовсе не в королевские покои, как собирался, а в прямо противоположную сторону.

'Надо было меньше болтать, — спохватился я. — Теперь даже такой тупица, как Готрид, сам найдет похитителя, и вся слава достанется ему'.

Лорд Готрид ужасно спешил, удаляясь от меня с невероятной для своего сложения быстротой. Конечно, он не преминул воспользоваться подсказкой и теперь торопился первым уличить вора. Мне же ничего не оставалось, как, держась на почтительном расстоянии, следовать за ним.

Как и предполагалось, лорд Готрид направился прямиком в Туманную галерею, ведущую в покои знатных вельмож, но затем меня постигло глубокое разочарование — дядюшка скрылся за дверьми своих собственных апартаментов.

'Струсил, — догадался я. — Без стражи он не способен поймать даже кролика! Сейчас отдаст десяток распоряжений, и начнется беготня. Что ж, пусть занимается арестами и допросами, а я, тем временем, найду бриллианты. Главное — узнать имя вора'.

Не к лицу благородному принцу подслушивать под дверью, зато в том, чтобы нанять шпиона, ничего зазорного нет. В деньгах меня, правда, здорово ограничивали, но моему шпиону они были ни к чему. Гремлин по прозвищу Сник-Обжора обожал яблоки.

Сник жил в рассохшейся бочке, выставленной за ненадобностью из винного погреба. Главными его достоинствами было то, что он знал в замке каждый крысиный лаз и умел более-менее складно изъясняться на человечьем языке.

— Эй, Сник, — позвал я, заглядывая в щель между изогнутыми досками. — Хочешь заработать красное яблоко?

Изнутри раздалось сопение и возня, потом одна из досок отошла вбок, и из-за нее показался сначала приплюснутый принюхивающийся нос, а за ним и его обладатель — небольшое, размером с толстого кота, существо с поросячьими ушами и хитрющими глазками маленького пройдохи.

— Хочешь, хочешь, — закивало оно огромной, по сравнению с телом, головой.

— Беги в покои Готрида и запомни все имена, которые он назовет. Скажешь мне — получишь яблоко.

— Два! — заявил Сник. — Два яблок. Сник бывать покой Готрид. Готрид звать Сник крыса и бить башмак. Готрид — злой!

— Хорошо, два, — согласился я, — только быстро!

Сник протиснулся под дверь винного погреба и скрылся, а я заглянул в ту же дверь, велел толстому рыжему слуге Рафу, которого все звали не иначе, как Раф-из-Погреба, принести мне бутылку Эстариольского и два яблока и собрался терпеливо ждать.

— Как ты думаешь, Раф, кого сделают казначеем? — с утра толстяк был еще трезв и вполне способен поддерживать беседу. Я просто так спросил, не рассчитывая получить ответ, но Раф, как это не странно, уверенно заявил:

— Чего тут думать? Ясное дело, лорда Даблона.

— Откуда ты знаешь?

— От слуг лордов советников, откуда ж еще? Меня на совет не зовут.

'Странно, лорд Даблон только вчера вернулся из своего замка и никак не мог быть похитителем', — подумал я и снова спросил:

— А может, ты знаешь от слуг, кто украл из сокровищницы бриллианты?

Тут меня ждала неудача.

— Таллер, кто ж еще? — пожал плечами рыжий. — Все говорят, что Таллер. Его уж и казнили за это, а вы все не знаете. У него ж шкатулка нашлась.

— А если шкатулку ему подкинули?

— Ну, вы скажете тоже, подкинули! Это тогда что же получается, зря казначея казнили? Кто ж ему такую свинью подложил? — Раф озадаченно почесал в затылке.

— Тот, кто желал ему смерти, из-за женщины, например.

— Ну, если из-за женщины, тогда Ардок. Наш казначей к его жене очень расположен был. Ардок тут на днях грозился ему уши отрезать...

Лордом Ардоком я всегда восхищался. Он владел мечом лучше любого из наших наемников и обучил меня нескольким неплохим приемам. Правда, денег в кошельке у него никогда не водилось, — он был азартным игроком, что, впрочем, ничуть не убавляло моего к нему уважения. А жена у него была и вправду красивая. По крайней мере, мне она очень нравилась, я имею в виду внешность, а так придворная дама — она придворная дама и есть, на уме одни наряды и украшения. Скука. Вот Ардок и развлекался, как мог за игрой или в Тренировочном зале. А чем в это время занималась его жена или тот же Таллер, меня, честно говоря, никогда не интересовало. Я знал только одно — Ардок не мог быть вором!

К сожалению, гремлин Сник, вернувшись, подтвердил слова Рафа.

— Ардок! Ардок! — верещал он. — Готрид сказать камень взять Ардок! Готрид велеть Ардок убивать! Рик бежать! Быстро! Быстро!

