Воспоминания о вампире, раскорячившемся на сером граните, удовольствия не доставили, зато натолкнули на одну полезную мысль. О том, что магическая защита стоит не везде, где надо бы.
Я посмотрел на "наши" окна, заметил, как на одном из них колыхнулась штора, но разглядеть, кто прячется за лиловым бархатом, оказалось невозможно. К тому же мне стало холодно: крепчающий с каждым мгновением мороз пробрал до костей.
— Дюс, не могли бы вы приказать Агаи, чтобы он прекратил пока колдовать и все светлое время суток по возможности проводил на воздухе? — наконец соизволил приступить к разговору князь.
— И это все? Это и есть ваш деликатный вопрос? Какого демона необходимо было тащиться на холод? Сказали бы при всех.
Вампир посмотрел на меня с отеческой укоризной во взгляде:
— Нельзя затевать такой разговор при Агаи, он слишком болезненно переносит потерю свободы. Кстати, юноша считает себя вашим должником, союзником и даже другом.
Вырвавшееся у меня против воли злое хмыканье заставило Андру уточнить:
— Я же не говорю, что вы считаете сирин другом. Это он за вас готов жизнь отдать. Притом вовсе не из-за клятвы. Агаи бы наизнанку вывернулся, чтобы обратить время вспять.
Вампир заложил руки за спину, немного помолчал, разглядывая небо, и неожиданно спросил:
— Кстати, вы не знаете, почему он совсем не летает?
— Понятия не имею, — буркнул я, развернулся и пошел обратно, в уютное тепло.
Князь остался стоять с самым мрачным видом, не сводя взгляда с тяжелых туч, забитых снегом. Видно, пытался понять, почему тот, кому Ирия дал крылья, так льнет к земле. Могу поспорить на что угодно, сам князь не просто бы летал, а обязательно попытался добраться до богов, чтобы высказать им все претензии. От такой возможности я бы сам не отказался.
Однако вампир был прав: придется запретить колдовство. Крылатый остолоп не знает удержу и просто не способен видеть дальше собственного носа. Придет в голову очередная идея — обязательно попробует ее осуществить, даже не подумав, чем она обернется. Так что приказ я обязательно дам, но после того, как исправлю собственное упущение.
— Пойдем, — поманил я сирин прочь из комнаты, — ты мне нужен.
— Что-то случилось? — сразу напрягся маг.
— Нет, просто кое-что надо доделать, — признался я в собственной оплошности.
Агаи с удивлением глянул в мою сторону, но задавать вопросы не стал, предпочел дождаться, пока выскажу просьбу.
— Окна заколдуй, чтобы нежить не пробралась, — не стал я тянуть кота за хвост.
— Понятно, — невесело усмехнулся колдун, — и князю не доверяешь.
— Нет иллюзий, нет и разочарований!
Конечно, я покривил душой: вампиры тут были совершенно не при чем. Какой толк в колдовстве, если этернус проще в дверь постучать? Или вовсе выломать стену: силушкой Мо свои создания не обделил. Просто Агаи своими словами подлил масла в костерок злости, который раздул правитель нежити. Попросту говоря, я выплеснул на мага плохое настроение. Защита на самом деле задумывалась от крылатых умертвий. Теперь мы еще ближе к логову колдуна, так что лучше поберечься. Как говорится, от осторожности голова не болит.
Ничего... вот пройдет солнечный ветер, и я обязательно исправлю ошибку, а заодно узнаю, какое чудо помогло этому мерзавцу слезть с сосны раньше, чем у него руки отвалились. И если есть на этом свете справедливость, колдун до моего прихода не умрет.
Сирин, не дождавшись объяснений, сжал губы в тонкую линию, решительным движением раздвинул шторы на первом окне и вскинул руки. В то же мгновение, почувствовав, как кто-то тянет за полу камзола, я оглянулся.
— Дюс! — требовательно протянула руки Морра.
Я подхватил малышку, и она доверчиво прижалась головой к моей груди, предпочтя следить за работой сородича с высоты.