Возможно, кому-то все это показалось бы бестолковой болтовней, но я прекрасно понимал гремлина. Злой Готрид сказал, что Ардок взял камни, и велел страже его убить, ну, а мне, по-видимому, следовало быстро бежать, чтобы успеть предотвратить это безобразие. Хоть у Ардока и был повод украсть камни, верить, что он вор, не хотелось.

Вручив Рафу недопитую бутылку, Снику яблоки и, не вдаваясь в смысл благодарного бормотания одного и писка другого, я помчался в Тренировочный зал, где по утрам всегда можно было застать Ардока.

Стражу я опередил. Ардок стоял посреди зала живым и здоровым, один за другим посылая ножи в покачивающуюся на цепях деревянную мишень с нарисованным крестом. Ножи ложились точно по линиям, Ардок был настоящим мастером.

От протяжного скрипа тяжелой дубовой двери Ардок оглянулся и, заметив меня, расплылся в улыбке.

— Я ждал тебя, Малыш, — сказал он и, все так же дружелюбно улыбаясь, метнул в меня один из своих ножей. От неожиданности я отшатнулся, и нож по самую рукоять вошел в створку двери за моей спиной.

— Ну, и шуточки у тебя, Ар... — следующий нож не дал мне договорить, но на этот раз я не растерялся, а поймал его за рукоятку, чему научился у этого самого Ардока, и всадил в центр креста на мишени. — Я пришел не тренироваться, а поговорить. Расскажи мне все, что знаешь, об украденных бриллиантах.

— Хорошо, давай поговорим, — усмехнулся Ардок и взялся за меч, настоящий, между прочим, не тренировочный. — Мне многое известно об этих бриллиантах. Сегодня, например, они погубят тебя, Малыш!

'Вот ненормальный! — пронеслось в голове, пока ноги отскакивали с сторону, а руки выхватывали меч. — Его собираются казнить, а он вздумал устроить мне испытание!'

— Послушай, Ардок, — пытался убедить я его, в краткие мгновения передышки между ударами. -  Если ты взял эти камни,... лучше отдай... или скажи... у кого они сейчас... А я постараюсь... вернуть их королю... так, чтобы... он ничего не заподозрил.... Клянусь, эта тайна... останется между нами!

Но Ардок лишь рассмеялся в ответ холодным, незнакомым мне смехом.

— Тайна и так останется тайной, — были его слова. — Я же буду свободен. Но прежде убью тебя, принц!

Холодный клинок обжег мне лицо, будто хлесткий удар мокрой ветки в лесу. Потом боль уже не чувствовалась, только кровь, стекавшая по переносице в уголок глаза, мешала смотреть. Вернее, боль-то была — горькая боль обиды и разочарования. Тот, кого я по наивности принимал за друга, оказался подлым предателем! Не зря Роксанд говорил, что никому нельзя доверять.  Но даже понимание, что в жизни принцев и королей такое случается постоянно, не спасало —  все равно было обидно, хоть плачь. Только вот плакать я не умел, зато отчаяние заставило собраться. Время вокруг как будто замедлилось. Меч Ардока двигался неторопливо, словно бывший друг вздумал заново обучить меня своим приемам. Но движения были знакомые, так что не стоило особого труда разгадать замысел каждой атаки противника. Отчаянье сменилось пьянящим восторгом боя. Я уже не думал о том, что Ардок был мне когда-то другом, это был бой с врагом. Я забыл о ране, не чувствовал усталости и боли, не думал о том, что надо делать, мое тело сражалось само... Опомниться получилось, только когда Ардок выронил меч и, зажав рукой рану, рухнул на пол. Между пальцами струилась кровь.

Я растерялся. Для меня было неожиданностью, что мастер клинка так глупо раскроется и не сумеет уйти от удара. У меня и в мыслях не было его убивать,  хотелось всего лишь забрать бриллианты и насолить дядюшке Готриду, вернув их отцу. И что теперь? Звать на помощь? Поздно. В отличие от истории, дипломатии и правил этикета, в ранах я разбирался. Ардок должен был умереть еще до прихода лекаря.

— Прости, друг, прости, — виновато пробормотал я и выбежал из зала.

Я был весь в крови. Она текла по лицу и, теплыми струйками сползая по щекам и носу, старалась попасть в рот. Пальцы, сжимавшие окровавленный меч, липли к рукояти. Никто не осмелился остановить меня, явившегося в таком виде  к отцу. Даже Карлен оторопело замер у дверей опочивальни.

Отец не спал. Он полулежал среди вороха подушек и с отрешенным видом слушал лорда Готрида, который, подобострастно склонившись, нашептывал что-то ему на ухо. В головах, на низкой скамье, расположился грустный шут Брикус и, неторопливо перебирая струны лютни, высказывал собственное мнение по поводу всего, что ему удавалось уловить из этого шепота.

Как, Таллер ночью ухитрился

Свою веревку развязать?