Во время колдовства маг исполнил руками сложный "танец". На миг мне даже показалось, что в воздухе остался слабый светящийся след загадочных рун и узоров. Может, наконец дало о себе знать то самое зрение, о котором как-то говорил Андру? Хотя вряд ли. Скорее уж сирин своим маханием пыль с портьер разогнал. Он потрудился на совесть и потратил много сил: вскоре на лбу у мага выступили капельки пода, под глазами залегли тени, а губы побелели. Признаться, я с трудом дождался завершения заклинания.
Морра, глядя на то, как сородич, шатаясь, добрался до кресла, тут же сползла с моих рук, залезла к Агаи на коленки и принялась возить ладошкой по его груди. Эрхена, неявным призраком маячившая все это время у нас за спинами, укутала мага одеялом, а Рис сунул ему в руки бокал с подогретым вином. Я хмыкнул — прямо общество милосердных праведников, и лишь один я — злобный монстр. Хотя последнее утверждение, конечно, верно.
— Завтра еще на дверях обновлю, — устало сказал маг, отхлебнув пряного напитка.
— Нет. Больше никакого колдовства до тех пор, пока не вылечишься.
Сирин удивленно посмотрел на меня:
— А если...
— Только при смертельной угрозе, — уточнил я и добавил, обращаясь к Рису: — Когда доберетесь, проследи, чтобы он высыпался, много гулял и хорошо ел. Да, и чтобы никакого колдовства. Это приказ!
Рис деловито кивнул:
— Не волнуйся.
Заметив выражение упрямства на лице сирин, я счел нужным уточнить:
— Агаи, ты все хорошо слышал? Повтори, что должен делать.
Он недовольно отозвался:
— Ничего не делать и много есть.
И тут же попробовал поторговаться:
— Дюс, но ведь наши жизни зависят от того, как хорошо мы подготовимся к битве! Разве не так? Позволь проверить несколько идей! Все равно там нечем заняться. Я клянусь не увлекаться!
— Агаи... запрещаю тебе колдовать, пока не вылечишься. Иначе ты попросту не доживешь до начала битвы.
Маг, дернувшийся от слова "запрещаю", тихо сказал:
— Хорошо.
Ночью он привычно устроился на креслах рядом с кроватью Морры. Девочка провела весь вечер на руках у сирин, прочно взяв на себя роль его няньки. Если не считать ужина, когда она, разыгравшись, попробовала накормить больного с ложки, то ее забота пошла Агаи на пользу: лицо перестало быть мертвенно-бледным, глаза снова заблестели.
Утром нас подняли затемно. Завтракали в комнате у Агаи, там же лежали приготовленные с вечера походные сумы. Вернее — одна котомка, забитая лекарствами и травами.
В сопровождение князь выделил тех этернус, которые шли с нами из Сырта. Видно посчитал, что так будет спокойнее. И не ошибся. Такая забота стала еще одной маленькой гирькой на весах моего доверия к правителю нежити. Надо сказать, там уже скопилась приличная горка, которая почти уравновесила всего один, но очень тяжелый груз: то, что Андру — вампир.
Дождавшись, пока сирин усядется в седло, правитель нежити неожиданно озадачил его на прощанье:
— Агаи, давно хотел спросить, да все как-то к слову не приходилось... Будьте любезны, потешьте мое неуемное любопытство... Скажите, как это — летать? Что вы чувствуете, когда отрастают крылья?
Сирин растерянно захлопал глазами, став в одно мгновение похожим на потревоженную сову.
— Н-не знаю, — неуверенно промямлил бывший аптекарь, — не задумывался.
— Какая жалость, — искренне огорчился Андру и улыбнулся: — Признаться, я ждал, что вы откроете секрет всех крылатых созданий. Мне кажется, ваши мысли должны сильно отличаться от мыслей более... приземленных существ.
У Агаи в ответ заалели кончики ушей, и он уставился в небо. Андру же, наткнувшись на мой вопрошающий взгляд, по-мальчишески и совершенно неподобающе для бывшего наследного принца и нынешнего правителя грозных кровососов, подмигнул.
С трудом дождавшись, когда всадники скроются за воротами, я повернулся к этернус:
— Ну-с, объясняйте, чего добиваетесь.
Вампир посмотрел на меня с самым невозмутимым видом:
— Какой же вы, Дюс, подозрительный. Я всего лишь хотел, чтобы юноша нашел свое место в этом мире.
— Андру, а вы уверены, что это ему требуется?
— Это всем необходимо, — тонко улыбнулся упырь, — и ему, и мне и даже вам, ужасающий демон смерти. Разве это не прекрасно, когда человек или нечеловек начинает понимать, зачем он появился на белый свет?
Князь качнулся с носка на носок, смахнул с камзола невесть откуда занесенную пушинку и, прежде чем исчезнуть в глубинах коридора, кинул через плечо:
— Пойдемте в лабораторию, Дюс. Пришло время делиться кровью.
Я не удержался и сплюнул с досады: нет, нежить-алхимик — самый отвратительный вид нежити на свете!
На этот раз у меня выцедили полчашки крови. Прежде чем поставить ее на полку, князь долил в сосуд какой-то мутной жидкости из красивого хрустального флакона с пробкой в виде цветка. В таких принято хранить благовония и духи. У обычных людей, естественно. У... хм... необычных и не-людей, там может оказаться все, что угодно: от живой воды до редкого яда.
Я не удержался и полюбопытствовал:
— На что вам столько моей крови?
Вампир, тщательно взболтав склянку, посмотрел сквозь нее на просвет:
— Пробую выяснить, чем вас отравили. А сколько крови для этого потребуется, пока не знаю. Я потратил много лет на изучение ядов, и признаки отравления мне хорошо известны: я сделал не одно вскрытие. Но из вас, увы, печень с селезенкой не вытащишь. Пока, во всяком случае.
Ну не гад? Печень моя понадобилась.... А жалеет-то как искренне! Ох уж эти алхимики... Когда Ирия оделял людей душами, с учеными он явно перемудрил.
— Обойдетесь без моей селезенки. Самому нужна. Пока, во всяком случае, — передразнил я вампира. И как оказалось — зря.
Упырь, сверкнув глазами, скрестил руки на груди и вкрадчиво попросил:
— А если погибнете, можно я вас исследую?
Я уже хотел послать зарвавшегося кровососа туда, где Мо не бывал, но передумал и просто показал кукиш.
Андру хмыкнул:
— Любите же вы, люди, цепляться за то, что ничего не значит в этом мире. Поверьте, после смерти вам больше не будет дела до того, что делают с телом. Оно целиком или фрагментами отправится на погребальный костер.
— Вам-то откуда знать?
Тоже мне, умник нашелся.
Вампир на мой вопрос не ответил, лишь поинтересовался:
— Кстати, Дюс, не желаете дождаться первого эксперимента?
Я задумался — почему нет? Время раннее: завтрак подадут часа через два, не раньше, а Морра и Эрхена наверняка еще нежатся в кровати. Успею вернуться. К тому же мне захотелось еще раз прогуляться по подземному зверинцу, спокойно рассмотреть монстров Пустоши, пока в голове есть еще какие-то мысли кроме: "тварь поганая, чтоб ты сдохла".
Я высказал просьбу вампиру, тот кивнул:
— Конечно. Вместе и пройдемся. Все равно для приготовления препарата требуется время.
Пока коронованный алхимик возился с колбами и ретортами, я притулился на стуле у стола, заняв себя разглядыванием многочисленных ящичков, коробочек и склянок. Особенно меня заинтересовали квадратные стеклянные сосуды, до краев набитые разноцветными кристаллами — от угольно-черного до небесно-голубого цвета.
Трогать руками сокровища князя я не стал: у этих алхимиков, чем опаснее для жизни, тем привлекательнее для исследования. Притом люди с нежитью в этом вопросе оказались одного поля ягоды. И если интерес вампира к смерти я еще понял, то поведение его живых коллег было загадкой. Что тому причиной? Потому что смерть — оборотная сторона жизни? Так для начала хотя бы светлую сторону изучили, как следует. И без них умельцев убивать полно, а вот воскрешать... ни одного толкового. Ну, если Морру в расчет не брать.
В зверинце я напрямую направился к безголовым монстрам, как их там князь называл... гэксаподам. Они дремали, но стоило мне приблизиться, как монстры, почуяв запах, насторожились.