Неужто он в лесу укрылся,

Чтоб нам оттуда досаждать?!

А, может, оборотень злой

Унес несчастного с собой?... — напевал он, из чего я сделал вывод, что Готрид жаловался отцу на исчезновение трупа Таллера с отведенного ему места.

Первым мое появление заметил шут. Лютня, фальшиво тренькнув, замолкла.

А вот и принц, и без доклада...

Но, боги, что с его лицом?!

Теперь он сможет, если надо,

В зубах поковырять с закрытым ртом... — по привычке рифмуя слова, озадаченно протянул Брикус.

Отец заметно оживился. Его глаза на изуродованном ожогами лице засветились неподдельным интересом.

— Что стряслось, принц? С кем ты повздорил на этот раз?

— Лорд Ардок... Я убил его.

Дядюшка сдавленно охнул:

— Принцу нужен лекарь! Позвольте сходить за ним, ваше величество, — и поспешно направился к двери. Он вечно стремился угодить отцу, был бы повод.

— Принцу нужен не лекарь, а стража, чтобы проводить в тюрьму, — нахмурившись, проворчал отец. — Последнее время, он многое себе позволяет. Объясни мне, Рикланд, что ты не поделил с моим верным Ардоком?

— Он сам напал на меня! Я спросил его об украденных бриллиантах, а он напал. Я не хотел...

— Зачем спрашивать человека о том, о чем он не может иметь ни малейшего понятия?

— Может! Вернее... мог. Это он украл бриллианты! Ардок! Ты напрасно казнил Таллера! Он не виноват, просто лорд Готрид...

— Глупости! — резко оборвал мои сбивчивые объяснения отец. — Лорд Готрид беспокоится о тебе, как о родном сыне, а ты только и думаешь о том, как опорочить его честное имя! Ты злобный и мстительный ребенок, Рикланд!

— Прикажи страже обыскать тело Ардока, или его комнату, или...

— Не желаю больше слушать весь этот вздор! — повысил голос отец.

Я понял, что мне ничего больше не остается, как уйти, тем более что Готрид вот-вот должен был вернуться в сопровождении лекаря с его похожими на орудия пыток инструментами и дурно пахнущими зельями. Щека хоть и болела, но не настолько, чтобы встречаться с этим человеком.

На пороге я задержался.

— Можно хотя бы узнать, как назывались пропавшие бриллианты? — спросил я.

— Зачем тебе знать то, что давно забыто? — устало проговорил отец.

— Просто... любопытно.

—   'Созвездие злого рока'.

— Прямо так, по-человечески? А почему не по-эльфийски?

— Они созданы человеком, Черным колдуном.

— Нашим?

— Нет, одним из древних.

— С ними связана какая-нибудь легенда?

— Черный колдун заключил в них провинившихся духов, — раздраженно сказал отец. Похоже, я ему до смерти надоел. — Спроси об этом шута, принц. Я не намерен развлекать тебя пересказами давно забытых преданий!

Брикус встрепенулся.

— О духах, веками сидящих в каменьях?

   Я в юности слышал такую балладу.

   Не мучайтесь, дни проводя в размышленьях,

   Я вспомнил ее и спою, коли надо! — сказал он и вполголоса запел:

Сегодня немногие помнят сказанье,

 Как Духи восстали, покорность забыв,

 А после ослушавшимся в наказанье

 Их Тьмы Повелитель обрек на страданье

 В алмазы, как будто в тюрьму, заключив.

   Обрек непокорных на тяжкую долю

   Своим повеленьем и силой заклятья

   Заставил веками томиться в неволе,

   Покуда не выполнят смертного волю

   И этим избавят себя от проклятья.

И духи приказа, как милости, ждали

В бесценных каменьях красы неземной.

Лишь люди оковы заклятья ломали,

А духи, как только приказ выполняли,

Свободу могли обрести и покой.

   И к первому духу воззвал повелитель,

   Чтоб Данквила-мага ему победить.

   Второй же использовал Кирдант-мучитель,

   Известный, как Храма Луны разрушитель,

   Чтоб в жены красавицу заполучить.

А с третьим наш доблестный Роксанд Красивый

Сумел короля Темных эльфов пленить.

Напрасно стремился властитель спесивый

Своей небывалой волшебною силой

Его королевство навек покорить...

— Роксанд? — в памяти внезапно всплыл полупрозрачный силуэт моего предка, привычно расположившегося в похожем на трон кресле с облезлой позолотой, и его тихий, как шелест листьев, голос:  'Темный эльф был грозен, как сама Смерть. Не было сомнения, что в честном поединке мне не одолеть его. Тысячелетний опыт, боевое искусство темных эльфов и огромная магическая сила были на его стороне, но Дух одного из Девяти камней Черного колдуна заставил его бросить меч и склонить предо мной колени. Страшная сила заключена в этих камнях. Жаль, что каждый из них можно использовать лишь единожды...'