— Ну и как вам, Андру, эти питомцы?
Вампир подошел к клетке вплотную.
— Умны, терпеливы, действуют организованно и даже больше... — правитель нежити вперился взглядом в одну из тварей. — Я пополнял зверинец постепенно. Отлавливал их по одному. Так вот, гэксаподы учуяли сородичей, когда телеги с клетками пересекли вторую линию стен, и заметались из угла в угол. Мне кажется, эти звери способны общаться на расстоянии.
Я вспомнил, как слаженно действовали черные убийцы во время боя в ущелье, и присмотрелся к ним внимательнее. Мо его знает, что они могут.
— Пробуете понять, на что они способны?
Вампир покачал головой:
— Нет. Пытаюсь разобраться, как они это делают. Может, и у нас тоже получится.
Я недоверчиво уставился на кровососа. Эдхед то... С этих станет, научатся.
Меж тем вампир чуть наклонился к решетке:
— Дюс, присмотритесь внимательно. Видите вот те ямки и бугры?
Я пододвинулся ближе. Значит, это вовсе не шрамы и затянувшиеся дырки от укусов? Раз узор один на всех.
— Есть дельные мысли на сей счет?
Мо шизане... А я уж начал привыкать к нормальному общению.
— Никаких. Я лучше подожду ваших соображений. В противном случае у меня есть все шансы до них не добраться, — я приторно улыбнулся и пояснил: — Утону в море новых вопросов.
Этернус неожиданно расхохотался.
— А я и не знал, что так успел вас утомить. Постараюсь исправиться, хотя.... — вампир прищурился, — мне всегда казалось, что полезнее не принимать чужие объяснения, а задумываться о сути проблемы самому. Разве не так?
Я усмехнулся — уел! — но тему развивать не стал. Отчасти потому, что не видел смысла; все равно каждый останется при своем мнении. Отчасти потому, что мое внимание привлекла большая кованая дверь. Она выглядела намного... массивнее и крепче, чем та, что вела в зверинец. С первого взгляда даже показалась сделанной целиком из железа.
— А там кто? Самые страшные монстры?
И не получив ответ, повернулся к Андру. Все его веселье словно водой в сухой песок ушло. Правда, огорченным или злым вампир тоже не выглядел.
— Можно и так сказать, — беспечно согласился этернус: — Нам пора. Думаю, препарат готов.
Вампир легко развернулся и, не оглядываясь, пошел обратно в лабораторию. Я поспешил за ним, бросив последний взгляд на загадочную дверь. Очень хотелось знать, что скрывает в своей подземной утробе замок, а то мало ли... Не люблю я тайн за спиной. С ними будущее становится слишком зыбко и ненадежно. А это — клянусь хвостом Мо — именно тайна.
В лаборатории Андру выудил из клетки пятнистую крысу, залил ей в пасть мою кровь, отсадил в отдельную клетку и уселся напротив, не спуская глаз. Я устроился рядом. Без объяснений было понятно, чего ждет вампир: крыса, отведав отравленной крови, должна была тут же издохнуть в страшных мучениях.
Но у зверюшки чувство долга отсутствовало напрочь. Вместо того, чтобы забиться в конвульсиях, она принялась выглаживать шерсть, взъерошенную руками вампира.
Прошло где-то с четверть часа, прежде чем Андру пропел:
— Интере-есно... — после чего протянул ко мне руку: — Дюс, позволите сцедить еще немного?
Я закатал рукав, но счел нужным проворчать:
— Только не увлекайтесь.
Вампир меня, казалось, не услышал. Он уже схватился за нож. На этот раз алхимик поскромничал, удовольствовавшись буквально чайной ложкой добычи. И снова полез в клетку за крысой. Та, возмущенно запищав, попыталась вцепиться в его палец. Упырь оказался проворнее, и грызуну вновь пришлось отведать крови. Приблизительно с тем же успехом. Прождав несколько минут, князь скептически хмыкнул, скрестил руки на груди и отодвинулся от стола. Однако в задумчивости он пребывал недолго: полез за другим животным.
